Печатается по благословению
Его Высокопреосвещенства
Митрополита Одесского и Измаильского
АГАФАНГЕЛА

В последнее время все более и более умножается число тех, кто отчетливо начинает понимать: нынешний этап кризиса Российской Империи и оскудения Святой Руси имеет своей причиной посягательство на самодержавие Русского Православного Царя, выразившееся в понуждении его к отречению от Престола и ритуальном убийстве святого Царя мученика Николая II и его Семьи.

С другой стороны, и ныне мы снова сталкиваемся с последним злом, т.е. ритуальными убийствами. Таковым было, например, убийство трех оптинских монахов на Пасху 1993 года; подозревают как имеющие ритуальный характер и некоторые другие убийства клириков и мирян, совершенные не так давно.

В этой связи для православного русского патриота, желающего восстания, воскрешения Святой Руси, было бы важно рассмотреть вопрос: что же, собственно, представляют собой ритуальные преступления (речь идет не только об убийствах, ибо понуждение Царя на отречение от Престола я также отношу, по причинам, о которых будет сказано ниже, к ритуальным преступлениям); почему они имеют такую колоссальную отрицательную нравственную силу и вообще силу, например, разрушать империи; и, самое главное, как с ними бороться?

Думаю, что, отвечая на этот вопрос, я не скажу ничего особо нового, такого, что не содержалось бы ныне в православно-церковном сознании народа Божия, у которого, кстати сказать, я и научился тому, что сейчас пишу. Так что здесь я не столько учащий, сколько учащийся.

Однако часто полезным бывает в разумной форме выразить некоторые идеи, так сказать витающие в воздухе; полезным хотя бы для того, чтобы отсечь неправильные, ложные представления об этих вполне правильных идеях.

Итак, попробуем, основываясь на Св. Писании и Св. Предании, особенно на нравственном учении святых отцов, выразить в разумной, понятной для каждого форме: в чем же сущность ритуальных преступлений (убийств). Рассмотрим сначала ложные представления об этом предмете.

Первым делом как совершенно ложное следует отмести мнение о том, что якобы в ритуальном убийстве убиенный приносится в жертву дьяволу, даже в том случае, если внешне данное преступление и было обставлено именно так.

Это невозможно по той причине, что, согласно общеизвестному учению Св. Писания и святых отцов, каждый человек обладает свободой избирать добро или зло и без его нравственного согласия никакие внешние насильственные действия, в том числе и ритуального характера, не могут сделать его рабом греха и тем более жертвой нечистому.

Более того, страдания и смерть, которые принимает невинная жертва от рук ритуальных палачей, имеют цену мученичества у Бога, что всегда осознавал народ Божий и запечатлевала Православная Церковь, прославляя эти жертвы в сонме мучеников. Так, был прославлен святой мученик младенец Гавриил Белостокский (память 20 апреля по ст. стилю).

Таким образом, невинные страдальцы ритуальных убийств отнюдь не являются жертвами (в смысле овладения ими, их душами) врага рода человеческого, но наоборот: как и все свв. мученики, они победили дьявола и способны нам, грешным, помочь в духовной брани с ним, как и воспевает Святая Церковь о мч. Гаврииле Белостокском: “Демонов победителю, Гаврииле блаженно, от их же мучительства избави души наши.”

Первый вывод отсюда таков: нам необходимо просить у прославленных Церковью мучеников, пострадавших от ритуальных убийств, их святых молитв у Престола Божия; если же эти мученики Церковью еще не прославлены, то следует молиться об их упокоении, тогда они, по заповеди апостола “молитесь друг за друга” (Иак. 5, 16), будут молиться о нас, своими молитвами помогая нам именно в аскетической борьбе со сказывающимися на нас последствиями ритуальных преступлений.

Интересно также выяснить здесь и другое: почему же все-таки часто ритуальное убийство обставляется так, чтобы создать впечатление о принесении невинной и праведной жертвы лукавому?

К примеру, именно в этом смысле можно истолковать один из вариантов расшифровки известной надписи, сделанной в подвале Ипатьевского дома: “Здесь, по приказу тайных сил, Царь был принесен в жертву для разрушения Государства. О сем извещаются все народы”. Зачем же врагу надо создавать представление о какой-то принесенной ему жертве?

Очевидно, не последнюю роль здесь играет обычное хвастовство и вранье дьявола, который есть “лжец и отец лжи” (Ин. 8, 44). Вот ему и хочется произвести впечатление на предавшихся ему лиц, непосредственных исполнителей ритуальных убийств, что он, якобы, как ему угодно, может манипулировать человеческими душами; да и не имеющих четкого представления об этих убийствах православных христиан он хочет ввести в заблуждение и соблазн, чтобы они думали о его власти больше, чем она есть на самом деле, и испытывали перед ним робость и страх; чтобы они “убояшася страха, идеже не бе страх” (Пс. 13, 5).

Впрочем, главным здесь, думаю, является не это, а то, что враг рода человеческого пытается таким образом кощунственно подражать Крестной Жертве Христовой, усугубляя через это, злое подражание совершаемое преступление, с тем чтобы как та, Крестная Жертва, всех желающих спасения спасает, так и эта, якобы ему, лукавому, приносимая, как можно больше человеческих душ сгубила.

Во-вторых, следует обличить близкое к первому иное неправильное мнение. Мнение о том, что, мол, “жрец”, совершающий ритуальное убийство, может через это сам по себе оказывать особо пагубное воздействие на отдельных православных христиан, христианские сообщества, Церкви и страны, поражая их различными непреодолимыми напастями.

Опять же в соответствии все с тем же нравственным учением Св. Писания и свв. отцов это не так. Конечно, злые люди, особенно знакомые с магией, т.е. прибегающие к помощи демонов, кое-что могут; могут делать даже довольно многое, ибо малейший из них, бесов, по словам прп. Серафима Саровского, мог бы одним когтем уничтожить всю землю. Но реально делают они лишь только то, что попускает им Бог.

Дьявол, желая внушить нам превратное представление об этом, нагло лжет, стараясь изобразить себя всесильным и якобы не зависящим в своей злой деятельности от Бога, как некогда он обратился ко Христу со словами искушения: “Диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её” (Лк. 4, 5-6).

В каком-то иеговистском журнальчике мне пришлось по случаю прочитать самую настоящую апологию этой лжи дьявола.

Какой-то их “разумник”, основываясь на неправильном толковании сего места Писания, пытался доказать, что сатана имеет полную власть над землей, ибо иначе, не имея этой власти, он не предлагал бы Христу “все царства мира”.

Поверил сектант дьяволу, забыл, что он лжец и отец лжи! Как жаль, что некоторые православные и даже патриоты, подобно этим сектантам, также верят лукавому, когда тот пытается изобразить себя чуть ли не всемогущим. А почитали бы толкования святых отцов на это место Евангелия, так думали бы иначе.

