ИПАТИЙ ГАНГРСКИЙ, епископ, священномученик (ск. ок. 326), участник II Вселенского Собора в Константинополе, осудившего ересь арианства. Когда однажды святитель возвращался из Константинополя на свою кафедру, в пустынном месте на него напали ариане, люто ненавидевшие его, изранили мечами и кольями и затем бросили в болото. При этом св. Ипатий усердно молился за своих убийц. Этого не вынесла одна из арианок — в озлоблении она проломила голову святого камнем, после чего тот отошел к Господу. Убийцы спрятали тело своей жертвы в одной из пещер, но его обнаружил крестьянин. Христиане торжественно погребли своего любимого архипастыря. Вскоре у мощей св. Ипатия стали совершаться исцеления недужных и многие чудотворения.

Св. Ипатий почитался в русском народе как “разрешитель неплодства и бесчадия”. По этому случаю существовала особая молитва к нему.

Память сщмч. Ипатию отмечается 31 марта/13 апреля.

ИПАТЬЕВСКИЙ КОСТРОМСКОЙ СВЯТО-ТРОИЦКИЙ мужской монастырь, основан в XIV в. знатным татарским мурзой Четом. Этот мурза в 1330 выехал из Золотой Орды в Москву на службу вел. кн. Ивану Калите, а по дороге тяжело заболел, случилось это в виду г. Костромы, на месте будущего Ипатьевского монастыря. В тонком сне явилась Чету Пресвятая Богородица с ап. Филиппом и вмч. Ипатием Гангрским. Пречистая Божия Матерь обещала ему исцеление, если он примет спасительную Православную веру. Чудесно выздоровевший Чет, добравшись до Москвы, принял там святое крещение, а на месте явления ему Богородицы основал обитель, посвятив ее священномученику Ипатию, Гангрскому Чудотворцу.

С возвышением во 2-й пол. XVI в. рода бояр Годуновых, ведших свою родословную от легендарного Чета, и особенно после женитьбы царя Феодора Иоанновича на сестре Бориса Годунова Ирине Феодоровне, монастырь стал одним из известнейших и богатейших в России. Неоднократно царь Борис и дядя его, Димитрий Иоаннович, делали многочисленные и дорогие вклады в монастырь, при их поддержке в обители была основана иконописная мастерская, переписывались здесь древние летописи и книги. К XVI в. Ипатьевский монастырь стал величайшей сокровищницей и центром русской православной культуры. Свято-Троицкий собор его становится усыпальницей рода бояр Годуновых. Издавна покровительствовали монастырю и представители другого боярского рода — Романовы. В русскую историю навсегда Ипатьевский монастырь вошел как колыбель Августейшего дома Романовых, как место, где свершилось призвание на царство первого царя династии — юного Михаила Феодоровича. Во дни Смуты он вместе со своей матерью инокиней Марфой (Ксенией Иоанновной в миру) укрывался за стенами Ипатьевского монастыря от рыскавших по дорогам в его поисках поляков и воровских шаек. Отец его, патр. Филарет, томился в неволе в Польше за отказ изменить России и взять сторону иноземцев.

По взятии Москвы народным ополчением купца Козьмы Минина Сухорукова (Минина) и кн. Димитрия Михайловича Пожарского, выборные люди со всего государства собрались на Земском соборе в Москве, чтобы избрать царя. Зная, кого желал возвести на престол св. патр. Гермоген, памятуя благочестивую жизнь царицы Анастасии Романовой, первой супруги Грозного, и зная, что во дни Смуты никто из Романовых не запятнал себя никаким худым делом и не был изменником, они единодушно провозгласили царем юного Михаила Феодоровича.

Крестным ходом посольство Земского собора: духовенство, бояре, воеводы, казаки и множество людей всякого звания — отправились в Костромской Ипатьевский монастырь, где со слезами просили юного боярина принять царство, указуя на Божию волю избрания его Самодержцем Всероссийским. Если он не согласится царствовать (а юный Михаил, имея перед глазами своими пример Годуновых, самозванца и Шуйского, боялся воспринимать царство), — сказали они, — то Русская Земля погибнет, а он и его мать будут отвечать за это пред Богом.

Тогда он согласился, и инокиня Марфа с радостью и слезами благословила его, и в 1613 по Рождестве Христовом году на Руси воцарился Дом Романовых, а русский народ присягнул ему.

В царствование Дома Романовых Костромской Ипатьевский монастырь был многократно перестроен и украшен. Зеленая башня, сооруженная в том месте, где остановился в 1613 крестный ход, пришедший просить на престол Михаила Феодоровича Романова, и откуда он отбыл в Москву, в сер. XVII в. стала главным въездом в монастырь. В обители возводятся Свято-Троицкий собор (1650 — 52) с приделом Св. Михаила Малеина, небесного покровителя Михаила Феодоровича, звонница (1601—49), церковь Св. Хрисанфа и Дарий (1859, арх. К.А. Тон), архиерейский корпус.

Еще раз стены святой Ипатьевской обители увидели Русского Самодержавного Царя с Царицею в великой славе, посетивших это святое место во дни празднования 300-летия Дома Романовых. 19 мая 1913 Державный строитель Святой Руси Царь-мученик Николай II с благочестивой Царицей Александрой Феодоровной и Августейшими Детьми, сопровождаемый толпами ликующего народа, прибыл в Ипатьевский монастырь. “Стены обители святой точно выступали из моря человеческих голов, а по пути от пристани до монастыря стояли эриванцы, пултуссцы и гребенские казаки. Могучее “ура” неумолчно перекатывалось с края до края поля, пока коляски с высокими гостями не остановились у исторических Зеленых ворот, от которых, по словам летописи, “изошел Михаил Феодорович” на Москву”. Здесь же государь с семьей встретил крестный ход из города с чудотворной Феодоровской иконой Божией Матери, приложился к родовой иконе Дома Романовых, затем обошел все святыни монастыря.

Палаты Дома Романовых сохранялись здесь в реставрированном виде; здесь находился портрет Ивана Сусанина, пожертвовавшего жизнью для спасения юного царя. При входе в ограду монастыря находилась колонна, по сторонам которой была изложена вся вековая история славной обители, ее достопримечательности, знаменитые события и посещения ее. Особо чтилась в монастыре Тихвинская икона Богоматери древнего письма, в дорогом окладе, принесенная, по преданию, Московским посольством в 1613. В монастыре были погребены: основатель его Чет и Иван Сусанин.

После прихода к власти большевиков, в 1920-х Ипатьевский монастырь был закрыт, частично разорен, частично обращен в музей. В 1991 его вернули Русской Православной Церкви. И ныне здесь, как встарь, возносятся пред честными иноками молитвы о страждущей Земле Российской и Русском народе, истекающем кровью в Смуте.
И. Попов

ИПОДИАКОН. — См.: СВЯЩЕНСТВО.

ИПОСТАСЬ, в Православии Лицо Пресвятой Троицы. 1-я Ипостась — Отец, 2-я — Сын, 3-я — Святой Дух.

ИРБИТ, город в Свердловской обл. Расположен при впадении р. Ирбит в р. Ницу (бассейн Оби). Население 49,3 тыс. чел.

Основан в 1631 как Ирбивская (позднее Ирбитская) слобода. С сер. XVII до к. XIX в. крупный центр торговли (в т.ч. пушной) европейской части России и Сибири (в 1643 — 1929 ежегодно проходила Ирбитская ярмарка, вторая по товарообороту в России после Нижегородской). С 1775 — город Тобольской губ. С к. XIX в., оказавшись в стороне от Транссибирской ж.-д. магистрали, начал терять торговое значение.

ИРИНА, св. мученица, празднуется 16/29 апреля. У русских была известна под именем Рассадницы, так как в день ее памяти сельские хозяйки сеяли в посадах и срубах капусту для рассады. Крестьяне говорили: “Арины — урви берега”, намекая на обрывы речных берегов, происходящие вследствие весенних стоков воды и особенно обнаруживающиеся после ее оттока.

ИРИНАРХ РОСТОВСКИЙ, затворник (06.1548-13.01.1616), в миру — Илия, сын благочестивых крестьян Акиндина и Ирины из с. Кондакова Ярославской губ. В детстве он сказал родителям, что станет монахом и будет носить на груди железо, трудясь ради Бога. После переселения в Ростов у Илии появился духовный друг — купец Агафоник, с которым они вместе читали Божественные книги и посещали церковь. Вскоре преподобный решил уйти в Борисоглебский монастырь, что на р. Устье. Там его отдали в послушание, а затем постригли с именем Иринарх, но молодой монах помышлял о более строгом монастыре — Кирилло-Белозерском или Соловецком. Много монастырей прошел прп. Иринарх: и Авраамиев Богоявленский, и монастырь Св. Лазаря (где три года был в затворе). Господь сподобил прп. Иринарха даром прозорливости: он предсказал кончину своих родителей. Слава о святом разнеслась по округе. Люди приносили преподобному разные железные и медные вещи — цепи, вериги, кресты, — и он сделал себе из них тяжести, которые он называл “трудом”, и стал в них подвизаться. Св. Иринарх в своем подвиге часто бил себя железной палкой, спал по два часа в сутки, но при этом всегда творил Иисусову молитву. Перед своей кончиной святой попрощался с братией, стал на молитву, молился долго и тихо отошел ко Господу. Погребли его в пещере, им же самим уготовленной.

Память прп. Иринарху отмечается 13/26 января и 23 мая/ 5 июня (в Соборе Ростово-Ярославских святых).

ИРИНАРХ СОЛОВЕЦКИЙ (ск. 17.07.1628), игумен Соловецкого монастыря с 1613 по 1627, друг и сподвижник прп. Елеазара Анзерского. Своей духовностью и высокой жизнью св. Иринарх имел огромное влияние на весь местный край, и его благоговейно чтили еще при жизни. Во время своего правления преподобный отличался снисходительностью, кротостью в отношении к другим и строгостью к себе. Он обновил весь монастырь и создал его укрепления, благодаря которым он смог оказать сопротивление английскому флоту в 1854. Для борьбы с воинственными шведами прп. Иринарх содержал за свой счет небольшое войско. Царь Михаил Федорович знал святого лично и почитал его. По своей кончине он не раз являлся с помощью Небесной жителям сурового Севера в борьбе с природой.

Память прп. Иринарху отмечается 17/30 июля.

ИРКУТСК, центр Иркутской обл. Расположен на Иркутско-Черемховской равнине, при впадении р. Иркут в Ангару, в 66 км к западу от оз. Байкал. Население 587 тыс. чел.

В 1652 землепроходцем Иваном Похабовым на Дьячем острове было построено Иркутское зимовье. В 1661 на высоком правом берегу Ангары заложен Яндашевский острог. В 1668 — 69 построен новый острог — Иркутский. Город с 1686, центр торговли с Китаем. С 1764 Иркутск — центр Иркутской губ.; резиденция генерал-губернатора Сибири (с 1803) и Восточной Сибири (с 1822). В к. XVIII - н. XIX в. Иркутск славился самыми многолюдными в Сибири ярмарками. Иркутск и его окрестности — место ссылки декабристов (создана мемориальная зона). С 1840-х Иркутск становится центром золотодобывающей промышленности, т. н. столицей ленского золота. До к. XIX в. военно-административный центр Восточной Сибири. В 1898 через Иркутск проложена Транссибирская ж.-д. магистраль. В 1920 в Иркутске был расстрелян адмирал А.В. Колчак.

ИРКУТСКАЯ КАЗАНСКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Один из списков Казанской чудотворной иконы. Находилась в Иркутске в Богоявленском соборе и прославилась многими чудотворениями. Каждогодно в апреле или мае, после посева ярового хлеба, носят ее с крестным ходом по соседним сельским крестьянским полям для освящения посевов. Этот крестный ход установлен издавна по случаю частых неурожаев хлеба в окрестностях Иркутска.

Празднуется 8/21 июля.
Прот. И. Бухарев

ИРМОЛОГИЙ, богослужебная книга, содержащая в себе избранные из различных канонов песнопения, называемые ирмосами (ирмос есть начальное песнопение каждой песни канона).

ИРОДИОН ИЛОЕЗЕРСКИЙ, схимонах (ск. 1541). Между 1538 и 1541 ангел явился отшельнику Комельского монастыря Иродиону, ученику прп. Корнилия, и повелел ему идти на Илозеро и там воздвигнуть церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Звон колоколов на безлюдном полуострове показал преподобному, что это и есть предназначенное ему место — и он воздвиг здесь церковь. Местные жители усердно посещали его, мешая уединению, но он втайне усилил свои подвиги и молитвы. Однажды благочестивый поселянин Елисей увидел святого лежащим в печи, на раскаленных углях, но прп. Иродион запретил рассказывать это при его жизни. Ангел возвестил ему приближение кончины, и в ту же ночь он исповедовался и причастился Святых Тайн, а на другой день его духовник, иеромонах Исайя, нашел его скончавшимся, с руками, скрещенными на груди, а вся келья наполнена была неизреченным благоуханием. После его кончины собралась братия и основала монастырь. На могиле преподобного происходили чудеса: один человек воткнул в нее палку и тут же ослеп, но когда ночью ему явился прп. Иродион и сделал ему выговор за такой проступок, то тот извинился и сразу же прозрел; в период Смутного времени вражеский солдат хотел снять ризы с икон Илозерского монастыря, но невидимая рука бросила его на землю. Мощи прп. Иродиона почивают в церкви упраздненного его монастыря.

Память прп. Иродиону отмечается 28 сентября/11 октября.

ИРОДИОН и РУФА, апостолы, празднуются 8/21 апреля. Св. Иродион, попросту Родион, был известен у русских крестьян под именем Ледолома, оттого что, по народному наблюдению, около дня памяти этого угодника ломается и тает лед. О св. Руфе крестьяне говорили: “Со дня Руфы земля рушится” — как намек на то, что теперь земля отходит от мороза и начинает давать прозябение траве и деревьям.

ИРТЫШ, река, левый приток Оби, в России и Казахстане. Длина 4248 км. Основные притоки: Ишим, Вагай, Тобол, Конда (лев.); Омь, Тара, Демьянка (прав.).

ИРЬЕ (Ирий-сад, Ирий, Ирей, Вырье, Вырай, Вырий-сад), древнее название рая у восточных славян, сказочный, загадочный край, волшебное царство, блаженная теплая страна, куда на зиму уходят птицы, змеи и другие пресмыкающиеся. В “Поучении” Владимира Мономаха говорится, что “птицы небесные из ирья идут”.

По древним поверьям, эта блаженная страна — солнечный край — находится по ту сторону облаков у самого моря. В ней царит вечное лето, она предназначена для будущей жизни хороших и добрых людей. Их здесь ждет вечное блаженство, а время для них перестает существовать.

Посреди ирья растет мировое дерево — береза или дуб. Над его вершиной обитают птицы и души умерших, страдающих за свою зло прожитую жизнь. Добрым же определено место внизу, возле колодцев с чистой ключевой водой, вокруг которых растут прекрасные цветы, зреют на ветках молодильные яблоки и сладко поют райские птицы.
О. Платонов

ИСААКИЙ, св. мученик, празднуется 3/17 августа. Крестьяне называли его Малинником, так как к этому времени созревало много малины.

ИСААКИЙ (в миру Иван Иванович Антимонов), преподобный оптинский старец (31.05.1810 — 22.08.1894). Родился в патриархальной купеческой семье.

Будущий великий оптинский старец рос в обстановке любви, послушания родителям, в твердом соблюдении церковного устава и нравственной строгости. Мальчик был скромен и добр, молчалив и сдержан, но не угрюм, остроумен и прост в общении.

Мысль об уходе в монастырь долгие годы вызревала в душе благочестивого юноши, вынужденного помогать отцу в торговых делах. К тридцати шести годам она окончательно окрепла. Этому способствовало также поступление в монашество его старшего брата Михаила.

В 1847, уже зрелым человеком, приняв твердое решение, он покидает дом и поступает послушником в скит знаменитой уже тогда своими старцами Введенской Оптиной пустыни, в укладе которой было принято духовное окормление каждого брата у старца. И послушник Иоанн был вверен оптинскому старцу прп. Макарию, имя которого было известно далеко за пределами обители. Под его духовным руководством прошли годы послушания: сначала на пасеке, затем в хлебопекарне и поваром в монастырской трапезной, певчим на клиросе. Келейно, по благословению старца Макария, брат Иоанн был еще и переплетчиком книг. Неукоснительно выполнял он положенное всякому послушнику келейное правило, причем впоследствии, по принятии рясофора в 1851 и пострижении в мантию в 1854, все более и более ревностно относился к совершенствованию своего внутреннего духовного мира, не давая себе поблажек ни в чем: был строг в понуждении себя к “умному деланию”, посещению монастырских богослужений, ограничивал себя в еде и отдыхе.

В 1860, уже тяжело больной, прп. старец Макарий, предчувствуя близкий конец, завещает своему духовному сыну прп. Исаакию перейти под руководство великого оптинского старца Амвросия, ученика блж. старца Макария. А еще через два года, после смерти настоятеля Оптиной пустыни старца Моисея, прп. Исаакий становится его преемником.

Уже будучи игуменом, а позже, в 1885, архимандритом, преподобный не совершал без благословения старца никаких монастырских дел и учил этому братию. “Отцы и братия! Нужно ходить к старцу для очищения совести”, — часто повторял он. Так, благоговейно, почти до умаления себя, стоял он со всеми в очереди к своему духовнику, прп. старцу Амвросию, и беседовал с ним, стоя на коленях, как простой послушник.

В последние годы жизни настоятеля многие скорби выпали на его долю. Особенно тяжело пережил он отъезд старца Амвросия в Шамординскую общину. “Двадцать девять лет провел я настоятелем при старце и скорбей не видел, теперь же, должно быть, угодно Господу посетить меня, грешного, скорбями”, — говорил он.

Здоровье его стало заметно слабеть, и он келейно принял пострижение в схиму. Вскоре отошел ко Господу великий старец прп. Амвросий, и на настоятеля прп. Исаакия последовали тайные доносы о неспособности его, по преклонным годам и болезни, управлять обителью. И хотя братия единодушно встала на защиту своего настоятеля, силы его уже угасали. Умирал он тихо, окруженный плачущими чадами своими, которым дал последнее наставление: “Любите Бога и ближних, любите Церковь Божию, в службе церковной, в молитве ищите благ не земных, а небесных; здесь, в этой святой обители, где вы положили начало иноческой жизни, и оканчивайте дни свои”.

Празднуется 11/24 октября.

ИСААКИЙ (в миру Иван Николаевич Бобриков) (1865 — 26.12.1937/8.01.1938), преподобный оптинский старец, священномученик. Родился в с. Остров Малоархангельского у. Орловской губ. в крестьянской семье.

О появлении в Оптиной пустыни Ивана рассказывал прп. Нектарий: “Блж. Василий привел его к батюшке Амвросию и сказал: “Поклонитесь в ножки ему, это будет последний Оптинский архимандрит”. А юноше он сказал: “Тебя казнят”. По дороге в трапезную блж. Василий призвал богомольцев: “Поклонитесь последнему Оптинскому архимандриту”.

Прп. Исаакий пришел в Оптину пустынь в возрасте 19 лет и пребывал в обители четыре десятилетия.

30 августа 1913, после кончины архим. Ксенофонта, старшая братия избрала прп. Исаакия настоятелем монастыря.

Прп. Исаакий не имел ни минуты отдыха: свет в его келье, как правило, угасал только под утро. Мир душевный источала вся фигура преподобного, его неторопливые движения, его умные и добрые глаза. Он никогда не спешил и не суетился, во всем полагался на Бога. И Господь никогда не оставлял его.

23 января 1918 декретом СНК Оптина пустынь была закрыта, но монастырь еще держался под видом “сельскохозяйственной артели”. Весной 1923 закрыли и сельхозартель, обитель перешла в ведение “Главнауки” и как исторический памятник была названа “Музей Оптина пустынь”. Настоятеля прп. Исаакия власти отстранили от дел и поручили прп. Никону передачу имущества монастыря музею.

Прп. Исаакий и старшая братия, с великой скорбью покинув обитель, поселились на квартирах в Козельске. В 1923 все храмы обители были закрыты, и храмовые службы прекратились на целых 65 лет.

В 1929 по всей стране прокатилась волна новых арестов. В августе, после праздника Преображения Господня, были арестованы и заключены в козельскую тюрьму все оптинские иеромонахи вместе с прп. Исаакием. В январе 1930, после окончания следствия, заключенные были сосланы. Прп. Исаакий переехал в г. Белев Тульской области.

В 1932 прп. Исаакия вновь арестовали. Пять лет спустя прп. Исаакий сподобился от Господа мученического венца. Сщмч. Исаакий был обвинен в связи с делом Белевского еп. Никиты (Прибыткова), которому вменялось в вину, что он, “являясь организатором и руководителем подпольного монастыря при храме Свт. Николая в Казачьей слободе, систематически давал установку монашествующему элементу и духовенству о проведении контрреволюционной деятельности среди населения и в распространении явно провокационных слухов о сошествии на землю антихриста”.

Сначала было арестовано сто человек, и они все были расстреляны, а 16 декабря 1937 было арестовано еще двадцать человек. Все они подверглись жестоким и бесчеловечным испытаниям: их заставляли стоять и не спать несколько суток при беспрерывном допросе сменяющихся следователей. Нельзя было сесть, и если человек падал, то его обливали холодной водой. Они все отрицали. Прп. Исаакий был тверд в своей правоте, отрицал все наветы и дал ответ краткий и ясный: “В состав подпольного монастыря я не входил”. Не сумев сломить преподобного, еврейские большевики злодейски убили его и тайно захоронили в лесу. Празднуется 11/24 октября.

ИСААКИЙ ДАЛМАТСКИЙ, игумен, исповедник (ск. 383), один из пустынных подвижников, совершавших монашеский подвиг в глубоком уединении. Услышав о гонении, которое воздвиг на православных имп. Валент, придерживавшийся арианской ереси, св. Исаакий явился в Константинополь, чтобы утешить и ободрить гонимых и обличить ариан, не признававших Господа Иисуса Христа предвечным Сыном Бога Отца. В это время имп. Валент предпринял поход против готов, угрожавших столице — Константинополю. Во время похода Исаакий трижды представал перед императором, предсказывая поражение, если тот не повелит открыть храм для православных. Когда Исаакий пришел в третий раз, император повелел ввергнуть его в зыбучее болото, из которого еще никто никогда не выбирался. Но милость Божия оградила исповедника от смерти. Увидев Исаакия живым, Валент по жестокосердию своему не внял знамению Божиему и повелел двум своим сановникам заключить подвижника в темницу, обещая ему муки и казнь по возвращении из похода. Но бесславный конец ждал императора. Войско было разбито, а Валент погиб в огне, спрятавшись в сарае, который был подожжен готами. Феодосии Великий, унаследовавший императорский престол, был православным. По его повелению исповедник был освобожден из темницы. Исаакий основал иноческую обитель вблизи столицы. Сановники же, стерегшие Исаакия, за это время прониклись к старцу такой любовью, что состязались в благодеяниях для нового монастыря. В Петербурге прп. Исаакию посвящен величественный Исаакиевский собор, созданный в память дня рождения имп. Петра I.

Память прп. Исаакию отмечается 22 марта/4 апреля и 30 мая/12 июня.

ИСААКОВСКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Явилась в 1659 близ с. Исакова Ярославской губ. Пошехонского у. На месте ее явления жители с. Исакова сначала поставили часовню, а затем, в 1662, церковь и обитель (Исаков Рождество-Богородицкий женский монастырь).

Празднуется 8/21 сентября.

