Ж, буква живите, ж: согласная, в азбучном порядке восьмая буква.

ЖАБСКИЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ мужской монастырь, Кишиневская еп., в окрестностях г. Сорок, при с. Жабке, на берегу Днестра, на скалистой возвышенности. Основан в сер. XVII в. Вследствие набегов татар монастырь несколько лет оставался в запустении; возобновлен был в 1770.

ЖАДНОСТЬ, алчное материальное стяжание, страстное и ненасытное желание присваивать все себе одному, увлекаться корыстью. Человеческое качество, строго порицаемое на Руси.

В “Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова” говорится: “Око лихоимца не насытится частью, а обида лукавого иссушает душу его”, “Взятки и мзды ослепляют и очи мудрых, так что и зрячие уже не видят”. В “Наставлении отца сыну”: “Дом скупца — как туманная ночь, что скрывает звезды и свет от многих очей”. “Горе лихоимцу, ибо богатство покинет его, огонь же примет его” (“Изречения Исихия и Варнавы” из “Изборника 1076 г.”).

“Много желать, — говорится в русских пословицах, — добра не видать. Много хватать — свое потерять. Жадностью ничего не возьмешь. У жадного кадык перетянуло. Жадные глаза не знают стыда. Сытый волк смирнее ненасытного (жадного) человека. Нет пропасти супротив жадных глаз”.
О. Платонов

ЖАЛЕЙКА, русский деревянный духовой музыкальный инструмент, дающий разом две ноты. Часто использовался пастухами.

ЖАЛОСТЬ, сострадание, соболезнование, сочувствие при чужой беде, печаль, грусть, скорбь, сокрушение (В.И. Даль). Одно из характерных качеств человека Св. Руси.

“Человек жалью живет, — говорят русские пословицы. — От жали (жалости) не плакать стать. Встретил с радостью, а проводил с жалостью. Жаль берет, жалость одолевает, глядя на этого бедовика”. Вместе с тем русский человек считает: “Жалью море не переедешь, веку не изживешь”.

Истинная сущность жалости не есть простое отождествление себя и другого, но признание за другим собственного значения — права на существование и наибольшее благополучие (B.C. Соловьев). Жалость есть разделение богооставленности твари, соединение с нею в этой богооставленности (Н.А. Бердяев).
О. Платонов

ЖАР-ПТИЦА, в древнерусской языческой мифологии волшебная птица, по некоторым сведениям, одно из воплощений солнечного духа Рарога. Согласно русским сказкам, жар-птица живет в тридесятом царстве в райском саду, окружающем терем Царь-девицы. Растут в том саду золотые яблоки, возвращающие молодость.

ЖАТВА, сбор с нивы хлебов и вообще полевых плодов (В.И. Даль). - См.: СТРАДА.

ЖЕВАХОВ Николай Давыдович (1876-1949), князь, русский государственный деятель, камер-юнкер Высочайшего Двора, товарищ обер-прокурора Синода (15.09.1916 — 28.02.1917), духовный писатель.

В своих трудах, и прежде всего “Воспоминаниях” (1923 — 28), Жевахов дает глубочайшее историческое и религиозно-философское осмысление одной из самых трагических эпох жизни русского народа, пророческое предвидение многих событий 1920-30-х.

Революция, отмечал Жевахов, была не выражением “народного гнева против царя и его правительства”, а лишь плодами безверия, самомнения и гордости людской. Осмысливая свою эпоху, Жевахов писал, что люди настолько ушли от правды, что перестали узнавать ее. “Если (люди) в явлениях повседневной жизни не прозревают промыслительных путей Божьих, ведущих к предопределенным Господом целям; если ниспосылаемые Богом испытания для пробуждения и вразумления людей всегда застают их врасплох и кажутся тем более неожиданными, чем более они ужасны, то кто не способен рассмотреть признаки приближения кончины мира, явления антихриста и Суда Божия над миром?! И кто же поверит пророку, если бы он даже явился в наше время?!” Такие пророки, пишет кн. Жевахов, есть, один из них — С. А. Нилус. Каждый православный человек обязан знать наизусть его книгу “Великое в малом” и опубликованные там документы тайного правительства.

Темные силы иудейства и масонства стремятся господствовать над миром. На пути к этому стоит православная Россия. “Великая столько же пространством, сколько и своей духовной мощью, но смиренная и кроткая Россия прозревает грядущие судьбы Европы, видит неумную и близорукую игру Англии и Франции, но не осуждает ни той, ни другой, ибо знает, что эти несчастные страны обречены на гибель, в порядке очереди, установленной интернационалом, так же как и Россия, что программы интернационала столь же необъятны, как и гениальны, и сводятся к одной цели — ликвидации христианства как единственного препятствия для завоевания мира...” Нужно пристальнее всмотреться в грядущие перспективы, пророчески писал Жевахов, чтобы содрогнуться от ужаса при мысли и возможности порабощения христиан иудаизмом и масонством, которым чужда и ненавистна христианская мораль.

Кн. Жевахов раскрывает сокровенные планы врагов русского народа. Задача антирусской революции 1917 заключалась в “уничтожении России” и образовании на ее территории “царства” антирусского интернационала как опорного пункта для последующего завоевания других христианских государств. Планы темных сил “имели в виду развалить Россию в наикратчайший срок”.
О. Платонов

ЖЕЛАНИЕ, чувство влечения, вожделения, хотения, стремления (В.И. Даль). В сознании коренного русского человека это понятие связано со стремлением к материальному стяжанию и получению физического удовольствия. Христианское мировоззрение требует от человека обуздания своих желаний, духовной власти над ними. Тот, кто не знает границ своим желаниям, никогда не станет хорошим христианином.

Самые захватывающие нас желания — это желания похотливые, такие желания, которые никогда не удовлетворяются, и чем больше удовлетворяются, тем больше разрастаются. Вспомни, как страстно желал ты в прошедшем много, что теперь вызывает в тебе если не отвращение, то пренебрежение. То же будет и с теми желаниями, которые теперь волнуют тебя. Вспомни, как много ты потерял, стараясь удовлетворить их. То же будет и теперь. Смиряй, утишай их, это всегда самое выгодное и всегда возможное (Л.Н. Толстой).
О.П.

ЖЕЛЕЗНОБОРОВСКИЙ ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ мужской монастырь, Костромская еп., при с. Железный Борок, в окрестностях г. Буя. Основан в к. XIV в. прп. Иаковом Железноборовским, мощи которого и почивали здесь; на гробнице его находились каменный крест и вериги, в которых он подвизался.

ЖЕЛТИКОВ УСПЕНСКИЙ мужской монастырь, Тверская еп., близ Твери, на берегу р. Тьмаки, в местности, называвшейся ранее Желтиково. Основан св. Арсением, еп. Тверским, в 1394. Соборный монастырский храм Успения построен в 1404; несколько раз перестраивался; возобновлен в 1780. Здесь в серебряной вызолоченной раке покоились мощи св. Арсения и замечательные иконы древней живописи: Нерукотворного образа Спасителя и св. Арсения. Монастырский храм во имя прпп. Антония и Феодосия был построен в 1394 св. Арсением. В нем находились икона Успения Божией Матери, келейная святителя и замечательная по искусству резная икона Страдания Спасителя. В монастыре сохранялись: омофор св. Арсения, крест, найденный в гробе его, посох и каменный гроб, сделанный самим св. Арсением для своего погребения. В монастыре также сохранялись чертоги, в которых некоторое время жил сын Петра I царевич Алексей Петрович.
С.В. Булгаков

ЖЕНА, в понятиях Святой Руси одна из сторон в благодатных отношениях брака как таинства любви (Иоанн Златоуст). Отношения мужа и жены в христианском браке строятся по образу Христа и Церкви (св. Климент Римский, Тертуллиан). Жена создана, по апостолу, для того, чтобы быть “славой мужа” (1 Кор. 11: 7), чтобы быть живым отображением богоподобия мужа. Такие отношения между мужем и женой являются выражением логики создания женщины из ребра мужчины. “Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа” (Быт. 2: 23). “Сколько бы ни были нам полезны бессловесные, но помощь, оказываемая женою, гораздо превосходнее... Жена — целое, совершенное и полное существо — может и беседовать, и в силу единства природы доставляет великое утешение. Ведь для его (мужа) утешения и создано это существо” (Иоанн Златоуст). “Жена добра и страдолюбива и молчалива — венец есть мужу своему” (“Домострой”), а злая жена близка бесам. “Злая жена сведет мужа с ума”. “Злая жена — засада спасению”. “Злая жена — мирской мятеж!” “Злая жена — поборница греху”. “Злая жена — та же змея”. “Злая жена — злее зла”. “Всех злыднев злее жена злая”. “Лучше камень долбить, нежели злую жену учить”. “Железо уваришь, а злой жены не уговоришь”. В общем, по мнению русского человека, “от злой жены не уйдешь”. “От злой жены одна смерть спасает да пострижение”.
О. Платонов

ЖЕНСКАЯ ЧЕСТЬ, соблюдение целомудрия девушкой и супружеской верности замужней женщиной. Вплоть до к. XIX в. строго соблюдалась в среде крестьянства и в меньшей мере — среди других слоев русского общества. Русское крестьянство решительно осуждало добрачные связи. Если такое и случалось, то как исключение, и всегда и повсеместно встречало отрицательную оценку общественного мнения деревни. “Потеря девственности считается большим грехом”, — написано в ответах на тенишевскую программу из Ростовского уезда.

“Родители вообще весьма строго смотрят за тем, чтобы дело во взаимных отношениях молодежи не дошло до половой связи, так как это является позором не только для самой девушки, но и для родителей, воспитавших ее. Беременность девушки составляет уже для родителей крайнюю степень позора и бесчестия”, — рассказывал наблюдатель из Пошехонского уезда.

“Девичью честь крестьяне ценят высоко” — так утверждал корреспондент из Дорогобужского у. Смоленской губ. Окружающие порицали девушку, утратившую честь. О том же сообщал и житель Жиздринского у. Калужской губ.: парни и девушки “не вступают в половую связь”. “Девичья честь ценится высоко”, — откликается на вопрос программы П. Каманин из с. Домнина Владимирской губ. К девушке, потерявшей невинность, относятся с пренебрежением и “обходят выбором в замужестве”, — добавлял он.