Отцы говорят: лжет лукавый; не имеет он никакой власти, если не будет попущено ему от Бога, ибо он, дьявол, и свиньями не может распоряжаться по своему произволу.

Как известно, бесы, будучи изгнаны Христом из гадаринского бесноватого, просили у Него, “чтобы позволил им войти” в свиней (Лк. 8, 32), не смея сами по себе без разрешения Божия совершить это, по видимости маловажное, дело. Куда уж тут до “всех царств мира”!

Вот почему, искушая праведного Иова, дьявол делает лишь то, что попускает ему Бог (ср. Иов. 1, 12; 2, 6). Подобно этому уже в новозаветное время сатана просил у Господа, чтобы сеять учеников Его, как пшеницу (Лк. 22, 31), но это неугодное Богу и чуждое Его Промыслу прошение было отринуто (Лк. 22, 32). Так, наконец, ап. Павел говорит по этому поводу следующее: “Верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести” (1 Кор. 10, 13).

Кто желает, может найти в Св. Писании и Св. Предании еще множество других примеров, показывающих, что власть бесов и, следовательно, их слуг над падшим человеческим родом существенно ограничена действием Промысла Божия.

И как жаль, что эта догматически-нравственная истина почти забыта в определенного рода литературе, претендующей на звание патриотической (иногда даже православно-патриотической) и специализирующейся на разоблачении различных “тайн беззакония”, да так, что это беззаконие выглядит в ней почти всемогущим и чуть ли не несокрушимым.

Забывают, что зло само по себе не имеет над нами никакой власти, но власть эта дана ему Богом (ср. Откр. 13, 5, 7, 15) с промыслительной целью нашего наказания, вразумления и исправления. И, таким образом, причиной этого попущения Божия обычно бывают наши грехи. Есть, правда, и иная, более высокая (как было с праведным Новом), причина этого попущения, но в нашем случае — это именно наши грехи.

Таким образом, промыслительное попущение злу искушать нас, православных христиан, наши сообщества, нашу Церковь, нашу страну имеет своей причиной наши грехи или, если угодно, вполне определенный грех, являясь, следовательно, своего рода зерцалом нашей греховности.

А как говорит старая пословица: “На зеркало неча пенять, коль рожа крива”. То есть, если мы, русские патриоты, искренне и горячо желая спасения Родины, как будто бы не находим поддержки в народе, который остается глух к нашим призывам, если мы не имеем достаточных средств для осуществления своих вроде бы благородных и добрых начинаний, на каждом шагу встречаем сопротивление видимых и невидимых “начальств, властей, мироправителей тьмы века сего” и испытываем многое тому подобное, то не будем мнить, что все сие является лишь следствием ритуальных заклинаний каких-то таинственных магов, но лучше посмотрим на себя, познаем свои заблуждения и грехи, покаемся в них, исправим их и тогда найдем способы победить самые изощренные ухищрения сил зла.

Есть еще одно не совсем правильное мнение о сущности ритуальных убийств, связывающее ее с проливаемой при убийстве кровью. Некоторые мнят, что кровь убиенного, приносимая в жертву бесам, бывает им весьма приятна и якобы в этом есть, собственно, сущность ритуальной жертвы.

Забегая несколько вперед, скажу, что кровь в ритуальных убийствах, вероятно, на самом деле имеет определенное значение, но не она является сущностью этого преступления.

Что же касается мнения о приятности демонам этой крови, то, во-первых, оно не соответствует учению церкви об этом предмете:

в той же службе св. мч. младенцу Гавриилу говорится: “Язвы, на твое младенческое тело... возложенные, язвы врагу спасения нашего явишася”, — какая уж тут ему, врагу, приятность! Во-вторых, даже если бесы недействительно испытывают извращенное наслаждение при виде и обонянии человеческой крови, то нам, людям, какое, собственно, дело до сих демонских похотей, чтобы подробно заниматься этим предметом?

Итак, если все вышеперечисленное не составляет сути ритуальных преступлений (убийств), то в чем же на самом деле заключается их сущность?

На основе все того же православного нравственного учения мы должны признавать, что по сути — это весьма мощное, созданное достаточно давно, но отточенное ныне почти до совершенства орудие дьявола в невидимой брани, направленное на массовое уловление христианских душ. Причем последнее происходит все по тем же законом аскезы, которые известны со времен Евангелия и более подробно раскрыты свв. отцами (см. например “Добротолюбие”). Новизна этого предмета состоит в том, что враг за 2000 лет весьма усовершенствовался в своем коварстве и за счет сочетания ряда хитростей создал целую систему массового уловления человеческих душ, которую мы не совсем правильно называем ритуальным преступлением. Давайте же подробно рассмотрим все эти хитрости.

1. Первая из них состоит в том, чтобы сделать человека соучастником этого ритуального греха почти без всякого участия с его стороны, во всяком случае при полной или почти полной его бездеятельности.

“Как это может быть?” — спросит читатель. Ведь общий нравственный закон говорит нам, что никто не может ввести человека в грех без изволения его свободы и без какого-либо участия или дела с его стороны. Да и вы сами только что выше об этом же говорили!

Действительно, все это верно, но (и это давно уже заметил дьявол) на самом деле злое дело человека может состоять именно в том, что он не воспротивится злу, не сотворит добро, когда Богом будет на это доброе дело призван, и, таким образом, окажется соучастником зла, внешне оставаясь по видимости совершенно бездеятельным.

Как сказал Господь: “Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы” (Ин. 3, 19-20).

Здесь грешник осуждается не за то, что он делает зло, а за то, что не идет к свету; т.е. за свою бездеятельность в покаянии и добродетели.

И в другом месте Спаситель говорит: “Когда нечистый дух выйдет, из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь, других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого” (Мф. 12,43-45).

Горница души не занята Святым Духом опять же по причине нерадения и бездеятельности человека в покаянии и в добродетели, коя, т.е. бездеятельность, как видим, является греховной и наказуется, тем, что для такового последнее бывает горше первого.

Все сие, как я уже сказал, давно знает дьявол, который изучил Евангелие и творения свв. отцов гораздо лучше нас с вами. Только в отличие от нас он читает все это превратно: мы — с целью спасения; он — с целью извлечь оттуда, в случае нашей бездеятельности в исполнении евангельских заповедей, наиболее эффективные средства для нашей погибели.

Перед лукавым в его кознях всегда определенной преградой была нравственная свобода и воля человека, без соизволения которых он, как уже много раз говорилось, никого не может ввести в грех. Но он, видно, приметил, что гораздо легче сделать сие, не понуждая человека делать какое-либо зло, а так сказать наоборот, внушая ему остаться бездеятельным, когда прилежит случай сотворить добро или выступить против зла.