ИСАЙЯ, пророк (VIII в. до Р.Х.). “Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил” — такими словами свидетельствует пророк Исайя о пришествии Мессии — Господа Иисуса Христа. За ясность пророчества о воплощении Спасителя отцы Церкви почтили св. Исайю именованием “ветхозаветного евангелиста”. Священное Писание так говорит о нем: “Пророк Исайя — великий и верный в видениях своих. Великим духом своим он провидел отдаленное будущее и утешал сетующих в Сионе”. Прор. Исайя родился около 780 до Рождества Христова и, вероятно, происходил из рода царей иудейских. Он получил хорошее образование и в течение своей жизни оказывал немалое влияние на государственные дела. Он был призван Господом на пророческое служение, начало которого было ознаменовано величественным видением. Св. пророк узрел Господа Бога, окруженного множеством шестикрылых серафимов — ангелов Господних, непрестанно воспевающих Бога. И когда пророк испугался, что ему, грешному человеку, было явлено столь великое откровение, то один из серафимов прикоснулся к устам Исайи раскаленным углем, взятым от жертвенника Господня, сказав: “Грех твой очищен”. Шестьдесят лет пророчествовал св. Исайя, отвращая иудеев от нечестия и идолопоклонства, наставляя их на путь истины. За время его служения на престоле Иудейского царства сменилось четверо царей. Согласно преданию, прор. Исайя претерпел мученическую кончину во времена царя Манассии, которого он обличал за нечестие. Скрываясь от преследования, пророк укрылся в дупле большого дерева, но был обнаружен и перепилен вместе с деревом. Память прор. Исайе отмечается 9/22 мая.

ИСАЙЯ РОСТОВСКИЙ, епископ (ск. 15.05.1090), инок Киево-Печерского монастыря. По просьбе вел. кн. Изяслава Ярославича был послан прп. Феодосием на игуменство в монастырь св. мученика Димитрия, основанный вел. князем. Там он провел пятнадцать лет, “подражая жизни ангельской”, после чего был поставлен митр. Иоанном во епископы г. Ростова, тогда еще не утвержденного в христианстве. Святитель обошел с проповедью Святого Евангелия всю землю Ростовскую и Суздальскую, перебил идолов, крестил многих людей, а верующие еще больше утверждались в вере. В к. XII в. по преставлению святого были обретены св. мощи его нетленными в Ростовской церкви Пресвятой Богородицы. Память свт. Исайе отмечается 15/28 мая и 23 мая/5 июня (в Соборе Ростово-Ярославских святых).

ИСАКОВ РОЖДЕСТВО-БОГОРОДИЦКИЙ женский монастырь, Ярославская еп., при с. Исакове. Основан на месте явления в 1659 иконы Божией Матери, где тогда же была устроена часовня, а затем возникла и обитель, разрешение на устройство которой было дано Ионою, митр. Ростовским, 13 января 1662. Со времени своего основания она была мужскою пустынью; но в 1900 была обращена в женский монастырь. В соборном храме его во имя Рождества Богородицы (построенном в 1758) находилась явленная (1659) чудотворная Исааковская икона Рождества Богородицы.
С. В. Булгаков

ИСАКОВСКИЙ Михаил Васильевич (7/19.01.1900-20.07.1973), русский поэт. По происхождению из сельчан Смоленской губ. Учился в гимназии. Ранние стихи посвящены деревенской жизни (сб. “Провода в соломе”, 1927, “Поэма ухода”, 1930). Уже с сер. 1930-х многие стихи Исаковского кладутся на музыку, обрабатываются для народных хоров (в частности, он много сотрудничает с хором Пятницкого и его руководителем В. Г. Захаровым). Среди знаменитых песен Исаковского “Катюша”, “Огонек”, “Враги сожгли родную хату”, “Одинокая гармонь”.

Автобиографическая книга воспоминаний “На Ельнинской земле” (1969).

ИСИДОР ТВЕРДИСЛОВ, Ростовский, Христа ради юродивый (ск. 14.05.1474), родом из Пруссии, в юности принял Православие, отрекся от мира, стал юродствовать и покинул богатый дом родителей с посохом в руке. Придя в Россию, он остановился в Ростове Великом и остался в нем жить. Он построил себе хижину из веток в городе, посреди огромной лужи и прожил в ней до самой своей кончины. Дни свои он проводил на улицах, терпя поношения, а ночью удалялся в свою хижину для молитвы. Во время жизни блж. Исидора в Ростове происходили всякие чудеса, с ним связанные: то он явился к купцу, терпящему бедствие в море, и помог ему спастись, то он предсказал родителям новорожденного, что его ожидает архиерейское будущее (речь шла об архиепископе Ростовском Иоасафе), и многое другое. За несколько дней до кончины блж. Исидор затворился в своей хижине, молясь со слезами. В минуту его тихой и одинокой кончины чудное благоухание разлилось по городу. Погребли святого в его хижине, а почитатели соорудили на могиле церковь во имя Вознесения Господня.

Память блж. Исидору отмечается 14/27 мая и 23 мая/ 5 июня (в Соборе Ростово-Ярославских святых).

ИСИДОР ХИОССКИЙ, св. мученик (ск. 251), празднуется 14/27 мая. У русских людей этот угодник назывался Сидором, они говорили: “На Сидора еще сиверно” или “Как пройдут Сидоры, так пройдут и сиверы”, сопоставляя в этом случае имя Сидора с названием холода — сиверяк, северный.

ИСИДОР ЮРЬЕВЕЦКИЙ (Дерптский) (ск. 8.01.1472), пресвитер, священномученик, служил в православном Никольском храме города Юрьева. Нарушив договор между вел. кн. Московским Иоанном III и вел. магистром Ливонского ордена, рыцари, вместо соблюдения интересов православных горожан, стали принуждать их к унии с Римом. Пресвит. Исидор мужественно встал на защиту Православия, призывая паству хранить отеческую веру. В праздник Крещения Господня, когда отец Исидор совершал Великое Водоосвящение на р. Омовже, он и 72 прихожанина — мужчины, женщины и дети — были схвачены и после двухдневных издевательств утоплены в крещенской проруби. Перед смертью, в темнице, они успели причаститься Св. Дарами.

Память сщмч. Исидору, пресвитеру, и с ним 72-м, в Юрьеве Лифляндском пострадавшим, отмечается 8/21 января.

ИСИХАЗМ (греч.: молчание, безмолвие), мистическое подвижническое течение в православном монашестве, которому следовали великий русский святой Нил Сорский и его ученики. Исихазм — подвиг, связанный с отшельничеством и безмолвием, древнее понятие в Восточной Церкви. В раннюю византийскую эпоху исихазм означал вообще отшельничество — одинокий подвиг пустынника. В позднюю византийскую эпоху исихастами назывались монахи, посвятившие себя абсолютной тиши, священному покою, внутреннему духовному сосредоточению, непрестанной “умной” молитве, “внутреннему деланию”. Этого рода подвиги приводили в особое состояние, связанное с неизъяснимым блаженством, зрением некоего небесного света, нездешнего, несотворенного, подобного свету, озарившему Спасителя на Фаворской горе. Такой тип исихастов сформировался к XIV в. Возникновению этого духовного типа содействовало древнее отшельничество.

Обычно родоначальником исихазма считается Симеон Новый Богослов, живший в XI в. Он первый ясно развил учение о Богосозерцании. Но “исихазм” не есть нечто совершенно новое. Начало его надо отнести ко времени возникновения монашества. Сама “умная молитва”, как средство, приводящее к исихии, или безмолвию, не есть изобретение новаторов XI в. Значительно раньше их уже основоположники монашества учили о непрестанной внутренней молитве, укрепляющей “внутреннее внимание” и вызывающей сердечное трезвение.

Преосвящ. Порфирий Успенский нашел в Афонских библиотеках сборник X—XV вв. с выборками из древних патериков о молитве и внутреннем делании, где истоки исихазма возводятся к Антонию Великому (III в.), Макарию Великому (IV в.), Иоанну Лествичнику (VI в.) и т.д. Авва Антоний учил уже о безмолвии: “будем молчальниками и исихастами”. Блаженной Феодоре он говорил о необходимости успокоиться и молчать, сидеть в своей келье и собирать ум в себе. А у последней мы находим такие слова: “успокоение от забот, молчание и сокровенное парение ума порождает страх Божий и целомудрие. Сокровенное парение ума есть непрестанная молитва: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя”. Много примеров молитвы Иисусовой приводится в Лавсаике и других сборниках. Первым известным исихастом-отшельником на Афоне был прп. Петр Афонский, который и был основоположником исихазма на Святой Горе, за ним следует там целый ряд других исихастов. Замечательным центром исихазма на Афоне был в свое время “исихастрион” — “безмолвище”, переименованный в Магулы, построенный грузином Саввой Халдом между монастырями Ивером и Филофеем во время имп. Василия Македонянина (к. IX в.).

Идеологию своего учения исихазм берет в мистических учениях древнехристианской церкви. Наибольшее значение имеет Дионисий Ареопагит. Максим Исповедник ввел и узаконил в церкви Дионисьевский мистицизм. Он ищет сверхразумных и сверхчувственных путей сближения с Божеством. Оба автора, Дионисий и Максим, повествуют уже о неизъяснимом свете, в который вступает лицезреющий Божество. Но подлинный духовный родоначальник афонских исихастов — это прп. Симеон Новый Богослов (ск. 1022), величайший мистик рубежа тысячелетий, который ясно показал, что высшая цель подвигов есть лицезрение Божественного света. Главное жизненное назначение человека — нравственное просветление путем вхождения внутрь себя и духовного сосредоточения.

Известно, что свет, который созерцают некоторые подвижники, учение исихазма отождествляет с Фаворским светом, озарившим Христа во время Преображения. И на этом основании создалось мнение, что вообще учение о свете есть новшество, внесенное исихастами XIV в. Но учение о свете существует уже с начала монашества, а Григорий Палама был только первым, который сослался на Фаворский свет, защищаясь от противников. Ко времени этих споров учение исихастов было вполне сложившимся. Единственно новым во время этих знаменитых споров, когда обсуждалось все учение исихазма, был всплывший на поверхность вопрос о способе физическом для сосредоточения и усиления внимания, который применялся подвижниками во время молитвы. Когда возник этот способ, точно установить нельзя. Но практиковался он с древнейших времен и передавался изустно. Между тем наступил момент в истории Церкви, когда назрела необходимость подвергнуть открытому обсуждению все учение об исихии для того, чтобы дать ему официальное и законное право на существование. Об этом говорит еп. Порфирий Успенский: “Все учение афонских исихастов не было новостью в XIV веке. Нет. Оно издревле таилось не только у них, но и везде, где были безмолвники... и не смущало христианское общество. Но его обнаружил известный нам калабрийский монах Варлаам, а чуткая ко всем толкам церковь Константинопольская обсудила это учение соборно”. “Потому-то в своих соборных решениях — тома 1341 и последующих годов — церковь и высказала с такой определенностью, что это было в духе церковной традиции, в согласии со всем монашеским опытом”, — уточняет эту мысль архимандрит Киприан.

По своему характеру исихазм был консерватизмом и хранителем традиций. Учение об умной молитве систематизировал и изложил прп. Григорий Синаит на точном основании святоотеческого учения. “Мы знаем, — продолжает архимандрит Киприан, — с каким ожесточением набросились на афонских исихастов Варлаам, Григора и Акиндин и как много обвинений они высказывали против св. Григория Паламы. Его имя не сходит с уст современников и с соборных актов. Но если бы основателем исихазма был прп. Григорий Синаит, то почему же ни в одном из томов синодальных или святогорских не упомянуто ни разу его имя? Естественно было бы нападать на него, как на новатора. Но дело в том, что исихия и умная молитва не были новшеством для XIV века”.

Учение исихастов сводится к следующему:

1. В Боге надо отличать сущность Его от Его проявлений.
2. Энергия Божества нетварна, как и Его сущность.
3. Различие между сущностью и проявлением Божества не вносит в понятие Бога сложности.
4. Слово “Божество” прилагается Отцами Церкви не только к существу Бога, но и к Его энергиям.
5. По учению Отцов, сущность выше своего проявления, как причина выше следствия.
6. Сущность Божия трансцендентна тварному миру (вне мира), а потому недоступна для познания человеку, который может познавать Бога только в Его проявлениях — Его благодати, силе, любви, мудрости и т.д.

Фаворский свет, воссиявший от Господа во время Его Преображения, не есть тварный свет, но также он не есть и Сущность Божия. Это есть благодатное осияние, излучение Божества, свет несозданный и вечный, доступный и физическому восприятию, один из видов энергии, всегда исходящий от Самого Существа Божия.
И.М. Концевич

ИСКАКОВ Борис Иванович (р. 14.11.1934), русский ученый и общественный деятель, президент Международной славянской академии наук, образования, искусств и культуры.

ИСКОРОСТЕНЬ (современный Коростень в Малороссии), один из древнейших русских городов, в летописи упомянут под 945. Остатками Искоростеня являются 5 или 6 городищ с валами, расположенными тесной группой на берегах р. Уж. В 945 под стенами города был убит и погребен кн. Игорь, пытавшийся дважды собрать дань с древлян. В 946 кн. Ольга сожгла Искоростень.

ИСКУССТВЕННЫЕ СПУТНИКИ ЗЕМЛИ, космические летательные аппараты, выведенные на орбиты вокруг Земли и предназначенные для решения научных и прикладных задач. Впервые разработаны и запущены в космос русскими учеными под руководством С.П. Королева (первый запуск 4 октября 1957).

ИСКУССТВО, первые памятники искусства, обнаруженные на территории России — фигурки людей и животных из глины, дерева и рога, различные образцы гравировки на кости и камне, — восходят к верхнему палеолиту. К эпохе мезолита и неолита (к 6—2 тыс. до н. э.) относится расписная керамика Приднепровья.

При раскопках древних скифских курганов (VII—III вв. до н. э.) обнаружено своеобразное прикладное искусство скифов (частью которых в то время являлись и восточнославянские племена). Многие скифские вещи из металла и кости были выполнены в т. н. “зверином стиле”. Стилизованные изображения животных или их частей, сцены борьбы животных, характерные для искусства скифов, имели не только декоративное, но и культовое значение, используясь в языческих ритуалах. Собственно русское искусство уходит в глубину 1-го тысячелетия, развиваясь параллельно с первыми зачатками русской письменности (см.: Книга). С древнейших еще ангских времен (III—VII вв. н. э.) до наших дней дошли найденные в археологических раскопках остатки высокоразвитого гончарства, ювелирного ремесла, изделия из камня и кости. По сообщениям древних писателей Прокопия, Иордана, Менандра и др., славянские языческие храмы были украшены богатыми орнаментами, а идолы богов (из дерева, камня и даже металла) являли собой произведения искусства. Представление об этом дает художественно выполненный т.н. Збручский идол (V в.), представляющий собой четырехгранный столб из серого известняка (высота 2,67 м) с тремя ярусами искусно сделанных рельефов разных языческих богов. Скульптура эта была найдена в р. Збруч рядом с небольшим селением. Можно представить, какие скульптурные изображения и рельефы создавались в столице Руси и больших городах. Расцвет антского государства в эпоху царя Божа (VI—VII вв.), упоминаемого в “Слове о полку Игоревен, можно, по-видимому, считать и временем расцвета антского (восточнославянского) искусства.

К моменту принятия христианства древнерусское искусство уже имело свои устоявшиеся приемы и традиции. Поклонение силам добра и света в мировоззрении восточных славян после Крещения Руси усилило духовные начала христианства, создав условия для развития могучего жизнеутверждающего искусства. На месте порушенных языческих капищ и сброшенных идолов строятся православные храмы, до сих пор поражающие своей гармонией и совершенством.

Мрачные, тяжелые образцы византийского храмоздательства на Руси приобретают новое содержание и пропорции. Бог — добро, смысл жизни — служение Богу, добротолюбие. Все лучшее должно быть отдано Богу. В отличие от многих других стран, где цари и вельможи прежде всего строили гигантские дворцы для себя, русские князья сооружают храмы для Бога. Светские, мирские постройки создавались хоть и не без изящества и искусства, вплоть до XVII в. представляли собой бревенчатые срубы (клети). Богатство и знатность различались между собой по количеству объединенных между собой срубов. Таким, например, был даже уже в XVII в. дворец царя Алексея Михайловича.

Искусство Древней Руси впитало в себя культурные традиции славянской древности, своеобразно перевоплотило влияние Византии, изысканно облагородив его. Для древнерусских храмов, в которых использовался византийский тип крестово-купольного здания, характерна ступенчато-пирамидальная композиция, величавые пропорции, гармоничная уравновешенность пространства и массы. В первые два века после принятия христианства русские зодчие построили храмы, до сих пор непревзойденные по своему совершенству. Мировыми образцами духовного зодчества стали такие древнерусские памятники, как Софийский собор в Киеве (1037) и Софийский собор в Новгороде (1045 — 50). В XII—XIII вв. сложились самобытные архитектурные школы в Новгороде, Пскове, Владимире, Галиче, Полоцке и др. городах и княжествах. Среди значительнейших произведений этого периода: отмеченные пластической мощью и лаконизмом объемов новгородские соборы н. XII в. — Николо-Дворищенский, Георгиевский Юрьева монастыря, собор Антониева монастыря; более изысканные по пропорциям, стройные, украшенные богатым архитектурным и рельефным декором сооружения владимиро-суздальской школы 2-й пол. XII в. — Дмитриевский и Успенский соборы Владимира, церковь Покрова на Перли и мн. др. Отдельные монументально-декоративные циклы (мозаики и фрески Софии Киевской, фрески церкви Спаса на Нередице в Новгороде, 1199) и иконы свидетельствуют о высоком уровне живописи Киевской Руси.

Русская икона превзошла все мыслимые границы постижения духовного мира, и создала совершенно сверхъестественную возможность приближения к Божеству. Иконописание стало священной формой русского искусства, главным его жанром. Иконы изображали священные события и лица, не только отражая их мистическую реальность, но и символизируя значение этих событий в Священной истории. Детали материального мира, воплощавшие образ на иконе, имели второстепенное значение. Высший смысл имел только символ Божественного, сгусток духовной энергии, заряжавший человека на служение Богу. Согласно преданию, первая икона — Богоматерь с Младенцем Христом — написана ап. Лукой. Первым выдающимся русским иконописцем был прп. Алипий (ск. 1114), монах Печерского монастыря в Киеве. Платы за свои труды он не брал, а если случалось, что ему платили, то отдавал эти деньги нищим. Одна из его икон — образ Богородицы Свенской-Печерской — хранится ныне в Третьяковской галерее.

Высшего расцвета русское иконописание достигло в XIV — XVI вв. в произведениях Феофана Грека, Андрея Рублева, Даниила Черного, Дионисия. Главная особенность русской иконы этого времени — внутренняя духовность, светоносность. Свет здесь носит не внешний характер, как в западноевропейской живописи, а истекает изнутри духовного образа иконы, создавая ощущение, близкое музыкальному.

В “Троице” Андрея Рублева вписанная в круг композиция пронизана глубокими круговыми ритмами, подчиняющими себе все линии контуров, согласованность которых производит почти музыкальный эффект. Гармония всех элементов формы является художественным выражением основной идеи “Троицы” — жертвенность как высочайшее состояние духа, созидающего гармонию мира и жизни.

Развитие искусства в Древней Руси — это стремление к духовно-нравственному возвышению, движение к Богу. Подчинение человеческого “я” Божественному совершенству рождало необыкновенно прекрасные произведения, создание которых было немыслимо в понятиях материалистического сознания. Искусство преобразовывалось в молитву, а молитвенное состояние давало высшие художественные результаты.

В к. XIII—XV вв. переживала расцвет новгородская школа (своеобразные типы одноглавых церквей; росписи Феофана Грека, 2-я пол. XIV в.; островыразительные иконы и памятники книжной миниатюры). На одно из ведущих мест выдвинулась Псковская школа. Развивались также архитектурные и живописные школы Ростова, Ярославля, Твери, Вологды. С XIV в. на первое место постепенно вышла художественная школа Москвы. Величайшими достижениями русского и мирового искусства XV—XVI вв. явились московские памятники, отличающиеся особым пространственным размахом композиционных решений, живописностью силуэта, богатством декора (ансамбль Московского Кремля — XVII в.; церковь Вознесения в Коломенском, 1532; храм Василия Блаженного в Москве, 1555 — 60).

Наряду с церковным зодчеством и иконописью, выдающимися памятниками русского искусства являлись рукописи с их художественным письмом, миниатюрами и ювелирной отделкой переплета (“Изборник Святослава”, “Остромирово Евангелие”, “Мстиславово Евангелие” и мн. др.), а также многочисленные памятники декоративно-прикладного искусства (художественное шитье, резьба по дереву, изделия из металла).

Совершенство форм и содержания русского духовного искусства начинает разрушаться с XVI в. по мере проникновения в него западного, католического и протестантского влияния. Прежде всего это влияние поражает русскую икону. Она утрачивает обращенность к внутреннему миру человека — светоносность. Вместо этого в икону приходит внешний свет, нарядность, многосоставность и перегруженность композиции. То же самое происходит и в церковном зодчестве. Оно теряет ясность, уравновешенность пространства и массы, величавость пропорций, обмирщается. В XVII в. еще более усиливаются светские тенденции, фольклорное и декоративное начала. Эти процессы заметно усиливаются как в зодчестве, где пространственные решения сочетались с интересом к пестрому “узорчатому” внешнему убранству (церкви Покрова в Филях, Уборах, соборы в Рязани, Астрахани и др.), так и в живописи (насыщенные реалистическими элементами иконы и парсуны Симона Ушакова; росписи церквей Москвы, Ярославля, Костромы).

В XVIII—XIX вв. русское духовное искусство вытесняется. На его место приходит господство светского начала, западноевропейских и католических установок. Русские города постепенно теряют свой национальный облик. Главными художественными стилями становятся сначала барокко, а затем классицизм. В 1757 в Петербурге создается Академия художеств, ставшая официальным центром русского искусства. Развитое барокко в русской архитектуре завершилось в сер. XVIII в. творчеством В.В. Растрелли (Большой дворец в Петергофе, 1747-52; Смольный монастырь, 1748-54, и Зимний дворец, 1754-62, — оба в Петербурге, перестройка Большого Екатерининского дворца в Пушкине, 1752-57, и др.) и С.И. Чевакинского (Никольский Морской собор в Петербурге, 1753-62). В дальнейшем получил распространение русский классицизм, претворивший на национальной почве художественные принципы античности и т. н. Просвещения. Классицистическое направление представлено творчеством выдающихся русских архитекторов XVIII в. — 1-й пол.

XIX в.: в Москве и ее окрестностях — В.И. Баженова (Дом Пашкова, ныне старое здание Румянцевской библиотеки, 1784-86, и др.), М.Ф. Казакова (здание Сената, 1776-87, и др.), а также Д.И. Жилярди, А.Г. Григорьева, О.И. Бове; в Петербурге и его окрестностях — А.Ф. Кокоринова и И.Е. Старова (Таврический дворец, 1783 — 89, и др.).

Тем не менее духовные начала русского искусства продолжали сохраняться в творчестве русских портретистов И.Н. Никитина, A.M. Матвеева, Ф.С. Рокотова, В.Л. Боровиковского, Д. Г. Левицкого, а также скульптора Ф.И. Шубина.

Русские духовные начала проявлялись также в поэтически-одухотворенной классицистической скульптуре М.И. Козловского, И.П. Мартоса (памятники Козьме Минину и кн. Пожарскому), И.П. Прокофьева, Ф.Г. Гордеева, в исторической живописи А.П. Лосенка и Г.И. Угрюмова.

Еще в большей степени жажда духовности ощущается у художников русского романтизма — В.А. Тропинина и О.А. Кипренского (портретная живопись), С.Ф. Щедрина (пейзажи), А.Г. Венецианова (поэтичный крестьянский жанр). Особых духовных высот в русском искусстве 1-й пол. XIX в. достигли К.П. Брюллов, А.А. Иванов (“Явление Христа народу”) и П.А. Федотов.

Во 2-й пол. XIX в. большинство лучших русских художников объединяются в рамках Товарищества передвижных художественных выставок (см.: Передвижники) — В.Г. Перов, И.Н. Крамской, Н.Н. Ге, Г.Г. Мясоедов, Н.А. Ярошенко, В.В. Верещагин, В.Е. Маковский, А.К. Саврасов, И.И. Шишкин и др. В значительной степени их объединил протест против навязываемого Академией художеств классицизма и космополитизма. Однако стремление вернуться к народным духовным основам у передвижников извращалось ложно понимаемым чувством народного блага, воспринимаемого многими из них вне Православия и самодержавного государственного строя. И в этом они тесно смыкались с классицизмом, также отрицавшим их, но только с позиции дохристианской античности.