Об этом же писали из Орловской губ.: если девушка потеряет честь, ее презирают и не возьмут замуж. Если только лишь дурная слава пройдет, может и напрасная, и то страдает вся семья, особенно младшие сестры. Губернии — разные, и авторы — люди разного социального положения, но суть их наблюдения одна. Предосудительной считалась и супружеская неверность. При этом крестьяне более жестко осуждали неверность жены, чем мужа.

Вопросы, связанные с честью девушки, могли, по желанию обиженной, рассматриваться на сходке общины. В их числе были оскорбления действиями символического характера: вымазать дегтем ворота, поднять подол, подрезать косу.

Повсеместно у русских ворота, вымазанные дегтем, означали позор для всей семьи, и прежде всего для девушки, которая жила в этом доме. После этого она подвергалась насмешкам, презрению, оскорблениям. Как правило, не могла выйти замуж. Но традиция хранила и возможность защититься от напрасно возведенного позорящего обвинения. Девушка могла обратиться к старосте и просить его собрать сходку, чтобы снять с себя позор, доказав невинность.

Порядок такой сходки описан наблюдателем из д. Мошковой Орловского у. Состав сходки в этом случае был необычным; на ней должны были присутствовать все парни общины. Девушка, по инициативе которой был созван сход, выходила перед всеми и трижды вызывала оскорбителя словами: “Кто меня обесчестил, выходи ко мне и обвиняй меня перед всеми!” Затем она просила общество защитить ее “правым судом”. Община всегда соглашалась провести расследование. Призванная для этого женщина удалялась с девушкой, осматривала ее и о результатах сообщала сходке. Если девушка оказывалась невинной, участники сходки кланялись ей в ноги со словами: “Прости нас, ради Бога, ты не виновата, а мы над тобой смеялись и думали, что ты останешься в вековушках”. Девушка в свою очередь кланялась “обществу”. “Благодарим и вас покорно за мое оправдание”. Если после оправдательного решения сходки кто-либо оскорблял все-таки девушку, община взимала с него штраф в пользу обиженной, а родственники девушки расправлялись с ним кулаками при одобрении общественного мнения.

Не всякая оскорбленная напрасным обвинением девушка могла решиться выступить таким образом перед сходкой. Для парней, вознамерившихся вымазать дегтем чужие ворота, существовала и другая острастка: если хозяин дома подстерег человека, мажущего его ворота дегтем, он мог расправиться с ним жестоко — общественное мнение не осуждало. Оправданную общиной девушку охотно брал хороший, по местным представлениям, жених. Неоправданная долго не выходила на улицу от позора.

Подобный вопрос ставился на сходке и в том случае, если парень публично заявлял свои права на девушку, с которой был близок, когда она оказывалась просватанной за другого. Оскорбление в этом случае совершалось публично, и потому оскорбитель всегда был налицо. Оскорбитель должен был доказать сходке, что сказал правду, и после этого обязательно жениться на оскорбленной им девушке. Та не смела отказать ему, подвергалась общему осмеянию и в течение года после замужества не должна была выходить в хоровод и на другие сборища. Последнее считалось наказанием за потерю чести в девичестве. Если же разбирательством устанавливалось, что оскорбитель оклеветал девушку, мир приговаривал его к большому штрафу и изгнанию из деревни на год, а родственники оскорбленной расправлялись с ним по-своему. По возвращении в свою деревню он еще в течение двух лет не допускался в хоровод.

Для замужней женщины на Орловщине оскорблением, символизировавшим обвинение в измене, было испачкать ей при всех рубашку сажей. При этом говорилось: “Запачкала ты себя с таким-то своим беззаконием!” Обвинитель должен был доказать сходке обоснованность своего выпада. Если ему удавалось это, обвиненная подвергалась насмешкам. В течение года она не имела права посещать соседей, даже просто входить к кому-либо в дом. Честь ее была навсегда потеряна в глазах общины.
М.М. Громыко

ЖЕНСКИЙ ПРАЗДНИК, в русской народной традиции приурочивался ко Дню жен-мироносиц — второму воскресенью после Пасхи. В сер. и в к. XIX в. о нем сообщали из разных регионов России (Курская, Калужская, Ростовская и др. губернии) в ответ на программы Императорского Русского Географического общества и Этнографического бюро кн. Тенишева. Обычно после церковной службы, на которой девушки и женщины стремились по возможности побывать, они шли группами в лес, где раскладывали костер, устраивали угощенье в складчину (традиционно — яичница, жареное сало, ржаные лепешки или калачики), составляли хоровод. “Три-четыре девки играют в это время в кувички, т. е. дудочки с одним отверстием, разной длины, нарезанные из тростника. Они подбираются под тоны, и звуки их так чудны и необыкновенно оригинальны”. В некоторых местах для этого празднования объединялись женщины и девушки двух соседних деревень. Иногда в компанию могли затесаться гармонист и 2-3 парня, но, как правило, мужчины были лишь зрителями. Местами на “бабий праздник”, посвященный женам-мироносицам, совершалось кумление.
М.М. Громыко

ЖЕНЩИНА, в понятиях Святой Руси рассматривается двойственно. С одной стороны, совершенно очевиден культ возвышенного женского начала — матери-Земли, Богоматери, человеческой матери и материнства, уважение к женщине как хранительнице семейного очага. С другой — отрицательное отношение к чувственности, которую выражает собой женщина. В этом смысле женщина рассматривается как один из главных источников греха и орудие сатаны. “Начало грехам — от женщины, и от нее ж — умираем мы” “Изборник 1076 г.”). “Зло есть женская прелесть” (“Повесть временных лет”). Мотивы подобного отношения к женщине, как потенциальной “пособнице дьявола”, заметны даже в “Домострое” (XVI в.). В сознании коренного русского человека главное предназначение женщины — служить хранительницей очага. “Домострой” требует от женщины чистоты и послушания, дает ей большие права в ведении домашнего хозяйства. Историк русского быта И.Е. Забелин рассматривает место женщины в семье по известной правовой формуле Руси: “слово и дело”. Последнее слово всегда остается за “государем”, хозяином дома, мужчиной, но делом в доме занимается “государыня”, хозяйка дома, женщина (“делодержец дому”), так что многим из женщин были присущи “крепкое мужество и непреложный разум — качества безусловно мужские”.

“В “Домострое”, — писал Забелин, — дается идеал семейной жизни, как он был создан древним русским обществом. Женщина поставлена здесь на видном месте, ее деятельность обширна... Необходимого для восстановления нравственных сил развлечения, перемены занятия, перемены предмета для разговора нет и быть не должно по общественным условиям... Повторяю, что мы не имеем никакого права упрекать “Домострой” в жестокости к женщине: у него нет приличных невинных удовольствий, которые бы он мог предложить ей, и потому он принужден отказать ей во всяком удовольствии, принужден требовать, чтобы она не имела минуты свободной, которая может породить в ней желание удовольствия неприличного или, что еще хуже, желание развлекать себя хмелем. Сколько женщин по доброй воле могло приближаться к идеалу, начертанному “Домостроем”, скольких надобно было заставлять приближаться к нему силою и скольких нельзя было заставить приблизиться к нему никакою силою, сколько женщин предавалось названным неприличным удовольствиям? На этот вопрос мы отвечать не решимся”.

Положение женщины в русском обществе было не приниженным, а соответственным христианскому пониманию ее как домодержицы и хранительницы семейного очага. Роль женщины в Древней Руси, писал историк В.В. Колесов, была исключительно велика, “поскольку для большинства, для младших членов коллектива, она — мать. Русская история показывает твердый характер русской “матерой вдовы” — от княгини Ольги до былинной Амелфы Тимофеевны; под их рукой ходили такие мужчины, как князь Святослав или Васька Буслаев”.

Приниженное положение женщины характерно для Запада, где с эпохи т. н. Возрождения происходит эстетизация чувственного начала женщины и всего того, что в понятиях Святой Руси считалось греховным. Запад отказывается от христианского отношения к женщине и начинает видеть в ней преимущественно любовницу или своего рода механизм для получения удовольствия, имеющий денежную ценность. С XVIII в. такое отношение к женщине распространяется и среди русского дворянства и образованных слоев. Выпадение женщины из христианского миропорядка, освобождение ее от заповедей Нового Завета в корне изменило всю человеческую жизнь, сделав ее игрой мелких страстей и увлечений.

Осмысливая происходящее, Л.Н. Толстой писал: “Возьмите всю поэзию, живопись, скульптуру, начиная с любовных стихов и голых Венер и Афин, — вы видите, что женщина есть орудие наслаждения; она такова на Грачевке и на утонченном балу... Женщины устроили из себя такое орудие воздействия на чувственность, что мужчина не может спокойно обращаться с женщиной. Как только подошел к ней, так и попал под ее дурман, и ошалел... Всякая разодетая женщина представляет опасность для общества. Поэтому, когда я вижу разодетую женщину, я хочу закричать: “Городовой!”

“Отношение к женщине, — писал В.А. Сухомлинский, — тончайший измеритель чести, совести, порядочности, благородства, высокая школа воспитания чуткости”. Возвышенное отношение к женщине в духе христианства характерно для многих русских писателей. “Женщина — великое слово. В ней чистота девушки, в ней самоотверженность подруги, в ней подвиг матери” (Н.А. Некрасов); “Женщину я люблю, женщину! Что есть женщина? Царица земли” (Ф.М. Достоевский); “Подумаем о красоте и приятности женской: возможно ли не дивиться, видя их вид величавый, смирение и приятную лепоту?” (А.Д. Кантемир); “Женщина творит мужчину не только актом физического рождения; женщина творит мужчину и актом рождения в нем духовности. Женщина оплодотворяет творчество гения” (А. Белый); “Женщины у нас подымаются и, может быть, многое спасут. Женщина — наша большая надежда, может быть, послужит всей России в самую роковую минуту” (Ф.М. Достоевский).
О. Платонов

ЖЕНЫ-МИРОНОСИЦЫ. В третье воскресенье по Пасхе вспоминается первое явление Господа людям по восстании Его из гроба. Он явился во плоти семи женщинам, глубоко и искренне возлюбившим Его, следовавшим за Ним и служившим Ему, не оставившим Его даже в часы страданий и крестной смерти. Они принесли к погребальной пещере миро (благовония), чтобы, по обычаю, помазать им тело Иисуса. Но вместо Почившего обрели ангела, возвестившего им радостную весть, а затем увидели и Самого Воскресшего. Так жены-мироносицы оказались свидетельницами не только погребения, но и Воскресения Христова и пронесли это свидетельство по всему миру. Евангелие сохранило нам их имена. Это Мария Магдалина, Мария Клеопова, Саломия, Иоанна, Мария и Марфа — сестры Лазаря, Сусанна. Именно этот день (третье воскресенье по Пасхе) всегда был настоящим женским праздником для всех христианских народов. Св. мироносицы представляют собой образец истинного женского призвания. Эта самоотверженная и постоянная любовь к Спасителю и к ближнему (как и заповедал Господь); это служение не только домашним, но и немощным, страждущим, неимущим; особенно же — это развитие и совершенствование доброго и любвеобильного сердца. И преданность женщин-христианок Богу, не только в славе, но и в бесчестии, засвидетельствована нашей историей. Русская Православная Церковь сохранилась и возрождается во многом благодаря их верности, их часто невидимому труду, их слезному молитвенному предстоянию.

