ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

1. ЛИЧНЫЙ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР ЕВРЕЙСТВА
2. КАК ГЕРМАНИЯ ЗАЩИЩАЛАСЬ ОТ ЕВРЕЕВ
3. ИСТОРИЯ ЕВРЕЕВ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ
4. ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС — ФАКТ ИЛИ ПЛОД ВООБРАЖЕНИЯ?
5. МОЖЕТ ЛИ АНТИСЕМИТИЗМ УПРОЧИТЬСЯ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ?
6. ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС УЖЕ ПРОНИКАЕТ В ПЕРИОДИЧЕСКУЮ ПЕЧАТЬ
7. АРТУР БРИСБЕЙН ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ ЕВРЕЙСТВУ
8. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ЕВРЕЙСКАЯ МИРОВАЯ ПРОГРАММА?
9. ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЕВРЕЙСКОГО МИРОВОГО ГОСПОДСТВА
10. ВВЕДЕНИЕ В «ЕВРЕЙСКИЕ ПРОТОКОЛЫ»
11. МНЕНИЕ ЕВРЕЕВ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ НЕЕВРЕЕВ
12. ЕВРЕЙСКИЕ ПРОТОКОЛЫ УЖЕ ПРИТЯЗАЮТ НА ЧАСТИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ ПЛАНА
13. ЕВРЕЙСКИЙ ПЛАН ВНЕДРЕНИЯ НУЖНЫХ ИДЕЙ В ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОБЩЕСТВА
14. ПРЕДВИДЕЛИ ЛИ ЕВРЕИ ВОЙНУ?
15. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ НЫНЕШНИЕ «СОВЕТЫ» ЕВРЕЙСКИМ «КАГАЛОМ»?
16. ОТНОШЕНИЕ ЕВРЕЙСКОГО ВОПРОСА К СЕЛЬСКОМУ ХОЗЯЙСТВУ
17. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЕВРЕЙСТВО ГОСПОДИНОМ МИРОВОЙ ПЕЧАТИ?
18. ЧЕМ ОБЪЯСНЯЕТСЯ ЕВРЕЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИЛА?
19. ЕВРЕЙСКОЕ ПЯТНО НА КРАСНОЙ РОССИИ
20. ЕВРЕЙСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА В ПОЛЬЗУ БОЛЬШЕВИЗМА

       Еврейство вновь привлекает внимание всего мира. Занятое им во время войны выдающееся положение в финансовых, политических и вообще высших общественных сферах было столь велико и так явно бросалось в глаза, что явилась потребность вновь подвергнуть критическому изучению положение, могущество и цели еврейства, при чем мнение большинства исследователей склонялось не в его пользу. Преследования, сами по себе, не новость для евреев; новым явилось для них желание проникнуть глубоко в их сущность и сверхнациональный дух. В течение 2.000 лет они чувствовали на себе гнет антисемитизма других рас; но это к ним отвращение никогда ясно не сознавалось, не получало разумного определения и не выливалось в определенную формулу. Ныне еврейство взято под микроскоп экономического наблюдения, которое и дает возможность познать и понять основы его могущества и причины его отчужденности и его страданий.
       В России еврейство обвиняют в том, что оно создало господство большевизма. Это обвинение, смотря по тому, из каких слоев общества оно исходит, одни считают обоснованным, другие нет. Мы, американцы, бывшие очевидцами проповеди юных еврейских апостолов социального и экономического переворота, слышавшие их жгучее красноречие вдохновенных пророков, могли составить себе определенное мнение, в чем тут суть. В Германии им ставят в вину крушение Империи, и, действительно, обширная литература с массой фактических документов заставляет читателя призадуматься. В Англии существует мнение, что еврей — истинный повелитель мира, что еврейство представляет собою сверх-нацию, стоящую над народами, и что оно господствует силою золота и, оставаясь в тени, играет народами, как пешками. В Америке обращает на себя внимание преобладающее участие евреев в организациях, работавших на войну, причем более пожилые работали в них ради наживы, а более молодые ради честолюбия. Участие их больше всего проявлялось в тех отраслях, которые были заняты промышленными и торговыми делами, имеющими связь с войной. Равным образом приковывает внимание и тот факт, в какой сильной степени они использовали свои знания и опыт, на местах государственных чиновников, в свою пользу.
       Словом, еврейский вопрос выдвинулся на первый план. Однако и здесь, как во всех вопросах, связанных с выгодой, стараются вопрос этот замолчать под тем предлогом, что он не подходит для гласного обсуждения. Все же, на основании опыта доказано, что проблемы, которые хотят таким способом замять, рано или поздно все равно всплывают на поверхность и при том в нежелательных и вредных формах.
       Еврейство является мировой загадкой. Будучи в большинстве бедным, оно все же господствует над деньгами и капиталами всего мира. Лишенное земли и правительства, рассеянное по всему миру, оно проявляет редкое единство и крепость, не достигнутые ни одним другим народом. Подвергнутое почти во всех странах известным законным ограничениям, оно, в сущности, в тени многих престолов, сделалось истинным властителем. Древние предсказания гласят, что евреи возвратятся в собственную страну и из этого центра будут править миром, но случится это лишь тогда, когда они сперва выдержат на себе натиск всех племен человечества.
       Способом добывания средств к жизни, в котором наивысший процент участия, сравнительно с другими расами, принадлежит евреям, является торговля. Будь то даже купля и продажа тряпок, — это всегда торговля. От продажи старого платья до господства в международной торговле и финансах, еврей в этой именно области проявляет наивысшие способности. Больше, чем любая другая раса, еврей проявляет определенное отвращение к физической работе, но взамен этого решительную склонность к торговле. Юноша нееврей ищет занятий в ремесленной или технической области; молодой еврей предпочитает начинать свою карьеру рассыльным, продавцом или приказчиком. По данным одной старой прусской переписи из 16.000 евреев 12.000 были торговцы и 4.000 ремесленники, тогда как коренное население занималось торговлей лишь в размере 6 человек на сто.
       Новейшая перепись, наряду с торговцами, показала бы значительный прирост в научной и литературной области, без изменения числа торговцев, и лишь незначительный, может быть, прирост в отношении числа ремесленников.
       В одной Америке почти вся оптовая торговля, тресты и банки, природные богатства и, главным образом, сельскохозяйственные продукты, в особенности табак, хлопок и сахар, находятся под господствующим влиянием еврейских финансистов или их агентов. Еврейские журналисты представляют собою в Америке также большую и могущественную группу.
       «Большая часть торговых домов находится во владении еврейских фирм», читаем мы в еврейской энциклопедии. Многие из них, если не большинство, скрываются под нееврейскими именами. Евреи являются самыми многочисленными и крупнейшими собственниками городских земель. Они играют выдающуюся роль в театральном деле. Безусловно они держат в руках информационное дело во всей стране. Хотя численно они значительно меньше, чем все остальные живущие среди американцев расы, к их услугам, однако, готова ежедневная, обширная и благожелательная публицистика; это было бы немыслимо, если бы они не имели ее в своих руках и сами не направляли бы ее в желательном для них смысле. Вернер Сомбарт в своей книге «Еврейство и экономическая жизнь» пишет: «Если обстановка будет дальше развиваться так же, как в последнее время, и цифры прироста населения от эмигрантов и поселенцев останутся без изменения, то мы ясно можем себе представить, что Соединенные Штаты через 50 или 100 лет будут страной, населенной одними славянами, неграми и евреями, при чем, конечно, евреи захватят в свои руки хозяйственную гегемонию».
       Сомбарт является ученым, настроенным к евреям благожелательно. И вот возникает вопрос: — Если еврей владеет властью, то как же он достиг этого? Америка страна свободная. Евреи составляют лишь 3% всей массы населения, и против 3 миллионов евреев стоит 97 миллионов неевреев в Соединенных Штатах. Спрашивается, является ли могущество евреев следствием их выдающихся способностей или беспечности и малоценности неевреев? На это может последовать простой ответ: евреи пришли в Америку, работали здесь так же, как и другие, и в конкуренции оказались более удачливыми. Но такой ответ не обнимает собой всей полноты фактов.
       Прежде, чем дать более совершенный ответ, надо отметить два обстоятельства.
       Во-первых, не все евреи обладают богатствами. Существует большое число бедных евреев, хотя, правда, большинство из них при всей своей бедности все же сами себе господа. Верно, что евреи являются главными финансовыми властителями страны, но из этого не следует, что в каждом еврее сидит финансовый король, и когда мы подвергнем исследованию способы, посредством которых бедные и богатые евреи достигают власти, то станет ясно, что между этими двумя классами должна быть проведена строгая грань.
       Во-вторых, еврейская солидарность значительно затрудняет применение одного и того же мерила к успехам евреев и не евреев. Надо иметь в виду, что значительная концентрация имуществ в Америке сделалась возможной благодаря поддержке капиталистов, живущих по ту сторону океана, то есть что еврейские переселенцы прибыли в Соединенные Штаты, уже имея за собою поддержку европейских евреев. Ясно, что успех переселенцев такого рода нельзя измерять той же мерою, как успех, скажем, немцев или русских, которые прибыли в Соединенные Штаты, не имея за собой ничего, кроме собственной предприимчивости и силы. Несомненно, что значительное количество евреев приезжает, рассчитывая только на свои силы и не имея никакой другой поддержки. Но все же было бы неправильно приписывать господство еврейских богатств во всех областях одной личной самодеятельности. Это господство на самом деле является ничем иным, как переброской еврейского денежного могущества через океан. Объяснение еврейского влияния всегда должно исходить из этого положения. Мы имеем перед собою расу, которая во времена своей подлинной национальной истории состояла из крестьян, расу, чья основная психика была направлена скорее к духовному, чем к материальному, народ пастушеский, а не торговый. И все же эта раса с тех пор, как она лишилась отечества и правительства и подвергалась везде преследованиям, должна почитаться настоящим, хотя и скрытым владыкой мира.
       Каким же образом могло возникнуть столь странное обвинение и почему оно, по-видимому, находит себе подтверждение в столь многочисленных фактах?
       Начнем издалека. В первые времена развития их национального характера, евреи находились под властью закона, который делал невозможным наличность чрезмерных богатств, равно как и нищеты. Новейшие реформаторы, которые на бумаге измышляют образцовые социальные системы, хорошо бы сделали, если бы бросили взгляд на социально-общественную систему, по которой жили первые евреи. Закон Моисея, путем воспрещения взимания процентов, делал невозможным возникновение денежной аристократии, подобной современным еврейским финансистам; равным образом закон этот делал невозможным извлечение денежной прибыли, источником которой является чужая нужда. Всему этому, как равно и чистой спекуляции, еврейское законодательство не благоприятствовало совершенно. Земельное ростовщичество отсутствовало. Земля была поделена; и хотя этим не исключалась возможность лишиться ее вследствие нужды и задолженности, все же через 50 лет она возвращалась в род первоначального владельца. Таким образом, с так называемым «юбилейным годом» всякий раз начинался новый социальный период. Эта система делала невозможным возникновение крупных земельных собственников и появление денежных магнатов, не препятствуя, однако, отдельным лицам пробиваться вперед путем честной конкуренции, ибо срок в 50 лет являлся достаточно длинным периодом для личной предприимчивости.
       Если бы евреи остались в Палестине под властью Моисеева закона, сохраняя свой государственный суверенитет, то едва ли они получили бы тот финансовый отпечаток, который они приняли впоследствии. Еврей никогда не обогащался за счет другого еврея. И в новейшие времена обогащение их всегда происходило не за счет их самих, а за счет народов, среди которых они жили. Еврейский закон позволял евреям вести дела с неевреями по другим правилам, чем те, которыми они должны были руководствоваться, вступая в деловые отношения с еврейским «ближним». Так называемый закон для иностранцев гласит: «Чужеземцу ты можешь давать в займы ради роста, но ближнему своему ты не должен давать ради роста».
       Рассеянные среди других народов, не ассимилируясь с ними и никогда не теряя своей яркой расовой обособленности, евреи в течение многих столетий получили возможность применять этот закон на деле. Пришельцы среди чужих, подчас жестоких, они этим законом осуществляли своего рода справедливое возмездие. Однако, и этим нельзя объяснить финансовое превосходство евреев, — скорее надо искать его в самих евреях, в их силе, находчивости и в их особых способностях.
       Уже на заре еврейской истории видно, что стремление Израиля было направлено к тому, чтобы сделаться народом-владыкой над всеми народами. По-видимому, все пророчества имели своей целью лишь нравственное просвещение мира при посредстве Израиля; однако, его воля к господству извращала это. По крайней мере, весь строй Старого Завета позволяет придти к такому заключению.
       По древним преданиям евреи не исполнили божественного приказания изгнать Ханаанитов, дабы Израиль не осквернялся скверной последних. Евреи учли, какая масса силы будет без пользы растрачена, если они прогонят Ханаанитов, и предпочли оставить их на родине. «И бысть, когда Израиль усилился, то обложил Ханаанитов податью и не изгнал их». Это непослушание, это предпочтение материального господства духовному водительству положили начало никогда не прекращавшемуся наказанию Израиля и его бедам. Рассеяние евреев среди народов, длящееся вот уже 2.500 лет, изменило спасительное назначение их, которое, по их писаниям, указывалось им Божественным промыслом.
       Духовные вожди современного еврейства продолжают утверждать, что задачи Иудеев среди народов духовные, но это утверждение мало убедительно, так как доказывающие это факты отсутствуют. Израиль, в продолжение всей новой истории, смотрит на нееврейский мир только с одной стороны: каким способом можно обратить его жизненные силы к себе на службу. Но обетование продолжает существовать: вдали от собственной земли, подвергаясь преследованиям везде, куда он направляет стопы свои, Израиль увидит конец своего изгнания и безотечественности в новой Палестине, где, согласно пророчествам древних пророков, Иерусалим вновь сделается духовным центром земли.
       Если бы еврей мог сделаться продуктивным работником и соработником, то, по всей вероятности, рассеяние еврейства не приняло бы всемирного характера. Но так как он сделался торговцем, его инстинкт гнал его во все концы обитаемого мира. Евреи уже в ранние времена появились в Китае. В Англии они появились в эпоху Саксонского владычества. Еврейские торговцы были в южной Америке за сто лет до прибытия туда миссионеров. Уже в 1492 году они устроили сахарные заводы на острове Св. Фомы. В Бразилии они твердо осели в то время, когда на побережье нынешних Соединенных Штатов существовали лишь немногие поселки. Как далеко они проникали, можно видеть из того, что первый белый ребенок родившийся в Георгии, был еврей — Исаак Минис. Присутствие евреев на всем земном шаре и их племенная сплоченность сделали то, что они сохранились, как народ, среди других народов, представляя как бы корпорацию, агентов которой можно было найти везде.
       Возвышению евреев в финансовом господстве способствовало однако, главным образом, их особое дарование: ловкость в изобретении все новых и новых деловых методов. До появления евреев на мировой сцене оборот протекал в самых простых формах. Если начать доискиваться корня происхождения многих деловых методов, которые ныне разнообразят и облегчают торговлю, то в конце концов есть большая вероятность, что мы встретим еврейское имя. Многие необходимые приемы в области кредита и вексельного права были изобретены еврейскими купцами не только затем, чтобы пользоваться ими между собой, но и для того, чтобы запутать в них неевреев, с которыми они вели торговлю. Древнейший сохранившийся вексель был выдан евреем Симоном Рубенс. Торговый вексель есть еврейское изобретение, так же как и платежное свидетельство на предъявителя.
       Интересна история этого платежного свидетельства на предъявителя. В давние времена враги евреев обирали их до последней копейки и тем не менее они удивительно быстро поправляли свои дела и скоро вновь становились богатыми. Чем объяснить столь быстрый путь от бедности к богатству? Тем, что их актив скрывался под анонимом «предъявитель», и этим путем значительная часть их состояния оставалась нетронутой. Во времена, когда даже морские разбойники имели право конфисковать товары, отправляемые для евреев, евреи стали оберегать себя тем, что они посылали свои товары по безыменным накладным (полисам). Вообще все старания евреев были направлены к тому, чтобы добиться возможности оперировать с товарами, а не с лицами. Прежде все правовые требования были личные, но еврей скоро пришел к тому убеждению, что товары надежнее лиц, с которыми он вел дела, и потому применил все старания добиться того, чтобы претензии предъявлялись не к лицам, а к ценностям. Этот способ имел еще и то преимущество, что сам еврей по возможности оставался в тени. Такая система придала всему деловому обороту сухость, так как стали предпочитать иметь дело с товарами, а не с живыми людьми, и сухость эта сохранилась и поныне. Дальнейшее изменение в этой области, преемственно сохранившееся до наших дней и позволяющее евреем скрывать то могущество, которого они достигли, по природе своей тождественно с «документом на представителя»: оно дает возможность предприятию, находящемуся под властью еврейского капитала, действовать под именем, которое не содержит в себе ни малейшего намека на участие в нем еврейского влияния. (Анонимные общества, Акционерные компании).
       Еврей есть единственный и первый «международный» капиталист, причем в своей деятельности он не обращается к помощи неба, но предпочитает в качестве своих агентов пользоваться нееврейскими банками и трестами. Слухи, производящие иногда большое впечатление, о едином нееврейском капиталистическом фронте часто обязаны своим происхождением этой еврейской привычке.
       Изобретением фондовой биржи мир равным образом обязан еврейскому финансовому таланту. В Берлине, Париже, Лондоне, Франкфурте, Гамбурге евреи оказывали преобладающее влияние на первые фондовые биржи, а Венеция и Генуя в древних донесениях прямо называются «еврейскими городами», с которыми можно вести большие торговые и банковые дела. Английский банк был основан по совету и при помощи еврейских переселенцев из Голландии; Амстердамский и Гамбургский банки возникли под еврейским влиянием.
       Уместно будет остановиться здесь на одном своеобразном явлении, неразрывно связанным с преследованием и переселением евреев из страны в страну в Европе. Где бы они ни появлялись, туда как будто переносился за ними и узловой пункт делового оборота. Пока евреи пользовались свободой в Испании, там находился и денежный мировой центр; с изгнанием евреев Испания потеряла свое финансовое значение и уже не вернула его более никогда.
       Историки европейской экономической жизни постоянно останавливаются над вопросом, почему узел торгового оборота передвинулся из Испании, Португалии и Италии на север, — в Голландию, Англию и Германию. Ни одно из даваемых этому явлению объяснений не находит себе фактического обоснования. Однако, если принять во внимание, что это перемещение совпадает с изгнанием евреев с юга и бегством их на север и что с их прибытием в северные страны начинается торговый расцвет последних, продолжающийся и доныне, то объяснение, казалось бы, найти не трудно. Мы постоянно встречаемся с тем фактом, что в момент, когда евреи вынуждены бывали переселяться, за ними в след перемещался и центр торговли благородными металлами. Распространение евреев по Европе и по всему земному шару, причем еврейская община не теряла связи со всеми остальными общинами, связи крови, веры и страданий, давало им возможность сделаться «международными» в такой мере, в какой это было немыслимо для другой расы или любой группы купцов того времени. Они не только были везде (везде были также Американцы и Русские), но продолжали находиться в постоянном контакте друг с другом. Они были организованы задолго до наступления момента возникновения осознанных международных торговых организаций, будучи взаимно связаны невидимыми нитями общности жизненных условий. Многие средневековые писатели даже удивляются тому, что евреи были лучше осведомлены о положении дел в Европе, чем многие правительства. Евреи также хорошо разбирались и в том, что будет; равным образом они лучше были осведомлены о политических конъюнктурах и условиях, чем государственные люди по профессии. Эти сведения они письменно пересылали от одной группы к другой, из страны в страну и этим путем они бессознательно положили начало финансовой осведомительной службе. Несомненно, что эта служба была бесконечно драгоценна для их спекулятивной деятельности. Своевременная осведомленность в те времена, когда всякого рода известия были скудны, ненадежны и получались крайне медленно, была необычайно важна. Обстоятельство это дало возможность евреям стать посредниками при заключении государственных займов, которые всячески ими поощрялись. Евреи издавна стремились сделать государства своими клиентами. Заключение государственных займов облегчалось тем, что в различных странах проживали члены одного и того же семейства финансистов: они представляли собой ту международную директорию, которая разыгрывала между собой королей и правительства, обостряя национальную вражду, к немалой выгоде самих этих финансовых агентов.
       Один из самых распространенных упреков, делаемых современным еврейским финансистам, заключается в их особенной способности к такого рода финансовым операциям. Все критики евреев, как деловых людей, меньше всего при этом имеют в виду тех деловых людей из среды евреев, что работают с частной клиентурой. Тысячи мелких еврейских дельцов пользуются полным уважением, точно так же, как и десятки тысяч еврейских семейств уживаются с нами, как добрые соседи. Критика, поскольку она направлена против выдающихся финансовых воротил вообще, чужда расового оттенка. К сожалению, к рассматриваемой нами проблеме часто примешивается расовый предрассудок, легко ведущий к недоразумениям, благодаря тому простому факту, что в длинной цепи международных финансов, сковывающей весь мир, на каждом кольце ее мы встречаемся с еврейским капиталистом, с еврейским семейством финансистов или с определенной еврейской банковой системой. Многие видят в этом планомерную организацию еврейской силы, в целях господства над неевреями. Другие объясняют это расовой симпатией, — продолжением семейного дела потомками и разветвлением первоначального дела. По древним писаниям Израиль произрастает, яко лоза виноградная, дающая все новые и новые отпрыски, углубляясь корнями в землю, но все эти отпрыски составляют лишь часть того же ствола. Способность евреев завязывать деловые сношения с правительствами надо поставить в связь с периодами преследования евреев: они поняли тогда могущество золота в сношениях со своими продажными врагами.
       Куда бы еврей ни шел, за ним следовало проклятие отвращения других народов. Евреев, как расу, никогда не любили, этого не станет отрицать и самый правоверный еврей, хотя он объясняет это по-своему. Отдельные евреи могут пользоваться уважением, а многие черты их характера при ближайшем рассмотрении представляются драгоценными. Тем не менее одна из казней, которую носят на себе евреи, как народ, это нерасположение к ним, как к особой расе.
       Даже в новейшее время, в цивилизованных странах, при условиях, исключающих возможность преследования, эта нелюбовь продолжает существовать. Несмотря на это, по-видимому, евреи вообще не заботятся о приобретении дружбы нееврейских масс, может быть, по той причине, что они помнят прежние неудачи в этом направлении, вернее же потому, что они сами убеждены в превосходстве своей расы. Какова бы ни была истинная причина этого, несомненно, однако, что главное их стремление было всегда направлено к тому, чтобы заручиться расположением королей и дворянства. Какое дело евреям до того, что народ скрежещет на них зубами, когда властители и дворцы их друзья? Благодаря этому даже в самые жестокие для евреев времена всегда находился «придворный еврей», который при посредстве займов и долговой петли добивался доступа в королевские передние. Еврейская тактика была всегда одна и та же: «путь в Главную Квартиру врага». Никогда, например, евреи не пытались расположить в свою пользу русский народ, но зато всемерно добивались приобрести благосклонность русского двора. Так же точно их мало заботил немецкий народ, но проникнуть к германскому двору им удавалось. В Англии еврей только пожимает плечами, когда ему говорят о противоеврейских настроениях народа: какое ему до этого дело? Разве за ним не стоит все сословие лордов, разве не в его руках веревка, которой связана британская биржа?
       Эта тактика всегда обращаться к «Главной Квартире» объясняет то огромное влияние, которое еврейство приобрело на многие правительства и народы. Тактика эта приобрела еще большую силу благодаря еврейскому уменью всегда предлагать то, в чем правительство нуждается. Если правительство нуждалось в займе, то «придворный еврей» устраивал его при посредстве евреев, живших в других больших центрах или столицах. Если правительство хотело заплатить долг другому правительству, не прибегая для этого к перевозке благородных металлов при помощи каравана мулов через неспокойные местности, еврей устраивал и это: он пересылал кусок бумаги, и долг уплачивался банкирским домом в чужой столице. Первые попытки продовольствовать и снабжать армии при посредстве военных поставщиков были тоже взяты на себя евреем: он имел капитал и знал нужную для этого систему; помимо того он был доволен тем, что должником его являлась целая нация. Нет признаков того, чтобы эта тактика, так превосходно помогавшая еврейской расе в тяжелые для нее столетия, изменилась и теперь. Понятно поэтому, что, мысленно представляя себе ту силу влияния, которой в наши дни пользуется столь малочисленная раса его соплеменников, и сравнивая несоответствие числа с могуществом своего народа, еврей видит в этом свое расовое превосходство.
       Нужно иметь в виду, что еврейская изобретательность создавать все новые и новые формы делового оборота не иссякла и поныне, равно как и способность приспособляться к новым условиям. Евреи прежде всего в чужих странах устраивают филиальные отделения в целях доставить этим скорый барыш главной фирме. Во время войны много говорили о «мирных завоеваниях» Германского правительства, выражавшихся в том, что оно устраивало в Соединенных Штатах филиальные отделения и представительства немецких фирм. Что многие немецкие филиальные отделения работали здесь, — это бесспорно, но в действительности это были не немецкие, а еврейские предприятия. Старые немецкие торговые дома были слишком консервативны, чтобы самим бегать в Соединенные Штаты за клиентами. Напротив, еврейские фирмы такими не были, они прямо кинулись в Америку и делали здесь дела. В конце концов, правда, конкуренция принудила и большие немецкие фирмы последовать этому примеру. Но первоначальная идея была еврейской, а не немецкой.
       Другой современный деловой способ, чье происхождение надо приписать еврейским финансистам состоит в соединении промышленности, родственной по производству, Если, например, приобретается кем-нибудь электрическая станция, то одновременно покупают и городской трамвай, потребляющий энергию. Возможно, что некоторым поводом для этого служит желание использовать выгоду полностью, по всей линии от производства энергии вплоть до потребления ее городским трамваем. Но главная причина кроется в следующем: при посредстве электрической станции увеличить цену за доставляемый трамвайному обществу ток и таким путем иметь возможность увеличить проездную плату; этим путем финансисты, в чьих руках находится дело, получают прирост прибыли по всей линии. При этом Общество, которое стоит ближе к потребителю, объявляет, что расходы его увеличились, но умалчивает, что цены повышены самим собственником, а вовсе не лицами, стоящими вне предприятия, вынужденными к этому условиями денежного рынка.
       Ясно, что в настоящее время существует финансовая сила, которая ведет мировую, строго организованную игру: вселенная — игорный стол, ставка, — мировое могущество. Культурные народы потеряли всякое доверие к учению, что во всех совершающихся переменах виноваты так называемые «экономические условия». Под маскою «экономических законов» скрываются самые разнообразные явления, в которых так называемые «законы» вовсе не повинны. Повинны в них законы самолюбия небольшой кучки людей, которая обладает волей и силой обращать народы, насколько возможно, в своих подданных. Возможно, что многое может быть национальным, но, чтобы могло быть таковым денежное хозяйство, в это в наши дни никто уже не верит и все убеждены в том, что в международном денежном хозяйстве на деле устранена всякая конкуренция. Существуют, правда, несколько независимых банкирских домов, но лишь немногие из них имеют какой-либо вес.
       Большие заправилы, те немногие лица, пред глазами которых ясно открыт весь план действий, имеют в своем распоряжении многочисленные банкирские дома и тресты; один имеет одну, другой иную задачу. Но между ними нет разногласия, и никто из них не вмешивается в сферу деятельности другого. Таким образом, конкуренция в различных областях мирового делового оборота не существует. Между главными банками любой страны господствует такое же единство действия, какое есть, скажем, в различных отраслях почтовой службы Соединенных Штатов, — все они получают директивы из одного и того же места и их цель — достижение одних и тех же заданий.
       Непосредственно перед войной Германия закупила огромное количество американского хлопка; хлопок этот был готов к отправке. С объявлением войны право собственности на этот хлопок в течение одной ночи перешло от еврейских имен в Гамбурге на еврейские имена в Лондоне. В тот момент хлопок в Англии стал продаваться дешевле, чем в Соединенных Штатах, благодаря чему понижались и американские цены. Когда цены оказались достаточно понижены, хлопок был скуплен людьми, об этом осведомленными. С этого момента цены вновь повышаются. Между тем те же силы, который вызвали непонятное на первый взгляд колебание цен на хлопчатобумажном рынке, наложили свою лапу на разбитую Германию в целях обратить ее во всемирного должника. Известные группы крепко держат в своих руках хлопок, ссужают им Германию для переработки, оставляют там небольшое количество для оплаты работы и в заключение стараются убедить весь мир в той лжи, что хлопка, де, на рынке почти нет.
       И вот если проследить эту человеконенавистническую и в высшей степени безнравственную систему до ее первоисточника, окажется, что все лица в ней виновные запечатлены одной и той же печатью. Нужно ли после этого удивляться тому, что клич из-за моря: «подождем, пока Америка обратит внимание на еврейский вопрос» — получает особое значение?
       Несомненно, что положение, в котором в настоящее время находится мир, больше нельзя объяснять экономическими причинами, равно как и «бессердечием капитала». Капитал, правда, никогда не прилагал стараний к тому, чтобы удовлетворить справедливые требования рабочих, а рабочие в свою очередь иногда доходили до крайних пределов в целях понудить капитал к новым уступкам. Но какую пользу из всего этого получили обе стороны? Рабочие до сих пор убеждены в том, что капитал висит над ними черной тучей и что они заставят эту тучу рассеяться. И что же? Поверх этой тучи выплыла новая, которую ни капитал, ни рабочий не заметили в своей взаимной борьбе. И эта туча не исчезла и поныне.
       Под именем «капитал» в Америке обыкновенно понимают деньги, употребляемые для производительных целей. Но ошибочно называть капиталистом фабриканта, организатора, поставщика орудий производства и рабочей силы. Нет, все это не капиталисты в настоящем смысле. Они сами должны идти к капиталисту для того, чтобы его деньгами финансировать свои замыслы. Выше их стоит сила, которая обращается с ними более жестоко и немилосердно, чем они сами когда-либо помышляли обращаться с рабочими. Современная трагедия заключается именно в том, что «капитал» и «труд» находятся во взаимной борьбе, тогда как ни тот, ни другой не в состоянии изменить условий, против которых они протестуют и под гнетом которых страдают. Для этого им нужно сперва найти средство вырвать власть из рук той группы международных финансистов, которые не только создают данную обстановку, но и эксплуатируют ее.
       Существует «сверх-капитализм», обязанный своим бытием ложной мечте, что в золоте счастье. Есть «сверх-правительство», которое не находится в союзе ни с одним из существующих правительств и от всех их независимо, но чья рука тяготеет над ними всеми. Существует раса, часть человечества, кому при появлении ее никто никогда не сказал «добро пожаловать», но кому несмотря на это удалось возвыситься до такого могущества, о котором не мечтала ни одна из самых гордых рас, — даже Рим во времена наивысшего расцвета своей власти.
       Человечество все более и более приходит к тому убеждению, что вопросы рабочий, земельный и наемной платы могут получить свое разрешение только тогда, когда будет урегулирован вопрос этого международного сверх-капиталистического господства.
       Старая поговорка гласит: «добыча — победителю». Если немногие члены давно презираемой расы достигли такого превосходства, то нужно признать одно из двух: либо это — «сверхчеловеки», против которых борьба бесполезна, либо это обыкновенные люди, которым остальное человечество не сумело во время помешать добиться несправедливого и нездорового могущества. Если евреи не сверхчеловеки, то неевреи должны сами винить себя за все, что случилось: они сами должны подвергнуть пересмотру существующее положение и тщательно исследовать опыт других стран.
 

a) большевизм, скрывающийся под маской немецкой социал-демократии;
b) господствующее влияние евреев в прессе, собственниками которой они являются;
c) еврейский контроль над продовольствием и над промышленностью.

