Москва · 2001

ОГЛАВЛЕНИЕ

Вот корабль подплывает к арсане ^[ 1 ], и через минуту нога паломника ступает на афонскую землю. Трудно представить себе, что каких-нибудь 40 минут назад ты был в курортном городишке, где тянется нескончаемая служба человеческой плоти, своеобразная всенощная без начала и конца, где на одну туристическую душу приходится несколько столиков в ресторанах и несколько номеров в гостиницах. А теперь представьте себе, что тот же паломник, отдохнув немного на архондарике ^[ 2 ], вкусив трёхсоставного традиционного афонского угощения из ракийки, холодной воды и лукума, прикладывается к величайшим святыням: к частице Животворящего Креста Господня, к святым чудотворным иконам, к благоухающим мощам святых. Представьте себе такого паломника. У него голова идёт кругом, ему кажется, что он попал в другой мир, на небо.

А можно написать и по-другому. “Сейчас же, когда почти все наши монастыри смыты революционной волной, Афон с его сотнями келий, скитов и монастырей и 10.000 армией черноризцев заслуживает сугубого внимания и приобретает для нашего православия особое значение, как единственный неуязвимый уголок этих чёрных паразитов-пауков, сотни лет высасывавших из кармана нашего крестьянина от 3 до 7 млн. рублей ежегодно...”. Такое предисловие написано к книге некого Семёнова, совершившего не паломничество, а скорее шпионо-диверсионную вылазку на Афон в 1912-1913 году. Сам про себя этот Семёнов сообщает: “Надо сказать, что я в то время великолепно ещё помнил катехизис Филарета и знал на память все указанные там подлинные тексты из Евангелия и Св. Писания. ^[ 3 ] Хорошо помнил историю церкви, свежи ещё в памяти были сочинения Толстого, Бебеля, Ренана; знал также хорошо богослужение и все службы церковные”. Настолько хорошее впечатление он производил на некоторых нерадивых монахов, что ему тут же было предложено в течение нескольких месяцев стать архимандритом. И всего за 300 тогдашних рублей. Якобы для разоблачения корыстолюбия греков. Разумеется, эта история поведана со слов самого автора-безбожника и достоверность её вызывает большие сомнения. Но автор брал много из реально бывшего на Афоне и преломлял это в своём революционном сознании. Скажите, кто будет слушать этого Семёнова о “чёрных паразитах-пауках, сотни лет высасывавших из кармана нашего крестьянина” сколько бы то ни было рублей. Но удивится наш читатель, удивился бы тот же Семёнов, когда бы услышал, что у него были предшественники: и не большевики, эсеры и т.д., и даже не корреспонденты “Юманите”, а уважаемые профессора духовных академий, но об этом потом… ^[ 4 ]

Что же, и альбомы нужны. Но, что мы знаем об Афоне двух прошлых веков? О том, что ещё не всё сокрыто покрывалом забвения. Знает ли русский человек о своих великих соотечественниках, здесь, на чужой земле, нет, неправильно сказано, не на чужой (как может быть чужим удел Божией Матери?), а на нерусской земле, достигших святости и ставших подобными нашим великим отцам: Сергию Радонежскому, Серафиму Саровскому и Иоанну Кронштадтскому? Скудные материалы печатались о иеросхимонахе Арсении и его сподвижнике-схимонахе Николае, об афонском духовнике Иерониме и игумене Макарии. Ничего практически русские люди не знают о отцах Виссарионе и Варфоломее — основателях Андреевского скита, и об о.Павле — ученике тоже Арсения и о практическом воплощении “Илиотропиона ^[ 5 ]” в жизни инока Парфения послушника всё того же о.Арсения. Да и о великих подвижниках: сербе Пахомии и духовнике грузине Иларионе, — мы практически ничего не знаем. Это, если коснуться только 19 века. А на 20 век вообще выпало всего две страницы: одна об спорах о имени Божием на Афоне, а другая посвящена всеми почитаемому старцу Силуану. Где же всё остальное? Почему такое страшное молчание? Кому, как не русским афонским монахам, написать о своих великих соотечественниках и о тяжёлом для русского Афона прошлом веке. Немного сказано, и то, благодаря переводу с греческого, о старце Тихоне. Но вспомним только карульских русских насельников минувшего века: богослова и аскета иеросхимонаха Феодосия и его ученика Никодима, о.Парфения бывшего князя и бывшего генерала, адьютанта Его Императорского Величества, иеросхимонаха Никона. Мы же уже несколько пресыщены видами и одними и теми же рассказами своеобразного уничижительно-хвалебного жанра. Уничижительно-хвалебного, ибо он подменяет живую картину фотографией, да ещё немного подправленной в “фотошопе”, чтобы не оказалось в кадре что-то выходящее за пределы нашего понимания. Но ещё в прошлом веке русские газеты писали прямо и правдиво, не боясь нарушить прелести застывшей фотографии, благодаря чему мы имеем эти кусочки живой истории Афона, в его неустанном стремлении к святости и борьбе с грехом. Мы ещё вернёмся к эти кусочкам.

Вот к таким мыслям меня привело воспоминание о тогдашнем посещении ксиропотамского монастыря и нынешнее размышление о его рухнувших стенах. Кстати, напоследок, покидая монастырь, загляням в книжечку с красивой обложкой, изданную в Салониках на русском языке и продававшуюся в Пантелеймоновом монастыре. Там, как и подобает, множество хороших фотографий. О монастыре Ксиропотам читаем: “После четвёртого крестового похода (1204 г.) и установления в Византии владычества крестоносцев, Ксиропотам переживает серьёзный экономический кризис. Приход к власти Михаила Палеолога сыграл положительную роль в развитии монастыря ( наверное, имеется в виду льготный хрисовул 1276 года, в котором император подтверждает право владения монастырём всеми его имениями на Святой Горе и вне её) – император оказал ему щедрую экономическую поддержку” ^[ 6 ] [ 7 ]. И ни слова о рухнувших стенах.

Для русского человека вопрос, заданный в своей наивной простоте, что лучше — общежительное или особножительное житие, — давно уже получил однозначный ответ в предпочтении первого. И это касается не только киновии как единственной реальности в современной русской жизни монашеской жизни, но и предпочтения первой в церковном сознании. Безусловно общежитие считается и более совершенной формой монашеской жизни, чем келиотский или отшельнический образ жизни. Афон даёт многообразный материал для сравнения форм монашеской жизни. Ещё не так давно их здесь существовало шесть: общежитие, особножительные монастыри, скиты, келии и каливы, исихастирионы или отшельнические каливы и одна особенная афонская форма – сиромашество ^[ 8 ].

Иногда разные формы монашества вступают в видимое противоречие. Некоторые противоречия существуют, если не с самого начала монашества на Афоне, то, уж точно, пришли к нам из глубины веков. Например, это противоречия между отшельниками и киновиями. Когда преп. Афанасий по просьбе Никифора Фоки создал первый общежительный монастырь, то отшельники, которым еп. Порфирий Успенский, присваивает название “исихасты”, весьма активно стали препятствовать этому, по их мнению, новшеству и нарушению афонских правил. Их поддерживал и знаменитый преп. Павел Ксиропотамский, основатель двух монастырей на Афоне. Против был также прот ^[ 9 ]. Преп. Афанасию пришлось ехать на суд с исихастами в Константинополь. Было это уже во дни царствования имп. Иоанна Цимисхи. Была назначена проверка на месте, был послан авторитетный представитель императора Евфимий, и преп. Афанасий победил, хотя, конечно, не без поддержки со стороны императора. Исихасты приводили много разумных доводов, что лаврский игумен нарушает тишину, строит громадные стены вокруг монастыря, заводит ремёсла, которые кажутся отшельникам суетными и, вообще, наполняет пустыню суетой и многими попечениями. Вот монастырь с водопроводом, пекарней и общей трапезной. Весьма хорошее жилище. Для чего же тогда идти в пустыню? Оставить молитву и заняться стройкой? Надо отметить, что преподобный сначала сам не хотел создавать монастырь, когда ему на то предложил средства тогда ещё военачальник, а позже имп. Никифор Фока. Преподобный действительно опасался мирских попечений и боялся ненавистного злата, но после как истинный послушник Господа узрел волю Божию, и последовал ей. Правильность этого решения была подтверждена Божией Матерью, которая объявила преподобному, что будет домостроительницей его лавры: “Я тебе помогу: всё будет с избытком даровано, только не оставляй своего уединения, которое прославится и займёт первое место между всеми возникшими здесь обителями”. Чем же хороши, угодны Богу общежительные монастыри? Когда один из афонских старцев, похоронив своего учителя, с которым прожил в пустыне 40 лет, сам должен был наследовать келью и иметь учеников, то со страхом удалился в Пантелеймонов монастырь, славящийся своею строгой жизнью, объяснив это так: “Слышал я неоднократно от своего старца, что пустыня страсти только усыпляет, а общежитие умерщвляет и искореняет”. То есть пустыня хороша для совершенных, которые должны предаваться безмолвию и молитве. Какой смысл в пустыне новоначальному, если в нём будут говорить страсти? Какое тут уж безмолвие? В общежитии усердные монахи легко достигают совершенства, следуя путём послушания. Послушник отказывается от своей греховной воли, которой управляет себялюбие, или проще эгоизм, который по преп. Максиму Исповеднику главное препятствие на пути нашего спасения. Послушник при этом выполняет не чью-то, чужую греховную волю, а волю Божию, которая является через старца. Это очень важный момент. Поэтому при поступлении к старцу или в монастырь, послушник выбирает себе руководителя, через которого будет ему открываться воля Божия. Послушник должен быть уверен, что выполняет волю Божию. Нечестивых, греховных старцев преп. Игнатий Брянчанинов советует избегать, потому что послушание — это исполнение не прихотей, а воли Божией. Разумеется, в монашеской жизни не должно быть никаких переводов из одного монастыря в другой, совершаемых по указанию свыше. Не всякому послушнику подходит любой старец и любой монастырь. Послушник должен верить, что слово его духовного отца — слово от Бога, как только он теряет в это веру, рвётся нить послушания. Если же монах видит, что его игумен заставляет его что-то делать противное вере, уставу или благочестию, то он должен отказаться сие делать, потому что не может быть послушником воли не Божией, а демонской. В книге “Жизнеописания афонских подвижников благочестия 19 века” читаем: “Занимая, по-видимому, незначительную должность, о. Антипа, по мере своих сил, ревновал о сохранении общежительных правил во всей силе. Однажды о. Нифонт в общей братской трапезе благословил келарю приготовить для себя и какого-то гостя отдельное кушанье. Келарь не приготовил: игумен разгневался и велел встать ему на поклоны. — Поклоны я буду класть с радостью, — отвечал ему келарь, но прошу извинить меня: сделано это с благою целью, дабы не было претыкания и соблазна братии! Так как самим тобою же начаты добрые уставы по правилам святых Отцов, то чтобы тобою же не были они нарушаемы, потому что настоятелю во всём надо быть примером для всех: тогда только будет твёрдо и надёжно наше общежитие! — Потом, когда совершенно успокоился о. Нифонт, он благодарил о. Антипу за благоразумную ревность” ^[ 10 ]. Также необходимы общежительные монастыри для милостыни, поддержки бедных келиотов и сиромахов, для заботы о немощных и старых монахах . И, разумеется, для просветительской деятельности. Всё это лучшим образом проявилось в русском Пантелеймоновом монастыре в дореволюционное время.

Но перейдём к нашим временам. Если в 10 веке исихасты активно противостояли зарождению общежитий, то теперь, соотношение сил резко изменилось в обратную сторону, отшельничество стало редкостью и представлено большей частью зилотами ^[ 11 ]. Многие кельи в недавнем прошлом пустовали десятки лет, во многих кельях живут отшельники с молчаливого согласия монастырей, то есть, не имея специального разрешения — омологии. Так что часто уединённые места становятся, не столько жилищем исихаста, сколько убежищем от Константинопольского патриарха.

Многие скажут, причина затухания отшельнической жизни в том, что не стало мужей подобных преп. Петру Афонскому, прожившему 53 года в пещере. Очень заблуждаются эти люди, хотя, конечно, подобных подвижников и поубавилось, но ведь совсем в недавние времена их было множество. Возьмём 19 век. Русскому человеку мало, что скажут имена уже упоминавшегося здесь великого старца Арсения или Хаджи-Георгия. Первый вёл строгую жизнь в пустыне, был духовником многих русских монахов. По кончине его было обнаружено, что ноги его почти совсем сгнили, хотя при жизни старец не подавал виду, что страдает ногами ^[ 12 ]. Второй – Хаджи-Георгий, имеющий такое странное имя по причине своего паломничества в Святую Землю, был настолько строгим постником и ввёл столь строгий устав среди своих учеников, что это вызвало нарекания со стороны других афонских старцев. Наконец, живший в конце прошлого века Пахомий-серб, долгие годы провёл в трудно доступной пещере, зимой часто полностью заносимой снегом. Подвиги его были столь велики, что никто не мог подвизаться с ним. Афонцам же хорошо известны последствия долгого жития в пещере. А сколько их было — безвестных подвижников. Так в книге Благовещенского читаем о визите к одному русскому старцу: “ Верхушка горы голая, дикая точно кто-то нарочно навалил туда груду исполинских камней и потом разметал их по скату. Между каменьями чернеются широкие скважины и на одну из них указал мне о. Лукиан, как на жилище Анфима. Тропинка промытая дождевыми потоками, лепится утомительно круто, под ногами то и дело скользят да прыгают камни; но с частыми перемежками и отдыхами добрались-таки мы до места. Там, между двух камней, в тайном углублении, увидели мы стенку, прикрытую сверху хворостом, а в стенке дверь. Думая, что затворника нет дома, он стукнул пошибче, дверь приотворилась и мы увидели Анфима. То был седой, как лунь, старик, одетый в порыжевшие от времени лохмотья. Он стоял к нам спиною, перед иконой и тянул чётки. В келье темно, — свет — едва проникал в небольшое отверстие над дверью. Постели никакой не было. У правой стенки мы заметили полку, на полке стоял кувшин и череп человеческий. Местность дикая, вокруг один только раскалённый камень. Отсюда не видно ни моря, ни растительности окрестной, значит подвижник отказался даже от наслаждения видами природы, — подвиг уважаемый на Афоне”. Вспомним русских карульских старцев подвизавшихся в нашем столетии: Феодосия, Никодима, Никона, Парфения. Наконец, знакомого русскому православному человеку о. Тихона жившего долгое время в пещере на Каруле под георгиевской кельей. Жив ещё постник о. Евфимий, ведший очень строгую жизнь, известный своей прозорливостью. Наконец, автору самому приходилось бывать в обитаемой пещере подвижника. Разумеется, есть подвижники, которые живут сокровенно. Некоторые из перечисленных старцев дожили практически до наших времён. Так что дело не в том, что никто не хочет подвизаться, потому что сильно изменился человек, а в том, что нечто изменилось в этом вертограде.

В древности исихасты обвиняли преп. Афанасия в том, что он вносит суету, мирские попечения в жизнь Афона. Но общежитие предполагало строгое житие в послушании. А совместные усилия братства позволяли возводить прекрасные храмы, питать нищих и вести проповедническую деятельность. Идея преп. Афанасия реализовалась в полной мере в русском монастыре в дореволюционный период. “Афонские листки”, “Душеполезный собеседник”, труды преп. Феофана Затворника и другие книги выпускались издательством Пантелеймонова монастыря. Свято-Андреевский скит выпускал “ Наставления и утешения святой веры христианской” . Тысячи паломников могли помолиться на Афоне. Вот как пишет об афонском странноприимстве преосвященный Никанор, епископ Смоленский и Дорогобужский, посетивший Афон в конце 19 века: “После этой первой трапезы, справлялись другая, потом и третья. Так много приходит иноков-гостей питаться в монастырь св. Пантелеймона. Кроме того многие невозбранно берут и с собою хлеб, запасаясь им на несколько дней или даже недель, так как некоторые пустынники стесняются приходить сюда часто и пользоваться русским хлебосольством безгранично”. Было множество и подвижников, которые как уже говорилось в большинстве своём неизвестны русскому человеку. Но тогда уже наметилась тенденция весьма опасная, которая развилась в нашем современном монашестве до невероятных размеров. Так в своих письмах ещё в прошлом веке Святогорец пишет: “Слово игумена принимается здесь за изъявление Господней воли, что бы он ни сказал, что бы не повелел делать — хорошо ли, не хорошо ли”. Как просто: хорошо, не хорошо. А если это “не хорошо” явно противоречит воле Божьей, выраженной, к примеру, в заповедях Божьих? Как мы уже показали здесь, преступно подходить к послушанию механически, и приводился пример, когда истинное послушание Богу, — выполнять Его волю, а не волю игумена. Или дальше читаем: “Конечно, пост и в киновии великое дело, но — ко времени, а послушание, как говорится, выше не только поста, но и самой молитвы”. Как может придти в голову противопоставить послушание молитве? Послушание, как добродетель, не может быть противопоставлено посту или молитве. В жизнеописании подвижника благочестия грека Зосимы выпущен следующий диалог с насельниками русского монастыря, хотя в других жизнеописаниях составители почти всегда приводят первоисточники полностью. “В противоположность такой жизни (прим. отшельнической) мы высказали ему, что наше монастырское житье большею частью состоит в том, что толчёмся с утра до вечера в разных поделиях, едва успевая бывать на церковных богослужениях, и со своими немощами и потачками себе далеко отстали от подвижнической жизни. Старец говорил : “невозможно” так заниматься, если мы хотим быть духовными. Попеченье и постоянная деятельность делают нас телесными (вещественными, привязанными к временному). Довольно иметь 3 или 4 часа в сутки на занятия, а остальные должны быть посвящены Богу, потому что безмолвием и вниманием мы обретаем Бога”. Это и может быть поставлено русскому монастырю в вину. Но в том Руссике эти слабости существовали в зародыше. Некоторые даже возмущались, что афонские монахи де лентяи. Невероятных размеров достигло это в нынешним монастыре. Современные монахи едва не падают с ног от непосильных послушаний. Ведь до революции здесь спаслись тысячи, ныне же 30-40 монахов пытаются восстановить громадные здания, которые уже давно стали руинами. “ А для кого это всё восстанавливать?” — прозвучал вопрос одного современного насельника русского монастыря. Действительно, для кого? Если умножение русской обители, по-видимому, ни в чьи планы не входит. Сделать большим музеем “европейского сообщества”? И к тому же эта “благородная” цель лишает монашеской жизни тех, кто должен ею жить по праву — монахов. Один современный старец видел, “как сатана с высунутым языком обходил каливы скита и дразнил монахов: “Ха, ха, ха! Оставили монахи молитву и стали суетливыми, как миряне. Постоянно заняты работой…”” ^[ 13 ]. Приведём ещё пример несоразмерности этих послушаний. Когда в Пантелеймонов монастырь прибыл один уважаемый старец в надежде поселиться здесь, ему было дано такое послушание, что этот старец тут же слёг с воспалением лёгких и был вынужден покинуть монастырь. В результате в монастыре могут остаться только молодые, крепкие, жившие где-нибудь в сельской местности монахи. Но нельзя же таким образом создавать монастыри. Тот же преосвященный Никанор подчёркивал трудолюбие русских монахов: “У них (прим. греков) почти всё получается из полумёртвых капиталов и оброков, между тем, как здесь живым ключом бьёт живая трудовая жизнь, а в ней и с ней вырабатывается и дух святаго подвижничества, чуждаго всякой неги и роскоши, которая нередко бывает в старых греческих обителях”. Разумеется, труд необходим в монашеской жизни, но на первом месте в любой форме монашеской жизни стоит молитва. Иначе монастырь превращается в трудармию. А “послушание” в таком монастыре порождает и безразличие к святыне. И, конечно же, любой келиот или отшельник будет восприниматься как своеобразный диссидент или лентяй, отлынивающий от послушаний. Тут можно заметить, что упомянутый здесь старец и по удалении своём из монастыря подвергался различным притеснениям и гонениям. Так в этом году у него игумен отобрал антиминс, чтобы старец у себя в келье не мог совершать богослужения.

Далее идиоритм постепенно возвращается к жизни, и в уставе императора Мануила Палеолога мы видим попытку нанести удар идиоритму. “Если же кто захотел бы внести что-нибудь в обитель, как вклад или посвящение, тот пусть даёт сие, но с тем, чтобы не иметь никакого решительного преимущества в обители за пожертвование” ^[ 14 ]. То есть большой вклад в монастырь в то время обеспечивал особую, безбедную жизнь вкладчику. Составлялись даже некие договоры на этот счёт. Выборы же игумена в то время осуществлялись всей братией. С идиоритмом борются и патриархи, и императоры, но безуспешно. Это и хорошо — насилие в духовной жизни недопустимо, нельзя по приказу сделать всех монахов нестяжательными. Поэтому в своём уставе имп. Мануил Палеолог, запрещая монахам пользование собственностью, добавляет: “Если же неблагоприятное время не позволит им (монахам) спокойно предпринять перемену к лучшему, то в случае будущих стяжаний пусть они поступают по настоящему обычаю на всей Св.Горе до тех пор, пока время, по соизволению Божию, поможет им опять быть нестяжательным”. Нам бы иметь эту мудрость древних. Хотя такая добровольность относится некоторыми исследователями к особенностям греческого народа. Каждый его представитель признавал за собой право на собственное мнение и готов был его бесстрашно отстаивать, если не сомневался в его истинности. Из недавней истории мы знаем замечательный пример. Вселенский патриарх Иоаким III задался целью создать в окрестностях Константинополя женский монастырь. На это было выдвинуто большое количество возражений, иногда даже самых нелепых. Это вывело патриарха из себя, и он заявил, что он с презрением относится к разглагольствованиям в печати и всё равно создаст монастырь. Надо отметить особую роль константинопольского патриарха как первоиерарха и этнарха (гражданского представителя греческого народа в Турции) одновременно. И несмотря на это патриарх получил такую отповедь от своего народа, возмутившегося тем, что пренебрегают его мнением, что святейшему первоиерарху пришлось по мере возможности извиняться за слова, брошенные в гневе. Но так или иначе мы видим увековеченное в уставе вполне разумное отношение к действительности, предохраняющее от попыток насильно подогнать её под идеал. Шестнадцатый век — новый виток борьбы с идиоритмом. Александрийский патриарх Сильвестр, приехавший в лавру по данному им обету, с подсказки константинопольского патриарха преобразовывает её в киновию. Но уже к началу 17 века идиоритм снова набирает силу. В это время незаметно исчезает власть прота. Монастыри впадают в неоплатные долги из-за роскоши верхушки. Брали взаймы даже у евреев, и, чтобы уплатить проценты, отдавали тем подарки царей и священные сосуды. В восемнадцатом веке наблюдаем обратное движение: патриархи медленно, с согласия монастырей вводят киновии. В 1784 году в монастыре Ксенофонте, в 1801 — в Симоно-Петре, в 1803 в Пантелеймоновом монастыре и так далее. К 1856 году уже насчитывается 9 киновий. Два монастыря, Дохиар и Ксиропотам, не выдерживают общежительной жизни и возвращаются к идиоритмическому устройству. Проваливаются преобразования в Иверском и Хиландарском монастырях.. Остаются идиоритмами два крупнейших монастыря Великая лавра и Ватопед, а также Пантократор и Филофей. К чему всё это говориться? Первый вывод: идиоритм – это разрушенная киновия. А второй -что процесс создания киновии должен происходить естественным путём, без насилия.

Таким образом, всем хорошо известны недостатки идиоритмов. В общежительных монастырях вся власть сосредоточена в руках игумена. Часто за описанием особенностей общежительного монастыря, которые впрочем всем известны, следует как иллюстрация описание Руссика конца прошлого века при замечательном духовнике о.Иерониме, игуменах Герасиме, Макарии, Андрее. Да, действительно, та картина была близка к идеальной, поэтому-то и умножался так быстро монастырь, и многие приезжие просто умоляли игумена оставить их в монастыре. Настроенный критически епископ Порфирий и здесь верен себе и приводит мудрые слова архим. Антонина (Капустина), неоднократно бывавшего на Афоне: “Но, — неизбежный вопрос, — где же духовный представитель сей единой воли, общепризнанный и общежелаемый законодатель и распорядитель обители, — игумен (вождь) в истинном смысле этого слова? Там, где есть святые Феодосии, Афанасии и им подобные аввы, его не нужно искать. Он там есть всё, дух и плоть монастыря. Вокруг его общежитие водворяется само собою, им живёт и двигается и представляет из себя зрелище в высшей степени увлекательное. Он не уничтожает там своим званием общего равенства, и своею волею общей независимости. Он только служит тому и другому отечески. Однако же где нет игуменства делом, игумена отца, а есть только игумен именем, игумен господин, там и в общежитии представляются камни претыкания не меньшие, чем в своежитии” ^[ 15 ].Но во всех монастырях, кроме русского, по крайне мере в конце прошлого века власть игумена была несколько ограничена собором старцев. “В Руссике игумен управляет самодержавно”, — сообщает нам еп. Порфирий. ^[ 16 ] К сожалению, мы на своём русском опыте знаем, что такое монастырь с командиром во главе, а не с игуменом. О современном состоянии общежительных монастырей, что особенно относится к России чётко и ёмко сказал наш современник Паисий Святогорец: “Чтобы подчиниться кому-либо, нужно или благоговеть перед ним, или бояться его. Подчинение от благоговения является духовным, от страха же — военной дисциплиной.

Послушание — это ключ от дверей рая. Но только послушание, а не солдафонство, то есть вынужденное подчинение и молитва из под палки. Никто не исцелился сам, и никто не спасётся без послушания. Послушание и природная простота ведут к святости кратким путём.” ^[ 17 ] Недостаток общежития в том, что место игумена может занять случайный человек, и это приведёт к тяжёлым последствиям для большого количества монашествующих. К тому же по неписаным афонским правилам принявший схиму на Афоне должен окончить свою жизнь в том месте, где он её принял. Не нужно забывать, что всякий человек может впасть в прелесть, и игуменство подразумевает готовность человека к этому послушанию, то есть некоторое преуспеяние плюс предназначение для этого послушания. И нет какой-то безгрешности, даруемой как приложение к должности. Поэтому необходимо, чтобы игумен рождался в недрах монастыря, воспитывался монастырём, но никак не назначался кем-то и откуда-то.

Многие желая, показать преимущества киновии, на деле выделяют её слабою сторону. Так, иногда подчёркивается связь единоличной власти и отсутствия собственности в общежительном монастыре. “В самом деле, одним из побуждений к повиновению игумену была, без сомнения зависимость от него монахов в материальном отношении. Игумен был полновластным распорядителем монастыря: от него монахи получали одежду, от него они зависели и в пище, которая приготовлялась на монастырские средства, коих он был полновластный распорядитель, и т.п. Понятно, что при пользовании собственностью, которая давала монаху возможность жить на собственные средства, этот мотив к повиновению совершенно устранялся, и самое повиновение, по необходимости, должно было уменьшаться” ^[ 21 ]. То есть автор ставит в заслугу киновии экономическое побуждение к послушанию. В то же время идеалом монашеского послушания является послушание Сына Отцу, так что такой аспект скорее подчёркивает нежелательные стороны киновии. В некоторых греческих монастырях нет должности духовника, которая является как бы противовесом игуменской. У игумена власть. А духовной жизнью занимается духовник. У греков чаще всего сам игумен исповедует братию, то есть одновременно является и духовником, что лучше соответствует духовному смыслу послушания. Это как бы то же самое устройство, что и в келье.

Можно суммировать всё вышесказанное, что эти две формы имеют право на существование. И та, и другая имеет свои недостатки. Путь общежития нам более понятен, даёт самый быстрый и надёжный результат в иноческой жизни. Но стоит сорвать цветок, выросший в этом монастырском саду (берём лучший вариант, что он действительно есть), и цветок тут же засохнет без корня. Идиоритм, базирующийся на свободе, как замечательно сказал архимандрит о подчинении не уставщику, а уставу, не может дать таких хороших результатов, если брать в количественном отношении, но тот цветок, который сумел пустить корень на свободной почве и нашёл для себя влагу, безусловно, уже не будет бояться оказаться вне сада. Хуже, как это теперь бывает у нас в России, когда общежитие становится более похожим на идиоритм, только направляемый железной волей игумена. Ещё надо отметить, что греческий идиоритм дал немало святых ^[ 22 ].