Ведь наша падшая природа, в силу присущей ей косности и лени на доброе, всегда охотнее остается в бездействии, хотя она также и не всегда охотно участвует в явном зле.

Так, например, не очень многие из нас согласились бы совершить какое-либо тяжкое преступление, скажем, жестоко избить кого-нибудь. Но зато сколь многочисленны примеры того, когда множество невольных свидетелей остаются безучастными к подобным и даже худшим преступлениям, совершаемым другими; проходя мимо, стараются ускорить шаг или закрыть поплотнее дверь, если это происходит рядом с их домом, забывая, что этим они нравственно становятся соучастниками данных преступлений, и, даже если на суде человеческом их за это не привлекут к ответственности, не так будет на Суде Божием.

На этом простом примере очевидным становится, как уловляется душа человека в то; зло, которое мы называем ритуальным, без всякого, вроде бы, ее (души) участия. Участие-то есть, оно в молчаливом и бездеятельном отношении к ритуальным преступлениям людей, призванных не молчать и не бездействовать (а сим призванным является каждый христианин), что вменяется таковым в соучастие в преступлении.

2. Отсюда следует вторая особенность этих преступлений, которую можно назвать иерархией соучастников. Ведь очевидно, что есть непосредственные заказчики и исполнители этих, например, убийств. Есть те, кто непосредственно в них не участвовал, но знал о них все и покрывал преступников; есть такие, которые не знали подноготную сих дел, но в силу присущих им знаний, природной сообразительности и иных талантов могли бы догадаться о ней, и, однако же, слепо веря, что все это вымысел, также защищали убийц; есть, наконец, такие, которые, ни о чем не зная, кроме сообщенного им факта убийства, просто молчали и вообще ничего в связи с этим не делали, невольно и косвенно, таким образом, способствуя сокрытию убийц и совершению новых подобных преступлений, которые всегда удобнее совершать в атмосфере равнодушия и отсутствия какого-либо (в том числе доступного каждому духовного) сопротивления преступникам.

Замечу, что вина и наказание за нее всех этих категорий лиц разные, но все они соучастники одного и того же преступления.

Добавлю здесь несколько слов о значении крови и причине употребления ее при ритуальных убийствах, во время которых, как общеизвестно, часто для каких-то целей специально собирается кровь жертвы. Зачем это делается, или, точнее, зачем демоны внушают ритуальным убийцам это делать?

Ответ на этот вопрос, думаю, находится в связи с как только что сказанным, так и со следующим: последние открытия точных наук вроде бы говорят, что пролитая кровь, особенно убитого человека, каким-то определенным образом сигнализирует, свидетельствует о совершенном преступлении, как бы вопиет о нем, указывая при этом на преступника. Так что древние библейские слова о голосе крови убитого Каином его брата Авеля: “Голос крови брата твоего вопиет ко мне от земли” (Быт. 4, 10), — это, оказывается, не только метафора.

Если все это так, то, думаю, демоны, которые как ангелы, хотя и падшие, давным-давно знают об этом природном свойстве крови, стремятся испачкать кровью жертвы ритуального убийства как можно большее число душ — прямых и нравственных соучастников этого преступления, внушая им употреблять эту жидкость для каких-то своих магических, обрядовых или бытовых целей (естественно, внушаемое — явная ложь. Данные цели таким путем достигаются в “лучшем” случае настолько же, насколько “помогает” обращение к экстрасенсу или колдуну — прим. автора) и помечая, таким образом, этих лиц в качестве соучастников не только нравственно, но и психофизически.

Решающего значения эта деталь в ритуальных убийствах, на мой взгляд, не имеет, но все же оное преступление усугубляет, а также вовлекает в него дополнительный круг лиц, особенно тех, кто в силу тех или иных причин не может нести какой-то нравственной ответственности (например, малолетних детей), и поэтому иным путем в это преступление не может быть вовлечен. И демонам это приятно. Как говорится: мелочь, а приятно!

К тому же таким “умным” существам (падшим ангелам) всегда доставляет злобную радость наблюдать за крайними проявлениями преступной человеческой глупости, к коим, согласно вышесказанному, несомненно следует отнести и вздорное мнение о какой-то пользе от употребления крови невинно убиенных жертв, хотя на самом деле, как легко можно догадаться, все обстоит совершенно наоборот.

Из вышесказанного также следует, что дьяволу и выгодно, и приятно сделать такими, т.е. нравственными, а если можно, то и психофизически замазанными кровью, соучастниками ритуальных преступлений как можно большее число людей. И отсюда вытекают сразу две примечательные черты подобных дел, явно, я бы даже сказал нагло противоречащие друг другу.

3. Одна из них состоит в стремлении преступников известить о ритуальном преступлении, чаще всего убийстве, как можно большее число лиц. В древности это' достигалось тем, что, как неоднократно в качестве особенности этого рода преступлений замечали их исследователи, тело жертвы специально оставлялось на открытом месте так, чтобы его сравнительно просто можно было найти. Хотя, как правило, его легко можно было спрятать. Этим, очевидно, ритуальное убийство принципиально отличается от обычного, где преступник, если только это возможно, старается скрыть не только жертву, но и само преступление.

С этой, по-видимому, целью и была сделана вышеупомянутая надпись на стене подвала Ипатьевского дома. Ибо иначе непонятно, зачем, казалось бы, нас извещать о ритуальном характере совершенного там убийства? Ведь это, вроде бы, на руку православным русским патриотам, которые теперь хорошо знают об этих кознях зла и так удачно и красиво могут их разоблачать...

Нас, русских людей, вероятно, считают идиотами, не способными догадаться: что же реально стоит за этой древней откровенностью ритуальных преступников, которая в наше время достигла апогея в связи с наличием :так называемых СМИ. Вспомним, как оперативно, быстро и единодушно оповестили они нас о ритуальном убийстве трех иноков Оптиной на Пасху 1993 года. Сообщили факт, и все. Как правило, никаких нравственных выводов или призывов хотя бы к духовному сопротивлению убийцам в оных сообщениях не содержится.

Но неужели, спросит кто-нибудь, знание об этих преступлениях нисколько не оказывается полезным для их возможных соучастников?

Вот здесь вступает в действие следующая, как я уже сказал, противоположная предыдущей примечательная черта этого рода дел.

Сообщив нам каким-нибудь образом (в наше время чаще всего через СМИ) о сего рода преступлении, его соучастники всеми возможными способами пытаются, как это ни парадоксально звучит, отрицать сей факт, выполняя тут роль темного облака, которое в определенный момент выпускает каракатица.

Этого отрицания можно достичь (и достигали), например, через отрицание нравственного значения совершенного ритуального преступления, которое, вопреки фактам, объявляется совсем не таковым и вообще совершенным вовсе посторонними людьми, которые действовали отнюдь не из ритуальных мотивов, а скажем, из корысти или из хулиганских побуждений.