       Есть еще и четвертая причина, которая указываете на «нечто выше стоящее», но первые три влияли непосредственно на народ.
       Возможно, что эти выводы, к которым пришли немцы, будут встречены с недоверием лицами, мнения которых находятся под еврейским влиянием. Поэтому, мы приведем мнение по этому вопросу корреспондента лондонского «Глоб» Георга Питер-Вильсона. Вот что он писал еще в апреле 1919 года:
        «Большевизм означает экспроприацию всех христианских народов, вследствие чего в христианских руках капитала вовсе не будете, все же евреи вкупе будут господствовать над миром по своему усмотрению».
       Уже во второй год войны немецкие евреи объявляли во всеуслышание, что поражение Германии необходимо для укрепления сил пролетариата. Штребель говорил: «Откровенно признаюсь, что полная победа страны не в интересах социал-демократов».
       Я не имею в виду приведенными цитатами, взятыми наудачу из массы им подобных, возобновлять споре о причинах войны. Я привожу их лишь в доказательство того, что так называемые «немецкие евреи» забыли верность по отношению к стране, в которой они жили, и соединились с остальными евреями для ниспровержения Германии, при этом не для того, чтобы освободить страну от милитаризма, чего желал всякий мыслящий немец, но для того, чтобы путем приведения ее в полное расстройство получить возможность легче достигнуть над ней господства.
       Немецкая пресса сначала украдкою, а потом и открыто присоединилась к этим намерениям еврейских ораторов. «Берлинер Тагеблатт» и мюнхенские «Последние Известия» во время войны были правительственными или полуправительственными органами. Евреи были либо собственниками газете, либо имели на них влияние. Тоже было и с «Франкфуртер Цейтунг» и с целой кучей мелких газет, которые находились в духовной от них зависимости. Существуете мнение, что все эти газеты были ничем иным, как немецкими изданиями союзной еврейской прессы и преследовали одну и ту же цель. Следовало бы подвергнуть серьезному исследованию это дружное влияние еврейской прессы на весь мир для того, чтобы показать человечеству, как и в чьих тайных целях изготовляется для него ежедневно материал для чтения.
       С началом войны продовольствие и снабжение войске перешло в еврейские руки, и здесь обнаружилась везде такая недобросовестность, что доверие храбрых на фронте поколебалось. Подобно всем патриотично настроенным народам, немецкий народ сознавал, что война несете с собой горький удел. Но вдруг народ увидел, что его эксплуатирует определенный классе евреев, которые приняли все меры к тому, чтобы иметь возможность извлекать выгоду из всеобщей нужды.
       Во всех областях, в которых была возможность спекуляции за счет народных потребностей или получения побочной выгоды — в банках, военных и благотворительных учреждениях, в министерствах, от которых зависели подряды и поставки, — везде выплывали наружу евреи. Необходимые для жизни предметы, бывшие в изобилии, внезапно исчезали и вновь появлялись, но уже значительно вздорожавшими. Общества, работавшие на войну, превратились в чисто еврейские вотчины. Те, у кого были деньги, могли все иметь без карточек, вопреки неусыпным стремлениям правительства распределять продовольствие равномерно между всем населением. Евреи взвинчивали цены на товары, которые они получали окольными путями, втрое, и потоки золота лились в их денежные хранилища. Благодаря скрытым запасам, из которых снабжали себя такого рода спекулянты, все официальные данные, касавшиеся продовольствия, оказывались неверными.
       Общественная совесть пришла в волнение, начались жа-лобы, за ними следовало возбуждение уголовных преследований. Но когда дело доходило до суда, неизменно оказы-валось, что и судьи, и обвиняемый были оба евреями и дело обыкновенно кончалось ничем. Напротив, если случайно попадался немецкий купец, то поднимался шум и он под-вергался столь строгому наказанию, что его хватило бы на всех остальных. Достаточно проехаться по Германии вдоль и поперек, послушать разговоры, прислушаться к народным настроениям, чтобы убедиться, что память обе этих еврейских злоупотреблениях властью запечатлелась в народном сознании, словно выжженная раскаленным железом.
       В то время, как такие события волновали толщу народа, еврейские течения высшего порядка влияли на правительство. Советниками правительства Бетман-Гольвега были: еврей Баллин, Теодор Вольф, сотрудник «Берлинер Тагеблатт» и член всееврейской прессы, фон Гвиннер, директор Дейтше-банк, родственник еврейского крупного банкира Шпейера, и Ратенау, вождь еврейских промышленных и финансовых предпринимателей. Эти люди стояли близко к источнику власти и влияли на правительство так же, как другие евреи на народ.
       Богатый немецкий еврей при помощи своего денежного могущества над всеми отраслями хозяйственной жизни, которые непосредственно затрагивали интересы правящего класса в Германии, мог купить то положение, которое он стремился занять в обществе. Но ухитрялся даже еврей неимущий получить то значение, которого он домогался. Ибо все евреи воодушевлены одинаковым стремлением; оно у них в крови. Жажда власти неудержимо владеет ими.
       Завоевание правящих классов евреями объясняется их денежным могуществом. Остается открытым вопрос, каким образом произошло завоевание народных масс евреями, не имевшими денег, кроме тех, которые они приобрели уже впоследствии, благодаря учиненному ими же замешательству. Еврей по природе своей не анархист, не разрушитель; с этим мы готовы согласиться. Несмотря на это, он все же всемирный большевик и в высшей степени причастен к происшедшей в Германии революции.
       Еврейский анархизм не есть анархизм чистой воды; еврей пользуется им единственно, как средством для достижения определенных целей. Богатый еврей не анархист потому, что он может достигнуть желаемой цели при помощи имеющихся в его распоряжении средств, неимущий еврей, напротив, другими средствами не располагает. Однако и бедные и богатые идут одним и тем же путем и связь взаимной симпатии между ними не прекращается никогда: ибо если анархия будет иметь успех, то бедный еврей займет подобающее ему место рядом с богатым; если, напротив, она потерпит крушение, то все же последствием ее будет появление новых социальных конъюнктур, орудовать среди которых будет в состоянии только богатый еврей. Бедный еврей в Германии мог прорвать плотину германизма, которою он был сдержан, только одним способом: разрушив ее. То же было и в России. Прежний социальный строй инстинктивно создал вокруг еврея такую обстановку, при наличности которой можно было ожидать, что еврей окажется наименее вредным. Нации, подобно силам природы, обволакивающей проникшее в организм постороннее тело пленкою, поступали с евреями точно так же. В новейшие времена евреи все же нашли средство разрушить эти преграды и привести в беспорядок национальное строительство. Под покровом наступающих таким образом тьмы и брожения евреи занимали то место, которого они издавна добивались.
       Кто первым вышел на первый план после крушения России? Еврей или полуеврей Керенский. Но намерения его были недостаточно радикальны, и потому его сменил Троцкий, тоже еврей. Троцкий понял, что социальный строй в Америке слишком прочен, чтобы его сломить. Поэтому для своих целей он выбрал самый слабый пункт — Россию, чтобы оттуда взять приступом весь мир.
       Каждый видный комиссар в России — еврей. Бытописатели российских дел обыкновенно уверяли, что Россия находится в процессе разложения. Может быть, это и так. Но к еврейско-российскому правительству это относиться не может. Евреи в России двинулись из своих окопов в боевом порядке и подобно ручной гранате ворвались в сумятицу искусственно созданных беспорядков. Можно было подумать, что место каждого бойца было ему указано заранее.
       То же произошло и в Германии. Немецкую стену нужно было разрушить, чтобы потом неимущие евреи могли удовлетворить свое честолюбие. Когда брешь была пробита, они проникли в нее и укрепились на всех господствующих высотах над народом.
       Отсюда ясно, почему евреи на всем свете поощряют развитие разрушительных тенденций. Всем известно, например, что молодые евреи в Соединенных Штатах проповедуют идеалы, осуществление которых было бы равносильно уничтожению этого государства. Само собой понятно, что их нападки направлены против «капитала», другими словами, против современного мирового уклада, установленного неевреями. Но, ведь, истинными мировыми капиталистами, капиталистами ради капитала, являются сами евреи. Едва ли можно допустить, чтобы они стремились к уничтожению капитала. Напротив, они стремятся к единовластию над ним и издавна стоят на верной дороге к достижению этой своей заветной мечты.
       По всем этим основаниям, как в Германии, так и в России, надо строго различать приемы богатых и неимущих евреев: одни рассчитаны для воздействия на правительства, другие имеют в виду настроения народных масс, но все они направлены к одной и той же цели. Низшие еврейские классы стремятся не только к тому, чтобы прекратить притеснения над собой, но еще и к достижению господства. Воля к власти, — вот что руководит их существом.
       Господствующее по этому предмету в Германии мнение можно выразить следующим образом: революция является воплощением еврейской воли к власти; политические партии социалистов, демократов и свободомыслящих есть лишь орудия этой воли. Так называемая «диктатура пролетариата» есть диктатура евреев по преимуществу.
       Немцы прозрели столь неожиданно, противодействие и возмущение проявились столь бурно, что немецкому еврейству был дан лозунг отступить на вторую линию: как бы по уговору все посты, соприкасавшиеся непосредственно с народонаселением, были покинуты евреями. Но это вовсе не означало отказа от власти. Как развернутся события в Германии, предсказать еще трудно. Надо думать, что немцы окажутся на высоте положения и найдут нужные и честные средства в борьбе за власть. В том же, что наступит в России, едва ли можно сомневаться: с наступлением нового там переворота, трепет ужаса прокатится по всему миру.
       Мнение по еврейскому вопросу коренных немцев и русских можно кратко резюмировать следующим образом:
       Еврейство является силой наиболее крепко организованной, крепче, чем Британская мировая держава. Оно является государством, граждане которого, где бы они ни жили, богатые и бедные, бесповоротно ему преданы. Государство это в Германии носит название «Всееврейство».
       Орудием этого государства является капитализм и пресса или, другими словами, деньги и пропаганда.
       Среди государств одно «Всееврейство» стремится к мировому господству, тогда как остальные добиваются лишь местного, национального могущества.
       Доминирующей деятельностью «Всееврейства» является журналистика. Творчество современного еврейства в области техники, науки и литературы носит на себе отпечаток той же журналистики. Творчество это есть изумительный продукт еврейской способности впитывать в себя чужие идеи. Капитал и журналистика сливаются в прессе, которая таким путем становится орудием еврейского господства.
       Организация управления этим всееврейским государством достойна удивления. Первым местом пребывания этого управления был Париж; ныне центр управления перенесен в другое место. Перед войной столицей его был Лондон, второй столицей Нью-Йорк. Можно думать, что ныне Нью-Йорк встанет над Лондоном, — течение идет в Америку.
       Так как «Всееврейство» не в состоянии содержать постоянную сухопутную и морскую силу, то заботиться об этом должны другие государства. Британский флот является его флотом; он охраняет еврейское мировое хозяйство, поскольку последнее зависит от мореплавания, от всякого на него посягательства. Взамен того «Всееврейство» предоставляет Британии спокойно пользоваться политическим и территориальным господством. «Всееврейство» подчинило даже Палестину Британскому скипетру. Где бы ни находилась всееврейская сухопутная сила, какую бы маску она ни носила, работа ее идет рука в руку с британскими морскими силами.
       «Всееврейство» охотно предоставляет управление отдельными странами мира местным правительствам; само оно требует себе лишь контроля над ними. Сами евреи никогда не сольются с другой нацией. Они народ замкнутый в себе, всегда таковым были и всегда таковым останутся. Только тогда «Всееврейство» вступает в борьбу с другим народом, когда последний создает условия, делающие невозможным для евреев подчинить своему влиянию продукты работы и финансы данной страны. Оно в состоянии вызвать войну и даровать мир. В случае упорства оно вызывает анархию, но в его же силах восстановить порядок. Оно управляет нервами и мускулами человечества в сторону наиболее благоприятную осуществлению всееврейских целей.
       Мировая осведомительная служба подчинена «Всееврейству». Поэтому оно в состоянии в любой момент подготовить мнение людей к восприятию того, что им задумано в ближайшую очередь. Величайшая опасность лежит в способах осведомления и в том, как обрабатывается общественное мнение целых народов с известной целью. Но если удается напасть на след могущественного еврейства и изобличить его игру, то тотчас же поднимается вопль о «травле» и прокатывается по всей мировой прессе. Однако, истинная причина всех преследований евреев, то есть угнетение народов при посредстве еврейских денежных махинаций, никогда не становится предметом гласного обсуждения.
       Вице-правительство «Всееврейства» находится в Лондоне и Нью-Йорке. Отомстив Германии, оно готовится поработить и другие нации. Британию оно уже поработило. В России из-за этого идет борьба с народом, по-видимому, все еще не законченная. Соединенные Штаты, при их добродушной терпимости по отношению ко всем расам, являются, в этом отношении, многообещающим полем. Сцена действия меняется, но еврей в течение столетий остается верен себе.
 

       История евреев в Америке начинается с Христофора Колумба. 2-го августа 1492 года более 300.000 евреев были изгнаны из Испании; с этого момента господствующее положение Испании начало падать. На следующий день Колумб вышел в открытое море; его сопровождало значительное число евреев. Они не были беженцами, так как замыслы отважного мореплавателя уже за долго перед тем обратили на себя внимание евреев. Колумб рассказывает сам, что он много вращался среди евреев. Первое письмо, в котором он описывал свои открытия, было адресовано еврею. И, действительно, чреватое событиями путешествие, которое обогатило человечество знакомством с благами второй половины земного шара, сделалось возможным только благодаря евреям. Красивая история что путешествие это финансировалось путем заклада драгоценностей королевы Изабеллы, поблекла при свете трезвого исследования. При испанском дворе пользовались влиянием трое «маранов» или тайных евреев: Луис де Сантагель, выдающийся купец из Валенции и арендатор королевских налогов, королевский казначей Габриэль Санхец и друг обоих, королевский камергер Жуан Кабреро. Они расписывали королеве Изабелле плачевное состояние королевского казначейства и неустанно занимали ее воображение блестящей картиной возможного открытия Колумбом баснословных богатств Индии. Под влиянием их рассказов королева, наконец, предложила отдать свои драгоценности в заклад для получения средств на снаряжение экспедиции. Но Сантагель просил дозволить ему самому дать на это деньги: 170.00 дукатов, приблизительно 20.000 долларов, что составит на нынешние деньги 160.000 долларов. Вероятно, ссуда по тем временам даже превышала расходы по экспедиции.
       Вместе с Колумбом отправились в путь по меньшей мере пять евреев: Луис де Торрес в качестве переводчика, Марко в качестве фельдшера, Берналь в качестве врача, Алонзо де ла Калле и Габриэль Санхец. Астрономические инструменты и морские карты были даны тоже евреями. Луис де Торрес первым высадился на берег и первым открыл употребление табака; он поселился на Кубе и его можно назвать отцом господствующего еврейского влияния в современной табачной торговле.
       Покровители Колумба, Луис де Сантагель и Габриэль Санхец получили за свое участие в деле большие преимущества; сам же Колумб сделался жертвой козней корабельного врача Берналя и был заключен в тюрьму, претерпев много несправедливостей.
       С самого начала евреи смотрели на Америку, как на область многообещающую, и их переселение в Южную Америку, в особенности в Бразилию, очень скоро приняло большие размеры. Вследствие вооруженного участия, которое они приняли в споре между бразильцами и голландцами, бразильские евреи сочли более благоразумным выехать из Бразилии и направились в голландскую колонию, расположенную на месте нынешнего Нью-Йорка. Питеру Штувесант, голландскому губернатору, не очень улыбалось поселение евреев среди подчиненных ему колонистов, почему он потребовал их отплытия. По-видимому, евреи заранее приняли меры к тому, чтобы их приезд, хотя бы и не очень охотно, все же был разрешен. Когда высадку пытались не допустить, директора Голландской Торговой Компании мотивом к допущению евреев в колонию приводили то обстоятельство, что евреи принимают участие в Торговой Компании большими денежными вкладами. Тем не менее евреям было воспрещено занимать общественные должности и заниматься розничной торговлей. Последствием этой меры явилось то, что евреи занялись чисто экспортной торговлей, в которой в непродолжительном времени стали монополистами, благодаря своим связям с Европой.
       Пример этот может служить образцом еврейской находчивости: запрет в одной области доставляет им блестящий успех в другой. Запретят им торговать новым платьем, они будут торговать старым, — так в действительности и было положено начало правильной торговли подержанным платьем. Когда была воспрещена розничная торговля, евреи тотчас обратились к оптовой и стали основателями мировой оптовой торговли. Они создали морское страхование. Свое благосостояние еврей сумел извлечь из отбросов цивилизации. Он научил человечество извлекать пользу из старых тряпок, очищать старые перья, с пользой употреблять чернильный орешек и шкуры кроликов. Особой его любовью пользовалась всегда меховая торговля, в которой в настоящее время он и царит. Большое количество самых обыкновенных шкур, который под заманчивыми названиями обращаются на рынке под видом драгоценных мехов, обязаны своим появлением только еврейской изобретательности. Идея «обновления старых вещей под новые» получила широкое применение тоже благодаря евреям.
       Тряпичники, которые в наших городах дают знать о своем присутствии звуком дудки и собирают старое железо, бутылки, старую бумагу и тряпки, являются далекими продолжателями тех евреев, которые умели из всякой дряни создавать ценности. Бессознательно для себя добрый Штувесант принудил евреев сделать из Нью-Йорка главную гавань Америки. Хотя во время американской революции большинство нью-йоркских евреев бежало в Филадельфию, все же крупное число бежавших при первой возможности возвратилось обратно. Они, кажется, инстинктивно предчувствовали, что этот город сделается их коммерческим раем. Так оно и случилось: Нью-Йорк на самом деле сделался центральным пунктом еврейства. Он является местом, где весь американский ввоз и вывоз облагается пошлиной, местом, где продуктивная работа всей Америки платит дань хозяевам денег. Городская территория целиком находится в еврейских руках и в списке домовладельцев лишь изредка можно встретить не еврейское имя.
       Неудивительно поэтому, что еврейские писатели, при виде этого беспримерного возвышения и непрерывного роста богатства и силы, вдохновенно провозглашают, что Соединенные Штаты являются обетованной землей, возвещенной Пророками, а Нью-Йорк новым Иерусалимом. Некоторые идут еще дальше и называют вершины наших американских Скалистых Гор горою Сиона, и, пожалуй, не без основания, если принять во внимание принадлежащие там евреям рудники и угольные копи.
       В настоящее время идет горячий спор по поводу проекта системы новых каналов, благодаря которой каждый значительный город, лежащий на берегу больших озер, может стать морской гаванью. Тогда Нью-Йорк потеряет свое значение конечного пункта, в который вливаются все главные железнодорожные артерии. Главный мотив возражений против этого в высшей степени остроумного экономического улучшения заключается в том, что большое количество богатств Нью-Йорка не является реальными ценностями, а представляет собой мнимые ценности, для поддержания которых в цене необходимо, чтобы Нью-Йорк оставался тем, что он есть, — то есть нынешним Нью-Йорком. Если бы Нью-Йорк обратился в обыкновенный портовый город и перестал быть городом, где сидят и собирают дань все крупные денежные стригуны, то много еврейских богатств исчезло бы. А богатства эти до войны были баснословными. Статистики едва ли отважатся оказать, как велики они в целом в настоящее время.
       В течении 50 лет еврейское население Соединенных Штатов с 50.000 возросло приблизительно до 3.000.000. Между тем, во всей Британской Империи 300.000 евреев, а в Палестине их 100.000. Что число евреев в Великобритании не велико, является счастьем для самих евреев, ибо при той большой, всем бросающейся в глаза власти, которой они там пользуются, неимущие евреи, будь число их больше, могли бы испытать большие неприятности. Один очень хорошо осведомленный англичанин свидетельствует, что в Англии, в любой момент, при наличии достаточно уважительной причины, может вспыхнуть антисемитизм. Теперь же против немногочисленных и недосягаемо богатых евреев, которые господствуют там в политике и международных финансах, он проявиться не может. Истинные причины, вызывающие антисемитизм, кроются, по всей вероятности, в деятельности международных евреев, которую часто народные массы ясно не сознают, но безошибочно чувствуют; однако, печальными жертвами его всегда являются неимущие евреи. Впрочем, антисемитизм мы рассмотрим в следующей главе.
       Численное отношение еврейского народонаселения в Великобритании и Соединенных Штатах показывает, что громадная сила, которой пользуются международные еврейские финансисты, не является последствием их числа.
       Бесспорным фактом является безграничное могущество евреев при их относительной малочисленности. Евреев во всем мире приблизительно 14 миллионов, примерно столько же, сколько корейцев. Это числовое сравнение делает наличие их силы более поразительным.
       Во времена Георга Вашингтона в стране было всего 4.000 евреев, которые по большей части были добросовестными торговцами. Большинство их стояло на американской стороне во время войны за независимость и некий Хаим Соломон в критический момент даже помог колониям, дав им в ссуду все свое состояние. И все-таки евреи всегда сохраняли свои особенности, не занимались обычными промыслами или сельским хозяйством и никогда не придавали значения производству предметов потребления, но всегда торговали только готовыми фабрикатами.
       Только в новейшее время евреи то тут, то там начали заниматься производством, но и тут вся их деятельность пропитана торгашеством, почему при производстве товаров они всегда получают высокий барыш. Однако, для потребителя последствием этого является не удешевление, а вздорожание товаров. Показательным еврейским деловым методом является то, что хозяйственные улучшения и сбережения у них всегда приносят выгоду не потребителю, а предпринимателю. Товары, цены на которые непростительно взвинчивались, равно как и предприятия, которые испытывали ничем не объяснимое падение цен, всегда относятся к тем, за или против которых преимущественно работают евреи.
       Дело по еврейским понятиям значит — деньги. Какое употребление сделает из них наживший, — вопрос другой. Но идеалистический мираж никогда не должен мешать процессу делания денег. Количество нажитых долларов ни в коем случае не должно сокращаться; всякие, сделанные по собственному почину реформы, которыми другие люди стараются улучшить положение рабочих, не должны иметь места.
       Эти явления не следует приписывать жестокосердию евреев; они зависят лишь от жестокости понимания ими деловой структуры. По еврейским понятиям «дело» орудует товарами и деньгами, а не людьми. Человек, впавший в нужду, может вызвать сострадание еврея, но, если речь идет о торговой фирме такого-то лица, то он сам и его фирма для еврея две вещи совершенно различного порядка. Еврей-делец не понимает, как можно человечно отнестись к фирме и почему его образ действия другие люди называют жестоким. Еврею такой упрек покажется несправедливым; он возразит, что здесь вопрос идет только о деле, а не о человеке.
       Этим, может быть, мыслимо объяснить существующие в Нью-Йорке еврейские предприятия, «выжимающие пот» (Sweating system). Когда чувствительные люди оплакивают участь бедных евреев, занятых в нью-йоркских мастерских, эксплуатирующих труд, то по большей части они вовсе не знают, что изобретателями, получающими пользу от этих «выжимающих пот» предприятий, являются сами евреи. Америка может гордиться тем, что в ней никто не подвергается вероисповедным и расовым преследованиям и что всякий имеет право на свободу. С другой стороны всякий внимательный наблюдатель должен придти к тому заключению, что бессердечное обращение, которое испытывают евреи в Соединенных Штатах, исходит единственно от людей их собственного племени, от их хозяев и надсмотрщиков. Удивительно то, что при этом, как стригущие, так и те, которых стригут, не ощущают сами этой бесчеловечности или жестокосердия, — это «гешефт». Эксплуатируемый живет надеждой, что наступит день, когда он сам сделается собственником такой, же мастерской, полной людьми, которые будут на него шить. Их бесконечный интерес в жизни и никогда не покидающее их честолюбие подняться по социальной лестнице и самому сделаться собственником мастерской позволяют им нести свой труд, не чувствуя эксплуатации или несправедливости, — чувство, которое, в сущности, и придает наибольшую горечь бедности. Еврей никогда не смотрит на работу, как на несчастие, но вместе с тем он не примиряется с мыслью, что подчиненное положение дано ему в удел надолго. Поэтому, он предпочитает прилагать все свои силы, чтобы пробиться выше, и вместо того, чтобы жаловаться на тяжесть своего настоящего положения, он стремится улучшить его.
       Все это с точки зрения личности, может быть, и драгоценно, но с точки зрения общественной наводит на размышления. Последствие этого порядка есть то, что до последнего времени все годы низшего труда оставались без всякого попечения, в то время как высший класс не чувствовал ни малейшей потребности заняться социальными реформами и улучшением рабочего быта. Участие еврейских магнатов в благотворительности достойно уважения, но работа их в социальных реформах равняется нулю. Из чувства сострадания, достойного подражания, они уделяют часть своих барышей рабочим в целях уменьшить людскую нужду, происходящую от их способа извлечения прибыли. Однако, среди большого числа богатых евреев благотворителей нельзя найти ни одного, который энергично выступил бы с требованием очеловечения промышленной работы, методов ее и проистекающих отсюда последствий.
       Все это пагубно, но понятно; более того, — оно объясняет многое, за что люди, не понимающие сущности евреев, их порицают. Еврей готов отдать значительную часть достигнутых плодов своих успехов; но, напротив, он не сделает ни шагу, чтобы уступить хоть часть своего нарастающего богатства в процессе его приобретения, разве только под влиянием принуждения. Последствия такого образа действий совершенно те же, как если бы мотивом его явились отсутствие сострадания и жестокость. Надо, однако, сказать, что евреев побуждают к такому поведению не эти чувства, а прирожденное им чувство смотреть на «дело», как на азартную игру. Многие проекты реформ в пользу рабочих кажутся им сплошным безумием; по мнению их это такое же безумство, как если бы по мотивам человеколюбия стали требовать, чтобы игрок в футбол дал своему противнику удар вперед.
       Американский еврей не ассимилируется, устанавливаю это как факт, а не в виде упрека. Еврей мог бы раствориться в американизме, но он этого не желает. Если в Америке и существует известное предубеждение против евреев в связи с беспокойством, вызванным приобретением ими огромных богатств, то причина того кроется в еврейской отчужденности, а вовсе не в их личности, вере или расе. Ведь, формальные идеалы евреев те же, что и всего мира. Несмотря на это, евреи не ассимилируются и своей отчужденностью укрепляют мнение, что для них это невозможно. В этом заключается их преимущество, и в этом можно усмотреть с их стороны известную остроту суждения. Но, в таком случае, свою отчужденность евреи не должны включать в общий список своих жалоб на неевреев, что они, в действительности, так охотно делают. Было бы многим лучше, если бы все евреи раз навсегда открыто стали на точку зрения своих единоплеменников, честно относящихся к рассматриваемому вопросу, чем повторять слова одного молодого еврея, который сказал: «Весь спор сводится к разнице между американским евреем и еврейским американцем: еврейский американец разыгрывает роль коренного туземца, который обречен вечно быть паразитом».
       Дать список дел, в которых евреи являются хозяевами, значило бы перечислить все важнейшие для жизни отрасли работы в стране. Сюда вошли бы не только производства, действительно для жизни необходимые, но и те, которые сделались таковыми вследствие утончения привычек и вкуса. Всем известно, что театральное дело исключительно еврейское: все, что имеет отношение к театру, актеры, торговля билетами, — словом все, находится в руках евреев. Весьма вероятно, что в этом надо искать причину того, что в настоящее время почти во всех театральных пьесах преследуются цели пропаганды и что в них нередко встречаются восхваления духа торгашества, исходящие не от актеров, а от авторов.
       Равным образом в еврейских руках находится кинематографическое дело, сахарное и табачное производство, более 50 процентов оптовой торговли мясом и 60 процентов сапожной промышленности. В таком же положении находятся: торговля готовым платьем мужским и дамским, снабжение музыкальными инструментами, драгоценные камни, торговля зерном, горное и доменное дело штата Колорадо, экспедиционное дело, осведомительная служба, спиртные напитки и кассы ссуд.
       Во всех этих промыслах, имеющих национальное и международное значение, царят евреи Соединенных Штатов, либо единолично, либо в компании с заокеанскими евреями.
       Американский народ был бы в высшей степени удивлен, если бы ему показали галерею американских дельцов, которые за границей являются блюстителями достоинства нашей торговли: по большей части это все евреи. Они полны сознания полноценности американского имени. Если в иностранном портовом городе вы войдете в контору, на чьей вывеске изображено: «Американское общество для ввоза» или «Американская торговая компания» или какое-либо другое столь же невинное название, то в большинстве случаев вы встретите там еврея, пребывание которого в Америке было, по всей вероятности, непродолжительным. Из этого попутно можно составить себе представление о том значении, каким пользуется «американский деловой метод» во многих странах. Если 30 или 40 различных рас правомерно ведут, таким образом, дела под именем Американских, то не мудрено, что настоящие американцы не признают деловые методы, называемые иностранной прессой американскими, за таковые. В свою очередь и немцы часто жалуются на то, что о них составляют суждение на основании знакомства с говорящими по немецки еврейскими коммивояжерами.
       Примеры еврейского благополучия в Соединенных Штатах сами по себе не представляли бы ничего удивительного, но благосостояние, как справедливую награду за предприимчивость и трудолюбие, нельзя смешивать с господством. Благословение, которым пользуются евреи, может достигнуть каждый, кто заплатит за него цену, платимую евреями, цену, кстати сказать, в общем очень высокую. Но ни одной нееврейской общине, при одинаковых условиях, не удается достигнуть той степени господства, какого достигают евреи. У нееврея нет такой способности работать рука об руку, такой своего рода конспиративности ради достижения определенных целей и того единства высоко развитого расового чувства, — словом, всех тех качеств, которыми отличаются евреи. Нееврею безразлично, а принадлежит ли другой к его роду или нет; для еврея же самый важный вопрос состоит в том, чтобы лицо, стоящее около него, было тоже евреем. Примером еврейского благополучия может служить синагога «Эммануэль» в Нью-Йорке: в 1846 году она для своего содержания едва могла собрать 1.520 долларов, в 1868 году, после Междоусобной войны, она могла уже взимать плату за отдачу в наем 231 мест — 108.755 долларов. Таким же примером благосостояния в соединении с национальным и международным господством может служить монопольная еврейская торговля платьем, явившаяся результатом той же Междоусобной войны.
       Можно сказать, что все, за что бы ни брался еврей в Соединенных Штатах, ему удавалось, кроме земледелия. Обычно евреи объясняют это тем, что, де, обыкновенная обработка земли слишком проста, чтобы дать пищу еврейскому уму, и потому они не питают особого интереса к успешному ведению земледельческого хозяйства, но в скотоводстве и молочном хозяйстве, требующих больше мозгов, они достигают успеха. В различных местах Соединенных Штатов часто делались попытки устроить еврейские земледельческие поселки; все они представляют собой сплошную неудачу. Одни видят причину этих неудач в незнакомстве евреев с рациональным земледелием, другие в том, что в сельском хозяйстве отсутствует спекулятивный элемент. Несомненно одно, что продуктивное земледелие удается евреям меньше, чем всякая другая непродуктивная деятельность. Исследователи в этой области говорят, что еврей никогда не был крестьянином, но всегда торговцем. Выбор евреями отечества в виде Палестины, страны, образующей мост между востоком и западом, через который шла в то время внешняя торговля культурных народов, приводится именно, как доказательство этого положения.
 