Но почему же и власти, и Константинопольский Патриарх так усердно стремились к ликвидации идиоритмов? Специальная литература нас с радостью извещает, что идиоритмов на Афоне нет, и последние особножительные монастыри изменили свой статус в 1992 году. Думается, причина не в преимуществах общежительных монастырей, а в их большей управляемости. Ведь вся власть сосредоточена практически в руках игумена, нужно поставить своего игумена, и можно управлять монастырём извне. Ведь именно так и решали свои проблемы Константинопольские патриархи, просто изгоняя непослушных игуменов. Примеры: события в Ильинском скиту, монастырях Есфигмен, Ставроникита. “Благодаря таким действиям (прим. замена братии монастырей “своими” монахами, которая произошла в 12 монастырях с 1968 по 1986 год), патриархия получила возможность большего контроля за жизнью главных афонских монастырей, ставших теперь общежительными, поскольку управлять ими гораздо легче, чем идиоритмами” ^[ 24 ]. Кроме того, власть над Святой горой оказывается в руках двадцати игуменов, и путём “расстановки” кадров можно решить все проблемы, вызванные непокорностью афонцев. Так что не монашеская жизнь волнует современного Константинопольского патриарха, а власть над Святой Горой, главным оплотом мирового православия. Уничтожить свободу христианского подвига, учредить монашество “по приказу”, для которого главное не стремление к Богу, не свободное выполнение заповедей и монашеских уставов, а подчинение “командующему”, имеющему ставку на турецкой земле, уничтожившему весь смысл воинской дисциплины тайными сговорами с врагами.

Возвращаясь к сравнению киновиального и идиоритмического устройства монастырей заметим: главное, что мы извлекаем из этого сравнения, – это необходимость свободного существования монашества, которое само выберет себе форму, соответствующую своему духовному состоянию. Обратимся вновь к К.Леонтьеву: “Также многие из мирских людей и из монахов, слишком уж возвышают киновиальную жизнь в ущерб своебытной и желали бы чтоб и в России, и на Афоне все обители были киновии. Но толковый почитатель монашеской жизни не должен забывать, что слишком натянутая струна рвётся. Не всякий из желающих искренно пострижения и удаления от мирской жизни может сразу понести все стеснения коммунизма киновиального. Иные люди, болезненные, вспыльчивые или непостоянные, при всей искренности своей, на всю жизнь остаются негодными для киновий. Афон именно тем и хорош, что в нём оттенки монашества безчисленны ^[ 25 ]”. Кельи, каливы и отшельники хуже поддаются воздействию. Согласитесь, не так легко чем-то угрожать человеку, который отрешился от всего земного. Сейчас поговаривают о введении на Афоне специальных удостоверений для монахов. Таким образом, не получивший подобного удостоверения не будет считаться афонским монахом и может быть спокойненько выдворен со Святой горы. Так будет решена проблема отшельников-зилотов.

Остро стоял и стоит греко-русский вопрос. Хотя сейчас острота его скрыта, потому что русские полностью сдали свои позиции. В этом-то и вина русского священноначалия и патриарха, которого уже перестали поминать на Афоне ^[ 26 ], в отличие от сербского патриарха, поминание которого и не думают прекращать в Хиландарском монастыре. Справедливости ради надо отметить, что единственным иерархом, который пытался активно вмешиваться в афонскую жизнь, был митр. Никодим (Ротов). Хотя нам, конечно, неизвестны причины такого внимания. За относительно небольшой срок нами утрачены Свято-Андреевский скит, Ильинский скит (в лице зарубежной церкви), Каруля и не счесть, сколько келий и калив. По данным на 1902 год на Афоне была 31 русская келья ^[ 27 ], 183 русские каливы. Всего монахов 3.615 человек, а греков меньше — 3207. В Кромнице проживало 250 человек, в скиту Новая Фиваида — 150 человек, на Каруле спасалось около 40 русских. Такое соотношение, быстро меняющееся в сторону увеличения русского монашества, весьма не нравилось грекам. Греческое монашество в лице своих, конечно же, не лучших представителей всегда плохо относилось к монахам других национальностей. Всегда остро стоял греко-славянский вопрос. Особенно остро это стало ощущаться в прошлом веке по причине, во-первых, роста греческих националистических настроений, и, во-вторых, из -за большого притока русских. Яркой иллюстрацией являются всем уже известные события в Пантелеймоновом монастыре в прошлом веке. Монастырь пережил настоящее смутное время. Греки никак не могли допустить, чтобы в русском монастыре был русский игумен. Да, что там, никакой должности не хотели давать русскому монаху. Когда же законным образом был избран первый русский игумен, то кучка националистов возбудила греческую братию и отправила делегацию в Константинополь к патриарху, но дело выиграли русские, и монастырь получил первого русского игумена Макария (Сушкина). Эта история приводится почти во всех нынешних книгах о Пантелеймоновом монастыре. А о том, что это был только маленький эпизод из деятельности греческих националистов, стыдливо умалчивается. Проблема эта настолько серьёзна, что иным фактам просто невозможно поверить, как-то например: “ В конце прошлого века ^[ 28 ] в старом Руссике греки перерезали всех русских и закопали их библиотеки и иконы. Но тени убитых стали беспокоить совесть греческую, и они покинули Руссик” ^[ 29 ] . Вероятно, это только страшная легенда, но удивительно само по себе состояние истории русского Афона, когда невозможно опровергнуть или принять эти сведения. Почему-то этой историей никто долгое время не интересовался. Но следующий факт несомненен: “Недавно Ксенофонтский монастырь оттягал у Руссика целый скит, и тамошние греки из опасения, чтобы скит опять, как-нибудь не перешёл во владение Руссика, стали истреблять в нём всё русское. При этом они жгли и закапывали в землю русские книги, рукописи, иконы, даже сосуды с русскими надписями, чтобы и русского духа в скиту не осталось”. ^{[ 30 ]} Один старый монах передал болгарскому публицисту Даскалову слова греческого монаха: “Не успокоюсь до тех пор, пока не уничтожу хоть одного русского” ^{[ 31 ]}. Все эти действия, подобные этническим чисткам современных албанцев в Косово, с трудом укладываются в голове.

Плохо, когда единственными богатствами народа становятся гордость и честолюбие. Длительное владычество турок привело к обострению националистических чувств у греков. И национализм на какое-то время совершенно отравил сознание греков, что привело к трагическим последствиям для Афонской Горы. Освободительная борьба, начатая братьями Ипсиланти, требует специального исследования, и нелегко дать ей оценку. Но, бесспорно, участие в ней монахов привело к многочисленным отрицательным последствиям. “Потом постигло и всеобщее для всей Горы бедствие вследствие вражды между греками и турками, особенно тяжело отразившееся на судьбах Руссика, прискорбных и без этих вышеупомянутых обстоятельств”. Так слишком деликатно рассказывают современные источники о том периоде. Но, к месту ли такая деликатность? Не вредна ли она для современного человека, тем что не даёт разглядеть настоящее? Посмотрим некоторый дореволюционный материал под названием “Бедствия, накликанные самими афонцами”. “ В 1821 году произошло восстание греков. Монастыри были наполнены оружием: пушки в башнях и в прозорах стен имели свои боевые заряды, в монастыре Есфигмен отливаемы были пули, канал Ксероксов был вновь перекопан и укреплён завалами из дерева и камня, и Афон сделался полуостровом. До 6000 греков и их жён укрывались в пещерах и лесах Св.Горы и получали скудную пищу из монастырей, а допитывались кореньями и листьями древесными; наконец, отправлены были на парусниках два отряда для взятия сперва Коваля и потом Солуня. Лучшие духовные старцы не одобряли этих предприятий. Поход на Ковалу кончился тем, что турки отрубили головы вышедшим на берег. Лодки отплыли обратно, а Паша с 4000 солдат прибыл на Афон к Ксероксову каналу, а после незначительной перестрелки рассеял воителей, перешёл канал и стал лагерем у первой возвышенности Афона Мегали вигла (Большая стража). Из всех монастырей монахи разъехались в разные страны. Почти опустелый Афон покорился Паше и был обезоружен, а мужья с жёнами возвратились в свои деревни. 10 лет турецкие малые отряды жили во всех монастырях Афона и сторожили дух эллинского возмущения. Десять лет афониты пребывали в разных странах и преимущественно в Греции (на Святой Горе оставались немногие старцы). В 1831 году Турция оставила Афон, монахи вернулись в обители и учредили празднество в неделю ап Фомы и особую службу в память освобождения Св. Горы.” ^[ 32 ]Благовещенский рассказывает, что сам разговаривал с одной поселянкой, которая во время этих событий проживала на Афоне. Женщинам в это время на Афоне дозволялось жить, только не подходить близко к обителям. А как же вековой запрет? Ведь даже турки воспрещали женщинам бывать на Афоне и, по рассказу Святогорца, бедный ага там томился по служебной надобности без своего гарема. А греческим националистам-авантюристам этот запрет был нипочём. Более того, и в гражданскую войну уже в нашем столетии на Афон так же точно хлынули крестьяне с жёнами. А Гитлер-то, подобно туркам, запретил вход на Афон женщинам и, вообще, мало досаждал Афону. По воспоминанию старых монахов, немецкие солдаты, заходя в Пантелеймонов монастырь, оставляли оружие на пристани. А единственная память о немецком владычестве — башня на пристани Великой лавры. Получается, что больший вред афонским монастырям наносили греческие националисты, а не Гитлер с турками. Так оно и должно было быть, потому что Господь силен внушить добрые мысли даже самым отъявленным злодеям. Заражённые же национализмом греческие монахи отложили своё упование на Господа и вместе с некоторыми мирскими деятелями уже думали о больших должностях в новом государстве. За это великое наказание и пришло на Афон. Что остаётся добавить? Остаётся только спросить, почему и русские исторические описания Афона стараются не заметить этих поучительных событий? Может быть, греки осознали свои ошибки . Ничуть . В современной книжке об Афоне, написанной одним греком на русском языке, читаем: “ Греческая национально освободительная революция 1821 года не могла не оставить в стороне афонских монахов. Они внесли большой материальный вклад в дело подготовки революции и во многих случаях взяли в руки оружие для борьбы против ненавистного врага. Спустя десятилетия монахи возвращаются на Афон к разрушенным турками обителям и начинают восстанавливать их”. ^[ 33 ] Подтверждение тому, что и после этого страшного урока увлечение национализмом не оставило греческих монахов, мы видим из дальнейшей истории Афона.

Самое страшное, эти настроения отразились и на отношении к русским насельникам. В действительности, уже накануне этой войны афонские греческие монахи собирались на совещание, намереваясь в случае объявления войны неожиданно напасть на русских монахов и всех их перебить, а над русскими монастырями водрузить греческое знамя ^[ 34 ]. Этого не произошло: планы остались планами. Но сильное возмущение в среде греческих националистов-монахов вызвали слухи, пришедшие с острова Кандии, где русской эскадре, чтобы спасти Грецию от полного разгрома, пришлось участвовать в усмирении греческих повстанцев. Из-за всяких легенд и преувеличений положение было чревато очередной вспышкой. Потом, правда, греческие командиры, когда оккупировали Афон в 1912 году, благодарили Россию в лице русских монахов, что Греция была спасена вмешательством нашей великой державы. Но Бог миловал и, более того, возникшая напряжённость имела положительный результат — объединение русских афонских иноков в братство русских келий.

Национальные конфликты иногда выливались в настоящие побоища. И это могло поколебать веру людей, идеализирующих афонское монашество, забывающих или не знающих о другой брани, никогда незатихающей на Афоне — брани с духами, в которой не всегда люди бывают победителями. Об одном таком побоище, очевидцем которого был он сам лично, писал в софийской вечерней газете в 1904 году известный в Болгарии публицист и литератор П.Даскалов. “На второй день Пасхи из протатского храма выносится чудотворная икона ^[ 35 ] . Крестный ход останавливается и в Андреевском скиту, и там служится молебен. В благодарность русские монахи угощали греческих, давали им подарки и даже деньги. В прошлом году почему-то греки не приносили икону в русский скит. Но в этом году они заранее известили русских, что по старому обычаю остановятся в этом скиту. Получив это известие, русские ещё заранее послали в Карею угощение, подарки и деньги. Но когда крестный ход направился к Андреевскому скиту, он был остановлен на середине дороги толпою греческих монахов, вооружённых кинжалами, ножами и револьверами. Завязалась рукопашная между теми и другими греками.

Противоречия между греческими и русскими монахами, кажется, лежат уже в самом взгляде на монашескую жизнь ^[ 36 ]. Русские монахи стали активными проповедниками общежительного устава. Даже кельи быстро превращались в маленькие монастыри. У греков общежитие в те времена находилось в упадке ^[ 37 ], идиоритмические монастыри иногда проповедовали роскошь и беззаботность. Многие, писавшие в прошлом веке об Афоне, отмечают, что по внешнему виду можно было легко отличить, к какому монастырю принадлежит монах. В прошлом веке идиоритмические монастыри преобладали над общежительными. По этой причине и происходил быстрый рост Пантелеймонова монастыря, который был один из немногих, придерживающихся общежительного устава, и ревностные греческие монахи с радостью приходили в него.

Интересно отметить, что в древности многие монастыри, которыми сейчас владеют греки, принадлежали другим православным народам, либо имели значительную часть братства другой национальности. Примеры: Иверский ^[ 38 ] [ 39 ], св. Павла ^{[ 40 ]}, Григориат ^{[ 41 ]}, Дионисиат. По этому поводу многие русские делали некоторое прискорбное наблюдение: “Если несколько греков поступит в какой-нибудь славянский монастырь, то они, приглядевшись, начинают понемногу переманивать туда и других земляков своих и с изумительным терпением добиваются того, чтобы власть игуменская перешла в руки грека. Лишь только удаётся это, греки свободнее вступают в свои права и вместе с игуменом так ловко поведут дела, что редкий старожил уцелеет в обители. Захватив монастырь в свои руки, греки начинают истреблять всё, оставшееся от прежних владетелей. Таким образом несколько чужеземных монастырей на Афоне перешло в вечное владение греков.

Славяне, напротив, поступив в греческий монастырь, играют в нём незавидные роли и по простоте своей скоро стушёвываются и свыкаются со своим положением. Греки не поручают этим пришельцам никакой должности, не позволяют им даже служить на своём языке и требуют строго подчинения своим правилам и обычаям... Некоторые славяне поселяются в греческих обителях в виде особенного подвига, чтобы наказать себя за прошлые грехи” ^[ 42 ]. Желающие убедиться в правильности этих слов могут обратиться к истории Пантелеймонова монастыря прошлого века. Можно посмотреть и на современных насельников негреков.

Притеснения греков со временем только умножались. Митрополит Арсений (Стадницкий), первый раз посетив Афон ещё студентом, вспоминает: “ Отец Товия (игумен Ильинского скита рассказывал, что пантократовцы (греческие монахи монастыря Пантократор) не позволяют им ничего выгружать и недавно потопили сено, привезённое для обители из их метоха (дачи) на острове Тассо” ^[ 43 ]. Не давали также они ломать камня для постройки заложенного в 1881 году собора. Впрочем, всё это уже неново и неинтересно. Интересен вывод, который делает будущий владыка. Вывод для нас очень характерный, и к которому нам ради смирения так хотелось бы придти. “Не возлагая в данном случае вины исключительно на греков, я позволю себе только спросить: не виновны ли в данном случае и сами ильинцы”. Напрашивается вывод: сами и виноваты. И мы попадаем на привычную русскую стезю — во всём считать себя виноватыми. Задумаемся на минуту, скольким мы обязаны грекам. Ведь само православие приняли мы от них. На Афоне они хранили отеческие предания. Сколько святых породил греческий Афон! Множество истинных подвижников греков не имело своей части в этой вражде, даже, наоборот, игумен Руссика Герасим немало приложил усилий, чтобы Руссик действительно стал русским монастырём. Надо отметить, что во время пребывания инока Аникиты (Ширинского-Шихматова) наши соотечественники показали себя не с лучшей стороны. Когда старец Аникита вернулся из вынужденной отлучки, он был вынужден вновь увести русскую братию из-за недостойного поведения некоторых её членов. Игумен же Герасим неоднократно предпринимал попытки наполнить Руссик русскими. Так он в качестве духовника принял изгнанного начальника Ильинского скита иеромонаха Павла. После кончины последнего духовником был сделан о. Иероним. Наконец, своим приемником, наместником игумен Герасим избрал русского иеромонаха Макария. Святогорец описал в одном из своих писем следующее явление Божией Матери одному греку. Этот благочестивый отец видел сонм святых вокруг Небесной Царицы, но обратив внимание на ряды святых, был немало огорчён, увидев, что в самых возвышенных рядах были русские, ниже болгары, сербы и другие славяне, а ниже всех греки. “ Место это Святая Гора, а пришельцы...”. Не успел он задуматься далее, как неведомый голос объяснил ему, что русские как пришельцы терпят больше неприятностей, что возвышает их перед Богом.

Справедливости ради надо отметить, что не только греки проявляли национальную нетерпимость. Известны и сербо-болгарский конфликт, и конфликт между великороссами и малороссами ^[ 44 ]. Почему же особое внимание мы здесь уделяем именно национализму греков? Потому что эта пагубная страсть, захватившая часть афонитов-греков, была ловко использована тёмными силами и привела к трагическим последствиям для Афона — к ослаблению афонского монашества.

Весь девятнадцатый век, да и начало двадцатого, был наполнен борьбой греческого народа против турецкого владычества. Россия активно поддерживала освободительную борьбу греческого народа. На фоне этого справедливого дела начинается борьба за раздел сфер влияния. В события активно вмешиваются Франция и Англия. Все опасаются Русского влияния в юго-восточной Европе. Начинается игра на слабости греческого народа, на его национализме, выросшем из чувства обиды за униженное положение своего некогда великого народа. Нагнетаются русофобские настроения. Не избежал этого и Афон. Не верите? Возьмём несколько номеров “Церковного вестника” за 1888 год. В номере 20 приводится цитата из “Восточного обозрения”(Revue d’Orient): “Сообщаем любопытные известия о предстоящем превращении Афонской горы в сильную и хорошо снабжённую людьми и амуницией русскую крепость. Гора Афон до семидесятых годов была республикой греческих монахов. Но в 1876 году русское правительство конфисковало значительное количество русских земель, принадлежащих афонскому ордену (?) в России. Доходы с этих земель обращены в поддержку тех русских монастырей, которые стали возникать на месте греческих. Теперь на Афоне находится не менее 2500 русских монахов под командою (?) генерала Ассымова (?), который превратил монастырь в крепость. Правда, есть ещё 17 монастырей, где живут престарелые греческие монахи. Но и оттуда их вытесняет русский консул, и скоро кончится тем, что и эти монастыри станут принимать русских богомольцев, а эти последние ничто иное, как русские нижние чины, находящиеся в отставке”. В 21 номере продолжение: “ “Восточное обозрение” пустило в ход следующую фабулу. В афонских монастырях будто бы состоит в настоящее время 2500 русских монахов, в числе которых некто “брат Мина ^[ 45 ]”, который был прежде чиновником генерального штаба. И генерал (?) Ашинов ^[ 46 ] яко бы избрал священный полуостров местом для своего весеннего пребывания. Русский генеральный консул в Фессалониках г. Ястребов обратился будто бы к игуменам 15 греческих монастырей с предложением, чтобы они приняли русских монахов, обещая им новые имения, а так как это предложение было отвергнуто, то он оклеветал греческих монахов перед турецкими властями с целью устранения их и замены русскими... По поводу этой фабулы замечает: “Сообщения “Восточного обозрения”, кажется, сбиваются на басню. Так как приближается новый восточный кризис, то снова, как было 15 лет назад, пускаются в ход усилия посеять плевелы между русскими и греками. Но горький урок пошёл грекам впрок. Мы не настаиваем на том, что Россия питает огнепальную любовь к грекам, но из горького опыта мы знаем, что и в других местах не питают к ним особого расположения”... Басню “Восточного обозрения” не стоило бы опровергать ввиду её очевидной нелепости. Но злостные ковы некоторых врагов мира на востоке отмечены газетой совершенно верно и должны быть приняты к соображению и русскими, и греками, и ближайшим образом на самом Афоне”. Да, действительно, стоит ли столько внимания уделять явным басням? Но, читаем дальше в 22 номере: “С прискорбием должны заявить, что эта возмутительная нелепость обошла все даже церковные иностранные газеты, и теперь мы прочитали её дословно в такой серьёзной немецкой церковной газете, как “Евангельско-Лютеранская Церковная Газета” и притом в такой категоричной форме, без указания даже на источник, что как будто тут предлагается вниманию читателей положительный и проверенный редакцией факт. Это печальное явление поистине показывает, до какого политического озлобления дошёл инославный запад по отношению к православной России”... Да, какой печальный факт! Да стоит ли столько внимания уделять этим нелепостям? Ведь газеты всегда врут. Активно врали они и ранее, и только чудо спасло русский монастырь. “ В минувшую русско-турецкую войну греки опубликовали в константинопольских газетах, что русские иноки — заговорщики, что в их монастырях целые арсеналы, и все они собираются для совещания в Пантелеймоновом монастыре под председательством о.Иеронима, монастырского духовника. На Афон на военном пароходе прибыл паша, осмотрел, перетрусил, но ничего не нашёл и настолько был очарован о. Макарием и престарелым духовником, что, поехавши в Константинополь, исхлопотал о.Макарию перед султаном высокий орден Меджидие” ^[ 47 ]. Но эта и подобные ей компании совсем небезобидны и часто приводили к трагическим последствиям для русского монашества. Так, усилиями графа Н.П. Игнатьева в Сен-Стефанском договоре 1878 г. был 22 пункт, по которому Андреевский и Ильинский скит становились монастырями, равноправными с другими 20 монастырями Афона. “Афонские монахи русского происхождения сохранят свои имущества и прежние льготы и будут продолжать пользоваться в трёх монастырях, им принадлежащих, и в зависящих от них учреждениях теми же правами и преимуществами, которые обеспечены за другими учреждениями и монастырями Афонской горы”. Это было, конечно, хитростью. Не было возможности провести такое решение через протат, в котором главенствовали греки, и русский дипломат решил закрепить в международных соглашениях за русскими скитами статус монастырей. Если бы поправка прошла, то скиты были бы признаны всеми европейскими державами монастырями. Это заставило бы националистов в рясах, действовавших с оглядкой на врагов России, признать за скитами право быть монастырями. Впрочем, Вселенский патриарх Анфим уже в 1871 году признал Андреевский скит ставропигиальным. По некоторым сведениям от него было получено согласие на возведение скитов в монастыри. Но греческие националисты не дремали и быстро нашли поддержку среди иноверцев ^{[ 48 ]}. На Берлинском конгрессе были пересмотрены некоторые пункты Сен-Стефанского мирного договора не в пользу в России. Известный английский дипломат маркиз Сольсбери стал убеждать, что Россия хочет создать на Афоне русские гарнизоны (два офицера приняли монашество на Афоне), и русские скиты не стали монастырями ^{[ 49 ]}. И это привело в дальнейшем к тяжким последствиям. Если бы Андреевский и Ильинский скиты стали монастырями, то они никогда бы не могли быть отобраны, ибо скиты находятся на территории монастырей и подчиняются им, а монастырь представляет собой самостоятельную административную единицу. Как мы видим, антирусская кампания продолжалась и дальше. Заметим, что в Андреевском скиту было 800 монахов, а Ватопедском монастыре, которому он подчинялся, всего 200, в Ильинском скиту — 400, а в Пантократоре всего 100. Так что планируемые преобразования были бы не плодом русских интриг, а насущной необходимостью.

Вернёмся к Ильинскому скиту и вспомним слова будущего митрополита: “не виновны ли в данном случае и сами ильинцы”, чтобы убедиться в ошибочности этих слов и в необходимости для русских скитов стать монастырями. Дело в том, что скит по своим правам мало чем отличался от келии. Разница состоит только в том, что при пострижении в монашество своих послушников скит не обязан испрашивать разрешения у монастыря. Но скит, так же, как и келья, не имеет права без благословения монастыря принимать епископа для рукоположения, не имеет права предпринять ни малейшей постройки. Даже необходимый ремонт нельзя делать без разрешения. Если у Андреевского скита со своим монастырём были хорошие отношения, то неприязненные отношения Пантократора к Ильинскому скиту могут послужить печальным примером произвола в монашеской жизни. В конце 19 века отношения эти были испорчены настолько, что между скитом и монастырём возник судебный процесс, который длился 13 лет. Монастырь сделал всё, что было в его власти, чтобы осложнить жизнь ильинцам. За смертью старых иеромонахов в громадном скиту осталось только 2-3 престарелых иеромонаха, больных и неспособных к службе. И это на пять параклисов. Монастырь, используя свои права, запретил рукополагать новых иереев. Ильинцам, чтобы выжить, пришлось пойти на хитрость. Они попросили иеромонаха Нифонта из кельи Святой Троицы и иеромонаха Неофита из кельи святителя Николая Чудотворца, находившихся на земле сербского монастыря, рукоположить ильинцев в своих кельях. Таким образом они получили ещё четверых иеромонахов. Во сколько обошёлся процесс обоим сторонам, никто не знает. Напряжённость возникла будто бы из-за ошибки одного из настоятелей Ильинского скита, но это не оправдывает пантократовцев. Тем более, что этим прискорбная история не кончилась. ^[ 50 ]

Оказалось, что каждый раз, как придёт из России корабль с припасами для монастыря, монахам приходится строить пристань… и потом разрушать её. Постоянную пристань греки иметь не дозволяют. То же самое приходится делать зимой, стоя в холодной воде. Зато с посвящением в сан стало проще, теперь после долгих переговоров монастырь всё же разрешает рукоположения, принимая в дар несколько сотен рублей ^[ 51 ].

Интересно, что турецкая власть и дальше сохраняла толерантность в отношении автономии Святой Горы и не препятствовала прибытию на Афон послушников и монахов разных национальностей. К. Леонтьев приводит такое мнение современных ему монахов: “Они все ^[ 52 ] турок очень хвалили и говорили: “Сказать по правде, так турки будут помилосерднее и посправедливее всех здешних народов. Турок милостив”” ^[ 53 ]. Этого не скажешь про греков. После Балканской войны 1912 года был разработан проект, по которому Святая Гора оказывалась под покровительством России, Греции, Румынии, Болгарии, Сербии и Черногории. Греческие монахи спешно обратились в Афины с требованием присоединить Афон к греческому королевству и передать Элладской церкви. ^[ 54 ] В греческих газетах опять развернулась истерическая кампания. Россия вынуждена была принять меры: были отобраны имения греческих монастырей в Бессарабии, и греческим монахам был запрещён въезд в Россию для сборов. В результате премьер-министр Венизелос и Константинопольский патриарх выступили против владычества одной стороны над Афоном и поддержали проект покровительства шести стран.

2 ноября около 12 часов дня к афонской пристани Дафни подошёл греческий миноносец “Фиэлла”. На берег высадились 67 человек греческих матросов. Тут же были заняты правительственные здания и спущен турецкий флаг. Вместо него был поднят греческий национальный. Миноносец ответил салютом. По телефону из Дафни протат был извещён о прибытии греческого миноносца и о переходе Афона под власть греческого правительства. Немедленно протатом была отправлена депутация для встречи дорогих для греческого населения Афона гостей. Через полтора часа после прихода “Фиэллы” к Дафни подошёл греческий броненосец “Георгий Аверов” и ещё два миноносца. Вице-адмирал броненосца Павел Кундуриоти приказал старшему офицеру “Фиэллы” Телемаху Курмулису, назначенному временным правителем Святой Горы, ознакомить прибывшую депутацию протата с королевским декретом. ^[ 55* ], [ 55 ] Один из посетителей Святой горы, немец по национальности, отметил в своих воспоминаниях, что лучшие паломники – это русские. В греках же чувствуется религиозная индифферентность. То есть греческий народ в этот в описываемый момент истории далеко отошёл от Бога. И это было не только его мнение. В разговоре с ним один из архондаричных греков пожаловался ему: “ Часто под вечер приходит около сотни русских паломников: все русские. Не знаем, как и справиться. Суп и бобы – вот всё, что мы можем им предложить. Но они всему рады и благодарят нас. Мне бы не стоило этого говорить, но единственно, кто всем не доволен и доставляет нам немало труда, – это наши греки” ^[ 56 ]. Чувство удивления и горечи не покидает нас, когда мы читаем этот чудовищный документ.