Например, так поступило ОРТ, объявив уничтожение памятника Государю мученику Николаю II проделками неизвестных хулиганов. Странные, надо сказать, хулиганы, которые из многих тысяч самых различных памятников, сооруженных в Москве, Подмосковье и вообще в СНГ (некоторые из которых уже давно физически и морально устарели и действительно нуждаются в сносе), выбирают один-единственный, хотя есть тиражированные миллионами, и взрывают его.

Но даже если принять версию СМИ, это нисколько не меняет ритуального характера преступления. Ведь столь избирательное действие “таинственных” хулиганов обличает их злобу именно к Государю. Ту злобу, которая является отголоском и продолжением чудовищной злобы, действительно совершившей 17 июля 1918 года ритуальное убийство в подвале Ипатьевского дома. Следовательно, даже если это и хулиганы, то на Страшном Божием Суде (а возможно, их не минет, и земной суд) они будут отвечать отнюдь не только за хулиганские действия, а и за нечто большее: соучастие в убийстве Царя и его Семьи. Ибо в том ряду соучастников, который нами приведен выше, они, хотя, слава Богу, и не первые, но далеко и не последние.

Тем более что по законам как Византийской, так и Российской империй оскорбление, нанесенное изображению императора (статуе, портрету и т.д.), является оскорблением, нанесенным самому императору. И карается оно весьма сурово: эту кару может смягчить лишь сугубое покаяние (вспомним ситуацию, описанную в златоустовских “Беседах о статуях”).

Совершенно очевиден и, так сказать, ритуально-кодирующий характер самого сообщения СМИ (в частности, ОРТ) об этом преступлении.

Когда телекамера, а лучше сказать, тот, кто за ней стоит, и тот, кто стоит, за этим, с наслаждением смакуют печальное зрелище искореженных останков некогда величественного монумента, расчет явно делается на то, что в чьей-то душе шелохнется гаденькое и насмешливое чувство презрения к монархии и монарху. Ведь нас почти всех с детства воспитывали в презрении к Самодержавию, выставляя его на посмешище и изображая чуть ли не самым нелепым проявлением политического устройства. Как же тут не посмеяться над поруганием образа Царя земного, подобно тому как некогда ругались Царю Небесному:

“Если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого... если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него” (Лк. 23,37; Мф. 27,42).

Берегись, русский человек, этого зла, внимай душе своей, ибо стоит шевельнуться в ней даже самому малому из того, что здесь названо, как это сразу же обличит тебя в соучастии тем обоим самым страшным делам в истории человечества, на что, и рассчитывают враги твои!

Впрочем, у них есть и другие средства замазать ритуальный характер преступления. Например отвлекая внимание от него и перенося его на совсем другой предмет.

Иногда идут еще дальше и объявляют такое преступление чем-то вроде “доброго дела”, скажем “победой сил прогресса над мракобесием и реакцией”, — и глупцы этому верят!

Но, конечно же, самым вопиющим для нас и самым привлекательным для соучастников этих дел является то, что иногда они, при помощи уж не знаю какой нашей дурости, выставляют эти преступления как бы не существующими.

Классическим примером такого рода является дело об убийстве Андрюши Ющинского (Киев, 1912 г.), часто называемое “делом Бейлиса”. Правдой в этом деле является то, что зверски, через нечеловеческие мучения и истязания, искусно произведенные какой-то то ли нелюдью, то ли нечистью, был убит 14-летний мальчик. Причем научная экспертиза и косвенно жюри присяжных подтвердили именно ритуальный характер убийства.

Неправда этого дела состоит в том, что желтые СМИ того времени и тогдашняя “прогрессивная” интеллигенция сначала перенесли акцент с убийства ребенка на защиту Менделя Бейлиса как якобы невинно обвиненного в убийстве. А затем этим же силам и тем, кто за ними стоял, вообще удалось превратить дело об убийстве Андрюши Ющинского в “дело Бейлиса”, выставив, таким образом, первое как нечто вообще не существующее.

Это сейчас, благодаря работе православных патриотов, мы знаем кое-какую правду обо всем этом, а в советское время я, как почти все, кое-что краем уха слышал о “деле Бейлиса”, но и понятия не имел об А. Ющинском.

Это уже апофеоз! Наверное, у демонов и их ритуальных подручных-шестерок, как убийц, так и заметающих следы, такое считается пределом совершенства, так сказать, знаком качества!

Отголосок подобного встречается в дискуссии некоего Б. Кушнера по радио “Свобода” о “Русофобии” И. Р. Шафаревича. Последовательно нагнетая черные краски по поводу вышеупомянутой книги, Кушнер в качестве особо угнетающего его впечатления от чтения “Русофобии” “предчувствует”, что в ней: “Кажется ... вот-вот появятся и пресловутые христианские младенцы”.

На что И. Р. Шафаревич вполне обоснованно отвечает: “Намекает на ритуальные убийства”. И далее он же делает любопытное замечание: “Словарь русского языка” Ожегова разъясняет слово “пресловутый” так: “широко известный, нашумевший, но сомнительный или заслуживающий отрицательной оценки”. Но ведь убитые-то младенцы были самые настоящие, какова бы ни была причина их гибели (например, в деле Бейлиса, в процессах, описанных Далем). За что же их так пренебрежительно третировать, хотя они и христианские, — можно бы и пожалеть!” (“Наш современник” № 12, 1991 г., с. 138).

Соглашаясь в этом с Игорем Ростиславовичем, добавлю, что, вероятно, господину Кушнеру и в голову не приходит, что, изрекая свой перл, он становится соучастником ритуальных убийц, причем соучастником как раз в их предельном или запредельном желании изобразить эти реальные преступления как бы не существующими.

Точно таким же соучастником в деле А. Ющинского являлся и господин В. Г. Короленко, с пеной у рта отстаивавший сомнительную невиновность Бейлиса (он был оправдан, но как: мнение присяжных разделилось пополам, а по гуманным законам Российской Империи это трактовалось в пользу обвиняемого. — Прим. автора), забыв при этом о действительной жертве. И какое для этого надо было иметь каменное сердце, когда кровь невинного страдальца вопияла к небу! Вне зависимости от виновности или невиновности Бейлиса это все равно делает Короленко соучастником ритуального убийства А. Ющинского.

Правда, в некоторое оправдание Владимира Галактионовича надо сказать, что делал он эти гадости не сознательно, а по своей интеллигентской глупости: денег ему за это, скорее всего, никто не платил, ловили на гордыне, тщеславии, боязни оказаться не в струе “прогрессивных” идей и т.д. Так что в нашей градации соучастников он на третьем месте. По этой причине вина его не столь велика, сравнительно не столь велико на земле и наказание.