Академизм и передвижничество, господствовавшие в русском искусстве в XVIII—XIX вв., безусловно, внесли свой вклад в его развитие, но вместе с тем отклонили его от национальной почвы. И академизм, и передвижничество усматривали настоящее русское искусство только с Петра I, а до него видели лишь подражательность и примитивность. Прервалась преемственность в развитии духовных начал, которые в любой стране носят прежде всего национальный характер. Извращается само понятие духовности. У академистов оно представляется в идеальных античных образцах, у передвижников — в идейности и тенденциозности. По сути дела, передвижничество было оппозиционным, антиправительственным течением русской художественной интеллигенции, зачастую лишенной национального сознания и стремившейся показать русскую жизнь односторонне, только в темных тонах — если крестьянина, то обязательно бедного и забитого, если купца, то обязательно толстого и пьяного, если чиновника, то обязательно отвратительного и жалкого. Обличительная тенденциозность, очернение “цветущей сложности” русской жизни считались “славнейшей традицией русского искусства”. На самом же деле такое мировосприятие духовно обедняло русских художников, вымывало из-под них национальную почву. С к. XIX в. в русском искусстве происходит отторжение передвижнического духа.

Мощным толчком для национального возрождения в живописи и архитектуре стало “открытие” русской иконы и церковного зодчества, долгое время считавшихся в образованном обществе жалкими подражательными примитивами. После расчистки русских икон и реставрации древних русских церквей стало совершенно очевидно, что речь идет о памятниках искусства мирового значения. Перед взором русских людей открылся целый океан великого искусства Древней Руси, носящего духовный характер. Это открытие расширило духовное поле и национально-культурный кругозор деятелей русского искусства. Произошло возвышение их духовного потенциала.

Только великий подъем мог родить таких титанов русской национальной живописи, как В. М. Васнецов, М.В. Нестеров, М.А. Врубель, И.Е. Репин, В.И. Суриков, К.А. Коровин, А.И. Куинджи, В.А. Серов, И.И. Левитан, В.Д. Поленов. Росписи В.М. Васнецова во Владимирском соборе в Киеве являются высочайшим образцом русской духовной живописи. Образы русских святых и картины “Страшного Суда” и “Всадника Апокалипсиса” поражают своей цельностью и мощью духа. В картинах Васнецова “Три богатыря”, “Аленушка”, “Три царевны подземного царства”, “Иван-царевич” и во многих других оживает эпический мир Древней Руси, духовно тесно связанный с современной жизнью.

Вершиной русской духовной живописи стали произведения М.В. Нестерова. Прежде всего, конечно, его участие в росписи того же Владимирского собора — Рождество Христово, Воскресение, Святые Кирилл и Мефодий, Константин и Елена, Филарет и Варвара, Борис и Глеб, Михаил и Ольга. Чарующей духовной мощью полны картины Нестерова “Видение отроку Варфоломею” и “Пустынник”.

М.А. Врубель, создавший также целый ряд икон и стенных росписей, поражает обостренным ощущением величия древнерусского искусства, его высокой духовности, монументальности и пластической выразительности. Тяготея к древнерусскому искусству, Врубель не подражает ему, а развивает. Великолепны его оформления спектаклей Римского-Корсакова “Садко”, “Царская невеста”, “Сказка о Царе Салтане”. В картинах “Демон” и “Демон поверженный” Врубель по-новому ставит главный русский вопрос добра и зла, показывает трагическое одиночество личности вне национальной жизни.

Историческая живопись В.И. Сурикова раскрывает глубокую цельность и полноту духовной жизни России на разных этапах ее развития. “Боярыня Морозова”, “Утро стрелецкой казни”, “Покорение Сибири Ермаком”, “Переход Суворова через Альпы” и другие его картины стали изобразительной антологией русской жизни.

В целом же период царствования Николая II по количеству великих национальных художников не знал себе равных в русской истории. Существовали целые художественные центры, поставившие своей целью возрождение народного искусства и возвращение к истокам: в частности, Абрамцево, Талашкино, Поленово.

Художественный кружок в Амбрамцеве, душой которого был русский предприниматель и меценат С.И. Мамонтов, увлекавшийся пением, музыкой и ваянием, объединял целую плеяду талантливых художников, скульпторов, композиторов, музыкантов, актеров, певцов. Здесь создавались живописные полотна, возводились здания в древнерусских архитектурных формах, возрождалось гончарное производство, разрабатывались и декорировались предметы повседневного быта, ставились самобытные спектакли. Через этот кружок прошли многие из великих русских художников, обогатив друг друга и русское искусство глубоким национальным порывом.

В Талашкине старанием кн. М.К. Тенишевой были организованы художественные мастерские: столярная, резьбы и росписи по древу, чеканки по металлу, керамическая, окраски тканей и вышивания. Княгиня собирала “стародавние образцы неугасимой красоты” русского быта и давала им творческое развитие в своих мастерских, превратившихся “в заповедное место, в тот живой родник, у истоков которого взаимно обогащались и декоративно-прикладное профессиональное искусство прославленных корифеев, и народное творчество”. В мастерских участвовали тысячи человек.

В поиск новых форм русского искусства большой вклад внесла группа художников, примыкавших к журналу “Мир искусства”, душой которого был художник А.Н. Бенуа. Они обогатили русское искусство новыми формами и приемами, создали красочные образы русской жизни и природы. Н.К. Рерих, А.Я. Головин, В.Э. Борисов-Мусатов, Е.Е. Лансере, И.Я. Билибин, И.Э. Грабарь, К.Ф. Юон, Б.М. Кустодиев стали своего рода вторым кругом русских художников, вольно или невольно формировавшимся вокруг духовного центра русской живописи, рассмотренного нами выше.

В царствование Николая II новое дыхание и стремительный порыв к национальным русским формам приобретает и архитектура. Разрозненные проявления русского стиля предыдущего царствования в 1890-х сливаются в широкое художественное движение, объединенное поисками монументального национального стиля под началом и при явной гегемонии архитектуры. Русские архитекторы эпохи национального возрождения отказываются от буквалистского использования чисто внешних форм древнего русского зодчества, но творчески развивают его дух и мотивы — пластичность, силуэтность, богатырско-эпический строй. Заметными вехами на пути русского возрождения стали сооружения павильона русского прикладного искусства на Всемирной выставке 1900 в Париже (худ. К.А. Коровин и арх. И.Е. Бондаренко), павильоны русского отдела на Международной выставке в Глазго (1901) и Ярославский вокзал в Москве (1904, арх. Ф.О. Шехтель), доходный дом Перцова в Соймоновском пер. в Москве (1907) и постройки в Талашкине (“Теремок”, театр, собственный дом, 1902, арх. С.В. Малютин), дом для вдов и сирот художников в Лаврушинском переулке (арх. Н.С. Курдюков) и старообрядческие церкви в Москве (2-я пол. 1900-х — 1910-е, арх. И.Е. Бондаренко).

Великолепные образцы русского зодчества были созданы архитектором А. В. Щусевым — Казанский вокзал на Каланчевской площади в Москве, церкви в Почаевской лавре и Марфо-Марчинской обители.

Даже стиль модерн в архитектуре и искусстве, получивший распространение в самом к. XIX в. носил в России сугубо национальный характер. Недаром у его отечественных истоков стояли Е.Д. Поленова, В.М. Васнецов и К.А. Коровин.

Блестящим выражением возрождения древнерусского зодчества стали сооружения арх. В.А. Покровского, сумевшего развить декоративные мотивы и конструктивные особенности традиционной русской архитектуры применительно к новым условиям и создавшего функционально удобные и эстетически совершенные постройки: здания Ссудной кассы в Москве и Государственного казначейства в Нижнем Новгороде, ряд других строений, которые поражали совершенством форм и современными удобствами. Самым выдающимся произведением Покровского стал Федоровский собор в Царском Селе (1910 — 15), нижний — пещерный — храм которого особенно любила посещать царская семья. При Федоровском соборе был воздвигнут Русский городок. В его строительстве и отделке, кроме Покровского, принимали участие и другие архитекторы, лучшие художники и скульпторы. Городок состоял из трех основных зданий и был окружен сказочно красивой кремлевской стеной с башнями и тремя воротами, опоясанными “скульптурным кружевом древней русской росписи”. Стена прерывалась фронтоном трех больших зданий, выступавших вперед. Главным зданием была так называемая Трапезная государя, состоявшая из многочисленных комнат, включая двухсветный трапезный зал со сводами, украшенными гербами всех российских губерний и областей.

После захвата власти в России еврейскими большевиками русское национальное искусство оказалось в трагическом положении. Русским художникам и зодчим фактически запрещалось национально мыслить и творить в традиционных формах. Им навязывают различные формы псевдоискусства — вроде конструктивизма или абстракционизма, призванных разрушать русскую духовность. В 1920-е — 30-е были снесены десятки тысяч памятников архитектуры, и прежде всего церквей, уничтожены миллионы икон, фресок, картин, предметов декоративно-прикладного искусства.

Русскому искусству был нанесен невосполнимый урон. Тем не менее русское духовное искусство продолжало жить в произведениях художников М.В. Нестерова, П.Д. Корина (“Русь уходящая”), А.А. Пластова, К.С. Петрова-Водкина, К.Ф. Юона, Б.М. Кустодиева, скульпторов С.Т. Коненкова, В.И. Мухиной, архитекторов А.В. Щусева, И.В. Жолтовского, И.А. Фомина. Члены художественного объединения “Ма-ковец” (С.В. Герасимов, М.С. Родионов, В.Н. Чекрыгин, Н.М. Чернышев и др.) даже обращаются к традициям русской иконописи.

По мере космополитизации жизни после смерти Сталина деградирует и искусство. Русские художники и зодчие вытесняются, их место занимают посредственные ремесленники, преимущественно из евреев. Художественный уровень резко снижается. Начиная с 1950-х на территории России не было создано значительных художественных произведений, которые можно было поставить рядом с лучшими образцами русского искусства XVIII—XIX вв. Снова осуществляются варварские сносы архитектурных памятников (даже в Кремле), а на их месте возводятся серые, безликие, лишенные какого-либо своеобразия постройки. В изобразительном искусстве преобладают кич, нелепые заимствования западных авангардных форм. Среди этого художественного упадка встречаются редкие островки духовного русского искусства, которое, в частности, продолжает жить в произведениях таких русских мастеров, как И.С. Глазунов, В.М. Клыков, Ф.В. Викулов, Г.М. Коржев, К.А. Васильев.
О. Платонов

ИСКУШЕНИЕ, в православной жизни испытание, проверка случайными, нарочитыми обстоятельствами или жизненными ситуациями, в которых раскрываются истинные свойства человеческой души — хорошие или плохие.

ИСПОВЕДЬ, таинство отпущения грехов, совершенных после крещения. В исповеди христианин кается в своих грехах перед священником для получения их прощения от Бога.

ИСТИНА (слав.: настоящий), соответствие знания вечным, неизменным основам бытия и возникающим из него вещам и явлениям. Для православного высшая истина — Иисус Христос, воплощенный Бог. Познание истины требует не только ума, но и всего существа человека. В христианстве истина постигается верой. Христос говорит: “Я есьм путь и истина и жизнь” (Ин. 14: 6). Христианин верит, чтобы знать. “Познайте истину, и истина сделает вас свободными (Ин. 8: 32). Ценность истины в представлениях Святой Руси в том, что она несет спасение. “Истина не дается нравственно ущербному человеку” (И.В. Киреевский). “Гаснет любовь и гаснет истина. Поэтому “истинствовать” на земле — значит постоянно и искренно любить” (В.В. Розанов). “Правда требует стойкости: за правду надо стоять или висеть на кресте, к истине человек движется. Правды надо держаться — истину надо искать” (М.М. Пришвин). “Всякий, кто искренне захотел истины, тот уже страшно силен” (Ф.М. Достоевский).
О. Платонов

ИСТИНА (уст.), наличность, наличные деньги.

ИСТИНИК (уст.). - См.: КАПИТАЛ.

ИСТОМА Григорий, русский дипломат и путешественник к. XV — н. XVI в. В 1496 был направлен для дипломатических переговоров в Данию. В связи с осложнением русско-шведских отношений не мог избрать обычный путь через Прибалтику и отправился из устья Северной Двины морским путем. Обогнув Кольский и Скандинавский полуострова, он уже сухопутным путем прибыл в Копенгаген, открыв, таким образом, задолго до английского мореплавателя Ченслера возможность связи Русского государства с Западной Европой по Северному морскому пути.
В. Сарычев

ИСТОМИН Владимир Иванович (1809-7.03.1855), контрадмирал (1853), герой обороны Севастополя в 1854-55. Происходил из дворян Пензенской губ. В 1827 окончил Морской кадетский корпус в Петербурге, участник сражения при Наварине против турецко-египетской эскадры (1827), в Русско-турецкую войну 1828-29 участвовал в блокаде Дарданелл. С 1835 служил в Балтийском флоте, с 1850 командир линейного корабля “Париж” на Черноморском флоте, участвовал в разгроме турецкой эскадры в Синопском бою 1853 (под командованием П. С. Нахимова). Во время осады Севастополя возглавлял оборону Малахова кургана. Убит ядром на Камчатском редуте. Похоронен в Севастополе рядом с М. П. Лазаревым, В. А. Корниловым и П. С. Нахимовым.
В. А. Федоров

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕСНИ, музыкально-поэтические произведения русского народа, посвященные историческим событиям. Первоначально развивались как составная часть устного народного творчества, являясь продолжением былевого эпоса и сохраняя во многом традиционные приемы былинной поэзии. Отличались от былин меньшим размером и более достоверной передачей исторических фактов. Сказители не выделяли исторических песен, называя их также старинами. Первые сохранившиеся русские исторические песни относятся к к. XIII в. Татаро-монгольское нашествие, оставившее глубокий след в народном сознании, породило ряд исторических песен (“Авдотья-рязаночка”, песни о татарском полоне, “Щелкан”). Борьба с татарским игом нашла отражение в “Задонщине”, которая исполнялась как историческая песня.

В России исторические песни достигли наивысшего расцвета в XVI в. В центре их внимания стоят важнейшие моменты истории (песня об обороне Пскова от Стефана Батория и др.). Для песен этого времени характерна большая передача реальных фактов (так, в песне “Взятие Казани” изображено русское войско того времени, а не легендарные богатыри), вместе с тем утрачивается масштабность в раскрытии исторической действительности, обобщенность образов, характерные для ранних песен, опиравшихся на традиции былин. В XVI в. появляется и новая разновидность исторической песни — своеобразная политическая поэма (цикл песен об Иване Грозном, в котором отражены различные взгляды: песни-памфлеты и песни, воспевающие царя). Народные движения нашли свое отражение в цикле песен о Ермаке. Исторические песни XVII в. еще более развивают эту линию (цикл песен о Степане Разине, об осаде Соловецкого монастыря). Время преобразовательной деятельности Петра I нашло отражение в ряде интересных, но малоисследованных песен (“Казнь стрельцов”, “Полтава”, песни о кончине Петра I). Большинство этих песен возникло в народной, преимущественно солдатской, среде, в них отразились и тяжелые стороны времени Петра I. Исторические песни XVIII в. — в значительной степени солдатского происхождения, они посвящены гл. обр. военной тематике — Семилетней войне (песня о Захаре Чернышеве), русско-шведским и русско-турецким войнам (о бое под Бендерами). Большое внимание в исторической песне уделено бунту Пугачева (песни о бунте в Яицком городке, о гибели Пугачева и др.).

В русской исторической песне XIX в. по-прежнему значительное место занимает военная тематика (песни об Отечественной войне 1812 и Крымской войне). В XVIII—XIX вв. русские исторические песни, выражая основную тенденцию времени, все более утрачивают черты конкретных исторических событий (в центре песни о Полтавской битве оказывается Шереметев, солдатские песни нередко воспевают подвиги Суворова даже в тех боях, где он не участвовал, песни о Крымской войне в значительной степени повторяют песни о русско-турецких войнах XVIII в.).
Е.Ж.

“ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК”, историко-литературный журнал преимущественно патриотического направления. Издавался в Петербурге в 1880—1917. В журнале публиковались документы, мемуары, статьи на исторические и этнографические темы, оказавшие существенное влияние на развитие русского национального самосознания. Издатели-редакторы — С.Н. Шубинский, А.С. Суворин и др.

ИСТОРИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ (Императорский Российский исторический музей) в Москве, открыт в 1883. Размещен в специально выстроенном по проекту арх. Шервуда здании на Красной площади. Первоначально включал собрание исторических памятников каменного, бронзового и железного веков; эллинско-скифские и христианские (до X в.) древности; русские древности до XIII в.

В музей вошли коллекции П. И. Щукина, И. Е. Забелина, Д. Я. Самоквасова, А. П. Бахрушина, А. Д. Черткова. Для пополнения фондов в 1923—70-х были предприняты свыше 500 археологических и более 200 историко-бытовых экспедиций.

ИСТОРИЯ РУССКОГО НАРОДА. Смысл русской истории раскрывается в словах св. апостола Петра: “Но вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет” (1 Пет. 2:9). Отечество наше, народ наш — переживают ныне лютые, тяжелейшие времена смуты и безначалия. Святыни попраны и оплеваны, государство предано и брошено на разграбление бессовестным и алчным стяжателям, жрецам новой официальной религии — культа духовного и физического разврата, культа безудержной наживы — любой ценой. Процесс апостасии, разложения живого и цельного христианского мироощущения, предсказанный Господом Иисусом Христом почти два тысячелетия назад, близок к завершению. По всей видимости, Бог судил нам стать современниками “последних времен”. Антихрист как реальная политическая возможность наших дней уже не вызывает сомнений.

В этих условиях, когда делается все, “чтобы прельстить, если возможно, и избранных” (Мф. 24:24), необходимо вернуть человеку понимание истинного смысла его существования. Но одного этого мало: нужно вернуть смысл и нашему соборному, народному бытию. Вопросы религиозного осмысления истории русского народа приобретают в этой связи особую злободневность. Тем более что события русской истории ни по своим масштабам, ни по нравственному значению не укладываются в рамки рационалистического познания.

Оглядывая отечественную историю, непредвзятый наблюдатель повсюду находит несомненные следы промыслительного Божия попечения о России. События здесь происходят почти всегда вопреки “объективным закономерностям”, свидетельствуя о том, что определяют историю не земные, привычные и, казалось бы, незыблемые законы, а мановения Божии, сокрушающие “чин естества” и недалекий человеческий расчет. Чудо сопровождает Россию сквозь века. Вот и нынче — по всем планам закулисных дирижеров современной русской трагедии наше национально-религиозное самосознание давно должно было захлебнуться в смрадном и мутном потоке пропаганды насилия и бесстыдства, космополитизма, богоборчества и животных страстей. Наша государственность должна была давно рухнуть под грузом бесконечных предательств и измен, внутренних интриг и внешнего давления. Наши дети давно должны были бы убивать друг друга на полях новой братоубийственной гражданской войны, для разжигания которой было приложено столько усилий мнимыми “миротворцами” и лукавыми “посредниками”. Наша хозяйственная жизнь должна бы давно замереть, опутанная удушающей сетью “реформ”, ввергнув страну в экономический и политический хаос.

Ан нет — хранит Господь! Гнется Русь — да не ломается, и зреет в народе (прежде всего — в народе церковном) понимание своей великой судьбы, своего подлинного призвания: быть народом Божиим, неся жертвенное, исповедническое служение перед лицом соблазнов, искушений и поношений мира, по слову Господа Иисуса Христа: “Будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое... и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется” (Мф. 24: 9, 11-13).

Невозможно человеку обрести смысл существования, пока он не осознает себя как религиозную (т.е. связанную с Богом известными отношениями и обязательствами) личность. Одно из непременных условий для этого — религиозно-национальное самосознание, т.е. осмысление религиозного содержания народного бытия, его промыслительной направленности и определенности. Никогда не поймут таинственного смысла человеческой истории те, для кого она представляется лишь скопищем случайных совпадений, разрозненных событий, поступков и явлений. Недоступным останется понимание истории для тех, кто во всем стремится отыскать действие мертвых, безличных и неизменных “закономерностей”, с равной неизбежностью определяющих жизнь природы и человечества. Лишь в рамках церковного вероучения история народов и царств, завоеваний и революций наряду с вопросами, жизненно важными для каждого отдельного человека, получает цельное и непротиворечивое объяснение.

Ход истории зависит не от нас. Но от нашего выбора зависит то место, которое мы займем в ее течении. То ли, руководимые законом Божиим и совестью, мы осознаем свой личный религиозный долг как частицу всенародного служения, промыслительно определенного нам неисповедимыми судьбами Божиими; то ли, боясь лишений и тягот этого пути, отречемся. Тогда — неизбежное отлучение от благодати и соучастие в “тайне беззакония” мира сего лишат всякой надежды на помощь Божию и личное спасение.

Внимательному взору благочестивого наблюдателя открывается картина взаимной гармонии, сокровенных движений человеческой души с историческими потрясениями, изменяющими судьбы народов; свободного человеческого выбора со всемогущим действием Промысла Божия. Всемерно побуждают нас к подобным исследованиям святоотеческие наставления, содержание которых коротко и ясно совокупил в своих словах св. Игнатий (Брянчанинов), епископ Кавказский и Черноморский: “Себе внимай, о человек! Вступи в труд и исследования, существенно нужные для тебя, необходимые. Определи с точностью себя, твое отношение к Богу и ко всем частям громадного мироздания, тебе известного. Определи, что дано понимать тебе, что предоставлено одному созерцанию твоему и что скрыто от тебя”.

Лишь совершив этот труд, обретает человек драгоценный талант осмысленной веры, являющийся утешением в скорбях и соблазнах и залогом спасения. За малое усилие — награда неоценимая...

Религиозный смысл русской истории выходит далеко за рамки национального значения. “На костях мучеников, — пророчествовал задолго до революции о. Иоанн Кронштадтский, — как на крепком фундаменте будет воздвигнута Русь новая — по старому образцу; крепкая своей верой в Христа Бога и Святую Троицу; и будет по завету св. князя Владимира — как единая Церковь”. Именно эта роль России как последнего убежища истинной веры, последней, всеми гонимой Церкви времен общей апостасии и воцарения антихриста, придает русской истории вселенское, космическое значение.

На протяжении десяти веков соответствие внешней судьбы страны внутреннему состоянию народного духа заставляло русских людей с сугубым вниманием относиться к поучениям, предсказаниям и пророчествам об особой судьбе России, тщательно и благоговейно доискиваясь — в чем же неповторимый смысл русской истории, какое служение уготовал Господь для русского народа? Результаты этого кропотливого, осененного молитвами труда могут быть кратко изложены в виде нескольких положений, определяющих церковный взгляд на родную историю. Вот они:

1. Понимание русской судьбы — истории России с ее взлетами и падениями, благодатными прозрениями и соблазнами богоборчества — возможно лишь в рамках исторического осмысления извечной борьбы, ведущейся падшим духом против человеческого рода. Оторвать душу человека от спасительной церковной благодати, исказить евангельские истины, уничтожить Православную Церковь и ее ограду — русскую государственность, — эти богоборческие порывы сатаны были теми внутренними толчками, которые на поверхности русской жизни отражались войнами и смутами, революциями и “перестройками”.

2. Русская история — лишь часть общей истории человечества, начавшейся с момента грехопадения первых людей и изгнания их из рая. Концом ее станет второе славное пришествие Христово с последующим Страшным Судом и преображением мира. Главное событие истории — воплощение Иисуса Христа, Сына Божия, “нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшася”, основавшего на земле с целью усвоения людьми дарованного Им спасения “едину святую соборную и апостольскую Церковь”.

3. Отношение людей и народов к дару спасения (принятие или отвержение) в конечном счете определяет судьбу как отдельного человека, так и целого народа. В своем отношении к Церкви, хранящей дар спасения, человек свободен. Свобода заключается в выборе между добром и злом, добродетелью и страстью, законом Божиим и беззаконием, христианским долгом служения и своеволием, произволом. “Поток истории” есть лишь реализация этого религиозно-нравственного выбора в событиях и поступках.