       Главная трудность писать о еврейском вопросе лежит в преувеличенной чувствительности, которую по отношению к нему проявляют и евреи, и неевреи. Вообще существует какое-то неопределенное чувство неловкости публично произносить или печатно применять слово «жид». Трусливо пробуют пользоваться для этого описательными выражениями, как-то «Иудеи» или «Семиты», хотя оба эти выражения далеко не точны. Вообще с этим вопросом обращаются так жеманно, как будто существует какой-то запрет касаться его, пока, наконец, какой-нибудь неустрашимый еврейский мыслитель без обиняков не выступит с добрым старым словом «жид». Тогда заклятие исчезает и атмосфера проясняется. Слово «жид» не содержит в себе ничего тенденциозного, это старое, доброе имя, содержащее в себе строго определенное понятие, которое можно встретить в любом отделе всемирной истории, в прошедшем, в настоящем и в будущем.
       Но евреи до крайности боятся гласного обсуждения еврейского вопроса. Охотнее всего они хотели бы похоронить его в глубинах своего сознания, скрыв под покровом молчания. Такое отношение можно объяснить наследственно приобретенным терпением, но вернее, что оно обусловливается бессознательным чувством сопряженных с этим вопросом трудностей. Если публично говорят о еврейском вопросе, то не иначе, как в духе гибкой политики или в форме милой болтовни. Большие еврейские имена в области философии, медицины, литературы, музыки и финансов проходят пред слушателем длинной вереницей; подчеркивают работоспособность, ловкость, бережливость еврейской расы и каждый уходит домой с чувством, что он услышал нечто очень приятное о столь трудном вопросе. Но от этого ничего не меняется: как евреи, так и неевреи остаются теми же; еврей по прежнему остается мировой загадкой.
       Чувства неевреев в этом вопросе лучше всего выражаются в желании замолчать его. Постоянно слышишь фразу: «К чему вообще говорить об этом?» Но такое отношение к вопросу служит лучшим доказательством того, что проблема существует; проблема, которую, по возможности, лучше всего обойти. «К чему вообще об этом говорить?» Но, ведь, всякий логично мыслящий уже на основании этих слов должен придти к заключению, что проблема существует в действительности и что обойти ее молчанием или обсудить не зависит от доброй воли хладнокровных людей. Существует ли в России еврейский вопрос? Бесспорно и при том в острой форме. Должен ли он быть разрешен? Бесспорно и при том всеми возможными мерами, лишь бы они несли с собой свет и исцеление.
       Числовое отношение евреев к туземному народонаселению в России всего лишь на один процент больше, чем в Соединенных Штатах. Большинство евреев там так же безобидно, как и здесь; они даже жили под известными ограничениями, которых здесь не было. И все же в России дух еврейства приобрел такую великую силу, что совершенно поработил русскую духовность. Будь то в Румынии, в России, в Австрии, Германии или в любом месте, где еврейский вопрос стал на очередь, как жизненная проблема, везде главную причину этого нужно искать в стремлении еврейского духа к господству
       И у нас в Соединенных Штатах причиною возникновения еврейского вопроса явился тот бросающийся всем в глаза факт, что в стране с 110 миллионами жителей ничтожное по численности, всего в 3 процента, меньшинство, в 30-летний период времени достигло такой степени могущества, какого не в состоянии было бы достигнуть в десять раз большее по численности население любой другой расы. Три процента любой другой расы не обратили бы на себя никакого внимания, так как почти ни одного представителя из их среды вы не могли бы найти на высших местах, ни в секретнейших «Совещаниях четырех» в Версале, ни в высшем суде, ни на конференциях в Белом Доме, ни в необозримой области мировых финансов, — словом, во всех тех местах, где стремятся к власти и где проявляют власть. Напротив, евреев мы встречаем буквально везде в высших сферах, обладающих властью. Еврей обладает рассудком, работоспособностью, инстинктивной остротой ума, — качествами, которые почти автоматически возносят его на верхи. Поэтому само собой понятно, почему еврейская раса, более чем другая, привлекает на себя всеобщее внимание.
       Тут-то и лежит начало еврейского вопроса, и при том в формулировке вполне ясной: почему еврей, обычно не встречая противодействия, стремится на высшие места? Как и почему он попадает на них? Что он там делает? Каковы результаты его там пребывания для человечества? Вот вопросы, являющиеся первоисточником еврейской проблемы. Из них вытекают все остальные. Получат ли они разрешение в юдофильском или антиеврейском направлении, будет зависеть от степени предубежденности, под углом зрения которой их будут изучать; разрешение же их в духе человечности будет зависеть от степени прозорливости и знания лиц, их разрешающих.
       Употребление слова «человечность» в соединении со словом «еврей» обычно приобретает, хотя и не умышленно, специфическое значение. Существует мнение, что к евреям относятся не вполне человечно. Но, ведь, долг проявлять человечность по отношению ко всему остальному человечеству лежит также и на евреях. Еврей в течение долгого времени привык требовать гуманного отношения исключительно только к самому себе. Но остальное человечество тоже имеет полное право требовать и от него отказа от такого одностороннего взгляда, требовать, чтобы он прекратил эксплуатацию мира, чтобы он перестал чисто еврейские достижения ставить началом и концом своей деятельности. На еврейском народе лежит обязанность исполнить старые пророчества, гласившие, что через него все народы земли будут благословенны, и для этого он должен начать новую работу, приступить к которой до сих пор мешала ему отчужденность.
       Еврей должен перестать разыгрывать роль единого объекта человечности и на нем лежит долг проявить тоже чувство по отношению к обществу, которое с тревогой взирает на то, как высокие и сильные слои еврейства опустошают его столь немилосердно, что планомерное обнищание, отсюда вытекающее, можно назвать экономическим погромом беззащитного человеческого общества. Ибо на самом деле: против хорошо продуманных мучительских приемов еврейских финансовых групп общество находится в таком же беспомощном положении, в каком порою находились согнанные искусственно в одно место толпы русских евреев против антиеврейски настроенных масс.
       С момента появления в печати этих моих писаний они находились под организованным запрещением. Почта, телеграф и словесная проповедь действовали все в одном и том же направлении: о каждой из этих статей кричали, что это травля. На первый взгляд могло показаться, что, действительно, в них есть бессердечное и грубое нападение на беспомощный и достойный жалости народ, пока, наконец, не стало ясно, что крик о помощи отмечен печатью власть имущих. Денежные средства тех, кто протестовал, и число членов союзов, председатели которых возбужденно требовали моего отречения от всего, что появилось в печати, ясно на это указывают. В глубине всей этой шумихи скрыта угроза бойкота; эта угроза и была причиной того, что все попытки предать гласности разоблачения самого невинного содержания по еврейскому вопросу до сих пор кончались в Америке неудачей.
       Однако замолчать еврейский вопрос в Америке путем угроз не всегда удается; и столь же неудачными надо признать попытки писать и говорить обо всем еврейском исключительно в хвалебном тоне. Вопрос этот существует и превратить его путем ловкой пропаганды во что-то другое нельзя; равным образом нельзя задушить его угрозами. Евреи Соединенных Штатов оказали бы величайшую услугу своим единоплеменникам во всем мире, если бы они перестали громко кричать об «антисемитизме», а приняли бы другой, более подходящий тон, вместо того, который был бы уместен, если бы дело шло о беззащитной жертве. Вообще им следовало бы подходить к этому вопросу с открытыми глазами и подвергнуть здравому обсуждению вопрос о том, каким образом каждый еврей, любящий свой народ, может послужить делу справедливого разрешения еврейского вопроса.
       Выражение «международный еврей», которым мы все время пользовались, имеет двоякое значение: одно, что еврей везде остается евреем, другое — что еврей обладает международным господством. Последнее и есть то, над чем задумывается весь мир.
       Тип международного еврея, который стремится к мировому господству или им уже обладает, является большим несчастьем для его народа. Для рядового еврея самое тяжелое в международном еврее есть то, что он тоже еврей. Поразительнее всего то, что подобного рода типы подставляются исключительно еврейским племенем. Нельзя сказать, что среди международных финансовых мировых владык находятся два-три еврея. Напротив, владыки мира состоят исключительно из одних евреев. Это поразительное явление создает для тех евреев, которые не принадлежат к этой категории и никогда владыками мира не станут, а представляют собой просто низы еврейской расы, во истину тяжелое положение. Если бы в мировом господстве участвовали люди различных рас, как, скажем, например, в сахарном деле, то присутствие двух-трех евреев среди этих финансовых величин не могло бы вообще создать проблемы; все сводилось бы к участию в мировом господстве кучки людей безотносительно к их расе и роду. Но так как мировое господство является целью, достигнуть которой удалось только одним евреям, и при том способами, ничего общего с обычными приемами так называемых мировых завоевателей не имеющими, то проблема эта должна быть всецело отнесена за счет этой загадочной расы. Здесь мы наталкиваемся на следующее затруднение: присваивая этой группе мировых владык имя «евреев» — ибо они в действительности и являются таковыми — не всегда имеется возможность эту особую группу точно выделить. Вдумчивому читателю это возможно, но еврей, склонный вообще считать себя обиженным, воспринимает этот упрек, имеющий в виду группу «выше стоящую», весьма болезненно, как направленный против него лично. Начинает спрашивать: «почему, рассуждая об этом высшем слое, говорят о евреях, а не вообще о финансистах?» — Да потому, что это на самом деле евреи. Дело не в том, что в любом списке богатых людей имеется больше неевреев, чем евреев. Речь идет вовсе не о богатых людях вообще, из которых многие приобрели богатство благодаря определенной системе, а единственно только о тех, которые господствуют. А ведь ясно, что две вещи разные, — быть просто богатым или господствовать. Царящий над миром еврей обладает богатством, но помимо его он обладает еще чем-то таким, что гораздо сильнее богатства.
       Международный еврей господствует, как я сказал выше, не потому, что он богат, а потому что он в высшей степени, одарен торгашеским и властным духом, свойственным его расе, и сверх того опирается на такую расовую верность и солидарность, какой нельзя встретить ни в какой другой человеческой расе. Передайте сегодня мировое господство интернационального еврейства любой коммерчески высокоразвитой расе, и весь механизм мирового господства, по всей вероятности, распадется на части, потому что нееврею не достает определенных качеств, будь они божеские или человеческие, врожденные или приобретенные, которыми обладают евреи.
       Само собою разумеется, что современный еврей это отрицает. Он оспаривает мнение, будто еврей отличается чем-либо от других людей, кроме своей веры. «Еврей, — говорит он, — это не есть расовый признак, а вероисповедный, как член епископальной церкви, католик или просвитерианин». Такой взгляд можно часто встретить в печати, где евреи возмущаются, когда их единоплеменников, виновных в каком-либо преступлении, называют евреями. «Ведь, когда говорят о других обвиняемых, не указывают их исповедания, почему же это делают, когда речь идет о евреях?» Призыв к религиозной терпимости всегда производит известное впечатление; кроме того часто бывает полезно отвлечь внимание от некоторых вещей.
       Что евреи отличаются от остального человечества только своей религией и моральным ее содержанием, опровергается тем, что еврейское исповедание на самом деле является моральным фундаментом двух других больших вероисповеданий. Далее подтверждением этого может служить тот факт, что из всего числа евреев, живущих среди народов, говорящих по английски, два миллиона признают только свою расу, а не свое вероисповедание, и лишь один миллион признает последнее. Можно ли отсюда заключить, что первые менее евреи, чем последние? Во всяком случае весь мир, равно как и антропологи, такого различия не делают. Ирландец, покинувший лоно своей церкви, останется, несмотря на это, Ирландцем; то еже надо сказать и о еврее, покинувшем синагогу: он также не перестает быть евреем. На этом сходятся как евреи, так и неевреи.
       Если бы вышеизложенное, не так давно изобретенное евреями объяснение было действительно правильно, то вопрос сделался бы еще более трудным; ибо тогда корень еврейского стремления к мировому господству пришлось бы искать в их религии. Мы должны были бы в таком случае сказать: «евреи обязаны своими успехами своей религии» и начать изучать вероисповедание, которое дает своим последователям столь большую материальную силу и богатство. Но, кроме сказанного, этому мнению противоречит еще и следующий факт: евреи, господствующие над миром, на самом деле вовсе не так религиозны. Наконец, всем известно, что самыми набожными и самыми послушными приверженцами Иудейской религии являются как раз беднейшие евреи. Если видеть в еврейской правоверности устои ветхозаветной морали, то бесполезно искать ее среди еврейских владык, которые свое вероисповедание пропитали учением унитаристов в той же мере, как христианские унитаристы объевреили свое, а надо искать ее между бедными, живущими в темных переулках, которые свои субботние гешефты приносят в жертву святости субботы, сохраняя тем свое вероисповедание чистым от всякой примеси модернизма.
       Если бы евреи отличались от всего человечества только чистотой своей веры, то все вопросы разрешались бы очень просто: всякая критика еврейства стала бы тогда ничем иным, как лицемерным и ревнивым пустосвятством.
       Это, понятно, было бы невыносимо, и после некоторого размышлений все скоро согласились бы на том, что еврей в смысле веры меньше отличается от других людей, чем во всем остальном. Между двумя большими ветвями христианства существует более глубокая разница, чем между еврейством и каждой из них в отдельности.
       Мир, несмотря на все новейшие попытки доказать противное, должен смотреть на еврейство, как на известную расу. Стойкость ее сделала тщетными все попытки ее искоренения. Жизненная сила и мощность ее сохранились благодаря тому, что она развивалась в строгом согласии с теми законами природы, нарушение которых обратило другие роды в ублюдков. Две высокие ценности, единобожие и единобрачие, спасали ее в прошедшем и сохраняют поныне, и теперь она стоит перед нами, как знамение древности, из которой истекло все наше духовное содержание.
       Еврей никогда не перестает сознавать себя частью народа, нации, расы, Проникновение его в мир наших мыслей, верований и чуждых ему привычек ничего в этом отношении изменить не может. Еврей есть еврей, и таковым останется до тех пор, пока пребудет в верности своим неприкосновенным преданиям. С его точки зрения за ним всегда останется право думать, что быть евреем равносильно принадлежности к высшей расе.
       Царящие над миром евреи стоят на вершине своего могущества, помимо всего прочего, главным образом, благодаря некоторым качествам, коренящимся в еврейской сущности. Каждый еврей обладает этими качествами, хотя и не в полной мере, подобно тому как не всякий англичанин, говорящий на языке Шекспира, может достигнуть Шекспировской выразительности. Поэтому бесцельно и даже невозможно постигнуть международного еврея, не изучив еврейского характера и психологии вообще.
       Самое распространенное обвинение, будто большой успех евреев основан на их нечестности, можно оставить без внимания. Вообще нет достаточного основания обвинять еврейский или любой другой народ на основании общих мест. Евреи лучше, чем кто-либо, сами знают широко распространенное мнение, что все еврейские деловые приемы бессовестны. Несомненно, что простая неразборчивость в приемах в действительности встречается у них часто, когда нечестность в смысле нарушения закона даже отсутствует; поэтому возможно, что репутация, которой издавна пользуется в этом отношении еврейство, зависит не от свойственной им от рождения нечестности, в собственном смысле, а от других причин.
       Приведем одну из таких возможных причин. Еврей, как торговец, по природе своей проворнее, чем большинство остальных людей. Говорят, что существуют другие расы, выказывающие в торговле такое же проворство, но среди таких народов евреи не уживаются. Человеку же более медлительному естественно может прийти мысль, что проворный уже слишком проворен, почему он начинает относиться к нему с недоверием. Ведь каждый не доверяет хитрецу, даже если эта хитрость невинного свойства. С другой же стороны любой тяжкодум легко может додуматься до заключения, что деловой человек, который знает множество законных ходов и выходов и пользуется ими, может, если захочет, пойти и по незаконному пути. Кроме того, в сложных делах обыкновенно так легко рождается подозрение, что тот, кто дело устраивает, делает это при посредстве не вполне честных приемов. Медлительные, почтенные, честно мыслящие и действующие люди всегда будут относиться подозрительно к людям, которые умеют быстро извлекать выгоду из любой вещи.
       Древние вековые свидетельства указывают, что евреи были народом, так безумно любившим торговлю, что многие считали их бесноватыми. Из этого видно, что нелюбовь к евреям возникла на деловой почве по основаниям, которые не могут быть приписаны всецело мнению отдельных личностей или выдумкам их врагов. Возьмем, например, преследования, которым подвергались в Англии еврейские купцы. В Старой Англии среди сословия купцов господствовало много почтенных обычаев. Так купец, пользующийся уважением, никогда не должен был начинать дело по собственному почину, а лишь тогда, да оно ему было предложено. Точно так же украшение витрин свечами или красками, равно как и выставка товаров, рассчитанная на приманку публики, считались позорным и нечистым приемом, имеющим целью отбить клиентов у соседа. Наконец, считалось совершенно неприличным и противным купеческим обычаям торговать более, чем одним товаром. Если, например, кто-нибудь торговал чаем, то, казалось, он мог бы продавать и чайные ложки? Однако, если бы кто-либо сделал такого рода объявление, то он рисковал бы погубить свое дело, — до того такой прием казался общественному мнению чудовищным. Приличие требовало, чтобы купец делал вид, что он не охотно расстается со своим товаром.
       Можно себе представить, что произошло, когда в эту чащу спокойных обычаев ворвался еврейский торговец. Он просто разбил их в дребезги. В те времена обычай имел силу Богом установленного этического закона; поэтому еврей, благодаря своему поведению, казался великим грешником. Кто мог нарушить эти почтенные купеческие обычаи, тот не остановится ни перед чем.
       Еврея неудержимо влекло продавать. Если он не мог продать покупателю определенный предмет, то под рукой у него был другой, который он и предлагал. Еврейские лавки сделались базарами, предшественниками современных универсальных магазинов, и старый английский обычай, — каждая лавка только для определенного рода товаров, был уничтожен. Еврей гонялся за делом, преследовал его, выговаривал его себе. Он первый ввел «быстроту оборота при малой прибыли», — он же ввел продажу в рассрочку. Единственное, чего он не выносил, были покой и постоянство: все мысли его были направлены к тому, чтобы все вокруг него находилось в движении. Он был отцом рекламы в те времена, когда даже простое объявление о том, какой товар имеется в лавке, наводило публику на мысль, что собственник переживает денежный затруднения и что ему грозит банкротство, почему он и прибег к последнему отчаянному средству, к которому ни один уважающий себя купец прибегнуть не решится.
       Принять столь большую энергию за бесчестность при тогдашней обстановке было нетрудно. Еврей ведет нечистую игру, — так по крайней мере думал коренной английский купец. А между тем еврей вел эту игру только для того, чтобы стать хозяином ее и взять все в свои руки, чего он и добился.
       С тех пор еврей выказывал туже ловкость всегда. Его способность отводить потоки золота в свой карман давалась ему инстинктом. Когда он оседал в известной стране, он тем создавал поле деятельности для своих единоплеменников. Безразлично, было ли то врожденным свойством или планомерным выражением расовых единства и верности, но несомненно одно, что все еврейские торговые общины были связаны между собою. По мере того как отдельные общины богатели, приобретали силу и занимали известное положение по отношению к правительствам и жизненным интересам страны, где они работали, возрастала и сила центральных общин безразлично от мест их нахождения в Испании, Голландии или Англии. Умышленно или нет, но между общинами и центром существовала более прочная связь, чем между различными ветвями любого частного предприятия, так как цемент расового единства, связь расового братства между неевреями никогда не могут быть столь же крепкими, как между евреями. Неевреи никогда не могут представить себя «неевреями», как неким целым, почему и не могут чувствовать себя обязанными нееврею, как таковому. Благодаря этому, они делались самыми добросовестными агентами еврейских планов в тех местах и тогда, когда еврейским властителям почему-либо было неудобным выступать открыто. Однако, удачными конкурентами евреев в области мирового господства неевреи никогда не были.
       Центральные общины, где имели пребывание главные хозяева — банкиры и воротилы предприятий, черпали свое могущество из отдельных местных общин; из центра в свою очередь шли драгоценные указания и помощь во все места, где она была нужна. Нетрудно понять, что при таком положении дела народ, который относился к евреям недружелюбно, страдал, и наоборот для народа, который исполнял все еврейские желания, евреи создавали благоприятную обстановку. Достоверно установлено, что многим народам пришлось испытать на себе силу их немилости.
       Эта система, существующая издавна, сохранилась и поныне. Но теперь ей грозит опасность, как никогда. Пятьдесят лет назад международное банковое дело, в котором, главным образом, царят, в качестве всесветных маклеров, евреи, находилось в полном расцвете. Банки везде имели высший надзор за правительствами и финансами. Но тут появилось нечто новое, — промышленность, которая приняла такой размер, какой не снился мудрейшим пророкам и наблюдателям. По мере возрастания силы и мощи промышленности, она сделалась могучим денежным магнитом, который привлек к себе богатства всего мира, и при том не с целью овладеть деньгами, но для работы. Производство и прибыль от производства вместо займов и процентов от займов — такова была новая главная метода уже в течение продолжительного времени. Но пришла мировая война, в которой прежние всесветные маклера несомненно принимали большое участие, и теперь обе силы, промышленность и финансы, борются между собою; бой должен решить, за кем останется господство, — за властью денег или за производящей промышленностью. Это решение и является одной из причин, почему еврейский вопрос вновь отдан на суд общественного мнения.
       Для того, чтобы решить и понять эту проблему, нужно признать превосходство еврейского уменья. Только сказать, что евреи имеют удивительный успех, почему их и надо прибрать к рукам, не выдерживает критики. Точно также не согласно с истиной было бы утверждать, что равноправная совместная работа с евреями в целом принесла человечеству вред. Можно, пожалуй, даже сказать, что до настоящего времени она была полезной. За успех нельзя ни осуждать, ни обвинять. Если в данном случае можно говорить о нравственности, то только в отношении использования успешных достижений.
       В этом и заключается центр тяжести всего вопроса: в праве ли евреи поступать так, как они поступали до настоящего времени, или, напротив, их долг перед человечеством сделать иное употребление из достигнутого положения?
 