Афонский полуостров (св. Горы) весь занят нами и составляет отселе нашу оккупацию, находится в состоянии блокады по эллинским законам. ^[ 57 ]

Существующие доселе законы и местные обычаи, или права собственности, будут продолжать действовать и применяться различными властями правления под надзором сего командира отряда, который имеет право ведать всякое дело и приказывать подавать ему в установленное время прошения ^{[ 59} ]

Жители оккупируемой местности обязаны продолжать платить назначенным от командира сборщикам податей платимыя ими до сего времени туркам узаконенныя подати и издержки, дабы из оных были уплачиваемы расходы преимущественно по управлению сего полуострова. Также обязаны жители селений делать в чрезвычайных случаях взнос деньгами и вещами по приказанию командира отряда, который в возмещение убытков имеет право требовать принудительно ^[ 61 ].

Всякое действие и покушение с целью нарушить общественную безопасность сей занятой нами местности, флота и его экипажа, или интересы Эллады, будет судиться по-военному, решительно, в 24 часа, как преступление самого последнего предательства, смертной казнью. ^[ 62 ]

2 ноября 1912 года Броненосец “Георгий Аверов”. Вице-адмирал Павел Кундуриоти ^[ 63 ]”.

В 10 часов колокольный звон протатского Успенского собора и русского Андреевского собора и ближайших русских келий известил о приближении к столице Афона новых хозяев. Греческие войска были встречены близ русского конака, который находился поблизости от квартиры каймакама. Каймакам сдался представителям новой власти без всякого сопротивления. После чего войска во главе с Телемахом Курмулисом направились в протатский собор, где “выслушали краткую литию с провозглашением многолетий царствующей греческой династии, союзным королям и христолюбивому греческому воинству и отправились на отдых в отведённые для них квартиры. Народ на улицах ликовал всю ночь, выражая это при взаимных встречах, пасхальным приветствием друг друга: “Христос анести – Христос воскресе” и ответом: Алифос внести – “Воистину воскресе”, причём стреляли в воздух из револьверов” ^[ 64 ].

Мы вполне сознаём и ценим высокое покровительство России над малыми балканскими державами, благодаря которому только и представилась возможность сплотиться им для свержения турецкого ига, тяготевшего столько веков над народами Балканского полуострова. И вот это чаяние и этот сон сбылись – объявлена свобода. В особенности наш эллинский народ твёрдо помнит покровительство России в 1897 году, выразившееся в спасении нации” ^[ 65 ].

Странно, но факт, русское правительство никак не выразило своего отношения к захвату Святой Горы. Единственно, несколько позже было высказано недовольство пребыванием большого вооружённого отряда на территории Пантелеймонова монастыря. Греческие войска согласились покинуть монастырь и вернуть захваченный ими монастырский пароход ^[ 66 ].

Неясно, почему так долго молчал русский посланник, не сделал никаких шагов для нормализации обстановки на Афоне. И только в 1916 в официальном органе Святейшего Синода была напечатана заметка, написанная вероятнее всего, одним из знатоков “афонского вопроса” — магистром богословия Сергеем Троицким (это можно предположить, исходя из подписи С.Т. и некоторых других фактов) ^[ 67 ]. Автор, ссылаясь на французскую газету “Le Tempes” от 23 марта, сообщает, что правительство эллинского королевства по требованию русского правительства возместило те убытки, которые были принесены греческими солдатами русскому монастырю на Афоне.

Далее говорится о бесчинстве греческих солдат, которые неизвестно для чего, живут в Уделе Божией Матери. Они являются в русские обители, занимают лучшие помещения и, конечно же, ни за что не платят. Воспользовавшись смутой, вызванной спорами об Имени Божьем, греческие солдаты вторглись в Ильинский скит и арестовали послушников болгарского происхождения. “Помню, какой ужас напал на монахов Пантелеймонова монастыря, когда туда вошёл греческий отряд под командой Чулакиса. Даже имябожники готовы были отказаться от всех хитросплетений Булатовича, только чтобы их освободили от греков”. Не ставя перед собой цели рассказывать о событиях, связанных со спорами об Имени Божьем, ни тем более вникать в догматические разногласия, отметим, что действия как греков, так и русского правительства имели вполне простую подоплёку. “Как ни печальна была такая развязка, но могло быть и хуже. Нельзя же было оставлять православно верующих под таким невыносимым террором лжеумствующих. Греки только и ждали того, чем кончится дело в Пантелеймоновом монастыре. В Киноте мне потом сказали откровенно, что если бы консул не удалил еретиков, то сам Кинот нашёл бы средства их удалить: теперь здесь хозяева не турки ^{[ 69 ]}, а греки, которые легко могли прислать хоть целый полк из Солуня. А под видом еретиков не трудно уже было очистить и вообще Св. Гору от русских” ^[ 70 ], ^[ 71 ]. Можно с уверенностью сказать, что одним из руководителей интриги был Константинопольский посол Гирс М.Н. С департаментом полиции даже не были согласованы арест и высылка огромного количества монахов. Не желая или не имея способности открыто выступить против нарушения греками соглашений об Афоне, русские дипломаты пожелали сделать это, хитроумным путём воспользовавшись смутой и принеся не малую жертву в виде почти тысячи русских монахов. “Само собой разумеется, что русская государственная власть ни изгнания православных еретиками, ни предоставления тысяч русских подданных и многомиллионного имущества русских монастырей воле другого государства допустить не могла, а после того, как Патриарх всецело предоставил умиротворение русских обителей русской церковной власти, не могла допустить этого и власть церковная. Поэтому Святейший Синод счёл долгом пойти навстречу Патриарху и разделить заботы Константинопольской церкви о её непослушных чадах, ещё недавно, до приезда на Афон, бывших чадами Церкви Русской” ^[ 72 ]. Это каноническая нелепость, когда в качестве помощи одна автокефальная церковь даёт “поуправлять” другой на своей территории, не могла иметь под собой никакой другой основы, только чтобы де-факто доказать своё право на управление русскими обителями на Афоне. То же сделала и государственная власть. Не сумев открыто доказать это греческому правительству, она сделала это окольным путём. Это подтверждается и тем, что интерес к имябожникам и их учению почти совершенно пропал по прибытии их в Россию. Так что, увы, приходится согласиться с мнением не очень хорошо расположенного к русскому монашеству исследователя Михаила Талалая: “ Это после решений лондонской конференции Российское государство желало продемонстрировать, ^[ 73 ] что имеет право и может эффективно регулировать положение на Святой Горе, вмешиваясь в её жизнь”. Но оставим тропу, на которую случайно попали, и которой трудно избежать, говоря о современном Афоне. Оставим тему событий, связанных со спорами вокруг Имени Божьего, обратимся к маленькому событию, совершившемуся совершенно незаметно на фоне высылки русских монахов. Об этом пишет С.Т. в “Прибавлениях к Церковным ведомостям”. Архиепископ Никон так же в своих воспоминаниях между прочим отметил: “В то время в монастыре ^[ 74 ] находилась полурота солдат-болгар во главе с офицером, питомцем Петербургской духовной академии. Солдаты выстроились пред нами в две шеренги и приветствовали нас громким: “Ура!”. Увы! Только что они проводили нас, как явился греческий капитан со своими вооружёнными солдатами и потребовал, чтобы болгары сдались…

Через день мы узнали, что болгары сдались, и мимо нас их как пленных, провезли на остров Кипр… Тяжёлое впечатление произвело на нас это торжество греков над бывшими союзниками, которые, конечно. не могли сопротивляться.” ^[ 75 ] Конечно, тяжёлое впечатление, тем более это происходило одновременно с очисткой от русского монашества. А тяжёлое впечатление ещё усугубится, если мы перейдём к воспоминаниям другого члена комиссии Троицкого и увидим, как это в деталях происходило. События произошли 22 июля 1913 года: “ Стою вместе с командиром на юте Донец и любуюсь знаменитой панорамой Пантелеймонова монастыря, белым пятном обрисовывающегося на зелени горы. От мола отчаливает пароход и огибает “Донец”. “Куда?”, — кричу о.капитану иеромонаху. “Греки приказали перевозить болгарских пленных”. А нужно сказать, что дня за два греки напали на болгарский монастырь Зограф, где был болгарский отряд под командованием воспитанника петроградской академии Цветикова, взяли монастырь штурмом и вот теперь хотели на русском пароходе перевозить своих пленных. Беру шлюпку и еду в монастырь к генеральному консулу. Оказалось, всё делалось без его ведома. А тем временем пароход уже захватил с Дафны баржи и шёл полным ходом к Зографу. Послали навстречу “шестёрку” с чиновником нашего посольства. На этот раз греки уступили. При переговорах они указали на то, что монастырь на греческой территории, поэтому они вправе распоряжаться его имуществом. Но наш представитель потребовал спуска русских подданных, а среди них были капитан и рулевой, заменить которых грекам было некем, но и нужды не было у греков в русском пароходе. В девять вечера того же дня прожектор на горизонте обнаружил 8 шлюпок под парусами. Это греки везли болгарских пленных. Если такие штуки предпринимали греки под носом у русских дипломатов то, что они делают с монастырём…”. “Нужно положить конец полному бесправию русских монахов на Афоне”. Впрочем, из некоторых источников следует, что болгарские войска приглашались русскими монахами для защиты от произвола греков. Как мы уже знаем, греческие войска, заняв Афон, учредили таможню и по своему произволу забирали доставляемые в русские обители съестные припасы. Во многих русских обителях стал ощущаться недостаток в еде. И вот игумен Пантелеймонова монастыря послал “иеромонаха в Салоники к командиру болгарского отряда с просьбой прислать на Афон две роты солдат для защиты русских обителей от насилий, чинимых греческими войсками” ^[ 76 ]. Таким образом, русские афонские обители в начале веке более напоминали осаждаемые крепости, которые переходили из рук в руки, чем тихие монашеские обители.

Как многим казалось в то время, конец полному бесправию русских монахов на Афоне был действительно положен. Для русского православного человека, читающего церковную литературу и не оставляющего без внимания ни одной брошюры об Афоне, будет полной неожиданностью узнать, что в 1917 году закончилась незаконная оккупация Афона греческими войсками. “По поводу занятия полуострова французским отрядом в дипломатических кругах указывают, что дипломатия давно была озабочена безправным положением на Афоне русских монахов со стороны греков и уравняла права русских монахов с греческими, вообще проявляющими большую враждебность к русским и за последнее время начавшим вредить и делу союзников” ^[ 77 ]. Что же произошло? Многие обвиняли русскую дипломатию, что она многие годы “не замечала” притеснения русских на Афоне, когда это было выгодно для неё ^{[ 78 ]}. Но началась война, и случилось непредвиденное: несколько монастырей, среди которых особое место занимали Зограф и Ватопед, помогали врагам православной России. Слово опять С.Троицкому: “Столь же дружно действовали греки и болгары ^{[ 79 ]} в переполнившем чашу терпения союзников гнусном деле снабжения припасами германских подводных лодок. Особенно видное участие здесь приняли болгарский монастырь Зограф и греческий Ватопед. Оба монастыря имеют свои удобные пристани (“арсаны”), и оба в течение веков пользовались русскими милостями” ^[ 80 ]. Кроме того, после занятия этих монастырей была обнаружена система сигнализации, проложенная инженером–немцем за несколько до этого. И Афон был занят франко-русским отрядом. Троицкий говорит о конце незаконного греческого владычества. “Таким образом, сделанная четыре года тому назад ошибка теперь исправлена. Лучше поздно, чем никогда” ^[ 81 ]. Ошибка была в потворстве дипломатии незаконному захвату Афона греческими войсками. Русская дипломатия тогда не предприняла решительных шагов, чтобы предотвратить давление греков на представителей других народов. “Власть над Афоном Греция приобрела только путём захватнического права и сохранила эту власть исключительно благодаря, если можно так выразиться, добродушию нашей дипломатии ^[ 82 ]”. Но законной власти всех православных государств над Афоном, названной кондоминимумом, не суждено было осуществиться. Революция в России на долгие годы узаконила захват Афона.

Заканчивая эту главу, хочется повторить, что автор не стремился вызвать негативного отношения к великому греческому народу, к которому сам относится с уважением и почтением, а напомнить что любовь к своему народу, оторванная от веры, может превратить этот народ в чудовище подобное апокалиптическому, покидающее бездну, чтобы уничтожить православную церковь. Только твёрдая вера в Бога открывает возможность для каждого народа принести Творцу в дар всё лучшее что он имеет. Но в 19 веке он подвергся страшному искушению. Имя этому искушению – “мегали идеа”. В 1844 году в греческом парламенте провозглашается “великая идея”, суть которой в возрождении Греции в пределах Византийской империи. “Таким образом, высшей ценностью провозглашалась нация, а реальным её воплощением мыслилось сильное государство” ^[ 83 ]. То есть, вернуть утраченное греческие националисты намериваются без участия Бога. А то, что они пытаются возродить, – это не Православная Византийская империя, а какая-то великая Греция. Один из идеологов этого “возрождения”, Кораис, полностью исключал из будущего национального государства “такой принципиально важный элемент, как Церковь” ^[ 84 ]. Чем закончилась “великая идея” всем хорошо известно – катастрофой 1922 года, когда греческие войска были разгромлены в Турции. Но греческий православный народ отвернулся от неё немного раньше: в 1920 году политика Венизелоса заканчивается крахом, и он терпит поражение на выборах. Вот его собственное признание: “30 лет назад зародилась “великая идея”, и народ был её верным сторонником; тогда он с готовностью жертвовал жизнью ради возрождения “Великой Греции”, сегодня – нет” ^[ 85 ].

В прошлом веке строились большие русские обители с величественными храмами: кроме Пантелеймонова монастыря, Свято-Андреевский и Ильинский скиты, кельи св. Иоанна Златоуста и Благовещнская, Крестовоздвиженская, Троицкая и другие. В этих кельях жило по 50-100 монахов. К 1912 году русский Афон состоял уже из 70 крупных обителей. К тому же среди афонских монахов распространяется убеждение, что Россия покорит Турцию, и Греция перейдёт в русские владения, а с нею и Афон. ^[ 86 ] Всё это вызывало эскалацию национальной напряжённости. Умножающиеся русские постройки привели к настоящей “архитектурной” войне. Положение келий было осложнено тем, что без разрешения монастыря им не дозволялось делать постройки. Начались интриги. Вот один из документов того времени, дошедший до нас, правда не в очень хорошем переводе.

К сожалению, не всегда эта война ограничивалась “холодным” течением, иногда наблюдались весьма “горячие” проявления. Так, в журнале “Сообщения Императорского Православного Палестинского общества” за 1906 год читаем о побоище, учинённом монахами Каракальского монастыря в русской Крестовоздвиженской келье в 1905 году под праздник Святой Троицы. Во время отсутствия настоятеля кельи иеромонаха Пантелеймона, который был в отъезде в Константинополе, и наместника иеромонаха Виссариона, который был вызван к каймакаму (турецкому начальнику) в Карею, в келье неожиданно появились один из членов протата и антипрос Каракальского монастыря. Пока их принимал кто-то из братий, а дело происходило во время дневного отдыха, неожиданно появилась толпа каракальских монахов и рабочих монастыря, вооружённых топорами, мотыгами и ломами. Антипрос быстро выскочил к этому “войску” и занял пост “военоначальника”, раздавая приказы и руководя действиями “армии”. Пришельцы начали крушить здания кельи, разбивать окна, ломать стены. Все русские отдыхали перед праздником и, будучи разбужены непонятным шумом, сразу не могли понять, что происходит. Некоторые в страхе бежали в лес. Большая часть принялась оборонять келью. Одному русскому тут же была нанесена рана в голову, и он упал на землю без чувств. Но тут выскочили бодрствовавшие повара, вооружённые кочергами, и посеяли панику в рядах противника, греки замешкались и были изгнаны. Результаты побоища: 8 иноков были ранены и сильно избиты, на поле брани греки оставили трофеи: 5 топоров и 8 мотыг. “Целью нападения было изгнание русских монахов из келии, как это уже и было сделано каракальцами относительно других русских келиотов. Причина притеснения монахов кельи Креста — неисполнение ими монастырского приказания ничего не строить. Русские всегда обращаются за разрешением, а те всегда говорят: подождите и потерпите”. “Они боятся дальнейшего роста и развития кельи ^[ 87 ], опасаются того, что русские со временем и совсем вытеснят греков с Афона. Но это — злая выдумка эллинов, которым всюду мерещится несуществующий панславянизм”.

До каких невероятных размеров дошла русофобия, узнаём из дальнейших материалов статьи. “В заключение нужно сказать, что в минувшую тяжёлую пору несчастной русско-японской войны русским инокам Святой Афонской Горы пришлось чувствовать себя особенно безотрадно и грустно. Греки немало “залили им за спину жира”, как выражаются здесь, пользуясь почти каждой нашей военной неудачей на суше и на море для обидных насмешек, злобных выходок и открытого поругания. Братья по вере и жизни! Вы ли это? Что осталось у вас от славных времён византийских, когда монашеский Афон был подлинно Святой Горой? Боже, призри с небесе и .. посети виноград сей”. Об ужасных проявлениях греческого “патриотизма” в японскую войну можно добавить следующее: “Когда здесь было получено печальное известие о трагической кончине Макарова, греческие монахи на каждом шагу кричали: “Да здравствует Япония! Долой Россию!””. ^{[ 88} ]

— Э, где там! – махнул рукой инок. — Подошла после этого великая война, а за нею и страшная российская смута, прекратившая всякое заступничество великой России… И пошло ещё хуже для нас на Афоне… для нас, русских насельников, конечно. А сила силу ломит, дорогой земляк… ох, как ломит! Ну и кончилось тем, что теперешний наш старец, спасая беззащитную обитель, попросту решил сказать грекам примирительно: “ Да простит вас Господь наш Иисус Христос, братие, за все прежния обиды… будем жить так, как говорит слово Божие, в мире и согласии! И в знак этого, братие, держите наш колокол, пленённый вами, и владейте им!” Вот так и кончилось всё” ^[ 90 ]. Только при ударах в этот колокол, по признанию одного инока, у русского человека сжимается сердце от обиды. Отметим также, что прошли годы, русские кельи и скиты отошли к тем монастырям, на территории которых они находились. И теперь уже никого не смущают ни размеры зданий, ни формы куполов.

“В 1903 году настоятелю русской обители во имя Воздвиженья Честнаго Креста на Афоне иеросхимонаху Пантелеймону посчастливилось приобрести в полную собственность остатки первой лавры св. Харитона Исповедника (Фаранской). Св.Харитон исповедник (28 сент.) – первый подвижник, в первой половине IV века положивший начало иноческому житию в Палестине… Архимандрит Антоний (Капустин) неоднократно пытался приобрести Фаранскую обитель. Это часть скалы до 50 метров вышиной с двумя участками земли сверху и снизу”. Не знаю, в чём конкретно состояли те расплывчатые обвинения русским инокам, но я думаю о. Пантелеймон может быть от них свободен. Хотя, я думаю, не беспутный образ жизни монахов вызвал подобную артиллерийскую канонаду, таких примеров мы и среди греков найдём предостаточно, а настойчивость и твёрдость таких как о. Пантелеймон, которые уже проникли во Святую Землю и стали приобретать святыни уже на Ближнем Востоке. Думаю, что уважаемым профессорам и учёному монашеству, которые в основном представлены в подобных журналах тоже стали докучать эти простецы, не кончившие академий, которые развили такую активность. А многие из них, не попади на Афон, так бы и остались простыми мужиками. Отсюда и возмущение, что они дали обет “безусловного” ^[ 91 ] послушания, а любого начальства русского, афонского, константинопольского, иерусалимского и др. слушать не желают. Выбирают, кого слушать. Хотя не сомневаюсь, что были нарушавшие обеты русские монахи в Иерусалиме, но это не требует программных документов, а повседневного выполнения епископами своих обязанностей блюстителя.

Весьма хорошие слова. Всё говорится вроде бы правильно и хорошо, но… Но как же быть с келиотами, которых гоняют греки. А, ничего, — русский мужик потерпит. Он потерпит, но хитроумные и даже вроде бы благородные замыслы, если они происходят от человека, а не от Бога, имеют весьма плохие результаты. Попытка припрятать оголтелый национализм ради высокой политики закончилась плачевно. Афонская смута не тема данной работы, но надо отметить, что потакание греческим националистам – одна из причин физического завершения спора. Это отмечет и один из современных авторов М. Талалай: “Это после решений Лондонской конференции ^[ 92 ] Российское государство желало продемонстрировать, что имеет право и может эффективно регулировать положение на Святой Горе, вмешиваться в её жизнь”.

Но это к слову. Церковные же плоды греческого национализма ещё только зрели. И они оказались горьки для России. Откроем вновь страницу “Сообщений императорского православного палестинского общества”, где говорилось о мерах принятых против русских келиотов в Палестине. Посмотрим на соседнюю страницу: “ В качестве патриарших экзархов на Кипр прибыли из Константинополя анхиальский митрополит Василий, а из Иерусалима – первый секретарь честнаго священного синода архимандрит Мелетий Метаксакис, ^[ 93 ] выехавший из Святого города 11 июня 1907 года”. Так вот кто испытывал “большое удовольствие”, преследуя русских иноков, — будущий соучастник Венизелоса в его политических авантюрах, будущий предатель православия, с позором изгнанный из Константинополя, после обновленческого православного конгресса с его скандальными решениями. Не сам он, но его последователи, войдут в контакт с обновленцами и поросят патриарха Тихона удалиться с патриаршего престола и передать церковную власть обновленцам. Но это будет потом, а пока сторонник введения двоежёнства у священства борется за чистоту монашества. Это наука: уступили, вежливо отступили, принеся в жертву русское монашество на Афоне, а чуть более, чем через десять лет, гонители заявились со своими интригами в саму Москву.

Настоятель — иеросхимонах Кирилл (в списке неблагонадёжных лиц идёт первым), в миру Капитон, родился 26 февраля 1845 года в станице Мелиховской области Войска Донского в семье урядника Илариона Абрамова. Образование получил в Новочеркасском окружном училище, полный курс которого блестяще закончил в 1860 году. С детства Капитон мечтал быть монахом, и мечта его скоро осуществилась: в пятнадцатилетнем возрасте он вместе со своим отцом прибыл на Афон. Вместе они приняли постриг в Русском Пантелеймоновом монастыре. И отца, и сына привлекала пустынь, но они, зная великую пользу общежития, поступили в Пантелеймонов монастырь под надёжную защиту многопытного духовника Иеронима. Великий русский духовник определил Капитона, помимо прочих послушаний, на клирос, а Илариона на хозяйственное послушание. Но из-за притеснений греков в монастыре скоро сложилась невыносимая обстановка, и две души, чающие покоя и молитвы, с благословения духовника переходят в келью Василия Великого, где подвизается другой ученик великого Арсения и духовный собрат духовника Иеронима – о. Митрофан. Многоопытный келиот Митрофан отговаривает отца и сына покидать монастырь, открывая им все трудности пустынножительства. Но ни труды, ни опасности не пугают новых келиотов. И скоро Капитон становится о. Кириллом, а Иларион – о. Иринархом. 30 июня 1865 года о. Кирилл становится иеромонахом. Отец же его по плоти стремится к большему уединению и усиленно подвизается в молитве. О. Иринарх прославился кротостью и снискал среди братства любовь за своё смирение. Опасаясь похвал — этих ядовитых стрел, нацеленных в подвижников, он уходит в уединённую маленькую и тесную келью поблизости и хранит молчание около 20 лет. Отошёл к Господу о.Иринарх в 1880 году. В 1882 почил престарелый настоятель кельи о.Митрофан. Иеромонах Кирилл занял его место. И для молодого настоятеля наступает пора искушений. Как уже говорилось, пантократовцы ссорятся с Ильинским скитом и дают волю своей ненависти к русским. В связи с этим братству кельи приходится переселиться в келью святителя Иоанна Златоуста, принадлежащую Хиландарскому монастырю. Примечательно, каким оружием пытался защищаться прославленный русский келиот от своих ожесточившихся преследователей.: “…О.Кирилл, помня советы своих богомудрых старцев, смиренно преклонился пред коварными ухищрениями властелинов, терпел и молился, причём пытался и убеждать их; но они оставались в своём ожесточении ^[ 94 ]”. И по воле Божией о.Кирилл вместе с братством числом в 12 человек изгоняется из кельи. Причём монастырь не вернул ему покупной цены за келью и, тем более, не возместил расходов на постройки и на насаждение виноградников. Убыток составил 53000 руб. Русское братство переселяется в келью свят. Иоанна Златоуста на территории Хиландарского монастыря. Иеросхимонах Кирилл был одним из основателей братства русских келий, но об этом братстве позже. Один паломник, посетивший келью, подчёркивает торжественность и благообразность богослужения. На литургии прочитываются синодики, во время субботней панихиды, которую совершал сам настоятель, поминались все ктиторы кельи и вновь прочитывались все синодики. Так что нелепы обвинения, что келиоты будто бы только собирают пожертвования, а богослужения редки и благодетелей никто не поминает. Возможно, такие случаи и были, но никак нельзя это назвать системой.

Недалеко от златоустовской кельи расположена келья св. ап. Иоанна Богослова. Основана она ещё свят. Саввой Сербским. Русская с 1896 года, до этого около 100 лет пустовала. По предложению Хиландарского монастыря в келью перешло сильно умножившееся братство Предтеченской кельи. Настоятелем этих двух келий после смерти старца Никанора стал его ученик о.Герасим Попов. О.Герасим подвизался на Афоне с 1882 года. Братство обеих келий составляло 70 насельников, среди которых было 10 священнослужителей. Интересно, что келья открыла у подножия г. Бештау Второ-Афонский-Успенский монастырь. Монастырь, согласно дореволюционному путеводителю, построен в память чудесного избавления от грозившей опасности будущего императора Николая II в Японии в г. Отсу в 1891 ^[ 95 ] году.