4. Народы, как и люди, неповторимы. Дарования Божий каждому из них определяют его роль и место в истории человечества. Русскому народу определено Богом особенное служение, составляющее смысл русской жизни во всех ее проявлениях. Это служение заключается в обязанности народа хранить в чистоте и неповрежденности нравственное и догматическое вероучение, принесенное на землю Господом Иисусом Христом. Этим русский народ призван послужить и всем другим народам земли, давая им возможность вплоть до последних мгновений истории обратиться к спасительному, неискаженному христианскому вероучению.

5. Понятие “русский” в этом смысле не является исключительно этнической характеристикой. Соучастие в служении русского народа может принять каждый, признающий Богоустановленность этого служения, отождествляющий себя с русским народом по духу, цели и смыслу существования, независимо от национального происхождения.

6. История русского народа есть история его призвания к этому служению, история осознания и добровольного вступления в служение, история борьбы народа с искушениями, соблазнами и гонениями, грозившими извратить идею служения или воспрепятствовать ему.

Нашу историю можно разделить на три периода:

Первый этап — становление русского самосознания, охватывающий период со времени Крещения Руси до эпохи Иоанна IV. В это время оформилась и закрепилась религиозная основа национального самосознания. Приняли окончательную форму понятия о смысле существования народа, его идеалах в жизни личной, семейной, общественной и государственной.

Второй этап — период борьбы русского самосознания с многочисленными богоборческими и материалистическими, антинациональными соблазнами. Его хронологическими рамками являются Смута XVII в., с одной стороны, а с другой — революция 1917 и ее последствия. Временной точкой, завершающей этот этап русской жизни, можно (с известной долей условности) признать 1988 год — дату тысячелетия Крещения Руси.

Третий этап — время возрождения русского самосознания во всей его религиозной и исторической полноте. Свидетелями и современниками этого процесса являемся все мы, независимо от того, признаем его или отвергаем...

Только осознав свое место в истории нашего народа, определив в этой связи понятия своих нравственных обязанностей, своего религиозного долга, мы сможем существовать осмысленно и полноценно. Сможем достойно, преемственно продолжить исповедническое служение русского народа, не прекращавшего его в самые лютые времена, чему свидетели перед престолом Божиим — сонмы новомучеников российских, за веру Христову и Русь Святую от богоборцев мученический конец приявших. И главное — существование наше будет приведено в соответствие с Божиим смотрением о нас, о России, о русском народе.

Только в таком случае сумеем мы удалить из нашей жизни отраву богоборчества, отличить друзей от врагов, возродить Святорусскую державу и примириться с Богом. Помоги нам, Господи! Верно и неизменно слово Твое, реченное некогда в утешение маловерным: “Вот Я повелеваю тебе: будь тверд и мужествен, не страшись и не ужасайся; ибо с тобою Господь, Бог твой, везде, куда ни пойдешь” (Нав. 1:9).
Митрополит Иоанн (Снычев)

ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ, историческое развитие русской цивилизации определялось прежде всего духовно-нравственными ценностями русского народа, ядром которого с принятием христианства стала Святая Русь. Однако выбор православной веры для русского народа не был случаен, ибо Православие наиболее близко отвечало духовным и моральным потребностям наших предков.

В своем развитии русская цивилизация прошла четыре этапа. Первый этап — зарождение — продолжался примерно со II тысячелетия до н. э. до сер. I тысячелетия н. э. Второй этап — становление — с сер. I тысячелетия до 2-й пол. XIV в. Третий этап — расцвет — со 2-й пол. XIV до последней трети XVII в. Четвертый этап — с последней трети XVII в. до наших дней — может быть охарактеризован словом разрушение (упадок).

Зарождение русской цивилизации. Первой археологической культурой, которую ученые связывают с восточными протославянами, является белогрудовская культура. Она была распространена в XI—VIII вв. до н. э. в лесостепной части Приднепровья. Племена, относящиеся к этой культуре, занимались земледелием и животноводством, жили в полуземляночных жилищах в поймах рек, изготавливали оружие из камня, кремня, кости и бронзы, а также тюльпановидные сосуды, украшенные гладким валиком, миски с отогнутым наружу краем и др. От белогрудовской культуры происходит чернолесская культура земледельческих праславянских племен Северного Приднепровья X — сер. VII в. до н. э. Для этих племен характерно ведение земледелия и скотоводства, изготовление тюльпановидных сосудов, лощеных кубков, мисок и корчаг.

Каменное и бронзовое орудия в чернолесской культуре постепенно заменяют железными (кинжалы, мечи с железными клинками, железные наконечники копий). В VIII в. до н.э. чернолесская культура стала основой развития земледельческого населения Северного Поднепровья, в котором можно видеть упоминаемые древнегреческим историком Геродотом праславянские племена сколотов-пахарей, или борисфенитов, вынужденных подчиняться этнически отличным от них кочевникам-скифам. Геродот пересказывает услышанное им древнее предание о сколотах-славянах лесостепной Восточной Европы сер. II тысячелетия до н. э. Это предание о сыне Зевса и дочери реки Борисфена (Днепра), первом царе сколотов Таргитае и о его сыновьях, которые, обретя упавшие с неба плуг, ярмо (для скота), секиру и чашу, около 1512 до н. э. начали активно использовать их в хозяйственной деятельности.

Сколоты-пахари были мирным народом, жившим своим трудом под властью воинственных скифов. В VII — I вв. до н. э. по рекам южной части Восточной Европы к пристаням греческих городов двигалось множество людей и больших челнов с зерном, медом, пушниной, пенькой и другими товарами. Чтобы уберечься от врагов, они строили городища-крепости, с одной стороны омываемые водой, с другой огражденные валом с деревянным частоколом и рвом. В городищах обязательно существовали языческие капища, где возносились молитвы богам и делались жертвоприношения. Вокруг городища по речной долине сооружались селения с соломенными кровлями. Кусты селений обычно не превышали десятка отдельно стоявших дворов или групп дворов, состоявших из двух или пяти самостоятельных хозяйств. Погребения совершались под курганами и в групповых могилах.

Уже в скифский период у древних восточных славян начинают зарождаться основы духовной цивилизации, прослеживается поклонение добрым началам жизни, стремление к самоуправлению и общинности, нестяжательство и презрение к богатству. Греческий географ и историк Страбон (64/63 до н. э. — 23/24 н. э.) отмечает характерные черты сколотов: добротолюбие (любезность), справедливость и простоту.

Союз скифских племен, в который входили и сколоты-пахари, имел характер государственного объединения во главе с царем, власть которого была наследственной и обожествлялась. В IV в. до н. э. скифский царь Атей совершил объединение Скифии от Азовского моря до Дуная с центром в Крыму. Скифское царство, в которое входили праславяне-сколоты, просуществовало более 500 лет и было уничтожено кочевыми племенами готов и сарматов. Многие городища и селения мирных земледельцев-сколотов были разрушены, а праславянской культуре, зарождающейся древнерусской цивилизации нанесен ощутимый ущерб.

В I в. до н. э. — III в. н. э. отдельные элементы зарождающейся древнерусской цивилизации прослеживаются в зарубинецкой и черняховской культурах. В зарубинецкой культуре, просуществовавшей до I в. н. э., были небольшие поселения, расположенные в высоких и труднодоступных местах. Стены жилищ возводили из столбов, крепивших плетни, обмазанные глиной. Рядом в глубоких ямах располагались хранилища для продуктов. Главной хозяйственной отраслью было пашенное земледелие, а также скотоводство.

Применялась переложная система обработки земли. Когда земля в одном месте начинала истощаться, праславянские земледельцы переходили на другие участки. Орудия труда выделывались из железа. Выращивали пшеницу, просо и ячмень, которые жали серпами и косили косами. Собранное зерно терли ручными зернотерками. На огородах сажали репу. Большое значение имели охота и рыболовство. Изготовлялись челны из дуба и ивы. Хотя и в меньшем объеме, чем в прежние времена, велась торговля с греческими городами.

Черняховская культура, существовавшая во II—V вв. н. э. в лесостепях и степях от Нижнего Подунавья на западе до левых притоков Днепра на востоке, включала в себя не только древнеславянские племена, но и другие этнические общности. Собственно славянское население располагалось по берегам рек Прут, Днестр, Южный Буг, Средний Днепр с притоками: Тетерев, Рось, Тясмин, Сейм, Сула, Псёл, Ворксла — и верховьям Северского Донца. Уже в этот период отчетливо складывались первоначальные границы зарождающейся древнерусской цивилизации, которая не только удерживала за собой земли по берегам Днестра, Южного Буга и Среднего Днепра, но и расширяла их за счет территорий Северного Причерноморья.

Жилища древних славян черняховской культуры представляли собой дома, углубленные в землю. Возводились они либо в виде сруба (будущей избы), либо заглубленных столбов с промежуточными плетнями, обмазанными глиной (мазанка). Площадь некоторых домов превышала 100 кв. метров. Для защиты строились городища-крепости. Однако в то время их было немного. Специальные места отводились под капища языческих богов для моления и жертвоприношений.

Земли пахали на волах и лошадях деревянным плугом и оралом, снабженными железными наконечниками. Выращивали просо, пшеницу, рожь, ячмень, овес, лен. Жали урожай серпами, мололи цепами, перетирали зерно в муку на ручных мельницах, хранили урожай в больших глиняных сосудах.

Возникают промышленные ремесла — железоделательное, кузнечное, бронзолитейное, косторезное, камнесечное, гончарное. Продукция этих ремесел производится не столько для себя, сколько на продажу. В больших объемах осуществляется торговля с греческими городами.

В античной литературе древнеславянские племена этого периода упоминаются под именем венедов, актов, склавинов. Византийский историк Прокопий Кесарийский (между 490 и 507 — после 562) оставил описание древних славян. “Эти племена, славяне и анты, — пишет он, — не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. Равным образом и во всем остальном, можно сказать, у обоих этих вышеназванных варварских племен вся жизнь и узаконения одинаковы. Они считают, что один только Бог, творец молний, является владыкой над всем, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью, или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещания, если спасутся, тотчас же принести Богу жертву за свою душу, и, избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают и реки, и нимф, и всяких других демонов, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания. Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они по большей части меняют места жительства. Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают; иные не носят ни рубашек (хитонов), ни плащей, а одни только штаны, доходящие до половых органов, и в таком виде идут на сражение с врагами. У тех и других один и тот же язык, довольно варварский, и по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них не очень белый или золотистый и не совсем черный, но все же они темно-красные”.

Интересное описание славян оставил в своем сочинении “Стратегикон” византийский имп. Маврикий. “Племена склавов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам; свободные, они никаким образом не склонны быть рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Они многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу, и дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. К прибывающим к ним иноземцам добры и дружелюбны, препровождают их поочередно с места на место, куда бы тем ни было нужно; так что если гостю по беспечности принявшего причинен вред, против него начинает вражду тот, кто привел гостя, почитая отмщение за него своим долгом. Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена, но, определив для них точный срок, представляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья. У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы. Жены же их целомудренны сверх всякой человеческой природы, так что многие из них кончину своих мужей почитают собственной смертью и добровольно удушают себя, не считая жизнью существование во вдовстве.

Живут они среди лесов, рек, болот и труднопреодолимых озер, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ из-за обычно настигающих их опасностей; все ценное из своих вещей они зарывают в тайнике, не держа открыто ничего лишнего. Ведя разбойную жизнь, они любят совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями, ночью и днем, выдумывая многочисленные уловки. Они опытнее всех других людей и в переправе через реки и мужественно выдерживают пребывание в воде, так что часто некоторые из них, оставшиеся дома и внезапно застигнутые опасностью, погружаются глубоко в воду, держа во рту изготовленные для этого длинные тростинки...

Каждый мужчина вооружен двумя небольшими копьями, а некоторые из них и щитами, крепкими, но труднопереносимыми. Пользуются они также деревянными луками и небольшими стрелами, намазанными отравляющим веществом... Пребывая в состоянии анархии и взаимной вражды, они ни боевого порядка не знают, ни сражаться в правильном бою не стремятся, ни показываться в местах открытых и ровных не желают. Если же и придется им отважиться при случае на сражение, они с криком все вместе понемногу продвигаются вперед. И если неприятели поддаются их крику, стремительно нападают; если же нет, прекращают крики, не стремясь испытать в рукопашной силу своих врагов, убегают в леса, имея там большое преимущество, поскольку умеют сражаться подобающим образом в теснинах.

Ведь нередко, неся добычу, они, при малейшей тревоге пренебрегая ею, убегают в леса, а когда нападающие сгрудятся вокруг добычи, они набрасываются, без труда нанося им вред. Они стремятся всеми способами и преднамеренно проделывать это с целью заманивания своих врагов.

Они вообще вероломны и ненадежны в соглашениях, уступая скорее страху, нежели дарам. Так как господствуют у них различные мнения, они либо не приходят к соглашению, либо даже если они и соглашаются, то решение тотчас же нарушают другие, поскольку все думают противоположное друг другу и ни один не желает уступить другому...

...Поскольку у них много вождей и они не согласны друг с другом, нелишне некоторых из них прибрать к рукам с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к границам, а на других напасть, дабы враждебность ко всем не привела бы к их объединению или монархии.

...Поскольку хории склавов и антов расположены поочередно вдоль рек и соприкасаются друг с другом, так что между ними нет достойных упоминания промежутков, а лес, или болота, или заросли тростника примыкают к ним, то при предпринимаемых против них нападениях обычно случается так, что со вступлением в их первую хорию там задерживается в бездействии все войско; остальные хории, поскольку они расположены по соседству и имеют близко леса, заметив это движение войск, легко, из-за близости расстояния, избегают им предназначенного”.

Имп. Маврикий значительную часть своего царствования провел в борьбе со славянами, пытаясь подчинить их византийскому господству. Это ему не удавалось. Поэтому вряд ли правомерны его оценки в отношении разбойной жизни и вероломства славян. То, что император называл разбойной жизнью, было правомерной партизанской борьбой против захватчиков. А “вероломство”, в отношении навязанных силой соглашений, являлось естественной реакцией славянских сообществ против диктата грубой силы.

В общественном сознании и исторической памяти русского народа II—IV вв. получили название Трояновы века, по имени римского императора Трояна (53-117). Так, например, они называются в “Слове о полку Игореве”: “Были вечи Трояни” или “На седьмом веце Трояни връже Всеслав жребий о девицю себе любу”. Период этот был для русских племен относительно спокойным и потому упоминается как золотой век. В исторической памяти русского народа сохранилось воспоминание об антском царе Бозе, или Боже, который, по свидетельству готского историка Иордана, в IV в. успешно воевал с германцами-остготами, а затем предательски был захвачен в плен с сыновьями и старейшинами и зверски растерзан врагами. В исторической памяти русского народа сохранились героические деяния Боза, звонившего русским золотом на берегах Черного моря, как повествуется в “Слове о полку Игореве”: “...уже връжеса Див на землю. Се бо готские красные девы воспеша на брезе синему морю: звоня рускым златом, поют время Бусово”.

К I в. следует отнести первое знакомство древних русских людей с христианством. Существует предание о миссионерской деятельности ап. Андрея Первозванного (первого из апостолов, уверовавшего в Христа и последовавшего за ним). Апостол совершил “хожение” по Русской земле из таврического Корсуня к месту, где впоследствии возник Киев, и далее к Новгороду, где удивлялся “банному истязанию”. На своем пути ап. Андрей разрушал языческие капища, проповедовал древнерусским язычникам учение Христа, крестил многих и в ознаменование этого воздвигнул крест на Киевских горах, сказав: “На сих горах воссияет благодать Божия”. Безусловно, такое великое событие не могло не отразиться на будущей судьбе русского народа, со временем понявшего вещий характер предсказания св. апостола и с тех пор считавшего его покровителем Русской Церкви. Христианство еще не могло широко распространиться среди древневосточных славян и было уделом только избранных. В южных областях будущего Русского государства обращение к христианству имело более частный характер. Св. Иероним (IV в.) писал: “...хладная Скифия согревается огнем веры истинной”. Св. Иоанн Златоуст (IV в.) направляет в пределы будущей России миссионеров для распространения Православия среди язычников. Безусловно, такое внимание к будущей Русской земле со стороны свв. Андрея Первозванного, Иеронима и Иоанна Златоуста не могло не наделить особым благодатным свойством складывающуюся русскую цивилизацию. По-видимому, именно в это время — 1-й пол. I тысячелетия н. э. — возникает первоначальная славянская письменность.

В сер. I тысячелетия духовно-нравственные определяющие Русской цивилизации получают конкретные формы, выражавшиеся в особых свойствах и характере древнерусского народа. Суммируя все имеющиеся письменные и археологические источники, можно утверждать, что древнеславянское население этого периода носило мирный трудовой характер, занимаясь земледелием, животноводством, охотой и рыболовством, изготовляя орудия труда и украшения. Военная деятельность была преимущественно оборонительной, направленной на защиту своих земель и селений. Самоуправление, взаимопомощь (счастье и несчастье общие), общинность сочетались с твердой властью племенных вождей и военачальников. Вера в единого главного бога сочеталась с верой во второстепенных божеств, злых и добрых духов. Причем поклонение осуществлялось добрым началам жизни, славяне верили в неизбежность победы добра, закладывались основы добротолюбия. Древние славяне не были склонны к накопительству, к стяжанию богатств, закладывались основы нестяжательства. В семейной жизни ценилось целомудрие и супружеская верность жен. Природу славяне считали живым существом и поклонялись ей, особенно обожествлялись дубравы и Мать Сыра Земля.

Становление русской цивилизации. В сер. I тысячелетия завершается этап зарождения русской цивилизации и наступает новый — этап ее становления. Продолжался этот этап около 900 лет и характеризовался укреплением и возвышением ранее созданных духовно-нравственных ценностей, утверждением русской государственности и общественного порядка, развитием общины и артели. Становление Русской цивилизации проходило в тяжелейших испытаниях, в ходе которых неоднократно ставился вопрос о самом ее существовании. Много раз русскую цивилизацию пытались разрушить враждебные силы с Запада и Востока. Неоднократно русский народ ставился перед жизненным выбором, но никогда он не сворачивал с пути Святой Руси, с вестью о которой еще в I в. приходил в будущую Россию св. апостол Андрей Первозванный. Само название “Русь” используется для обозначения восточных славян не позже IV в. “Люди росы” — “росомоны” в трудах историка Иордана (VI в.). Некоторые ученые полагают, что Русью в лесостепях Восточной Европы славян называли задолго до IV в. В древнейших летописях Русью или Русской землей именовались земли среднего Днепра, вокруг Киева, Чернигова, Переяславля. Земли севернее Днепра, занятые вятичами, кривичами, полочанами, словенами, название “Русь” получили позднее. В VI—VIII вв. славяне начали занимать Верхнее Поднепровье и выходить к Волге. Жившие там восточные балты и финноугорские племена мирно растворялись в русском этносе.

Во 2-й пол. I тысячелетия Древняя Русь достигает высокой для того времени культуры земледелия и животноводства. Русские пашни, засеянные рожью, пшеницей, ячменем, овсом, просом, расширяются на север. Совершенствуются сельскохозяйственные орудия. В VIII—IX вв. на русских просторах начинают использовать плуги с железным лемехом, позволившие значительно увеличить производительность сельскохозяйственного труда. Высокого уровня мастерства достигают ремесла: гончарное, металлообработка, ювелирное. Древнерусские ремесленники создают красивые ювелирные изделия с перегородчатой эмалью, фибулы, гривны.

Русские общины и роды управлялись славянскими князьями, имевшими собственные вооруженные дружины. Русь состояла из ряда земель-княжений. Со всех сторон Русь окружали враждебные племена и народы, стремившиеся поработить ее. С севера русским угрожали шайки варягов, с запада — аварский каганат (VI—VIII вв.), с востока — полчища иудейского Хазарского каганата (VII—X вв.), со стороны южнорусских степей — печенеги (IX—XI вв.), половцы (XI—XII вв.) и, наконец, войска могущественной Византии, стремившиеся подчинить себе славян. Захватчики разрушали славянские жилища, убивали мирных пахарей, остальных уводили в рабство. Чтобы защититься, славяне сплачивались и объединялись не только внутри племен, но и создавая межплеменные союзы, выдвигающие общих вождей. В V—VI вв. славяне бросают вызов Византийской империи, не дожидаясь ее периодических нападений на славянские земли, совершают набеги на ее собственные территории.

Походы славян на Византию в 548 — 559 принесли им не только богатые трофеи, но, главное, заставили врага признать в них силу, с которой следует считаться. Обеспечивалась безопасность и славянских земель, которые стали постепенно расширяться на Балканский полуостров. Византийская история упоминает могущественных славянских правителей Мезамира, Ардагаста.

В VI—IX вв. идет напряженная работа по консолидации древнерусского народа. Родовая община сменяется территориальной. Соседские общины становятся главной формой организации сельского населения вплоть до н. XX в. На основе древних городищ возникают настоящие города. К VI в. относят известия о Киеве — центре славянского племени полян. В исторической памяти русского народа сохранилось предание об основателях Киева, братьях-князьях Кие, Щеке, Хориве и их сестре Лыбеди. В VII—IX вв. возникают Новгород Великий (центр словен), Новгород-Северский (центр северян), Переяславль, Чернигов и др. города. В IX в. восточные историки сообщают о трех крупных государственных объединениях славянских племен — Славии (в районе озера Ильмень с центром в Новгороде), Куябы, или Куявы (с центром в Киеве), и Артании (местонахождение точно не установлено), но некоторые исследователи отождествляют ее то с Тмутараканью, то с Черниговом или Рязанью.

Эти предшественники Русского государства держали в своих руках один из главных путей, связывающих Восток и Запад, — “путь из варяг в греки”. На обслуживание этого пути, прежде всего охрану купцов, сопровождение торговых караванов из Скандинавии, приглашались наемные дружины варягов, некоторые из которых подвергались обрусению, женились на русских девушках и постепенно становились частью древнерусской знати. По-видимому, именно к таким людям принадлежал легендарный Рюрик, которому начальная русская летопись “Повесть временных лет” приписывает основание первой русской великокняжеской и царской династии. Существовал ли в самом деле этот Рюрик, вопрос до сих пор остается открытым. Во всяком случае, не он принес в Россию государственные начала, которые существовали задолго до него.

В последние десятилетия новгородский князь Олег, княживший при малолетнем Игоре, сыне (?) Рюрика, впервые объединяет северные и южные славянские земли в составе общерусского государства со столицей в Киеве. Себя Олег начинает называть титулом великого князя, великого кагана, так же как именовались владыки Аварского и Хазарского каганатов. Русское государство начинает полностью контролировать “путь из варягов в греки”. Кн. Олег совершает ряд победоносных походов на хазар и Византию. Он разбивает хазарские войска и освобождает племена северян и радимичей от чужеземного гнета, присоединяя их, как и древлян, к Русскому государству. В 907 и 911 русские дружины осаждают Константинополь и вынуждают Византию подписать выгодный для Руси торговый договор.

Продолжатели дела Олега, кнн. Игорь и Святослав не прекращают наступательные походы на Византию, вынуждая ее платить дань и идти на уступки Руси. Вел. кн. Святослав начинает успешную войну (964 — 966) с Хазарским каганатом и добивается его полного разгрома, взятия и разрушения хазарских городов, освобождения славянских племен вятичей от иудейского ига и присоединения их земель к Русскому государству. Разгром Хазарского каганата имел для Руси важнейшее историческое значение, ибо иудейские владыки, возглавлявшие его, вынашивали планы захвата всей Русской земли и насаждения на ней талмудического иудаизма.

Собрав дружины со всех русских земель в один кулак, кн. Святослав в 968 завоевывает 80 городов Придунайс-кой Болгарии, парализовав волю Византии к сопротивлению. Византийское руководство вступает в сговор с печенегами и пытается с их помощью разгромить Киев в отсутствие Святослава. Вероломные попытки Византии заканчиваются сокрушительным разгромом печенегов возле Киева и пленением печенегского князя Кури.