       Каждый, кто в Соединенных Штатах, либо в другой любой стране попробует заняться еврейским вопросом, должен быть готов выслушать упрек в антисемитизме или получить презрительную кличку «погромщика». Ему нечего ожидать поддержки ни со стороны населения, ни со стороны печати. Люди, обратившие внимание на этот вопрос, предпочитают выждать, к чему он приведет. По всей вероятности, ни одна американская газета и уж, наверно, ни один из рекламных журнальчиков, известных под названием «magazine», не посмеют даже серьезно намекнуть, что такой вопрос, действительно, существует. Обычная пресса в общем, в настоящее время открыта только для высокопарной хвалы всего еврейского (примеры этого можно найти везде), в то время как чисто еврейские газеты, число которых в Соединенных Штатах весьма значительно, заняты поношением и проповедью брани. Всякий писатель, издатель или человек, проявляющий интерес к еврейскому вопросу, почитается жидоненавистником; это считается единственно допустимым объяснением гласного обсуждения еврейского вопроса. По-видимому, это сделалось всеобщей idee fixe; у евреев эта идея наследственна. Непрекращающаяся пропаганда стремится внушить всем неевреям ту мысль, что всякое сочинение, в котором отсутствует слащавое отношение ко всему еврейскому, основано на предрассудке и ненависти; поэтому, де, оно всегда полно лжи, оскорблений, ругательств и науськивает на погромы. Эти выражения можно найти в любой еврейской статье, взятой наугад.
       Казалось бы, нашим еврейским согражданам следовало в числе неевреев заметить и тот слой людей, которые признают существование еврейского вопроса и несмотря на это не являются антисемитами.
       Само еврейство распадается на четыре партии, установить которые можно вполне точно. Во-первых, евреи, которые страстно желают сохранить без изменения еврейскую веру и еврейский жизненный уклад и готовы для этого принести любую жертву и поступиться своим успехом и расположением неевреев. Во-вторых, евреи, готовые принести необходимые жертвы для сохранения еврейской религии, но не придающие особого значения сохранению унаследованных жизненных еврейских привычек. В-третьих, евреи, не имеющие вообще никаких убеждений, евреи оппортунисты, стоящие всегда на стороне того, за кем успех. В-четвертых, евреи, которые верят и проповедуют, что единственный способ уничтожить противоречие между евреями и прочим человечеством заключается в полнейшей ассимиляции евреев с другими расами. Четвертая партия самая малочисленная, менее всего любимая и пользующаяся наименьшим уважением. Среди неевреев по отношению к еврейскому вопросу существует только две категории. Одни терпеть не могут евреев, не будучи в состоянии объяснить своего отвращения. Другие желают внести ясность в создавшееся положение и признают еврейский вопрос, как проблему. Обе категории, поскольку они выступают публично, подвергаются упреку в антисемитизме.
       Выражение «антисемитизм» употребляют вообще слишком легкомысленно. Его следует применять только для обозначения активного антиеврейского настроения, основанного на чувстве и на предрассудках. Применение его без разбора ко всем тем, что желают выяснить еврейские особенности и причины их мирового господства может сделать лишь то, что эта кличка со временем обратится в выражение особо почетное и уважительное.
       Антисемитизм неминуемо появится в Америке почти во всех видах; можно даже сказать, что он уже существует, и притом давно. Если он и значится под другим названием, то все же Соединенные Штаты не будут в состоянии изменить его сущности и его не постигнет участь многих других идей, которые, после кругосветного путешествия, достигли здешних берегов.
 

       Профессор одного американского университета однажды несколько лет тому назад, поехал по делам в Россию Он был сведущим человеком в одной из отраслей прикладной науки и тонким наблюдателем. Приехал он в Россию с ходячим в Америке готовым мнением о положении евреев в России и об отношении к ним русского правительства. Прожил он там три года, вернулся назад в Америку и вновь уехал в Россию примерно на тот же срок. По вторичном своем возвращении он признал своевременным основательно ознакомить американскую нацию с положением еврейского народа в России. Для этого он написал тщательно обработанную статью и послал ее издателю одного из первоклассных журналов Соединенных Штатов. Издатель пригласил автора к себе и беседовал с ними в течение почти двух дней; беседа эта произвела на издателя большое впечатление, но в заключение он объявил, что статью принять не может. Тоже повторилось со многими другими издателями влиятельных журналов. Случилось это не потому, что профессор не умел писать: издатели всегда охотно принимали все, что он напишет. И все-таки профессор не мог добиться, чтобы его статья об евреях была принята или напечатана в Нью-Йорке.
       Все же в один прекрасный день еврейский вопрос был поднят статьей одного Нью-Йоркского журнала; статью эту можно сравнить с гранатой, брошенной из еврейского лагеря с целью, если возможно, взорвать весь вопрос в воздух и убедить всех, что такого вопроса вовсе не существует.
       Достойно внимания, что большой журнал принял именно только эту одну статью о еврейском вопросе; было бы интересно вывести на свет Божий лиц, стоящих за кулисами этого журнала. Тем не менее, большая публика уже из этой статьи, задачей которой было доказать, что еврейский вопрос не существует, может многому научиться.
       Мистер Виллиам Хард в июньском номере «Метрополитен», насколько было в его силах, очень искусно использовал эту статью, и несомненно, что все телеграфные и корреспондентские бюро, которые зорко следят за всякой похвалой по адресу евреев, уже послали бравым издателям «Метрополитена» приветствие по этому поводу за содействие дальнейшему убаюкиванию публики.
       Надо надеяться, что статья Харда, в виду ее содержания, получила широкую огласку, так как из нее можно научиться многому, даже большему, чем хотел сам автор.
       Прежде всего тому, что еврейский вопрос существует. Господин Хард говорит, что об этом вопросе говорят в парижских и лондонских салонах. Не вполне ясно, что должно доказать это упоминание о салонах; то ли, что сам предмет неважен и ничтожен, или широкую осведомленность Харда в этом вопросе. Далее он рассказывает, что какой-то доклад по еврейскому вопросу получил довольно широкое распространение в некоторых правительственных кругах Вашингтона. Затем он упоминает о каблограмме по этому вопросу, опубликованной нью-йоркским «Уорльд». По всей вероятности, его статья появилась слишком рано, почему он и не привел сообщение лондонского «Таймс» об вышеуказанном докладе.
       Во всяком случае, читателю, интересующемуся фактическим материалом, Хард выдал секрет, что еврейский вопрос в действительности существует и при том занимает собой не подонки общества, а те круги, в которых чаще всего можно найти доказательства еврейского господства и работы. Он обнаружил не только это, но еще и то, что вопрос этот там обсуждается. Хард это категорически подтверждает. Если он не идет дальше и не признается в том, что вопрос очень серьезно обсуждается и изучается высокими сферами и притом людьми, имеющими международное значение и вес в собственной стране, то это зависит, вероятно, от двух причин: или ему это неизвестно, или упоминание об этом он считает ненужным для целей, преследуемых его статьей. Во всяком случае, Хард констатирует факт, что еврейский вопрос существует, что его изучают и при том изучают люди, которые способны судить о вопросе, о котором говорят.
       Читатель получает впечатление, что еврейский вопрос носит на себе какой-то характер конспирации. Автор, однако, говорит, что сам он не верит в массовый заговор. Такое признание вызывает вздох облегчения, ибо для нееврейского мышления нет ничего более смешного, как массовый заговор, потому что нееврейский ум ничего более невозможного себе представить не может. Хард не еврейского происхождения и потому он должен знать, в какой мере заговор даже с благороднейшими намерениями не может существовать более или менее продолжительное время при участии в нем сколько-нибудь значительного числа заговорщиков неевреев. Неевреи для таких дел не созданы. Их заговор рассыпался бы как пирог из песка. В крови и в природе неевреев, в противоположность евреям, нет надлежащей способности дружно держаться вместе. Нееврей по самой природе своей не может составить себе ясного представления о заговоре; ему нужны неопровержимые доказательства, чтобы поверить в возможность заговора.
       Поэтому легко понять затруднительное положение Харда с его россказнями о заговоре. Чтобы выйти из этого положения, он вынужден повернуть дело так, как будто всегда, когда речь идет о еврейском вопросе, все другие, кроме самих евреев, видят в нем нечто, заключающее в себе заговор. Это положение является у него лейтмотивом, что видно уже из заглавия статьи: «Великий еврейский заговор».
       В поисках за фактами в статье Харда мы узнаем далее, что имеется ряд документов, в которых якобы содержатся детали заговора или еврейский план достижения полного мирового господства. Вот, приблизительно все, что читатель может узнать о документах, если не считать того, что г. Хард называет их «необычайными и ужасными». Здесь, к сожалению, у него большой пробел в изложении: цель его статьи пролить свет на известный документ, а между тем мы не узнаем о нем почти ничего. Постыдные и бесчестные вымыслы обыкновенно выплывают сами. Про документ, о котором идет речь, этого сказать нельзя: читатель вынужден верить г. Харду на слово. Между тем, будь эти документы опубликованы, они дали бы возможность вдумчивому читателю или критику составить о них собственное мнение. Но оставим это: г. Хард во всяком случае, публично заявляет, что такие заговорщические документы существуют. Затем он переходит к другой своей задаче, — доказать, путем перечисления имен евреев, уже являющихся хозяевами в важных областях, как мало вообще занимает евреев мысль о господстве. Ответственность за эти имена лежит всецело на Харде; нам же важно лишь отметить, что есть у него поучительного.
       Автор особенно подробно занимается русскими делами. Порой даже может показаться, что еврейский вопрос то же самое, что и советский, хотя, как то хорошо известно Харду, — на самом деле это не верно. Правда оба вопроса находятся между собой в тесной связи, но все же искусственное доказывание их тождества для того, чтобы потом на благо еврейскому вопросу это опровергать, нужно признать лишь хорошо задуманной уверткой. Во всяком случае, факты, приведенные Хардом — если оставить в стороне делаемые им из них выводы — довольно интересны.
       Начнем с русского вопроса. Хард говорит, что в кабинете министров Советской России только один еврей, именно Троцкий. Конечно, в правительстве есть и другие евреи, но Хард говорит только о кабинете. Он умалчивает о коммунистах, которые являются истинными властителями России, и ничего не говорит о красной армии, которая является подлинной силой Троцко-Ленинского господства. С таким же правом можно утверждать, что и в Венгрии был только один еврей в правительстве: но еврей этот был Бела Кун. Остается, таким образом, открытым вопрос, почему вся Европа, несмотря на двух только евреев, Троцкого и Бела Куна, убеждена в сильной еврейской примеси к большевизму. Столь простодушная игра воображения представлялась бы еще более невероятной, чем мысль о еврейском заговоре представляется Харду. Если всех неевреев считать слабоумными, то на каком основании нельзя с тем же правом видеть в евреях хитроумных? Как бы то ни было, но сказать, что Троцкий стоит во главе большевицкой власти и делит ее только с Лениным, еще не значит сказать слишком много: что Троцкий — еврей, — до сих пор этого никто не отрицал, не отрицал и сам Бронштейн (настоящее имя Троцкаго), когда он еще жил в Сен-Луи в Соединенных Штатах.
       Но, как говорит Хард, и руководители меньшевиков — евреи. Факт достойный внимания! Троцкий — во главе большевиков; а во главе меньшевиков, когда они были в оппозиции первыми, на первом месте стояли Либер, Мартов и Дан — «все евреи», говорит Хард.
       Кроме этих двух крайних партий есть еще третья, более умеренная, «кадеты», которые, по мнению Харда, являются или являлись «самой сильной буржуазной партией в России», — «их главная квартира теперь в Париже. Их глава — Винавер, еврей».
       Таковы факты, устанавливаемые Хардом: евреи, имена которых он приводит, руководят тремя большими политическими партиями в России. «Вот, смотрите, как евреи раскололись! — восклицает он. — Какой может существовать заговор у людей, которые так сильно борются между собой»? Другого при виде этих явлений скорей поразила бы мысль, что каждое течение русской политической мысли находится под влиянием евреев. Разве это не дает в известной мере права сделать вывод, что евреи везде стремились к господству? Этим, однако, не исчерпывается все поучительное, что читатель, ищущий фактов, может найти в статье Харда. Он переходит затем к Соединенным Штатам и устанавливает для них несколько интересных положений. «Там, — говорит он, — есть Отто Каан». Это верно. Иногда Отто Каан находится в Америке, иногда по важным международным делам в Париже, иногда, наконец, он завязывает сношения между британским и американским капиталом в Лондоне, проводя все такие дела, которые, в значительной мере, зависят от еврейской политической обстановки. Каан считается консерватором и это в известном отношении, пожалуй, верно. Человек может быть консерватором или нет, смотря по тому, под каким углом зрения его рассматривают. Консервативные люди в Америке самые большие радикалы; их побуждения и методы идут в корень вещей и в своем собственном поле действия они всегда радикальны. Те лица, чей кругозор ограничивается определенными экономическими интересами, называли консерваторами людей, которые господствовали в последнем французском конвенте. Между тем, на самом деле они были радикальнейшими из радикалов; они были красными в эпоху красных и белыми в эпоху белых. Если бы знать, к чему стремится в конце концов Каан, и если бы он составил описок своих планов и целей, то кличка консерватора, которой его так метко характеризует Хард, звучала бы совсем по другому. Но, во всяком случае, мы узнаем от Харда: «Господин Каан на стороне консерваторов». «На другой стороне, — говорит Хард, — находится Роза Пастор Стокес». После этого он называет еще Мориса Хиллкита. По его определению, это уже радикалы. К ним он прибавляет двух неевреев, Евгения Дебс и Билля Хайвуд и дает такое освещение, будто они оба — много более влиятельные люди, чем двое первых. Те, кто занимался новейшими политическими комбинациями, — а Хард, кажется, в течение долгого времени находился в их числе, — думают об этом иначе. Ни Дебс, ни Хайвуд за всю свою жизнь не могли бы создать фракции, обладающей таким громадным влиянием, как госпожа Стокес и Хиллкит: уже от них Дебс и Хайвуд получили свое влияние. Если внимательно изучать социальные течения в Соединенных Штатах, то каждый сведущий человек, подобно самому Харду в его статье, наткнется на еврейские имела. Как, в самом деле, поучительно, что там, где он называет вождей так называемого консерватизма и радикализма, он вынужден приводить еврейские имена. На основании его данных читатель в праве сказать, что обе политические группы Соединенных Штатов на поводу у евреев.
       Но это еще не все.
       «Человек, который работает более, чем кто-либо другой, чтобы охранить американских рабочих от радикализма, есть еврей — Самуил Гомперс». Этот факт читатель должен себе заметить: американские рабочие руководятся евреем. И далее «профессиональный союз рабочих по изготовлению готового платья, союз очень сильный и очень большой, самый сильный противник Гомперса, действует под руководством еврея Сиднея Хилльманна».
       Совсем как в России. Оба крыла американской политической жизни и двигательный нерв внутри ее находятся под руководством евреев. Этот факт должен признать и сам Хард, вопреки своим истинным намерениям, как вытекающий из его статьи.
       Средняя же партия, «либеральный центр», как ее именует Хард, которая объединяет все промежуточные течения, еще ждет со своими Брандесами, Макками и Феликсами Франкфуртерами описания этих господ, деятельность которых со времени перемирия могла бы дать материал для очень интересной главы.
       Хард с похвалою называет еще два имени: барона Гинцбурга — он, де, еврей, «верный человек» русского посольства — и посланника Бахметьева, представителя недолгого русского Временного Правительства. Другой еврей, по словам г. Харда, управляет русским осведомительным бюро, сообщения которого помещаются многими нашими газетами; имя его хорошо известно читателям газет. Это — А. И. Закк. Список этот далеко не полон, но все же он многое говорит, и документы, чью смехотворность так хочется доказать Харду, получают благодаря ему особое значение. Невольно приходит в голову, что документы эти привлекли к себе такое внимание потому, что лица, знакомые с ними, видят в них не только то, что угодно видеть Харду, но и нечто другое, более удивительное, и приходят к убеждению, что документы эти создали еврейский вопрос. Ведь, если бы кроме них ничего не существовало, то и Хард не написал бы своей статьи да и «Метрополитен» ее бы не напечатал. Заслуга Харда заключается в том, что как раз там, где этого нельзя было ожидать, он подтвердил, что вопрос еврейский существует и должен быть выяснен. Тот неведомый, по чьему заказу была написана статья «Великий еврейский заговор», очевидно, сам почувствовал необходимость это сделать.
 

       Нам приходится еще раз прервать наше исследование современного еврейского вопроса, чтобы познакомиться с появлением этого вопроса в другом виде, а именно, в газете «Hearts», в виде передовой статьи, более чем в два столбца, от 20 июня 1920 года, принадлежащей перу Артура Брисбейн. Назвать его самым влиятельным журналистом Америки было бы слишком много, но, во всяком случае, он принадлежит к той дюжине, чьи произведения больше всех читают. Поэтому, если журналист-писатель такой величины, как Брисбейн, начинает откровенно писать об этом вопросе, то это доказывает, что вопрос — приобретает здесь все большее и большее значение.
       Брисбейн еврейского вопроса не изучал. По всей вероятности, в частной беседе он бы даже признался, что он, на самом деле, его вовсе не интересует, хотя такое признание трудно было бы согласовать с тем тоном уверенности, в котором он его обсуждает гласно. Однако, он способный журналист и знает, как нужно подойти к вопросу, когда требование момента заставляет газету высасывать из пальца определенное решение. Каждая раса имеет дурных и хороших, или из нее вышло известное количество выдающихся людей, или, наконец, она сыграла интересную роль в истории, — вот мысли, которые достаточны, чтобы написать удобочитаемую статью о любом народе, который когда-либо играл роль в человеческом общежитии. Изучать вопрос в его сущности для этого совсем лишнее. Надобно поговорить в одной-другой газетной статье о какой-нибудь народности, когда-либо выступавшей на арене человеческого общежития, — и достаточно, больше вопрос затронут не будет. Всякий газетный работник это знает. Но, все же, казалось бы, Брисбейн долгое время жил в Нью-Йорке, имел большие финансовые связи с большими группами нашей страны, несомненно успел познакомиться с ходом дел в недрах трестов и банковых групп и постоянно был окружен сотрудниками и советниками еврейской расы. Поэтому, он должен бы составить себе свое собственное мнение о предмете. Правда, высказывать мнение о расовых группах своей страны не входит в круг деятельности газетного работника: ведь, не дело экспонента на выставке высказывать мнение о владельцах других выставленных вещей. Право газеты допускать такой соблазн, равно как и случаи, когда она считает возможным это сделать, весьма немногочисленны.
       Поэтому, раз Брисбейну представился случай писать о еврейском вопросе, то можно было заранее предсказать, что он напишет. Если чему можно удивляться, так это тому, что он вообще почувствовал потребность об этом писать. Неужели он мог счесть за гонение на евреев попытку положить начало выяснению причин их влияния в Соединенных Штатах и в других местах? Или со свойственной дельному газетчику проницательностью он понял, что представляется удобный случай обратить на себя благосклонное внимание самых влиятельных групп Нью-Йорка и всей страны? Или, наконец, — и это похоже на правду, — он хотел бы вообще обойти этот вопрос молчанием, но ему намекнули на необходимость соответственного выступления в виде воскресной передовой статьи и некоторые из акционеров газеты высказали по этому предмету свое мнение? Этим предположением мы вовсе не хотим порочить мотивы, побудившие Брисбейна к выступлению, а лишь желаем показать, от каких тонкостей зависят порой такого рода передовицы.
       Более важно следующее: думал ли Брисбейн, что, написав воскресную передовую статью, он всерьез покончил с еврейским вопросом или что самый вопрос получил необходимое разрешение? Самая плохая сторона повседневной прессы в том и заключается: раз передовая прошла благополучно, не вызвав скандала, значит, дело, с точки зрения сочинителя, можно считать поконченным. Таково, по крайней мере, общее правило.
       Будем надеяться, что г. Брисбейн не считает вопрос поконченным. Ему не следовало бы подымать столь тяжеловесный вопрос, не сделав ничего для его разрешения: в своей бойкой передовой статье он этого не сделал. У него встречаются даже ошибки, которые он должен бы исправить, изучив вопрос. «Как обстоит дело с финикийцами?» —  спрашивает он. Ему следовало бы заняться этим вопросом, когда он изучал предмет. Тогда он не сделал бы грубой ошибки — ставить финикийцев в столь тесную связь с евреями; еврей этого бы не сделал. Но делать такую ошибку в статье в защиту еврейства, имеющей целью пропаганду среди нееврейских читателей, по-видимому, позволительно. Финикийцы сами, наверно, никогда не могли думать, что они находятся в какой-либо связи с евреями, а последние, уж конечно, этого и не подозревали. Уже не говоря о всем другом, финикийцы, прежде всего, отличались от евреев своим отношением к морю. Они не только строили корабли, но и плавали на них сами. Еврей же предпочитал доверять кораблю свой капитал, но не свою персону. Равным образом, и во всех других отношениях, различия между двумя народами были резкие и глубокие. Брисбейн сделал бы лучше, если б руководствовался в этом вопросе еврейской энциклопедией. Будем надеяться, что он еще пополнит свои занятия и доставит миру удовольствие воспроизведением того, что он найдет в еврейских рукописях, еще не печатанных, ведь, дело идет здесь не о предмете общеизвестном, вроде шарообразности земли: еврейский вопрос еще не разрешен и еще должен быть разработан.
       Брисбейн имеет полную возможность исследовать этот вопрос самостоятельно. Он располагает большим штатом сотрудников и хочется думать, что в числе их есть и неевреи, которых нельзя купить. К его услугам готовая, охватывающая весь свет, организация. После его приключений в мире «делателей денег», в его мнениях все же произошла перемена; пережитое дало ему возможность пристальнее присмотреться к определенной группе людей и к их жажде власти. Почему же он не считает эти вопросы мировой проблемой и не ищет фактов и разрешения? Задача эта достойна каждого газетного дела. Такое отношение к предмету дало бы возможность Америке внести и свою долю работы в дело разрешения этого вопроса. Мы должны это сделать хотя бы для того, чтобы еврейский вопрос перестал быть пугалом, каким он был в течение столетий. Все общие слова о «любви к ближнему» не могут заменить собой основательного исследования, ибо от нас требуют любви по отношению к тем людям, которые с невероятной быстротой и хитростью стремятся захватить над нами господство. «В чем ошибка еврейства?» — Это первый вопрос. «В чем ошибка нееврейства, позволяющая существовать той первой ошибке?» — Это второй вопрос.
       Как всякий нееврейский писатель, выступающий в качестве благожелательного защитника евреев, Брисбейн вынужден признать наличность известных фактов, представляющих собой часть того вопроса, существование которого он отрицает.
       «В любом большом городе каждое второе имя, пользующееся успехом, еврейское», — пишет Брисбейн. — В его родном городе это процентное отношение еще больше.
       «Евреи, составляющие меньше одного процента всего населения земного шара, владеют 50 процентами торговой прибыли всего света; этого они достигли своей работоспособностью, предприимчивостью, умом и трудолюбием», — пишет Брисбейн.
       Говорят ли что-нибудь для самого Брисбейна эти данные? Думал ли он хоть раз, к чему все это ведет? Может ли он утверждать, что этому успеху не содействовали вещи, которые человечество справедливо находит достойными порицания? Удовлетворяет ли его манера использования этого делового успеха там, где это бьет в глаза? Может ли он доказать, что успех достигнут только благодаря наличности указанных им похвальных качеств и что в нем не участвовали качества совсем непохвальные? Слышал ли он, например, чтобы еврейские деньги были вложены в неспекулятивные железнодорожные предприятия? Мы могли бы дать Брисбейну целый ряд тем для статей, которые для него и для его читателей были бы крайне поучительны, если бы он только согласился поручить собирание фактического материала беспартийным людям.
       Одну из таких статей можно было бы озаглавить: «Евреи на Версальской Конференции». Люди, которым будет поручено собирать материалы, должны установить: какие лица там более всего выделялись? Кто чаще всего туда приезжал и уезжал и больше всего суетился по деловой части? Кому легче всего был открыть доступ к самым важным лицам и комиссиям? Представители какой расы занимали места частных секретарей у выдающихся лиц? Какая раса занимала большинство мест, от которых зависел прием у видных участников Конференции? Какая раса больше всего старалась превратить Конференцию в ряд празднеств, балов и пышных банкетов? Кто были частные лица, которые чаще всего приглашали участников Конференции на интимные обеды?
       Если бы Брисбейн при своих общепризнанных выдающихся способностях дал своим сотрудникам такое поручение и потом напечатал их донесения, то получилась бы такая страница истории, которая составила бы эпоху даже в его выдающейся карьере писателя. Он мог бы написать и вторую главу о той же Версальской Мирной Конференции, хотя бы под таким заглавием: «Какая программа одержала победу на Мирной Конференции?» Его сотрудники должны были бы для этого установить намерения и цели, с которыми влиятельные евреи в столь большом количестве слетелись в Париж, а также какими путями они проводили свои программы. В особенности нужно бы постараться выяснить, была ли изменена или отменена хотя бы самая малость в этих программах. Далее надо установить, не потребовали ли евреи, достигнув того, к чему стремились, еще большего и не достигли ли этого, несмотря на то, что сравнительно с остальным миром это уже являлось привилегией. Брисбейн тогда к великому своему удивлению узнал бы, что из всех программ, представленных Конференции, не исключая и главной программы, на которую люди возлагали столь преувеличенные надежды, единственная, которая прошла вполне гладко, была программа еврейская. Все это он мог бы узнать, если бы он занялся исследованием. Только вопрос о том, какое употребление он сделал бы из полученного материала, остается открытым.
       Вообще, в каком бы направлении Брисбейн ни повел свои исследования, он значительно расширил бы свои знания о нашей стране и о зависимости ее от еврейского вопроса. Знает ли он, например, кому принадлежит Аляска? Может быть, он думает, — как многие другие, кроме тех, которые, увы, знают наверно, — что эта область принадлежит Соединенным Штатам? Нет, эта область принадлежит тому же народу, которому принадлежат фактически и сами Соединенные Штаты.
       Знает ли Брисбейн, несмотря на то, что место, которое он занимает в международной журналистике, дает ему к тому полную возможность, что в нашей экономической жизни действуют элементы, которые не укладываются ни в понятие «Капитала», ни в понятие «Труда»? Знает ли он хоть что-нибудь о той силе, которая не является ни капиталом, ни трудом в продуктивном смысле, но чьи интересы и стремления в том, чтобы возможно больше расколоть и разобщить капитал и труд путем раздражения, попеременно, то капитала, то труда? Во время своих работ по изучению экономического положения и царящей над ним тайны, которая противится всякому разоблачению, должен же был Брисбейн заметить хоть что-нибудь, хотя бы единый луч света за кулисами. Найти это является благородной задачей для каждого журналиста.
       Предал ли Брисбейн гласности имена тех людей, в чьих руках находится снабжение Соединенных Штатов сахаром? Знает ли он их? Есть ли у него желание узнать их? Имеет ли он понятие о положении хлопчатобумажного дела в нашей стране, о частой перемене владельцев земельных участков, производящих хлопок, и о затруднениях в этой отрасли производства, зависящих с одной стороны от угроз банков, а с другой от постоянного колебания цен на платья и материи, вызываемого умышленно? Если это ему известно, то обратил ли он внимания на имена людей, в чьих руках находится вся эта игра? Желает ли он узнать, как и кто ведет эту игру? Все это он мог бы узнать и рассказать народу, если бы дал соответствующее задание своему прекрасному штабу информаторов и журналистов. Он лучше других должен знать, чувствует ли он себя настолько независимым, чтобы предпринять такую работу. Быть может, у него есть причины частного характера, которые мешают ему это сделать.
       Как бы то ни было, мы с своей стороны не видим причин, которые мешали бы ему основательно изучить вопрос и при том не из любопытства к новизне предмета, а для составления обоснованного о нем мнения. В этом, конечно, никто не мог бы усмотреть нетерпимости. При теперешнем же положении дела Брисбейн не обладает достаточными данными, чтобы стать за или против вопроса. Он может только устранить его, как неприятный, как это некогда делали прежние рабовладельцы, которые просто хотели устранить противников рабства.
       По этой причине его недавняя защита евреев не может вообще почитаться таковой: она скорее похожа на заискивание у них расположения. По-видимому, больше всего возбуждает его внимание то, что он называет расовым предубеждением и расовой ненавистью. В самом деле, человеку, который при изучении экономической проблемы рискует впасть в такую душевную неуравновешенность, лучше за эту проблему не браться. Впрочем, проявления предубеждения и ненависти в таком деле зависят от самых методов исследования и от самого исследователя, и достойно сожаления, если прибегают к таким наговорам на других в оправдание себя люди, находившиеся в течение стольких лет сами под определенным духовным влиянием. На самом деле мы в праве ждать обратного: научное исследование еврейского вопроса должно устранить ненависть и предубеждение и воспрепятствовать им. Мы бываем предубеждены против того, чего мы не знаем, и ненавидим то, чего не понимаем, Изучение еврейского вопроса должно создать его знание и правильный взгляд на него, при том не только среди неевреев, но и между евреями; последние нуждаются в этом не меньше, если не больше, чем неевреи. Если еврей придет к тому, чтобы увидеть известные вещи, их понять и сообразно понятому поступать, то большая часть вопроса будет устранена путем улучшения взаимного понимания. Обратить внимание неевреев на известные стороны еврейства есть только часть работы, — не менее настоятельной задачей является заставить самих евреев открыть глаза на известные факты.
       Первый успех будет состоять в том, чтобы неевреев из простых защитников — и при том защитников партийных — сделать судьями фактической обстановки. Исследование обнаружит, где евреи и неевреи заблуждаются, и расчистит путь знанию и мудрости, хотя и тогда для решения вопроса потребуется большой запас последней.
       Надо помнить, что в постоянных призывах к терпимости кроется большая ловушка. Терпимость есть прежде всего терпение правды. Теперь же к ней взывают ради угнетения правды. Терпимость только тогда может иметь значение, когда все придут к общему признанию того, что должно быть терпимо. Незнание, сокрытие, замалчивание, игра в прятки не есть терпимость. К еврею все равно никогда не относились терпимо в высшем смысле этого слова, потому что его никогда не понимали. Брисбейн не может способствовать пониманию того, что за народ евреи, своей написанной «попросту» статьей и тем, что она бросит несколько еврейских имен в пучину печатных букв. Он обязан перед самим собой ближе подойти к вопросу независимо от того, пожелает ли он сделать из полученных им данных предмет гласности или нет.
       Для газеты вообще невозможно не натыкаться на каждом шагу на влияние евреев, если она держит мир в курсе того, что происходит, хотя бы поверхностно. Между тем пресса обходит этот факт, говоря об евреях, как о русских, латышах, немцах или англичанах. Эта маскировка имен больше всего запутывает всю проблему. Для лучшего осведомления человечества требуются название вещей своими именами и фактические данные. Брисбейну следовало бы изучить этот вопрос еще и потому, что этим путем он получил бы надлежащее освещение и других предметов, которыми он занимается. Было бы полезно, чтобы время от времени он предавал гласности полученные им таким образом результаты, так как такие статьи давали бы ему возможность познакомиться и с той частью еврейства, которой не может знать писатель, постоянно «готовый к услугам». Конечно, теперь его засыпали благодарностями за его статью; если бы он получил пару-другую откликов противоположного характера, это было бы большой услугой для уяснения обстановки.
       То что случилось бы, предай он гласности хоть один факт, добытый независимым исследованием, не могло бы сравниться с его теперешними переживаниями. После того, как Брисбейн написал статью о евреях, он, надо надеяться, будет внимательно следить и за тем, что будут говорить и писать другие. Он найдет тогда больше материала о евреях в том, что он читает, чем раньше, и многое он нашел бы в виде фактических заметок в своей собственной газете. Каждый серьезный исследователь и честный писатель рано или поздно всегда нападет на след, который ведет к еврейскому могуществу в мире. «Диерборн Индепендент» систематически и подробно делает то, что другие издания делали урывками.
       На всей гласности Соединенных Штатов тяготеет настоящий страх перед евреями, — страх, который ясно чувствуется и причину которого надо выяснить. Если мы не ошибаемся, такой же страх, хотя и не ясно осознанный, ощущал и Брисбейн. Это не страх причинить известной расе зло — это почтенное чувство должны испытывать все, — но страх сказать о ней гласно что-нибудь такое, что не было бы только неумеренным славословием. Независимое размышление убедило бы его, что задачей подлинного американского журналиста является умерить славословие и усилить тщательно продуманную критику.
 