Тут же рядом знаменитая Благовещенская келья. Построена тоже в XI веке. Известна тем, что в начале века там пребывало братство, возглавляемое схимонахом Парфением — учеником знаменитого Хаджи Георгия, который также какое-то время подвизался в этой келье. О. Парфений (Пётр Константинович Гвоздев) родился в 1840 году в Петергофе. Двадцати трёх лет поступил в Сергиеву пустынь, оттуда через 7 лет прибыл на Афон и поступил в братство к Хаджи-Георгию. Старец Сергиевой пустыни о.Макарий не пускал своего послушника на Афон. Но через некоторое время он умер и о. Парфений и разрушилась преграда на пути к Афону. Но долгое время его смущала мысль, что он ушёл на Святую Гору без благословения игумена Игнатия (Малышева), настоятеля Троице-Сергиевой пустыни и брата о.Макария. История, которая случилась с о.Парфением, и едва не кончилась его гибелью, подробно описана в книге “Афонские подвижники благочестия XIX века”. Незадачливый инок был пострижен по афонскому обычаю перед смертью, которая уже была где-то поблизости, в великую схиму. Над ним прочитали отходную, и старец Хаджи-Георгий положил на лицо Парфения “Скоропослушницу”, которую взял из своего храма. Великая схима, принятая на Афоне, подразумевает, что тело монаха должна принять святогорская земля. Произошло чудо и схимонах Парфений не умер и через 2 месяца был абсолютно здоров. Икона была передана новому схимонаху. Он до конца своей жизни почитал её чудотворной. Таким образом, о. Парфению было свыше указано, что он выбрал верный путь, и не нужно смущаться отъездом без разрешения игумена. Отныне и до самой смерти место схимонаха Парфения здесь на афонской земле. Но вот приходит новое искушение: тот, кого впоследствии обвиняли в чрезмерной тяге к келиотской жизни, по извращённому мнению не знавших её, дающей благоденствие старцу в сравнении с пребыванием в киновии, решил переселился в Пантелеймонов монастырь (потому что там и пение хорошее, еда обильнее и братство русское). Но тогда в Руссике был великий старец Иероним, который кратко ответил русскому иноку: “Где постригся, там должен и умереть”. И пришлось монаху вернуться обратно к старцу Георгию, у которого было братство из 40 человек греков, да он один — русский ^[ 96 ]. Пришлось выучить греческий язык. Постепенно стали приходить и другие русские. После смерти Хаджи-Георгия в 1886 году, его место занимает схимонах Парфений. Келья была известна своим книгоиздательством и благотворительностью. Раскрываем всем известную книгу “Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого Афонского” и читаем, что издана эта книга кельей Благовещенской старца Парфения на Афоне. Впервые русский читатель увидел эту книгу благодаря о.Парфению. Так же, как и житие старца Хаджи-Георгия ^[ 97 ]. Кстати, и после смерти старца о.Парфений со своей многочисленной братией держался его устава — самого строгого на Афоне. Большевик Семёнов возмущался, что никто из молодых не может удержаться в келье у о.Парфения, что подобные мучения голодом могут вынести только старики. Келья прославилась своими иконами не только в России, но и за рубежом.

Мало кто знает о другой стороне деятельности русских келиотов: о просветительской и миссионерской. Как истинные русские монахи о.Парфений и его сподвижники немало потрудились на ниве евангельской проповеди ^[ 100 ]. В Благовещенской келье были два монаха — отец и сын, по рождению татары. И о.Парфений разглядел в младшем из них, Иоакиме Красильникове ревность по Бозе и отправил его в Палестину для изучения арабского языка, чтобы сделать его миссионером среди арабских народов. Но Господь распорядился несколько иначе. Иоаким поступил на Казанские миссионерские курсы и остался в России для проповеди среди своего народа. Скоро иеромонахом Иоанном (таково было его монашеское имя) был организован крещенно-татарский скит в пределах казанской епархии. О.Иоанну было суждено немало потрудиться для просвещения татар. Не нужно говорить о тесной связи проповедника со своим афонским старцем. Так усилиями о.Парфения было напечатано 20 тысяч экземпляров брошюр религиозного содержания на татарском языке.

На земле Иверского монастыря, рядом с Белозерской келью свят. Николая находится келья свят. Иоанна Златоустого. В ней подвизалось братство из 26 человек, возглавляемое схимонахом Константином Семерниковым, также находящимся в списке. О.Константин происходил из донских казаков, родился в 1842 году. Двадцать лет с 1861 по 1881 год провёл на военной службе, участвовал в усмирении польского восстания и в русско-турецкой войне. Он был среди храбрецов, переплывших на лошадях разлившийся на 14 вёрст Дунай и занявших турецкий берег около Мошка. После взятия Плевны ему было поручено в составе конвоя сопровождать прославившегося своею храбростью пленённого Осман-пашу. О.Константин был награждён несколькими орденами и медалями и свидетельством, выданным по высочайшему повелению, что давало ему особые привилегии на государственной и военной службе. Но война окончилась, а государственная служба не привлекала о.Константина. Он едет на Афон и принимает постриг в келье преподобных Петра и Онуфрия Иверского монастыря. В 1887 году он становится настоятелем кельи свят. Иоанна Златоуста. Все свои денежные средства он употребил на устройство этой обители. Но на этом не оканчивается славный путь бывшего солдата. Начинается Русско-японская война, о.Константин организует из монахов санитарный отряд количеством 53 человека и с разрешения Красного Креста помогает русским воинам на поле брани. Его заслуги высоко оценивает Царь. Его награждают медалью на Георгиевской ленте. Впоследствии он удостаивается быть принятым Его Величеством. Государь Император награждает о.Константина золотым наперсным Крестом из своего кабинета ^[ 101 ]. Интересно, что и Священный Синод, относивший не так давно о.Константина к неблагонадёжным лицам, награждает его благословенной грамотой. В 1913 году о.Константин переселился в обители вечные ^[ 102 ].

Но вот стоит пройти ещё немного выйти, на дорогу к Ильинскому скиту, и мы попадаем к знаменитой келье св. Николая Чудотворца, прозванной “Белозёркой”. Это одна из немногих келий, которую сегодня легко найти . От Кареи вас доведут многочисленные указатели с надписью “Burazeri”. В это слово преобразовалась Белозёрка. По преданию святитель Савва вскоре после основания Хиландарского монастыря отправился во Иерусалим. Возвращаясь обратно, он высадился на восточной стороне полуострова и по дороге в Карею заблудился, и ночью ему попалась на пути келья, в которой он и заночевал. Потом оказалось, что пустующая келья принадлежала проту. Утром Савва поблагодарил прота, а тот в свою очередь подарил будущему святителю свою келью. Тот перестроил её и любил приходить туда, когда искал уединения. В конце 19 века в ней поселился ученик известного уже нам Хаджи-Георгия русский иеросхимонах Антоний с благословения русского игумена Макария (Сушкина) и духовника Иеронима. Тут же с ним был его сын Пётр, который впоследствии стал настоятелем кельи. Этому–то Петру, пожалуй, больше всех достаётся от Дмитриевского за его многочисленные письма и воззвания к соотечественникам жертвовать на келью Белозёрка. Автор статьи не жалеет насмешек, высмеивая преувеличения о.Петра. Мы же оставим всё это на суд Божий и взглянем на келью. Пожалуй, это одна из самых известных келий на Афоне. Собственно, это даже не келья, а маленький монастырёк, в котором, несмотря на недавнюю греческую реставрацию, отчётливо прослеживается русский стиль. Келья эта славится своими иконописцами. Да и славилась раньше, потому что, когда мы входим в храм, первое, что нам бросается в глаза, это типично русская икона Божьей Матери — Игуменьи Афонской Горы. Внизу под главным храмом свят. Николая расположен Покровский храм, который, впрочем, нам не показывают. Описание кельи сообщает, что в ней была частица Честнаго Креста и разные частицы мощей святых. Когда там подвизался о.Петр, в этой келье было братство из 50 человек ^[ 103 ]. Посредством монастыря Есфигмен келья должна была получить статус скита, но греки были начеку и не дали этому осуществиться. Святейший патриарх Иоаким III часто посещал “Белозёрку” и неоднократно служил в ней. Так можно ли обвинять о.Петра в том, что просил жертвовать на келью, пусть даже и приукрашивая её ветхость и плохое состояние? Но не поверю, что какая-то копейка могла пройти мимо, не превратившись в кирпичи или другие строительные материалы. Думаю, и русские жертвователи ничуть не были бы в обиде, если бы увидели келью с колокольней в русском стиле. Теперь греки, гордящиеся своей кельей, вряд ли поминают его дурным словом, и ничуть не мешают им большие размеры, несоответствующие, по мнению их предков, ими самими придуманным стандартам. Более того, они водят нас по русской келье с любезностью и приветливостью. Правда, нас немного смущают слухи, что братство этой кельи, братство иконописцев – активный проводник политики патриарха Варфоломея на Афоне. Теперь греки благодарны, а русские братья не пожалели грязи. Почему?

Повернём в другую сторону за Иверским монастырём: вблизи Каракала знаменитейшие русские кельи — Артемьевская и Крестовоздвиженская. О последней мы уже наслышаны. Основание кельи Воздвиженья Креста Господня относится к 10 веку, сразу после образования Каракальского монастыря. В 1840 году келья стала скитом, даже сохранились документы, но затем снова приняла свой прежний статус. В келье были кузнечная, столярная, сапожная, портняжная, переплётная и даже фото- мастерские. В храме было несколько частиц Животворящего Креста Господня, до 30 частиц мощей, большая часть главы вмч. Пантелеймона. В 1894 её возглавил нам уже хорошо известный иеросхимонах Пантелеймон, в миру Пётр Иванович Важенко, уроженец Курской губернии. Он прибыл на Афон в 1878 году и так же, как другой Пётр, впоследствии настоятель Благовещенской кельи о. Парфений, стал учеником знаменитого старца Хаджи-Георгия, известного всему Афону своей строгостью. Сам уже этот выбор самой строгой афонской обители не согласуется с образом человека, охотнее живущего в миру (Константинополе), чем на Святой Горе. Да, о.Пантелеймон много времени проводит в Константинополе, создаёт там в 1900 году подворье своей кельи. Да, он приобретает в 1903 году в 8 верстах от Иерусалима Фаранскую обитель преп. Харитона Исповедника, которую в своё время не удалось приобрести даже самому архим. Антонину (Капустину), и населяет её русским братством из 7 человек. Но критики и обвинители старца забывают добавить, что делалось это при участии русского консульства, с благословения иерусалимского патриарха Дамиана. Так же, как забывают сообщить, что в конце прошлого века и в начале нынешнего многие русские афонские монахи готовили себе обители вдали от Афона, зная, что вспышка национализма может выжечь огнём большую часть негреческого монашества. Но это не всё. Русские афонцы из этой кельи принимаются за возрождение монастыря св. Пророка Ильи в Бейруте. Монастырь в скором времени населяется 40 русскими монахами. Крестовоздвиженская келья имел подворья в и в Бейруте, и в Иерусалиме ^[ 104 ].

На эти заявления о. Пантелеймон давал простые и точные ответы, которые, впрочем, нигде особенно не прозвучали ( в отличие от обвинений). Старец писал, что лавры он не приобретал, а при посредстве русского консульства русский мирянин приобрёл пустой участок земли у турецко-поданных. Неподчинение же его заключалось в том, что он не хотел вернуть упомянутый выше дополнительный акт на келью по очень простой и знакомой каждому русскому келиоту причине: не хотел быть выгнанным из кельи вместе со своим братством. О притеснении со стороны Каракальского монастыря о.Пантелеймон докладывал патриарху Иоакиму. Но покинув Афон и заняв во второй раз патриарший престол, Иоаким III, тут же забыл о своей дружбе с русскими келиотами во время пребывания на Святой Горе. Видимо, такие воспоминания грозили новой ссылкой. И никакого ответа о.Пантелеймон не получил. Замечателен ответ о.Пантелймона на третье обвинение. Старец сказал, что он ничего не может сказать по этому поводу, потому что не знает, что здесь подразумевается. Единственное, что он может сказать: никто не видел его пьяным, дерущимся, присваивающим чужое. А также курящим табак и ядущим мясо ^[ 105 ]. Старец добавляет, что и вне Афона он ведёт себя также. Интересно, что, как мы знаем многие “преуспевающие” греческие монахи из идиоритмов и курили, и пили, и ели скоромное даже в постные дни. И кто же обвиняет о.Пантелеймона? Греческие монастыри, среди которых в то время было много идиоритмов, то есть обвиняют как раз те, кто часто и ведёт себя неподобающим образом. Кто же отличался торговлей святынями, нам хорошо известно. Старец же говорит, что вынужден иногда приобретать для своей кельи ладан, иконы, свечи, масло и др. О запрещении или извержении из сана о.Пантелеймон ничего не знает. Правда, во время его отсутствия приходили два афонских стражника и приклеили на заборе какую-то бумагу. От патриарха же не получал о.Пантелеймон никакого указа. Вот что стоят все эти обвинения русских монахов.

— Всю братию держит как в киновии. Вот кабы у нас все такие келиоты были…” ^[ 106 ]

Греки же считали братство ассоциацией немонашеского типа, принципиально противоречащей законам Святой Горы. Но горячее течение борьбы, мудрые греки, видимо, посчитали неэффективным и началась скрытая для нас борьба. Главным козырем в этой игре, как мы видели, было активное желание русской дипломатии показать Россию как верного союзника греческого народа. Настолько верного, что готового даже поступиться интересами соотечественников. О религиозных ценностях и говорить не приходится. Как уже говорилось, не пожалеют дипломаты русского монашества и в 1913, когда жертвой силового решения споров об имени Божием станет пятая часть русского монашества на Афоне. Но мало кто знает, что российские дипломаты организуют под предлогом удаления бунтовщиков с Афона проверку паспортов монахов, разумеется, выявят некоторые нарушения, касающиеся проживания русских граждан за границей, и породят слухи о преступниках в рясах, которые с радостью подхватят иностранные средства массовой информации ^[ 107 ]. ^[ 108 ]

Сами афонцы свидетельствуют, что кампания против келиотов развязанная греческими националистам стала возможной только благодаря попустительству русской дипломатии. “Про них писали всякие пакости и когда они по совету добрых людей, желая восстановить истину с тем, чтобы не оскорбить религиозное чувство православной публики, посылали свои опровержения, то ни одна газета не печатала их. В своё время Российское посольство и Консульство, как ближайшие к Афону Правительственные учреждения читали и знали о несправедливых нападках русской и греческой печати, но пальцем о палец не ударили в защиту русских афонцев. Таков был режим. Да чего же лучше говорить. Греческая печать в Афинах и Константинополе выливали целые помои на русские обители. Это было подлежащим властям известно и всё-таки они ничего не предпринимали для выяснения истины. Такова была тогда политика дипломатии. Не наше дело входить в её тайны, но всё-таки можно сказать, что ей следовало бы поглубже входить в интересы русского монашества на Афоне” ^[ 109 ].

Чиновникам и церковному начальству тогда казалось, что они знают, как надо управлять и церковью, и страной, что их дело производить приказы, а податному сословию и нижним чинам их выполнять. Поэтому всякое проявление духовной свободы, которое кстати весьма характерно для греческого народа, их и пугало и возмущало. Как можно вдруг без чьего–то решения самому организовывать келью, собирать братство. Все знали, как собиралось братство вокруг преп. Сергия Радонежского, но никак не могли допустить этого в жизни. А вообще, что делать в кельях, каливах, пещерах, когда уже доказано, что наилучшая форма монашества общежительная, поэтому надо идти в монастыри, которые всем известны и других никаких не надо. Поэтому делает чудовищный вывод Дмитриевский: конечно, нужны кельи, но только при Пантелеймоновом монастыре для того, чтобы в них оканчивали свой век инвалиды, надорвавшиеся в монастыре. Если выразиться словами более поздней эпохи – “отработанный человеческий материал”. “В киновиях жизнь иноческая…требует громадного напряжения сил физических и моральных от вступивших в неё: непрерывные нощеденственные богослужения, тяжёлый физический труд в виде послушания, суровая пища и весьма короткий отдых – вот на что себя обрекает вступающий в число братства киновии. Немногие из насельников киновий выносят такой суровый, подчас совершенно непосильный монастырский режим, но и эти сильные духом энтузиасты- иноки, принесшие на Св. Гору, по-видимому, несокрушимое здоровье к сорока, сорокапяти годам своей жизни, от понесённых на пользу обители трудов и от неблагоприятных физических окружающих их причин, становятся в конце концов жалкими разбитыми стариками”. Это опять напоминает нечто из последующей эпохи изобретения Френкеля или Гиммлера. Лагеря смерти. Разве это — монастыри? Цель монастыря – спасение, а не скорейшее сведение человека в могилу. Здесь мы уже приводили строки из жизнеописания подвижника благочестия Зосимы, опущенные в современном издании “Подвижников благочестия XIX века”. Старец говорил русским монахом, что послушание (имеется в виду труд) должно занимать только определённое место в монашеской жизни. Культ труда свойственен государственной идеологии советской эпохи, но никак не монашеству. Тем не менее, приходится констатировать, что он присутствует в современном монашестве, и пагубные примеры его мы тоже уже приводили. Заметим, какое пренебрежение к монашеству сквозит в этих словах секретаря Православного палестинского общества Дмитриевского: “энтузиасты-иноки”, “неблагоприятные причины”, “непосильный монастырский режим”, “жалкие разбитые старики” (а не святые старцы). Всё это говорит о том, что в действительности борцы с келиотами с неприязнью относились к самому монашеству, видели в нём просто дикость с точки зрения современного человека, а забота о концентрации русского монашества в больших монастырях на деле была просто желанием создать своего рода резервации. ^[ 110 ]

Немаловажен был и политический аспект, который достаточно ясно был освещен в предыдущей главе. Русское монашество приносилось в жертву новой политике в Греции. Видимо, были и другие моменты. О них мы можем судить из косвенных фактов. Во время афонской смуты активное участие в её раздувании и депортации большой части русского монашества играл русский посол в Константинополе Гирс ^[ 111 ]. Конечно, мы не можем утверждать стопроцентную достоверность этого факта, но в книге Платонова О.А. Терновый венец России. “Тайная история масонства (1731-2000)” на стр. 369 читаем: “Гирс М.Н., дипломат, посол в Риме, после 1917 один из руководителей эмигрантского масонского подполья”. В другом месте (на стр. 328) читаем о деятельности Гирса по углублению и расширению Карловацкого раскола. Может быть немалой была заслуга Гирса в том, что митр. Евлогий пошёл на уступки масонам, разрешив причащать их в храмах своей юрисдикции. Автор не склонен объяснять все негативные явления происками масонов, но не склонен и преуменьшать значение этого фактора и надеется, что последующие исследователи смогут пролить свет на этот вопрос. Если учитывать богоборческий характер этих организаций, то вполне вероятно, что они участвовали в мероприятиях по ослаблению святогорского монашества.

Возвратимся немного назад. И вспомним утверждение профессора А. Дмитриевского, развернувшего жестокую борьбу с русскими келиотами, что объединение их в одно братство связано с запретами на переводы денежных сумм из России неблагонадёжным лицам. Самые видные представители из русских келиотов и являются этими лицами. Не пощадили российские доброжелатели никого. Дмитриевский пытается противопоставить другим кельям Артемьевскую ^[ 112 ] и Георгиевскую в Керасии. “Как келья Артемьевская, так и Георгиевская в Керашах с издавна у русских паломников на Св. Афонскую гору пользуются вполне заслуженной ими славою радушно-гостеприимных страннических приютов. Своим цветущим настоящим состоянием обе эти кельи обязаны нашим соотечественникам, посещающим Св. Гору. Келии эти всегда находили себе поддержку и покровительство русского Пантелеймонова монастыря”. Будто бы другие кельи не имели странноприимных домов! Но во всё расширяющихся списках неблагонадёжных лиц находим и иеромонаха Парфения, настоятеля храма св. вмч. Артемия, и множество других. То есть в чёрные списки попали все известные келиоты.

Но всё же: каковы главные причины образования общества русских келиотов? Толчком к его созданию были события 1896 года, когда неудачная греко-турецкая война вновь возбудила болезненный, или даже, можно сказать, безумный национализм в не лучших представителях греческого монашества. Всё обошлось без тяжких последствий, но этот взрыв ненависти, как и обычные властолюбивые притязания греков, стали поводом к осуществлению весьма важной для наших соотечественников идеи – основанию соединённого братства русских келий. ^[ 113 ] Другой причиной создания братства была зависимость келий от монастырей, доходящая почти до рабства. Келья без благословения монастыря не имеет права предпринимать ни малейшей постройки, а монастырь в любое время может закрыть келью и лишить её обитателей крова. Благословение, кроме обычного смысла, у греков подразумевает и dei crhmatwn (“нужны деньги”). Отношения между монастырём и кельей закрепляются в омологии, документе, который даёт право на владение кельей ^[ 114 ]. Яркие примеры насилия монастыря над кельями здесь уже приводились. Это выселение братства о. Кирилла из кельи св. Василия Великого. Это погром в келье Честнаго креста. Здесь можно вспомнить также, что подобным образом было выселено братство из 10 человек из кельи святых Космы и Дамиана Есфигменским монастырём, причём братство понесло убытки на сумму в 50 тыс. рублей. “Эти принуждения греков вынудили наконец келиотов принять меры самозащиты, и с этой целью они сплотились в одно соединённое братство, настоятелем которого избран достойный настоятель Златоустовской кельи иеромонах Кирилл. Кроме целей самозащиты, братство имеет своей задачей и нравственное самоограждение: силой своего авторитета оно может производить серьёзный контроль над келиотами, устраняя из своей среды тех недостойных авантюристов, которые посылают просительные письма по всей России, вводя в заблуждение и эксплуатируя благочестивое чувство русских людей, и своим часто зазорным поведением набрасывают тень на всех келиотов вообще” ^[ 115 ]. Да это и грустно, и смешно: братство борется с авантюристами, а в авантюристы записаны сами руководители братства, да и практически все келиоты. Отметим, что нигде мы практически не найдём недостойных примеров, о которых все говорят. Разве только несколько просительных писем, в которых будто бы есть преувеличения. Да ещё какие-то намёки профессора на историю келиота Феодосия с астраханской казачкой Татьяной ^[ 116 ]. Да ещё арест каких-то жуликов в Одессе и других городах, которые действительно наживались на народном благоговении перед Афоном. “Церковный вестник” ^[ 117 ] за 1888 год рассказывает об одном из таких случаев, который, впрочем, не имеет никакого отношения к келиотам. По России рассылались саваны с Афона (якобы с Афона) с таксой за поминовение. “Оказалось, что они фабриковались в одном из наших южных городов, притом бывшими гражданами Иерусалима”. Далее мы узнаём, что с Афона рассылаются “письма с изображениями афонских обителей и с печатной таксой за поминовение о здравии и о упокоении. Естественна догадка, что письма суть произведения тех же еврейских рук, которые фабриковали некогда афонские саваны с разными священными изображениями”. Были ещё случаи задержания поверенных с крупными суммами денег. Но это ещё не говорит о том, что сами келиоты — жулики, тем более, что все келиоты – жулики. А именно такое мнение пытались создать проф. Дмитриевский и другие авторы. Да что там Дмитриевский, так преподнёс дело сам обер-прокурор К.П. Победоносцев Государю Императору. Произошло это так. Один из унтер-офицеров команды Аничкова дворца ездил на Афон и попал в келью одного “из таких проходимцев, некоего Пилипенка”. Келиот, узнав, что унтер-офицер служит в Аничковом дворце, вручил ему икону для поднесения Его Императорскому Величеству в память события 17 октября. Унтер-офицер обратился к заведующему императорским дворцом генерал-лейтенанту Васильчикову, а тот обратился к Победоносцеву. Константин Петрович уверяет Государя Императора, что справлялся об этом неизвестном для нас Пилипенко и получил сведения из Константинопольского посольства, что тот считается “одним из первых мошенников”. Поэтому Государю Императору нельзя принимать от него икону, чтобы тот не мог использовать это для своих преступных целей. И обер-прокурор предложил следующий выход: чтобы не обижать и не смущать унтер-офицера, привезённую икону поместить в ризницу придворной церкви. А в начале своего письма Победоносцев попутно даёт следующую характеристику келиотам: “Келии покупаются или арендуются разными выходцами из России . Это делается, к сожалению, нередко с целью эксплуатации благочестия простого народа в России. Нередко разные проходимцы из лица крестьян, отставных солдат с этой целью идут на Афон, получают там монашество и иеромонашество (что совсем без труда даётся у греков ^[ 118 ]), поселяются в кельях, где устраиваются престолы, и затем начинают рассылать внутрь России, по городам и деревням, в огромных количествах печатные и литографированные письма по адресам, с воззваниями к пожертвованиям и с печатной таксой за молебны и поминовения”. Но, насколько был хорошо информирован обер-прокурор, неизвестно. То, что при всей своей образованности он не разбирался в афонских делах, видно по началу письма. “Существующие на Святой Горе Афонской монастыри Пантелеймонов, Ильинский и Андреевский благоустроены и привлекают массу богомольцев и пожертвований”. Он считает Андреевский и Ильинский скиты монастырями, а мы знаем, что по своим правам скит на Афоне гораздо ближе к кельям, чем к монастырям. Так что такие слова читаешь с горькой усмешкой. Им не было суждено стать монастырями, а их русским братствам пришлось прекратить своё существование.

Но вернёмся к нашим жуликам и мошенникам. Их вертелось вокруг Афона предостаточно, но причём здесь русские келиоты? Хотя нам в действительности неизвестны никакие злоупотребления со стороны келиотов, но они готовы принять на себя вину, только бы наступил мир. Действительно, единственным фактом являются рассылаемые письма в России. Но задумаемся, а что в этом плохого? Плохо было бы, если бы их рассылал исихаст-отшельник. А здесь с просьбой о помощи обращаются крупные братства, не имеющие никаких доходов. Напомним, что эти монастыри не имеют ни земли, ни дров, должны платить арендную плату, кроме того жертвовать монастырю, чтобы была разрешена малейшая постройка, покупать дрова. Откуда взять деньги? Куда, как не на Родину обратиться за помощью? Ведь греческие монастыри, как мы уже говорили, активно проводили сборы на территории России, более того, даже имели метохи в России. Никого не смущало и то, что Пантелеймонов монастырь, Андреевский или Ильинский скит обращаются за помощью в Россию. Келиоты же иногда сами помогают, чем могут, России. Так, келья о.Кирилла названа в “Церковном Вестнике” “памятником русского патриотизма на Св. горе. Обладая хорошо организованной школой иконописания, она во множестве распространяет плоды своего труда по России и, близко приняв к сердцу потребность Сибири в благоустроении её церковной жизни по линии великого железнодорожного пути, пожертвовала несколько ценных икон для устрояющихся там церквей и школ, за что получила Высочайшую благодарность чрез посредство сибирского комитета…” ^[ 119 ] Надо отметить, что отряд русских иноков участвовал в японской войне, но не так, как греки, снимая рясы и одевая мундиры, беря в руки оружие, а в составе санитарного отряда. Русские келиоты помнят Россию. А помнит ли их Россия? У Дмитриевского среди “ужасных фактов” читаем про иеромонаха Серафима Мосягина, старца кельи Святой Троицы, бывшего фельдфебеля, который приобрёл русский паспорт и теперь может спокойно ездить к своей жене в Россию. Ну то, что он имел когда-то жену, ни о чём не говорит. То, что он собирался ехать в Россию, тоже ни о чём не говорит. А вот то, что русский инок не имеет русского паспорта, и, оказывается, так просто поехать в Россию не может, – это очень интересно. Если мы остановим внимание на этом вопросе, то очень быстро обнаружим удивительный факт, что русские на Афоне были “ничьими людьми”, так как Россия не признавала их своими гражданами, точно так же, как Турция своими. Русские люди, на Афон получали пятилетний заграничный паспорт. Если человек не возвращался через пять лет, то подданство терялось. В тоже время русских послушников требовали в Россию для прохождения воинской обязанности. Вот такое интересное отношение было к афонским монахам. Но это ещё не всё: вскоре мы обнаружим, что иеромонахи не признаются в этом звании в России. Остаётся только неясным вопрос, будут ли официально считаться в России монахами. То есть Россия, вернее, чиновники, разрушающие Россию, спокойненько захлопнули дверь перед носом русских келиотов. Теперь по-другому выглядит факт, что, например, хорошо нам уже известный о.Пантелеймон, настоятель кельи Честнаго Креста, приобретает землю а Иерусалиме. Если выгонят с Афона, хоть там можно будет остаться. Так что можно ли потешаться вместе с профессором над тем, что возобновитель иерусалимской обители собирает на “ храм обители св. Харитона, где афонские монахи строят”. На Афоне русского келиота могут спокойно обвести вокруг пальца, отобрав у него все собранные деньги, и вышвырнуть из кельи. Куда тогда податься русскому человеку? Но наши предки были не чета нам, они не прогибались под давлением, не потворствовали “смиренно” злу. Они стояли твёрдо и не желали покидать Святую Гору. В этом им помогала Божия Матерь и русский мужик, который не верил “синодалам” и посылал копеечку. Об этом сетует Дмитриевский.