Господь всего лишь дал ему отчасти, совсем немного, увидеть плоды его же трудов (в том числе и “дела Бейлиса”) в лице коммунистического зверя. Короленко увидел, ужаснулся, беспомощно и бесполезно пытался протестовать, впрочем сомневаюсь, чтобы и после такого наказательного вразумления Божия у него стояли “окровавленные мальчики в глазах”. Так и умер Владимир Галактионович, бессильный что-либо изменить. Умер, чтобы в том мире после Суда Божия понести свое наказание, куда более тяжкое, чем на земле.

Но, скажет кто-нибудь, что же особо нового в такого рода делах, и почему вы придаете им такое значение? Да, мол, мы иногда через свое недолжное молчание или бездеятельность оказываемся соучастниками греха. И за это мы несем определенное наказание. Но этот грех и соответствующее ему наказание не столь велики, что, кстати сказать, видно из вашего же примера: если господин Короленко согрешил не так уж тяжело и не так сильно наказан, то еще меньше согрешили те, кто пассивно наблюдали за событиями. Так что же здесь особенно страшного, чтобы так много об этом говорить?

Вот тут-то вступает в дело еще одна особенность такого рода преступлений, еще одна хитрость дьявола.

Враг рода человеческого, готовя сие зло, специально понуждает неких лиц совершать чрезвычайно тяжкие преступления, настолько тяжкие, что даже самая малая доля вины, падающая на каждого соучастника их, становится для него смертельно опасной.

Здесь можно привести следующий пример из опыта прошлых и возможных будущих войн: человек, находящийся на открытой местности в километре от места падения даже самой мощной авиабомбы времен Второй мировой войны, вряд ли получит какие-либо ранения. Но такой же эксперимент с атомной бомбой средней мощности, скорее всего, не оставит и следа от экспериментатора.

Итак, все зависит от мощности взрыва или — в нашем случае — от силы злодеяния. Поэтому то, что мы называем ритуальными преступлениями, это обычно убийства — один из самых страшных видов злодейства. Притом, это обычно убийства изуверские. В качестве их жертв часто оказываются дети (что отягощает вину убийц), иногда — люди святые. Причем эти преступления могут сопровождаться осквернением святыни или, как говорилось выше, кощунственным карикатурированием Крестной Жертвы Христовой. Да и сам ритуал служит, как уже отмечалось, для этого же. Так что он играет в этих преступлениях вспомогательную роль. Вот почему я назвал бы их не ритуальными, а цепными, ибо они подобно цепной реакции охватывают через уловление в соучастие себе (см. пункты 1-4) души все новых и новых людей, не борющихся с ними, причем опутывают эти души крепчайшими цепями. Отягощаются ритуальные, или цепные, убийства и тем, что их предметом может быть не только ребенок, но и другое лицо, имеющее как мистическое значение, так и занимающее высокое положение в христианском обществе и государстве — речь, естественно, идет о Царе.

Ритуальное (цепное) преступление может сопровождаться нарушением клятвы и навлечением проклятия на его соучастников, а также иметь особое мистическое или апокалиптическое значение. Наконец, все эти злодейства могут сочетаться в одном преступлении.

Поэтому если говорить о самом тяжком ритуально-цепном преступлении последнего времени, то таковым, безусловно, является понуждение к отречению от Престола Царя Николая II и последующее убийство его вместе со всей Семьей.

В этом преступлении мы видим все вышеперечисленные признаки, крайне отягощающие его: зверское убийство ребенка (Царевич Алексий); убийство святых (сам Государь и вся его Семья); убийство лица, занимающего самое высокое положение в христианском государстве и имеющего мистическое значение:

Царь — Помазанник Божий; убивающий Царя вопиющим образом нарушает заповедь Божию: “Не прикасайтеся помазанным Моим” (Не. 104, 15).

Причем и понуждение к отречению, и убийство сопровождались вероломным отречением от клятвы Соборной 1613 года как подавляющего большинства слуг царевых (“кругом измена и трусость, и обман”), так и почти всего народа, что, соответственно, навлекло на отрекшихся проклятие.

Это, безусловно, делает данное преступление чрезвычайно тяжелым, но все это, думаю, составляет лишь малую часть его действительной тяжести, которая состоит по преимуществу в желании навсегда упразднить Российское Самодержавие, заменив его иной формой правления (демократической).

Почему же это, на первый взгляд не такое страшное по сравнению с первым, преступное действие оказывается на самом деле куда более горшим? Потому, что такое злодеяние — упразднение Самодержавия — соответствует пророчеству ап. Павла о пришествии антихриста, который не придет до тех пор, “пока не будет взят от среды удерживающий теперь” (2 Фее. 2, 7).

Здесь, как мы знаем из толкования свв. отцов, удерживающий есть Римская Держава (Империя) и Римский Кесарь. Поскольку же Москва — это Третий и последний Рим, т. е. последняя Римская Держава, а Царь Николай II — это последний Римский Кесарь, то попытка их устранения через убийство Царя и, главное, упразднение Самодержавия чревата страшными эсхатологическими и апокалиптическими последствиями. Это означает не только пришествие антихриста, но и скорый конец света: он наступит, по учению ап. Павла (2 Фее. 2, 3) и свв. отцов, вскоре после явления антихриста — означает наступление времени, когда на земле “будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет” (Мф. 24, 21), что на собственной шкуре испытали мы все, весь русский народ.

Притом, надо сказать, испытанное нами было лишь прообразом той, великой скорби. Ибо Русское Царство пало не до конца, но по молитвам Царя мученика и его Семьи Сама Царица Небесная невидимо стала Царицей Земли Русской, что было ясно открыто чрез явление Ее иконы “Державной”. Поэтому и грозное пророчество ап. Павла исполнилось не самим делом пришествия того, последнего антихриста, но также невидимо (преобразовательно).

Впрочем, у нас нет времени подробно говорить об этом, но сейчас следует упомянуть о том, какие наказания следуют за ритуально-цепными преступлениями вообще и за самым страшным из них в особенности.

Однако сначала, немного отступив в сторону, замечу, что в силу вышесказанного апокалиптическая ответственность за это преступление ложится как раз не на коммунистов, вина которых также чрезвычайно велика (ритуальное убийство Царя). Но она относительно меньше, чем вина демократов, посягнувших именно на низвержение Третьей и последней Римской Державы и, таким образом, на скорое появление антихриста и ускоренное наступление конца света — надо думать, в этом и состоит их “прогресс и ускорение”!

Не в этой ли смертельно опасной генетической болезни русской демократии причина того, что когда наш народ, возжелавший расстаться с опостылевшим, но довольно сытым “застойным социализмом”, начал строить именно демократическое общество, на него снова набросились, словно сорвавшись с цепи, беды, подобные тем, какие были в период от февральского заговора до начала НЭПа?