       С появлением этих статей заклятие, лежавшее до тех пор на еврейском вопросе и на еврейской программе мирового господства в нашей стране, прекратилось. Стало возможным пользоваться словом «еврей» при обсуждении серьезных вопросов без страха и запугиваний. До сего времени право пользоваться этим словом составляло особую привилегию еврейских публицистов, которые применяли его исключительно в целях хорошо обдуманной и благожелательной пропаганды. Они получили даже возможность требовать изъятия из программы школьного преподавания некоторых мест из Шекспира, ссылаясь на неудовольствие вызываемое ими среди евреев, или удаления из Бостонской библиотеки картины Саргента, потому, что она изображала синагогу в упадке. Но если с нееврейской стороны делался какой-либо намек на то, что нееврей раскусил еврея, то с невероятной быстротой начинался вопль о предубежденности.
       Следствием этого явилось такое стеснение в речах, примеры которого редко можно было встретить в нашей истории. — Например, на одном парадном обеде один из ораторов употребил в своей речи слово «еврей», желая обозначить им деятельность одного еврейского банкира. Один из гостей, еврей, вскочил и обратился к оратору с вопросов считает ли он приличным для американца употреблять это слово для обозначения целой нации. Оратор ответил с уверенностью «да», что было встречено общим одобрением слушателей. В той местности, где этот случай имел место, языки деловых людей долгое время были связаны тем неписанным законом, который гласил, что евреев ни в коем случае нельзя называть евреями.
       Еще год тому назад никто не мот бы подумать, что такая газета, как «Chicago Tribune», признает за правильный политический шаг для ежедневной газеты поместить редакционную статью о еврейской программе мирового господства, притом на первой странице и в первом столбце, а в заглавии напечатать жирным шрифтом слово «еврей» и оставить в тексте статьи это слово везде без изменения. Обычно поступали так, как делала одна газета восточных штатов: везде, где в статье встречалось выражение «международный еврей», его заменяли словом — международный «финансист».
       Итак 19 июня 1920 года «Chicago Tribune» поместила на первой странице, в первом столбце каблограмму своего специального корреспондента Джона Клайтона под заглавием: «Троцкий ведет еврейских радикалов к мировому господству. Большевизм только орудие для достижения определенного плана». Начало ее гласит:
       «В течение последних двух лет, офицеры разведки и сотрудники различных секретных служб Антанты доносят о всемирном революционном движении вне большевизма. Вначале эти два течения в донесениях смешивались в одно, но в настоящее время нити, на которые удалось напасть, все более и более распутываются». Мы уже имели случай заметить, что и наша разведка располагала такими же сведениями, хотя, надо думать, в силу еврейского влияния на правительство, разведывание не велось с должной выдержкой. Во всяком случае мы знаем из еврейских источников, чтобы не называть других, что Министерство Юстиции Соединенных Штатов в течение последнего времени заинтересовалось вопросом настолько, что приступило к расследованию. Так или иначе достойно внимания, что правительственные чины Антанты выказывали интерес к этому вопросу в течение двух лет. Это — факт, который должны себе заметить те лица, которые утверждают, что весь этот вопрос выдуман немцами.
       В самом деле, возникновение еврейского вопроса мыслящих людей Америки вызывает неизменно возражение с еврейской стороны, что это является немецким продуктом ввоза и что антисемитская волна, затопившая Германию и очистившая новое германское правительство от еврейского революционного влияния, является лишь уловкой для того, чтобы свалить поражение Германии на евреев. Как раз теперь все американские раввины проповедуют, что, как учит всемирная история, всякая большая война всегда вела за собой новые «нападки» на евреев. Между тем на деле бесспорно только то, что всякая новая война открывала народам глаза на влияние, которое проявляли на ход ее международные еврейские денежные властители. Казалось бы, этот факт заслуживает более обоснованного объяснения, чем простая ссылка на «предубежденность». Далее статья, помещенная в «Трибуне», равно как и все прочие данные, подтверждают, что интерес к еврейскому вопросу далеко не ограничивается одной Германией; нельзя даже сказать, что там он проявляется всего сильнее. Напротив, самую большую деятельность в этом отношении проявили отделы секретной службы Антанты.
       Во второй части указанной статьи проводится различие между большевизмом и еврейским стремлением к мировому господству: «Работа большевизма направлена на разрушение существующего общества и на международное братство рабочих, как властителей мира. Что же касается второго движения, то оно работает в целях создания расового мирового господства. Насколько разведка британского, французского и нашего правительства могла добраться до его источников, оказывается, что духовными вождями этого плана являются еврейские радикалы». Далее в статье говорится: «В рядах коммунистов есть группа, принадлежащая к этой партии, которая на коммунизме не останавливается. Для вождей коммунизм имеет лишь второстепенное значение (это заставляет вспомнить слова Лорда Ефстафия Перси, воспроизведенные канадской «Еврейской Хроникой»: «не потому еврей придает значение радикальному образу мыслей, что он желает принять участие в нееврейском патриотизме или демократизме, но потому, что всякая существующая нееврейская система управления ему ненавистна»). Они готовы использовать для своих целей безразлично все, что угодно, будь то восстание Ислама, ненависть центральных держав к Англии, японские вожделения на Индию или торговое соперничество между Америкой и Англией. Как подобает всякой мировой революции, так и данная прежде всего направлена против Англосаксов. Организация еврейско-радикального всемирного движения уже почти в каждой стране завершена. Стремления этой еврейско-радикальной партии не основаны на альтруизме, но направлены единственно на получение свободы для собственной расы».
       Нельзя не признать, что приведенные факты могут возбудить справедливое беспокойство. Если бы они были помещены в грошовом листке без ответственного редактора, то рядовой читатель не обратил бы на них внимания, как на глупости: так мало знает рядовой читатель те тайные влияния, которые входят в его жизнь и определяют его судьбу. Но в большой газете они подвергаются другой оценке. Поэтому «Трибуна» и не ограничивается одной этой статьей. 21 июня 1920 года появилась новая передовая статья: «Мировая беда». По-видимому задачей этой статьи было предотвратить недоразумения, могущие возникнуть в понимании целей предыдущей статьи: «Вмешательство евреев в это движение, говорится в ней, имеет целью установить новое расовое мировое господство». «Трибуна» к этому прибавляет, что в то время, когда евреи других стран, по всей вероятности, содействуют этой мировой беде по понятным причинам, напротив, евреи Англии и Соединенных Штатов «вполне лояльны и представляют собой консервативных носителей национальных традиций». Было бы очень хорошо, если бы это было так. Может быть, это даже и верно по отношению к десятку отдельных евреев на тысячу. Но это, несомненно, неверно по отношению к тем международным элементам, в чьих руках все нити всех правительств и которые в течение последних шести трагических лет вели себя так, что их поведение должно быть, наконец, выведено на свежую воду. Очень жаль, если американские и английские евреи принуждены будут в течение некоторого времени испытывать известную тревогу, от которой всякий был бы рад их освободить: но она неизбежна до тех пор, пока не будет сказано последнее слово правды и пока сама еврейская масса не стряхнет с себя тех, которые еще и по сие время пользуются глубочайшим уважением с ее стороны.
       Полезно заняться выяснением различия и сходства, с каким неевреи и евреи относятся к вышеуказанному движению, стремящемуся установить еврейское мировое господство. Еврейские писатели его безусловно отрицают: «все неверно, все ложь, все выдумано врагами евреев с целью пропаганды ненависти и убийств». Но по мере того, как накопляются доказательства, тон их меняется: «хорошо, допустим, что все это верно; но чему же здесь удивляться, если бедные притесняемые евреи, доведенные своими страданиями почти до безумия, мечтают о том, чтобы поразить своих врагов и самим стать во главе государственной власти?» Нееврей в данном случае добавил бы: «хорошо, но все это русские евреи. Это нас не касается. Американские евреи безупречны. Они никогда не могли бы решиться на что-нибудь подобное».
       Если бы нееврейское мышление глубже проникло в фактическую обстановку, то оно принуждено было бы допустить существование своего рода разрушительного движения, сила которого потрясла даже нашу страну, и отметить, что духовными вождями в нем революционеры-евреи. Если допустить, что это положение верно, то надо либо согласиться с той теорией, что движение это по своему происхождению, пропаганде, исполнению и целям действительно является еврейским, либо, наоборот, придти к выходу, что, хотя это движение и мировое, но еврейским оно сделалось лишь случайно. Окончательный выход у евреев и неевреев должен быть один и тот же: признать, что нечто подобное вышеуказанному движению действительно существует. Так например, «Christian Science Monitor», значение которого, как газеты, никто отрицать не станет, в недавней передовой статье говорит об этом предмете следующее: «Несмотря на все, было бы роковым заблуждением сделать вывод о том, что еврейской опасности больше не будет существовать, если ей дать другое название и другую окраску». Еврейскую опасность можно было бы назвать, согласно одной из самых возвышенных книг Ветхого Завета, «ужасом в нощи», и сознательно или бессознательно Нилус понимает под ней то же самое, что и псалмопевец под «властителями зла духовнаго». Другими словами, для того, кто понимает знамение времени, представляется бесспорным, что существует тайная международная политическая организация, которая неустанно работает при посредстве своего психологического аппарата, в то время как все человечество, которое должно было бы бодрствовать, находится в глубоком сне». «Монитор» предостерегает от опасности предрассудков и от пренебрежения логикой доказательств; это вполне уместно и составляет желание каждого, кто взял на себя задачу заняться этим предметом. В действительности, трудности возникают чаще от пренебрежения к фактам, чем к доказательствам. Можно с уверенностью утверждать, что предрассудки по большей части существуют вопреки фактам и несмотря на факты, а вовсе не основываются на них. Нужно остерегаться двух предрассудков, если хочешь ближе подойти к этому вопросу.
       Первый предрассудок — в том, что еврейская программа мирового господства, если таковая действительно существует, будто бы недавнего происхождения. При простом упоминании о такой программе неевреи, по всей вероятности, думают, что она составлена на прошлой неделе или в прошлом году, или во всяком случае в новейшее время. Это вовсе ниоткуда не вытекает, а в еврейских делах в особенности. Легко понять, что, если бы программа была составлена недавно, то она была бы совсем другой, чем та, которая лежит перед нами. Современная программа тоже существует, но по своему объему и основательности ее нельзя сравнить с той, которая существует уже в течение очень долгого времени. Совершенные статуты невидимых правительств не являются творениями тайных заседаний, но скорей представляют собой накопленную работу мысли и опыта многих столетий. Помимо того, если бы современное еврейское поколение даже имело желание не одобрять такого рода планов, то один факт, что они в течение столетий являлись тайным идеалом целой массы, уже является важным основанием для живущих ее представителей, чтобы с почтением преклоняться пред ним и сделать все для его осуществления. Ни одна идея не коренится в евреях так глубоко, как идея о том, что они являются избранным народом и что их будущее должно быть более блестящим, чем их прошлое. Большая часть христианского мира знает про это притязание. Может быть, оно даже и правильно, но нравственный правопорядок мира не может допустить осуществления этого притязания теми способами, которые применялись и применяются до сих пор. Я упомянул про древность идеи об избранном народе только ради одного. Я хочу показать, что нет ничего невероятного в том, что между разными программами, которые занимались идеей всемирного господства в целях ее исторического осуществления, могла находиться и очень древняя идея того же рода, обязанная своим происхождением работе мудрейших людей Израиля, которые приложили все свои силы и мысли, чтобы обеспечить ей успех. Многие мыслители, глубоко проникавшие в тайники мироздания, верили в существование такого плана; точно также многие лица, чьи научные знания ни в каком случае не могут быть опорочены, верили, что план этот, подобно театральным репетициям маленьких театров, неоднократно разыгрывается, в виде пробы, перед окончательным представлением на мировой арене.
       Таким образом можно допустить, что мы имеем дело с предметом, за который современные евреи и даже видные интернационалисты не могут быть ответственны, как инициаторы. Вернее, они получили этот план готовым, как часть своего древнего еврейского наследия. Если бы он был продуктом современного творчества и по-современному был составлен наспех, то можно было бы ожидать, что он и исчез бы с той же быстротой, с какою возник.
       Второй предрассудок, которого нужно остерегаться, состоит в том, что в каждом встречном еврее видят человека, знакомого с этой программой. Конечно, каждый еврей, не утративший живой связи со своим народом, прекрасно знаком с идеей — матерью о конечном торжестве Израиля. Но об особых планах, которые в ясно выраженной форме существуют в течение столетий ради достижения этого торжества, рядовой еврей так же мало знает, как и любой человек другой расы; он знает о них так же мало, как, скажем, рядовой немец знал о тайных планах старонемецкой партии, которая вызвала и вела последнюю войну. Рядовой еврей в планы тайного общества не посвящен, за исключением особо выдающихся евреев. Но само собой понятно, что достижение еврейского торжества будет приветствоваться каждым евреем. И если даже средства, примененные для этого окончательного достижения, явятся насильственными, то каждый еврей, несомненно, усмотрит в них далеко не слишком большое возмездие всему нееврейскому человечеству за все те страдания, которые, якобы, в течение столетий причинялись сынам Иакова.
       Устранив таким образом возможные предрассудки, нужно все же придти к несомненному выводу, что если такая еврейская программа мирового господства, действительно, существует, то должно существовать и известное число лиц, которые о ней знают и ее деятельно поддерживают, и эта группа лиц должна где-то иметь своего официального главу. Для многих исследователей явится камнем преткновения самая мысль о возможности последнего, более чем даже все остальное. Мысль о еврейском мировом владыке представляется слишком дикою для разума, который не находится в постоянном живом контакте с основным вопросом. Между тем ни одна раса не подчиняется по инстинкту столь охотно единодержавию, как еврейская, ни одна не стремится так к власти и не оказывает ей такого уважения.
       Только поняв, как евреи высоко ценят вообще власть, можно найти объяснение своеобразности всех их поступков. Еврей, прежде всего, «делает деньги» потому, что до сего времени деньги — единственный известный ему способ приобрести власть. Евреи, которые достигли выдающегося положения другими способами, сравнительно немногочисленны. Все это вовсе не является антисемитскими россказнями. Знаменитый англоеврейский врач д-р Бернард фон Овен говорит то же самое: «Все другие способы общественных отличий еврею воспрещены. И если он знает, что богатство обеспечивает власть, почет и уважение, то можно ли его порицать за то, что он стремится приобрести богатство, чтобы после купить на него себе общественное положение или подкупить само общество, которое так охотно склоняется перед алтарем Мамона?» Евреи — не противники королей, они противники такого государственного склада, который не допускает еврейского короля. Грядущий мировой самодержец будет еврейским монархом и воссядет на престол Давида, — в этом все пророчества совпадают с документами, содержащими программу мирового господства. Есть ли на свете, в настоящий момент, такой монарх? Если его даже нет, то люди, которые могут избрать такого монарха, существуют. Еврейские монархи прекратились уже в дохристианские времена, но приблизительно до XI века были так называемые «князья изгнания», главы евреев, рассеянных среди народов. Они носили и носят еще имя «Экзилархов», — властителей изгнания. Их свиту составляли Сионские мудрецы; они имели придворный штат и издавали законы для своего народа. Они пребывали в тех местах, где это было нужно, смотря по времени и общей обстановке в христианских и мусульманских странах. Открытым остается вопрос, уничтожена ли эта должность с последним, официально известным Экзилархом или только исчезла с видимой поверхности истории? Прекратился ли этот уклад совсем или существует в другом виде? Всем известно, что существуют официальные места, где издаются еврейские всемирные правовые постановления. Также известно, что существуют мировые организации евреев, т. е. особые организации между самими весьма сплоченными общинами еврейского народа, равно как и то, что в определенных еврейских оборонительных и наступательных действиях существует единство во всем мире. Словом, в положении и в воззрениях евреев нет ничего такого, что противоречило бы возможности существования Экзиларха в настоящее время; напротив, мысль об этом должна быть для евреев большим утешением.
       «Еврейская энциклопедия» по этому поводу замечает: «странным образом Экзилархи еще поминаются на субботних собраниях по ошкеназийскому обряду».
       «Евреи сефардийского обряда не сохранили этот пережиток, точно также его нельзя встретить и в большинстве реформированных синагог 19 века».
       Теперь посмотрим, существует ли еврейский Синедрион, то есть управляющая или совещательная еврейская корпорация, которая имеет верховный надзор за делами всего этого народа во всем мире?
       Еврейский Синедрион представляет собой очень интересное учреждение. Происхождение его и способ его устройства темны и неясны. Он состоял из 71 члена, включая в эти число и председателя, и выполнял задачу как бы политического сената. Источник, от которого Синедрион черпал свою правительственную власть, нам не известен.
       Он не являлся выборной корпорацией. Он не был демократичен и не имел характера представительства. Он не был ответствен перед народом. По всем этим особенностям он и являлся чисто еврейским учреждением. Синедрион призывался царем или первосвященником не для того, чтобы блюсти интересы народа, а для того, чтобы помогать верховному главе государства в делах управления. Он или собирался по особому приказу, или заседал непрерывно. По-видимому, устройство его было того же рода, как всем известный уклад, при помощи которого аристократия обычно удерживалась у власти, не обращая внимания на политическое развитие народа. «Еврейская Энциклопедия» говорит по этому поводу: «Синедрион был по своему характеру аристократичен и состоял из членов самых влиятельных семейств дворянства и священства, почему, по всей вероятности, свой правительственный авторитет черпал из самого себя».
       Эта корпорация поддерживалась второй, с ней схожей, которая управляла религиозными делами народа; члены ее, по-видимому, принадлежали к классам более близким народной массе.
       Синедрион проявлял свою власть не только над евреями, жившими в Палестине, но и над всеми остальными, которые были разбросаны по всему свету. В качестве сената с политической властью он перестал существовать с падением еврейского государства в 70 году, но есть данные, указывающие, что в качестве совещательной корпорации он продолжал существовать до IV столетия.
       В 1806 году, в виду желания Наполеона иметь ответы, касающиеся евреев, было созвано собрание еврейских нотаблей, членами которого были выдающиеся французские евреи. Это собрание, с своей стороны, чтобы узнать мнение всего еврейства об ответах на вопросы, поставленные Наполеоном, собрало Синедрион. Последний собрался в Париже 9 февраля 1807 года. Он действовал по древним узаконениям и был собран из всех частей Европы для того, чтобы придать вес всего еврейства возможному соглашению французских евреев с Наполеоном.
       По опубликовании своих решений, Синедрион 1807 года объявил, что он во всех отношениях подобен древнему Синедриону и что он — «законное собрание, облеченное властью издавать распоряжения, дабы способствовать благополучию Израиля».
       Из этого факта можно сделать следующий вывод: то, что делают современные вожди евреев в настоящее время, в целях поддержания политики и уклада Израиля, не является чем-то новым, не представляется новой позицией и даже не является доказательством существования нового плана. При еврейской замкнутости было бы весьма естественно, если бы Синедрион существовал и по настоящее время. Древний Синедрион возглавлялся, насколько известно, десятью мужами, которые по своему положению стояли выше других членов; было бы вполне естественно, если бы и в наше время вожди евреев группировались в отдельные комиссии сообразно с их целями в отдельных странах.
       Из года в год происходят мировые съезды выдающихся евреев всех стран. Они собираются, не обращая внимания ни на что. Судьи высших степеней высших судов различных стран, международные финансисты, еврейские ораторы «либеральных» направлений, которых слушают и почитают также и неевреи, политические стратеги всех партий мира собираются, где им вздумается, но содержание их совещаний делается известным лишь постольку, поскольку это им угодно. Что все участники таких съездов являются в то же время членами какого-то интимного дружеского круга, допустить трудно. В списках этих депутатов всегда можно найти дюжину-другую имен, с которыми никто, конечно, не захочет поставить рядом, скажем, Ридинга или Рихтера Брандеса. Когда собирается современный Синедрион, и в этом не было бы ничего удивительного, то, наверно, собрание это происходит в составе тесного кружка лиц, которые получили одобрение со стороны денежной, умственной и стоящей у власти еврейской аристократии. Механизм еврейского мирового управления готов и может начать действовать. Евреи убеждены, что их религия и нравственные законы самые лучшие, что они знают самые лучшие способы воспитания, обладают лучшим общественным укладом и их идеал управления самый лучший. Если им нужно что-нибудь предпринять для своего общего благополучия или провести данную программу для внешнего мира, то им даже не нужно для этого выходить за пределы того, что они уже признали за лучшее.
       Однако, мир видит только часть того древнего механизма, которым международное еврейство пользуется во всех своих начинаниях. Бывают съезды финансовых, политических и интеллектуальных руководителей еврейства. Иногда цель этих съездов даже объявляется во всеобщее сведение. Но иногда происходят съезды и без указания той цели, во имя которой они созваны. Евреи съезжаются в данном городе, совещаются и потом разъезжаются.
       Существует ли всеми признанный верховный глава еврейства, подлежит еще выяснению. Но едва ли можно сомневаться в существовании так называемой внешней еврейской политики, т. е. в существовании определенного взгляда и плана действий по отношению к нееврейскому человечеству. Еврей чувствует, что он живет среди врагов, но вместе с тем он сознает, что он член народа, — единственного народа. Поэтому, он должен вести определенную политику против внешнего мира. Он должен приспособляться к обстановке и не в состоянии этого делать иначе, как вечно размышляя о том, что будет дальше. Это размышление должно привести его к решению влиять на дальнейшее развитие событий в желательном для него смысле. Существование тайного еврейского правительства с определенным образом действий по отношению к нееврейскому человечеству и политике будущего не представляется потому чем-то невероятным, как это может показаться на первый взгляд. При своеобразной позиции еврейства это представляется даже совершенно естественным. Положение евреев в мире вовсе не таково, чтобы они могли погрузиться в спокойный сон, будучи всем довольны; скорей оно заставляет их организоваться против неприятных возможностей будущего и изыскивать способы эти возможности обратить на пользу своей расы. Вовсе не противно здравому смыслу и вполне разумно допустить возможность существования Синедриона, мировой корпорации мировых еврейских вожаков всех стран, существование даже Экзиларха, видимого и признанного главы Синедриона, в качестве тайного предтечи грядущего мирового владыки; то же самое надо сказать и о возможности существования мировой программы, подобно тому, как всякое правительство имеет программу своей внешней политики. Такого рода учреждения вполне оправдались бы существующей обстановкой. Так же понятно, что не всякий еврей все это знает. Синедрион являлся всегда аристократией и остался бы таким и в настоящее время. Если раввины говорят со своих кафедр, что они ничего об этом не знают, то, может быть, они и говорят правду. Но если на что международный еврей может рассчитывать, так это на вероятность того, что каждый еврей обладает нужными качествами для того, чтобы стремиться доставить своему народу власть и значение. Как бы мало ни знали второстепенные еврейские вожди о мировой программе, но все же они относятся с величайшим уважением и доверием как раз к тем самым лицам, которые могут осуществить эту программу, если она действительно существует.
       24 параграф «Сионских протоколов» по этому предмету гласит: «Теперь я рассмотрю, что необходимо для того, чтобы корни дома Давидова проникли глубоко в недра земли. Эта династия еще и поныне дает нашим мудрецам, управляющим всей мыслью человечества, власть господствовать над мировыми событиями».
       Если считать, что на сказанном не стоит останавливаться, то это место значило бы только то, как это и сказано дальше в протоколе, что, хотя мировой владыка еще не существует, но все же династия Давидова поручила сионским мудрецам предуготовить ей путь. Про этих Мудрецов говорится, что они не только подготовляют тех, которые управляют делами еврейства, но что они придают форму человеческой мысли и влияют на нее в благоприятном для их планов смысле. Пускай программа остается скрытой! Приведение ее в исполнение и последствия этого не могут остаться неизвестными. Поэтому представляется возможным найти ее нити во внешнем мире и проследить путь их до исходного пункта, где и обнаружится сама программа. Содержание ее, безразлично — хорошее или дурное, стоит того, чтобы сделаться известным человечеству, которого она касается.
 