Можно рассматривать травлю как результат гипертрофированного восприятия различий между двумя направлениями в монашестве. В России эти направления представлены Иосифом Волоцким и Нилом Сорским. Но, как и в России, здесь эти различия абсолютизированы и раздуты до антагонизма. И всё это для прикрытия своих целей, разумеется, весьма вредных для монашества. Келиоты – это иосифляне, которым велят жить “по Нилу Сорскому”. Среди русских монахов много отшельников, сиромахов, ведущих самый строгий аскетический образ жизни. Но даже скиты в русском восприятии тут же превращаются в общежительные монастыри. В России, даже когда общежитие находится в упадке и по сути уже становится идиоритмом, всё равно никогда им не становится де-юре ( имеется ввиду история последнего времени). Де-факто — идиоритм в нынешнее время даже с видеомагнитофонами в кельях и собственными машинами, а де-юре — всё равно общежитие с игуменом во главе, пусть даже за него управляют другие. Как и подобает истинным иосифлянам, афонские келиоты проявляют весьма сильную внешнюю активность. Это, наверное, и не нравится Синоду. То келиоты создают школу в Константинополе, на что сразу слышатся ехидные замечания, что на Афоне она уже давно существует и нет необходимости в какой-то другой. А в действительности, нам нужна русская школа, которая готовила бы монахов для принятия священного сана. Где учиться монаху, юношей пришедшему на Афон? Келиоты активно занимаются и проблемами славянского единства. Одна из причин избрания о.Кирилла на должность председателя братства — то, что он- “самый деятельный и убеждённый сторонник необходимости братского соединения афонских монахов всех славянских национальностей, который горячо верит в благотворность этого начинания.” ^[ 120 ]

Российская церковная печать писала ещё в 1899 году о том, что Синод сербской церкви готовил проект для подачи в скупщину о передаче Райновацкого монастыря русским келиотам из кельи свят. Иоанна Златоуста. В монастыре предполагалось ввести типик св. Саввы Сербского ^[ 121 ]. Хиландарский монастырь в то время занимали болгары и македонцы, и не было возможности решить этот вопрос внутренними силами. На помощь пришли русские монахи. Неизвестно, было ли принято тогда это решение. Но мы знаем о занятии русскими монахами Дечанского монастыря. Братство этого монастыря какое-то время возглавлял сам о. Кирилл. Конечно же, профессор Дмитриевский, непримиримый критик о.Кирилла, пишет о недовольстве и сопротивлении со стороны местного населения. Но на Афоне в эти годы было мало монахов-сербов, Хиландарский монастырь был фактически болгарским, и возрождать сербские обители было просто некому ^[ 122 ]. Разве это вмешательство могло понравиться российскому Синоду? По мнению некоторых исследователей Афона, именно возрождение Дечанской лавры привело иеросхимонаха Кирилла к мысли о необходимости монашеской школы в Константинополе. Школа должна была готовить богословски грамотных монахов и для Сербии ^[ 123 ] [ 124 ].

Не менее активной была помощь келиотов и своим афонским нуждающимся сиромахам и пустынникам. Для бедняков имелись в монастырях больницы. Активно помогал беднякам Пантелеймонов монастырь, особенно во времена духовника о. Иеронима, который и сам некогда был отшельником и представлял все тяготы этого образа жизни. Но, по воспоминанию паломников посещавших Афон в конце 19 столетия, келии сами как бы являлись приютом для старцев. Если бы не русские келиоты, то многих подвижников ожидала бы смерть от холода, голода и жажды. Даже в пустынных афонских кельях вблизи вершины, в районе Карули было до 5 старцев от 70 до 100 лет, которые нуждались в уходе и даже были уже не в силах подниматься с одра. Таким образом, келиоты – это активные иосифляне, которые кроме монастырских послушаний, молитвы и богослужений, активно помогают бедным, помогают России, заботятся о раненых, участвуя в Японской войне, введут проповедническую деятельность, издают книги и даже возрождают монашество у братских славянских народов. И, разумеется, делают всё для укрепления самодержавной власти. И всё это без указания какой-либо инстанции без разрешений и постановлений, по зову сердца простого русского человека. Почему русский человек так стремится на Афон? Конечно, в первую очередь потому, что это удел Божий Матери. Но, кроме того, здесь в середине 19 столетия создаются уникальные возможности для свободного развития монашества. В саду Божией Матери распускаются красивые и благоуханные цветы, причём весьма разнообразные: и киновии, и скиты, и келиоты, и отшельники и даже невиданный в России вид монашества — сиромахи. Даже греческий идиоритм следует не вырывать и выбрасывать, как сорняк, а отнести к богатству сада ^[ 125 ].

Русское монашество переживало разные сложные периоды. И порою просто душилось чиновниками и либералами. В 18 веке пустынников вылавливали сыскные команды и арестовывали. Преп. Фёдору (Ушакову), например, недолго удалось пустынножительствовать в лесах Орловской губернии. Для этого дворянина неприятная история с участием полиции закончилась только после участия императрицы, которая готова была простить отшельника и даже пожаловать его прежним чином сержанта. А в последние годы империи монашеству доставалось даже и от архиереев, зачастую уже не понимавших его сути ( об этом можно, например, прочитать у Жевахова). И вдруг русские попадают не только в вертоград Божией Матери, богатый традициями монашества, но и на свободную почву. Свобода – необходимое условие подвига. Вспомним родоначальников монашества — преп. Антония, Пахомия, Макария, да и других монашествующих. В основе их подвига лежал свободный выбор. В России 400 монастырей вроде маленьких департаментов, где начальников увольняют и меняют по приказу управляющих епархиями На Афоне, может, гнёт тяжелее, но внутреннее устройство более в духе христианства и товарищества” ^[ 126 ].

Из письма архимандрита Ионы, настоятеля посольской церкви в Константинополе, к петербургскому митрополиту Антонию, мы узнаём, что он считает образование подобного русского братства весьма полезным. “ Среди русских монахов Афона уже существует мысль об учреждении особого монашеского братства”. Цели, которые ставил архимандрит перед предполагаемым братством, вполне соответствуют тем, что были поставлены реально образовавшимся братством. Но всё же сущность этого братства они понимают по-разному. “При настоящих порядках русской монашеской жизни на Афоне эти лица ни от кого независимы, ни в ком не нуждаются, не признают над собой никакого начальства. С учреждением же общерусского братства на Афоне дело могло бы измениться. Хорошо организованное и утверждённое русской государственной властью братство, никогда не допустило бы пребывания на Афоне такого рода сомнительных дельцов и, при содействии русского консула в Солуни, указало бы им казённую дорогу в отечество”. Но, в отличие от Дмитриевского, который пытается записать в сомнительные личности лучших представителей афонского монашества, архим. Иона говорит, что “эти лица наперечёт известны на Афоне всем и каждому”. То есть этих лиц не так много. Но смысл братства — это “заорганизовать” образовавшиеся маленькие монастыри. Сделать их управляемыми государственной властью в России, то есть, читай, Синодом. Поэтому, самое сильное негодование Дмитриевского вызывает то, что в братство не попали Пантелеймонов монастырь и скиты. Но какой смысл было включать в братство Пантелеймонов монастырь, который сам был землевладельцем, и перед ним не стоял вопрос выживания, как перед кельями. Андреевский и, особенно Ильинский, скиты находились в более уязвимом отношении, в правовом смысле мало чем отличаясь от келий, но имели хорошую поддержку со стороны сильной тогда России. Так что для келиотов не было смысла соединяться в одно братство с большим монастырём. Для Дмитриевского и др. это было необходимым условием управляемости братства, так как Пантелеймонов монастырь со времён игумена Макария стал гораздо ближе к России, вернее, к органам управления России. Заклинания профессора о вражде между монастырём и келиотами не имеют никаких оснований. Многие келиоты покинули монастырь ещё во время греко-русской смуты, пытаясь найти лучшие условия для духовной жизни. По воспоминаниям паломника Черкасова, когда он рассказал проводнику, монаху Пантелеймонова монастыря о.Ф, какое мнение создалось в России после газетных кампаний: “У келиотов, по словам монастырей, менее заметно подвижничество, чем в монастырях, и живут себе свободно, кто как соизволил”, тот ему ответил следующее: “Это наглейшая ложь и бессовестная неправда, исходящая, может быть, отсюда же; а через сие и умные люди России, не зная здешних обстоятельств, верят так; некоторые взялись уже делать келиотам зло, сами понимая, что они тем помогают самому отцу лжи строить им ковы, чтобы через то подорвать религиозный дух в русском народе” ^[ 127 ] Видите, если предположить, что и были силы в Пантелеймоновом монастыре, недовольные келиотами, то существовали ярко выраженные противоположные настроения.

В материалах органа константинопольского патриархата “Церковная истина” за 1909 год мы находим мало вразумительные сведения о чудовищном убийстве лаврского монаха — архимандрита Хризостома, одного из выдающихся геронтов того времени, павшего “жертвой тёмных мирских сил, водворившихся в последнее время на исторической Святой Горе.” ^[ 128 ] Нам неизвестны мотивы этого убийства. Неизвестны и убийцы ^[ 129 ]. Ясно только, что русские монахи не имели к нему никакого отношения, малейшее подозрение, павшее на русского инока вызвало бы бурю во всём греческом мире. Но не это убийство в действительности занимает греков, а то, как бы справиться с русскими келиотами. Впрочем, ясно как – проверенными в миру способами. В декабре 1907 года у здания протата происходит демонстрация, в которой участвуют около 70 греческих монахов. Демонстрация имеет вполне мирской вид: произносят речи, размахивают флагами. Так что “Церковная истина” опять вынуждена посетовать, что участники митинга “вообще дошли до полного забвения и святого места, и своего назначения” ^[ 130 ]. Митинг собрался по излюбленному вопросу последних десятилетий: по поводу нарушения русскими келиотами законов Святой Горы. Но самое любопытное, какой вывод делается в Константинополе. Посетовав на недостойные действия монахов, орган патриархии радостно сообщает: “Известно также, что “священный синаксис” Афона, как центральный орган его управления, намерен войти в турецкий парламент с ходатайством о признании за святогорскими монастырями всех прономий, какие им были дарованы византийскими императорами и турецкими султанами; имеется при этом в виду ограничить в правах русских келиотов, которые по решению синаксиса нарушили древние обычаи Афонской горы” ^[ 131 ].

Когда братья выбили дверь и вбежали в келью старца, “то глазам их представилась ужасная душераздирающая картина убийства. Настоятель бездыханно лежал в луже крови на полу, с зияющими кровавыми ранами, с разрубленной до мозга головой и весь израненный” ^[ 132 ]. Тут же прибыл консул, по требованию посла турецкие власти начали следствие под надзором русского гражданского агента в Македонии Петряева. Подозрение тут же пало на соседа — греческого келиота. А дальше… Дальше мы ничего не узнаем о результатах этого следствия, как нигде не услышим об этом убийстве русского старца. Но к чему ворошить единичные факты? Увы, как ни пытались доброжелатели скрыть для каких-то благих целей страдания русских келиотов, перечеркнуть эту страницу истории не удалось. И журнал “Монастырь”, выходивший всего два года и в отличие от журналов Пантелеймонова монастыря и Андреевского скита излагавший информацию о реальной жизни Русского Афона, сообщает во втором номере за 1908 год: “2 января в больницу Андреевскоого скита доставлен русский келиот о. Варсонофий с 8-ми кинжальными ранами. В 11 часов вечера под гражданский Новый Год в его каливу ворвались 8 вооружённых разбойников, ограбили старца и нанесли ему восемь ран кинжалом. В каливе в этот момент находилось восемь пустынников, но никто из них ничего не слышал.

В главе “греко-русский вопрос” уже говорилось о побоище учинённом греками на Пасху 1904 года. Кроме болгарского публициста П.Даскадлова, оказывается, были и другие свидетели этого безобразия. “Я лично в одно из путешествий по Афону, на Пасху 1904 года наблюдал за кровавым столкновением русских и греков во время крестного хода, о чём и написал в “Бирживых ведомостях”, — писал русский монах под псевдонимом “ст.афонец”. Почему этот монах пытался скрыть своё имя, мы узнаем из следующих строк: “…меня благоприятели предупредили, чтобы я не ездил один по Св. Горе, иначе греки убьют” ^[ 133 ].В этом же материале из письма одного афонца узнаём, что “на Пасху убили одного келиота, а на фоминой андреевского диакона, ехавшего в Ватопед. На днях один зографский кураджи пропал, и не могут никого поймать”. Далее автор подводит итог: есть какая-то здесь шайка, которую сами же греки скрывают. “Кто грабит русских на афонских дорогах? – Греки! Кто стрелял в о.Пантелеймона и убил под ним мула? — Греки!”. Ещё мы узнаём, что 9 марта 1906 года вблизи греческого монастыря Иверон произошла кровавая драма, где среди бела дня ограбили русского старца и застрелили мула. Кто это сделал? “Опять-таки те же греки, да ещё, пожалуй, под покровительством протата, который с криком уверяет, что нет разбойников”. А кто это — о.Пантелеймон? Тот самый нам уже хорошо знакомый настоятель кельи Воздвиженья Честнаго креста Господня, который не побоялся пойти на открытую конфронтацию с националистами. “Теперь за о.Пантелеймоном и наместником его охотятся с целью убить его и тогда, вновь уже никого не записывать с тем, чтобы обитель перешла опять в греческие руки” ^[ 134 ]. Единичные случаи? Да им нет числа! Вернулся из России иеросхимонах Пахомий, настоятель кельи вмч. Георгия Филофеевского монастыря, и в 15 минутах ходьбы от своей кельи подвергся нападению трёх, с головы до ног вооружённых бандитов. Дочиста ограбили и о.Пахомия, и семерых ехавших вместе с ним братьев. “Трудно добраться до истины, но по всему видно, что неуловимым разбойникам потворствует какая-то власть, ибо все случаи ограбления всегда происходили безнаказанно” ^[ 135 ]- подводит итог один из авторов журнала “Монастырь”. Это данные из одного журнала — может быть он тенденциозен? Но почти все авторы пишущие про Афон и проф. Дмитриевский, и С.Троицкий, и другие не отрицают ненависти греков к русским, правда, для некоторых из них в этой ненависти виноваты сами келиоты. Посмотрим воспоминания епископа Петра Ладыгина, бывшего насельником Андреевского скита. В этих воспоминаниях автор описывает, как он подвергся нападению греков-разбойников и, когда по возвращению в Андреевский скит, рассказал это монахам, те поразились, как это автору со своим спутником удалось остаться живым. Очевидно, что разбойники тогда действовали совершенно открыто ^[ 136 ].

Но почему мы особое внимание уделили греческому бандитизму на Афоне? Не для того, чтобы усилить или вызвать национальную неприязнь, а чтобы показать подвиг русских келиотов. Вряд ли, если бы они желали, только материального благополучия, то остались бы хоть на один миг на Афоне, где были практически беззащитны. Но ничто не может устрашить русских монахов: ни грабёж монастырей, ни грабёж бандитов, ни ненависть греческих националистов, ни русских либералов. Твёрдо стоят они на афонской земле, даже до смерти. “Для чего же эти пять с половиной тысяч отказались от родной земли, зачем удалились в чужую иноземную, неужели только затем, чтобы как писали некоторые газеты, обманывать весь остальной многомиллионный народ Да кто хоть раз побывал на Афоне, тот сразу видит по Афонскому монашескому быту, что подобное уверение наглая ложь. Коренной русский крестьянин никогда не станет обманывать, в население русской части Афона состоит из 98 % коренных крестьян. Вот, если бы Афон состоял из евреев, тогда бы можно было бы сказать всё” ^[ 137 ].

В 1912 году, как известно, Афонский полуостров был оккупирован греческими войсками. Это внесло существенное изменение в Афонскую жизнь. С одной стороны возникла угроза для самого существования славянского монашества, а с другой стороны возникла возможность добиться особого статуса для Афона. Видно, поэтому меняется настроение у главного исследователя и историка Афона того времени, хорошо нам известного профессора Дмитриевского. Он даже уже готов признать, что не все афонские келиоты – жулики. Он боится за будущее русского монашества, и в то же время предаётся не сбывшимся мечтаниям о новом статусе Афона. Что касается места русских келий (маленьких монастырей), то профессор благодушно предлагает им в своём новом Афонском государстве стать скитами, с возведением их старцев в дикеи, “разрешает” им стать даже архимандритами. Но, разумеется, ни о каком праве землевладения для этих скитов не может быть и речи, а потому нельзя давать им и право принимать участие в управлении Афонской горой, то есть их следует оставить по-прежнему вне кинота. Ведь в противном случае это стало бы “камнем преткновения для нашей дипломатии в ея благих намерениях для Афонской горы вообще и для русских келиотов в частности” ^[ 138 ]. Но надо отметить, что все сложности турецкого периода оказались ничтожными по сравнению с бедами нового периода. Первым делом, новое правление отразилось на таможне. Сразу были установлены высокие таможенные пошлины. Товары стали залёживаться и гнить, и к пошлине добавились дополнительные расходы, вызванные всё возрастающим аппетитом греческих чиновников. Большое количество греческих солдат, для чего-то живших на Афоне, наносило серьёзный ущерб русским обителям, где они часто занимали самые лучшие помещения и обеспечивались, разумеется, неоплачиваемым питанием. Но всё же иногда выручала русских монахов, в том числе и келиотов, отечественная дипломатия. Так в 1913 году была предпринята попытка уничтожить русскую почту. Но успеха она из-за противодействия русских дипломатов не имела. Как, впрочем, и попытка обложить русских монахов (и так уже изнемогавших от бесконечных платежей по любому поводу в пользу кириархиальных монастырей) налогом в пользу греческой казны. ^[ 139 ] Афонская смута мало затрагивает келиотов. Архиепископ Никон в своём дневнике приводит любопытные сведения об отношении русских келиотов к спорам об имени Божием. “По словам о.Феофана, бывшего инспектора Вологодской духовной семинарии, живущего на Афоне уже десять лет, ересь гнездится и по кельям, но тщательно укрывается старцами, боящимися греков. На Афоне русские келлии в последнее время стали объединяться для защиты своих интересов и образовали “братство русских келлий” 7-го июля было общее собрание этого братства, на котором присутствовал С.Троицкий. Благодаря его разъяснениям, старцы объединившиеся в сем братстве келлий, единодушно постановили составить заявление Святейшему Синоду о том, что их кельи пребудут верными учению православной Церкви об именах Божиих, а против еретиков будут принимать меры” ^[ 140 ]. Противное мнение имело бы тяжкие последствия для келиотов. Один из них — хорошо нам известный старец Парфений, настоятель Благовещенской кельи, был под подозрением. Он переписывался с владыкой Никоном, но хотел избежать прямых высказываний о спорах вокруг Имени Божиего. “Тогда я написал ему решительно и кратко: почто он лукавит, почему ни в одном письме не отвечает на вопрос: как он верует об именах Божиих и не подписался под отречением? Я требую, чтобы он, как старец кельи, где живёт больше 50-ти братий, ответил мне или – да, или – нет. Если – да, то добре, если же – нет, то я о сем так и доложу и Св.Синоду, и патриарху, и –завтра же – Киноту Св. Горы…. Вечером в тот же день старик прислал мне формулу отречения с подписями – своей и старшей братии” ^[ 141 ] ^[ 142 ].

Что же происходит в 1913 году? Как известно, по призыву части греческого монашества, попавшего под влияние националистических идей, захвачен афонский полуостров. При этом игнорируется решение о кондоминимуме, о чём уже говорилось. Некоторые интриганы устремляются к греческому правительству, чтобы попытаться подчинить Афонский полуостров, не вселенскому патриарху, а Афинскому синоду. Но опытный политик министр-председатель Венизелос, ответил монахам, “что монахи Афонской Горы должны подчиняться решениям держав безусловно и считать свою миссию в Афинах оконченной” ^[ 144 ]. Любопытно, что дипломатия и власти, далёкие от Церкви, указывают монахам правильный путь, а те не желают им идти и выбирают обходную, извилистую тропиночку, которая заканчивается отвесной стеной или пропастью. Греческие монахи не оставляют своих усилий и продолжают действовать. Так появляются статьи о мнимых затруднениях для осуществления проекта по опеке Святой Горы всеми православными державами. Например, пишут, что задеваются права не только Греции, но Австрии и Турции, где тоже есть православное население и прочие нелепости.

И вот в этот момент русские келиоты решительно, как единая сила, выступают против нецерковных устремлений националистов в рясах. Келиоты обращаются к конференции послов в Лондоне с заявлением от 12 мая 1913 года. Русским потом поставят в вину, что они обращаются к мирским властям для решения церковных вопросов. Но приоритет в этом направлении относится к грекам, и, естественно. было стремление монахов разъяснить ситуацию и попытаться удержать пусть даже неправославных представителей властей от неправильных шагов. Греки давно уже используют, как нам известно, английских политиков для противодействия православной России. И делегация греческих монахов уже находится в Лондоне. Русские келиоты спокойно и уверено разбивают мифы, придуманные националистами ^[ 145 ].

В заключение приведём аргумент, перечёркивающий всю нелепую систему подчинения келий монастырям. Так, по этой системе многие келиоты-схимонахи, проведшие на Афоне не один десяток лет, должны были подчиняться прихотям новоначальных и даже рясофорных послушников. Денежный мешок открывал путь к власти в идиоритмических монастырях, поэтому частенько у власти оказывались недавно постриженные или даже ещё не постриженные в схиму монахи. Келиоты приводят пример: случай в Лавре, когда первым эпитропом в ней стал некто о.Александр, рясофорный монах ^[ 146 ].

Разумеется, заявление русских монахов не оставили без внимания и направили в Лондон документ с громким названием: “Меморандум греческих монахов Лондонской конференции”. Профессор Троицкий уделяет немало внимания критике этого возмутительного документа. Можно назвать его саморазоблачением. Состоял этот документ из 17 глав и датирован 26-8 сентября 1913 года. Непосредственное содержание этого документа мало интересно, но он является историческим свидетельством о духовном состоянии греческого монашества. Поправимся опять : вождей греческого монашества. Начинается документ с откровенного лукавства. Зная, что представители неправославных стран слабо разбираются в церковных канонах, националисты приводят множество ссылок на каноны, к делу не имеющих никакого отношения. Опытный канонист Троицкий пишет : “ Ссылки на каноны – есть лишь ширмы для чисто-политических и корыстных вожделений и ширмами этими авторы пользуются тем беззастенчивее, что убеждены в неведении адресатов и рассчитывали, что проверки не будет” ^[ 147 ].

Перед самой революцией келиоты уже полностью обретают доверие у правительства, но уже поздно… Идёт мировая война. Афон не затрагивают боевые действия, но наступает голод, и положение русских иноков становится критическим. Тогда братство русских обителей через консула в Салониках ходатайствует перед русским правительством о ссуде в 50 тыс. франков. Святейший Синод, не имея средств для помощи афонским инокам, предлагает через обер-прокурора Совету Министров считать афонских монахов русским населением, пострадавшем от военных действий и найти таким образом возможность выплатить просимую сумму. При этом говорится, что делается это с целью, “чтобы не было вынужденного удаления с Афона русских иноков” ^[ 148 ]. Видите, русская власть уже взаимодействует с братством и обеспокоена существованием всех видов русского монашества. Достойно интереса и следующее замечание. “Тем не менее вследствие недостатка продовольствия часть иноков уехала в Россию, а некоторые перешли в Дечаны в Черногорию, где открылся русский лазарет для раненых и больных воинов”. Вспомним, как Дмитриевский негодовал по поводу заселения Дечанского монастыря русским братством из кельи св. Иоанна Златоуста во главе с о.Кириллом, известным тружеником на ниве славянского единства. “Не плюй в колодец…”, говорят у нас в России.

Тут наверное, можно поставить точку в истории русских келиотов и их братства. Впереди была революция и скорбные долгие годы тихого умирания, которое закончились смертью русского келиотского монашества. Когда она наступила, сказать непросто. Знаем только, что посетивший Афон в тридцатые годы Владимир Маевский ещё застал и Артемьевскую и многострадальную келью Честнаго Креста, и Георгиевскую в Керасии с русским братством. В шестидесятые годы в этих двух кельях ещё оставалось шесть русских старцев. ^[ 149 ] Видел он тогда ещё и представителей уникального типа афонского монашества — сиромахов. Видимо, 1968 год надо считать датой смерти русского келиотского монашества. В этот год умер последний настоятель “Безозёрки” иеродиакон Иоаникий, и келья со всеми постройками перешла во владение к грекам ^[ 150 ].

Старец Каруля ^[ 151 ].

Он совершал паломничество со старообрядцами, которые хотели открыть свои сомнения опытным в духовной жизни скитникам. Естественно, обратиться за решением своих проблем они посчитали возможным только к афонским монахам, которые, как можно было предположить хоть с какой-то долей вероятности, были свободны от никоновской порчи. Они особенно стремились к некоему старцу-подвижнику, жившему среди русских иноков Карули, которому, как они слышали, Господь дал особенную благодать. Здесь надо сделать отступление и повторить ещё раз то, что уже неоднократно говорилось. Это удивительно, как незаметно скрывается пренебрежительное отношение к русскому Афону среди наших соотечественников за восторженно-поверхностным его почитанием. Так вот, об этом старце, слава которого вышла за пределы каменистых обрывов Карули и достигла даже далёкой России, мы ровным счётом ничего не знаем. Не знаем даже его имени, так как в рассказе оно не приводится, а более никаких упоминаний о нём не имеется. Известно только по рассказу другого паломника, посетившего Карулю в 1895 году, что там настоятелем был схимонах Аркадий и подвизалось с ним 12 русских монахов. ^[ 152 ] Кроме того, автор воспоминаний добавляет, что ранее здесь жили великие люди, между которыми были и епископы. А нам приходится только развести руками: взяв в руки объёмистый афонский патерик недоумеваешь, кто посчитал его составление вредным или ненужным и лишил нас продолжения и расширения этого цветника духовной жизни. Кто посчитал, что для мира более не нужны примеры истинного христианского подвига? Или новым писателям житий просто не хватило времени и усердия, чтобы увековечить святых своих современников. ^[ 153 ]

Вот такую историю поведал русский паломник Черкасов. Смирение быстрее находит ключи к душам, через ереси и расколы отделившим себя от Бога, чем обличения, споры и доказательства. Ещё раз хочется подивиться нашему странному равнодушию, которое не хочет отворить двери сокровенной истории русского монашества. Оно царствовало и раньше, и теперь выдаёт пропуск для входа только в одни и те же хранилища, чтобы в тысячный раз переворачивать одни и те же страницы. А стоит только отойти в сторону от Пантелеймонова монастыря, заглянуть в недавнюю историю, и мы уже встречаемся со столь великими примерами подвижнической жизни. Может быть, это от того, что мы перестали её понимать, да и не сейчас, а уже в то время, когда жил старец Каруля. Вот как воспринимает Карулю русский архимандрит, стороной обошедший это “страшное” место: “Недаром на Куруле так часты в прошлом и так нередки в настоящем случаи религиозного безумия греческих монахов. Сколько монахов, говорят, полетело в пропасть в Куруле, потому что дошло до Галактионовой ^[ 154 ] мысли о своей победе над миром и над собою, до мысли о своём обожествлении и об ангельском достоинстве. Это безумие могло создаться на почве и большой религиозной экзальтации, и на почве действительного, необычного, великого подвига”. Видите, учёный архимандрит, побывавший на Афоне, даже не запомнил правильного названия места, известного всему миру своими подвижниками. Кроме того, он почему-то решил, что там живут греки, которым, по его мнению, более свойственно отшельничество, и многие из них прыгают в пропасть. Архимандрит был бы разочарован, если бы узнал, что Каруля прославилась в первую очередь русскими подвижниками. А прелесть и попытки прыгнуть в пропасть были, есть, и, наверное, будут и у русских, и у греческих монахов. Интересно другое наблюдение этого же архимандрита. Он шёл мимо, как ему казалось, заброшенной кельи, случайно заглянул в окно и увидел монаха-грека. Отшельник молился, лёжа на афонском терновнике, который кучей был разложен на полу. Он простоял не менее 10 минут, и монах его не заметил. А шипы этого афонского растения не сравнить с шипами хорошо известной нам розы.