Отправляясь в очередной поход против Византии, вел. кн. Святослав обеспечивает будущую стабильность власти, создав механизм ее наследования и переход из рук в руки. Великим князем становится старший сын, сажаемый на киевское княжение, другие сыновья согласно старшинству занимают княжеские столы в других городах-княжествах по степени их важности. В случае смерти великого князя Киевского его сыновья поднимались на ступень вверх. Княжеская семья считала Русскую землю своей, единой и неделимой, что служило основой устойчивости и целостности государства. Такое государственное устройство просуществовало на Руси вплоть до смерти Ярослава Мудрого. Великие князья Киевской Руси — Олег, Святослав, Владимир и Ярослав заложили прочные основы русской государственности, издали первые своды русских законов, ставших государственным ориентиром на многие века вперед. В историческом сознании русского народа этот период был всегда связан с ощущением единства и могущества Русской земли, эпической гордостью за героические деяния предков, былинных богатырей, не жалевших своей жизни за Русь. Патриотическое сознание русского народа, чувство принадлежности к Русской земле, как одно из главных составляющих национального сознания, сформировались в Киевский период и в течение многих веков раздробленности русских земель позволяли русским считать себя единым целым великой национальной общности.

Укрепление единства и могущества Русского государства позволило русскому народу совершить осознанный, а не навязанный извне выбор своей веры. Принятие православной христианской веры являлось логическим завершением развития духовно-нравственных ценностей русского народа — добротолюбия и миролюбия, самоуправления и сильной царской власти, нестяжательства и бескорыстия. Православие венчало духовно-нравственное мировоззрение русского народа, придавая ему возвышенный характер. Душа русских людей, выстрадавших свои духовные нравственные понятия, соединялась с Христом, с единственно истинной верой, которую он нес всему свету, не везде находя искренний ответ.

Долгий путь русских людей к Православию шел от благословения и покровительства св. апостола Андрея Первозванного (I в.) к свв. Кириллу и Мефодию, проповедникам христианства и создателям первой славянской азбуки (861). На юге Руси эти святые крестили несколько сотен русских людей.

Церковнославянская грамотность распространяется среди русских людей.

В 957 крещение приняла супруга кн. Игоря княгиня Ольга. Первой среди великокняжеского семейства она стала православной и впоследствии была канонизирована как святая равноапостольная княгиня. При кн. Игоре в Киеве был построен соборный храм св. Илии и часть княжеской дружины состояла из христиан.

Внук кн. Ольги вел. кн. Владимир в 988 задумал принять новую веру. В разные страны были отправлены посольства для испытания различных религий. Католики, иудеи, представители других религий пытались навязать Руси свою веру, но кн. Владимир, его бояре и киевские старейшины единогласно выбрали Православие. Первоначально окрестили самого великого князя, его сыновей и дружину.

В Киеве кн. Владимир приказал разрушить языческие капища, а идолов сжечь или бросить в реку. Вел. князь действовал решительно, он велел киевлянам собраться на берегу Днепра, и здесь прямо в реке греческие священники крестили их. Были разосланы проповедники и по другим городам Руси. Всюду начали строить православные храмы, переписывать богослужебные книги. Уже в первые годы были подготовлены сотни русских священников, которые прошли школу опытных наставников из Греции. Язычество сопротивлялось еще долго, но было обречено, ибо после того, как Православие отняло у него мир духовно-нравственных представлений, в остатке остались только суеверия и поклонение духам. Языческие божества и персонажи стали частью христианской демонологии, выражением сатанизма, они подвергались почти всеобщему осуждению. В традиционные народные праздники, которые ранее были связаны с языческими божествами (Перуна, Дажьбога, Мокоши и др.), Православная Церковь вкладывала новое содержание, соотнося эти дни с празднованием христианских святых, напр., Ильи Пророка, Николая Чудотворца, Параскевы Пятницы. Церковь становится организационной силой не только духовного, но и хозяйственного процесса. Крестьянская община с ее самоуправлением увязывается с церковным приходом. Традиционные общинные праздники увязываются с церковными праздниками, а трудовой крестьянский календарь — с именами православных святых. Крестьянская община, ставшая организацией православных земледельцев, получила новое дыхание. Христианские заветы воплощались в ней во взаимопомощи и взаимоподдержке при освоении и обработке земель, строительстве домов, защите от врагов, опеке над одинокими престарелыми и сиротами. В летописях X в. упоминаются “старейшины древодельские”, т. е. руководители артелей плотников. Артельная форма организации труда была главной при строительстве русских крепостей, деревянных церквей, княжеских теремов и обыкновенных городских зданий. Артель как самоуправляющийся хозяйственный коллектив, как правило состоявшая из прихожан одной церкви, получала благословение на свое дело от священника.

Дело кн. Владимира продолжил его сын Ярослав по прозванию Мудрый, сосредоточившийся на внутреннем устройстве Русской земли. Русская государственность крепла, устанавливались законы, учреждался справедливый суд, что нашло свое отражение в краткой редакции Русской Правды. Русь этого времени называли страной городов. В правление Ярослава Мудрого их насчитывалось около 30. При нем был основан город Юрьев, названный по христианскому имени Ярослава (ныне временно отторгнутый от России город Тарту). Русские города поражали иностранцев своими крупными сооружениями, каких еще нельзя было встретить в западноевропейских столицах. Не случайно русской княжне Анне, дочери Ярослава Мудрого, вышедшей замуж за французского короля, Париж показался большой деревней. В русских городах возводятся грандиозные архитектурные сооружения — Софийские соборы в Киеве и Новгороде, Золотые ворота в Киеве. Русская Церковь выделилась в отдельную митрополию, во главе ее появились русские люди, среди них выдающийся представитель русской цивилизации митрополит Иларион, мыслитель и церковный писатель. При нем сложилась первая редакция начальной русской летописи, осуществлялась широкая деятельность по переводу на русский язык иностранных книг, была создана первая в России библиотека. Митр. Иларион формулирует духовно-нравственную суть Святой Руси — поклонение Богу не в формальном следовании церковному закону и оправдании им, а в постоянном стремлении к добру, к высшему Благу, в победе благодати над душами людей (см.: Философия).

Ко времени кн. Ярослава относится возникновение Киево-Печерского монастыря, основанного великими русскими святыми прпп. Антонием и Феодосием Печерскими. При их жизни в монастыре подвизались около сотни монахов-подвижников, живших по строгому уставу. Из Киево-Печерского монастыря монашество разошлось по всей Руси.

После смерти Ярослава Мудрого русская цивилизация сталкивается с серьезными испытаниями, главными из которых были — удельная раздробленность и нашествие татаро-монгольских орд. Во 2-й пол. XI в. Русское государство распадается на ряд отдельных княжеств, первоначально поделенных между пятью сыновьями Ярослава Мудрого: Изяслав получил Киевское княжество и Новгородскую землю, Святослав — Черниговское княжество, Всеволод — Переяславское (с разделением между ними Волжско-Окского края), Игорь — Владимиро-Волынское, Вячеслав — Смоленское. В роде Изяслава Владимировича оставалось Полоцкое княжество. Обособленно держалось Тмутараканское княжество. Удельные княжества враждуют между собой за власть и землю. Объединительным фактором, противостоящим этой вражде, была Русская Церковь, всегда выступавшая против раздробленности. Против раздробленности выступали и простые русские люди. В их сознании любое из удельных княжеств воспринималось как часть единой Русской земли. Да и сами великие князья, владевшие отдельными уделами, воспринимали их в составе Русской земли, принадлежащей всей княжеской семье. Но каждый из князей стремился стать первым, объединить Русь под своей властью, что, в частности, в определенной степени удалось Владимиру Мономаху (1113 — 25).

Владимир Мономах представляет своего рода идеального правителя Святой Руси. “Глубоко верующий и любящий Церковь — он живет по слову Божию. Очень красивый собой, сильный и ловкий, талантливый и бесстрашный полководец, он никогда не нарушал данной клятвы, всегда мирил ссорившихся князей, становился на сторону слабых и обиженных” (Н. Сахновский). В “Поучении Владимира Мономаха” раскрывается мировоззрение русской цивилизации: любовь к Богу, добротолюбие, трудолюбие. Труд — высшее мерило богоугодности человека, за любой труд, за “малые дела” награждает Бог.

В селах и деревнях и на городских посадах община и артель сплачивали русских тружеников в самоуправляющийся коллектив. В XII—XIII вв. плотники и другие строительные .работники, а также кузнецы, литейщики, кожевенники и др. объединялись в “братии”, “братчиков” или “дружины”, так в то время назывались артели.

По мере усиления княжеских междоусобиц политический центр, столица Руси, перемещается из Киева в северные земли — в город Владимир. В 1157 внук Владимира Мономаха, сын основателя Москвы Юрия Долгорукова, Андрей Боголюбский ушел на север и сел на Владимирское княжение. Туда же постепенно переходит и духовный центр, перевозятся чудотворные иконы, основываются новые монастыри. В 1155 из великокняжеской резиденции в Вышгороде под Киевом во Владимир перевозится величайшая святыня русского народа — Чудотворная икона Богородицы, впоследствии получившая название Владимирской. Перед татаро-монгольским нашествием на Руси было известно более ста русских святых, существовали тысячи церквей, сотни монастырей, свыше сорока Чудотворных икон Божией Матери прославились чудесами, совершавшимися по молитвам верующих. Православное сознание проникло в толщу русского народа, который в большинстве своем верил в то, что Русь есть “Дом Пресвятой Богородицы” и что служение “Правде Божией” — главная задача в жизни каждого православного.

Духовная цельность и твердая вера человека Святой Руси позволили ему выдержать чудовищную агрессию татаро-монголов и сохранить свою русскую цивилизацию. В 1235 татаро-монгольские полчища вторглись в русские земли и стали уничтожать русские города, поголовно убивая все население. Разрозненные русские дружины не смогли противостоять врагу, обладавшему многочисленной, хорошо организованной армией и лучшими техническими средствами войны. Тем не менее русские воины нанесли татарам ощутимый урон, ослабили вражеские войска, остановив их дальнейшее движение на Запад. Почти на полтора столетия значительная часть русских земель попала под ненавистное басурманское иго. Русские князья оказались подчинены иноземной власти и вынуждены были ездить на поклон к хану, чтобы получить от него “ярлык” на право княжения. Преступления, которые совершали на Русской земле захватчики, по словам современников, невозможно было описать — убийства, грабежи, насилие, массовый угон в рабство, поругание церквей и святынь. Ослаблением Руси воспользовались ее враги с Запада. Польша, Литва, Швеция, оккупировав ряд исторических русских территорий, организуют гонения на Православие. Однако оккупантам не удалось сломить духа русского народа. Русская Церковь несла свое служение, сохраняя русских людей как православных и патриотов.

Дух Святой Руси ободряет народ, русские святые и подвижники где открыто, где подспудно организуют сопротивление врагу. Св. кн. Александр Невский в самый разгар наступления татар, в 1240 — 42, поднимает полки на отпор шведам, германцам и литовцам. Летом 1240 Александр Невский разбивает шведское войско, намеревавшееся захватить Новгород. Предание Святой Руси свидетельствует, как начальник сторожевого поста на Неве по имени Пелгусий, во св. крещении Филипп, видел св. кнн. Бориса и Глеба, спешивших на помощь “сроднику” Александру.

Через два года после этой победы Александр Невский остановил крестный поход католицизма против Руси. Весною 1242 русские войска в битве на льду Чудского озера наголову разбили немецких “псов-рыцарей” — крестоносцев, заставив их на многие столетия оставить попытки поработить русский народ.

Силы сопротивления татаро-монголам собирались вокруг Москвы, которая в 1-й пол. XIV в. постепенно становится столицей Русского государства. В 1328, в правление Ивана Даниловича Калиты, великое княжение окончательно перешло к Москве. Опытный политик и дипломат, он сумел умирить других русских князей, заручиться поддержкой Золотой Орды. Иван Калита продолжил политику св. Александра Невского, сумел оградить Русь от набегов татаро-монгольских орд. “И бысть... тишина велика по всей Русской земле, и перестали татары воевати Русскую землю”. Св. митр. Петр переводит митрополичью кафедру из Владимира в Москву, которая становится центром русского Православия,

Москва продолжает духовную линию русской цивилизации, укрепляя и поднимая на новую высоту ее духовные ценности. Служение правде Божией, добротолюбие в частности, выражались в особом отношении к Богоматери. Русские люди укрепляются в сознании, что Русь является Домом Пресвятой Богородицы. Традиция посвящать главные храмы Божьей Матери еще более углубляется в Москве. Как и во Владимире, главный московский храм получает название Успения Пресвятой Богородицы. Его закладывает первый “московский и всея Руси чудотворец” митр. Петр. К XIV в. Успенские храмы как главные церкви были построены в Суздале, Ростове, Ярославле, Звенигороде и ряде других городов и селений. Совершенно очевидно, событиям Успения Богородицы русские люди придавали особое значение. Образ торжества Богородицы в завершающий день ее земной жизни отождествлялся у них с собственным пониманием цели жизни через служение Богу, добротолюбие, страдание и смерть — к вечной жизни.

В быту и хозяйственной жизни ценности русской цивилизации выражались в духовно-нравственных отношениях общины и артели. Человек не был одинок, он чувствовал постоянную поддержку и помощь со стороны общины и артели. И радости и горести были общие. Пиры, свадьбы и похороны совершались совместно, обычно в прирубе церкви, именуемом трапезной. По этому случаю в трапезную вносили длинные столы и лавки. Одной из форм этого обычая были братнины, на которых не только пировали, но и обсуждали крестьянские нужды, решали общие дела.

Эпоха расцвета русской цивилизации. Завершение периода становления русской цивилизации и переход ее в период расцвета следует датировать 2-й пол. XIV в., точнее с момента основания св. Сергием Радонежским Троице-Сергиевой лавры (1354). Монастырь этот дал мощный духовно-нравственный толчок в развитии всей русской жизни. Сотни святых подвижников, вышедших из него, строили новые обители и храмы, разносили, сохраняли и поддерживали идеи Святой Руси по всей стране.

В 1380 св. Сергий Радонежский благословил вел. кн. Дмитрия Донского на решительную борьбу с татаро-монголами, от которой зависела дальнейшая судьба Руси. Победа русских на Куликовом поле показала, что полуторавековое иго не смогло сломить их. Душа русских, сохраненная Православной Церковью, оказалась способной совершать великие дела. Перед началом Куликовской битвы перед войсками пронесли Чудотворный Образ Божией Матери Донской. В решительный момент татаро-монголы увидели несущихся с небес всадников. В это время во врага врезалась конница кн. Владимира Андреевича. Русские воины чувствовали небесную поддержку. Охваченный ужасом враг бежал с поля битвы.

После Куликовской битвы Дмитрий Донской перестал платить дань татарам. Однако в 1382 Золотая Орда собрала войска, напала на Русь, захватила и разграбила Москву, после чего выплата дани была возобновлена. Тем не менее после Куликовской битвы, получая дань, татары перестали вмешиваться во внутренние дела Московского княжества. Дмитрий Донской, умирая (1389), передал великое княжение своему старшему сыну Василию без согласования с ханом Золотой Орды. В 1395 общерусская святыня — икона Владимирской Божией Матери впервые перевозится в Москву, в том же году возвращается во Владимир. Уже навечно она перевозится в Москву в 1480. Знаменательно, что именно в этот год, ровно через 100 лет после победы на Куликовом поле, вел. кн. Иоанн III полностью освободился от ордынского ига, порвал ярлыки хана и выгнал ханских послов. Так закончилась попытка азиатских соседей Руси разрушить русскую цивилизацию и поработить русский народ. Русская цивилизация показала духовное и моральное превосходство над азиатскими захватчиками, интегрируя многих из них в Русское государство, подарив им свет православной веры и культуры.

Русская цивилизация сумела отстоять свою самостоятельность. Наибольшую опасность для нас представляли притязания римского папы, который в 1439 на Флорентийском соборе убедил московского митр. Исидора (грека по происхождению) предать Православие и подписать так называемую унию, согласно которой Святая Русь переходила под главенство растленных римских пап. Русская церковь, русский народ не приняли этого позорного документа, Исидор был низложен с поста митрополита и бежал из России. Следующую попытку подчинить себе Русь паписты предпринимают после женитьбы вел. кн. Ивана III Васильевича на племяннице последнего византийского имп. Константина XI Палеолога Софье Палеолог в 1472. Однако Софья Палеолог не поддалась на уговоры папистов повлиять на вел. князя в пользу установления в России главенства римского папы, заставить русских отказаться от идеалов Святой Руси.

Во 2-й пол. XV в., после захвата Константинополя турками (1453) и окончательного духовного разложения католицизма, Русь стала главной православной державой мира, продолжавшей в чистоте сохранять правду Христову и святоотеческие заветы. Как позднее справедливо отмечал константинопольский патр. Иеремия: “Ветхий Рим погиб от ереси; второй Рим — Константинополь в руках безбожных агарян... Русское царство, Третий Рим, — все другие превзошло своим благочестием”. С 1439 Русская Церковь получила полную независимость от Константинопольского патриархата. Митрополиты Московские и всея Руси стали ставиться без участия иноземцев. В знак наследования православных и государственных традиций Византии Русь принимает в свой герб двуглавого орла и начинает именовать себя “богохранимым, преименитым царством, благочестием цветущим”. Русь уверена в своей великой миссии служения Правде Божией. Старец Филофей пишет вел. кн. Василию III: “Два Рима убо падоша, а третий стоит, а четвертый не быти”. С Ивана III и Василия III русские государи начинают именовать себя царями (от лат. “цезарь”), хотя официально этот титул вводится с 1547 Иваном Грозным.

Период с сер. XIV в. до начала Смутного времени — ярчайшая страница в истории русской духовности. Никогда ни до, ни после этого времени Россия не знала такого количества подвижников благочестия, просиявших святостью своей жизни. В их числе: св. Сергий Радонежский и св. митр. Алексий, св. Геннадий Новгородский и св. Иосиф Волоцкий, св. Нил Сорский и св. Дионисий Глушицкий, св. Савватий Соловецкий и св. Александр Куштский, всего более двух сотен русских святых, сформировавших во всем духовном блеске и глубине русское национальное сознание, взгляд на жизнь как служение Правде Божией, Государю и родной земле.

Монастыри распространились по всей Русской земле, выполняя роль не только духовных и просветительских, но и учебных, научных, издательских, художественных и хозяйственных центров. Бесчисленные чудеса совершались по молитвам русских людей при Чудотворных иконах Божьей Матери. Сохранившиеся литературные памятники эпохи, Жития святых, проповеди и государственные документы доносят до нас народный идеал православной жизни — молитва и труд, благочестие и трудолюбие, любовь к Родине и ратный подвиг, почитание Государя и духовенства, добротолюбие и нестяжательство. Составленный в к. XIV в. “Летописец Великий Русский” продолжил традицию общерусского летописания, проникнутого идеей единства Русской земли в ее непрерывном развитии с древнейших времен от Киева и Новгорода.

Идея торжества русской святости и государственного единства ярко выразилась в составленном митр. Макарием полном своде древнерусской письменности, энциклопедии русских духовных знаний и литературы Четьях-Минеях. В них вошли жития всех общероссийских и местночтимых святых. Последние, включенные в общероссийский свод, получали всеобщую известность и начинали почитаться по всей Руси. “Такая мера духовно скрепляла областную Россию с ее политическим центром и много содействовала тому, чтобы отдельные области, вчерашние уделы видели в себе членов общей семьи, а в Москве и ее Царе — свою столицу и общего всем владыку” (Е. Шмурло).

Консолидация Русской земли со 2-й пол. XIV в. отмечена мощным подъемом национальной литературы и искусства, широким развитием книгопечатания. “Сказание о Мамаевом побоище” и его эпическая передача в “Задонщине”, многочисленная житийная литература, в которой особое место занимают жития Сергия Радонежского и Стефана Пермского, написанные русским писателем Епифанием Премудрым, ярко отражают духовно-нравственные представления Святой Руси. В памятниках зодчества — в Московском Кремле, в Звенигороде, в Троице-Сергиевой лавре, церквах Новгорода и Пскова русская архитектура достигает высшего духовного уровня, которому соответствовали великие произведения русских живописцев: св. Андрея Рублева, Даниила Черного, Феофана Грека. Символом духовного расцвета русской цивилизации стала икона Андрея Рублева “Троица”. В иконе выражены идеи совершенства, красоты и нравственного миропорядка Святой Руси. В ней видна сила той божественной красоты, о которой Ф.М. Достоевский сказал, что она спасет мир, готовность к самопожертвованию ради добра, добротолюбие как высшее состояние духа Святой Руси, воплощение главных ценностей русской цивилизации.

Государственное устройство Руси к сер. XVI в. было усовершенствовано на основе древней традиции сочетания сильной центральной власти и широкого местного самоуправления (“губные старосты”). Для “совета” со всей Русской землей с сер. XVI в. цари собирают Земские соборы. В “Совет всея земли” входили представители многих сословий, и прежде Всех служилые и посадские люди, духовенство. В судах вводятся “целовальники”, т. е. присяжные. Стоглавый Собор совершенствует и церковное управление. Выпускаются своды законов — “Царский судебник” и “Стоглав”.

Границы Руси расширяются на Восток, все земли по течению Волги и до Уральского хребта переходят к России, начинает осваиваться Сибирь. К России постепенно возвращаются западнорусские земли, захваченные польско-литовскими оккупантами. Русские цари формируют программу общерусского объединения: “Русская земля вся с Божьей помощью из старины от наших прародителей на отчина... Ано не то одно наша отчина, кои города и волости, ныне за нами: и вся Русская земля, Киев и Смоленск и иные городы, которые он (литовский великий князь. — О. П.) за собой держит к Литовской земле, с Божьей помощью из старины от прародителей наша отчина”.

Первым серьезным противоречием, возникшим в духовной сфере русской цивилизации, был спор между иосифлянами и нестяжателями как выразителями двух сторон одного идеала православной жизни, которая стала терять целостность в результате вторжения в нее западных, католических и протестантских, представлений. Наиболее четко сущность этого противоречия сформулировал Г. Флоровский: “Разногласие между иосифлянством и заволжским движением можно свести к такому противопоставлению: завоевание мира на путях внешней работы в нем или преодоление мира через преображение и воспитание нового человека, через становление новой личности. Второй путь можно назвать и путем культурного творчества...”

Как мы уже видели, для первых веков Православия было характерно соединение начал внешней работы в мире и преображение души. Раскол этих начал был первым шагом к духовному кризису в обществе и, более того, грядущему расколу Церкви. Западноевропейское возрождение, развитие начал абстрактного гуманизма и рационализма косвенным путем через западнорусские земли приходит и на Русь. Здесь оно задевает только умы духовных лиц и интеллектуалов того времени, внеся в них заразу сомнений в правильности духовной жизни Руси. Это был первый соблазн, который выпал этим умам, искус которого они не выдержали. Вместо целостности, которая была им передана предками, они приняли альтернативу “или — или”. Противопоставляя себя друг другу, и нестяжатели, и иосифляне несли в себе только часть истины. Полная же истина, казалось, оставалась в прошлом.

Однако в то время Церковь сумела преодолеть противоречия: духовный опыт нестяжателей Нила Сорского, Вассиана Патрикеева, Максима Грека и опыт последователей Иосифа Волоцкого был творчески усвоен и соборно принят, хотя и не без драматических страниц. Церковь признала истинность и праведность обеих сторон. Москва — Третий Рим строила великое и новое христианское царствие, объединенное соборной любовью.

XVI в. для России был веком упрочения национальных основ, он же подвел ее и к грядущим испытаниям. “Это было время собирания. Собирали старину, — притом именно местную, русскую старину, к греческим образцам заново не обращались” (Г. Флоровский). Греческий источник заменяется своими древнерусскими навыками, обычаями и преданиями. Русское подвижничество и святость (XV—XVI вв. дали сотню подвижников) становятся высшим образцом, канонизируются святые, составляется огромный свод книг “Жития Святых”, большую часть которых составляют русские.

Некоторые исследователи считают, что именно тогда происходит кризис византизма как части русской культуры, вытеснение русских традиций. Но внимательное рассмотрение вопроса не позволяет с этим согласиться. Следует говорить не о кризисе или вытеснении византизма, а о недопущении преобладания его начал над национальной традицией. За ним оставляется то же место, которое он имел в первые века русского Православия.