       Протоколы, которые представляют собой наметку еврейской мировой программы, состоят из четырех главных отделов. Отделы эти прямо не указаны в документах, но такое деление само собой напрашивается по ходу мыслей, в них изложенных. Есть еще и пятый отдел, который содержит в себе всю программу в целом, но тема эта проходит через все Протоколы: то тут, то там она лишь принимает форму определенных выражений. Четыре главных ее отдела представляют собой крепкие суки, от которых разбегаются многочисленные ветви.
       Прежде всего излагается еврейский взгляд на человеческую природу, под которой разумеется духовная сущность неевреев. План, содержащийся в протоколах, несомненно мог придти в голову только такому человеку, который вероятность его успешного достижения с самого начала строил на определенном суждении о пошлости и низости человеческой природы, — характеристика, которую протоколы неизменно дают нееврейской сущности.
       Во-вторых, говорится о том, что уже сделано для осуществления плана.
       В-третьих, даются подробные указания, какие средства должны быть пущены в ход, чтобы программа могла осуществляться и в дальнейшем. Уже из этих рекомендуемых средств можно было бы сделать вывод о низкой оценке человеческих свойств, на чем и построен весь план, если бы это не было прямо указано в дальнейшем изложении.
       В-четвертых протоколы перечисляют успехи, достигнутые в отдельности ко времени записи протоколов. Теперь, конечно, достигнуты и другие успехи, к которым в то время лишь стремились, ибо не надо забывать, что между 1905 и 1920 годами было достаточно времени для того, чтобы пустить в ход разного рода влияния и достигнуть известных целей. Из второго абзаца эпиграфа к настоящей главе видно, что докладчик знал что близятся события «в потоке великих кризисов». Что это уже было в то время известно, можно усмотреть и из других еврейских источников, помимо протоколов.
       Если бы наша книга имела целью изложить еврейский вопрос по методу формального исследования, то для того, чтобы заслужить доверие читателя, эта глава должна бы начаться прежде всего с изложения отдельных фактов, о которых мы упомянули выше под рубрикой «во вторых», говоря о четырех главных отделах. Причина, почему мы начинаем с изложения еврейского взгляда на человеческую природу, заключается в желании с места удовлетворить законный интерес читателя, в особенности если он нееврей. Еврейский взгляд на человеческую природу знаком нам по многочисленным источникам, и он вполне совпадает с тем, что по этому предмету говорится в Протоколах, тогда как всегдашним самообольщением неевреев было считать основою человеческой жизни достоинство и благородство. Если мы хорошо осветим этот вопрос со всех сторон, то едва ли будет подлежать сомнению, что еврейский взгляд окажется наиболее правильным. Равным образом глубоко справедливо, увы, и то презрение к человечеству, которым полны Протоколы, хотя сознавать это и горько для нашей гордости и тщеславия.
       Перелистывая протоколы в поисках за главными местами, где высказывается этот взгляд, мы найдем довольно полное философское обоснование мотивов человеческих поступков и свойств. Так например, в первом протоколе значится: «Нужно твердо помнить, что людей со злыми инстинктами больше, чем с хорошими. Поэтому желательных результатов в людской среде скорей можно достигнуть не посредством академических доказательств, а путем внушения страха и принуждения».
       «Всякий стремится к власти, каждый желает по возможности повелевать и только немногие остановятся перед тем, чтобы для достижения желанной цели пожертвовать благом других. Человеческая масса подчиняется туманным миражам страстей и мнений, привычкам, преданиям и побуждениям чувств, она склонна к распадению на множество партий, что препятствует всякой высшей форме общественности даже и тогда, когда она покоится на вполне разумных основаниях. Всякое решение масс зависит от случайного, арифметически подсчитанного большинства, которое благодаря своему незнанию глубин и тайн политической жизни приходит всегда к бессмысленным решениям. влекущим за собой анархию. При выработке целесообразного типа действий нужно всегда считаться с пошлостью, неустойчивостью и переменчивостью масс ... Никогда не следует упускать из вида, что сила, проявляемая массами, слепа, неразумна, бессмысленна и вечно склонна прислушиваться к речам то правых, то левых. Во всех случаях, когда мы вступали в неизбежные для нас сношения с массами, наше торжество над ними обеспечивалось тем, что мы всегда играли на самых чувствительных струнах человеческого духа, — на стремлении к выгоде, на алчности и на ненасытных вожделениях людей к материальным благам. Любой из перечисленных слабостей человека достаточно для того, чтобы парализовать его всякое благое начинание и отдать его волю во власть тех, кто сумеет купить его силу».
       В 5 протоколе это тонкое знание человеческой природы нашло себе следующее выражение: «Во все времена как народы, так и отдельные личности принимали слово за дело: они чувствовали себя удовлетворенными тем, что им говорили, и редко обращали внимания на то, следовало ли за обещанием исполнение. По этой причине мы должны устраивать чисто декоративные учреждения, которые ярко выделялись бы своей преданностью «прогрессу» и бросались бы этим в глаза». В 11 протоколе далее сказано: «Неверные подобны стаду баранов. Они на все закрывают глаза, когда мы даем им обещание возвратить им похищенную у них свободу, обусловив это поражением врагов мира и примирением всех партий между собою. Нечего говорить о том, как долго им придется ждать этого! Зачем изобретали мы всю эту программу и вколачивали изложенные в ней идеи в головы неверных, не давая им возможности заметить ее оборотную сторону, как не затем, чтобы окольными путями достигнуть того, чего невозможно было добиться для нашей рассеянной по свету расы прямыми путями?»
       Не менее достойно внимания и остроумное мнение о членах тайных обществ. Об них упоминается в протоколах затем, чтобы доказать, как легко тайные общества могут быть использованы в целях служения еврейскому плану: «Обыкновенно охотнее всего членами тайных обществ делаются карьеристы, искатели приключений и потом бесхарактерные люди; поэтому нам будет нетрудно управлять ими и при их посредстве приводить в действие механизм, двигающий наши планы». (Конец этой характеристики мы опускаем, ибо здесь Протоколы говорят об одном крупном тайном Ордене, упоминание о котором в данном сочетании могло бы повести к недоразумениям, почему мы и скажем о нем более подробно в другом месте. Для членов же этого Ордена пока будет не безынтересно узнать, как относятся к ним протоколы, и сравнить, высказанное в них мнение с действительным положением вещей). «Неверные вступают в ложи из любопытства или в надежде добиться этим путем более высокого положения в обществе ... Мы обеспечиваем им этот успех, и этим путем пользуемся их самообманом, под влиянием которого они, ничего не подозревая, поддаются нашим внушениям... Нельзя себе представить, до какой степени неосознанной глупости можно довести даже умнейшие головы из среды неверных под влиянием самообмана и как легко они теряют мужество даже при малейшей неудаче, например в случае отсутствия привычного одобрения, и до какой степени самоунижения они могут доходить, чтобы снова его добиться. Неверные в той же самой степени готовы жертвовать своими планами ради популярности, в какой мы презираем эту популярность, приводя наши планы в исполнение. Знание этой психологии облегчает задачу управлять ими».
       Вот ряд мест, в которых без обиняков высказано мнение о человеческой, точнее нееврейской природе. Но если бы даже оно и не было высказано столь категорично, то из различных примеров программы, в которых излагаются способы сломить силу и общественность неевреев, его можно было бы легко вывести.
       Способы действия заключаются в разложении. Нужно разбить любой народ на партии и секты с самыми заманчивыми и фантастическими заданиями. Этим путем получается двоякое достижение: всегда найдется группа людей, которая подхватить любую брошенную идею, и эти различный группы будут находиться в постоянной между собой вражде. Авторы Протоколов излагают до мельчайших подробностей, что нужно делать, чтобы этого достигнуть. Нужно провозгласить не одну идею, а множество идей, которые должны противоречить друг другу. Цель этого заключается в том, чтобы занять мысли людей не одним каким-нибудь предметом, но самыми различными вещами и при том под различными углами зрения, — так, чтобы достигнуть соглашения было бы совершенно невозможно. Результат такой работы выразится в массовых разногласиях и в чрезвычайной общей смуте, — а это и является заданием. Когда таким путем солидарность нееврейского общества будет сломлена, тогда настанет время незаметно водрузить, как основу господства, крепкий стержень новой единой идеи, против которой общее замешательство бессильно. (Употребленное нами выражение «нееврейское общество» вполне правильно, ибо человеческое общество в значительном большинстве нееврейское). Как всякий знает, один дисциплинированный отряд из двадцати полицейских или солдат может сделать больше, чем неорганизованная тысячеголовая толпа. Точно так же и меньшинство, которое посвящено в тайны плана, является более сильным, чем нация или любая часть мира, раздробленная на тысячу противоборствующих друг другу частей. «Разделяй и властвуй!» — вот путеводная звезда Протоколов. Достигнуть расщепления человеческого общества, на основании изложенной в протоколах оценки человеческой природы, до крайности просто: главное — это заставить принимать обещания за дела. Кто вспомнит все то количество мечтаний, пустых грез и теорий, с которыми человечество за все время своего существования носилось и которые оно вновь отвергало, тот сомневаться в этом не может. Чем фантастичнее какая-нибудь теория, чем больше она переливает всеми цветами радуги, тем больше она обращает на себя внимания и тем больше число ее приверженцев. В действительности, дело происходит именно так, как это говорится в протоколах: человеческие общества не обращают никакого внимания ни на происхождение, ни на последствия теорий, которые они принимают. Ум народов при появлении всякой новой теории склонен принимать ее видимость за ее сущность. Поэтому всякое испытание ее на опыте представляется как бы новым открытием.
       Таким путем теории одна за другой бросались в массы и каждая из них в конце концов оказывалась неисполнимой и отбрасывалась. Но все происходило согласно намеченной программе: всякий раз, когда отбрасывалась данная теория, общество оказывалось более расшатанным, чем прежде, и являлось еще беспомощнее перед своими эксплуататорами. В особенности оно чувствовало свою слабость в тех случаях, когда ему приходилось искать и находить вождей. Всякое общежитие неукоснительно делается жертвой той теории, которая обещает ему счастье, которого оно ищет; после неудачи оно в таком случае расшатывается еще сильнее. Настоящего общественного мнения более не существует. Везде недоверие и раскол. Однако среди всеобщей путаницы, хотя и не ясно, но можно различить группу лиц, среди которой раскол совершенно отсутствует и которая, наоборот, среди всеобщего хаоса достигает всего, чего она хочет. Мы увидим из протоколов, что большинство существующих в настоящее время на свете разрушительных теорий — еврейского происхождения и что единственная человеческая группа, которая стоит непоколебимо, знает, куда идет, и держит свой путь, не обращая никакого внимания на судьбу человеческих обществ, есть еврейская группа.
       Наиболее опасная теория есть та, которая объясняет развал, от нее проистекающий, как законное свое последствие. Нам говорят в таких случаях: «это признаки прогресса». Если это и есть прогресс, то лишь в сторону разложения. Нельзя же видеть фактического прогресса в том, что там, где наши предки пользовались водою и ветром, мы пользуемся моторами. Признак истинного прогресса был бы в ответе на вопрос: какое влияние оказывает на нас эта замена? Общество, которое пользовалось водяными колесами или ветряками, было ли лучше или хуже нынешнего? Было ли оно более возвышенно в обычаях и нравах? Уважало ли оно более закон, вырабатывало ли оно более высокие и сильные характеры?
       Современная теория брожения, в силу которой из всех беспорядков, перемен и переоценок всех ценностей должно выйти новое и лучшее человечество, не нашла себе подтверждения ни в одном факте действительности. Очевидная цель этой теории — облечь в одежду добра то, что бесспорно является злом. Теории, являющиеся причиной разложения, равно как и те, которые считают это разложение за нечто полезное и хорошее, все исходят из одного и того же источника. Наша политико-экономическая наука, консервативная и радикальная, капиталистическая или анархическая безразлично, вся еврейского происхождения. Это констатируется протоколами и подтверждается фактами.
       И все это достигается не делами, а словами. Мировыми маклерами слов, то есть теми, кто в своих поступках по отношению к миру, вне своего класса, выдают слова за дела, несомненно является группа евреев, международных евреев, о которых говорится в этой книге и чья мировая мудрость и способы деятельность изложены в Протоколах. Примерами могут служить следующие места. В первом протоколе мы читаем: «Политическая свобода является идеей, а не фактом. Нужно умет пользоваться этой идеей в тех случаях, когда нужно иметь под руками приманку, чтобы склонить людей поддержать свою партию в тот момент, когда она хочет победить другую партию, находящуюся у кормила правления. Эта задача облегчается в тех случаях, когда противник сам уже сильно затронут идеями «свободы» и так называемого либерализма и ради этих идей готов сам добровольно поступиться частью своей власти».
       В 6 протоколе читаем: «Чтобы господствовать над общественным мнением, прежде всего необходимо так запутать его со всех сторон трактовкой самых противоположных мнений, чтобы в конечном счете неверные заблудились в этом лабиринте и пришли к тому заключению, что лучше всего не иметь вовсе своего мнения в политических вопросах, понимание которых обществу в целом не дано, но предоставить это вожакам, которые управляют обществом. Это первая тайна. Вторая тайна состоит в том, чтобы преумножить и усилить разочарование людей в их привычках, склонностях и образе жизни до такой степени, чтобы никто уже не мог найтись в наступившем хаосе и чтобы таким образом люди потеряли всякое взаимное понимание. Таким путем мы внесем разногласие во все партии и сломим те организованные силы, которые нам противодействуют. Всякая личная энергия, которая могла бы еще стать поперек нашего пути и наших стремлений, окажется таким образом парализованной». В 13 протоколе, наконец, говорится: «Вы должны себе заметить, что мы ищем одобрения не наших поступков, а наших слов, которыми мы обставляем тот или другой вопрос. Надо только публично заявлять, что во всех наших мероприятиях мы руководствуемся убеждением и надеждой, что этим мы служим общему благу. Для того, чтобы отучить особенно горячие головы от занятия чисто политическими вопросами, мы выставим новые проблемы, которые на вид связаны с благом народа, — проблемы экономические. В них неверные могут погрязать с головой, сколько им угодно. При этом мы убедим их, что эти новые проблемы имеют и политическое значение». (Надо надеяться, что читатель, читая эти подробности программы, одновременно припоминает ход современных событий, чтобы проверить, подтверждается ли она явлениями современной духовной и повседневней жизни).
       «Для того, чтобы помешать неверным что-либо ясно продумать до конца, мы будем отвлекать их внимание удовольствиями, игрой, развлечениями, различными возбуждениями и публичными домами. Под влиянием интереса ко всему этому, их дух окончательно забудет те запросы, по поводу которых мы прежде должны были вести с ними борьбу. По мере того, как люди будут все более и более терять привычку самостоятельно мыслить, они станут на нашу сторону, потому что мы одни будем в состоянии обновить содержание их мышления, конечно, при помощи людей, связь которых с нами им будет неизвестна». В той же программе коротко и ясно указана цель распространения «либеральных» теорий, главными представителями которых являются еврейские писатели, поэты, раввины, общества и разные носители их влияния: «Роль либеральных фантазеров будет сыграна, как только наше правительство станет у кормила правления. До тех пор они сослужат нам хорошую службу. По этой причине мы и впредь должны продолжать направлять мысли на всевозможные фантастические измышления и якобы прогрессивные теории. Несомненно, нам удалось в высокой степени затуманить беспечные головы неверных словом «прогресс».
       Несомненно, мы имеем здесь дело с полной программой, каким образом можно постепенно ослабить и опошлить человеческий дух. Для непосвященного было бы невозможно это понять, если бы опыт не показывал, что на наших глазах над исполнением этой программы работают силы, что пользуются общим уважением и потому легко могут быть обнаружены. Недавно один влиятельный журнал пытался доказать невозможность существования господствующей еврейской группы, объединенной одной общей мировой программой, путем указания на то, что евреев можно найти во всех лагерях общественной жизни в качестве руководящих лиц. Евреев, де, можно найти одинаково и во главе капиталистов, и во главе рабочих союзов, и даже во главе таких организаций, которым рабочие союзы представляются недостаточно радикальными. Во главе Английской и Русской советской юстиции одинаково стоят евреи. Как же можно предполагать их единение, когда они являются выразителями самого противоположного образа мыслей?
       Однако общее единство и общая цель всего плана определяется в 9 протоколе следующим образом: «Люди всевозможного образа мысли находятся у нас на службе: монархисты, демократы, социалисты, коммунисты и другие утописты. Мы всем им указали дело. Каждый из них в отдельности подкапывается по своему под остатки авторитета и стремится всякий существующий порядок разрушить. Все правительства испытывают потрясение от этих стремлений. Но мы до тех пор не оставим их в покое, пока они не признают наше верховное правительство».
       О влиянии идей говорится в 10 протоколе: «После того, как мы внесли в организацию правительств яд либерализма, они приняли совсем другой политический образ».
       Основной взгляд Протоколов заключается в том, что, поскольку это касается мира неверных, всякая идея может служить сильным ядом. Авторы этих документов не верят ни в либерализм, ни в демократию, но они строят планы, каким образом следует распространять эти идеи, чтобы при помощи их разрушать человеческие общества, раскалывать их на враждебные группы и силу общих всех основных воззрений разлагать на множество отдельных мнений. Яд той или другой «идеи» является их надежнейшим орудием.
       План пользоваться идеями в этом смысле распространяется и на дело воспитания: «При помощи принципов и теорий, которые мы сами в глубине души почитаем, конечно, ложными, но которые мы пустили в оборот, нам удалось свернуть на ложный путь молодежь неверных, засорить ей мозги и понизить ее нравственный уровень». (Прот. 9). А относительно семейной жизни говорится: «После того, как нам удастся внушить каждому мираж приоритета его собственной личности, мы разрушим влияние и воспитательное значение семейной жизни неверных». (Прот. 10).
       В другом месте, которое могло бы дать вдумчивому читателю материал для долгих размышлений и наблюдений, сказано: «Пока наступит время, пусть себе утешаются... Пускай все жизненные теории, которые неверные по нашему внушению почитают за законы, основанные на науке, продолжают играть главную роль в их жизни. В этих видах мы приложим старания к тому, чтобы при посредстве нашей прессы внушить им слепое доверие к этим теориям... Обратите внимание на то значение, которое приобрели Дарвинизм, Марксизм и философия Ницше, благодаря нашим стараниям. Деморализующее влияние этих учений на духовный строй неверных является для нас вполне ясным». (Прот. 2).
       Что раскол и разложение нееврейского общества к тому времени, когда докладывались протоколы, шли весьма успешно, вытекает из каждой строчки протоколов. Ведь, не следует забывать, что Протоколы вовсе не задавались целью найти поддержку для предлагаемой программы, а лишь спокойно излагали ход успешного проведения в исполнение такой программы, которая проводилась в жизнь уже в течение «столетий», с «древнейших времен». Они лишь констатируют наличность ряда фактов, уже совершившихся, и намечают перспективы будущих заданий. Разрушение человеческого общества уже шло весьма успешно в 1896 году или около того времени, когда вещал этот оракул.
       Необходимо иметь в виду, что в Протоколах никогда не выставляется целью истребление неевреев; цель заключается лишь в порабощении их сначала невидимой властью, о которой говорится в Протоколах, а затем единоличною властью того, кого сделают владыкою мира эти невидимые силы путем постепенных политических переворотов. Таким путем будет создана должность Президента Мира, или Всемирного Самодержца. Неевреи должны быть порабощены в области духовной, а затем в экономической, но нигде в Протоколах не сказано, что те, кого Протоколы называют евреями, должны лишить их жизни: неверные должны лишь утратить свою независимость.
       Насколько удался раскол человеческих обществ ко времени написания Протоколов, видно из 5 протокола:
       «Мировая коалиция неверных еще могла бы временно помериться с нами силами, но защитой нашей в этом отношении является глубокий и неискоренимый раскол, господствующий в их среде. Путем разжигания религиозной и национальной ненависти, которой мы в течение двадцати столетий питаем их сердца, мы создали вражду между личными и национальными интересами неверных».
       Утверждение безусловно справедливое, поскольку оно касается взаимной борьбы между неевреями и внутри христианского мира. Мы ведь были в нашей собственной стране свидетелями того, что «вражда между личными и национальными интересами» основана на «религиозной и расовой ненависти». Но кто бы мог думать, что все это исходит из одного источника? Кому — и это еще более достойно удивления! — могло прийти в голову, чтобы отдельный человек или группа людей могли посвятить себя такой задаче? Но в Протоколах прямо сказано: «Мы создали вражду, — таким путем мы защищаемся от возможности враждебной нам коалиции неверных». Будем ли мы считать эти Протоколы продуктом еврейского творчества и отражением еврейских интересов или нет, но одно не подлежит никакому сомнению: — современное положение нееврейского человечества именно таково, каким оно изображено в Протоколах.
       Но это еще не все; продолжается работа по дальнейшему углублению раскола и имеются признаки того, что работа в этом направлении идет успешно. В России мы видим уже зрелище, как низшие классы неевреев, под предводительством евреев, выступают против других классов неевреев.
       В первом протоколе, в котором описывается, какое влияние оказывает на народ экономическая система, основанная на спекуляции, говорится, что «такое своего рода экономическое умопомешательство... дало в итоге общество, лишенное идеалов, холодное и бессердечное, и такие же общества будут возникать и в будущем. Такое общество, чуждое всякой истинной политики и религии, подпадает единственно под власть жажды золота... Тогда низшие классы неверных, не из любви к добру и даже не из жадности, а единственно из ненависти к «привилегированным классам», пойдут вместе с нами на бой против наших соперников, образованных классов неверных, в борьбе за власть... Низшие классы неверных ... последуют за нами против образованных классов неверных».
       Если бы сегодня вспыхнул этот бой, то вожаками нееврейских разрушителей в их борьбе против нееврейского общественного порядка оказались бы везде евреи. Они ужей теперь занимают места вождей не только в России, но и в Соединенных Штатах.
 