В отличие от старшего брата, кончина иеромонаха не осталась незамеченной: в журнале “Нива” был опубликован некролог, который начинался следующими словами: “9-го ноября, на далёком Афоне в одной из келий Андреевского монастыря уснул вечным сном иеромонах Иннокентий. Под монашеской рясой иеромонаха Иннокентия спасался от мира, пять лет тому назад уже умерший для него, известный наш общественный деятель и один из редких русских благотворителей Иннокентий Михайлович Сибиряков”. Гораздо легче найти биографические данные и составить жизнеописание, но как заглянуть в душу давно умершего человека, увидеть все ступени этого пути: рождение в богатой купеческой семье, учёба в гимназии, в лучшем Российском университете, поездка по Европе, посещение всех культурных центров её. И конец – келья на Афоне. И никто теперь даже не скажет, где была эта келья ^[ 155 ]. Тем более, что благотворитель всегда составляет как бы радостный фон произошедшего события. Открыт университет — в центре внимания ректор и профессора, издана книга — первые поздравления автору, экспедиция достигла цели — её участников встречают цветами. Благодетели же, заплатившие немалые суммы, иногда получают при жизни заслуженное уважение. Но если их имена и попадают в учебник истории, то им отводится место только на втором плане. И как заглянуть в душу человека, всё время составлявшего этот второй план. Но кое-что всё-таки до нас доходит: “Уже на студенческой скамье И.М. проявил большую отзывчивость к нуждам бедняков-товарищей, которым он охотно помогал. Получив громадное состояние от отца И.М. ещё шире, ещё щедрее стал уделять средства на помощь нуждающимся”. Так и хочется вписать нашего благотворителя в Петербург Достоевского и отвести ему привычную вторую роль где-нибудь рядом с Раскольниковым. Может быть, русская литература лишилась бы одного из образов нигилистов и получила бы гораздо реже встречающийся образ благотворителя. Но петербургский период жизни о.Иннокентия не мог совпасть с петербургским периодом Достоевского. И всё же о.Иннокентий — оживший герой Фёдора Михайловича. Читаем дальше практически единственно нам доступный документ-некролог: “В последние годы И.М. направил свою благотворительную деятельность на нужды церкви. Цель всей его жизни заключалась в служении истине, добру, в стремлении к идеалу. Он нашёл удовлетворение этим стремлениям в евангельской идее, и последние годы своей жизни всецело отдался осуществлению этой идеи. Поступив в Андреевский монастырь, на Афоне, он продолжал и там заботиться о бедных, построил больницу, странноприимный дом…”. Простим некоторые особенности стиля того времени, как то “евангельские идеи” и откроем ещё одну странницу русского Афона. Не громадная рука Москвы, которой любили пугать иностранные газеты своих легковерных читателей, скрывалась за быстрым ростом Русского Афона, за быстро расширяемыми и возводимыми новыми кельями. И не военные мундиры прятали под рясами умножающиеся к ужасу Европы русские насельники. Под ними прятали они от мира чистые сердца, которые презрели все богатства его. И прибыли они на Афон не для того, чтобы совершить военный переворот, а чтобы совершить свой внутренний переворот и послужить Богу.

Откроем летопись Андреевского скита, прочтём о подвижниках, которые подвизались в скиту вместе с основателем скита и первым игуменом Виссарионом: схимонах Вассиан ^[ 156 ], московский купец, пример нестяжания; схимонах Иларион, купец Владимирской губернии, города Коврова; монах Иларий, купеческий сын из Белгорода, юродствовал, имел учеников…

Известны и другие проявления благотворительности, менее значительные для монастыря, но более впечатляющие для нас. Представим себе следующую картину, отъезжает с Афона небольшая компания представительных господ, недалеко от них стоит небольшой старичок в потёртом, поношенном сюртуке. Представительные господа видели его один раз за трапезой для привилегированного общества. В другие разы он довольствовался общим столом. В те годы пароход, шедший из Солуни, останавливался только в Дафни, где происходило распределение паломников по монастырям. Это происходило так: подплывают к пароходу лодки от разных монастырей и приглашают спуститься паломников вниз. Каждый делает свой выбор — с какого монастыря начать паломничество. Но сейчас пароход подойдёт в виде исключения к пристани Пантелеймонова монастыря. Так решили отцы монастыря отблагодарить … старичка в потёртом сюртуке. Старичок, саратовский купец, пожертвовал для собора вмч. Пантелеймона богатый иконостас московской работы, взамен сгоревшего во время пожара и комплект богатых риз. Примерно всего тысяч на тридцать ^[ 157 ]. “Добродушный старичок в поношенном, потёртом сюртучишке – и такое пожертвование”, — поражён один из представительных господ. Важные, представительные люди уже рассчитали, сколько тратит Россия на Афон, так же, как рассчитывали до них в Петербурге, точно так же, как после них будут рассчитывать большевики: вспомним книгу Семёнова. Их всех и всегда интересует одно и то же: сколько же истрачено денег. “ Сколько ушло русских денег на Афон и сколько их уходит ещё ежегодно – мы не знаем. Известно ли это кому-либо и подлежит ли вообще контролю? Имеет ли наш синод средства следить за притоком сумм на Афон, где, по-видимому, не ведётся официальных приходорасходных книг и контроль весьма труден” ^[ 158 ]. Но это почему-то не беспокоит старичка, ради которого корабль поменял свой маршрут. Его беспокоит, что он едет во втором классе (с точки зрения важного господина с немецкой фамилией, это скромно), а это роскошь, и если бы старичок был помоложе, то он, несомненно, перебрался бы к народу на палубу. Загадочная русская душа! Русский иностранец не может удержаться и заводит со старичком беседу. И оказывается, что “ высшею, единственно спасительною” формою благотворительности “он (старичок) признаёт лишь избранную им. На Афоне он во второй раз, и даже подумывает со временем принять там пострижение” ^[ 159 ]. Как в таких условиях разобраться с денежными суммами! Тем более, случай этот далеко не единственный. “Впоследствии я прочёл в газетах известие о завещании тифлисским инженером Пашкевичем более 50.000 руб. и каменного двухэтажного дома, ценностью в несколько десятков тысяч, в пользу кавказского выселка Пантелеймонова монастыря” ^[ 160 ].

Мало кто знает, что Андреевский скит, а не Пантелеймонов монастырь, — первое русское общежитие на Афоне (имеется ввиду возобновление русского монашества в 19 веке). На момент образования Андреевского скита в 1849 году не было на Афоне ни одной обители великороссов. Жили в то время русские и в Пантелеймоновом монастыре, но соотношение их с греками было 1:5. Малороссы, как тут уже говорилось, с помощью интриг очистили скит Ильи Пророка от своих старших братьев ^[ 161 ], [ 163 ]. А после восстания 1821 года на Афоне некоторое время вообще не было ни одного русского монаха. И вот два друга, два Василия, оба выходцы из купеческой среды, начало своей дружбы положившие ещё в Москве, где имели одного духовного отца — архимандрита Кирилла из Иверского монастыря, проживавшего тогда на подворье на Никольской улице, бежавшие из стольнего града и принявшие постриг в Белобережской Предтеченской пустыни, по ревности к Богу и по благословению игумена Моисея и старца Серапиона приходят на Афон.

Удивительно всё в этой истории. Нелегко тогда было получить разрешение монашествующим на выезд из России и, тем более, на поселение на Афоне. Но нигде братья не встречают противодействия ни духовных властей, ни гражданских. И благословение родительское получают они в дорогу. Кто бывал на Афоне, знает, что с восточной стороны полуострова простирается открытое море, и корабли для остановки предпочитают западный берег тихого залива Монте-Санто. Но корабль привозит монахов Виссариона (Толмачёва) и Варсонофия (Вавилова) к Иверскому монастырю, дабы в первую очередь поклонились они Божией Матери. Здесь же неожиданно встречаются они со своим московским аввой — архимандритом Кириллом. Это происходит в 1829 году. Двенадцать лет проводят братья в скорбях, молитвах и трудах под руководством старца-болгарина Харлампия. Здесь они обретают и ещё одного старца — уже известного нам Арсения. Просят ильинцы о.Арсения быть у них игуменом, и братья следуют за ним, но малороссы, как уже говорилось, изгоняют их оттуда. Но братья, ревнующие о возрождении бывшего в то время на Афоне в упадке общежития, не оставляли надежды создать русскую обитель. И Господь через своего служителя, юродивого грека Яни, указал на келью Серай (красивый дворец). Отправились братья на праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы в монастырь Ксенофонт, где надеялись приобрести келью для будущей русской обители. Дорога их лежала мимо места, где долгие годы им суждено было подвизаться. На месте, где дорога отходит к Сераю, стоял крест, там почти всегда пребывал Христа ради юродивый по имени Яни, который славился своей прозорливостью. О.Виссарион, тогда уже иеромонах, спрашивает его: “ Скажи, пожалуйста, есть ли на то воля Божия, чтобы Троицкая келья сделалась русским скитом?” На это блаженный, указав рукой на Серай, ответил : “Москов это кало, это кало”. А это была первостепенная келья и поэтому о.Варсонофий говорит: “Пойдём, куда следует. Невозможная вещь, чтобы Серай был в руках русских”. Через некоторое время идёт о.Варсонофий той же дорогой, вновь встречает Яни, тот берёт его за плечи, поворачивает лицом к Сераю и говорит на ломанном русском языке: “Вот Серай, скит руссов и москов”. Долго он не унимался и не пропускал отца. Тогда понял о.Варсонофий, что это воля Божия, пошёл к брату Виссариону. И, о чудо! Выясняется, что келья эта продаётся и монастырь Ватопед готов уступить её братьям. Келья эта имела необыкновенную историю. Известна она с первых веков появления монашества на Афоне. В древности называлась она “Мониндра Ксистра”, что значит по-русски “маленький монастырёк”. В 1630 г. купил её митрополит солунский Афанасий (Пателарий) ^[ 164 ], бывший патриарх Константинопольский, неустанный борец с иезуитами. В 1653 г. после многих мытарств поехал он в Россию, где и скончался в г. Лубны Полтавской губернии в Преображенском монастыре. А через 10 лет прославился этот непреклонный исповедник православия множеством чудес, происходящих от его святых мощей. Через сто лет, в 1760 году, келью эту возобновил другой Константинопольский патриарх Серафим, который также был вынужден от гонения турок бежать в Россию и умер в том же Лубенском монастыре! Но удивительно, что он особо почитал св.ап. Андрея Первозванного, по преданию проповедовавшего на территории будущей Руси и ставшего одним из покровителей её. Поэтому и в своей афонской келье построил он храм в честь Первозванного апостола и преп. Антония Великого. Почитание апостола стало одной из причин гонений, воздвигнутых на патриарха ^[ 165 ]. При водворении братьев в этой обители произошло маленькое чудо. Ранее в келье был храм преп. Антония Великого, и по храму она имела второе название антониевой, а другой её покровитель был совершенно предан забвению. Позже, когда велась борьба за превращение кельи в скит, была обнаружена старая надпись, которая указывала, что патриарх Серафим посвятил один из приделов храма св. апостолу Андрею. Интересно, что чудом святой апостол послал келье ктитора, который в честь него носил имя Андрей. Это Андрей Николаевич Муравьёв. В 1849 году немало приложил он сил, чтобы келью сделать скитом. Но успеха достичь не мог. Перед отъездом он решил подарить икону своего небесного покровителя келье и с тем пришёл к о.Виссариону. Тот говорит: “ А у нас есть два изображения апостола, одно из них в иконостасе. И существует предание, что когда-то келья праздновала апостолу. Есть какая-то надпись на греческом наверху над вратами. Может, сможете Вы её прочитать?” Этот муж берёт лестницу и читает надпись, что храм раньше был посвящён апостолу и говорит: “Братья, знаете ли, что доселе, сами того не зная, жили под сенью Первозванного и отныне вам должно достойно чтить его имя...”. И в этот момент является антипрос Ватопедского монастыря и приглашает отца Виссариона ехать в монастырь за новой омологией об учреждении скита.

Начались неустанные труды по созиданию обители. В 1850 году закладывается двухэтажный каменный корпус. Скит приобретает новые земли, Хиландарь уступил скиту часть территории источника, у Руссика приобретена келья свят. Василия Великого. В 1857 году заложен, а в 1860 году освящён придел во имя свят. Петра Московского, В 1860 году прокладывается водопровод. В эти годы строится в юго-западной части скита четырёхэтажный корпус. В 1862 году скончался первый игумен скита о.Виссарион, 33 года проведший на Афоне, из них 13 лет будучи игуменом. Новый игумен ученик о.Виссариона, о.Феодорит продолжил дело своего учителя. Родился о.Феодорит ( в миру Фёдор Крестовников) 7 февраля 1822 года в селе Суринском, Сызранского уезда, Симбирской губернии. Уже в молодости прибыл на Афон. При игумене Феодорите в 1862 году вне ограды скита на восточной стороне была построена двухэтажная церковь Всех Святых и всех Святых Афонских. В скиту были созданы, кроме разнообразных мастерских, аптека, больница, фотолаборатория. В конце 19 столетия в скиту, кроме главного собора завершённого в 1900 году было 8 приделов: Иконы Божией Матери “В скорбех и печалех утешение”(освящён 1871), Покровский, святителя Петра, Святой Троицы, Всех Святых и афонских святых (двухэтажная), Святителя Николая и Трёх святителей (двухэтажная) (1881) и Успенский (1887). В 1897 году были построены две церкви святителя Иннокентия Иркутского и в честь Благовещения. Также были построены храмы Михаила Клопского и вмцы Варвары при кельи о. Иннокентия (Сибирякова), и во имя Ильи Пророка при скитской мельнице. На западной стороне скита был устроен 4-этажный корпус, где размещались хлебная, библиотека, столовая для гостей, там же была построена ктиторская церковь в честь преподобных Виссариона и Варсонофия, священномученика Феодорита ^[ 166 ]. В 1907 году был освящён храм вмч. Пантелеймона, а также всех святых бессребреников и преп. Серафима Саровского при помещении для болящих и бедных пустынножителей. Кроме того, в 1911 году был закончен корпус с помещениями для странников с храмом во имя Симеона странноприимца ^[ 167 ]. В 1868 году было построено судно для скита в Борисоглебске Тамбовской губернии. Судно потерпело крушение и погибло в 1872 году. В 1888 году императрицей Марией Александровной и великим князем Алексеем Александровичем был пожертвован колокол в 333 пуда, 33 фунта, отлитый в г. Слободском Вятской губернии.

В 1863 году прославилась скитская икона “В скорбех и печалех утешение”. В городе Слободском Вятской губернии, куда была принесена афонская икона для поклонения, произошло чудо исцеления от немоты. Сын священника Владимира Николаевича Неволина молчавший 6 лет, обрёл дар речи. Икона была пожертвована братству первым игуменом скита. О. Азария из Пантелеймонова монастыря, знаменитый составитель “Афонского Патерика”, приводит следующую историю этой иконы в книге “Вышний покров над Афоном” ^[ 168 ] [ 169 ]. По афонскому преданию эта икона принадлежала известному уже нам патриарху Афанасию, тому самому, который был владельцем Серая и нашёл себе вечное пристанище в русской земле. После смерти святителя в 1654 году икона была передана в Ватопедский монастырь, где и пребывала до открытия Андреевского скита. В этот день она была подарена митрополитом Григорием первому игумену Виссариону. С тех пор она всегда находилась в келье у о.игумена, который перед кончиной, как уже говорилось, передал её братству со словами: “да будет она вам отрадою и утешением в скорбех и печалех”. В 1890 году чудотворная икона была отправлена в Россию, в Петербург на подворье Староафонского Андреевского скита. На Афоне же осталась копия. В 1898 от этой иконы зафиксировано новое чудо. Получила исцеление девица Елена Богданова, 22 лет, потерявшая способность владеть языком. В 1915 году 6 февраля в час дня на петербургском подворье митр. Владимир начал перед чудотворной иконой неусыпное моление о даровании победы русскому воинству ^[ 170 ]. Где теперь находится чудотворная икона точных сведений нет.

В 1900 году был освящён патриархом Иоакимом III в сослужении с еп. Арсением Волоколамским (Стадницким) знаменитый Андреевский собор. Построен он был по проекту петербургского профессора архитектуры Шурупова, под наблюдением константинопольского архитектора Я.Г. Гкочо. Длина собора составляет 88 аршин ^[ 171 ], ширина 45 аршин, высота колокольни 60 аршин. Собор имеет 150 окон и пол из каштанового дерева. Перед иконами св. блгв. кн. Александра Невского и святителя Алексия, митрополита Московского, находятся под балдахином раки с частицами св. мощей угодников Божиих с частями Животворящего Креста Господня. У первой колоны с левой стороны от входа в собор размещалась очень древняя икона Божией Матери Милующая (800 лет). Эта икона была обретена в Константинополе в стене турецкой мечети, в которую был превращён православный храм. Икона была найдена строителями греками, которые отнесли её православному священнику, а тот передал её в Андреевский скит. Икона эта относится к 10-11 веку.

Тот, кто хочет за быстрым возрастанием обители увидеть сильную “руку Москвы”, будет трудиться тщетно. Некоторые сетовали, наоборот, на какую-то “оставленность” как Российским государством, так и церковью. Большими трудами и скорбями воздвигнут Андреевский скит ^[ 172 ]. Много раз братия хотела покинуть о.Виссариона ( к тому времени о.Варсонофий уже отошёл к Господу). Однажды один из монахов задремал, ему явилась благообразная жена и говорит: “Ты серайский постриженник?” “Да,” — отвечает монах. “Нет тебе спасения кроме того места, да и другим скажи, которые хотят бежать, чтобы скит разорился, — не будет сего. Царь хочет послать скиту великое сокровище, да устроится лучше”. И с Божией помощью добровольными пожертвованиями некогда могучего русского народа через 50 лет, кроме собора, храм имел ещё 9 параклисов и большие помещения, в которых размещались не только кельи, но и мастерские, больница, даже аптека. Так “маленький монастырёк” стал “красивым дворцом” и вырос до большого монастыря. В 1972 году в скиту замолкла русская речь – скит перешёл в полную власть своего кириархиального монастыря. Надеемся, что умолкла она не навсегда. Что же представляла из себя обитель великороссов?

О духовном устроении обители великороссов и сказать невозможно. По нерадению нашему мы почти ничего не знаем о её подвижниках. Но достаточно даже одного свидетельства: “В Андреевском скиту помимо множества черепов, симметрично расположенных на полках, а также костей в больших ящиках автор обнаружил довольно много вериг железных, которыми заковывали себя подвижники. Обыкновенно вериги носятся тайно от других, и тайна такого подвижничества обнаруживается по смерти подвижника, с которого тогда и снимают их; но некоторые вериги от несоразмерности их с туловищем и от долгого ношения настолько въедаются в тело, что их нельзя снять; поэтому их снимают через три года, когда труп выкапывают из могилы, и полагают в усыпальницу, как свидетельство подвижнической жизни” ^[ 173 ]. Или вот свидетельство летописи о самом первом игумене Виссарионе:

“ Старец наш был очень гостеприимен и радушен, ни богатому, ни убогому не бывало отказа в приёме, как скуден он сам в это время не был; поэтому в Серай охотно стекались беднейшие пустынники и келиоты. Наступило 17 января, память святого Антония Великого, множество пустынников сошлось на праздник; вина же, за недостаток денег, заготовлено было мало. Во время праздника, заведовавший разливом вина схимонах Пимен, докладывает о.Виссариону, что вино на исходе. О.Виссарион успокоил о.Пимена, а сам отправился в Церковь к иконе святого Антония, находящейся в иконостасе, и помолившись перед ней, пошёл и измерил вино в сосуде, сделав на палочке зарубочку. Через несколько минут опять пришёл и опустил палочку в сосуд – смотрит, вино. Несмотря на разлив, стоит на том же уровне! Опять пришёл, и опять то же! Свершившиеся чудо. Он приписал благодати святой иконы, которую с того времени чтил, как чудотворную ^[ 174 ]”.

Однажды, когда келья ещё не была огорожена со всех сторон, на территорию кельи проникли два вора. Целью их было поживиться орехами, которые монахи просушивали на открытой площадке перед кельей. При келии рос небольшой орешник, и собранные орехи приносили около ста рублей в казну келии. Пробравшись ночью, воры нагрузили свои мешки, взвалили их на плечи и уже хотели удалиться. Но, вдруг почувствовали, что их объяла тьма и они ослепли. Беспомощно бродили они по двору перед кельей до утра, обременённые тяжёлыми мешками, которые им не хватило ума бросить на землю. Утром их увидели братья и доложили своему духовному отцу. Отец приказал незадачливых воров отвести в трапезную и накормить этих невольных “тружеников”. После того как тати отведали монастырской пищи, он сам пришёл к ним и грозно спросил, как дерзнули они на такой грех. Воры те хоть и были преступники, подобные нынешним их коллегам, но сохранили в сердце своём веру, которая и подсказывала им в иные моменты жизни, как действовать. Поэтому они упали в ноги славному игумену, прося прощения и молитвы об исцелении. Старец простил преступников, и они исцелели. История эта стала монастырским преданием, и очевидцы рассказывали её старожилам монастыря, а те более молодым насельникам, пока не пресеклось русское монашество в Андреевском скиту. Таков был первый игумен скита. “О. Виссарион совершал тайные подвиги в своей келье, был прозорлив и не раз удостаивался благодатных явлений ^[ 175 ]”.

Итак, посмотрим завещание первого игумена и строителя Андреевского скита, Виссариона. Первый пункт этого завещания говорит о том, что “Обитель сия” и историческое это место было приобретено им совместно с о. Варсонофием по настоянию духовников с той целью, чтобы служить убежищем для земляков — великороссов, желающих принять монашество в земном жребии Матери Божией, Св. Горе Афонской, поэтому она да будет предназначена для водворения в неё собственно великороссов, подобно тому, как малороссы водворены в скиту Св.Пророка Илии или русские совместно с греками — в монастыре св. вмч. Пантелеймона. Затем завещание повторяет это: иметь прежде всего в виду, чтобы обитель служила пристанью спасения для земляков — великороссов: вследствие сего, если и будут иногда по усмотрению настоятеля принимаемы в обитель иноплеменныя личности, то таковых не возвышать над коренными насельниками скита или над заслуженными старцами и, вообще, не возводить их на степень руководителей и на высокие должности. Как поучительна для нас история Андреевского скита! Какое право имели мы отдать эту обитель грекам? Как можем мы спокойно взирать на разрушение её? Какое право имеет на этот скит фиктивное греческое братство, которое его населяет в количестве нескольких человек? Годы идут, и, разумеется, никто не реставрирует и не может реставрировать разрушающиеся здания и храмы ^[ 176 ]. Внутреннего ремонта удостоился только Андреевский собор, куда за небольшую мзду пускают туристов — благо, Карея недалеко. Почему не прилагают усилий современные иерархи к возвращению обители законным хозяевам, русским? Ведь построена она была на деньги наших предков. Ведь это скит великороссов. Или иерархия во главе с патриархом проводит ту же политику, что и в России? Вспомним: спокойно, без сопротивления фактически отдана Эстонская церковь разрушителю православия, патриарху Варфоломею.

А пока только всё те же железные свидетели напоминают о былом величии обители, которые всё также покоятся в усыпальнице, занимая целую стену. “Толстый слой пыли, неухоженность этого почитаемого во всех обителях Горы места свидетельствует о том, что здесь давно никто не бывал ^[ 177 ] [ 178 ]”. А пока мы можем только сказать вместе с русским паломником: “Комок горечи подступает к горлу при виде обширного двора, заросшего травой и кустарником, обваливающихся частей келий” ^[ 179 ].

Кроме того, келиоты предлагали вернуться к единоличному правлению, иначе к власти прота. “Если бы над высшим управлением из выборных было одно лицо, которому духовно должны подчиняться все иноки, было бы гораздо лучше существующего порядка” ^[ 180 ]. Действительно, мудрый старец мог бы регулировать взаимоотношения в протате, не давал бы национальным чувствам захлёстывать имеющих ангельский чин. Полное подчинение русских келиотов монастырям было бессмысленным ещё и потому, что в идиоритмических монастырях главные должности легко получались или, вернее, приобретались, богатыми пришельцами. “Некоторые только приезжают на Афон получают должности и командуют русскими иноками ^[ 181 ]”. Так, и в нынешнее время место этих “некоторых” могут занять назначаемые из-за моря игумены

ПРИМЕЧАНИЯ:

[ 1 ] Пристань

[ 2 ] Монастырская гостиница для паломников

[ 3 ] Автор большевик в оригинале пишет эти слова с маленькой буквы.

[ 4 ] Павел Троицкий. Альманах “Православие или смерть”. № 16 стр. 1.

[ 5 ] Илиотропион означает по-русски подсолнух. Имеется ввиду книга о следовании воле Божией написанная свят. Иоанном (Максимовичем)

[ 6 ] Наверное, после этой щедрой поддержки монахи и вынудили себя поддержать униатов

[ 7 ] Панаётис Цацанидис. Афон и русский Святопантелеймонов монастырь. Салоники, 1997. стр. 48.

[ 8 ] Келья от каливы отличается наличием храма.

[ 9 ] Прот – это уважаемый старец, стоявший во главе протатат, и избиравшийся насельниками святой Горы. Должность прота просуществовала до начала 17 века.

[ 10 ] Иеромонах Антоний (Святогорец). Жизнеописания афонских подвижников благочестия XIX века. Стр. 48-49.

[ 11 ] Зилотом или ревнителем на Афона называют монаха непоминающего патриарха Варфоломея и находящегося в церковном общении с какой-либо старостильной юрисдикцией

[ 12 ] Мало того, иеросхимонах Арсений был как бы отцом русского Афона. Иеросхимонах Виссарион и схимонах Варсонофий, основатели Андреевского скита — его ученики. Как появился известный подвижник, духовник Пантелеймонова монастыря о.Иероним в Руссике? Обладающий даром познавать волю Божию старец Арсений забрал его из тихой пустыни в “шумный” монастырь, и Руссик обрёл своего известного духовника. По благословению старца Арсения пришёл в обитель бывший игумен Ильинского скита и первый духовник Руссика иеромонах Павел

[ 13 ] Старец Паисий. Отцы-святогорцы и святогорские истории. стр. 139, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2001.

[ 14 ] Н.И.С-ва. Киновия и идиоритм на Афоне. Сообщения Императорского Православного Палестинского общества 1908, т. 19, стр. 55–102.

[ 15 ] Епископ Порфирий (Успенский), История Афона, ч. 3, Афон монашеский, СПБ, 1892, стр. 556.

[ 16 ] Там же, стр. 549.

[ 17 ] Свящ. Дионисий Тацис Архондарик под открытым небом. стр. 21.

[ 19 ] Епископ Порфирий (Успенский), История Афона, ч. 3, Афон монашеский, СПБ, 1892, стр. 554.

[ 20 ] К. Леонтьев. Панславизм на Афоне. Русский вестник, 1873, т.104, №4, стр. 653-654

[ 21 ] Н.И. С-ва. Киновия и идиоритм на Афоне Сообщения Императорского Православного Палестинского общества. 1908, т. 19, стр. 55–102.

[ 22 ] “Греческий монастырь – это монастырь плебса и олигархов, и те подвижники, о которых я говорил до сих пор, это толпа плебеев, которые или не могут добиться лучшего положения, или по искренней религиозности, по жажде подвига никакого положения не ищут, позволяют главам монастыря жить в прохладе и сытости, потому что для них эта прохлада и сытость и вообще привилегии сладкого жития не представляют не только предмета желаний, но даже предмета интереса. То что некоторые из предстоятелей хищничают и живут не по-монастырски, трудом и потом остального монастыря, — это с их точки зрения, неважно, даже может быть так и нужно” Архимандрит Михаил. Дух и стиль греческих обителей на Афоне. Сообщения Императорского Православного Палестинского общества, т.18, стр. 1907, вып.1 стр. 27-28.