“В Московский охранительный синтез, — пишет Г. Флоровский (стоящий на той точке зрения, что в XVI в. происходило вытеснение византизма), — не входит лучшее и самое ценное из Византийских преданий, не входит созерцательная мистика и аскетика, наследие исихастов XIV в. Это был синтез избирательный, тенденциозный, — не столько даже собирание, сколько именно выбор или подбор, определяемый предвзятой идеею или решением воли”.

Да, это был выбор, и не простой, а национальный выбор. Церковь брала из Византии то, что отвечало национальному духу народа. Пассивный аскетизм и мистика не имели широкого распространения раньше, не получили его и сейчас.

Расцвет русской цивилизации не был безоблачным. Высшая точка ее развития приходилась на этап трагического крушения западнохристианского мира. Кризис западной церкви и христианских монархий в Европе, начавшийся с отпадения Рима от Православия, перешел к сер. II тысячелетия во всеобщую катастрофу западнохристианской цивилизации. С этого момента, по справедливому замечанию русского философа А.Ф. Лосева, осуществляется развертывание и оформление сатанинского духа, ступенями которого были капитализм и социализм. Западный мир вошел в полосу деградации и одичания. Этому способствовало и развитие научно-технического прогресса, который в условиях упадка веры превращал человека в раба возрастающих материальных потребностей. Западный мир становился все более одномерным. Духовная доминанта человечества, ранее определяемая христианством, ценностями Нового Завета, перемещалась на периферию общественного сознания, а на авансцену истории выходили бездушие, эгоизм и ограниченность человека, живущего только потребительскими, плотскими интересами. Живший по Правде Божьей человек Святой Руси не мог принять эту убогую шкалу жизненных ценностей Запада. Столкновение между Русью и западными странами было не простым межгосударственным конфликтом, а борьбой двух противоположных цивилизаций — русской духовной христианской и западной потребительской антихристианской.

Разрушительное влияние западной цивилизации на Русь во 2-й пол. XVI — н. XVII в. проявилось в поведении части правящего класса России и в событиях Смутного времени.

К сер. XVI в. на Руси сформировалась своего рода “пятая колонна” представителей правящего класса, ориентировавшаяся на Запад, явно или неявно отвергающая духовные ценности Святой Руси и готовая пойти на предательский сговор с Римом и другими историческими противниками Руси. “Пятая колонна” формировалась преимущественно из князей и связанных с ними служилых людей, выходцев из западнорусских земель, оказавшихся в составе Великого княжества Литовского, с их землями, княжествами. Так, например, в посл. четв. XV в. к Москве перешли “верховские” (т. е. владевшие землями по верховьям Оки и Десны) князья Воротынские, Белевские, Одоевские, Вяземские, княжество в Смоленской земле, княжества по рекам Десне и Сожу до самого Днепра.

“Западники” зачастую ставили свои личные интересы превыше русских государственных интересов, а когда встречали отпор со стороны царя, бежали на Запад. Во 2-й пол. царствования Ивана Грозного в его окружении зреет измена. Для защиты государства от изменников Иван Грозный создает так называемую опричнину (“опричный удел”) и опричный полк. Русь разбивается на две части — опричнину и земщину. Царь начинает “перебирать своих людишек”, “искоренять крамолу”. Князья и бояре, замешанные в крамоле, подвергаются казни, их земли отбираются в казну или раздаются опричным дворянам. Всего, по оценкам историков, казнено было 3 — 4 тыс. человек. Опричнина серьезно подорвала позиции крупной земельной аристократии, ориентировавшейся на Запад, не позволила осуществиться многим преступным замыслам. Так, по данным польских летописцев, в 1568 приближенные к Ивану Грозному изменники-бояре устроили заговор и задумали связать царя и передать его польскому королю. Изменники были казнены. Решительные действия Ивана Грозного по искоренению крамолы имели важнейшие последствия после пресечения династии Рюриковичей и воцарения Бориса Годунова. Последствия Смутного времени были бы для России гораздо серьезнее, если бы Иван IV не ослабил влияния западников. Верхушка самых активных сторонников перехода в подданство к польскому королю была уничтожена Иваном Грозным, а оставшиеся “западники” не имели достаточно влияния, чтобы заставить русское общество отречься от Православия и идеалов Святой Руси и принять католичество. Поддержанные Римом и польскими королями антиправославные замыслы Лжедмитрия I не нашли поддержки влиятельных сил на Руси, хотя часть русского правящего класса была склонна сделать этот шаг.

Вера в Святую Русь сплотила русский народ во время польской оккупации. Патриотическое движение Козьмы Минина и кн. Дмитрия Пожарского объединило лучших людей России. Интервенты были изгнаны из России. Земский собор 1613 призвал на царство Михаила Федоровича Романова.

Возникла новая династия. Первый царь из этой династии не сразу распустил Земский собор, а правил, опираясь на него, согласуя с его членами многие важные решения.

Эпоха расцвета русской цивилизации заканчивается на царствовании двух первых Романовых. Русские духовные традиции в это время углубляются и достигают своей завершенности. Примером человека Святой Руси был Алексей Михайлович, за свой благочестивый и благодушный нрав названный Тишайшим. В его царствование Русское государство укрепляется, выпускается новый свод законов “Соборное уложение”. В состав России возвращается Малороссия. Развиваются литература и искусство. Русское зодчество той поры поражает красотой и совершенством форм (например, церкви Троицы в Никитниках, Успенского собора Троице-Сергиевой лавры). К этому периоду относится также расцвет русского прикладного искусства — финифтяного и ювелирного производства, сохранившегося в многообразной ценной посуде (ковшах, братинах, чарах), в книжных переплетах и церковных окладах. Мастерство деревянной резьбы ярко сказалось в архитектурной отделке светских дворцов и церковных иконостасов, напр., в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря. Седьмым чудом света современники называли деревянный дворец Алексея Михайловича в Коломенском.

Эпоха разрушения русской цивилизации. Точкой отсчета начала разрушительных процессов на Святой Руси следует считать раскол в Русской Церкви, подорвавший духовное единство русского народа. С этого момента православный монолит начинает дробиться. В сознание русских людей входит соблазн духовной раздвоенности, соблазн “выбора” веры.

Раскол породил движение старообрядчества, которое было первым массовым движением народного протеста против принятия правящим классом чужеземных порядков и отказа от традиций родной старины. Исследуя требования старообрядцев, становится ясно, что они боролись прежде всего за ценности русской цивилизации. Сохранение церковных обрядов было только общим символом национальной борьбы за сохранение отечественной самобытности, диапазон которой был очень широк, включая быт и культуру. Старообрядцы ставили во главу угла спасение души, но это не отвлеченное понятие, сводимое к религиозному догмату, а спасение душевной целостности и чистоты в том виде, как это понималось предками. Старообрядчество — народное движение национального сохранения, реакция на отход значительной части правящего и образованного слоя общества от национальных основ бытия.

Конечно, раскол Церкви был страшным злом, он разрушил соборное единство, но в этом расколе были виноваты не старообрядцы, а правящие и образованные слои, создавшие условия для такой общественной реакции. Раскол в тех условиях был неизбежен в силу инстинкта национального самосохранения, толкнувшего наиболее нравственно здоровые силы на противостояние официальным структурам.

Церковная реформа, начатая Никоном, с еще большим темпераментом проводилась после его низложения с патриаршества. Это говорит о том, что дело было не в Никоне, а в создавшейся обстановке.

Большой Собор 1667 года, на котором был низложен Никон, вынес решения, которые были сочинены приезжими греками. Иностранные епископы, значительная часть которых получила образование на Западе, выступают как “судьи всей русской жизни”, многие стороны русской церковности объявляются “немысленным мудрованием” или даже просто ересью. Отменяются многие клятвы и решения Стоглавого Собора: “и той собор не собор, и клятву не в клятву, и ни во что вменяем, якоже и не бысть, зане той Макарий митрополит и иже с ним мудрствоваша невежеством своим безрассудно...” Но здравый русский человек не мог с безразличием отнестись к подобным оценкам, не мог вынести хулу на всю русскую жизнь, которую позволяли иноземные “судьи”, договорившиеся до того, что якобы с тех пор, как Русская Церковь обрела самостоятельность, она начала скатываться к ереси (как это утверждал архимандрит с Афонской горы грек Дионисий).

Старообрядчество дало прекрасные примеры, каких высоких культурных и экономических результатов можно достигнуть, следуя идеалам Святой Руси. Прежде всего это процветание знаменитой Выговской пустыни, это замечательные русские предприниматели из старообрядцев. Однако отрыв от основной части народного тела давал о себе знать с каждым годом все больше, абсолютизировалось старое, отрицалось новое, что впоследствии вызывало вырождение некогда мощного организма народных верований.

Первым серьезным ударом по русской цивилизации была церковная уния, т. е. подчинение западнорусской церкви римским католикам. Опершись на предательские, изменнические элементы русского общества в западных землях, католицизм потаенно, путем темных интриг разрушил духовное единство русского народа, создав противоречие между народом и правящим слоем, в значительной части пошедшим на отступничество, отход от идеалов русской цивилизации. Как справедливо отмечал Г. Флоровский, уния расколола западнорусскую церковь, разъединила иерархию и народ. Это было прежде всего клерикальное движение. Уния была делом епископов, действовавших в отрыве от церковного народа, без его свободного соборного согласия и совета, “скрыто и потаенно, без поразумления народу хрестьянского”. И создавалось странное положение: во главе православного народа оказывалась униатская иерархия, подобострастно подчиняющаяся всем унизительным антирусским решениям Рима. Подавляющее большинство русского народа в западных землях не приняло унию, а к униатским священникам относилось как к предателям и отступникам от веры.

С этих пор западные русские земли стали оплотом разрушения русской цивилизации. Католицизм и его политический агент, униатство, подтачивали ее ценности, отравляя сознание правящего класса и духовенства этих земель.

К к. XVI в. часть правящего класса западнорусских земель окатоличилась, а часть подпала под униатство. Только твердый протест простого народа удерживал остальную часть правящего класса от духовного разложения, но даже в эту, оставшуюся часть вливался яд западной цивилизации, выражавшийся в презрении к традиционной культуре своего народа.

Даже православные священники и иерархи в западных землях вольно или невольно подпадают под разлагающее влияние чуждых духовных представлений. Прежде всего это отражается в сочинениях западнорусских писателей того времени, которые были преимущественно духовного сана. “Всего важнее и опаснее было то, что русские писатели привыкли обсуждать богословские религиозные вопросы в их западной постановке” (Г. Флоровский). Именно с тех времен “известный налет протестантизма навсегда остался на украинском народном складе”.

Язва униатства сохранялась и поддерживалась в западных землях с помощью католического золота, воспитывая тысячи отступников от русского народа и Православия. Именно используя униатство, части русского народа, жившего в западных землях, удалось внушить, что он не русский, а какой-то особый, украинский народ.

Другая струя вредоносного влияния западной цивилизации шла на Россию из Греции. С потерей государственной самостоятельности многие образованные греки, на которых в России по традиции смотрели как на светочей веры, становятся зависимы от ценностей, складывающихся в то время на Западе, ибо свое образование и многие культурные навыки получали именно там. “Греческие учителя, — пишет Г. Флоровский, — обычно приходили с Запада, где учились сами, в Венеции или Падуе, или даже в Риме, или в Женеве, или в Виттенберге, и приносили оттуда не столько византийские воспоминания, но чаще западные новшества. В XVI в. это бывали обычно протестантские симпатии, позже, напротив, прикрытый латинизм”.

Внешне католицизм ни на йоту не ущемил формальной канонической стороны западнорусской церкви. Все обряды и каноническая независимость были сохранены, а главный удар католицизма пришелся на духовно-нравственную сферу русского народа, поразив его мировоззрение и язык. Католики были готовы закрывать глаза на религиозно-догматическое расхождение, но за это требовали власти над русским народом. Католики стремились поработить душу народа, что им из-за предательства правящего класса в значительной степени и удалось.

“Внутренняя свобода и независимость были потеряны, и было утрачено и самое мерило для самопроверки... Восточные связи были прерваны. Утверждается чуждая и искусственная, не органическая традиция, и она как бы перегораживает творческие пути... На опустевшем месте строится латинская и латинствующая школа, и латинизации подвергаются не только обряд и язык, но и богословие, и мировоззрение, и сама религиозная психология. Латинизируется сама душа народа” (Г. Флоровский).

Латинизация народного сознания в западных землях имела трагические последствия не только для западнорусского народа. После возвращения западных земель в состав России эта латинизация начинает проникать и в центральные области страны, отравляя национальное сознание правящего класса, хотя практически не затрагивает сознания широких народных масс.

Сочинения Петра Могилы, Мелетия Смотрицкого, а позднее Симеона Полоцкого получают признание среди некоторых представителей образованного слоя в сердце России. Созданная в Москве Славяно-греко-латинская академия повторяла учебные программы, разработанные в Киево-Могилянской коллегии, строившейся по образу католических духовных учреждений, да и преподаватели в московской академии в значительной части были из западных земель.

Западное влияние затрагивает даже таких выдающихся деятелей Церкви, как свт. Димитрий Ростовский и Стефан Яворский.

Главный труд свт. Димитрия Ростовского “Жития Святых” составлен преимущественно по западным источникам, в основу его положены латинский сборник Л. Сурия, а также труды кардинала Барония и П. Скарги. Западнический характер носили и его проповеди.

Ректор Киевской Духовной академии С. Яворский учился у иезуитов, принял римское послушание и лишь позднее вернулся в Православие. Его книга “Камень веры” — компиляция из многих латинских книг.

Так называемое украинское барокко, часто связываемое с именем предателя Мазепы, несло в себе нерусскую западническую струю и оказало разрушительное влияние на русскую цивилизацию. Даже в западных землях оно было бесплодно, так как имело заимствованный нетворческий характер.

Как отмечал Г. Флоровский, “сложилась школьная традиция, возникла школа, но не создалось духовного творческого движения. Сложилась подражательная и провинциальная схоластика, именно “школьное богословие”. Это обозначало некую новую ступень религиозно-культурного сознания. Но в то же время богословие было сорвано с его живых корней. Возникло болезненное и опасное раздвоение между опытом и мыслью. Кругозор киевских эрудитов был достаточно широк, связь с Европой была очень оживленной, и до Киева легко доходили вести о новых движениях и исканиях на Западе. И, однако, была некая обреченность во всем этом движении. Это была псевдоморфоза религиозного сознания, псевдоморфоза православной мысли...”

Русская икона, столетиями воплощавшая высшие духовные начала русской жизни, ее целостность и стремление к добру, теряет многие из этих качеств. Мощные, глубокие образы Бога и святых заменяются их описательными изображениями, в которых видишь не Бога или подвижника, а портрет человека-современника. Духовный образ вытесняется рисунком с подробностями. Русская икона, тревожившая духовные начала человека, шедшая к его сердцу через духовные представления о Боге, сейчас ищет этот путь через чувственно-плотские представления о Нем. Бог и святые на иконах становятся похожи на нарядных бояр или даже немцев, картины мироздания или подвижнической жизни святых теряют обобщенность и начинают походить на бытовые рисунки.

Вырождение русской иконы — результат разрушения духовных начал русской цивилизации. Меняется все: и духовные представления, и средства их художественного выражения. Однако нельзя рассматривать вырождение русской иконы как абсолютный процесс. На самом деле ему противостояло многое, и даже в образах новой иконописи так или иначе сохранялись элементы прежних представлений.

Власть Церкви в России была духовно-нравственной, отчасти экономической, но почти никогда политической. До к. XVI в. Россия не имела своих патриархов, а Русская Церковь управлялась митрополитами, поставленными Константинопольским патриархом, чаще всего по рекомендации царя. Эти митрополиты пользовались огромным уважением, но политической власти и влияния на государственные дела не имели. То же было и с введением в России патриаршества (просуществовавшего тогда не более ста лет). Исключение, может быть, составляли патриарх Филарет, отец царя Михаила Федоровича, и патриарх Никон, возжелавший политической власти. В России сложилась традиция, что по всем важнейшим вопросам руководители Церкви принимали точку зрения царя. Царь — помазанник Божий, его разумом и устами говорит сам Бог. В лице царя олицетворялось Российское православное государство, значение которого было абсолютно в сознании русских людей.

Царь, Церковь, государство — неразрывные понятия, и ни у кого из русских людей не могло возникнуть мысли рассматривать их в отдельности. Царь — воля, Церковь — дух, государство — тело, и все это вместе православное государство. Неразрывность этих понятий придавала устойчивость и стабильность могучему организму России, но вместе с тем повреждение одного из этих составляющих вело к глубокому кризису всей целостности, это хорошо понимали враги России. С ненависти “к царю и попу” (революционный лексикон) начинались все попытки разрушения Российской державы.

Существует мнение, что царь Петр 1 своей церковной реформой ввел в Русскую Церковь протестантские элементы, произвел раскол между властью и Церковью (Г. Флоровский). Это чисто формальный и поверхностный взгляд. Напротив, царь Петр довел до логического завершения целостность “царь, Церковь, государство”, изъяв из нее все возможности противоречий. Что бы ни говорили о Петре, но он мыслил национально, заботился об интересах Российского государства и если и проводил реформу Церкви, то на основе сложившихся традиций. Введением нового “Духовного Регламента”, упразднением патриаршества Петр юридически узаконил уже реально существовавшее положение дел, ведущую роль православного царя — хранителя государства в церковной жизни. Возвеличивание царской власти, главенство царя в духовной, церковной жизни не изобретение Петра, а факт национальной жизни, существовавший задолго до него. Петр придал этому факту юридическую определенность.

Национальному духу страны соответствует мысль Феофана Прокоповича, принадлежащая, по своей сути, самому Петру, что “Государь — власть высочайшая, есть надсмотритель совершенный, крайний, верховный и вседействительный, то есть имущий силу и повеления, и крайнего суда, и наказания над всеми себе подданными чинами и властью, как мирскими, так и духовными. И понеже и над духовным чином государское надсмотрительство от Бога установлено есть, того ради всяк законный Государь в Государстве своем есть воистину Епископ Епископов”.

Образование Святейшего Синода, возглавляемого самим царем, и упразднение патриаршества только укрепили позиции Русской Церкви; не раскол духовной и царской власти произошел, а, наоборот, их объединение. Церковь была и осталась частью православного государства, ее литургическая сторона сохранялась без изменений. Разрушение Церкви осуществлялось не в результате петровских реформ, а по мере разрушения Российского государства, с которым она была связана неразрывно, а также с появлением на российском престоле неправославных государей. Эрозия национального государства, космополитизация его в XVIII —XIX вв., западноевропейский чиновничий дух, насаждаемый в госаппарате, омертвили многие естественные связи Православной Церкви и государства, превращая священников в своего рода государственных служащих, сводя на нет духовно-нравственный авторитет Православия.

Еще больший вред Русской Церкви нанесло внутреннее разложение значительной части ее священников. Речь идет о внедрении в сознание западноевропейских религиозных представлений и потребительского мироощущения. В мыслях, в выборе тем, слов, богословских обсуждений все сильнее чувствуется западный дух. В проповедях и богословских трудах все чаще используются сочинения католических и протестантских клириков и все реже — русских мыслителей и подвижников.

Во 2-й пол. XVII в., а особенно при Петре, из западных земель хлынуло в российские столицы большое количество священников и монахов, просто отравленных католическими и протестантскими представлениями. Вера для них — обрядовая формальность, церковь — роскошь, священники — духовные дворяне, стоящие над толпой. Духовно-нравственные представления Православия, добротолюбия, соборность им непонятны и чужды, подвижническое служение добру — пустая фраза.

Пришельцы из западных земель несли не духовную культуру, а ее суррогат, состоящий из примитивно-школьного освоения католических и протестантских духовных мотивов. Оторванность от народной культуры, школярство, духовная беспочвенность, умноженные на редкое самомнение малороссийских учителей-чужаков, вели к перерождению русского Православия и деградации части православных священников.

“Все эти наставники были для учеников в собственном смысле слова люди чужие, наезжие из какой-то чужой земли... с своеобразными привычками, понятиями и самой наукой, со своей малопонятной, странной для великорусского уха речью; притом же они не только не хотели приноровиться к просвещаемому ими юношеству... но даже явно презирали великороссов как дикарей, над всем смеялись и все порицали, что было непохоже на их малороссийское, а все свое выставляли и навязывали, как единственно хорошее”.

Эту мутную волну псевдопросвещения русской культуре удалось преодолеть только во 2-й пол. XVIII, отчасти даже н. XIX в.

Прекрасная оценка этого “просветительства” была дана М.В. Ломоносовым, который из своего учения в подобной школе не смог вынести полезных знаний, кроме мертвой латинской схоластики и отчасти некоторого знания слов латинского языка. Ученики бежали из этих школ, ибо они были чужды и почти бесполезны. Была поломана традиционная система подготовки священников.

Учителя из западнорусских земель, воспитанные в католическом или протестантском духе, предлагали своим ученикам прежде всего знание мертвой латыни, латинскую грамматику, риторику, пиитику, заучивание латинских вокабул и флексий, бессмысленную зубрежку. Сами учителя в этой латыни чаще всего были не вполне тверды и заставляли своих учеников заучивать просто варварскую тарабарщину. В национальном смысле это обучение носило антирусский характер, ибо все коренное и самобытное объявлялось этими учителями темнотой и невежеством. Обучение вопросам веры велось формально по латинским учебникам, бессмысленными силлогизмами, прерывалась отечественная традиция религиозного сознания как добротолюбия. Богословие приобретает латинский, западный характер, богословские диспуты ведутся на латыни, в неуклюжих, примитивных, схоластических формах. Главным становился не поиск истины, а выбор формы изложения, стандартных выражений. Язык богословия, если его сравнивать с языком богословских произведений Древней Руси, стал беден и примитивен.

В общем, как справедливо отмечает Г. Флоровский, “это “школьное” богословие было в собственном смысле беспочвенным. Оно взошло и взросло на чужой земле... Точно надстройка над пустым местом... и вместо корней сваи... Богословие на сваях — вот итог XVIII века”.

Но это богословие не ушло без следа, его образцы в той или иной форме проявлялись в духовных учреждениях России и в XIX в. Беспочвенное богословие рождало беспочвенное духовенство, а от беспочвенного духовенства один шаг к атеизму и революционным представлениям.

В рассуждениях русских священников появляются мысли и суждения, противоречащие православной традиции. Древняя традиция русской цивилизации, русского Православия, заключавшаяся в мысли, что вера без дел мертва, что только через подвижническое служение, через практическое добротолюбие можно получить спасение, начинает вытесняться протестантским представлением о спасении только верой. В этом отношении весьма характерна мысль Феофана Прокоповича, одного из ближайших сотрудников Петра I, что “совершается спасение верою и дела человека не имеют никогда совершительной силы”.

Протестантские и католические влияния сильно поколебали духовную целостность русского Православия. Конечно, этого бы не произошло, если бы на престоле царствовали истинно православные государи, но с Петра I только Елизавету, Николая I, Александра III и Николая II можно назвать истинно православными государями, верховными руководителями Русской Церкви. Все остальные были нетверды в Православии, некоторые в своей гордыне даже пытались его “улучшить”. С национальной точки зрения для особы, возглавляющей Русскую Церковь, это было непростительно и вело к разрушению духовного ядра Православия. Екатерина II, например, не видела разницы между Православием и лютеранством. При Анне Иоанновне и Бироне гонение на Православие приобрело безобразные формы. Чем сильнее склонялись к Западу русские императоры, тем больше Святейший Синод напоминал некую канцелярию. Хотя сам принцип главенства царя в духовной жизни был верен, дело было не только в самом царе. Отделить Церковь от царя и государства значило то же, что и произвести большевистскую реформу.