ЖЕРТВА БЕСКРОВНАЯ, таинство Евхаристии. Православная Церковь, основываясь на Святом Писании (Ин. 6: 51; Мф. 26: 28; Мк. 14: 24; 1 Кор. И: 24) и на учении Отцов Церкви, полагает, что однажды и навсегда принесенная за род человеческий Иисусом Христом жертва не исключает приношения евхаристической жертвы, являющейся частным применением крестной жертвы Христа. Она называется бескровной в отличие от кровавых жертв древних и языческих народов.

ЖЕРТВЕННИК. — См.: ХРАМ ПРАВОСЛАВНЫЙ.

“ЖИВАЯ СТАРИНА”, этнографический журнал Русского Географического общества, выходил в Петербурге в 1890 — 1916. Редакторы — В.И. Ламанский, затем — А.А. Шахматов, С.Ф. Ольденбург. В журнале печатались материалы по этнографии и фольклору народов России и славянских стран. В журнале принимали участие Ф.Д. Батюшков, А.Н. Веселовский, Н.И. Веселовский, К.Я. Грот, Н.Я. Марр, В.К. Истомин, Л.Н. Майков, А.И. Соболевский и др. Журнал сыграл большую роль в развитии русской этнографии.

“ЖИВОНОСНЫЙ ИСТОЧНИК”, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Празднуется в пятницу Пасхальной недели. Празднование установлено в память обновления храма в Константинополе, именуемого “Живоносным Источником”, и чудес, здесь совершенных. Храм воздвигнут имп. Львом I при источнике, от воды которого силою Пресвятой Богородицы происходили исцеления. Первое чудо, послужившее к созданию храма, было следующее. Когда Лев был еще воеводой и прогуливался в жаркий день в Булуклийской роще, то встретил слепца, изнемогавшего от жажды. Лев, сострадая слепцу, посадил его под дерево и сам пошел по роще искать воды; но воды нигде не оказалось. Когда он, усталый и огорченный, возвращался к слепцу, то из чащи леса услышал голос: “Лев, не печалься и не трудись много искать воды, вода подле тебя. Войди внутрь рощи, там ты найдешь живую воду. Почерпни и утоли жажду немощного. Помажь ему ею глаза, он прозрит. А кто Я, здесь живущая, ты скоро узнаешь. Я помогу тебе соорудить здесь храм во имя Мое, в котором все благочестивые, с верою ко Мне притекающие, будут получать исполнение своих благих желаний и исцеление от недугов”. Лев действительно отыскал невдалеке воду, и когда напоил слепого и помазал ему глаза, тот мгновенно прозрел. Молва об этом чуде быстро разнеслась повсюду, и верующие спешили к целебному источнику. Когда Лев сделался императором, то прежде всего позаботился устроить над чудесным источником великолепный храм в честь Богородицы, и источнику было дано название “Живоносный”. На иконе Богоматери, именуемой “Живоносным Источником”, Пресвятая Богородица с Богомладенцем Иисусом изображается сидящей в купели. В России чудотворная икона “Живоносный Источник” находилась в Саровской пустыни. Пред этою иконою часто заставлял молиться своих посетителей Саровский старец св. Серафим, и без облегчения скорби не отходили от нее страждущие и немощные. Празднуется в пятницу Светлой Седмицы.
Прот. И. Бухарев

“ЖИВОПРИЕМНЫЙ ИСТОЧНИК” (Тиносская), чудотворная икона Пресвятой Богородицы.

Эта икона была найдена в 1824 на острове Тинос недалеко от т.н. Колодца св. воды близ церкви Живоприемного Источника. Уравнивая помост у сей церкви, икону разбили ломом на две части, но та часть, на которой изображены Пресвятая Богородица и Архангел Гавриил, осталась невредимою. Задняя часть иконы оказалась обожженною огнем сарацинами, которые некогда сожгли тут церковь. По открытии иконы начали здесь строить большой храм, но средств оказалось недостаточно, и Пресвятая Богородица помогла в этом деле.

На море была буря. Капитан английского корабля, на котором приехал консул, был в отчаянии и молился Тиносской Пресвятой Богородице о помощи. Молитва его была услышана: в то время как море бушевало и волны с ревом разбивались о берег, около корабля царствовала полная тишина, и он спасся. Утром, когда буря стихла, капитан рассказал о чуде живущему на острове консулу и пожертвовал значительную сумму на постройку церкви. Весть о чуде скоро распространилась по всему острову, и народ во множестве стал собираться к иконе и жертвовать деньги на церковь, и в том же году строительство ее было окончено.

Празднуется 30 января/12 февраля.
Прот. И. Бухарев

“ЖИВОПРИЯТНАЯ” (“Предвозвестительница”), чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Находится в Ватопедском монастыре на Афоне. Изображена на северной наружной стене собора, к которой пристроен храм св. вмч. Димитрия. Икона написана и храм пристроен по следующему случаю. Однажды царевна Плакидия, чтобы повидаться со своим братом, греческим имп. Аркадием, отправилась морем из Рима в Константинополь. В 382 ей пожелалось заехать на Афон, чтобы поклониться иконе Пресвятой Богородицы в Ватопедском монастыре, который был устроен ее отцом, имп. Феодосием, и она приказала пристать своему кораблю к Афонской горе. Иноки монастыря, узнав о прибытии царевны, вышли на берег, чтобы встретить ее с приличными почестями. Когда же они узнали о желании царевны, то увидели, что через исполнение ее желания будет нарушен древний устав Афонской горы, которым запрещается вход женщинам; но, не смея ослушаться приказания сестры императора, решились ввести ее в монастырь. Плакидия по смирению хотела войти в соборный храм не западными, но северными вратами и едва приблизилась к ним, как вдруг услышала голос: “Стой! Не иди далее, иначе строго будешь наказана”. Тогда царевна в страхе пала на землю и со слезами просила прощения у Царицы Небесной. Узнав же, что некоторые женщины за вход на Афон были наказуемы смертию, царевна, в благодарность за свое помилование от Пресвятой Богородицы, пристроила к собору храм во имя вмч. Димитрия, а на том месте, где она услышала голос, запретивший ей входить в храм, приказала написать икону Богоматери, которая получила название “Живоприятной”, или “Предвозвестительницы”. Когда же Плакидия рассказала брату о бывшем с нею чуде в Ватопедском монастыре, то он отправил туда большие дары.

Празднуется 21 января/3 февраля.
Прот. И. Бухарев

ЖИГУЛИ, горы на правом берегу Волги, в ее излучине (т. н. Самарская Лука), часть Приволжской возвышенности, в Самарской обл. Длина около 75 км, высота до 370 м. Сложены главным образом известняками и доломитами. Глубокие овраги, балки.

ЖИДКОСТНЫЕ РАКЕТНЫЕ УСКОРИТЕЛИ, выдающееся мировое изобретение русских ученых В. П. Глушко и С. П. Королева.

ЖИДОВСТВО (от лат.: Judaism), в русском языке с X в. название иудейской религии, иудаизма. Обозначает вероисповедание, а не национальность. Но “наименование религии сплошь и рядом обращается в нарицательное имя и самого народа”, и иудаистов независимо от их этнического происхождения называли “иудеями”, “каковое имя в устах татар и турок звучит “ягуди”, а в Литве и Польше произносилось и произносится “жиды”. Этот термин впервые появляется в древнерусских документах уже в XI в. Например, Феодосий Печерский в своем “Поучении о казнях Божиих” пишет: “Божий суть врази: жидове, еретеци, держащее кривую веру”. В славянском переводе Священного Писания слово “жидовин” используется как равнозначное слову “иудей”. В славянском переводе XI века Пандекта Антиоха читаем: “Повеле тебе духовному жидовину”. У И.И. Срезневского “жидовитися” означает принимать веру еврейскую: “Множьство людии жидовяхуся (judaismum accipiebant). — Есф. 8: 17 по списку XIV в.” Старославянский перевод 29-го Правила Поместного Лаодикийского Собора звучит так: “Не подобает крестьяном жидовьствити”, “Аще обрящутся жидовствующе, да будут прокляти”. Во Временнике Георгия Амартола по списку XIV — XV вв. есть также термин “жидовцеумец”: “Бегай от дерзновения толикыя хулы срациноверныи к жидовьцюомцю”.

Для православного русского человека этой эпохи слово “жид” было синонимом понятиям “враг веры”, “противник Христа”. Со временем это слово изменяет свой смысл и становится в русском языке синонимом плохого, бесчестного, подлого человека. И не обязательно еврея (хотя в большинстве случаев именно его).
О.П.

ЖИДОВСТВУЮЩИЕ (“ересь жидовствующих”), иудейское еретическое движение в Древней Руси последней трети XV — н. XVII в. Пыталось насаждать в Русской Церкви иудаизм. Свое название оно получило от слова “жидовство”. Продолжая тысячелетние традиции тайных иудейских сект, жидовствующие выступали против христианского учения, отрицали Святую Троицу, хуля Сына Божия и Святого Духа. Они отвергали Божество Спасителя и Его Воплощение, не принимали спасительных Христовых Страстей, не верили Его преславному Воскресению, не признавали они и всеобщего воскресения мертвых, отрицали Второе славное Пришествие Христово и Его Страшный Суд. Они не признавали Духа Святого как Божественной Ипостаси.

Жидовствующие отвергали апостольские и святоотеческие писания и все христианские догматы, учили соблюдать закон Моисеев, хранить субботу и праздновать иудейскую пасху. Они отрицали церковные установления: таинства, иерархию, посты, праздники, храмы, иконопочитание, все священные предметы, службы и обряды. Особенно ненавидели они монашество.