Об этом, мню, следует знать и православному патриоту-монархисту, чтущему память убиенного Государя. Будем помнить, что кроме 17 июля 1918 года была и иная скорбная дата: 2/15 марта 1917 года, которую не следует забывать русским людям. В отличие от наших СМИ, искусно канализирующих гнев, горечь и раскаяние православного русского народа на события в Екатеринбурге (особенно когда демократам в чем-то необходимо запнуть нынешних коммунистов), но напрочь забывающих, что “начало этой трагедии, и не только этой, но, как было показано выше, и горшей, положили действия демократическо-масонских заговорщиков в феврале-марте 1917 года.

Если же кто-то возразит, что тогда, мол, было совершено не ритуальное преступление, т. к. в феврале 17-го в отличие от июля 18-го не было ритуала, то, во-первых, внимательный читатель, прочитав все выше написанное, уже должен был бы понять, что ритуал в так называемых ритуальных преступлениях не играет никакой особой роли, а служит отчасти для обмана глупцов, отчасти для отягощения этих преступлений, суть которых определяется не им, а вышеуказанными пятью признаками. И им-то идеально соответствуют события февраля-марта 17-го. Во-вторых, попытка привести антихриста есть зло мистическое само по себе и без какого-либо ритуала.

Теперь поговорим о наказании, которое следует за подобного рода преступлениями всем их соучастникам (по всей цепи соучастия).

Во-первых, все они наказываются духовной смертью. Без сугубого покаяния именно в этом грехе и принесения достойного Плода покаяния, т. е. совершения дел, противоположных первым, они не могут духовно возродиться, совоскреснуть с Христом. То есть не могут начать духовную жизнь даже при сильном желании и больших усилиях с их стороны. Что, впрочем, вообще положено за любой тяжкий нераскаянный грех, и в этом смысле соучастие в ритуальном преступлении ничем не отличается от других беззаконий.

Но аскетическая особенность этого рода зла состоит в том, что весьма часто соучастник ритуально-цепного преступления даже не подозревает о том, что его душа повязана сими тенетами. Не подозревает либо по незнанию, либо по нерадению, причем и то и другое каким-то определенным образом проистекает из особого рода его греха.

Душа такового, бывает, стремится к духовной жизни, но без сугубого покаяния и соответствующих дел, противоположных первым, не может положить ей начало, ибо сие начало обычно полагается чрез покаяние. А покаяние сего рода грешников без раскаяния в одном из главных их грехов (соучастие в ритуальном преступлении), хотя бы оно и было принесено в Церкви, теряет свою цену пред Богом. Потому такого рода лица, если они все-таки не раскаются в главном, во всю свою жизнь могут оказаться безуспешными в собственных аскетических трудах, что, кстати сказать, сплошь и рядом происходит с нами в это последнее время.

Мню, именно это пророчески было открыто Тайновидцу в следующем видении: “Третий Ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь. И услышал я Ангела вод, который говорил: праведен Ты, Господи, Который еси и был, и свят, потому что так судил; за то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь: они достойны того” (Откр. 16, 4-6).

Думаю, что духовный смысл этого видения следующий: Св. Писание в духовном смысле реками воды живой, источником воды, текущей в жизнь вечную, называет благодать Святого Духа, как и Сам Господь говорит: “Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него” (Ин. 7, 37-39). И в другом месте: “Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды,, текущей в жизнь вечную” (Ин. 4, 14).

Кровью же в духовном смысле Св. Писание и свв. отцы называют либо душевно-телесную жизнь человека (ср. Лев. 17, 14;

Втор. 12, 23), либо греховные страсти и аффекты самой души, противоположные духовной жизни, мешающие ей, стремящиеся подменить ее собой, о чем кратко, но очень емко сказал некий старец (авва Логин): “Жена тогда узнает, что она зачала, когда остановятся ее крови. Так и душа тогда узнает, что она получила Духа Святого, когда остановятся в ней токи низких страстей. Доколе душа одержима бывает страстями, как может хвалиться своим бесстрастием? Отдай кровь, и приими Духа”.

Здесь, как видим, жена зачавшая есть образ души, принявшей в себя чрез неложное и истинное покаяние залог благодати Святого Духа и положившей начало духовной жизни, т.е. созиданию в себе нового человека, “который обновляется в познании по образу Создавшего его” (Кол. 3, 10).

Признак этого в том, что в душе прекращаются токи крови, т.е., как говорит старец, “токи низких страстей”, состоящих как в нечистых пожеланиях и похотях, так и в аффектах души, маскирующихся под духовную жизнь.

Однако приведенное нами пророчество Откровения (Откр. 16, 4-6) говорит о совершенно противоположном этому состоянии человека. Когда в наказание за пролитие крови святых и пророков, т. е. за соучастие в ритуальном преступлении, самые источники воды живой, духовные вместилища благодати Святого Духа, чрез которые обычно полагается начало духовной жизни и происходит ее развитие, превращаются в грешнике в источники крови. Либо в обильнейшие токи всякого рода беззаконий, как и Господь сказал, что “из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления” (Мф. 15, 19). Причем в нашем случае они исходят особым, крайне трудно преодолимым образом; либо благодатные действия Святого Духа очень удобно подменяются какими-то естественными действиями (аффектами) души, выдающими себя за благодать. Находящиеся под действием последних иногда мнят себя: святыми, будучи, до сути, в прелести.

Впрочем, и крайне страстный, и мнимо святой — это лишь душевный человек, лишенный благодати Святого Духа и далекий от нее, о чем ап. Павел говорит: “Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно” (1 Кор. 2,14).

Чье духовное состояние — крайне страстного или мнимо святого — здесь лучше, пусть решит читатель. Я же еще раз замечу, что и то, и другое состояние преодолевается подвижником чрез его церковное покаяние в соучастии: в ритуальном преступлении и чрез совершение дел, противоположных сему преступлению.

Правда, не следует думать, что такое покаяние — это какой-то “философский камень” духовной жизни, немедленно превращающий всякую дрянь в золото, какой-то магический акт, сразу же делающий из закоренелого грешника святого. Дело в том, что оно не устраняет законов духовной жизни, изложенных в Евангелии и подробно раскрытых в “Добротолюбии”. А согласно этим книгам человеку после его первого покаяния должно весьма долго жить по евангельским заповедям, борясь со страстями (вспомним Марию Египетскую), чтобы, если Богу будет угодно, достичь совершенства и святости.

К тому же в наше время у дьявола есть еще много иных хитростей (кроме тех, о коих мы говорили), уводящих человека не только от совершенства, но и от спасения.

Однако есть принципиальная разница между человеком, положившим начало или основание, кроме которого никто не может положить (ср. 1 Кор. 3, 11), чрез свое полное и истинное покаяние, и тем, кто не может положить его, т.к. не кается в соучастии ритуально-цепному злу.