       Если бы даже так называемые «Протоколы Сионских Мудрецов» были ничем иным, как литературной достопримечательностью, все же они должны бы обладать магической притягательной силою, благодаря жуткому совершенству изложенной в них мировой программы. Однако мнение, что они являются ничем иным, как литературным произведением, опровергается самим их содержанием; в них ясно сквозит притязание на истинное знание управления государством и через все их содержание проходит нить, по которой можно определить их настоящий характер. В них, помимо планов будущего, содержится как все то, что уже сделано, так и то, что намечается к исполнению в ближайшем будущем. Нет ничего удивительного, что, обозревая по ним современное состояние мира и общий ход событий, как он изложен в протоколах, интерес к ним, как литературной достопримечательности, уступает место напряженному вниманию, которое в свою очередь переходит в изумление и даже ужас.
       Мы сделали несколько выписок из них, которые бросают свет на современное положение вещей в отношении уже достигнутых целей. Чтобы обратить внимание читателя на особо важные места, мы подчеркнем слова, являющиеся ключем повествования.
       Прочтем изложенное в 9 протоколе:
       «В действительности, пред нами нет более препятствий. Наше верховное правительство занимает настолько высокое, превыше всех законов положение, что оно по справедливости может быть названо могучим и сильным словом «Диктатура». Вполне сознательно я могу сказать, что в настоящее время мы являемся законодателями. Мы являемся судьями и творим суд и расправу. Мы господствуем, вооруженные сильной волей, потому что в наших руках находятся остатки некогда сильных, а теперь подвластных нам партий».
       Вот цитата из 8 протокола: «Мы должны окружить наше правительство множеством политико-экономов. Политическая экономия является главной наукою, которую преподают евреи. Мы окружим себя блестящей толпой банкиров, промышленников, капиталистов и в особенности миллионеров, так как все будет зависеть от могущества денег».
       Во всем сказанном видны большие притязания, даже, быть может, через чур большие, но, увы, им соответствуют действительные факты. Несмотря на это, указанные притязания представляют собою лишь введение к дальнейшим, которые намечаются, как долженствующие претвориться в действительность. Как видно из вышеуказанной цитаты 8-го протокола, еврейский элемент стремится стать во главе научной области, в которую входят политико-экономические науки, что им уже и достигнуто в действительности весьма успешно. Евреи, таким образом, являются авторами тех ложных учений, которые побуждают массы стремиться к недосягаемым экономическим целям, а равно и тех популярных сочинений, которые поддерживают в различных классах заблуждение, что политико-экономические теории являются реальными политико-экономическими законами. Идеями и теориями, как средством для социального распада, пользуются, как евреи научные деятели, так и евреи-большевики, одинаково. Может быть, когда это станет известно во всех подробностях, общественное мнение изменит свой взгляд на значение доктринерских и радикальных учений. Из 9-го протокола видно, что еврейская сила в настоящее время представляет собой «Сверх-правительство». Выражение это мы находим в самом протоколе, что несомненно показательно. Ни одна нация не в состоянии осуществить все те цели, к которым она стремится, но еврейская мировая сила достигает этого, хотя требования ее выходят далеко за пределы простого равноправия с неевреями. Мы — «законодатели», — говорят Протоколы, и действительно еврейские влияния участвуют в законодательной кухне сильнее, чем кто-либо мог себе это представить, кроме посвященных. В течение последних десяти лет еврейская международная сила или другими словами группа международных евреев управляла целым светом. Более того: они были настолько могущественны, что могли мешать проведению полезных законов, а в тех случаях, когда такой законопроект принимался и делался законом, при помощи их влияния он получал толкование, парализующее его благие цели. Это можно было бы доказать большим количеством фактов. Способы, которыми это достигалось, изложенные в протоколах лишь поверхностно, были уже издавна предусмотрены программой. «Мы творим суд» говорится в ней, а в другом месте говорится о «наших судьях». Еврейский суд каждую неделю заседает в одном общественном здании Нью-Йорка, а другие суды на благо и пользу этого народа, защитники которого отрицают, что он особый народ, находятся на пути осуществления. В некоторых небольших европейских государствах план сионистов — предоставить евреям, в них живущим, помимо гражданских прав еще особую еврейскую конституцию и самоуправление, уже приведен в исполнение. В тех местах, где еврейские вожделения могут проявиться беспрепятственно, речь идет не об Американизации или Обангличанивании или вообще о какой либо другой национализации, но о сохранении в неприкосновенности еврейства в чистом виде.
       При дальнейшем знакомстве с требования«и, изложенными в протоколах, мы узнаем (7 прот.): «Уже давно мы усиленно стремимся к тому, чтобы дискредитировать духовенство неверных, которое могло бы нам сильно мешать, и этим путем парализуем его деятельность. Влияние его на народ уменьшается со дня на день».
       «Повсеместно провозглашена так называемая свобода совести. Благодаря этому крушение христианской религии является лишь вопросом времени. С другими религиями нам будет еще легче справиться, но вопрос этот еще не назрел для обсуждения».
       Изложенное мнение, казалось бы, должно получить особое значение в глазах тех духовных лиц, которые стараются о каком-то религиозном соглашении с раввинами. Если бы такое соглашение состоялось в действительности, то личность Христа по необходимости предстала бы в виде благожелательного, но не вполне понятого еврейского пророка. Христианство в таком случае, как особая религия, перестало бы существовать. Самую сильную религиозную вражду Протоколы выказывают против католической церкви вообще и против Папы в частности.
       В этом же протоколе встречается оригинальная мысль, претендующая на особое искусство еврейской расы наносить оскорбления: «Наша пресса будет жестоко критиковать государственные и религиозные дела неверных и их малоспособность. Для этого она будет постоянно пользоваться уничижительными выражениями, граничащими с оскорблениями, — искусство, с применением которого наша раса так хорошо знакома». — Делаем выписку из 5 протокола: «Под нашим влиянием разумное применение закона доведено до минимума. Уважение к закону должно быть поколеблено при помощи «либерального» толкования, которое мы ввели в этой области. Суды решают дела по нашему желанию даже в самых важных случаях, когда дело идет о решениях, затрагивающих основные положения права или политики; правительственные учреждения неверных видят законы в том освещении, которое мы им даем при посредстве наших агентов, с которыми мы не имеем никакой видимой связи, а также при помощи прессы и других путей. Мы посеяли в общество неверных семя раздоров и жажду к спорам».
       В 17 протоколе говорится: «В так называемых прогрессивных странах мы насадили бессмысленную, сомнительную и враждебную добрым нравам литературу. По достижении нами власти мы в течение короткого времени будем ее еще поощрять, чтобы по возможности ярче выступила противоположность между нею и теми печатными произведениями, которые мы в то время будем выпускать в свет».
       О господстве в прессе говорится в 12 протоколе: «В этом отношении нам удалось достигнуть того, что в настоящее время пресса получает все известия только при посредстве определенных агентств, в которые они стекаются со всех стран света. Эти агентства с течением времени во всех отношениях сделаются нашей собственностью и будут опубликовывать только то, что мы позволим». Об этом же говорится в 7 протоколе: «Мы должны стремиться принудить правительства неверных к принятию таких мер, которые могут благоприятствовать нашему широко задуманному плану, приближающемуся уже к своему победоносному завершению. Правительства должны испытывать на себе давление искусственно сфабрикованного общественного мнения, которое создано нами при помощи так называемой новой «великой державы», прессы. За малыми и незначительными исключениями она уже находится в наших руках».
       12 протокол дает следующее заключение: «Нам удалось уже поработить духовный строй общества неверных до такой степени, что они смотрят на все мировые события сквозь цветные очки, которые мы на них надеваем. Нет больше правительства, которое могло бы поставить преграду нашему доступу к так называемым, по изумительной глупости неверных, «государственным тайнам». Что же наступит тогда, когда в лице нашего мирового владыки мы сделаемся признанными господами мира?»
       Только одна еврейская нация знает тайны всех других наций. Правда, ни одна нация не в состоянии в течение продолжительного времени сохранить тайну, касающуюся другой нации, но за то ни одна нация не знает всех тайн других. Однако, думать, что международные евреи обладают таким знанием вполне, было бы слишком много. Многое в этой области неважно и обладание таким знанием не может непосредственно способствовать увеличению их могущества. Важнее тот факт, что они имеют доступ ко всем государственным тайнам, что они могут осведомляться о том, о чем знать желают. Что это так об этом могли бы засвидетельствовать многие тайные документы, если бы они могли говорить, и многие хранители секретных актов, если бы они говорить захотели. Единственная тайная дипломатия в истинном смысле этого слова есть та, которая так называемые тайны доверяет лишь немногим лицам, принадлежащим к одной расе. То поверхностное дипломатическое топтание на одном месте, та игра в государственную мудрость, которая находит свое выражение в мемуарах старых и любящих пошутить господ, все эти соглашения и договоры под разными высокопарными названиями в надежде показать, что они действительно чего-то стоят, — все это детская игра сравнительно с дипломатией Иуды и с его стоящим вне конкуренции искусством извлекать на свет самую сокровенную тайну из недр любого господствующего слоя. Соединенные Штаты не являются в этом отношении исключением. Едва ли существует правительство, которое, как наше теперешнее, было бы так готово к услугам еврейства, чья сила в течение последних пяти-шести лет возросла так значительно.
       Как видно из 11 протокола, евреи не смотрят на свое рассеяние по всей земле, как на несчастие, но как на Божий Промысел, ибо благодаря ему план мирового господства может легче осуществиться: «Бог послал нам, своему избранному народу, рассеяние, как благословение; оно, являясь в глазах всех нашей слабостью, в действительности является нашей силой. Оно довело нас до порога мирового господства».
       Цели, которые намечаются в 9 протоколе, являются чем-то, как будто, уже слишком смелым, чтобы из слов, действительно, могли вырасти дела. Но в одном пункте слова и действительность совпадают: «Для того чтобы раньше времени не разрушать совершенно аппарат управления неверных, мы авторитетно наложили на него свою руку и нарушили лишь правильность работы его механизма. Раньше он работал точно и в полном порядке, но мы заменили его «либерально»-дезорганизованным партийным управлением. Мы приобрели влияние на судебные решения, избирательное право, прессу, свободу личности и, самое главное, на воспитание и культуру, эти краеугольные камни человеческого бытия. Теоретическими и практическими методами воспитания, которые мы сами, конечно, считаем ложными, но которые мы все-таки внушили, мы направили молодежь неверных на ложный путь, засорили ей головы и понизили ее нравственный уровень. Не изменяя существующих законов, мы посредством простого противоречивого толкования извратили их смысл и создали нечто достойное удивления по своим последствиям».
       Действительно, как видно всякому, несмотря на то, что воздух полон теориями «свобод» и дикими криками о «правах», личная свобода безостановочно калечится. На место подлинной свободы, народ, путем обилия социалистических фраз, поставлен под своего рода государственную опеку, дотоле неизвестную. «Общественная гигиена» служить одним предлогом для этого, различные виды «общественной безопасности» — другим. Дети почти лишены в наше время возможности даже свободно предаваться играм, иначе как под надзором назначенных руководителей играми, между которыми, по странному стечению обстоятельств, поразительно большое число евреев. Улицы не свободны, как прежде: всевозможные законы ограничивают самые невинные проявления народной свободы. Появилось неудержимое стремление создавать везде шаблоны, из которых каждый обоснован в высшей степени ученым принципом. Здесь странным является то обстоятельстве, что, когда исследователь дойдет до авторитетного источника этих желаний окружить народную жизнь определенными тесными рамками, он всегда натолкнется на евреев, занимающих места, от которых эти распоряжения зависят.
       Детей из «социального центра», семьи, сманивают в другие центры; их уводят от их честных руководителей в родительском доме, в церкви и в школе и увлекают в другие принудительные «центры», «в научно-образовательные места для игр» под руководством «специально подготовленных лиц, что приучает ребенка не доверять своему природному окружению, но ждать всего от государства. Все это касается только детей неверных; никому из неевреев не позволили бы организовать жизнь еврейских детей указанным способом. Вся эта организация предусмотрена мировым планом порабощения неевреев. Если нам скажут, что все это имеет место независимо от этого плана, то было бы весьма интересно выяснить, почему материалом для этих экспериментов служат обычно нееврейские дети, а руководителями их являются лица еврейской расы.
       Еврейские свободы в Соединенных Штатах охраняются лучше всего. Нееврей должен сам заботиться о том, как ему справиться с внешним миром, но каждая еврейская община имеет своих особых представителей, которые самыми разнообразными способами, в числе которых не последнее место занимают политические и деловые угрозы, умеют добиться особого к себе внимания. Ни один нееврей не сумел бы заслужить благодарности, если бы он по мотивам общественной пользы вздумал бы вмешаться в жизнь еврейских детей: еврейская община в каждом городе сама заботится об этом. Еврейские общинные школы окружены большой таинственностью и даже местонахождение их нередко остается неизвестным городским управлениям больших городов. Между тем еврей ревностно занят тем, чтобы иметь влияние на нееврейский духовный строй; он стремится к тому, чтобы подсказать нееврею, что он должен думать вообще, и в особенности то, что он должен думать о евреях. Евреи оказывают столь большое влияние на нееврейский образ мыслей, что в конце концов, хотя и окольными путями, получается результат, благоприятный еврейским намерениям. Ревность и упорство, в этом отношении ими проявляемые и хорошо видные каждому, кто на это обратит внимание, выражают собой убеждение евреев, что они принадлежат к высшей расе и обладают способностью управлять низшей расой, каковой является весь нееврейский мир.
       Все течения, проявляющиеся ныне в склонности нееврейской молодежи к легкомыслию и распущенности, вытекают из еврейского источника. Разве наши молодые люди сами изобрели теперешнюю спортивную одежду, которая оказала такое вредное влияние на современную молодежь, что каждый репортер считает своим долгом чуть не ежедневно напоминать об этом? Этот стиль вышел из еврейских магазинов готового платья, в которых не искусство главенствует и не моральная сторона имеет решающий голос. Кинематограф представляет собой интересное сочетание фотографии с театром, но кто несет ответственность за его вырождение, которое сделало из него моральную опасность для миллионов людей, опасность столь большую, это она возбудила общее беспокойство и осуждение? Кто во всем свете являются руководителями всех дансингов и всех разных заведений подобного рода, вечно переполненных народом, и вообще всех мест увеселений, расшатывающих нервы? Посмотрите на этих наших разодетых молодых людей и девушек, с их пошлой внешностью и с их отсутствием всякого чувства ответственности Ко всем им, снаружи и изнутри, начиная от их костюмов и фальшивых камней и кончая их болезненно возбужденными мыслями и желаниями, вы можете прилепить одну и ту же этикетку: «Созданы, развращены и эксплуатируются евреями». Вот какое жуткое освещение дают современные факты цитате, которая гласит: «Посредством, воспитания в духе принципов и теорий, которые мы сами считаем явно ложными, но которые мы внушили, мы завлекли на ложный путь юношество неверных, засорили ему головы и понизили его моральный уровень». Для усвоения принципов и теорий не требуется непременно больших или — даже средних духовных способностей. Любой молодой простолюдин, проводя свое свободное время в Синематографе, усваивает этим свои «принципы и теории», точно так же как юноша высших классов, который слушает лекции о «свободе пола» еврейского «либерала», исполняющего таким способом свои обязанности по «контролю народонаселения». Деморализующее влияние, присущее всем этим «принципам и теориям», не является продуктом нееврейской семьи, церкви или профессии, которой преимущественно заняты неевреи, но продуктом теорий, влияний и профессий, в которых преобладают евреи. Можно было бы продолжить эти обвинения, но мы предпочитаем ограничиться тем, что всякий честный человек может повсюду наблюдать своими глазами. Нужно к этому еще добавить, что главной жертвой в этих случаях не является еврейская молодежь, но нееврейская. Если известная часть еврейской молодежи и заражена этим социальным ядом, то в сравнении с тем опустошением, что этот яд производит в среде нееврейского юношества, об этом не стоит говорить. Заслуживает внимания, что евреи которые, кроме всего прочего, извлекают еще богатую выгоду из этого процесса деморализации неевреев, ни сами, ни их сыновья и дочери не делаются жертвами этого разложения. Еврейское юношество переживает этот процесс много легче и с большим достоинством, чем масса нееврейской молодежи.
       Многие отцы и матери, многие неиспорченные юноши с здоровыми чувствами, тысячи учителей и писателей боролись с роскошью. Многие знатоки финансовых наук, которые видели, как народ приобретает свое достояние и как его затем проматывает, предостерегали против этого. Точно также и экономисты давно убедились в том, что промышленность, вырабатывающая предметы роскоши, зря поглощает людскую силу и материалы, необходимые для хода промышленности, производящей предметы необходимые для жизни. Выходит, что одни производят безделушки вместо того, чтобы заняться выработкою стали, а другие фабрикуют всякую дрянь, вместо того чтобы работать на хуторах. В результате материалы тратятся зря на производство вещей, предназначенных исключительно для продажи, а не для потребления и благодаря этому промышленность, производящая предметы для жизни необходимые, терпит недостаток в материалах. Словом, всякий наблюдатель, который видел, как нарастает безумная привычка к роскоши и безделушкам, возвышал свой голос против этого увлечения. Но, если верить Протоколам, борьба эта велась не с того конца. Народ покупает эти бессмысленные безделушки, так называемые предметы роскоши, но не он их выдумал. Они ему начинают даже надоедать. Но поток бесчисленных безделушек продолжает течь непрерывно. Постоянно появляется что-либо новое, выставляется на показ народу, носится по улицам, чтобы показать, чего требует стиль. Газеты полны словесных и картинных реклам, кинематографы дают соответствующие изображения. Актеры вводят в моду эти nouveautes. Все это, вместе взятое, производит известное давление на людей, — давление, которое как раз отсутствует, когда дело идет о распространении действительно ценной и полезной вещи.
       Отчего происходят эти явления? Где та сила, обладающая такой ловкостью, что она имеет возможность сознательно стремиться к тому, чтобы опошлить народный вкус, попутно принуждая его большую часть денег тратить на эти пустяки? Где причина этой судорожной жажды роскоши и этой расточительности? Как могло произойти, что, прежде чем появляются эти предметы роскоши, как поводы для расточительности, все уже подготовлено к тому, чтобы возбудить народное внимание к этим предметам и жажду к их приобретению? Если бы американский народ, при взгляде на все дорогие и бесполезные вещи, хотя бы раз пожелал добраться до их первоисточника, узнать, какие люди извлекают из этих вещей огромные барыши, и проследить весь процесс, благодаря которому рынок наводняется бесполезными и дорогими вещами, деморализуя этим в денежном, хозяйственном и социальном отношениях весь нееврейский мир, если бы он, словом, уяснил себе, что еврейское финансовые интересы не только находятся в тесной связи с самыми низкими людскими страстями, но, кроме того, вполне сознательно еще и возбуждают и воспитывают эти страсти, то это лучше, чем все другое, повело бы к тому, чтобы был положен конец растрате материалов, труда, нееврейского золота и опустошению нееврейского духа. Больше того, — этим был бы положен конец и растрате еврейских духовных способностей и, что всего важнее, полной теперешней бесполезности Израиля для мира. Мы утверждаем, что нееврейскую публику намеренно делают жертвой этой искусственно созданной торговли бесполезными предметами роскоши. Видали вы когда-нибудь, чтобы сами евреи делались жертвой страсти к пустым безделушкам? Они любят носить бросающиеся в глаза костюмы, но их цена соответствует их качеству. Они носят очень большие бриллианты, но бриллианты эти настоящие. Еврей никогда не сделается жертвою еврея. Дурацкая роскошь и пошлые увеселения, это для народа; еврей знает, чем его прельстить, и знает, что все эти вещи не стоят ничего.
       Более всего достойны сожаления не денежные траты и не посягательства на хороший вкус, но тот факт, что неразумные нееврейские массы по своей воле и всецело попадаются в сети. Они верят, что новые моды так же неизбежны, как приход весны, а трата на их приобретение так же необходима и естественна, как налоги. Массы воображают, что они играют при этом какую-то особую роль, тогда как их роль заключается лишь в том, чтобы платить и вновь платить, когда «новейшая мода» устареет и появится новая. У нас здесь есть люди, которые за два года вперед знают, какие шальные моды будут увлекать народ и в чем будет выражаться прочие вздорные увлечения. Это и немудрено, ибо они, ведь, их сами изобретают. Все это есть форменный гешефт, во всяком случае понижающий нравственный уровень нееврейского большинства, но за то тем более выгодный для еврейского меньшинства.
       Все это косвенно вытекает из 6 протокола. Мы сделали выборку из длинного места этого протокола, которое говорит о том, что нужно делать, чтобы отвлечь интерес народа от чисто политических вопросов и сосредоточить его на экономических. Это место указывает далее способы, необходимые для того, чтобы сделать промышленность неустойчивой и, посредством внедрения в нее спекуляции, сделать ее недобросовестной. Наконец, в нем излагаются меры, необходимые для того, чтобы народ оказался беспомощным пред лицом создавшегося таким образом положения и не мот найти из него выхода. Средством для достижения этих целей как раз указывается роскошь: «Для того, чтобы в корне расстроить промышленную жизнь неевреев, мы, в качестве стимула для спекуляции, возбудим в них сильную жажду роскоши». А в 1-м протоколе сказано: «Нашему народу мы не можем позволить этого. Неверные одурели от алкоголя». Надо заметить, что сбор со спиртных напитков, надо думать, тоже случайно попадает в большинстве в еврейские карманы. История борьбы за трезвость в Соединенных Штатах это докажет. С точки зрения истории все антиалкогольное движение является ничем иным, как борьбой между нееврейским и еврейским капиталом; только благодаря тому, что неевреи в большинстве, победа пока оказалась на их стороне.
       Разные развлечения, игры, дансинги, дешевые моды, фальшивые бриллианты и все другие им подобные гешефты, которые начали процветать под влиянием тайного давления на народ и благодаря которым всякая бесполезная дрянь продается за такие высокие цены, что поглощает все прибавки к жалованию и все улучшения быта, — все это делается под руководством евреев.
       Весьма вероятно, что они сами даже не отдают себе ясного отчета в своем участии в этом глубоком понижении нравственного уровня народа: для них важно лишь одно, как легче сделать деньгу. Я думаю, они должны изумляться, сравнивая глупых неевреев со своими умеющими делать деньги евреями, умными приобретателями и мудрыми знатоками золота. Как бы однако дело ни обстояло, все же пред нами лежит программа, с полным хладнокровием намечающая план, посредством которого народы должны быть материально и духовно уничтожены. И мы видим, как эта самая программа изо дня в день претворяется в действительность и при том, если даже не в целом, то в большей своей части, под контролем одной расы.
 

       Чтобы узнать, что думают и чего желают вожди еврейства в Соединенных Штатах или других странах, вовсе не следует прислушиваться к их речам, обращенным к неевреям, но лишь к тому, что они говорят своему народу. Так, если вы хотите знать: — считают ли себя евреи за людей, предназначенных для господства над миром и за представителей того народа или расы, которая остро отличается от других народов и рас? смотрят ли они на все нееврейское человечество, как на законно им принадлежащее рабочее поле, которое они могут эксплуатировать, руководствуясь менее строгими нравственными правилами, чем те, которые они применяют к собственному народу? знакомы ли им основные положения Протоколов и осуществляют ли они их в жизни, — на все эти вопросы основательные ответы можно найти только в том, что еврейские вожди говорят евреям, а не в том, с чем они обращаются к посторонним.
       Всем видные еврейские имена, которые чаще всего встречаются в прессе, еще не составляют собой всех глашатаев еврейства, но лишь избранную группу, представителей отдела пропаганды, чья задача выполняется либо в форме пожертвований для христианских благотворительных учреждений, либо в форме «либеральных» мнений в вопросах религиозных, социальных и политических. Однако, в какой бы форме эта лицевая сторона ни проявлялась, несомненно одно, что деятельность еврейских вожаков в собственном смысле постоянно прикрыта видимой личиной таких действий, к которым желают привлечь признательные взоры неевреев.
       Высказываемые в настоящей книге мнения и констатированные в ней факты все до единого основаны на недвусмысленных доказательствах и на том, что мы слышим из уст самих еврейских вождей. Поэтому, если евреи оспаривают высказанные положения, то они оспаривают то, что сами защищают. Такое отношение к делу можно объяснить только тем, что, по их мнению, наши исследования не достигли еще до той точки, которую они стараются тщательно скрыть от мира.
       С наибольшим ожесточением оспаривается мнение о том, что большевизм, будь то в России, или в Соединенных Штатах, есть вещь еврейского происхождения. Такое отрицание представляет собою один из ярких примеров дерзкого двуязычия. Перед неевреями еврейский характер большевизма отрицается. Напротив, в молчаливых недрах еврейских общин, под прикрытием еврейского жаргона и в тайниках еврейской национальной прессы мы находили горделивые признания, правда, перед лицом лишь собственного народа, что большевизм — дело еврейское.
       Чтобы избежать обвинения в убийствах, моральном одичании, разбоях и в голодной смертности, которые под шум цинично звучащих гуманитарных фраз в настоящее время господствуют в России, и во всем том невероятном ужасе, который, в его целом, нельзя ни описать, ни понять, еврейская пропаганда хватается за две соломинки. Прежде всего говорят, что Керенский, который открыл дорогу большевистскому вторжению, не еврей. Если вдуматься, то едва ли можно найти более сильное доказательство в пользу еврейского характера большевизма, как это вечное, громогласное, еврейское утверждение, что, по крайней мере, двое главных виновников большевизма не были евреями. (Керенский и Ленин. — Примечание переводчика). Оспаривать, среди сотен имен, еврейское происхождение только для двоих, конечно, прием неудачный, а помимо сего, отсутствие еврейской крови в Керенском является еще делом далеко не доказанным.
       «Но вот Ленин, — говорят еврейские защитники, — Ленин, глава и мозг всего — Ленин не еврей!» Может быть, но зачем выпускал он не раз свои прокламации на еврейском языке? Зачем окружил себя евреями? Почему он отменил христианское воскресенье и ввел еврейскую субботу? Объяснение этого, может быть, в том, что он женат на еврейке.
       До сих пор зато никто не сомневался в национальности Троцкого: он еврей и зовут его Лейба Бронштейн. С некоторого времени евреи любят кричать, что Троцкий, де, сам заявил, что он вообще не принадлежит ни к какому вероисповеданию. Может быть, это и правда. Но к какой-нибудь вере он все же должен принадлежать. Чем иначе объяснить, что христианские церкви превращали в конюшни, бойни и танцульки, тогда как еврейские синагоги оставались нетронутыми? И почему христианское духовенство должно было производить уличные работы, тогда как раввинов оставляли при их должностях неприкосновенными? Может быть, Троцкий и не принадлежит более ни к какому вероисповеданию, но все-таки он еврей, и это, несомненно, чисто еврейское упрямство утверждать, что Троцкий не еврей, когда все еврейские авторитеты считают его таковым.
       Нас могут упрекнуть в том, что мы слишком часто повторяем то, что всем известно. Однако, и по сие время есть большое число лиц, который не знают, что такое большевизм, а поэтому мы должны, даже под страхом упрека в повторении, много раз подчеркнуть важнейшие пункты. Кроме того, наша цель не только в том, чтобы разъяснить происходящее в России, но и в том, чтобы предостеречь людей от того, что происходит в Соединенных Штатах.
       Большевистское правительство, в том виде, как оно было поздним летом 1920 года и по донесениям, полученным нашими властями из России контрабандным путем, представляло собой полное господство еврейства. Это положение с тех пор весьма мало изменилось. Чтобы показать соотношение, мы дадим несколько примеров. Не следует при этом думать, что члены правительства, не являющиеся евреями, есть русские. Только самое незначительное число русских, в настоящее время, имеют голос в делах своей страны. Так называемая «диктатура пролетариата», в которой пролетариат не имеет никакого голоса, является русской лишь постольку, поскольку она образована в России. Она не может считаться русской в собственном смысле, потому что вышла не из русского народа и не для него существует. Большевизм есть международная программа Протоколов, которая должна быть осуществлена в каждой стране меньшинством; русское действо является лишь генеральной репетицией.
 