Жидовствующие надругались над Честным Крестом, Святыми иконами и Мощами, совершая над ними бесчинства, непредставимые для человека, выросшего в Православной вере. По свидетельству св. Иосифа Волоцкого, глумясь над святынями, они говорили: “Надругаемся над этими иконами, как жиды надругались над Христом”.

Продолжением этого глумления над всем святым были блуд и разврат. Жидовствующие священники совершали Божественную литургию, наевшись и напившись, после блуда, кощунственно ругались над Святым Телом и Честной Кровью Христовой и совершали другие осквернения, о которых, по словам прп. Иосифа Волоцкого, “нельзя и написать”.

Жидовствующие возбуждали в малодушных и маловерных сомнение в некоторых местах Священного Писания, и прежде всего Нового Завета; соблазняли и с помощью распространяемых ими отреченных, т.е. осужденных Церковью, книг — пособий по тайным наукам — и искаженных списков Священного Писания; пользовались и всем доступным им арсеналом иудейского чернокнижия и колдовства.

В организации секты жидовствующих многое напоминало будущее масонство: строгая законспирированность, проникновение в высшие слои правительства и духовенства; ритуал, включающий “обряд” поругания святыни; формирование системы “учитель — ученик” вне традиционных православных представлений.

Являясь непримиримыми врагами Христианства, жидовствующие скрывали ненависть к нему, втайне рассчитывая постепенно разрушить его изнутри. Перед людьми, твердыми в вере, еретики представляли себя “добрыми христианами” и “образцовыми ревнителями Православия”.

Начало ереси относится к 1471, когда в Новгород в свите князя Михаила Олельковича из Киева прибыл жидовин Схария (“Захарья евреянин”, “Захарья Скарья жидовин”), князь Таманский. Этот хорошо образованный и обладавший большими международными связями жидовин принадлежал к иудейской секте караимов, имевшей широкую сеть своих организаций в Европе и на Ближнем Востоке. Караимы относились к одному из течений иудаизма, выполнявшему почти все его установления, но признававшему Иисуса Пророком. Караимство возникло в VIII в. в Вавилонии, вобрав в себя мелкие иудейские секты и восприняв традиции саддукеев. В отличие от иудеев-раввинистов, руководствовавшихся преданием и Талмудом, караимы считали себя вправе обращаться к закону Моисея без посредников.

К числу наиболее почитаемых книг в этой секте, кроме Пятикнижия Моисея (Торы), относились сочинения Анан бен Давида, Моисея Маймонида и Аль-Газали, а также труды по каббале, астрологии и другим оккультным наукам. Как сообщал св. Иосиф Волоцкий, основатель секты Схария “изучен всякому злодейства изобретению, чародейству же и чернокнижию, звездозаконению и астрологии”. Еще с X века караимы имели тесные связи с Иерусалимом и Константинополем. Как сообщает историк 3. Анкори, “Иерусалим X века был связан с Троками (местечко Трокай в Литве. — О.П.) позднего средневековья через плодотворное посредство караимского центра в византийском Константинополе”. В XIV — XV вв. караимы активизировались в Византии, Турции, Болгарии и на Руси.

Как писал Г.М. Прохоров, “когда обнаруживается, что византийско-турецкие жидовствующие были “сионитами”, ревностнейшими из караимов, большие расстояния — географические и временные — между Малой Азией и Балканами XIV в. и Великой Русью XIV — XVI вв. оказываются преодоленными цепью взаимосвязанных караимских общин — в Крыму, Литве и Западной Руси. Караимы обитали на Крымском полуострове и прилегающих к нему землях задолго до XIV в. — по крайней мере, судя по письменным данным, не позже, чем со 2-й пол. XII в. От своих ближневосточных и балканских единоверцев северо-восточные караимы получали учительную литературу и учителей”. В XII — XIII вв. немецкие раввины в Регенсбурге получали сочинения караимов через Русь. Крымская и киевская общины постоянно получали религиозную литературу и сведущих в ней людей из Вавилонии, Палестины и Константинополя.

До возникновения ереси жидовствующих иудейская секта караимов уже предпринимала свое антихристианское наступление на Русь в XIV — XV вв. Это наступление можно усмотреть в секте стригольников, действовавшей в Пскове, от которого рукой подать до Трок в Литве — одного из главных центров караимов.

Создавая секту жидовствующих в Новгороде, караим Схария, по-видимому, выполнял задание одного из международных иудейских центров и учитывал опыт деятельности стригольников. В короткий срок этому иудейскому конспиратору удалось сколотить тайное общество, численностью по меньшей мере в 33 человека, из которых 27 составляли священники, их ближайшие родственники, дьяконы и клирики.

Быстрое распространение иудейской ереси в русской духовной среде объяснялось состоянием православного вероучения и церковной литературы в XIV—XV вв. Исторически сложилось так, что в состав служебных книг вошло немало элементов, отражающих скорее иудейскую, чем православную традицию вероучения. В русских рукописях оказалось значительное число материалов, входивших в “круг важнейших синагогальных праздничных и будничных чтений”. Псалмы, найденные у еретиков, оказались еврейским молитвенником “Махазор”. Архимандрит Кирилло-Белозерского монастыря Варлаам заметил по их поводу: “Ни в одном из псалмов этого перевода нет пророчеств о Христе”. Н.С. Тихонравов сделал вывод, что это не Псалтирь Давида, а молитвы иудейские, употребляемые при богослужении, в которых ярко просвечивается иудейская оппозиция (неприязнь) учению о троичности лиц Божества.

В XV в. по еврейскому тексту было исправлено Пятикнижие Моисея, в иудейской (негреческой) традиции переведена книга Пророка Даниила, Иудейский перевод “Есфири” появился вообще в конце XIV в. И.Е. Евсеев отметил, что этот перевод свидетельствует о “высоком и исключительном уважении переводчика к еврейской истине. В местах христологических пророческих выразительно внесено понимание раввинское”. “Здесь мы имеем, — заключают исследователи, — вековую литературную традицию перевода с еврейского”. “Шестокрыл” с иудейским летосчислением, “Логика” Моисея Маймонида, астрологические трактаты, атеистические сочинения Раймонда Луллия были широко распространены в русских рукописях XV—XVI вв.

Иудейские традиции просматривались и в т. н. хронографической редакции Толковой Палеи. Представленная рядом рукописей, начиная со 2-й пол. XV в., она содержала большое количество апокрифического материала, имеющего иудейские источники.

Длительное существование иудейской книжной традиции на Руси объясняет в немалой степени успех пропаганды Схарии. Посеять сомнения, основываясь якобы на канонической книге, было основным способом обратить в ересь. Этот механизм обращения показан в сочинении инока Зиновия Отенского, разоблачающем ересь Феодосия Косого.

Некие крылошане пришли к иноку Зиновию спросить, истинно ли учение Феодосия Косого. Сами же они, как видно из их рассказа, склонялись к тому, что оно истинно. “Косой посему истинна учителя сказует, понеже в руку имеет книги и тыя разгибая, комуждо писаная дая, самому прочитати и сея книги рассказует. А попы и епископы православные — ложные учителя, потому что, когда учат, книг в руках не имеют”.

Использование в русских служебных книгах текстов, чуждых православной традиции, вызывало у людей сомнения в правильности их исповедания Христианской веры.

Первым внешним проявлением ереси жидовствующих уже в 1470-х стали иконоборческие демонстрации. Еретики, ссылаясь на Пятикнижие Моисеево, стали призывать к уничтожению икон. “Они, — писал Иосиф Волоцкий, — запрещали поклоняться Божественным иконам и Честному Кресту, бросали иконы в нечистые места, некоторые иконы они кусали зубами, как бешеные псы, некоторые разбивали”.

Несмотря на неприличный, скандальный характер, который приобретала ересь жидовствующих, ее влияние усиливалось. Примерно в 1480 еретики проникают и в Москву. Здесь они расширяют свою организацию за счет видных государственных деятелей из окружения самого царя Ивана III. Кроме священников главных соборов Кремля, еретики привлекли к себе многих бояр, руководителя русской внешней политики дьяка Федора Курицына и даже ближайшее окружение наследника Русского престола. Участие в тайной организации значительного числа государственных людей во многом объяснялось хорошим отношением к жидовину Схарии самого Ивана III, вплоть до 1500 приглашавшего этого иудея к себе на службу.

Деятельность секты была разоблачена в 1487 архиеп. Геннадием, сообщившим о ней царю и митрополиту Геронтию. По указанию царя несколько еретиков, названных Геннадием, были арестованы и подвергнуты “градской казни” (наказание кнутом на торгу) за надругательство над иконами.

Высокопоставленные покровители жидовствующих не допустили осуждения ереси как таковой. На Соборе 1488 были объявлены только незначительные преступники, а сама секта и ее руководители названы не были. В 1490 главой Русской Церкви стал митрополит Зосима, втайне поддерживавший ересь жидовствующих, которого Иосиф Волоцкий назвал “вторым Иудой”. Тем не менее в этом же году, несмотря на противодействие митрополита Зосимы, Собор Русской Церкви уже публично осудил еретиков, назвав в своем приговоре дела их “жидовскими”, а их самих “сущими прелестниками и отступниками веры Христовой”.

Против жидовствующих встали все русские люди. Православная Церковь в лице ее лучших представителей: Иосифа Волоцкого, Нила Сорского, архиеп. Геннадия Новгородского — дала еретикам достойный отпор.

Прежде всего были просмотрены церковные книги и из них изъято все чуждое русской православной традиции, ликвидированы иудейские синагогальные тексты, все сомнительные места, которыми еретики прельщали православных священников. По инициативе архиеп. Геннадия была полностью переведена Библия. Этот перевод окончательно обезоруживал еретиков, которым в своих аргументах против Христианства оставалось прибегать только к открытому обману.

Архиепископ Геннадий организовал также перевод полемических сочинений, в которых представлялось систематическое опровержение иудейских сект. Были переведены сочинение магистра Николая Делира, “чина меньших феологии преследователя, прекраснейшие стязания, иудейское безверие в Православной вере похуляюще”; сочинение “учителя Самоила Еврейна на Богоотметные жидове, обличительно пророческими речьми” и др. сочинения против иудеев.

Преступления “жидовствующих” против Христианства были раскрыты в сочинении Иосифа Волоцкого “Просветителъ”. Большую роль в борьбе против еретиков сыграл составленный Нилом Сорским сборник житий, куда он включил, в частности, жития Феодора Студита и Иоанна Дамаскина, осуждавших иконоборчество.