Первый стал пока лишь грешником кающимся, второй — может быть, и праведник, не имеющий нужды в покаянии. Но, как сказал Господь, о первом больше бывает радости на небе, чем о 99 вторых (Лк. 15, 7,). Первому Господь постепенно будет открывать все хитрости дьявола, как старые (особенно если он изучает “Добротолюбие”), так и новые; а второй, хотя бы он и пытался учиться аскезе, останется в бесславном легионе “всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины” (2 Тим. 3, 7).

Первый на своем духовном пути, конечно, будет падать, ибо путь спасения не обходится без падений, они на нем, как говорит прп. Феодор Студит, обычное дело. Но и сам спасающийся, получая удары от врага, будет отвечать ударом на удар. Для такового демоны перестанут быть неуловимыми” и неуязвимыми монстрами, из тьмы неожиданно появляющимися и во тьме также неожиданно исчезающими. Чего нельзя сказать о втором.

Душа первого — молодой орел, преходящий от силы в силу и восходящий в горнее, так что недалеко уже бывает и небо. Душа второго — сонная муха, бьющаяся об оконное стекло и не способная преодолеть эту невидимую преграду, закрывающую для нее дорогу в мир Божий.

Поэтому подвижнику, ищущему спасения и желающему избежать ритуального зла, надо на этом пути миновать две крайности, внушаемые ему врагом. Первая состоит в том, что дьявол наущает, вопреки тому, что было сказано выше, ожидать от покаяния в ритуальном преступлении скорого преуспеяния в духовной жизни и немедленного появления видимых признаков спасения. Например, быстрой победы в аскетической брани над застарелыми духовными язвами — страстями блуда, гнева, чревоугодия и т. п.

Изощренная хитрость и коварство сатаны здесь состоит в том, что, наущая нас подобным образом, он в то же время всячески укрепляет другие свои путы и цепи, продолжающие удерживать душу подвизающегося в дьявольской власти. Причем эти узы могут иметь и, так сказать, классический характер (описаны свв. отцами; см. особенно “Добротолюбие”), а могут быть и новые — опутали наши души по причине последней самой страшной апостасии и долговременного пребывания в атеизме.

Когда же подвижник по причине сих цепей окажется по видимости безуспешным в своем подвиге, хотя бы он и принес раскаяние в ритуальном зле, враг подло, вероломно и коварно начнет внушать ему нечто совершенно противоположное тому, что только что говорил. Начнет внушать ему вторую крайность этого подвига, он заговорит приблизительно так: “Вот, видишь, ты, русский патриот, раскаиваешься в соучастии в убийстве Государя; соответственным образом молишься Богу; радеешь о спасении России, восстановлении монархии, а в духовной жизни тебе нет от этого никакой пользы. Значит, дело это совершенно бесперспективное и для духовной жизни абсолютно бесполезное”.

Из сказанного выше читатель я думаю, понял, в чем хитрость лукавого, но чтобы сделать это уж совсем понятным, объясню на очень простом примере.

Господь сказал нам, ищущим спасения: “Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною” (Откр. 3, 20).

Это было в первые века по Р.X., когда люди были простые, дома у них были несложные и, отперев всего одну дверь, подвижник открывал путь Христу.

Но нынешний русский патриот обитает по преимуществу в Москве или других крупных городах России и СНГ. Причем, проживая в многоэтажных зданиях этих городов, он легко может заметить, что люди, а также их дома и квартиры посложнее, чем две тысячи лет назад. В том, например, отношении, что зачастую они не обходятся одной дверью, но в целях безопасности ставят две, три и более дверей в своих жилищах. Очевидно, чтобы впустить гостя в такую квартиру или дом, недостаточно открыть лишь одну дверь, но надобно открыть их все.

Покаявшись в ритуальном зле, мы открыли всего лишь одну из многих дверей. Не будем же ждать, что тотчас войдет к нам Господь, ибо другие двери закрыты. Однако и не вознерадим долгим отсутствием Домовладыки Христа (ср. Мф. 24, 44-51), но на протяжении всего своего подвига, даже если он и покажется нам безуспешным, будем держать эту первую открытую нами дверь отверстой.

Говоря другими словами, покажем в подвиге нашем терпение, “зная, что испытание нашей веры” производит именно его (Иак. 1, 3). И верю, и знаю, что Господь научит нас, как открыть и те, другие двери, чтобы прийти к нам и вечерять с нами (Откр. 3,20).

Думаю, о духовном аспекте наказания за ритуально-цепное зло мы поговорили достаточно. Несколько слов о другой стороне этого наказания, так сказать материальной. Много говорить об этом я не буду, ибо любой объективный исследователь новейшей истории России может гораздо лучше меня на общеизвестных фактам этой истории показать, что это наказание отнюдь не выдумка. Что, собственно, каждому русскому и так хорошо известно из личного опыта.

Естественный вопрос: что же делать нам, православным христианам, народу Божию, всему русскому народу, чтобы этих наказаний избежать?

На протяжении всей этой статьи давались советы, указывались аскетические средства, ведущие именно к этой цели: по возможности избежать соучастия в ритуальных преступлениях, ответственности за них и соответствующего наказания.

Еще раз перечислю эти средства. В отношении к главному нашему греху это: сугубое церковное покаяние в соучастии понуждению Государя к отречению от Престола и его убийству. Совершение дел, противоположных сему греху, т.е. молитвенное обращение за помощью к Государю и его Семье: чтение акафистов им, возгревание в своей душе благоговейного отношения к святой памяти убиенного Царя и его Семьи; участие и содействие всяким делам, способствующим сему: например, богослужениям, собраниям, посвященным соответствующим дням памяти; издание, распространение и чтение книг, газет и т. п. этого направления и неучастие в противоположных делах, например, просмотрах фильмов, телепередач, чтении книг, газет, и т. п., порочащих память Государя, его Семьи, его сподвижников. К должным делам можно отнести и выработку в себе духовного воззрения на монархию и, главное, на Самодержавие как на богоустановленный и богоугодный образ правления. Каждый христианин может продолжить этот список добрых и недобрых дел; я указал лишь направление, дух сего, а буквы каждый может поставить свои, лишь бы они были в том же духе написаны.

Аналогично и в отношении других ритуальных преступлений. Скажем, если мы скорбим об убийстве трех монахов Оптиной на Пасху 1993 года и не желаем быть нравственными соучастниками этого злого дела, то можем молиться о упокоении иеромонаха Василия, иноков Ферапонта и Трофима. А также раба Божия Георгия (Юрия), который был убит ударом иглы в сердце там же на следующую Пасху. Польза душе от этого малого молитвенного подвига очевидна.