[ 24 ] Александр Орешкин: Святой Афон: Православие или смерть?, Вертоград.

[ 25 ] К. Леонтьев. Панславизм на Афоне. Русский вестник, 1873, т.104, №4, стр. 654.

[ 26 ] До российской катастрофы и в Пантелеймоновом монастыре, и в Андреевском и Ильинском скитах поминали и Государя Императора и Св.Синод.

[ 27 ] Путеводитель за 1907 год приводит список из 66 русских келий

[ 28 ] в 18 веке

[ 29 ] Благовещенский Н. Афон. Путевые впечатления. СПб, 1864 г.

[ 30 ] Там же.

[ 31 ] Санкт Петербургские ведомости 1904 год, №110, стр. 2.

[ 32 ].Одесский вестник, 1837 г.

[ 33 ] Панаётис Цацанидис. Афон и русский Свято-Пантелеймонов монастырь. Салоники 1997.

[ 34 ] Санкт-Петербургские ведомости 1904 год, № 110, стр. 2.

[ 35 ] Вероятно, Божией Матери “Достойно есть”

[ 36 ] По мнению многих посетителей и исследований Афона, различие русских и греков проявляется во всём: и в собственно монашеской жизни, и в отношении к аскетизму, убранству храма, пению и даже к пище. Так, многие монахи Руссика жаловались, что не могут есть острую греческую пищу. Пение греческое у многих русских просто вызывает раздражение. “ Внутри монастыря всё темно и сурово … Всё одного типа. Здесь много роскоши в этих мраморных разноцветных инкрустациях пола, много изящества в резьбе стасидий и чрезвычайно много художественности в живописи. Но в общем всё-таки здесь холод безразличия, холод отречения”. – пишет архимандрит Михаил, русский монах-паломник приехавший на короткое время на Афон. Он даже вменяет в вину грекам излишнее стремление к аскетизму. Но, конечно, эти различия не повод для вражды. Просто он подчёркивает мысль: чтобы избежать искушений, лучше монахам разных национальностей жить раздельно.

[ 37 ] Правда, как отмечал К.Леонтьев, некоторые общежительные греческие монастыри ещё строже Руссика.

[ 38 ] В своих записках студент КДА Авксентий Стадницкий отмечает (стр.96): “В настоящее время в Ивере гостит профессор Санкт-Петербурского университета А.Цугарелли для исследования документов по так называемому Иверскому делу. Дело это возникло или возгорелось по самому ничтожному поводу, как передавал мне о.Товия. Ивер — собственно грузинский монастырь, как и само первое название это показывает. Затем, он был захвачен в свои руки греками, которые вытеснили отсюда грузин. Грузины поселились недалеко от монастыря в келье, которая и называется “грузинскою”. Грузины пожелали построить в своей церкви купол, а иверцы не позволили. Взволновались грузины, видя такую несправедливость, и решили повести дело: они хотят документально доказать свои права на владение монастырём. Неизвестно, чем всё это кончится”. Это так называемый грузинский процесс. Иверский монастырь был основан в X веке грузинами, отцом и сыном — Иоанном и Евфимием. Быстро достиг расцвета в XI и XII веках, во многом благодаря оживлённой книжно-литературной деятельности Григория Мтацминдели и других. Отобран греками в восемнадцатом веке.

[ 39 ] Когда в двадцатые годы 19 столетия Афон был захвачен турками после известной уже нам авантюры, все греческие монахи разбежались из Иверского монастыря. “Остались в обители только грузины и в числе их знаменитые грузинские подвижники — иеромонахи Иларион и Венедикт, не испугавшиеся встретиться с врагом лицом к лицу. Производя на всех окружающих глубокое влияние своей строгой подвижнической жизнью, они сумели подействовать словом убеждения даже на такого свирепого ренегата, каким был начальник турецких войск на Афоне Лабут-паша, грузин по происхождению и тем спасти от разорения не только Иверский, но много других монастырей”. После ухода турецких войск, когда Божия Матерь соизволила очистить свой Вертоград, о чём говорит известное видение, греческие монахи в 1830 году овладели монастырём. В 1834 году они прогоняют грузинских монахов в близлежащую келью св. Ильи. В 1861 году умирает старший из четырёх оставшихся братьев кельи — иеросхимонах Венедикт. До этого момента братия кельи получали небольшие доходы от монастыря и служили в Портаитисской церкви. После смерти великого старца милостыня из монастыря прекращается, монастырь больше не принимает грузин даже в качестве послушников, не принимает и паломников грузинской национальности. Вскоре после этого греческие монахи уничтожают даже надписи на грузинском языке. Монастырь становится полностью греческим. Натроев А. Иверский монастырь на Афоне, в Турции, на одном из выступов Халкидонского полуострова, стр. 355 1910, Тифлис. Можно было бы обвинить автора в пристрастности и объяснить дело так: монахи –грузины, сговорившись с единоплеменником-пашей избавились от греков, а после ухода турок, возмущённые предательством греки изгоняют грузин. Можно было бы предположить такое, если бы иеромонахи Иларион и Венедикт не были великими подвижниками, которых не так уж много можно насчитать в 19 столетии ( хотя и не так уж, к счастью, и мало). Во многих жизнеописаниях “Подвижников XIX столетия” мы встречаем упоминания о них. Известно, также, что духовник русского монастыря, Иероним, специально направлял иеросхимонаха Пантелеймона (Сапожникова) к отшельникам, знавшим о. Илариона, чтобы собрать материалы для составления его жития. Но, к сожалению, неизвестно, во имя чего даже в такой замечательной книге как “Подвижники XIX века” приводится ложная информация. Это делает изложение скомканным и принижает подвиг святых старцев. “ В признательность за его 9о.Виссариона) услугу и за жертву, монастырь предоставил ему на выбор одну из двух келий: св. пророка Илии или св. Василия Великого”. (Стр. 32)

[ 40 ] “Святопавловский монастырь, по свидетельству нашего известного путешественника Василия Плаки-Григоровича-Барского, ещё в 1744 году населенный сербами, в XIX столетии перешёл в руки греков, всячески стремившихся стереть со стен обители всякие следы и даже память об их прежних владельцах, пока не пришла на помощь им огненная стихия, истребившая и эти красноречивые остатки жизни славянских насельников и даже большую часть монастыря”. Дмитриевский А.А. “Афон и его новое политическое международное положение” Сообщения Императорского Православного палестинского Общества, 1913, т. 24, вып. 2, с. 233

[ 41 ] Монах Исаак из Хиландарского монастыря упоминает 5 сербских монастырей: Хиландарь, Святого Павла, Григориат, Дионисиат и Дохиар. Симон-Петр и Филофей одно время были болгарскими монастырями. Каракал – албанским. В актах Зографского монастыря от 1513 года перечисляются 7 монастырей, которые имели славяно-говорящие братства: Зограф, Ксенофонт, Ксиропотам, Святого Павла, Григориат, Кутлумуш и Костамонит. В 17 веке Ксенофонт и монастырь Святого Павла были славянскими. E.A. De Mendieta. Mount Athos: the garden of the Panaghia. Berlin akad. Amsterdam. 1972

[ 42 ] Благовещенский Н. Афон. Путевые впечатления. СПб, 1864 г.

[ 43 ] Московский журнал. 1994, №2.

[ 44 ] Собственно говоря, конфликт состоял в том, что иеромонах Павел был выгнан с братией из Ильинского скита. Не смог там быть игуменом даже великий (так его называли греки) старец Арсений. Он со своим сподвижником был оклеветан малороссами, и ему пришлось пешком пройти до Константинополя, чтобы оправдаться перед Константинопольским Патриархом. Донос заключался в следующем. Умер на Афоне один монах из Саровской пустыни, и после его смерти нашли у него лестовку. Малороссы подняли шум, что де он раскольник и все великороссы раскольники. Цель была выгнать всех великороссов с Афона.

[ 45 ] Видимо, под “братом Миной” имеется ввиду монах Мина Благовещенской кельи в Карее, где старцем был иеросхимонах Парфений, бывший подполковник Котельницкий, — участник Севастопольской кампании и русско-турецкой войны 1878 года

[ 46 ] Вероятно, имеется ввиду казачий атаман Николай Иванович Ашинов. Автору про него известно только то, что он прислал игумену Макарию в дар страусиное яйцо из Абиссинии. Это яйцо было подвешено к паникадилу в соборе вмч. Пантелеймона с надписью, которая свидетельствовала о том что оно прислано в дар первому русскому игумену. Алексей Смирнов . “Две недели на Святой Горе”. Русский Вестник, 1887, стр. 836. О нём же упоминает в одном из писем К.П. Победоносцев, говоря, что Ашинов, терский казак, — единственный русский человек в Абиссинии, правда несколько авантюристического склада.

[ 47 ] Авксентий Стадницкий. Дневник студента-паломника на Афон. Киев 1886.

[ 48 ] “Эта вставка в 22 статью сан-стефанского договора привела в полное негодование враждебную в своё время русским инокам на Афоне константинопольскую газету “Фраки”, и она без стеснения позволила назвать приведённые слова договора “стратегической шуткой” графа Н.П.Игнатьева, хотя и отлично понимавшего глубокое различие на Афоне монастыря от скита, но пожелавшего “одним выстрелом убить две дичи: возвести скиты в монастыри и их же, как принадлежность русскую утвердить”. Одно это обстоятельство – возведение русских скитов, Андреевского и Ильинского, в монастыри, по мнению газеты, может считаться “достижением полнейшего успеха русского господства над Афонскою горою” и является “явным попранием церковных и народных прав” греческой национальности” ( “Фраки”, 1878, года, № 1251). Вот они зрелые плоды национализма. Редкий пример, когда национализм уничтожает церковь

[ 49 ] “На подобные договоры, по словам маркиза Сольсбери (от 1 апреля 1878 года), не могут посмотреть с удовольствием ни греческое правительство, ни державы, для которых все части Оттоманской империи – предмет общего интереса. Общим последствием этой части трактата будет усиление могущества Русской империи в странах и на прибрежьях, где господствует греческое население, не только к ущербу этой нации, но и великой страны, имеющей интересы на востоке Средиземного моря”. (“Московские ведомости” 1878 г. № 80)

[ 50 ] Церковный вестник, 1897, № 45, стр. 1462.

[ 51 ] Прибавления к церковным ведомостям 1916, №17, стр. 459.

[ 52 ] Русские монахи

[ 53 ] К Леонтьев, “Панславизм на Афоне”. Русский Вестник, 1873 г, т. 104, кн. 2. №4 стр. 699.

[ 54 ] К. Леонтьев в той же работе пишет: “Пусть спросят откровенно мнение афонцев об Элладе и Турции, например. Все греческие монахи, если они только будут искренни, ответят, что принадлежность Элладе была бы гибелью для Святой горы, что эллины не о том думают как бы пожертвовать деньги из личного благочестия на монастыри, а как бы с монастырей взять деньги на свои мирские потребности. Что в Турции церковь свободнее чем в Греции, что монашество в Турции ( которое, вообще, религиознее греков, в большем уважении, чем в свободной Элладе, что в 1854 году, наконец, Афон от турецких войск почти не страдал, а от эллинских волонтёров и повстанцев соседних греческих сёл едва спасся, это дело известное”. Нельзя пренебречь мнением этого человека, хорошо знавшего Грецию. Да и на Афоне проведшего около года. Но, к сожалению, случилось так, как он опасался, и последствия действительно были тяжелы для Афона.

^{[ 55 -1]} Мы сохраняем орфографию документа, как он приведён в статье Дмитриевского.

[ 55 ] Дмитриевский А.А. “Афон и его новое политическое международное положение” Сообщения Императорского Православного палестинского Общества, 1913, т. 24, вып. 2, с. 225-250.

[ 56 ] Heinrich Gelzer. Vom heiligen Berge und aus Makedonien., 1904, Leipzig.

[ 57 ] Во всём этом королевском декрете ни разу не упомянут Бог. Такой декрет с точно таким же успехом мог бы быть написан и турками, с той только разницей, что они в начале обязательно помянули бы аллаха. “Занят нами и составляет нашу отселе наше оккупацию”. Православным людям, православной государственной власти неплохо было бы вспомнить, что Святая Гора – это удел Божией Матери.

[ 58 ] Власть протата фактически упраздняется?

[ 59 ] Даже турки не посягали на законы Святой Горы. Управлял Святой Горой Священный Кинот. На словах сохраняются обычаи, а на деле выше них поставлен командир отряда, “который имеет право ведать всякое дело”.

[ 60 ] Очень подходящие слова для секуляризованного общества. Главное — права собственности, которые не совсем ясно, как воспринимать в отношении монашеской республики. Тем самым уравнены в правах представители всех религий. О православии не говорится вообще. Профессор Дмитриевский не удержался и пометил нелепое для Афона выражение “семейные отношения” восклицательным знаком. Но нелепость ли это? Каймакам жил на Афоне без гарема. Не собирались ли новые власти осуществить чаемое врагами православия много лет : открыть доступ женщинам на Афон? Согласно этому декрету присутствие их охраняется законом. “Без различия племенного происхождения” — не стоит воспринимать серьёзно, как и отдельные параграфы демократических законов. “Без различия религиозного верования” — подтверждает страшную догадку, что для новой власти все религии равны.

[ 61 ] То есть декларируется, что власть может грабить в законном порядке жителей “селений”

[ 62 ] Этот чудовищный пункт свидетельствует о том, что в уделе Божией Матери единственный раз в истории фактически воцарилась диктатура, которая установила себе право грабить и уничтожать без суда и следствия всякого, кого её заблагорассудится.

[ 63 ] Видимо, для него это непоследний захват власти. В 1924 Греция была провозглашена республикой, а президентом её стал адмирал П.Кундуриотис. В 25 году совершается переворот Ф. Панглоса, но в 26 году снова у власти Кундуриотис Т.Н.Никитина “Элефтериос Венизелос – идеолог и практик греческого либерализма” (1864 –1936). Новая и новейшая история, 1995 г., №2 135-155.

[ 64 ] Дмитриевский А.А. “Афон и его новое политическое международное положение” Сообщения Императорского Православного палестинского Общества, 1913, т. 24, вып. 2, с. 230

[ 65 ] Там же, стр. 231.

[ 66 ] Забытые страницы русского имяславия. М. 2001, стр. 5.

[ 67 ] Прибавления к церковным ведомостям 1916, №17, стр. 459.

[ 68 ] Видимо, это случай, о котором рассказывал Маевский.

[ 69 ] “… Греческие монастыри обращались к греческому правительству с ходатайством о выселении из Афона всех русских иноков при содействии греческих войск и полиции, и как нас уверяли приехавшие с Афона, греческое правительство готово было прислать пароходы для приёма имяславцев, которых греки намерены были немедленно доставить в Россию”. “… они полагали властью Кинота назначить в русские скиты и в монастырь св. вмч. Пантелеймона игуменов из греков, якобы для искоренения ереси имяславия, а в сущности для управления всеми делами обителей” Н.Иванов. Положение русских монахов на Св. Афонской Горе после Балканской войны, Одесса, 1913. стр. 3

[ 70 ]Архиепископ Никон. “Моя поездка на Старый Афон и плоды великого искушения”. Забытые страницы русского имяславия. М. 2001, стр. 155.

[ 71 ] Это подтверждает и афонское предание, которое автору пришлось слышать из уст русского келиота. По мнению некоторых русских афонцев главным двигателем борьбы с ересью было желание греков под этим предлогом избавиться от русского монашества. Ведь мы получили уже довольно ясное представление о настроении части греческого монашества, отравленного национализмом. А так как законы Святой Горы запрещают пребывание на её территории еретикам, то упустить такой случай было просто невозможно.

[ 72 ] Определение Святейшего Синода о пересмотре Святейшего Синода относительно имябожников, там же, стр. 113.

[ 73 ] Михаил Талалай. Монастырская культура., СПб, 1999 стр. 254-261.

[ 74 ] Зографе

[ 75 ] Архиепископ Никон. Моя поездка на Старый Афон и плоды великого искушения. Забытые страницы русского имяславия. М. 2001, стр. 158.

[ 76 ] Н. Иванов. Положение Русского монашества на Св. Афонской горе после балканской войны., Одесса, 1913.

[ 77 ] Наставления и утешения веры христианской, 1917, №2, стр. 76.

[ 78 ] Справедливости ради надо отметить, что после афонской смуты 1913 года на Афон был назначен один из посольских секретарей в должности консула. В газетах даже появились сообщения об учреждении русского штатного консульства на Афоне. (Иванов Н. Положение Русского монашества на Святой Афонской Горе после Балканской войны. Одесса, 1913)

[ 79 ] Это был короткий период дружбы греков и болгар, вернее, дружбы политиков обоих народов.

[ 80 ] Прибавления к церковным ведомостям 1917, №3, стр. 60.

[ 81 ] Прибавления к церковным ведомостям, 1917, №4, стр. 161.

[ 82 ] Прибавления к церковным ведомостям 1917, №3, стр. 66.

[ 83 ] Т.Н. Никитина. Элефтериос Венизелос – идеолог и практик греческого либерализма. (1864–1936). Новая и новейшая история, 1995, №2, стр. 138.

[ 84 ] Там же.

[ 85 ] Там же.

[ 86 ] Автору также довелось слышать подобное мнение, но относящееся к современной истории.

[ 87 ] В момент этого нападения в келье проживало около 50 человек

[ 88 ] Санкт Петербургские ведомости, 1904 г. № 110, стр. 2.

[ 89 ] Московские ведомости, 1855 г, № 19.

[ 90 ] В. Маевский Афонские рассказы, стр. 80.

[ 91 ] Это что ещё за новость – безусловное послушание?

[ 92 ] Прим. на которой Россия выдвинула проект автономизации Афона

[ 93 ] Эммануил Метаксакис родился 21 сентября 1871 года на Кипре. Учился в семинарии Честнаго Креста в Иерусалиме. В 1892 году пострижен в монашество. В 1900 году назначен секретарём Священного Синода в Иерусалиме. В 1908 году изгнан иерусалимским патриархом Дамианом “за деятельность против Гроба Господня”. В 1910 году стал митрополитом Китионским. В 1912 году был кандидатом на константинопольский престол. В 1918 году неканонично возведён в должность архиепископа Афинского. Активно занимается экуменизмом. В 1921 Афинский Синод начинает следствие против него, но он в этот момент избирается константинопольским патриархом. Низвержен Элладской церковью, но несмотря на это, становится патриархом константинопольским. В 1923 году организовывает “всеправославный конгресс”. После этого печально известного конгресса изгнан из Константинополя верующими. В 1926 избирается патриархом Александрийским. Вводит в Александрийской церкви новый календарь. Уже будучи смертельно болен, предлагал свою кандидатуру на иерусалимский престол. Умер 28 июля 1935 в Каире. Вот краткая биография этого церковного авантюриста, из которой сразу всё можно понять. Дмитрий Капустин. Краткие сведения по истории Греческой Церкви XX столетия

[ 94 ] Россиянин. Обитель св. Иоанна Златоуста на Св. Горе Афонской., Монастырь, 1908, стр. 44-50.

[ 95 ]

Гора Бештау, ты счастлива Что посреди твоих высот Второй Афон ты приютила Святыни полный и красот

Второй Афон теперь сроднился С Афоном старым, неземным И в тихой он молитве слился Со старым дедушкой своим…

Стихотворение Покровской о Второ-Афонской обители. В современных справочниках по монастырям, вообще, не указывается, что он имел какое-то отношение к Афону.

[ 96 ] Таким образом, и до русских келиотов были многочисленные греческие братства, так что обвинение русских в этом нововведении несостоятельны. Как и в других случаях – это просто предлог, чтобы препятствовать увеличению русского братства.

[ 97 ] Старец Хаджи-Георгий немало претерпел от греческих монахов, выходцев из Эллады. В частности ему ставили в вину его строгий устав, по мнению многих бывший причиной преждевременной смерти многих его послушников: старец Георгий похоронил при своей жизни около 100 учеников.

[ 98 ] Священник И. Ходоровский. Великий подвижник горы афонской схимонах Парфений, ученик схимонаха хаджи-Георгия, наставник монахов и милостивый питатель сирых и убогих. Н.Новгород, 1909, стр. 14.

[ 99 ] Там же.

[ 100 ] И не только евангельской. Живя на Афоне келиоты не забывали. В недавно опубликованном в журнале “Новая книга России” слове о.Парфения приводится не только обличение тогдашних пороков России, но и даётся христианское понимание свободы, которому неплохо бы поучится у о.Парфения профессорам духовных академий. Так же как и почитанию царской власти. “Оградите нам эту свободу, дайте нам возможность в Русской земле жить по-русски, по-православному; мы не обращаем в свою святую веру иноверцев насилием, обманом, разными обещаниями земных, выгод; мы не препятствуем иноверцам молиться по-своему: не допускайте же, чтобы и иноверцы ругались над нашею верою православной, не допускайте им совращать православных простецов в свои ереси и расколы, заградите уста богохульников, чтобы не издевались они над нашею верою православною, в свои ереси и расколы, заградите уста богохульников, чтобы не издевались они над заветными святынями нашего сердца: этого мы вправе требовать, ибо мы живём в православной России, под скипетром Благочестивейшего Самодержца – первенца Церкви Православной и ея могучего покровителя – это и будет свобода совести”.

[ 101 ] Подробнее об этом будет говориться ниже.

[ 102 ] Как мы узнаем из последующего материала, о.Константин был представлен Царским детям и Наследнику. Видимо, это послужило началом некоторой дружбы с юным Цесаревичем. Открываю недавно изданное описание Пантелеймонова монастыря и вижу непонятным образом затесавшуюся среди фотоматериалов о Пантелеймоновом монастыре фотографию о.Константина рядом с колоколом. На колоколе надпись, говорящая, что получен он в дар от цесаревича Алексия, а на сверху стоит фотография самого цесаревича. Составители альманаха, вероятно, не знали, кто такой о. Константин, и поэтому поместили эту фотографию. Спасибо им за это открытие.

[ 103 ] Чтобы получить представление о братстве этой кельи расскажем об одном из её насельников. В журнале “Монастырь” за 1909 год мы читаем следующее сообщение со Святой Горы: “ В русской обители св. Николая Чудотворца (Белозерской) 16 мая скончался на 107 году от роду схимонах Мина (Моисей Лопатин) уроженец Тамбовской губернии”. В 21 год Моисей отправился на военную службу и 25 лет отслужил, состоя каптенармусом. Затем вернулся на родину и обзавёлся семьёй. Имел детей, внуков и правнуков. Похоронив супругу, Лопатин отправился на Афон. В 80-летнем возрасте Моисей был пострижен с именем Мина сразу в великую схиму в келье знаменитого старца Хаджи-Георгия. Вместе с духовником, иеросхимонахом Антонием, и другими русскими учениками о.Георгия поселился в келье св. Николая, где исполнял послушания хлебопекаря и эконома. Только в последние два года о.Мина стал прихварывать, и послушание эконома оказалось ему не под силу. Но, как истинный послушник, о.Мина нашёл для себя посильный труд и стал заниматься раздачей милостыни афонским беднякам и сиромахам. За время 27-летней монашеской жизни о.Мина выстаивал все службы и нёс послушания наравне с более молодыми братьями. Вот пример достойной жизни русского человека.

[ 104 ] Козлов В.Ф. Святая Гора Афон и судьбы её русских обителей. Дипломатический вестник 1990, М.1992 стр. 244.

[ 105 ] Да и странно было бы обвинять в этом ученика Хаджи-Георгия.

[ 106 ] Алексий Смирнов. Две недели на святой горе. Русский вестник, 1887 г., № 6, 869-870.

[ 107 ] Материалы полицейских следственных дел объясняют частично и причину такого необычного служебного рвения константинопольского посла – полиции было известно, что в числе монахов, не проявивших желание подчиняться российским церковным и светским властям, могли быть беглые матросы, участвовавшие в восстании на броненосце “Князь Потёмкин Таврический”. Доказательством этой версии служит небольшая статья, опубликованная 14-15 июля 1913 г. газетой “День” в С.-Петербурге следующего содержания: “…Всех прибывших (в Одессу) монахов 616, Взято было на Афоне 624, но восемь из них, оказавшихся причастными к делу восстания на броненосце “Кн. Потёмкин Таврический”, отправлены непосредственно в Севастополь”. “День” – орган демократической печати, выступавший с антицерковных и антимонархических позиций.

[ 108 ] Михаил Талалай. Монастырская культура, СПб, 1999, стр. 254-261.

[ 109 ] Ст. Афонец. Чего должно добиваться русское монашество на Афоне, Монастырь, 1908, стр. 5-6.

[ 110 ] Это не только мнение автора. Так, уже упоминавшийся паломник Черкасов пишет: “ Правда хитрые кощунники монашества находят и тут искусные увёртки. Они пытаются оправдать себя тем, что их порицания, если и проникают как бы в область всего православного духовенства, но производят своё ядовитое воздействие лишь на одно только пустынножительство Афона, на живущих по кельям, а не на самые монастыри и монашество его”. В действительности, эти очернители просто питали неприязнь к самому монашеству, просто в данный момент их ненависть сфокусировалась на данных представителях монашества как на самом уязвимом звене в тот исторический период. Вообще, кампания против монахов келиотов во многом порождалась и подталкивалась общим негативным отношением к монашеству, которое царствовало тогда среди русского образованного общества. Так, Константин Леонтьев в своей небольшой работе, написанной в форме писем афонского послушника, приводит такой любопытный случай из своей биографии: “Подобными тому седому родственнику твоему, который узнавши, что я уехал на Афон, написал из приязни ко мне данное письмо ( помнишь, как я смеялся над этим письмом?) о том, что в наше время, монахом быть может только идиот или мошенник, — что умнее расходовать лишние деньги на шлейфы и шляпки молодых любовниц, чем на рясы и клобуки каких-то дураков” К. Леонтьев . Отшельничество, монастырь и мир. Сергиев Посад, 1913, стр. 73.

[ 111 ] После того, как уже были написаны эти строки, вышла книга “Забытые страницы русского имяславия”, в ней немного говорится о роли Гирса М.Н. в афонском конфликте: “До сих пор не освящена роль Михаила Николаевича Гирса, русского посла в Константинополе. В архивах Департамента полиции были обнаружены документы, которые позволяют восполнить этот пробел. Именно М.Н.Гирс и никто другой взял на себя инициативу полицейской расправы над монахами-имяславцами. Как видно из материалов сборника, им были посланы на Св.Гору Афон пароходы с воинской командой для ареста монахов и доставки их в Одессу. По инициативе М.Н.Гирса были привлечены к ведению церковного суда архиепископ Никон и богослов С.В.Троицкий.” (стр. 8). “М.Н. Гирс определил также и режим проведения следствия в одесской полиции. Как это видно из его переписки с местными властями и товарищами Министра внутренних дел В.Ф.Джунковским” (стр 9)

[ 112 ] Артемьевская келья составляет счастливое исключение и имеет достаточно большой участок земли, что обеспечивало её насельников хоть какими-то средствами к существованию.

[ 113 ] Церковный вестник, 1897 г., № 27.

[ 114 ] Пользуясь случаем, чтобы читатель мог получить ясное представление об отношениях между кельей и монастырём, приводим в качества примера типичную омологию.