Пользуясь поддержкой высокопоставленных покровителей, жидовствующие добились назначения на должность архимандрита Юрьева монастыря еретика Кассиана. Владыка Геннадий, несмотря на все старания (Юрьев монастырь входил в его епархию), не смог изгнать нечестивца. Более того, жидовствующие путем интриг и клеветы сумели свести в 1503 с Новгородской кафедры самого владыку Геннадия.

После Собора 1490, осудившего ересь жидовствующих, борьба с ними продолжалась еще почти 15 лет. Только в 1504 царь Иван III принял решение созвать новый Собор. На нем еретики еще раз подверглись решительному осуждению, а их руководители после суда казнены.
О. Платонов

ЖИЗДРА, город в Калужской обл. Расположен на р. Жиздре. Население 6 тыс. чел.

Город с 1777. В XVIII — XIX вв. центр торговли лесом. Большое значение в развитии Жиздры сыграли Мальцовские заводы (названы по имени владельца лесных массивов И.А. Мальцова).

ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКЛ СЕМЬИ, основные события образования, развития и завершения существования семьи.

Из источников четко вырисовывается крестьянский взгляд на семью, как важнейшее и непременное условие жизни каждого крестьянина. Он выражен в челобитных по разным вопросам, в которых ссылаются в обоснование своей просьбы на необходимость завести семью, обеспечить семью и т. п.; в приговорах сходов, касающихся семейных дел и взаимоотношений молодежи; в мирских решениях, содержащих индивидуальные характеристики (при назначении опекунов, выборе старост, выдаче покормежных паспортов и пр.).

“Неженатый не считается у нас настоящим крестьянином”, — писали из Ильинской вол. Ростовского у. Ярославской губ. — На него смотрят отчасти с сожалением, как на нечто не цельное, отчасти с презрением”. Холостой образ жизни считался отклонением от нормы, странностью. Семья воспринималась как хозяйственная и духовно-нравственная основа правильного образа жизни. “Холостому быть хозяином общество запрещает”, — сообщалось в к. XIX в. из Волховского у. Орловской губ.

Признание крестьянами роли семьи в материальном и нравственном благополучии человека и преемственности поколений, реализуемой в семье, отразилось в многочисленных пословицах, касающихся семейного быта, широко бытовавших по всей территории расселения русских: “Семейный горшок всегда кипит”; “Семейная каша погуще кипит”; “В семье и каша гуще”; “Семьей и горох молотить”; “Семейное согласие всего дороже”; “Как родители наши жили, так и нам жить велели”; “Отцы наши не делали этого и нам не велели”; “Отцы наши этого не знавали и нам не приказали”; “Отца с сыном и сам царь не рассудит”; “Муж жене отец, жена мужу венец”; “Отцовским умом жить деткам, а отцовским добром не жить” и др.

Обобщая данные о народном отношении к семейной жизни по всей территории расселения русских, современная исследовательница Т. С. Макашина отмечает: “По нормам обычного права женитьба сына и выдача замуж дочери были обязанностью родителей или людей, заменяющих их. Они должны были подготовить детей к будущей самостоятельной жизни, позаботиться об их браке и сыграть свадьбу. К браку сельское общество относилось очень ответственно (“идучи на войну — молись, идучи в море — вдвое, хочешь жениться — молись втрое”), всячески осуждая тех, кто не вступал в брак в установленное обычаем время, считая таких людей безнравственными, нарушающими законы крестьянской жизни и обычаи предков (“женитьба вещь добрая, она от Бога показана”)”.

Но если человек избирал безбрачную жизнь по слову Божию — в качестве ли монаха, или отшельника, или монашествующего мирянина — сельского келейника, — общественное мнение одобряло его. В этом народное суждение вполне следовало евангельскому: “Кто может вместить, да вместит” (Мф. 19:12).

Ответственное отношение к созданию семьи проявлялось уже при выборе брачной пары. Хотя взаимные симпатии молодежи по большей части принимались во внимание при рассмотрении в семье возможного жениха или невесты, общий народный взгляд в этом вопросе далек от предпочтения страстного увлечения, как главного основания для вступления в брак. Даже в самом к. XIX в. в ответ на вопросы программы кн. Тенишева поступали сообщения из разных губерний о значении воли родителей при вступлении в брак. Из Владимирской губ. (Меленковский у.) писали, что в брак здесь вступают по воле родителей. П. Каманин из с. Домнино подчеркнул, что разрешение и благословение родителей на брак считается обязательным. При отсутствии родителей обязательным становилось согласие и благословение большака и большухи, крестного и крестной. При выдаче замуж дочери согласие матери считалось даже более важным, чем мнение отца. При женитьбе же сына решающим было согласие отца. “Хотя авторитет родительской власти в настоящее время сильно пошатнулся, но и теперь влияние родителей на детей при вступлении их в брак очень велико”, — сообщалось из Ярославской губ. (Пошехонский у.).

Г. А. Листова, исследовавшая этот вопрос по разнотипным источникам, отмечает, что, хотя по гражданским законам запрещалось родителям или опекунам принуждать кого-либо к вступлению в брак, а церковное чинопоследование венчания включало вопросы к жениху и невесте о их согласии (если один из них заявлял об отказе вступать в брак, священник должен был прервать венчание), тем не менее и гражданские власти, и церковь, как правило, препятствовали заключению браков без согласия родителей. Отсутствие “согласия родителей на брак в любом случае не вело к его расторжению”, — однако “такие браки в русской крестьянской среде бывали крайне редко”. Причины этого автор видит не только в специфике семейных отношений у крестьян — экономической зависимости молодых людей от родителей. “Не менее важным регулятором поведения молодежи при выборе супругов представляется воздействие на них религиозно-нравственных установок окружающего мира и, прежде всего, внутренняя убежденность православного человека в необходимости получения родительского благословения”. Широко бытовали рассказы о несчастливых браках, состоявшихся без благословения, а тем паче — сохрани Господь — при проклятии родителей.

Препятствием к вступлению в брак могло стать выявленное родство или свойство предполагаемых жениха и невесты. Выяснением этого вопроса специально занимались родственники. “Браки воспрещаются народной совестью в степенях родства и свойства: пятой, четвертой и третьей”, — свидетельствовал корреспондент по данным Меленковского у. Владимирской губ. Браки при “духовном родстве и свойстве, как то: кумовство, побратимство (крестовые братья и сестры) и усыновление”, хотя и считаются грехом, но менее тяжелым, чем браки при плотском родстве и свойстве. Информатор вводит здесь понятие народная совесть, дабы подчеркнуть, что речь идет о религиозно-нравственных представлениях, принадлежащих не отдельным людям, а народу как таковому. Народные запреты в отношении брака родственников шли даже дальше церковных: церковь в линиях бокового кровного родства исключала брак по четвертую степень включительно, обычное право запрещало и пятую степень.

Во взглядах на брачный возраст обычное право было, по-видимому, менее строгим, чем церковное и государственное. В делах Священного Синода о случаях незаконных венчаний священниками несовершеннолетних встречаем свидетельства об индифферентном отношении односельчан к этому вопросу: в этом случае, как и в других, их интересовало прежде всего родительское благословение, затем — согласие самих брачующихся. Так, в синодальном деле 1822 из Новоторжского у. Тверской губ. о браке несовершеннолетних крестьян (невесте было в момент заключения брака 15, а жениху — 14 с половиной) сказано, что некоторые лица, “бывшие в поезжанах” и выступавшие в качестве поручителей при составлении церковной записи, просили подписаться за них дворового человека помещицы (по-видимому, сказавшись неграмотными). А другие поручители, как потом выяснилось, вообще отсутствовали. Священник основывался на том, что обвенчать просил отец жениха. Отец же утверждал позднее, когда началось разбирательство, что считал сына своего совершеннолетним. К моменту разбирательства дела в Синоде и жених, и невеста достигли уже 16 лет и заявляли, что они и тогда никем не были принуждаемы к браку “и ныне разлученными быть не желают”. Брак был сохранен Синодом, но священника, диакона и пономаря решено было “оштрафовать посылкою в монастырские труды на столько времени, сколько жениху недоставало к пятнадцатилетнему возрасту”. После монастырских трудов они будут допущены к служению, если дадут подписку о невенчании малолетних и других каких-либо сомнительных случаев. При нарушении этого в следующий раз — будут лишены чинов.

Подобные случаи ранних браков были все же исключением в деревне. Повсеместно существовала устойчивая местная традиция относительно возраста, в каком можно начинать посещать молодежные встречи — хороводы (улицу) и беседы (посиделки) — в качестве полноправных участников, а не только зрителей. По замечанию информатора из Адуевской вол. Медынского у. (Калужская губ.), парни, начинающие женихаться (16—17 лет), и девушки, начинающие невеститься (с 14 лет), посещали все “игрища, увеселения, хороводы, гулянья по лугам”, “выставки” и посиделки. В Зарайском у. Рязанской губ. девицы ходили на посиделки с 14—15 лет, парни — с 17 — 18. Такой возрастной ценз был наиболее распространен. В некоторых местах Дорогобужского у. Смоленской губ. парни участвовали в посиделках не ранее 18 лет, девушки — не ранее 15. В Елатомском у. Тамбовской губ. средний возраст на посиделках составлял 16—18 лет. Между началом выхода на молодежные встречи и вступлением в брак проходило, как правило, некоторое время. Соответственно нижняя граница возраста врачующихся сдвигается по сравнению со сроком вступления в молодежное сообщество.

Очень важной считалась репутация жениха и невесты в отношении труда — работящие ли они. На общих сенокосах, на помочах и других коллективных работах проявлялись индивидуальные возможности — сообразительность, ловкость, сила, знание приемов в конкретных видах работ. Представления об умелости и трудолюбии каждого складывались и в зависимости от результатов труда. И горе молодежи той семьи, которая обрела репутацию ленивой.

Во многих сообщениях в Этнографическое бюро Тенишева подчеркивалось, что мнение односельчан о девушке как работнице непременно учитывается при выборе невесты. У всех на виду была ее одежда собственного изготовления, украшенная в праздничном варианте сложным рукоделием. Специальный осмотр женщинами общины девичьего рукоделия в некоторых местах осуществлялся на “выставках” невест, а также на перебасках — соревнованиях по нарядам в доме молодой. Если невеста была из другого селения, то о ней старались разузнать. Из Новоладожского у. Санкт-Петербургской губ. писали в конце прошлого века: “на смотринах мать жениха везде “вышнарит”, всех выспросит, и напрямик и загадками, умеет ли коров доить, телят поить, стряпать, хлеб печь, шить, косить, жать и т. д.”.