В XVIII в. в духовном сословии целенаправленно формируется слой людей, своего рода “Орден”, из которого в основном формируются епископы Русской Православной Церкви — “Орден ученого монашества”, западническое включение в Русскую Церковь. Как пишет Г. Флоровский: “Это “ученое монашество” возникает впервые на Юге в XVII в. в связи с заведением новых латинских школ. И вместе с этими школами переходит и на Север. От живых монастырских преданий это новое монашество вполне отрывается. Между монашеством “ученым” и монашеством монастырским не было взаимного понимания, и рознь между ними достигала иногда трагической остроты... И главный парадокс в судьбе “ученого монашества” связан с тем, что организуется оно под властью и верховенством обер-прокурора... Это было не только омирщение, но бюрократизация монашества. “Орден” создается светской властью как средство властвовать и в Церкви. В сущности, то было только номинальное монашество, кроме видимого “образа” или одежды здесь мало оставалось монашеского. Это ученое “черное” духовенство всегда меньше было носителем аскетического начала. Обеты молчаливо преступались по невыполнимости. Монашество для “ученых” перестает быть путем послушания и подвига, становится для них путем власти, путем ко власти и чести...” (Г. Флоровский).

XVIII—XIX вв. нанесли русскому национальному сознанию, русскому духовному религиозному сознанию огромный и, можно сказать, невосполнимый урон. Это сознание, отмечает Г. Флоровский, “так часто съеживалось, сжималось, укрывалось в молчании, в отмалчивании и замалчивании вопроса для самого себя... Утрачивался единый и общий язык, терялась та симпатическая связь, без которой взаимное понимание невозможно. И этому еще более содействовали те насмешки и издевательства, в которых так любовно изощрялись русские культуртрегеры и просветители XVIII в. В истории русского богословия и русского национального сознания вообще все эти противоречия и ушибы XVIII в. отозвались и сказались с большей силой и болезненностью...”.

Атрофия национального сознания в России имеет начало в атрофии этого чувства у значительной части русского дворянства, особенно происходящего из западнорусских земель. В XVIII в. в дворянской среде складывается традиция искать себе зарубежных предков, ибо отечественные считаются недостаточно почтенными. Дворяне с усердием сочиняют себе родословные, нередко легендарные (а попросту говоря, липовые), в которых выискивают себе родственников если не из самого Рима, то обязательно откуда-то из Европы, на худой конец из татарских мурз.

Если русский дворянин еще в к. XVII в. по формам культуры, мировоззрению и воспитанию (преимущественно церковному) ничем не отличается от крестьянина и городского ремесленника (различие состояло только в богатстве и количестве слуг), то дворянин XVIII в. стремится отгородиться от простого народа. Он ориентируется на европейскую культуру, черпает оттуда образование, язык, одежду и уже к к. XVIII в. становится для своих простых соотечественников иностранцем. Конечно, были и исключения, но не они определяли тонус дворянского сословия. Дворяне продолжали оставаться на службе России, но ее интересы начинали понимать весьма своеобразно, как интересы своего сословия. Возникает влиятельный слой, живущий с оглядкой на Европу и культурно связанный больше с ней, чем с Россией, которая оставалась для них преимущественно местом службы и доходов и которую они охотно покидали, по мере возможности проводя многие годы за границей.

“Как ни близко знал я своих земляков — крепостных рязанских крестьян, — писал П. П. Семенов-Тян-Шанский, — как ни доверчиво относились они к своему... барину, но все-таки в беседах об их быте и мировоззрениях, в заявлениях об их нуждах было что-то недоговоренное и несвободное, и всегда ощущался предел их искренности...” Русские же крестьяне смотрели на своих господ как на чужаков, и зачастую весьма недружелюбно.

Границы русской общины становятся тем естественным бастионом, за которым русский крестьянин пытался сохранить свою национальную культуру. Естественно, в условиях противостояния, защиты своего национального уклада крестьянин, по словам Герцена, видел “в полицейском и в судье — врага”, “в помещике — грубую силу, с которой ничего не может поделать”, разве в самом крайнем случае убить.

Подавляющая часть российской интеллигенции, противопоставляющая себя национальной России и громадному большинству ее народа, была лишена национального сознания и безразлична к национальным интересам России. По формам своей культуры и образованию она была ближе к европейскому обывателю, чем к русскому народу. Понятие “европейски образованный человек” эта интеллигенция воспринимала как похвалу, как критерий личного достоинства. Воспитанная на понятиях западноевропейской культуры, она в значительной степени не понимала многих ценностей национальной русской культуры, оставалась глуха к национальным нуждам народа. Точнее и справедливее сказать, что российская интеллигенция эти народные нужды воспринимала слишком общо, через абстрактные и общечеловеческие представления (скроенные по западноевропейской мерке). Трудно назвать другую страну, где разрыв между великой народной культурой и культурой значительной части интеллигенции был так резок и глубок, как в России. Кстати говоря, великие представители русской интеллигенции — Гоголь, Тургенев, Толстой, Достоевский — этот разрыв остро ощущали. Хотя, конечно, их самих нельзя обвинить в отрыве от народа. Великие русские писатели всегда противостояли интеллигентской “массовке”, жадно глядящей на Запад, протестовали против бессмысленного разрушения национальной культуры именем европейской цивилизации.

“Вы говорите, что спасение России в европейской цивилизации, — писал Н. В. Гоголь Белинскому. — Но какое это беспредельное и безграничное слово. Хоть бы Вы определили, что такое нужно разуметь под именем европейской цивилизации, которое бессмысленно повторяют все. Тут и фаланстерьен, и красный и всякий, и все готовы друг друга съесть, и все носят разрушающие, такие уничтожающие начала, что уже даже трепещет в Европе всякая мыслящая голова и спрашивает невольно, где наша цивилизация?”

Но отрицание национальной русской культуры именем европейской цивилизации продолжалось весь XIX в. Именно поэтому в глазах народа многие представители российской интеллигенции, как и дворяне, представлялись народу вроде иностранцев, “немцев”. Народ продолжал жить своим укладом, следовал своим традициям, обычаям и идеалам, а интеллигенция существовала в своем узком, оторванном от жизни, “сектантском” мирке. Недаром понятия “нигилизм” и “нигилисты” родились именно в России. Идеи бессмысленного мракобесного разрушения национальных основ развивались в среде интеллигенции, жившей под знаменем западной цивилизации.

Вместе с тем не следует считать, что русское образованное общество полностью порвало с ценностями русской цивилизации. Это невозможно хотя бы в силу генетической заданности, которую нельзя свести на нет даже в течение нескольких поколений нигилизма. Подспудно многие представители интеллигенции при всем западном воспитании не ощущали себя внутренне людьми западной культуры, ибо на уровне бессознательного обладали другим психологическим стереотипом. Этот стереотип включал в себя такие характеристики, как обостренное восприятие понятий добра и зла, правды и справедливости, высших целей бытия. Но то, что для коренного национально мыслящего человека было органично и естественно, выражаясь в стройном православном мировоззрении добротолюбия и соборности, у интеллигента, лишенного национального сознания, выражалось максималистски, абстрактно, с жаждой разрушения, не соразмеряясь с действительностью. Да, этого интеллигента тоже интересовало понятие добра и зла, но у него они превращались в абстракции, отталкиваясь от которых он на основе западных представлений делил людей на хороших и плохих, исходя из западного критерия прогрессивности и реакционности. Правду и справедливость он тоже воспринимал категорически, отталкиваясь от этого же критерия, но без национальной конкретности. И наконец, лишенный национальной почвы, высшие цели бытия он воспринимал по схеме западноевропейского прогресса, как почти автоматический переход от отсталых форм к передовым. По существу, из всего богатства духовных ценностей русской цивилизации русский интеллигент сохранял только нравственный настрой (и то не всегда), а в остальном жил идеями западной цивилизации. Это предопределяло его внутреннюю раздвоенность, отсутствие цельности и определенности жизненных позиций, его постоянную внутреннюю неудовлетворенность своей жизнью и всем окружающим, ибо нравственный настрой требовал от него других мыслей и поступков. Русский интеллигент не мог быть духовным вождем своего народа, а потому объединял вокруг себя только себе подобных.

Оторванный от национальных корней, русский интеллигент нередко воображает себя свободным и сильным, но это только иллюзия. На самом деле он раб своих беспочвенных идей, освободиться от которых не может из-за отсутствия национальной опоры. В своем выдуманном своеволии он мечется как рыба, выброшенная на берег, обреченная после ряда судорог погибнуть.

Свобода как возможность жить полноценной национальной жизнью во всем богатстве ее проявлений превращается для него в свободу в понимании разбойника — как возможность грабить и убивать, творить любой произвол. Именно такой свободы желали “бесы” Достоевского, именно к такой свободе для себя привели Россию большевики. Рабство человека вне национального бытия — худшее из рабств. Его свобода потенциально преступна для всех других.

Лучше всего деградацию личности, избравшей такую свободу, показал Ф. М. Достоевский: убийство старушки-процентщицы русским интеллигентом ради великой цели явилось как бы прообразом миллионов преступлений в застенках большевистской ЧК. Достоевский показал саморазрушение свободы вне национального бытия. “Упорство в своем самоопределении и самоутверждении отрывает человека от преданий и от среды и тем самым его обессиливает. В беспочвенности Достоевский открывает духовную опасность. В одиночестве и обособлении угрожает разрыв с действительностью. “Скиталец” способен только мечтать, он не может выйти из мира призраков, в который его своевольное воображение как-то магически обращает мир живой. Мечтатель становится “подпольным человеком”, начинается жуткое разложение личности. Одинокая свобода оборачивается одержимостью, мечтатель в плену у своей мечты... Достоевский видит и изображает этот мистический распад самодовлеющего дерзновения, вырождающегося в дерзость и даже мистическое озорство. Показывает, как пустая свобода ввергает в рабство, — страстям или идеям. И кто покушается на чужую свободу, тот и сам погибает” (Г. Флоровский). Достоевский предсказал модель поведения русского интеллигента, лишенного национального сознания, ставшего “подпольным человеком” и могущим объединяться с другими людьми только по принципу подпольности. “Подпольные” люди объединяются друг с другом, чтобы бороться против русских людей, живущих согласно национальному сознанию. “Подпольные” люди ненавидят настоящих людей и готовы на все, чтобы их уничтожить.

Жизненные интересы народа, замечал русский историк академик В.П. Безобразов, не прикасаются к “движению идей”, которое происходит в живущем над их головами “оторванном от них мире “интеллигенции”; народ оставался чуждым этому миру, узнавая только изредка из газет “о злобах дня” в этом мире. Своих злоб и язв у них (как мы увидим) немало, но они совсем другого рода. Иначе было, например, в Германии, где реальный рабочий вопрос, действительные условия быта рабочих масс служили жизненной почвой для социально-демократической агитации. Безобразов замечает, как чуждость народа интеллигенции после убийства 1 марта 1881 царя Александра II переросла в настоящую враждебность. С тех пор народ, отмечал Безобразов, даже неграмотный, стал обращать на “нигилистов” серьезное внимание, которым прежде их не удостаивал. После этого убийства крестьяне в деревнях стали озираться по сторонам, подозревая каждого неизвестного приезжего, чтобы как-нибудь не пропустить “злодеев”. “Но все-таки вся эта мрачная сфера революционной агитации и политических преступлений остается для нашего народа совсем посторонним, как бы чужеземным миром; из него происходят как бы только насильственные вторжения в народную жизнь и посягательства на ее святыню, совершенно непонятные народу иначе, как какие-то иноземные набеги” (В. Безобразов).

“Длительным будничным трудом, — писал И. А. Бунин, — мы (интеллигенция. — О. П.) брезговали, белоручки были, в сущности, страшные. А вот отсюда, между прочим, и идеализм наш, в сущности, очень барский, наша вечная оппозиционность, критика всего и всех: критиковать-то ведь гораздо легче, чем работать. И вот:

— Ах, я задыхаюсь среди всей этой николаевщины, не могу быть чиновником, сидеть рядом с Акакием Акакиевичем, — карету мне, карету!

...Какая это старая русская болезнь (интеллигентов. — О. П.), это томление, эта скука, эта разбалованность — вечная надежда, что придет какая-то лягушка с волшебным кольцом и все за тебя сделает: стоит только выйти на крылечко и перекинуть с руки на руку колечко!”

Жажда все совершить одним махом, критиканский зуд, жажда разрушить все — “до основанья, а затем...” определяли многие черты образованного общества.

С болью в сердце пишет Бунин об оторванности значительной части интеллигенции от народа, о ее безразличии к народным нуждам. Ибо им, “в сущности, было совершенно наплевать на народ, — если только он не был поводом для проявления их прекрасных чувств, — и которого они не только не знали и не желали знать, но даже просто не замечали лиц извозчиков, на которых ездили в какое-нибудь Вольно-экономическое общество. Мне Скабичевский признался однажды: “Я никогда в жизни не видел, как растет рожь. То есть, может, и видел, да не обратил внимания”.

А мужика, как отдельного человека, он видел? Он знал только “народ”, “человечество”. Даже знаменитая “помощь голодающим” происходила у нас как-то литературно, только из жажды лишний раз лягнуть правительство, подвести под него лишний подкоп. Страшно сказать, но правда: не будь народных бедствий, тысячи интеллигентов были бы прямо несчастнейшие люди. Как же тогда заседать, протестовать, о чем кричать и писать? А без этого и жизнь не в жизнь была”.

Оторванность интеллигенции от народа, а точнее, от России национальной, ощущалась во многом, и это особенно проявилось в период революции, хотя совершенно неверно считать, что в образованном обществе не было искреннего движения в сторону крестьянства, рабочих. Мы знаем многочисленные случаи беззаветного служения и жертвенности. Но тем не менее разность культурных установок и “языков”, разность образов и представлений, которыми жили образованное общество и национальная Россия, препятствовала их плодотворному диалогу. И немало представителей образованного общества это чувствовали и понимали, горько ощущая свою неспособность к такому диалогу.

“Со своей верой при своем языке, — писал видный русский этнограф С. В. Максимов, — мы храним еще в себе тот дух и в том широком и отвлеченном смысле, разумение которого дается туго и в исключение только счастливым, и лишь по частям и в частностях. Самые частности настолько сложны, что сами по себе составляют целую науку, в которой приходится разбираться с усиленным вниманием и все-таки не видеть изучению конца и пределов. Познание живого сокровенного духа народа во всей его цельности все еще не поддается, и мы продолжаем бродить вокруг да около. В быстро мелькающих тенях силимся уяснить живые образцы и за таковые принимаем зачастую туманные обманчивые признаки, и вместо ликов пишем силуэты”.

В к. XIX в. в глазах многих представителей российской интеллигенции деревня представляется в безнадежно черном цвете как царство темноты, невежества, отсталости, а крестьяне — как какие-то непонятные существа. Даже для самых талантливых литераторов российский мужик — нечто странное и незнакомое.

Однако наиболее характерным примером непонимания крестьянской культуры может служить изображение деревни в рассказе А. П. Чехова “Мужики”. Здесь крестьяне наделены самыми отрицательными чертами, какие можно найти в человеческой природе. Крестьянские труженики представлены в рассказе безнадежно грубыми, тупыми, нечестными, грязными, нетрезвыми, безнравственными, живущими несогласно, постоянно ссорящимися, подозревающими друг друга. Рассказ вызвал восторг легальных марксистов и интеллигентов либерального толка и резкий протест патриотически настроенных деятелей русской культуры. Крайняя тенденциозность, односторонность и ошибочность оценок образа русского крестьянства отмечались еще в момент выхода этого рассказа, тем не менее, написанный талантливым писателем, он стал своего рода хрестоматийной иллюстрацией крестьянина и всегда приводится в пример людьми, враждебными русской культуре, когда заходит речь о российской дореволюционной деревне.

Рассказы, подобные чеховским “Мужикам”, вызывали резкий протест в русском обществе. Лев Толстой оценивал рассказ Чехова “Мужики” как “грех перед народом. Он (Чехов) не знает народа”. “Из ста двадцати миллионов русских мужиков Чехов взял только темные черты. Если бы русские мужики были действительно таковы, то все мы давно перестали бы существовать”. Да, это был грех перед народом, но и величайшая трагедия значительной части российской интеллигенции, составившей “малый народ”, отвернувшейся от интересов национальной России.

Нигилизм заразил, конечно, не всю русскую интеллигенцию. Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский, тысячи других истинно русских людей открещивались от этой духовной чумы. Тогда их объявляли “противниками прогресса”. Удивительно актуально читаются сегодня слова Ф. М. Достоевского: “Не против прогресса мы, Боже сохрани, но дело в том, что в прогресс-то идут стертые пятиалтынные люди, люди без предания, с ненавистью, а ненависть есть явление ненормальное”.

Особую роль в разрушении русской цивилизации играли евреи. Национально крепко сплоченному еврейству, жившему тогда преимущественно в западнорусских землях и постепенно проникавшему в главные города России, были абсолютно чужды ценности русской цивилизации. Более того, в силу исторических особенностей национального развития многим евреям были более близки ценности западной цивилизации, чего они, впрочем, никогда и не скрывали. Мироощущение и мировосприятие русского народа было совершенно иным, чем мировосприятие евреев, это отмечал еще в XI в. митрополит Иларион.

Черта оседлости, установленная русскими царями для евреев, конечно, обозляла последних, но, по сути, носила не дискриминационный, а национально охранительный характер.

Русское правительство не ставило своей целью ущемлять права евреев, а защищало права абсолютного большинства простого русского крестьянства, воспитанного на иных нравственных началах и поэтому беззащитного перед буржуазным духом, который, по справедливому замечанию К. Маркса, несла в себе значительная часть еврейства. Правительство как бы разводило границы разных цивилизаций, стремясь избежать их противостояния. Однако большинством евреев это воспринималось как акция, направленная против них, усиливая в их сознании антирусские настроения. Эти настроения усиливались живущей в душах многих евреев хилиастической утопией (хилиазм — золотой век, тысячелетнее царство святых на земле), смешанной с представлением о конце света. Еще русский мыслитель С. Н. Булгаков отмечал, что путаница из эсхатологических и хилиастических планов придает апокалиптике (ожиданию конца света) “специфический характер, благодаря которому она сыграла такую роковую роль в истории иудейского народа, притупляя в нем чувство действительности, исторического реализма, ослепляя утопиями, развивая в нем религиозный авантюризм, стремление к вымогательству чуда”.

Еврейство стало одной из самых активных сил по разрушению ценностей русской цивилизации. С понятием “русский царь” оно не связывало никаких чувств, кроме ненависти. И не случайно, что представители именно этой популяции “малого народа” были организаторами и исполнителями злодейского убийства Царской Семьи. Евреи составляли около половины так называемых революционеров и подавляющую часть руководителей разных подрывных антирусских организаций.

Среди других противников русской цивилизации евреи были меньше всего “закомплексованы”. Если для русских интеллигентов, лишенных национального сознания, существовали генетически границы добра и зла, то для многих евреев таких границ по отношению к России и ее народу практически не было. Россия для них была то же самое, что для испанцев империя инков или для англичан Африка — отсталая страна, населенная темным народом, которую необходимо было цивилизовать в западном духе.

Коммунистическая утопия, сторонниками претворения которой были многие евреи, ближе и яснее всего воспринималась еврейским национальным сознанием, склонным к таким утопиям “ожидания чуда”. Не сомневаюсь, что большая часть евреев совершенно искренне вкладывала в претворение этой утопии все национальные склонности и способности, а когда убедилась в ее неосуществимости, стала объяснять это отсталостью русского народа.

Какие бы силы ни противостояли русской цивилизации, все они были рождены или инициированы на Западе. Нажим на Россию был естественным проявлением развития западной цивилизации, которая смотрела на нашу страну глазами голодного хищника. Этот образ зверя, нависшего над Русью, постоянно тревожит сознание русского человека с XV—XVI вв., выражаясь в разных литературных произведениях.

Западной экспансии в России противостоял прежде всего простой народ (в основном крестьянство) и часть священства и купечества. Среди правящего слоя и образованного общества убежденных защитников ценностей русской цивилизации было сравнительно мало. Но все же многие из них не торопились с разрушением отечественной самобытности, так как интуитивно понимали, что это разрушение пагубно для Российского государства, от которого зависело их благополучие. Большая часть правящего класса и образованного общества скорее мирилась, чем поддерживала ценности русской цивилизации.

Охранительная идеология (подобная идеологии Бенкендорфа — Победоносцева) была неэффективна, потому что ставила своей целью “подморозить” Россию, а не творчески развить ее духовные начала. Эта идеология наносила России не меньший вред, чем деятельность ее прямых врагов, ибо останавливала развитие многих традиционных ценностей России, обрекая их на превращение в этнографический материал. Более того, представители охранительной идеологии смотрели с глубоким подозрением на любые проявления живой народной жизни, часто пытаясь втиснуть их в узкие рамки официальной церковности и примитивно понимаемого самодержавия. Государственные мероприятия по поддержанию “народности” нередко сводились к строительству церквей в русском стиле (что само по себе, конечно, было неплохо).

Вырождение государственной охранительной идеологии в болезненное детище Бенкендорфа — Победоносцева происходило по мере разрушения национальных начал Русского государства.

В к. XVIII — 1-й пол. XIX в. процессу разрушения ценностей русской цивилизации противостоит подъем духовной жизни, возрождение идеалов Святой Руси, яркими выразителями которого стали святитель Тихон Задонский и старец Паисий Величковский, издавший по-русски “Добротолюбие”.

Именно с этого времени получает развитие оптинское старчество, ставшее одним из духовных центров национального возрождения России и притягивающее к себе Гоголя, Достоевского, Толстого.

В сер. XIX в. духовные ценности Святой Руси находят поддержку и в среде некоторой части дворянской интеллигенции. Славянофилы И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, К.С. Аксаков, Н. Я. Данилевский и еще целый ряд русских мыслителей стали последовательными защитниками национальных основ жизни, творчески трактуя формулу исторической России — “Православие. Самодержавие. Народность”. Общинность и артельность, по их мнению, являются основой государственного и общественного строя России. Община гарантирует равенство жизненных условий массе народа, земледелец является и землевладельцем. В то время как Запад обманывает низшие классы призраком формальной свободы, Россия обеспечивает их лучше, а именно — фактической свободой и самостоятельностью в рамках традиций и обычаев самоуправляемой общины. Так как русский народ, благодаря общине, навеки обеспечил для себя землю, то в противоположность разъедаемым социальной болезнью западноевропейским народам он является юным носителем будущего. Община — самое ценное наследие, удержанное русским народом от истории. С ним народ вступил на мировую сцену, чтобы выполнить свою историческую миссию: установить общественную организацию на место общественной анархии, которую оставит сходящая со сцены Европа.

Главная заслуга славянофилов в том, что они с полной определенностью поставили вопрос об использовании национальных особенностей и самобытности народа, выражаемых в его традициях, обычаях и идеалах, как обязательном условии успешного культурного и социально-экономического развития страны.

К к. XIX — н. XX в. в России складывается обстановка, благоприятная для широкого национального возрождения. Проявляется она в интересе значительных слоев населения к национальным основам бытия. Ведется широкое строительство (и не только церквей) в русском стиле. Раскрывается во всей красе русская икона. Выходят книги, открывающие глубину, самобытность и величие национального художественного гения. Всему этому способствовала национальная политика последних русских царей Александра III и Николая II — горячих приверженцев Святой Руси. На это же время приходится расцвет оптинского старчества и деятельность великого святителя Русской земли праведного Иоанна Кронштадтского.

Время царствования Николая II является также периодом самых высоких в истории России темпов экономического роста. По темпам роста промышленной продукции и по темпам роста производительности труда Россия вышла на первое место в мире, опередив стремительно развивавшиеся США. Специалисты предсказывают России мировое лидерство в экономике. Для западного мира это были самые весомые аргументы жизнеспособности России, вызывавшие у него тревогу и даже страх.

Время Николая II — это не только период национального подъема, но и время энергичной организации антирусских сил, проникновение их во многие жизненноважные центры страны. К 1917 году был нарушен баланс сил между национальной Россией и антирусскими силами, составляющими значительную часть образованного и правящего слоя страны. Под влиянием войны, при активной подрывной деятельности левых партий, немцев и масонских лож произошел трагический прорыв в плотине национальной России.

Так называемая революция 1917 имела не социальный, а национальный антирусский характер. Она была направлена против русской цивилизации. В этой революции хорошо организованные антирусские силы дали бой национальной России подрывным, предательским путем, предварительно уничтожив (развалив изнутри) ее главные центры.