“Настоящим нашим с приложением священной печати монастырским актом объявляется, что преподобнейший во иеромонахах господин Григорий (прим. то есть келья даётся только проверенному монаху, в благочестии, которого нет сомнения, а не любому пьянице, как пытаются изобразить это перед русским народом), пришедший в нашу царскую и патриаршую обитель св. Дионисия, просил нашу монастырскую келью, посвященную имени Благовещения Пресвятой Владычицы нашей Богородицы находящуюся в Карее, вблизи нашего подворья; мы же, видя его преподобие мужем честным и благоговейным, дали ему её с молитвою и благословением, преемственно на три лица, по издревле господствующему на Св. Горе Афонской порядку и обычаю, ценою в 3000 грошей, причём первым лицом стоит сам названный иеромонах Григорий, послушник его монах Н., и третьим монах С. После смерти первого лица приемник его должен уплатить в наш священный монастырь без оговорок сполна обычную третью часть вышеозначенной в сим акте цены келии (прим. так что за длительный промежуток времени келью придётся купить несколько раз), причём возобновляется акт и в него записывается: второе лицо (предыдущего акта) – первым, третье – вторым, и третьим прибавляется испытанный и действительный монах этой кельи (прим. опять не любой, а испытанный). Таким образом, должен продолжаться порядок перехода и записи братства келии, согласно древним обычаям Св. Горы Афонской. В случае же одновременной смерти всех трёх лиц, — чего да не попустит Бог, келья по полному праву остаётся под непосредственной властью и господством нашего монастыря, в полной зависимости от которого она и находится.

Далее говорится о границах кельи и прочих её характеристиках.

Обязаны же, как названный иеромонах Григорий, так и братия его, ежегодно аккуратно и без оговорок уплачивать царские подати в наш священный монастырь, как определено священным кинотом, и как платят прочие келиоты.

Обещается и обязуется иеромонах Григорий быть покорным священной обители нашей, в точности соблюдая все местные обычаи и свои обязанности к нашему господствующему монастырю и с готовностью приходя на помощь в случае монастырской надобности.

Должен названный иеромонах Григорий с своим братством обрабатывать землю вокруг кельи, улучшать и поправлять келью ( прим. а не лентяйничать и тунеядничать, как это пытаются изобразить враги келиотов), и не воздвигать новых и не расширять старых зданий кельи без предварительного на то монастырского позволения, также обязан он сохранять известные и до сих пор соблюдаемые границы участка келии. Строго воспрещается отдавать в залог настоящий документ. Ибо в таком случае он считается недействительным. Позволяется ему брать дрова для отопления кельи. Если таковые имеются в границах владения кельи; воспрещается ему рубить какой бы то ни было строевой лес, без предварительного на то монастырского разрешения.

Если же он не станет подчиняться изложенным в сем акте условиям, то священная обитель наша имеет право принудить его без возражения продать названную келью другому лицу, угодному нашей священной обители.

По сему в удостоверении истины совершён настоящий наш монастырский с приложением священной печати документ и выдан названному иерею Григорию и его братству, Госпожа же Пресвятая Богородица да дарует им мирную жизнь и всё необходимое к их спасению. Священная киновия св. Дионисия 10 ноября 1880 года. архимандрит имярек.” Дмитриевский А.А. Труды Киевской Духовной академии 1906 т3, №11 стр. 340

Видите, келиот не имеет практически прав и под любым предлогом его келья может быть передана другому. За всё предполагаются поборы. Границы участка устанавливает сам монастырь, так что без внешних денежных средств прожить в такой келье невозможно. Но всё же самое страшное, что келиот может быть выгнан по любой прихоти монастырских старцев, а ожидать возвращения стоимости кельи можно очень долго и не дождаться за неспособностью монастыря выплатить указанную в омологии сумму. При этом понесённые расходы на возрождение келии никто не оплатит. По некоторым данным в 18-19 столетии у русских было отнято четыре скита: св. Дмитрия на Лаке, св. Василия Великого, Чёрный Яр-Мавровира и св. Николая, 42 кельи и 20 калив. При этом русские понесли убытки на сумму 1592000 рублей.

[ 115 ] Там же.

[ 116 ] Не та ли эта история, которую поведал Семёнов, про то, как один келиот привёз из Фессалоник безбородого и безусого послушника? На пристани послушник никак не мог влезть на мула. Один из монахов решил помочь, схватил послушника под мышки и выяснилось, что это девица

Видимо та. Суть этой истории в том, что келиот Иверского монастыря иеромонах Феодосий пытался провести на Афон 15-летнюю казачку Татьяну, переодетую послушником. Как это открылось, Дмитриевский не сообщает. Видимо, Семёнов фактически правильно передаёт эту историю. Последствия таковы: Татьяна за нарушения векового запрета была помещена в тюрьму при генеральном консульстве в Константинополе. Феодосий по суду афонского кинота от 18 окт. 1905 был присуждён к изгнанию со Святой Горы. Греки, воспользовавшись этим случаем, раздули истерическую кампанию в печати. Только газета “Константинополис” писала об этом 3, 12, 13, 21 сентября 1905 г. Несколько публикаций по этому случаю было и в русских газетах. И совсем интересный финал: одновременно с этим по распоряжению вселенского патриарха должны были закрыться в Константинополе пять келиотских подворий: Св. Пояса Иверского монастыря, свят. Иоанна Златоуста и св. Николая Хиландарской обители, Честного Креста, Каракальского монастыря. Из-за того, что скандальная история началась на одном из подворий в Константинополе. Прекрасный предлог! Но это происшествие свидетельствует как раз об обратном: что жизнь келиотов находилась под непрестанным наблюдением. И случаев, из ряда вон выходящих, практически не было. А то, разумеется, мы о них были бы хорошо осведомлены. И были бы приняты самые активные меры на Св. Горе и в Константинополе.

[ 117 ] Церковный вестник 1888 г., № 6, стр. 118.

[ 118 ] Неизвестно, откуда пришла эта фантазия. На Афоне рукополагают только девственников, а в келиотов только с разрешения монастыря

[ 119 ] Церковный вестник 1897 № 27 стр. 860.

[ 120 ] Церковный вестник 1897 г. № 45.

[ 121 ] Церковный вестник 1899 г № 48, стр. 1728.

[ 122 ] Профессор отчасти прав, когда пишет о недовольстве сербов занятием русскими монахами Дечанской Лавры. Так, в 11-ом номере Церковного Вестника за 1909 год читаем: “Между прочим, скупщина постановила выразить горячий протест против оккупации Дечанской лавры в Старой Сербии русскими монахами из кельи Святителя Иоанна Златоуста на Афоне.” Но это не так сложно объяснить. Тон для скупщины задавала интеллигенция, которая, к сожалению, в то время была очень далека от Церкви. Материал из 17 номера Церковного Вестника того же года многое разъяснит нам. Он имеет красноречивое название: “О печальном состоянии духовной жизни в Сербии”. “Дело дошло до того, что ректор белградского университета Савва Урошевич в публично произнесённой речи заявил, что сербская православная Церковь далеко отстала от тех задач, которые должны ей принадлежать, а сербское духовенство вовсе не соответствует своему назначению”.

Так же он прав, когда говорит о недовольстве местного населения. Недовольны были так называемые “арнауты”, жившие вокруг лавры и в течение нескольких веков уменьшавшие её земельные владения.

[ 123 ] Русская монашеская школа в Сан-Стефано. Прибавления к Церковным ведомостям 1908 г., № 40, стр. 1976.

[ 124 ] В начале века Афон стало посещать большое количество паломников. Они нуждались в духовном окормлении. Кроме того, конечно же, были нужны подготовленные монахи для рукоположения в священный сан. Это привело старцев из самых больших русских келий к мысли о необходимости организации монашеской школы. И вот в 1904 году четыре кельи явились основателями Сан-Стефанской школы в Константинополе. Но постепенно две келии отказались от поддержки этой школы по понятным трудностям финансового характера. Потом отказалась и третья келья. И перед старцем кельи святителя Иоанна Златоустого иеросхимонахом Кириллом встал вопрос, а стоит ли продолжать столь непосильное для обители в 100 человек предприятие. К тому же в этот момент о. Кирилл был игуменом и в Свято-Троицкой Дечанской лавре. Но именно положение дел в этой русской обители на сербской земле и подтолкнуло о.Кирилла продолжать борьбу с непосильными трудностями. Именно здесь о.Кирилл ощутил необходимость в пастырях, которые должны быть к тому же и миссионерами на опустошенной и в физическом, и в духовном смысле сербской земле. И школа стала действовать. Это была трёхгодичная школа, куда принимались молодые люди 13-22 лет, умеющие читать и писать по-русски. В 1-ом классе изучали богослужение, греческий, русский, славянский языки, арифметику, географию и церковное пение, во 2-ом — Священное Писание Ветхого Завета, историю Русской Церкви, русскую гражданскую историю, греческий, русский, славянский, французский языки, арифметику, географию и церковное пение, в третьем классе — Священное Писание Нового Завета, общую церковную историю, общую гражданскую историю, греческий, русский и французский языки. Было двое преподавателей с высшим церковным образованием. В 1908 году в этой школе училось 15 человек. Расширению школы мешали причины экономического характера. Школа была платная, и плата была высока около — 560 руб. в год. Это объяснялось высокой арендной платой. О . Кирилл надеялся, что ему со временем удастся приобрести собственное здание, что значительно сократило бы плату.

[ 125 ] Мнения русских монахов архим. Антонина (Капустина) и Константина Леонтьева, ставшего впоследствии оптинским монахом Климентом, приводились выше.

[ 126 ] Ст. афонец. Чего должно добиваться русское монашество на Афоне, Монастырь, 1908, №1, стр. 5-7.

[ 127 ] Черкасов Н. Глас с Востока о святых местах Афона и Иерусалима. Киев 1895.

[ 128 ] Церковный Вестник 1908, № 3 стр. 73.

[ 129 ] В 8-ом номере за 1909 год Церковного Вестника читаем материал “Святая Гора Афон и великая Христова Церковь”. Это, фактически, пересказ константинопольской “Церковной Истины”: “К несчастию около уже семидесяти лет назад и на Афон стали проникать идеи и новые учения, преследующие выгоды материальные и племенные, способные поколебать основания святой Горы и коренным образом извратить священный характер и исключительное назначение богонасаждённого монашеского жития. На Афоне появились различные торговые заведения, в прямое нарушение равноангельской иноческой жизни, открыты мирские площади и торжища, с продажей, как и в миру, всего пригодного для пищи и пития. Митинг 10 декабря и убийство архимандрита Хризостома Лавриотиса через 10 дней после пресловутого монашеского митинга на Святой Горе”. “Церковь давно уже принимала меры к тому, чтобы прекратить усиленный на Афон поход иноков с севера и юга, были закрыты здешние лавки и магазины и вновь получили полное своё осуществление святогорские монашеские уставы” “ Теперь Церковь ещё более скорбит и настойчиво требует, чтобы прекратились возникшие на Афоне злоупотребления и воцарилась чистота иноческих отношений. В частности, безусловно необходимо открыть виновников небывалого на Афоне преступления – убийства архимандрита Хризостома, который пал жертвою врагов старых порядков и обычаев на Святой Горе, так как смело возвысил свой голос в защиту отеческих уставов и преданий.” Здесь мы видим слабые попытки связать убийство с русским келиотским вопросам. Но попытки эти не повторялись, видимо, за очевидной нелепостью. Также нелепы туманные намёки на возникновение торговых заведений и прочих немонашеских явлений с русским вопросом. Это видно из упоминаний сроков, в которые по мнению авторов эти бедствия появились на Афоне. Это как раз период заселения Афона русскими иноками. Напомним, что в период 1821-29 годов русских иноков из-за греческой авантюры 1821 года практически не оставалось на Афоне.

[ 130 ] Там же.

[ 131 ] Там же.

[ 132 ] Монастырь, 1908, № 5, стр. 60-62.

[ 133 ] Ст. афонец. Угнетение русского монашества на Афоне. Монастырь. №4, 1908, стр. 74.

[ 134 ] Там же, стр. 77.

[ 135 ] И.К. С Афона, Монастырь, 1908 г, №7, стр. 67.

[ 136 ] В “Забытых страницах русского имяславия” в воспоминаниях епископа Петра Ладыгина на стр. 424 читаем: “ … пришли на источник Божией Матери, где Афанасию явилась Божия Матерь. Там решили завтракать, помолясь Божией Матери. Развели огонь, поставили чайник, а сами пошли в маленькую церковь читать акафист. Я стал на колени у Божией Матери, а Иаков стал в форме против меня и пел “Радуйся Невесто Неневестная” и “Аллилуйя”. Прочитали уже половину акафиста, и вдруг заходят два вооружённых разбойника с кинжалами и револьверами. Один из них здоровый, а другой маленький, стоял в дверях, а я читал акафист на коленях – их не вижу. Почему Иаков перестал петь, я не обратил на это внимания. Подумал, что Иаков вышел смотреть – кипит ли чайник – и читаю свободно. Тот другого заставляет, чтобы этот сразу напал на меня. Но он почему-то не решался. Кончил я акафист, когда встал, то оба разбойника сейчас же вышли на террасу. Мне Иаков потихоньку сказал: “Хотят нас убить”. Я ничего не растерялся, не подал им никакого виду. Вышли мы с Иаковом на террасу, и я поздоровался с ними: “Колимер” ( по нашему “добрый день”). Они мне ответили также – поздоровались. Сейчас же, не подавая виду, разложили свои сумки и стали кушать. Я предложил им обоим хлеба и по яйцу. Один маленький, который должен был напасть на меня взял, а другой не взял. (“нефелью” — по-гречески, “не хочу” — по-русски). Мы покушали, сложили всё в сумки и пошли купаться под источник. Решили не уходить, не искупавшись. Мы обошли и спустились вниз к источнику. Они наверху оба сидят на периле террасы и смотрят. Иаков стал раздеваться и подошёл выкупаться, а я стою около вещей. Иаков оделся, я стал раздеваться. Разделся и подошёл под источник. А у меня левая рука красная от йода. Когда увидели мою руку, то этот разбойник, что над Иаковом держал кинжал, начал ругать другого и говорит: “Ты бы с ним справился свободно”. А я говорю: “Здоровая рука, иди я тебе дам” и стал одеваться. Оделся и пошли. Сначала шли потихоньку, не подавая им виду, что боимся. Отошли от них, пока не видно стало, а потом припустили так, что до Лавры Святого Афанасия бежали час с четвертью на расстоянии 12 вёрст… Рассказали им ( русским монахам в Кавсокаливии), как нас хотели убить разбойники, и они удивились: “Это только Матерь Божия сохранила. Они у нас на скиту Ясовскую келию обобрали всю. Монахов было 12 человек, а разбойников — 8 человек””.

[ 137 ] Ст. афонец. Чего должно добиваться русское монашество на Афоне”. Монастырь, 1908, №1, стр. 6.

[ 138 ] Дмитриевский А.А. Афон и его новое политическое положение Сообщения императорского Православного палестинского общества, 1913, т.24, вып. 2, с. 245.

[ 139 ] Русские и греки на Афоне. Прибавления к церковным ведомостям 1916 г., №17 стр. 459.

[ 140 ] Архиепископ Никон. “Моя поездка на Старый Афон и плоды “великого искушения”. Забытые страницы русского имяславия. М. 2001, стр. 153.

[ 141 ] Там же, стр. 152.

[ 142 ] До нас дошёл документ “Акт братства игуменов русских обителей и настоятелей келий на Святой Горе Афонской с осуждением исповедников Имени Божия” от 17 мая 1914 года. К сожалению, этот акт вызывает большое смущение. Зачем спустя столько времени после удаления обвинённых в ереси писать какой-то акт? “Наши души и сердца. Настрадавшиеся в течение устроенной ими смуты, и до сих пор болеют, в особенности теперь, когда мы видим, что русская пресса близко приняла Антония Булатовича и его верных сподвижников. Нисколько не интересуясь спросить нас – большинство оставшихся верными Церкви и долгу совести” — в этих словах видимо содержится ответ о цели написания акта. Много фраз этого акта вызывает удивление. Например: “Что все просим не возвращать к нам на чистый Афон даже и раскаявшихся бывших наших собратий”. “Когда на Афоне появилась книга схимонаха Илариона “На горах Кавказа”, в которой сочинитель трактовал вопросы, рассуждение о которых канонически (???) воспрещено простому монашеству…”. Что имябожники, хотели “уничтожить существующий строй управления в Пантелеймоновом монастыре и с почвы религиозных споров перевести на почву революционную”. Или “И мы по чистой совести подтверждаем, что в отношении смутьянов-бунтовщиков русским правительством были приняты очень мягкие меры, так как действия их на глазах всех нас носили явно революционный характер, и несколько сот человек терроризовали остальное многотысячное русское население”. Как мы уже отмечали, келиоты отличались не только верностью, но и любовью к Государю Императору и Самодержавию и сомнительно, что они могли бы употреблять следующие выражения: “ молим возлюбленного нашего Государя Императора и Его Правительство” или “остаёмся всегда верноподданными Государю Императору Николаю Александровичу и Святейшему Всероссийскому Правительствующему Синоду” (что, вероятно, указывает на авторов акта). Эти слова говорят о том, что авторы не воспринимали Русскую монархию как самодержавие, и мели своим идеалом конституционную монархию. Прискорбно, что эту бумагу подписали почти все известные русские келиоты. Забытые страницы русского имяславия. Стр. 232-234.

[ 144 ] Прибавления к церковным ведомостям, 1913 год, № 10, стр. 462.

[ 145 ] Удивительно, что этими мифами питаются многие русские люди и даже современные русские афонские монахи. И мало того, что они сами их “пережёвывают”, но и кормят ими других. Автору приходилось слышать от одного русского монаха мнение греков, что революция в России была промыслительна – она избавила Афон от захвата русскими.

[ 146 ] Прибавления к церковным ведомостям, 1917, № 3, стр. 65-68.

[ 147 ] Прибавления к церковным ведомостям, 1917, № 4, стр. 136.

[ 148 ] Прибавления к Церковным ведомостям 1916 г., № 14 стр. 386.

[ 149 ] В статье Козлова В.Ф. приводится следующая статистика: во время первой мировой войны насчитывалось 956 русских келиотов, в 1938 г. –147, в 1966 г. — всего 17

[ 150 ] Козлов В.Ф. Святая Гора и судьбы её русских обитателей. Дипломатический вестник. 1990, стр. 227-248, М., 1992.

[ 151 ] Так называли старца паломники, о которых дальнейший рассказ. Вообще, Каруля — это особенное место на Афоне, где жили самые строгие подвижники. Находится в труднодоступном месте на отвесной скале. Часто кельи занимают площадь всего в несколько квадратных метров.

[ 152 ] Пузанов Н.Д. Дневник путешественника в Иерусалим и на Афон в 1895 году., М., 1897 г.

[ 153 ] Примечательную историю в этом отношении приводит Ю.Воробьевский в книге “Наступить на аспида”. Рассказывает монах Пантелеймонова монастыря Вонифатий: “Когда в начале 90-ых годов я подвизался на Афонском подворье в Москве, к нам приходил один старый монах. Он рассказывал, что ещё застал отца Силуана в живых. А после его успения такие раздоры начались… Одни считали старца святым, а другие говорили: простой, неотёсанный он был деревенщина. Чтобы не доводить споры до предела, хотели даже выбросить череп Силуана в море… А я, рассказывал тот монах, главу его спрятал. Потом уже достал, когда страсти улеглись”. Что это бесстрастие или безразличие? Почти фантастическая история: на афонское подворье приходит бывший афонский монах, живший в Пантелеймоновом монастыре в 30-е годы, удивительно что он дожил до этих лет, поразительно, как оказался в России. В общем, сплошные загадки. Приходит такой старичок, видевший преподобного Силуана, его послушали и отправили с миром, может, дав благословение, ..могилу, в которую он, по всей вероятности, и унёс все свои воспоминания об Афоне, старце Силуане и своей собственной жизни. Если, конечно, о.Вонифатий, благочестивый афонский монах (пишу без иронии), не захотел над нами пошутить, имея в виду под старым монахом архимандрита Софрония. Это иллюстрирует отношение современного монашества к истории Афона. Нужно скрывать собственные подвиги, а не чужие.

[ 154 ] Галактион один из обитателей Афона, находившийся в прелести, и имевший трагическую кончину.

[ 155 ] “Внизу (прим. по отношению к Андреевскому скиту) небольшая келья с церковью, где жил ныне покойный главный ктитор обители, известный миллионер Сибиряков, принявший вместе монашество и схиму.” Сообщает нам Спутник русского паломника по Св. Горе Афону, составленный А.Павловским в 1905 году.

[ 156 ] Василий Устинович Добрынин имел в Москве ленточную фабрику, которую последствии отдал детям. 50 лет таил он в себе желание покинуть мир. Один из первых сподвижников о. Виссариона и о.Варсонофия. Постригся в 1845 году.

[ 157 ] Чтобы оценить размер этой суммы: дорога из Москвы до Афона и обратно в 1 классе стоила 83, 50, самая дешёвая паломническая книжка – 37,50. Из Одессы до Афона и обратно можно было доехать за 14,80.

[ 158 ] Брандт А.Ф. на Афоне. Из путевых заметок. Вестник Европы 1892, т. 2, № 3, стр. 217.

[ 159 ] Там же.

[ 160 ] Там же.

[ 161 ][ 162 ] В связи с этим хочется вспомнить одну поучительную историю, которая наилучшим образом расставит точки в проблеме монашеского национализма. Инок Парфений вспоминает о том, как были откопаны кости, спустя три года после кончины “иеросхимонаха Венедикта 106-летнего, который принял русских в обитель (Пантелеймона), и иеросхимонаха Павла, который первый взошёл в русскую обитель. Кости их оказались благодатными: желты как воск, испускают благоухание. И мы все русские и греки исполнились неизреченной радости. Отпели по ним соборную панихиду; братья стояли все со свечами... Теперь пусть помнят русские и греки своих старцев, которые положили начало — жить в союзе, любви и мире, в вечные роды, и нести один немощи другого... В том же году в скиту Святого Пророка Илии откопали монаху Савву, который выгнал из скита отца Павла с прочими великороссиянами; вытащили его из могилы всего целаго и не предавшегося тлению, но весьма чернаго и смраднаго. Игумен Паисий стал читать разрешительную молитву, но ничего не было. Потом призвали архиепископа Панкратия, жившаго в Афоне на Карее, и тот читал, но тело осталось в своём виде. Архиерей стал спрашивать; “Какая тому причина?” Ему сказали, что он был первым гонителем на великороссиан, и он выгнал из скита отца Павла с прочими великороссиянами Архиерей спросил : “А жив ли отец Павел?”. Они сказали, что давно помер. Тогда архиерей сказал: “ Я этого разрешить не могу: а поезжайте к самому патриарху. А которые живы великороссияне, вы их позовите, и попросите, чтобы они его простили”. И сам уехал. Игумен Паисий ездил в Константинополь к Патриарху и взял от него разрешительную грамоту. Приехавши, позвал всех великороссиян и архиерея, и отстояли всенощное бдение. По литургии, откопали тело монаха Саввы, и все великороссияне говорили ему прощение, а архиерей прочитал патриаршую грамоту; и тело стало рассыпаться, и закопал его в землю. По малом времени посмотрели и уже остались одни кости. Видевши сие, малороссияне испугались и затрепетали и ходили к великороссиянам просить прощения”. Но, к сожалению, человеческая память коротка. В воспоминаниях студента Авксентия Стадницкого, будущего митрополита, на стр.93 читаем: “по словам о. Товии, в 30 годах при слабохарактерном и малоопытном игумене Павле во время происходивший несогласий (?) между братьями, пантократорцы, воспользовавшись этим, отняли у скита некоторые важные документы...”

[ 163 ] Сказание о странствовании по России, Молдавии, Турции и святой земле инока Парфения. М.1855 ч.III, стр. 63-64.

[ 164 ] Патриарх Афанасий (Пателарий) происходил из древнего царского рода Палеологов. Получил отличное образование: философ, поэт и учёный. Принял монашество в Синайском подворье на Крите. В то время иезуиты пользуясь активным вмешательством в дела Турции Франции и Австрии пытались добиться того, чтобы как можно больше среди епископов было скрытых униатов. Вся жизнь св. патриарха Афанасия прошла в борьбе как с турками, так и с иезуитами. В этой обстановке святителю Афанасию удалось занять патриарший престол, который он тут же оставил, что бы его занял непоколебимый борец с папством — патр. Кирилл (Лукарис). Но вскоре патр. Кирилл был свергнут униатами, и его место занял униат Кирилл Контратис. В дальнейшем патр. Кирилл ещё четыре раза возвращался на патриарший престол и столько же раз свергался. В конце концов, патр. Кирилл был удавлен и утоплен в море. В этой борьбе его неутомимым соратником был свят. Афанасий, который трижды становился патриархом, причём два раза, чтобы очистить дорогу свят. Кириллу. Последний раз он занимал патриарший престол 17 дней.

[ 165 ] Горячий почитатель св.Апостола патр. Серафим впервые учредил в Константинопольской церкви торжественное чтение Первозванного апостола. Его многочисленные враги оклеветали его перед турецким правительством, что это празднование нужно лишь для свидания с русским послом с целью передачи ему секретных материалов. В 1772 году во время войны с Россией патриарх Серафим, известный своей приверженностью к России, справедливо опасался гонений, и тайно просил защиты у русского флота, сел на русский фрегат и навсегда покинул Грецию и Афон. В России был с честью принят императрицей Екатериной. Скончался в том же Лубенском монастыре у ног свят. Афанасия в 1779 году.

[ 166 ] Наставления и утешения веры христианской, 1901, №1, стр. 67-69.

[ 167 ] Построены на деньги Ивана Семёновича Цветкова из Петропавловска, пожертвовавшего 40 тыс. руб

[ 168 ] Вышний покров над Афоном. стр. 130-133.

[ 169 ] Удивительно, что современные издатели этой книги сочли возможным не сказать ничего об её составителе о. Азарии. Так же, как и о его выдающемся ученике о.Матфее, который дополнил и расширил и “Афонский Патерик”, и “ Вышний покров”. Вряд ли это можно объяснить критическим отношением, высказанным епископом Порфирием по отношению к трудам монаха Азарии. Скорее это просто небрежение к памяти почивших отцов, с которым, увы, так часто приходится встречаться.

[ 170 ] Наставления и утешения святой веры христианской, 1915, № 4, стр. 189.

[ 171 ] 1 аршин – 71,12 см.

[ 172 ] Из истории скита видно, что если бы в её становлении не принял участие А.Н.Муравьёв, то неясно как бы сложилась бы история Серая.

[ 173 ] Из записок митр. Арсения (Стадницкого). Московский журнал 1994, №2.

[ 174 ] Летопись Андреевского монастыря. стр. 73.

[ 175 ] Наставления и утешения святой веры христианской, 1900, № 1, стр. 64.

[ 176 ] Любопытно, что монастырь Ватопед всегда отличался доброжелательностью к русским. “Расспрашивая о взаимных отношениях их с Ватопедом, я узнал, что между ними самые прекрасные, братские отношения, не в пример например Ильинскому скиту, ведущему вечную тяжбу с греческим монастырём Пантакратором, в ведении которого они находятся. Андреевцы, впрочем, говорили, что такое братское отношение их к Ватопедцам составляет одно из счастливых исключений, так как вообще на Афоне существует довольно сильная вражда между русскими и греками, влияние, которой они и на себе испытывают...” Дневник студента-паломника стр.79. Интересно также заметить, что многие монастыри имеют вековые традиции в отношении к русским и монахом другой национальности. Если Ватопед был терпим и по всей видимости терпимость эта продолжает действовать и в наши дни, То, монастырь Пантократор всегда отличался крайней нетерпимостью, выражающейся даже пренебрежении к паломникам. Это отмечал и преосвященный Никанор, бывший на Афоне в прошлом веке. Это могут испытать на себе и современные русские паломники. Но терпимость Ватопеда только подчёркивает вину русской иерархии в утрате Андреевского скита. К сожалению, автору статьи пока неизвестны обстоятельства перехода скита от русских к грекам.

[ 177 ] Козлов В.Ф. Святая Гора и судьбы её русских обителей. Дипломатический вестник 1990, М.1992, стр. 227-248.

[ 178 ] Сохранившаяся доныне усыпальница была построена в 1907 году на деньги благодетеля из Архангельска Ивана Ивановича Губина. Иван Иванович пожертвовал обители 35.000 рублей

[ 179 ] Там же.

[ 180 ] Павловский А.А. Всеобщий иллюстрированный путеводитель по монастырям и святым местам Российской империи и Афону, Н. Новгород, 1907.

[ 181 ] Там же.

Последние изменения: 01.10.07