Вопрос о репутации семьи жениха и невесты возникал не только в связи с трудолюбием, но и при рассмотрении нравственных свойств. При выборе невесты учитывали, что она “из хорошего рода, известного в околодке своей честностью и другими хорошими качествами” (Костромская губ.). Из Ильинской вол. Ростовского у. (Ярославской губ.) сообщали в 1897, что семья жениха разбирает нравственные достоинства не только самой невесты, но и ее семьи. “Яблоко от яблони недалеко падает” или “Яблоко — от яблони, а от ели — шишка”.

Высоко ценилась девственность невесты. По этому вопросу единодушны ответы на программы XVIII —XIX вв. из разных губерний и другие источники (см.: Женская честь). Редкие случаи добрачных связей резко осуждались не только старшими, но и самой молодежью.

Исключительно серьезное отношение к семье, к святости брака у русских проявлялось в самом характере традиционных условий вступления в брак, в сложности и многозначности системы обрядов и обычаев, сопровождавших начало создания семьи — свадьбу.

“Русскую народную свадьбу по праву относят к наиболее сложным полифункциональным комплексам традиционной культуры народа”, — утверждает современный этнограф Т. А. Листова. И далее: “русский свадебный ритуал, известный нам по описаниям 2-й пол. XIX — н. XX в., — это акт общественно-религиозного санкционирования брака, сложившийся и функционировавший в среде православного крестьянства. Вследствие чего в народном ритуале нет, пожалуй, эпизода, в котором в том или ином виде не проявилось бы христианское мировоззрение его создателей и исполнителей”. Таинство венчания освящало вступление в брак.

Серьезное отношение к выбору жениха или невесты и к самому вступлению в брак не исключало чувства любви в предбрачных отношениях и в семейной жизни. Достаточно хорошо известна лирика русского фольклора, отразившая богатейшую гамму сильных и тонких чувств. Однако об отношениях в крестьянской семье было сказано в литературе немало худого. Как правило, это были выхваченные поверхностным наблюдателем из общей спокойной и ясной картины мрачные случаи, на основе которых делались широковещательные выводы. Современная исследовательница крестьянской семьи XVIII —XIX вв. Н. А. Миненко пишет, что основанием для темных красок “были немногие судебно-следственные дела, попадавшие в руки авторов, а иногда, кроме того, собственное предубеждение и поверхностное знакомство с крестьянским бытом”.

“Если обратиться к крестьянским песням, то приходится лишь удивляться тому, как часто упоминаются в них слова “любовь”, “люблю”, “красная девица”, “удалой молодец”, “свет душа”, “милый друг”, “моя краса”, “голубушка”, “ретиво сердце зазнобчивое”, “сахарные уста”, “моя любезная”, — отмечает Н. А. Миненко. И далее приводит строки из бытовавшего на Урале и в Сибири фольклора: “Люблю девушку тороватенькую”; “Разгорелось мое белое лицо, зазнобилось серде-чушко, разыгралась кровь горячая”; “Доставайся, колечко, любезному, я которого навеки полюбила”; “А кто любит чужих жен, нет душе спасенья. А кто девушку полюбит — грехам отпущенье”; “Люблю, люблю девчоночку, люблю молодую”; “Молодца горе берет — ко девчонке сердце рвет”.

Историки и этнографы располагают документальными материалами, подтверждающими свидетельства лирического творчества народа. Особенный интерес представляют те утверждения, которые относятся к периоду супружеских отношений — непосредственно к семейной жизни. “В семейных нравах видна... любовь, согласие”, — заключил в 1863 Н. А. Абрамов, хорошо знавший народную повседневную жизнь в Ялуторовском у. Тюменской губ. А житель Такмыцкой слободы Тарского округа замечал, что “мужчины в обращении” с женами “более ласковы, чем грубы...”.

Н. А. Иваницкий, собравший в последней четверти прошлого века обширнейший и достоверный материал о быте крестьянства Вологодской губ., считал, что мнение о неразвитости чувств в крестьянской среде — “совершенно ложное”. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть любой из многочисленных сборников песен, бытующих и сочиненных в крестьянской среде. “Всякий беспристрастный человек, — писал исследователь, — скажет, что такие прекрасные песни могли вылиться только из сердца, преисполненного искренней любовью. Есть любовные песни, отличающиеся такою нежностью и глубиною чувства и до того безукоризненные по форме, что в самом деле как-то не верится, чтобы их могли сложить безграмотные деревенские девушки, не имеющие ни малейшего понятия о стихосложении, между тем достоверно известно, что девушки-то и есть сочинительницы; парни-стихотворцы несравненно реже”. Иваницкий отмечал, что сам народ признает в любви серьезное чувство, с которым нельзя шутить. На основании пословиц и разговоров с крестьянами он утверждал, что для них “чувство любви — главный стимул, заставляющий человека трудиться и заботиться о приобретении собственности, ввиду будущего блага своей семьи”. Многолетние наблюдения над деревенской жизнью привели Иваницкого к выводу, что “сердечные отношения между мужем и женой сохраняются до конца жизни”.

Рождение детей в венчанном браке воспринималось всеми как безусловно положительное явление. В основе народных представлений, связанных с деторождением, — православные воззрения. Детей дает Бог, это Божье благословение брака. Рождением детей оправдываются и освящаются отношения супругов. “Несмотря на трудности содержания многодетной семьи, крестьяне если и не всегда с радостью, то во всяком случае без ропота встречали рождение многочисленного потомства и надеялись с Божьей помощью вырастить всех”, — пишет Т. А. Листова. На основе обширного материала — опросов сельского населения и письменных источников — исследовательница пришла к выводу о повсеместном осуждении любых попыток прерывания беременности. “Душу загубили, на белый свет не пустили”. В наши дни женщины, совершавшие аборты, отмаливают души загубленных в утробе детей, в надежде на милость Божию: не лишит Господь чадо света Божественного — окрестит “в море щедрот Своих”.

Соответственно к бесплодию относились отрицательно, считая его наказанием Божиим за грехи. Женщины налагали на себя обеты, чтобы избавиться от бесплодия (напр., совершали обетные паломничества к отдаленным святым местам).

Во время беременности прибегали к духовным средствам защиты от злых сил: исповедовались, причащались; часто осеняли себя крестным знамением; молились больше, чем обычно. Обращались с молитвами к Пресвятой Богородице и ее матери — прав. Анне, св. вмцц. Варваре и Екатерине и др. святым. Верили, что Богородица незримо приходит к призывающим ее роженицам.

Подавляющее большинство русского народа не могло допустить, чтобы новорожденный остался не окрещенным. Вполне осознанное признание необходимости крещения составляло и составляет важнейший элемент массового религиозного сознания русских.

Сборы последних десятилетий в разных регионах России полевого и архивного материала по вопросу о крещении (Т. А. Листова) привели к однозначному выводу; “С точки зрения русского православного человека, крещение — это второе рождение человека и, более того, это рождение собственно человека “по образу и подобию Божьему”. До крещения новорожденный казался нечистым, как говорили в народе, “некрещеный ребенок — чертенок”. Он и внешне непривлекателен: пахнет потом, лицо красное, тогда как после крещения и лицо у него белеет, и сам пахнет хорошо”. Ужасались тяжкой загробной участи младенцев, умерших неокрещенными. В церкви поминать некрещеных нельзя, поэтому стремились сами отмолить таких детей. Широко было распространено и сейчас сохраняется поверье, что мать может помочь своему умершему до крещения ребенку, если раздаст сорок крестиков детям. Обычно это делается через церковь, чтобы крестики надевали на крещаемых младенцев. Надеялись, что тогда Бог освободит умершего некрещеным, “из темного места посадит в светлое к крещеным”. Младенцы, умершие окрещенными, становились ангелами Божиими. “Крестьяне были уверены в том, что их невинные дети не только станут ангелами, но их молитвы за оставшихся на земле будут особенно действенными”.

Крещение вполне осознанно воспринималось как непременное условие спасения души и защиты от сил зла в земной жизни. Кроме того, знали, что, получая при крещении имя, человек приобретал своего святого покровителя, в честь которого его назвали. Таких святых особо почитали, стремились иметь дома их иконы; брали в дорогу образок с изображением своего святого. В день святого покровителя младенцев приносили в церковь для причащения. Взрослые причащались в день небесного покровителя и заказывали ему молебен.

О глубоком понимании значения крещения свидетельствует сохранение его в советской деревне, несмотря на гонения. В то время как в городах тогда многие (особенно среди интеллигенции) перестали крестить детей (сейчас иные семьи насчитывают уже третье поколение некрещеных; но и в таких семьях наблюдается обращение второго поколения к вере и крещению, со стремлением при этом окрестить и родителей своих, и детей), в деревне крестили всех. У самых партийных председателей колхозов находились всегда бабушки, которые тайком крестили детей в соседнем районном центре.

Крестили тайком на дому. Об этом воспоминают сейчас и священники, и миряне. “Ведь надзор меня забыть не может, — пишет в своем дневнике в 1932 протоиерей Симеон Афанасьев, — я живу среди мира, адрес мой всем известен, и я ежедневно совершаю Таинства крещения, причащения и погребальные требы. Все это делаю в своей квартире, не таясь, об этом знает население Сорочинского и его окрестностей” (Самарская обл.).

“Детей крестили на пятый день, ну не более семи дней — и крещенье, — вспоминает о советском времени крестьянка из Подмосковья П. П. Молоканова. — Утром вставали, какие бы маленькие ни были, — помолимся перед иконами. Поклон земной сделали. Бабушка и мать так учили. Считают — раньше были серые. А раньше были культурные”.

В семейном воспитании детей и подростков, наряду с осуществлением задач духовных и трудовых, шла подготовка к вступлению в брак и семейной жизни. Это выражалось прежде всего в различии видов работ, к которым постепенно приучали мальчиков и девочек. Например, мальчики были борноволоками (правили лошадью при бороньбе), позднее учились пахать, косить и пр. — из них готовили основных работников в крестьянской семье. Девочки, наряду с женскими рукоделиями, приучались ко всем видам домашнего хозяйства. В многодетных, как правило, крестьянских семьях принято было привлекать девочек к уходу за маленькими детьми. Эта нередко вынужденная мера сопровождалась и направленным обучением будущей матери. Параллельно с участием в реальных делах взрослых дети играли в “свадьбу”, “клетку” (от слова “клеть”, домик со всеми обитателями и предметами быта) и пр., подражая поведению взрослых, импровизируя на темы семейной жизни.