 
          Цифры эти поучительны. Еврейское участие нигде не ниже 76%. (По странной случайности, наименьший процент евреев приходится на военный комиссариат). Что же касается различных комиссий, которые не имеют дела непосредственно с народом, то в разных комиссиях по обороне и пропаганде евреи буквально занимают чуть не все места. Вспомните, что говорится в Протоколах о господстве над прессой, вспомните слова барона Монтефиоре об этом, и посмотрите на правительственных журналистов. Эта компания состоит из 41 члена и все евреи. Только еврейским перьям доверена большевистская пропаганда. Далее идут уполномоченные советского Красного Креста, которые являются ничем иным, как красными агентами во всех вышеуказанных городах, — все они сплошь евреи.
       Комиссариат социального обеспечения, место социальной помощи, от которого зависит жизнь и смерть сотен тысяч, состоит из 6 членов — все евреи.
       Из 53 членов комиссариата просвещения 11 показаны неевреями. Чего стоят эти неевреи, можно догадаться.
       Какова же участь русских детей? «Их, — говорят благородные еврейские воспитатели, — мы будем обучать всему. Мы выбросим из их головы сор. Они будут учить правду обо всем». Что под этим понимается, перо отказывается писать. Когда Венгрия освободилась от красного большевизма Бела Куна (тоже еврея), были среди жертв народного гнева и невинные евреи, так что евреи, пожалуй, правы, когда они называют время, наступившее после крушения их попытки ввести русскую трагедию и в Венгрию, «белым террором». Однако, имеются неопровержимые доказательства того, что ничто так не способствовало взрыву белого террора, как отчаяние и бешенство родителей, чьим детям, за время короткого господства евреев-большевиков, насильственно прививали всякую грязь и мерзость.
       Такого рода рассказы американские евреи слушают очень неохотно. Это их отвращение могло бы им быть поставлено в похвалу, если бы они одновременно не становились на защиту тех, кто совершали эти преступления. Впрочем, давно известно всем, что целомудрие христианской женской молодежи в глазах еврейских юношей и мужчин не ценится так высоко, как целомудрие еврейских девушек. Но, по крайней мере, было бы приятно узнать, что все евреи безусловно осуждают то распутство, что имело место в России и Венгрии под именем «воспитания». Но так как главное влияние, которое теперь нравственно разлагает нееврейское юношество в Америке, исходит от самих же евреев и, сверх того, Протоколы одной из боевых целей ставят «понижение нравственного уровня юношества неверных», то нет ничего удивительного в том, что евреи на этот факт ничем другим не умеют возразить, как только ругательствами и голыми отрицаниями. Между тем, главное обвинение наше против евреев заключается не в экономических методах коммунизма и не в обмане и безудержном введении в заблуждение народа. Нет! Оно заключается в привитии чисто животной морали, которая всюду пробивается наружу: именно здесь проходит строгая разделяющая линия между нееврейским и еврейским пониманием нравственности. Мы не будем говорить здесь об идущей с этой животной моралью рука в руку страшной жестокости: мы ограничимся единственно тем, что повторим объяснение, которое дает этому еврейская пресса: «Возможно, что евреи в России бессознательно мстят за свои вековые страдания!»
       Нас спрашивают: «Чем можно доказать, что все это правда?» Доказательства получены сенатом Соединенных Штатов и напечатаны в докладе Отделения Судопроизводства. Мы на нем долго останавливаться не будем, потому что мы охотнее приводим еврейские свидетельства, чем нееврейские. Все же некоторые факты из него мы приведем, так как они являются официальным доказательством.
       Вот один из свидетелей доктор А. Саймонс (Simons), духовное лицо, пребывавшее в Петербурге то поручению одной американской церковной общины в то время, когда разразился большевистский террор. Приводим выдержки из его показаний: «Сотни агитаторов, прибывшие сюда из низов восточного квартала Нью-Йорка, находились в свите Троцкого-Бронштейна... Многие из нас были поражены бросающимся в глаза преобладанием евреев во всем движении и очень скоро выяснилось, что более половины агитаторов в так называемом большевистском движении были евреи»...
       Сенатор Нельсон, ведший допрос, спрашивает: «Евреи»?
       Доктор Саймонс: «Да, это были евреи, отпавшие евреи. Я ничего не хочу сказать против самого еврейства. Я никогда не чувствовал симпатии к антисемитическому движению, никогда им не занимался и заниматься не буду... но я твердо убежден, что все это дело еврейское и что одно из оснований его надо искать в восточном квартале Нью-Йорка».
       Сенатор Нельсон: «Разве Троцкий в то лето приехал из Нью-Йорка?»
       Доктор Саймонс: «Да».
       Далее доктор Саймонс показал: «В декабре 1918 года... под председательством лица, известного под именем Зиновьева-Апфельбаума ... из 388 членов было только 16 настоящих русских, за исключением, может быть, одного негра из Америки, который выдавал себя за профессора Гордона... 265 человек из этого северного коммунистического правительства, которое заседает в старинном Смольном Институте, вышли из низов восточного квартала Нью-Йорка... Я хочу еще отметить, что, когда большевики захватили власть, тотчас весь Петербург был наводнен тучей прокламаций и плакатов на еврейском языке. Ясно было видно, что этот язык должен сделаться одним из главных языков в России; коренные русские, конечно, не очень благосклонно относились к этому».
       Вильям Гунтингтон (Huntington), коммерческий агент при посольстве Соединенных Штатов в Петербурге, свидетельствует: «Вожди движения, по моему, на две трети состоят из евреев ... большевики-интернационалисты и евреи совершенно равнодушно относятся к настоящим русским национальным интересам».
       Вильям В. Уэлч (Welch), чиновник национального городского банка, бывший в России, показал: «В России всем известно, что при четверти большевистских вождей евреи... Были между ними некоторые, не много, коренных русских: под коренными русскими я разумею настоящих русских, а не евреев».
       Роджерс Е. Симмонс (Simmons), торговый эксперт торгового департамента Соединенных Штатов, показал то же самое. То же показал и высокопоставленный анонимный свидетель, имя которого, с разрешения комиссии Сената, не было занесено в протокол.
       Британская Белая Книга «Россия», № 1, по вопросу об еврейском характере большевизма гласит: «Собрание донесений о русском большевизме, переданное Парламенту Его Величества в апреле 1919 года, содержит в себе множество подобных доказательств из разных источников, все от очевидцев».
       В весьма почтенном журнале «Азия», февраль-март 1920 года, имеется статья, в которой, среди других важных сообщений, мы читаем: «Во всех большевистских учреждениях начальством являются евреи. Помощник комиссара по начальному образованию Грюнберг едва говорит по-русски. Евреи везде действуют успешно и достигают своей цели. Они умеют добиться полного себе подчинения и держать в нем людей. Но они высокомерны и презрительны, и это возбуждает народ против них... В настоящее время среди евреев наблюдается большое религиозное воодушевление, они верят, что приближается время господства избранного народа на земле. Они тесно сплели в одно целое иудаизм и мировую революцию. Они видят в распространении революции исполнение слов писания: «Если я и положу конец всем народам, между которыми я тебя рассеял, Израиль, то тебе конца не положу».
       Само еврейское мнение о большевизме сильно поколебалось. Сначала евреи его приветствовали восторженно. В первоначальное время нового режима ничего не скрывалось в смысле участия в нем еврейства. Устраивались публичные собрания, собеседования, печатались отдельные статьи, в которых можно было найти множество согласных с правдой ценных сведений. В то время еще не пытались скрывать имен.
       Затем наступило время, когда ужас охватил все человечество перед тем, что делалось в России, и на одно мгновение молчание воцарилось в иудейском стане. Потом время от времени стали появляться опровержения, сменяемые потоком прославлений. Последнее направление продолжает еще держаться внутри самого еврейства, но со стораны, обращенной к неевреям, дело представляется в печальном для евреев виде и идут разговоры о «преследованиях евреев». Мы лично готовы к тому, что в один прекрасный день большевизму дадут название — «гонение на евреев».
       В «Американском Еврее», от 10 сентября 1920 года, появилась статья, в которой в современном беспокойстве и волнении мира не только признается и объясняется участие евреев, но оно и оправдывается, причем это оправдание, странным образом, ставится в связь с Нагорной проповедью. Автор статьи говорит, что «евреи создали организованный капитализм, вместе с его действенным орудием, банковской системой». Среди многочисленных еврейских попыток отрицать этот экономический факт такое признание производит благоприятное впечатление.
       «Одним из явлений, — говорится в этой статье, — производящих сильное впечатление даже в наше, полное впечатлений время, является восстание евреев против капиталистического строя, который изобрел еврейский же ум и создали еврейские же руки». Но если это так, то почему «еврейский организованный капитализм» вместе со своим «действенным орудием — банковой системой» поддерживает это восстание?
       Далее статья говорит: «Это действо (русский переворот), предназначенное к тому, чтобы быть отмеченным в Истории, как выдающееся событие мировой войны, было в значительной степени делом еврейской мысли, еврейского недовольства и еврейской воли к созданию нового строя. Быстрый выход русской революции из разрушительного периода и вступление ее в созидательный является ясным выражением творческого характера духа еврейской неудовлетворенности». (Прежде всего нужно еще доказать, что созидательный период действительно наступил).
       Но с особым вниманием мы читаем дальше следующие строки: «То, что такими мощными средствами создано в России еврейским идеализмом и еврейским недовольством, те же исторические свойства, присущие еврейскому уму и сердцу, стремятся создать теперь и в других странах». Спрашивается: что создал в России «еврейский идеализм?» Какими «мощными средствами?» Почему «еврейский идеализм» и «еврейское недовольство», существующее всегда, работают вместе? Когда прочтешь Протоколы, то все это становится ясным. Еврейский идеализм — ничто иное, как разрушение нееврейских государств и обществ и создание единого еврейского государства и общества. Разве не так было в России? Воистину, выполненные «мощными средствами» деяния развернулись в России: убийства, разбой, воровство и позволение народу умирать с голода! Автор статьи в «American Hebrew» очевидно выболтал больше того, что он хотел: он называет эту внутреннюю связь между идеализмом и недовольством «историческими свойствами еврейского духа». — Но это еще не все: в силу расовых наследственных свойств, которые создали в России красный террор и которые действуют там и поныне, по мнению автора, та же участь должна постигнуть и другие страны. Это, впрочем, нам было известно уже раньше. Вся разница только в том, что, когда это говорят неевреи, то их засыпают самыми дикими ругательствами. Теперь же то же самое говорит еврейский автор в еврейском руководящем журнале. Одновременно в оправдание он прибавляет: «вполне естественно ... что недовольство равным образом и в других странах выражается в крайности стремлений и в чрезмерном числе намеченных целей». Какое недовольство? Конечно, еврейское. Чем вызывалось это недовольство? Всякой формой правления, которая не была еврейской, В чем заключается для Америки предел стремлений и намеченных целей? Вызвать большевистскую революцию тоже и в Соединенных Штатах. Но разве тут действительно «чрезмерное число» поставленных целей? Нет, цели были немногочисленны, но они были ясны и определенны; ошибка вышла в одном, они выбрали для этого неподходящую страну.
       В настоящее время у нас на улицах Нью-Йорка можно видеть, как русские большевики ведут позорную торговлю золотыми портсигарами, которые они украли у русских семей, фамильными драгоценностями, обручальными и дареными кольцами, которые они награбили у русских женщин. Большевизм до сих пор еще нигде не пошел дальше того, чтобы сделаться идеалом всех ростовщиков, закладчиков и грабителей. Но, мы надеемся, ему придется долго ждать, пока Америка начнет принимать приказы, написанные по-еврейски, или пока американские женщины должны будут уступить свои драгоценные украшения «избранному племени».
       Несмотря на связь между американским еврейством, русским большевизмом и Протоколами, еврейские журналисты все же столь меднолобы, что позволяют себе писать, что только сумасшедшие могут находить эту связь. Нет, только слепые могут ее не видеть!
 

       Американский народ некогда несомненно ответит, и этот ответ будет не в пользу духа разрушения вечно ненасытных евреев. Всем хорошо известно, что все то, что «еврейский идеализм» и «еврейское недовольство» учинили в России, предназначалось к исполнению и в Соединенных Штатах. Является вопрос, почему автор статьи в «Американском Еврее» вместо того, чтобы говорить о других странах, коротко и ясно назвал Соединенные Штаты?
       «Еврейский идеализм и недовольство» не идут против капитализма, так как они скорей сами находятся в услужении у этой именно системы. Единственный государственный образ правления, против которого направлены еврейские стремления, это всякий нееврейский государственный уклад; единственный капитал, на который нападение направлено, это капитал, принадлежащий неевреям.
       Лорд Ефстафий Перси (Percy), который, если судить по частому цитированию его слов в еврейской прессе, пользуется одобрением еврейской интеллигенции, дает решение первому вопросу. Он говорит следующее о еврейской склонности к переворотам: «По-видимому, в Восточной Европе очень часто сионизм и большевизм процветают бок о бок, точно так же как и республиканские и социалистические идеи в течении всего 19 столетия, вплоть до младотурецкой революции в Константинополе, обязаны своим происхождением еврейскому влиянию... Но это не потому, что евреи интересовались политической стороной радикальных теорий, и не потому что они чувствуют потребность принять участие в нееврейском национализме или в нееврейском демократизме, а единственно потому, что всякая существующая нееврейская государственная форма правления им ненавистна».
       Это объяснение попадает в самую точку. В России предлогом для революции был выставлен царизм, в Германии Императорская власть, в Англии Ирландский вопрос, в многочисленных Южноамериканских революциях, где евреи всегда играли известную роль, не было и вовсе необходимости приводить какое-нибудь особое основание, в Соединенных Штатах таким предлогом выставляется «класс капиталистов». Но всегда и везде истинной движущей силой является ненависть к нееврейскому государственному строю, в чем признаются и сами еврейские идеологи. Еврей верит, что мир принадлежит ему одному по праву и что он не делает, в сущности, ничего иного, как только собирает свою собственность. Самый короткий путь для этого есть разрушение существующего строя путем переворота, разрушение, которое делается возможным лишь благодаря длинному и хитро задуманному походу при помощи разлагающих и разрушительных идей.
       Что касается собственно Американского вопроса, то каждый американец может найти подтверждение всех этих фактов в собственном опыте. Стоит лишь вспомнить имена «класса капиталистов», которые обычно треплют в враждебном духе в прессе Соединенных Штатов, находящейся под еврейским влиянием, и карикатуры на них в «Hearts Press».
       Упоминались ли там имена Зелигмана, Кана, Варбурга, Шиффа, Куна, Леба и другие, им подобные? Нет, ибо это еврейские банкиры и на них никогда не нападают. Имена, которые не оставляются в покое газетами, есть имена нееврейских промышленников и банкиров, и на первом месте имена Моргана и Рокфеллера.
       Всем известно, что во время Парижской коммуны (1871 г.), еврей Ротшильд не потерпел ни одной копейки убытка, тогда как другие состоятельные люди понесли огромные имущественные потери. Точно также и отношения между еврейскими финансистами и самыми опасными еврейскими революционерами в Соединенных Штатах таковы, что для первых возможность имущественных потерь в случае каких либо революционных выступлений совершенно исключается. Под прикрытием русских беспорядков еврейские финансисты использовали народную нужду для того, чтобы завладеть всеми природными богатствами, принадлежавшими городским обществам, а большевистское правительство дает на это свое благословение. Это называют «смягченным коммунизмом!» Большевизм, так же как и мировая война, находит удовлетворительное объяснение только в ответе на простой вопрос: кому это всего более выгодно? Очевидно, что использование обоих событий в настоящее время в полном ходу. Мишень же всех разрушительных сил одна — нееврейское имущество. «Богатства всего света принадлежат нам», — вот скрытый лозунг еврейского разрушительного дела на земле.
       Одно время старались отвлечь внимание от России рассказами об ужасном положении евреев в Польше. Существуют многочисленные признаки того, что вся эта антипольская пропаганда была ничем иным, как маской, под прикрытием которой происходило громадное выселение евреев в Соединенные Штаты. Может быть, многим читателям известно, что изо дня в день бесконечный поток в высшей степени нежелательных переселенцев заливает Соединенные Штаты. Туда едут десятки тысяч того самого народа, чье бытие представляет собой угрозу правительствам Европы. Итак, антипольская пропаганда и переселение незаметно идут рядом, а Правительство Соединенных Штатов получает от еврейской центральной Общины (Ring) в Вашингтоне уверение, что на Потомаке (река на которой лежит Вашингтон.) все спокойно (само собой разумеется, что там все спокойны и беззаботны, как только этого может желать еврейский Ring). Но все же русская проблема требует объяснения. Еврейское объяснение таково: евреи — отцы капитализма, последний на деле оказался ненадежным, и вот теперь еврейские творцы его приступают к разрушению своего собственного создания.
       Этого они достигли в России. И вот теперь от Американского народа ожидают, что он с любезной улыбкой позволит своим еврейским благодетелям сделать то же самое в Америке.
       Таково самое последнее объяснение, типично еврейское. Соединенным Штатам делают предложение, соединенное с угрозами! Если Америка откажется от этого благодеяния еврейства, то тем самым она «заставит его занять позицию непримиримого врага».
       Между тем, на самом деле, евреи вовсе не разрушили капитализма в России. Когда придет время для Троцких и иных расшаркнуться на прощание и укрыться под защиту мировых капиталистов, то окажется, что разрушен ими не еврейский, а только русский капитал, взамен же его на престол воссел капитализм еврейский. Посмотрим ближе, как обстоит дело! В официальных печатных изданиях правительства Соединенных Штатов находится следующее письмо, в котором бросается в глаза время его написания, еврейский банкир и еврейские имена.

       Господину Рафаилу Шолан (или Шауманн).
       Дорогой товарищ! Банкирский дом М. Варбург, согласно телеграмме председателя «Рейнско-Вестфальского синдиката», открывает счет для предприятия товарища Троцкого. Доверенный, по всей вероятности, господин Кестров, получил снаряжение и организовал транспорт такового вместе с деньгами... ему же вручена потребованная товарищем Троцким сумма.

       Банкирский дом М. М. Варбург, конечно, оспаривает подлинность этого письма.
       Еще за много лет пред тем один американский еврейский финансист, Яков Шифф, дал деньги, с помощью которых была организована пропаганда между тысячами русских военнопленных в Японских лагерях. Большевистское движение обычно стараются объяснить тем, что его финансировали из Германии; этим предположением в частности пользовались для пропаганды войны в Соединенных Штатах. Действительно, часть денег была дана в Германии, но также несомненно, что другая часть денег была дана в Соединенных Штатах. Настоящая правда заключается в том, что еврейские финансисты во всех странах были заинтересованы в большевизме, как в общееврейском предприятии.
       Во время войны еврейская мировая программа скрывалась под тем или иным национальном щитом: союзники взваливали вину на немцев, немцы на союзников, но все народы находились в полном неведении того, кто истинные виновники, стоявшие за кулисами.
       Между прочим, один французский чиновник установил, что некий еврейский банкир во Франции один дал на красное дело два миллиона.
       Когда Троцкий уже выехал из пределов Соединенных Штатов, он по просьбе Соединенных Штатов был выпущен из английской тюрьмы в Галифаксе; а каждый знает, из кого состояло военное управление Соединенных Штатов. Если взвесить всю совокупность имеющихся фактов, то приходишь к неопровержимому выводу, что большевистская революция является тщательно подготовленным предприятием международных еврейских финансистов. Из этого можно легко понять, почему та же самая сила желает насадить большевизм и в Соединенных Штатах. Истинная борьба идет здесь не между капиталом и трудом, а между еврейским и нееврейским капиталом; при этом вожди социалистов, коммунистов и рабочих почти единодушно стоят на стороне еврейских капиталистов. Посмотрите, на каких капиталистов рабочие вожди нападают больше всего? Вы никогда не найдете среди них еврейского имени.
       Перейдем теперь к чисто еврейским свидетельствам о еврейском характере большевизма.
       В «Еврейской Хронике» в Лондоне в 1919 году мы читаем: «Гораздо большее значение, чем сам большевизм, имеет тот факт, что среди большевиков столь много евреев и что идеалы большевизма во многих пунктах совпадают с высшими идеалами иудаизма». В том же журнале 1920 г. напечатан отчет о речи Израиля Зангвилля, известного еврейского писателя, в которой он воспевает хвалу расе, из чьей среды могли выйти такие люди как Биконсфильд, Ридинг, Монтэгю, Клотц, Курт Эйснер и Троцкий. Господин Зангвилль в одном порыве энтузиазма смешивает в кучу имена евреев, которые были и есть члены британского правительства, с евреями баварского революционного и русского большевистского правительства. Где, мол, тут разница? Все они евреи и все послужили во славу и на пользу «расы».
       Согласно газетным сведениям раввин Магнес в речи, произнесенной в Нью-Йорке, оказал: «Когда еврей посвящает свой ум и свою преданность делу рабочих, неимущих и обездоленных, то его радикальная мысль проникает до самого корня вещей. В Германии он делается Лассалем и Марксом, Гаазе и Эдуардом Бернштейном; в Австрии Виктором Адлером и Фридрихом Адлером, в России Троцким. Представим себе на минуту положение в России и в Германии. Революция освободила творческие силы, — и вот взгляните, какая огромная масса евреев тотчас готова встать на помощь. Будь то социал-революционеры или меньшевики, социалисты большинства или меньшинства, евреи, как бы они ни назывались, одинаково во всех этих революционных партиях являются выдающимися вождями и наиболее опытной действующей силою».
       В Соединенных Штатах среди членов революционных союзов евреи являются столь же многочисленными, как и в России: и там и здесь они тотчас готовы «встать на помощь».
       Бернгардт Лагарэ, писатель, издавший сочинение об антисемитизме, пишет: «Еврей принимает участие в революциях в силу того, что он еврей, и участвует в них постольку, поскольку он является евреем и таковым остается». Другими словами: еврейский дух по своей сущности есть революционный дух, и всякий еврей сознательно или бессознательно является революционером. Нет ни одной страны в мире, где было бы так важно обратить серьезное внимание на постоянное отрицание этих очевидных фактов, как Соединенные Штаты. Мы здесь жили под таким вечным страхом пользоваться словом «еврей» и касаться всего того, что с этим словом связано, что мы даже не замечали хорошо известных фактов, фактов, с которыми мы могли бы познакомиться даже из того, что пишут евреи. Было странно видеть, как американские слушатели шли на доклады о России и покидали зал смущенные и озадаченные тем, что в России все идет не по русски, ибо ни один лектор в Соединенных Штатах не считал политичным упоминать слово «еврей»; евреи добились того, что и на кафедрах они господствуют.
       Предпочтение, оказываемое евреями революциям вообще, и ответственность их за положение, создавшееся в России в особенности, признаются не только крупными литературными именами Еврейства, но даже и мелкая газетная сошка имеет ясное об этом представление. Еврей, который участвует в революционном движении, в душе своей отдает себе отчет в том, что он этим как-то служит интересам еврейства. Быть может, с точки зрения синагоги он является и плохим евреем, но он достаточно еврей для того, чтобы охотно делать все, что может увеличить славу Израиля. Раса в еврействе сильнее религии. Русская южная газета «В Москву», в октябре 1919 года, писала: «Не следует забывать, что настоящим пролетариатом, настоящим интернационалом, не имеющим отечества, является еврейский народ, который в течение столетий угнетался королями и дворянством». Господин Коган и апреле 1919 г. писал в газете «Коммунист»: «Можно сказать без преувеличения, что великий русский социальный переворот в действительности является делом рук евреев. Разве темные, угнетенные массы русских рабочих и крестьян были бы в состоянии собственными силами сбросить иго буржуазии? Безусловно нет; евреи были теми, кто дали русскому пролетариату зарю Интернационала, и не только дали, но и теперь ведут дело Советов, крепко находящееся в их руках. Мы можем быть спокойны, пока верховное командование красной армии находится в руках товарища Троцкого. Хотя среди рядовых красной армии евреев нет, но, находясь в комитетах, в советских организациях и в командном составе, евреи ведут храбрые массы русского пролетариата к победе. Недаром при выборах во все советские учреждения евреи получают подавляющее большинство голосов... Символ еврейства, вековая борьба (?) с капитализмом, сделался символом русского пролетариата, что видно из принятия красной пятиконечной звезды, которая, как известно, в старые времена являлась символом сионизма и еврейства. Под этим знаком придет наша победа и смерть тунеядцам — буржуазии... За те слезы, которые пролило еврейство, она заплатит кровавым потом».
       Это признание, полное, быть может, гордостью воистину убежденного человека, в особенности достойно внимания, благодаря своей полноте. Евреи, как говорит Коган, ведут русские массы, которые, предоставленные самим себе, никогда бы не восстали; массы эти знают лишь то, что меньшинство в настоящее время составляет правительство, как и прежде при царе. Евреи, то словам Когана, не находятся в рядах красной армии, во всяком случае не в тех рядах, которые идут в огонь. Все это вполне согласно с указанием Протоколов. Искусство полководца, изложенное в мировой программе, состоит в том, чтобы заставить убивать неевреев нееврейскими же руками.
       Во время мировой войны погибло столько неевреев от руки таких же неевреев, сколько вряд ли найдется евреев на всем свете. Это было большой победой для Израиля: за ее слезы народы заплатили своей кровью. Ведь по меткому замечанию господина Когана, евреи руководят сражениями с безопасных пунктов. В этом смысле удивительна лишь его откровенность.
       Что касается советских выборов, на которых евреи единогласно проходят, то этому имеется простое доказанное объяснение: те, кто пробовали голосовать против еврейского кандидата, объявлялись «врагами революции» и казнились. Этого было достаточно для того, чтобы выборы стали протекать «единогласно».
       В особенности поучительным является сообщение Когана о значении красной заезды, пятиконечного знака большевизма: «символ еврейства сделался одновременно и символом русского пролетариата». Звезда Давида — еврейский национальный знак, есть, собственно, шестиконечная звезда, составленная из двух треугольников, из которых один покоится на своем основании, а другой на своей вершине. Эту звезду Давида один недавний еврейский путешественник в Палестине видел лишь изредка на могилах британских солдат, покоривших Палестину; по большей части он видел на таких могилах деревянные христианские кресты. По новейшим сведениям эти кресты шокируют новых владык Палестины, потому что они как раз бросаются в глаза по дороге к еврейскому университету. Так же, как и в Советской России, в Палестине количество евреев, положивших живот свой за свое дело, немногочисленно: для этого с избытком хватило и неевреев.
       В виду того, что евреи выдающиеся мастера в искусстве тайных знаков, надо думать, что большевистская звезда не без основания имеет одним концом меньше, чем звезда Давида. Это значит, что остается исполнить еще один пункт мировой программы, а именно вступление на престол «нашего вождя». С пришествием этого мирового самодержца, к чему направлено все стремление еврейской программы, конечно, прибавлен будет и шестой конец. Пять концов звезды, т. е. пять целей, за которые, по-видимому, спокойны, означают биржу, прессу, парламент, Палестину и пролетариат; шестой конец будет Князь в Израиле.
       Язык не поворачивается сказать то, что утверждает Коган и что подтверждают все революции, начиная с Французской, — что «под этим знаком наступит смерть тунеядной буржуазии» и что за «еврейские слезы она заплатит кровавым потом». Ведь, буржуазией, как это сказано в Протоколах, являются всегда неевреи.
       Обычное возражение против того бесспорного факта, что русская революция имеет еврейский характер, заключается в том, что евреи, де, тоже обречены на страдания в России. «Как могли бы мы способствовать движению, от которого страдает и наш собственный народ?» Так обычно евреи возражают неевреям.
       Но во-первых теперь неопровержимо установлено, что евреи этому движению помогают. В то время, когда писались эти строки, большевистское правительство получало деньги от еврейских финансистов в Европе, а следовательно, само собой разумеется, и от международных банкиров в Америке. Это неоспоримый факт.
       Во-вторых страдания русских евреев даже и приблизительно не похожи на то, что нам рассказывают еврейские заступники. Согласно промелькнувшим еврейским признаниям, при первом наступлении большевиков в Польшу польские евреи тотчас же вошли в дружбу с завоевателями и их поддерживали. Американские евреи дают этому следующее объяснение: от начала большевистского господства положение евреев в России значительно улучшилось и потому, де, польские евреи заняли дружественную позицию к большевикам. На самом деле, положение русских евреев неплохо. Первая причина этого в том, что евреи владеют Россией. Все там на деле принадлежит им. Вторая причина та, что единственными людьми, которые получают в России помощь и поддержку, являются евреи. — Это факт, который обычно упускают из вида. Одним евреям в Россию ото всюду регулярно посылают деньги и продовольствие. Этим путем мировое Еврейство одновременно поддерживает и большевизм. Если все-таки допустить, что страдания евреев так велики, как утверждают их защитники, то как же велики должны быть страдания Русских! Ведь всему русскому народу никто не посылает продовольствия и денег. Эти еврейские посылки в Россию подобны налогу, которые большевизм обложил весь мир. Во всяком случае все говорит о том, что положение евреев в России хорошо. Все там принадлежит им.
       Второе, основанное на лжи обычное еврейское возражение гласит: «Как могут еврейские капиталисты поддерживать большевизм, когда он является противником капитализма?» Но, как мы уже писали, большевизм антикапиталистичен только в отношении к нееврейскому достоянию, еврейские же финансисты, оставшиеся в России, оказались весьма полезными для большевиков. Вот, например, картинка, принадлежащая перу очевидца: «Вот банковый комиссар, очень элегантный, с галстуком новейшего фасона и в модном платье. А вот уездный комиссар, — еврей, бывший биржевой маклер с двойным буржуазным подбородком. А вот третий — тоже еврей и податной инспектор: он прекрасно умеет выжимать соки из буржуазии». Эти агенты еврейства и посейчас в России. Другие агенты действуют среди русских эмигрантов и отнимают у них их имения, давая им мелкие займы под залоги таковых. Когда поднимут занавес, окажется что большинство ценных имений на самом законном основании перешло в руки евреев.
       Во всем этом ответ на вопрос, почему еврейские капиталисты поддерживают большевиков. Красная революция есть на деле величайшая спекуляция во всей истории человечества. Но в то же время она является возвышением Израиля и величайшей его местью законному порядку, который евреи, где только могут, принимают за действительную или кажущуюся несправедливость.
       Итак еврейский капитализм прекрасно знает, что он делает. В чем же заключается его выигрыш?

1. Он завоевал для себя огромное богатое государство без всяких издержек.

2. Он вновь доказал миру необходимость золота. Еврейское могущество покоится на обмане, что золото равно натуральному богатству. Существованием умышленно ненормальной большевистской денежной системы легкомысленный мир позволил себя еще сильнее убедить в том, что наличность золота необходима, и это заблуждение дает еврейскому капитализму преимущественную силу над нееврейским миром. Если бы большевизм был добросовестно антикапиталистическим, он мог бы, действительно, нанести смертельный удар европейскому капитализму. Напротив, золото все еще восседает на престоле. Разрушьте заблуждение, что золото необходимо, и еврейские международные денежные магнаты очутятся садящими на груде бесполезного металла, всеми покинутые и одинокие.

3. Капитализм доказал миру свою мощь. В 7 протоколе оказано: «Чтобы доказать миру порабощение нами европейских правительств, мы покажем на одном из них наше могущество при посредстве насилий и господства террора». Европа это пережила и Европа трясется. В этом уже для еврейских капиталистов заключается большой выигрыш.

4. Немаловажным выигрышем является и приобретенная на российской спине боевая практика в искусстве делать революции. Ученики этой красной школы возвращаются теперь в Соединенные Штаты. Управление революцией, согласно указаниям Протоколов, сделалось теперь наукой.

       Мы кончаем словами Равви Магнес: «И вот взгляните, какая огромная масса евреев тотчас готова встать на помощь».
       Эта «готовая встать на помощь масса» становится все более многочисленной.