Антирусская революция 1917 имела два этапа — либеральный (масонский) и большевистский. Причем на первом этапе были созданы окончательные условия для развития второго. Погром национальной России был начат масонским правительством Львова — Керенского. В течение нескольких месяцев этим правительством было сделано все по разрушению русской армии и государственного аппарата, расчищен путь для большевистского погрома.

Большевикам благоприятствовало напряжение в обществе, главная суть которого состояла в недоверии большей части народа к правящему слою и интеллигенции, ибо для народа они были чужаками, людьми другой культуры, несправедливыми и лукавыми. В глазах народа абсолютен был только авторитет царя и царской власти, остальная же часть правящей системы доверием не пользовалась. После дискредитации и свержения царя правящий режим потерял всякое оправдание своего существования. Без имени царя он стал просто чужим для большинства русских людей. Большевики очень хорошо сумели использовать настроение масс.

Большевики имели возможность черпать кадры практически неограниченно из среды правящего слоя и интеллигенции, лишенной национального сознания. Они сумели организовать все антирусские силы. Без активной поддержки со стороны всех антирусских сил большевистский режим пал бы через несколько дней. Все интеллигенты, сотрудничавшие с большевиками, военспецы из числа офицеров, совслужащие из числа чиновников, предали Россию и ее национальные интересы.

С приходом к власти большевиков основная часть образованного общества стала сознательным и активным проводником самой кровавой большевистской политики.

При большевистском режиме образованное общество трансформируется, его антирусский характер становится абсолютным. Внутри него уничтожаются все национально мыслящие, а само национальное сознание относится к разряду опаснейших государственных преступлений, караемых смертной казнью.

Общее число лиц, умерших в России не своей смертью — от массовых репрессий, голода, эпидемий, войн, составило за 1918 — 55 годы более 87 млн. (в том числе около 70 млн. русских, включая белорусов и малороссов). За 1918 — 55 в России не своей смертью умер каждый пятый. Для сравнения скажем, что за 1861 —1917 удельный вес лиц, умерших не своей смертью, был менее двух процентов, а во Франции, Великобритании, Италии, США в 1920 — 60 — менее одного процента.

Кроме умерших не своей смертью, в убыль страны пошло пять миллионов жителей, покинувших Россию после 1917. Но и это еще не полная сумма человеческих потерь. Ведь насильно выведенные из жизни люди могли иметь детей и внуков и продолжать человеческий род. Самые заниженные подсчеты подсказывают, что “недобор” рождений и “эхо” недобора рождений составит 64 млн. человек.

А если суммировать число лиц, умерших не своей смертью, покинувших родину, а также число детей, которые могли бы родиться у этих людей, то общий людской ущерб страны составит 156 млн. человек (нынешняя численность населения Англии, Франции, ФРГ, вместе взятых). Таким образом, при ином стечении исторических событий в нашей стране могло бы жить не 280 млн., как в середине 1970-х, а не менее 400 — 430 млн. человек. Общий же ущерб только русского населения (включая белорусов и малороссов) — 125—130 млн. человек. Погибла и не смогла дать потомство не просто часть населения, а генетически лучшая его часть — самые активные, честные и трудолюбивые представители коренного крестьянства и купечества, а также национальная интеллигенция — главные творцы материальной и духовной культуры страны, носители лучших трудовых традиций и идеалов.

По самым заниженным подсчетам, погибло или превращено в руины 25 — 30 тыс. церквей и соборов, около 500 монастырей, не менее 50 тыс. ценных городских зданий (палат, особняков и т. д.), ок. 2 тыс. усадеб. Только в Москве разрушено около 7 тыс. памятников архитектуры и ок. 8 тыс. зданий исторической застройки. Уничтожены сотни тысяч предметов прикладного искусства, десятки тысяч художественных живописных произведений, фресок, росписей, не менее 20 млн. икон. По ориентировочной денежной оценке, стоимость утраченных культурных сокровищ России составляет десятки триллионов рублей (в ценах 1985), что, по мировым меркам, равно культурным ценностям большого европейского государства.
О. Платонов

ИСТРА, город в Московской обл. Расположен на южном склоне Клинско-Дмитровской гряды, на р. Истре. Население 32,7 тыс. чел.

Возник на месте д. Сафатово, в 1589 переименован в с. Воскресенское. Город Воскресенск с 1781.

В Истре — Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, основанный в 1656 патр. Никоном как новый центр русского Православия. В ансамбле: Воскресенский собор (1658-85; скопирован с храма того же названия в Иерусалиме), церкви Рождества Христова и Трёхсвятительская (обе 1686-98), дворец царевны Татьяны Михайловны.

ИСТРА, река, левый приток Москвы-реки, в Московской обл. Длина 113 км.

ИТИЛЬ — См.: ВОЛГА.

ИУДАИЗМ, религия избранничества и расового превосходства, распространившаяся среди евреев в I тысячелетии до н.э. в Палестине. С возникновением христианства заняла в отношении его крайне враждебную позицию.

Непримиримое отношение иудаизма к христианству коренится в абсолютной несовместимости мистического, нравственного, этического и мировоззренческого содержания этих религий. Христианство есть свидетельство о милосердии Божием, даровавшем всем людям возможность спасения ценой добровольной жертвы, принесенной Господом Иисусом Христом, вочеловечившимся Богом, ради искупления всех грехов мира. Иудаизм есть утверждение исключительного права иудеев, гарантированного им самим фактом рождения, на господствующее положение не только в человеческом мире, но и во всей Вселенной.

“И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек” (1 Ин. 2:17); “Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную” (Ин. 3:6); “Всякий верующий в Него не постыдится. Здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его” (Рим. 10:11-12), — свидетельствует миру христианство, утверждая любовь как основу мироздания, нравственную ответственность человека перед Законом Божиим и равенство всех перед этим законом. Талмуд же утверждает: “Еврейский народ достоин вечной жизни, а другие народы подобны ослам”; “Евреи, вы люди, а прочие народы не люди”; “Одни евреи достойны названия людей, а гои... имеют лишь право называться свиньями”. Подобным утверждениям, выводящим деятельность своих приверженцев за рамки нравственных оценок и лишающим их каких бы то ни было этических и моральных норм в общении с другими народами, талмудизм отводит центральное место, сознательно подменяя вероисповедание национальной принадлежностью адептов. Его сатанинские истоки обличил Сам Господь Иисус Христос, прямо сказавший искушавшим Его иудеям: “Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего” (Ин. 8:44). Истоки эти теряются в глубине веков. Задолго до Рождества Христова пророки обличали Израиль. Но тщетно. Лишившись под ударами Ассирии и Вавилона государственной независимости, евреи превратно истолковали свои священные книги, ожидая пришествия Мессии, Христа как Царя Израильского, который сделает их господами мира. “Они, будучи всецело заняты своим земным значением, мечтая о необыкновенном земном преуспеянии, ради этих значения и преуспеяния, ради одной суетной мечты о них, отвергли Мессию”, — говорит свт. Игнатий Брянчанинов.

Закоснев в ожидании военного и политического лидера, иудеи отвергли истинного Христа, пришедшего в мир с проповедью покаяния и любви. Особую их ненависть вызывал тот факт, что, обличив фарисеев, Христос разрушил миф о еврейской “богоизбранности”, приобщив к Своему учению языческие народы. И вот иудеи оклеветали Спасителя перед римской властью и добились ему смертного приговора. Результатом этого святотатства было отвержение преступников благодатью Божией. Народ еврейский, “который первоначально был избран Божиим народом, сделался народом по преимуществу отверженным” (свт. Игнатий Брянчанинов).

Но распятый Христос оказался для богоборцев еще страшнее. Христианство стремительно завоевывало мир, отодвигая мечту о господстве все дальше и дальше. Тогда христианам была объявлена война. Вести ее открыто христоненавистники не могли — не хватало сил. Их оружием в этой войне стали еретические учения, разрушавшие христианство изнутри, и тайные общества, служившие проводниками еретических воззрений.

Христиане вынуждены были встать на защиту родных святынь. Святой Иоанн Златоуст — “Христовы уста, светило всемирное, вселенский учитель”, по определению прп. Паисия Величковского, — потратил немало сил на обличение беззаконников. Вот что говорил святой, живший в IV веке: “Если ты уважаешь все иудейское, то что у тебя общего с нами?.. Если бы кто убил твоего сына, скажи мне, ужели ты мог бы смотреть на такого человека, слушать его разговор?.. Иудеи умертвили Сына твоего Владыки, а ты осмеливаешься сходиться с ними в одном и том же месте? Когда узнаешь, что кто-нибудь иудействует — останови, объяви о нем, чтобы тебе и самому не подвергнуться вместе с ним опасности”. Среди христиан установился взгляд на вражду иудаизма к христианству как на отражение в мире богоборческой ненависти сатаны, диавола — к Иисусу Христу, Сыну Божию, разрушившему Своей крестной жертвой его державу и власть над душами людей.

В борьбе с христианской государственностью иудеи опирались на огромную денежную мощь диаспоры, традиционно контролировавшей всю финансовую жизнь континента. Их интриги в немалой степени способствовали падению Византии в 1453, а потом неизбежно были перенесены в Россию, оставшуюся единственным оплотом чистого апостольского Православия.

Вся тяжесть ненависти народа-богоубийцы закономерно и неизбежно сосредоточилась на народе-богоносце, соделавшем задачу сохранения веры смыслом своего бытия.
Митрополит Иоанн(Снычев)

ИУЛИАН (ск. ок. 305), священномученик, погиб за веру, после долгих истязаний был зашит в мешок с песком и змеями и брошен в море. Память его празднуется 18/31 октября. Почитался среди русских людей, которые считали его покровителем и хранителем малых детей. На одной из старинных икон, которую в XIX в. можно было видеть в Киево-Братском монастыре, св. Иулиан представлен в монастырском одеянии стоящим пред иконою Богоматери на молитве и держащим на руках повитого ребенка. В древнерусском “Прологе” рассказывается, что “однажды прп. Иулиану случилось быть в пути и остановиться у одной боголюбезной жены, имевшей единородное дитя, которое, предстоя у трапезы и прислуживая, вскоре от очию их изшедше, впаде в кладезь. Честная же та жена, увидевши сие, никакоже о том смутивши себе, но студенец закрывши и великодушие служаше. Святому же о отроце вопросившу, увидено бысть бывшее, абие с трапезы востав и двери студенца отверз, виде отрочище водою влаемо и здраво играюще, и, руку ему подав, извлече е от кладезя. И сему бывшу вопрошено бе отроча о бывшем ему. Никакоже пострадати ми, рече, старца сего ради”.

ИУЛИАНИЯ ВЯЗЕМСКАЯ, Новоторжская, княгиня, мученица (ск. 21.12.1406), почитается как образец супружеского целомудрия. Муж ее, вяземский кн. Симеон Мстиславич, служил смоленскому кн. Юрию Святославичу. Когда Смоленск захватил литовский кн. Витовт, кн. Юрий бежал в Великий Новгород, оставив свою супругу в плену. Через два года он ушел к Московскому вел. кн. Василию Димитриевичу, от которого получил на княжение половину г. Торжка. Вторую половину получил его непременный спутник и друг кн. Симеон. Кн. Юрий, прельщенный красотой и добрым нравом Иулиании, не раз пытался склонить ее к прелюбодеянию, но она свято хранила обет супружеской верности. Зимой 1406 во время пира кн. Юрий убил своего друга кн. Симеона и попытался насильно овладеть княгиней. Отбиваясь от насильника, она ранила его ножом в плечо. Разъяренный князь изрубил ее мечом, а тело повелел бросить в р. Тверцу. Убийца бежал к татарам, но и там не нашел покоя от угрызений совести. Тогда он удалился в Николаевский Успенский Венев монастырь, где в горьком раскаянии окончил свою жизнь. Весной, во время ледохода, один расслабленный крестьянин увидел в реке плывущее против течения тело прав. Иулиании и услышал голос, повелевающий предать ее погребению. Исполняя повеление, он внезапно почувствовал себя выздоровевшим. Гроб с останками святой был поставлен в Спасо-Преображенском соборе г. Торжка, и многие страждущие получили там исцеление. Обретение мощей праведницы произошло при разборке обветшавшего собора, а в лике святых благоверная кн. Иулиания прославлена в 1819. Невинно убиенный супруг кн. Иулиании — кн. Симеон почитается в Торжке.

Память прав. Иулиании отмечается 21 декабря/3 января и 2/15 июня (обретение мощей в 1598).

ИУЛИАНИЯ (Юлиания) ЛАЗАРЕВСКАЯ (ск. 2.01.1605), муромская святая из дворян, мощи ее обретены в 1614 — 15. Житие святой написано ее сыном Д.Ю. Осорьиным.

ИУЛИАНИЯ ОЛЬШАНСКАЯ, Печерская, княжна, дева, мученица (1-я пол. XVI в.). После занятия в XIV в. Киева литовцами править им стала, в течение 150 лет, православная семья князей Ольшанских. Киевляне полюбили ее и считали своей. В н. XVI в. скончалась шестнадцатилетняя дочь князя — Иулиания, которая была погребена в пещерах Киево-Печерской лавры. Обрели ее тело нетленным спустя век при Печерском архим. Елисее Плетнецком. Кн. Иулиания лежала в гробу как бы живая, нетленно было ее белое тело и прекрасно лицо. Одета она была в богатые одежды. Тело перенесли в Печерскую Великую церковь, но почестей не воздавали. В XVII в. св. праведная явилась митр. Петру Могиле и упрекнула его за маловерие и небрежение к ее мощам. После этого она велела положить их в драгоценную раку, и мощи стали чтить. С тех пор начали твориться от них чудеса.

Память прав. деве Иулиании отмечается 6/19 июля, 28 сентября/11 октября, и в Неделю 3-ю по Пятидесятнице.

ИУСТИН ФИЛОСОФ, Великий, Римский, мученик (ск. 166). Родители Иустина были греки-язычники, они дали ему блестящее образование. Поворот в его жизни произвела встреча с безвестным старцем, наставившим его в Истине Христовой. Св. Иустин принял крещение и всю остальную свою жизнь полностью посвятил проповеди Евангелия. Он стал странствовать по всей Римской Империи, обличая как философов-язычников, так и христиан-еретиков. Св. Иустин ревностно защищал гонимых христиан. Этому он посвятил две свои “Апологии”. При имп. Марке Аврелии св. Иустин был оклеветан языческим философом Крискентом, которого он неоднократно побеждал на диспутах. По приговору суда св. мученик был арестован и казнен.

Память мч. Иустину отмечается 1/14 июня.

ИУСТИНИАН I Управда, Византийский, император (ок. 482 — 565), славянин из селения Средца (ныне София). Вызванный в Константинополь своим дядей, будущим имп. Иустином, блестяще изучил юриспруденцию, богословие и овладел наукой управления. Став императором, он прославился своими реформами, победоносными войнами (завоевал Сев. Африку, Сицилию, Италию, часть Испании), искоренением язычества, законотворчеством (провел кодификацию римского права) и умиротворением церковных споров. Он построил в Константинополе знаменитый храм Св. Софии и множество других храмов. Им созван V Вселенский Собор и составлена церковная песнь “Единородный Сыне и Слове Божий”, которая поется на литургии перед Малым Входом. Скончался Иустиниан в глубокой старости и причтен к лику святых. Память прав. Иустиниану отмечается 14/27 ноября.

ИШИМ, город в Тюменской обл. Расположен в Зап. Сибири, на левом берегу р. Ишим (приток Иртыша). Население 67,4 тыс. чел.

Известен с 1687 как Коркина слобода; город Ишим с 1782. В XIX в. ежегодно проходила Никольская ярмарка, одна из крупнейших в Западной Сибири.

ИШИМ, река, левый приток Иртыша, в России (Тюменская и Омская области). Длина 2450 км.

ИЮЛЬ, седьмой месяц в году, древнерусское название — “липец”, цветение липы. Русские крестьяне называли этот месяц макушкою лета, так как он считался последним летним месяцем, или еще страдником — от страдных летних работ, грозником — от сильных гроз; говорили: “Месяц июль страдник (от страды при жниве). В нем хоть разденься — легче нет. Макушка лета. Плясала б бабка, да макушка лета настала”.

Основные народные приметы по дням этого месяца были таковы: 1. Св. мчч., чудотворцев и бессрр. Космы и Дамиана. Кузьмы и Демьяны пришли — на покос пошли; 4. Св. Андрея, архиеп. Критского. Озими в наливах, а греча в исходе, т.е. на выходе; или: и рубахи нет, а овес до половины дорос; 5. Прп. Афанасия Афонского. Если в этот день вечером играет месяц, то обещает хороший урожай; 6. Мч. Ермия. Всякий Еремей про себя разумей: когда сеять, когда жать и когда в скирды убирать. Полагают, что в этот день непременно нужно окончить посев; 8. Явление образа Пресвятой Богородицы Казанской и вмч. Прокопия. Казанская. Прокофья Жатвеника (зажинают рожь); 11. Мц. Евфимии. Афимьи Стожарницы; 12. Мч. Прокла. Прокла — великие росы; 15. Св. мчч. Кирика и Иуллиты. Не жни на Кирика и Улиты — маньяки (видения) увидишь; 16. Сщмч. Афиногена. Финогена Володки. В этот день, когда начинают жать, оставляют на ниве несколько колосьев на корню, и этот несжатый клочок называется “володка на бородку”. На Афиногена пташки задумываются; 19. Прп. Макрины. Макрида мокра — и осень мокра. Смотри осень по Макриде; 20. Славного прор. Илии. Илья зажинает, лето кончает; первый сноп — первый осенний праздник. Петр с колоском, Илья с колобком (круглым хлебцем из новой ржи; колоб — шар, ком). Новая новина на Ильин день. Сеять на Ильинской поляне. На Илью лето до обеда, осень после обеда. До Ильи тучи по ветру, после Ильи против ветру. Придет Илья — принесет гнилья (дождей). Ильинским дождем умываются от призора, окачиваются. До Ильи и под кустом сушит, а после Ильи и на кусту не сохнет. На Ильин день дождь — мало пожаров, ведро — много. Илья грозы держит, на огненной колеснице ездит. Вознесенье с дождем, Илья с грозой, потому скот не выгоняют на поле. На Ильин день где-нибудь да загорается от грозы. На Ильин день перегоняют пчел, подчищают улья, подрезывают первые соты, которые, впрочем, не в корысть; оттого говорят: богат как Ильинский сот (беден). Муха до Ильи кусается, а после запасается. С Ильина дня ночь длинна, а вода холодна. До Ильи мужик купается, а с Ильи с рекой прощается. На Илью зверь и гад бродят по воле. В Ильин день собак и кошек в избы не впускают (боясь грозы). Во что Илья, в то и Воздвиженье; 22. Св. Марии Магдалины. Марьи — добрый день. Коли на Марьин день росы, то льны будут серы и косы; 24. Блгв. кнн. Бориса и Глеба. Бориса и Глеба — грозных паликопов. На Глеба и Бориса за хлеб не берися (за жнитво — не жни); 25. Успенье св. Анны, матери Пресвятой Богородицы. Анны — холодные утренники. Если утренник холодный — и зима холодная; 27. Св. вмч. Пантелеймона и блж. Николая. Пантелеймона целителя, Палея, Паликопы (т.е. кто на него работает, гроза спалит того хлеб). Николая Кочанника. Полагают, что в этот день капуста свертывается в кочаны; 29. Мч. Каллиника. Калинин день. Коли на Калиника туманы, то припасай косы (или закрома) на овес с ячменем. Пронеси, Господи, Калиника мороком, а не морозом; 30. Св. апп. Силы и Силуана. Силин день. На Силы и Селуяна рожь бывает пьяна (т.е. полна зерном и клонится к земле). На Силу рожь посеянная родится сильно, а ведьмы обмирают, опившись молока.

ИЮНЬ, шестой месяц в году, древнерусское название — “червень”, т. к. краснеют вишни. В некоторых церковных месяцесловах и святцах встречалось другое название этого месяца — “изок” (кузнечик). В это время кузнечиков было особенно много. Существовало и еще одно название июня — “кресник”, от “креса” (огня) и вместе с тем от дня Иоанна Крестителя (Ивана Купалы) — важнейшего древнерусского летнего праздника. Об июне говорили: “Конец пролетия (весны), начало лета”.

Основные народные приметы по дням этого месяца были таковы: 1. Мч. Иустина Философа. Устинов день. Если в этот день чист восход солнца, будет хороший налив ржи. Если же этот день дождливый и мрачный, то будет хорош урожай льна и конопли; 3. Мч. Лукиллиана. Лукьяна Ветреника. В этот день гадают по ветрам; 8. Вмч. Феодора Стратилата. Федора Колодезника. Праздник колодезников, которые опрокидывают сковороды, чтобы узнать, где есть водяная жила, и коли сковорода сыра, тут и вода. Гроза на Федора летнего — плохая уборка сена; 9. Св. Кирилла, архиеп. Александрийского, и свв. мучениц Феклы, Марфы и Марии. На Кирилу конец весны, почин лету. Марфы Рассадницы; 10. Сщмч. Тимофея. Коли на Тимофея знамения — будет голод; 12. Прпп. Онуфрия и Петра Афонского. Петра Поворота, Солоноворота, Капустника. Солнце на зиму, а лето на жары, солнце укорачивает ход, а месяц идет на прибыль; 13. Мц. Акилины. Акулины Гречишницы. Акулины-задери хвосты (скот бесится от оводов, строчится). Полагают, что с этого дня должно начинать сеять гречиху, а по другим источникам — либо за неделю до Акулины, либо спустя неделю. В этот день — мирская каша для нищих. Праздник каш. 15. Мч. Вита. Кто сеет после Вита, прост бывает жита; 16. Св. Тихона, еп. Амафунтского. На Тихона и птицы затихают (кроме соловья); 17. Св. мч. Мануила. На св. Мануила солнце застаивается; 20. Сщмч. Мефодия, еп. Патарского. Праздник перепелятников; 23. Мц. Агриппины. Аграфены Купальницы. Начало купанья (на севере), закупываются. Травы в соку, и потому — сбор лечебных кореньев и зелий накануне Ивана Купала. Моются и парятся в банях. Общее купанье с песнями и т.п.; 24. Рождество св. пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Ивана Купала. Иванов день пришел, траву собирать пошел. В этот день тоже собирают травы. В Иванов день, как и накануне его, раскладывают костры, зажигают, прыгают через них, а также купаются в воде и росе, пляшут вокруг дерева, а ведьмы собираются на Лысой киевской горе: этот день их, ведунов, колдунов и т.п., проказы домовых, водяных, русалок, леших и т.п. Папоротник расцветает в полночь на Ивана Купала, и им открывают клады. На Ивана Купала кого побьют (на игрищах), пиши пропало. Просите, детки (либо попы), дождя от Ивана, а после Ивана и сам я упрошу; 26. Явление иконы Пресвятой Богородицы Тихвинской. Прп. Давида. Тихвинской Ягодочницы. Давида Земляничника. Полагают, что в этот день поспевает земляника; 27. Прп. Сампсона Странноприимца. Самсона Сеногноя (сено загнивает). Коли на Самсона будет дождь, то и летом будет то ж. На Самсона дождь — семь недель дождь, до бабьего лета мокро; 29. Св. верховных апп. Петра и Павла. С Петрова дня красное лето, зеленый покос. Женское лето по Петров день. В Петров день барашка в лоб. В Петра зарница хлеб зорит. С Петрова дня в поле пожня (покос). Прошла Петровка — опало по листу, прошел Илья — опало два. Соловьи поют до Петра, а кукушка кукует. Петр и Павел полчаса сбавил. Не хвались, бабка, что зелено, а смотри, каков Петров. Петровка — голодовка. Утешили бабку Петровские жары голодухой. Ладь косы и серпы к Петрову дню; 30. Собор славных и всехвальных 12-ти апостолов. Полупетра. В этот день, собираясь на покос, провожают весну.

ЙОШКАР-ОЛА. — См.: ЦАРЕВОКОКШАЙСК.

( Иа - Ио )