В то время как в трудовом воспитании реализовывалось и подчеркивалось различение полов, духовное воспитание было единым. Путь воцерковления был одинаков для мальчиков и девочек. Это давало возможность с детства воспринять истинное женское равенство христианства — в деле спасения души.

Для русской крестьянской семьи характерно духовное отношение к собственной предстоящей смерти и к кончине близких людей. Об этом говорит множество пословиц: “Человек родится на смерть, а умирает на живот (на жизнь)”; “Не бойтеся смерти тела, бойтеся смерти духа”; “Смерть на живот дана”; “Смерть да жена — Богом суждена”; “Бога прогневишь — и смерти не даст”; “В семье и смерть красна”; “Смертный плотью, бессмертен духом”; “Смертный страх — от греховного жития” и др.

К смерти готовились заранее. “Нам бабушка говорила: девки, как в силу войдете, — сразу готовьте себе смертное (смертную одежду), — свидетельствовала в 1994 жительница г. Хотьково Московской обл. Агриппина Васильевна Гусева, 80 лет. — Бабушка дожила до 90 лет”. Считалось, что тому, кто заранее думает о смерти, Господь дает долгую жизнь. Как правило, смертную одежду готовили пожилые женщины. Но “главным считалось подготовить себя к этому последнему жизненному шагу духовно, т. е. успеть сделать необходимые дела для спасения души, — пишет современный этнограф И. А. Кремлева, исследовавшая похоронно-поминальные обычаи и обряды русских по материалам разных губерний. — Богоугодными делами почитались раздача милостыни, вклады в церкви и монастыри. Также благочестивым делом считалось прощать долги. Очень боялись внезапной смерти (“в одночасье”). Умереть дома, среди близких, в полной памяти, по представлению русских, было “благодатью небесною”. Около умирающего собиралось все семейство, ему подносили образа, и он каждого благословлял особо”. Приглашали священника для исповеди и причастия. Нередко больного соборовали. Умирающий стремился попросить у всех прощенья, а члены семьи, родственники, соседи и др. знакомые старались успеть посетить его и, в свою очередь, попросить прощенья.

“Если человек умирал быстро и безболезненно, верили, что душа его попадет в рай”, а если перед кончиной тяжело и долго мучился — значит, грехи велики. Выполнение наказов умирающего считалось обязательным. В крестьянской среде, как правило, делались устные завещания.

Широко распространены были похоронные причитания (“плачи”, “вопли”) — любовь к ушедшему и скорбь выражались в прекрасных поэтических формах. Для многих районов в источниках отмечено целенаправленное обучение девушек в семье и вне семьи искусству причитания. По сведениям, собранным Г. Р. Державиным в н. XIX в. в Новгородской губ., “молодые девочки заблаговременно учатся вопить, как благородные наши девицы учатся танцевать и петь. “Вопить не умеет”, — такой же почти упрек, как “прясть не умеет”. В Московской губ. (материалы семи уездов) умение причитать приобреталось каждой женщиной в период девичества и “становилось в особое достоинство”.

Исключительное внимание уделялось у русских поминовению в семье усопших (см.: Поминальные традиции).
М.М.Громыко

ЖИЗНЬ, дар Божий, результат творческого акта Бога, обладающего неизбывной жизненной силой. Жизнь принадлежит Богу, и поэтому посягательство на любую жизнь — страшный грех. Исключение существует только в отношении врагов Бога и Отечества. В понятиях Святой Руси жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а со всеми и для всех (Н.Ф. Федоров). “Вся мудрость жизни — в сосредоточении мысли и силы, все зло — в их рассеянии” (К.П. Победоносцев). “Цель и смысл жизни — любовь” (Н.А. Некрасов). “Жизнь требует верного глаза и твердой руки. Жизнь не слезы, не вздохи, а борьба, и страшная борьба. Слезы — “дома”, “внутри”. Снаружи железо. И только тот дом крепок, который окружен железом” (В.В. Розанов). “Как жить? С ощущением последнего дня и всегда с ощущением вечности” (Ф.А. Абрамов).
О. Платонов

ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ, в представлениях Святой Руси имеет двоякое значение. Если рассматривать земную жизнь вне связи с будущей жизнью, то она есть тление, а значит понятие вечной жизни будет определением будущей загробной жизни. Мы получаем вечную жизнь через Христа, но до явления Его “мы умерли и жизнь наша сокрыта со Христом в Боге”, “когда же явится Христос, жизнь наша, тогда и мы явимся с Ним во славе”. Это понятие о вечной жизни развито у ап. Павла и у других новозаветных писателей. Это же представление о вечной жизни встречается и у многих отцов церкви (Василий Великий, Григорий Нисский, Иоанн Дамаскин). Другая точка зрения на понятие вечной жизни, принадлежит одному Богу, Который один имеет жизнь в Себе (Ин. 5: 26; 6: 57, 69). Поэтому чем ближе мы к Богу, тем ближе мы и к Источнику вечной жизни (Ин. 6: 33, 54), потому что у Бога все живы (Лк. 24: 5). Таким образом, общение с Богом — основное условие вечной жизни, а все остальные условия для нее явятся сами собой (Мф. 22: 29-32). Но согрешившее человечество может иметь общение с Богом только через своего Искупителя, Которому дано иметь в Себе жизнь (Ин. 5: 26; 6:57; 5: 11, 20). Поэтому вечную жизнь имеет только тот, кто имеет общение с Ним (1 Ин. 1: 1-3), кто пребывает в Нем, кто ест Его Тело и пьет Его Кровь (Ин. 6: 51, 53-56), кто слушает слова Его (Ин. 6: 68), кто исполняет возвещенные Им заповеди Отца (Ин. 12: 50). Так как общение с Богом через Христа мы имеем и в этой, земной жизни, то название “вечная жизнь” относится не только к загробной, но и к настоящей, временной жизни (Ин. 6: 40; 20: 31). “Верующий в Сына имеет жизнь вечную” (Ин. 3: 36). “Мы знаем, что перешли от смерти в жизнь” (1 Ин. 3: 11). Вечная жизнь обретается раньше воскресения из мертвых (Ин. 6: 54) с нашим совершенствованием и приближением к Богу. Таким образом подробно развита и последовательно установлена у св. ап. Иоанна Богослова. Вечная жизнь земная и жизнь загробная в представлении о вечной жизни как бы соединяются между собою неразрывно. Этот второй взгляд на жизнь вечную, как жизнь совершенную — христианскую, подробно развил на основании изречений ап. Иоанна Климент Александрийский, который учил, что жизнь истинно христианская есть жизнь вечная и начинается с самого крещения.
Б.C.

ЖИЛЯРДИ Дементий (Доменико) Иванович (4.06.1788-26.02.1845), архитектор. Сын выходца из Италии архитектора Ивана (Джованни) Жилярди, переселившегося в Россию в к. XVIII в.

Жилярди первоначально учился у отца, затем в Миланской Академии художеств (1806-10). Вернулся в Россию в 1810. Представитель русского ампира в архитектуре. Жилярди много сделал в застройке Москвы после пожара в 1812; создал ряд монументальных, парадно-торжественных зданий: восстановил полностью разрушенный Московский университет (1817-19), здание Вдовьего дома (1818), Опекунского совета (1823-26), Слободского дворца (1827-32, ныне МГТУ), дома Луниных (1818-23, на Никитском бульваре) и С. С. Гагарина (1820, ныне Институт мировой литературы), создал ансамбль усадьбы Усачевых на Яузе (1829-31), перестроил усадьбу Голицыных в Кузьминках. Жилярди принадлежал к числу крупнейших мастеров садово-парковой архитектуры.
В. А. Федоров

ЖИРОВИЦКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. В 1191 в местечке Жировицы Западной Руси пастухи пасли стадо недалеко от леса и увидели в лесу необыкновенно яркий свет в виде пламени. Они подошли ближе и увидели на дереве икону Богоматери в лучезарном сиянии. Долго они не могли подойти к самому образу. Но когда свет, озарявший икону, мало-помалу скрылся, пастухи поклонились образу Богоматери, сняли его с дерева и отнесли к своему господину, Александру Солтану. Он взял образ, запер его в ларец и пожелал сообщить о чудесном его явлении своим знакомым, для чего поспешно и пригласил их. Все с удивлением слушали его рассказ о явлении иконы и пожелали видеть самую икону. Александр пошел за нею, но иконы в ларце не оказалось. Это очень изумило его, потому что незадолго перед тем он сам положил ее туда.

Спустя некоторое время те же пастухи и на том же месте опять нашли икону Богоматери и принесли ее к своему господину. Александр, почитая себя недостойным иметь явленную икону в своем доме, дал обет на месте явления ее соорудить храм во имя Пресвятой Богородицы, и скоро был основан деревянный храм и икона Богоматери поставлена в нем. Чрез десять лет в этой церкви случился пожар и обратил ее в пепел. Сколько ни употребляли стараний спасти чудотворную икону Богоматери из огня, не могли; казалось, что она погибла в пламени, и все сокрушались о ее потере. Однажды малолетние дети были на той горе, у подножия которой стоял сгоревший храм. Вдруг видят они вдали, что некая Дева в лучезарном сиянии сидит на камне; дети не осмелились подойти к ней, но поспешили известить своих домашних. Принимая сказанное детьми видение за Божественное откровение, все отправились на гору и издали увидели на камне горящую свечу; когда же подошли к самому камню, то нашли на нем икону Богоматери Жировицкую, нисколько не потерпевшую от пожара. Священник и жители Жировиц несказанно обрадовались обретению иконы, взяли ее и поставили в доме первого, после чего приступили к сооружению нового храма в честь Богоматери.

Празднуется 7/20 мая.
Прот. И. Бухарев

ЖИРОВИЦКИЙ УСПЕНСКИЙ мужской монастырь,

Гродненская еп., в окрестностях г. Слонима, в местечке Жировицы. Основан во 2-й пол. XVI в.; с XVII в. до 1839 был в унии. В храме Успения находилась празднуемая в монастыре 7 мая чудотворная Жировицкая икона Божией Матери. Св. икона, имеющая вид эллипсиса, величиною несколько более медного пятачка, с рельефно выдающимся на яшмовом камне ликом Богоматери с Богомладенцем на правой Ее руке, помещалась в иконостасе Успенского храма на сребропозлащенной доске, в середине большого образа, изображающего Пресвятую Троицу и некоторых святых. В одном из притворов Успенского храма покоился погребенный там Иоаким, еп. Пинский и Туровский (ск. 1719), память которого особо чтили ежегодными панихидами 4 апреля и 9 сентября.
С.В. Булгаков

ЖИТОМИР, город в западнорусских землях на р. Тетерев (приток Днепра). Основан во 2-й пол. IX в. Упоминается в (Повести временных лет” под 1240. Неоднократно разрушался татарами в XIII—XVII вв. В 1320 захвачен Литвой, в 1569 — Польшей. Возвращен России в 1793. Собор в русском стиле (1874).

ЖОЛТОВСКИЙ Иван Владиславович (15/27.11.1867-16.07.1959), русский архитектор. Творчество его опиралось на достижения как архитектуры античного мира и эпохи Возрождения, так и на традиции древнерусского зодчества. Среди многочисленных работ т. н. дом Тарасова на Спиридоновке, дом Скакового общества на Беговой, постройки первой Сельскохозяйственной выставки (1923), здание Госбанка (1929), ряд жилых построек в Москве, традиционно называемых домами Жолтовского. Педагог и теоретик в области архитектуры.

ЖОСТОВО, деревня в Московской обл. (Мытищинский р-н). С к. XIX — н. XX в. центр народно-художественного промысла — декоративной живописи маслом на металлических подносах, покрываемых затем лаком.

ЖУКОВ Георгий Константинович (19.11.1896-18.06.1974), великий русский полководец. Родился в д. Стрелковка Калужской губ. в крепкой православной крестьянской семье. Был назван в честь св. Георгия Победоносца.

Закончил церковноприходскую школу, пел в церковном хоре. В 1908 отправился в Москву на учение к дяде-скорняку, стал мастером.

В 1915 призван в царскую армию. Имел два Георгиевских креста 3-й и 4-й степени за пленение немецкого офицера и за контузию при исполнении воинского долга. Унтер-офицер.

1 октября 1918 вступил добровольцем в Красную Армию. Прошел путь от командира кавалерийского полка (1923) до командира корпуса (1937).

Из аттестации на Г. К. Жукова (1930): “Командир сильной воли и решительности. Обладает богатой инициативой и умело применяет ее на деле. Дисциплинирован. Требователен и в своих требованиях настойчив. В военном отношении подготовлен хорошо. Имеет большой практический опыт. Военное дело любит и постоянно совершенствуется”.

Летом 1939 войска под командованием комкора Жукова окружили и наголову разгромили главные силы 6-й японской армии на р. Халхин-Гол (Монголия), за что он был награжден первой Звездой Героя Советского Союза (позднее звание Героя будет присвоено еще трижды).

В июне 1940 — генерал армии. Начал Великую Отечественную войну Начальником Генштаба. С сентября 1941 командует войсками Ленинградского фронта и организует оборону Ленинграда. С 10 октября — командует войсками Западного фронта и организует оборону и контрнаступление наших войск под Москвой. 30 августа 1942 назначен заместителем Верховного Главнокомандующего.

В 1943 удостоен звания Маршала Советского Союза за огромный вклад в организацию Сталинградской битвы и прорыва блокады Ленинграда. Награжден орденом Суворова 1-й степени.

Лето 1943 — планирование и осуществление Курской битвы.

1944 — за Проскуровско-Черниговскую операцию награждается орденом “Победа” №1.

На заключительном этапе войны командует войсками 1-го Белорусского фронта, сыгравшего зимой 1945 решающую роль в Висло-Одерской операции. Награжден вторым орденом “Победа”.

Апофеозом полководческого мышления Г. К. Жукова стал разработанный под его руководством весной 1945 и блестяще осуществленный план прорыва глубокоэшелонированной обороны Берлина и взятие столицы фашистской Германии.

8 мая 1945 Жуков от имени Советского Союза подписал Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. 24 июня — на Красной площади принимает парад Победы. В 1969 вышла в свет книга Г. К. Жукова “Воспоминания и размышления”, в которую маршал вложил свои знания, опыт незаурядного полководца и душу солдата, прошедшего четыре войны. В ней он писал: “Для меня главным было служение Родине, своему народу. И с чистой совестью могу сказать: “Я сделал все, чтобы выполнить этот свой долг”.

Архим. Кирилл (Павлов), старец, духовник Троице-Сергиевой лавры, сам прошедший всю войну, говорит: “Надо отдать должное руководству страны, которое воздвигло такого гениального полководца, как Жуков. В прежние времена Господь воздвигал для России Суворова, Кутузова. В наше время Георгий Жуков — это была милость Божия. Мы обязаны ему спасением”.

К 100-летию полководца учреждены медаль и орден Жукова.
М.Г. Жукова

ЖУКОВ Дмитрий Анатольевич (р. 30.08.1927), русский писатель и общественный деятель. В книге “Владимир Иванович” (1977) создал живой образ современного русского подвижника, защитника отечественной культуры, посвятившего жизнь сохранению русского духовного наследия. В к. 1960-х — 70-х председатель патриотического объединения “Русский клуб”, сыгравшего заметную роль в пробуждении русского национального сознания.

ЖУКОВСКИЙ Василий Андреевич (29.01.1783-12.04.1852), русский поэт, переводчик, критик, почетный член (с 1827), академик (с 1841) Петербургской АН. Тайный советник (с 1841). Внебрачный сын тульского помещика А. И. Бунина и пленной турчанки Сальхи.

В н. 1801 Жуковский вместе с А. И. Тургеневым, А. Ф. Мерзляковым и др. основывает Дружеское литературное общество (просуществовало до ноября 1801). В 1802, после кратковременной службы в Главной соляной конторе, Жуковский вышел в отставку и до 1807 пребывал в родных краях, изредка наезжая в Москву.

С публикации элегии “Сельское кладбище” (1802, перевод из Т. Грея) к Жуковскому пришла литературная слава. Н. И. Карамзин предложил ему сотрудничество в “Вестнике Европы” и получил согласие Жуковского.

Жуковский — один из создателей романтизма в русской литературе (баллады “Людмила”, “Светлана”, “Леонора”, “Кассандра”, 1808—12, и др.). Он ставил задачу “умственного и нравственного просвещения публики”, глубоко верил в великую нравственно-просветительскую силу литературы. В августе 1812 Жуковский вступил в Московское ополчение в чине поручика, участвовал в Бородинской битве, затем был прикомандирован к штабу М. И. Кутузова, где в походной типографии составлял листовки и военные бюллетени. В ноябре 1812 опубликовал свое знаменитое патриотическое стихотворение “Певец в стане русских воинов”. С 1815 Жуковский один из деятельных членов и постоянный секретарь литературного кружка “Арзамас”. В сентябре 1815 Жуковский встретился с лицеистом А. С. Пушкиным. Жуковский был близок к декабристской среде, но на предложение вступить в Союз благоденствия ответил отказом.

В 1815 Жуковский был приглашен в качестве “чтеца” к вдовствующей императрице Марии Федоровне, а в 1817 — учителем русского языка к великой княгине Александре Федоровне (жене будущего императора Николая I). В 1825-41 Жуковский — наставник великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II). Поэт стремился привить своему ученику уважение к закону как надежной гарантии против деспотии. Большое внимание Жуковский уделял нравственному воспитанию, главной наукой для наследника престола считал историю.

Квартира Жуковского в к. 1820-30-х была важным культурным центром Петербурга. Постоянными посетителями Жуковского были А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, И. А. Крылов. В апреле — мае 1833 Жуковский проживал в Риме, где часто встречался с художниками К. П. Брюлловым и А. А. Ивановым, с французским писателем Стендалем. С 1836 Жуковский — активный сотрудник пушкинского “Современника”.

В 1837-38 Жуковский вместе с наследником престола Александром Николаевичем путешествовал по России и Европе.

В последние годы Жуковский занимался преимущественно переводами восточной и классической литературы: восточного эпоса “Наль и Дамаянти” (1837-41), древнеиндийской поэмы “Махабхарата” (1846), поэмы “Шахнаме” Фирдоуси (отд. части), но главный труд Жуковского — перевод “Одиссеи” Гомера (1842-49).
В.А. Федоров

ЖУКОВСКИЙ Николай Егорович (5/17.02.1847-17.03.1921), русский ученый, основоположник современной гидро- и аэромеханики. Родился в семье инженера путей сообщения. Окончил Московский университет по специальности “прикладная математика” (1868). С 1872 до конца жизни преподавал математику и механику в Московском техническом училище и Практической академии коммерческих наук. С 1886 — экстраординарный профессор на кафедре механики Московского университета.

С 1905 — президент Московского математического общества.

Педагогическая и популяризаторская деятельность Жуковского имела большое значение для подготовки отечественных кадров ученых и инженеров.

Для иллюстрации своих лекций он сконструировал множество приборов и механизмов.

С н. XX в. основное внимание Жуковского направлено на разработку вопросов аэромеханики и авиации. Под его руководством сооружена одна из первых в мире аэродинамических труб и приборов для испытания самолетных винтов. В своей речи “О воздухоплавании” (1898) “отец русской авиации” предсказывал: “Человек не имеет крыльев и по отношению веса своего тела к весу мускулов в 72 раза слабее птицы, но я думаю, что он полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума”.

Жуковский — организатор воздухоплавательной секции в Московском обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии (1904).

В 1910 при непосредственном участии Жуковского в МВТУ была открыта аэродинамическая лаборатория (ее работа была им систематизирована в классическом курсе лекций “Теоретические основы воздухоплавания”, изд. 1911-12).

Огромную работу осуществил Жуковский по подготовке авиационных кадров — конструкторов самолетов и пилотов. Во время Первой мировой войны 1914-18 — труды по теории бомбометания, по баллистике артснарядов, по воздухоплаванию, гидромеханике и теоретической механике.

В конце 1918 Жуковский основывает Центральный аэрогидродинамический институт. Организованные им теоретические курсы для военных летчиков были реорганизованы в Институт инженеров воздушного флота (с 1922 — Военно-воздушная инженерная академия имени Жуковского).