Замечу, что для многих, особенно новоначальных, соблазном является мысль о их соучастии в ритуальных преступлениях, особенно совершенных против Государя: мол, меня там не было, я никого не свергал с Престола, никого не предавал. Аргументы подобного рода самооправдания предлагает нам наше плотское мудрование. Надеюсь, что приведенные в этой книжице контраргументы о цепи соучастия, где каждый может при желании легко узнать себя, о особой тяжести даже самой малой доли вины, которая падает на любого соучастника ритуально-цепного преступления, убедят сомневающихся.

Впрочем, надо сказать, что трудность такого покаяния не есть что-то, оригинальное. Нам, всегда трудно каяться, т.е. трудно видеть свои грехи или соучастие в грехах других. Поэтому раскаяние в цепном зле, как и любой аскетический подвиг, требует определенного упражнения и навыка. Мы должны вспомнить свое недавнее прошлое, свои прошлые взгляды и убеждения, почти всегда атеистические и антимонархические. Надо вспомнить свои злые дела, проистекающие из этих взглядов и убеждений; мы должны понять, что все это и есть наше соучастие в ритуально-цепном зле; поскорбеть об этом и возжелать исправить свои заблуждения и грехи, сотворив иные, добрые дела.

Если христианин будет постоянно упражняться в сем делании, он будет постепенно учиться покаянию в ритуальных преступлениях, избавляясь, таким образом, от наказания за них, и вообще будет учиться покаянию.

Время, в которое мы живем, — переломное. Думаю, и так думаю не я один, что именно сейчас для нашего народа есть возможность или освободиться от наказания за грех февраля-марта 17-го и июля 18-го годов или еще сильнее погрязнуть в бездне этих грехов.

Возможность освобождения дает нам милосердие Божие, Который Сам свидетельствует об этом, говоря: “Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меш и соблюдающим заповеди Мои” (Исх. 20, 5-6; Чис. 14, 18; Втор. 5, 9-10).

Бог наказывает нас до 3-го и 4-го рода, т.е. последствия греха, в том числе и ритуально-цепного, имеют свои границы, чего нельзя сказать о милости Божией, которая беспредельна (“до тысячи родов”). Итак, за пределами третьего или четвертого поколения русских людей цепной грех перестает действовать, а милость Божия пребывает с нами.

Легко сосчитать, что с того времени (1917-1918 годы) как раз прошли эти три или четыре поколения и теперь входит в жизнь и уже живет поколение, которое не должно отвечать за сие зло, если ... само это поколение явным делом не покажет свое соучастие оному.

Эту возможность свободы от греха и от наказания за него, возможность иной, новой, радостной жизни чует своим православным русским духом само это поколение, что хорошо видно, например, из пробуждения его православно-монархического сознания. Но это прекрасно знают и враги России, все чрезвычайные усилия которых направлены именно на то, чтобы втравить нас теперь уже навсегда или почти навсегда (как им это уже однажды удалось сделать в истории) в новый виток соучастия в преступлении низвержения Третьего Рима и убийства последнего Римского Кесаря.

С этой целью стараются дискредитировать, опорочить память и образ последнего Русского Царя и вызвать сочувствие сему злу со стороны как можно большего числа людей. Расчет, естественно, строится на том, что это злое дело, при сочувствии ему народа, будет означать соучастие последнего в ритуально-цепных грехах февраля-марта 17-го и июля 18-го, и, согласно вышесказанному, через это соучастие окончательно и бесповоротно похоронит все его, народа, надежды на духовно-нравственное воскресение и державно-историческое воссоздание.

Безусловно, весьма значительная, если не основная, часть сей видимо-невидимой брани велась против канонизации Царя мученика Николая II. Чего только не придумывалось с целью помешать этой канонизации!

Правда, надо сказать, что не все мешали этому благому делу сознательно. Некоторые творят зло в неведении, по причине уже однажды содеянного и вгнездившегося в душе ритуального греха.

Любой грех, в том числе и ритуальный, содеянный человеком и не омытый адекватным покаянием, является темной и мрачной силой в душе, постоянно влекущей ее, душу, снова и снова, без всяких разумных причин, но совершенно иррационально повторять этот грех.

Так и Адам, согрешив перед Богом, вместо покаяния продолжает цепь иррациональных грехов: хочет спрятаться от Всеведущего между деревьями рая (Быт. 3, 8), желает сложить вину за свой грех на Еву и даже на Самого Творца (Быт. 3, 12).

Так и о себе я великолепно помню, что лет 10-12 тому назад, когда почти ничего не разумел из того, что сейчас пишу, сам спорил со знакомыми людьми монархических убеждений, с жаром отстаивая все те же избитые тезисы о “виновности” Государя, его “ошибках”...

Теперь, после покаяния, когда я вспоминаю эти споры, то совершенно не могу понять: какой же логикой тогда руководствовался?! Никакой логики в этом зле, очевидно, нет. Это дело совершенно иррациональное, т.к. не мой ум, воля и чувства руководили мною в тех спорах, но' мой грех. Я был тогда человеком, о котором ап. Павел сказал: “Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех” (Рим. 7, 19-20).

Точно так же, когда мы, например, слышим от лица, считающего себя русским патриотом, что Царь, мол, плохой, т.к. не справился с управлением страной и к тому же он еще (о ужас!) курил, поэтому в случае канонизации будет первым курящим святым, то, думаю, бессмысленно спорить с этим лицом, предлагать в ответ на его иррациональные рассуждения (ведь уже тысячу раз все они опровергнуты и серьезными исследователями, и святыми людьми!) какие-то логические или святоотеческие аргументы вроде того, что сказал авва Агафон монаху, осуждавшему праотца Иакова: “Аще Бог оправдали, кто осуждали?” (Рим. 8, 33), — но просто надо посоветовать этому лицу покаяться, тогда оно и увидит истину.

Потому что, по слову Господа, роду сему “знамение не дастся... кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи” (Мф. 12, 39-40).

Смысл этих слов, особенно в отношении к данному конкретному случаю тот, что человек, находящийся под влиянием тяжкого греха, не всегда может видеть истину, даже если она является ему в виде очевиднейшего знамения. Для такового, чтобы открылись его очи, необходимо духовное возрождение, которое дается через Крещение, кое и есть для души знамение Ионы пророка, ибо “все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились. Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни” (Рим. 6, 3-4).

А возобновлением крещения для души, если она потеряла его благодать из-за нового смертного греха, содеянного уже после крещения, есть, как общеизвестно из учения святых, именно покаяние. А каков этот смертный грех, содеянный всеми нами, и каково должно быть покаяние, читатель, надеюсь, давно уже понял.

Впрочем, заметим, что хулящие ныне память Государя, обвиняющие его в разных преступлениях, весьма не оригинальны. Еще в 1928 г. православный русский патриот, человек высокой духовной жизни князь Н.Д. Жевахов по такому же поводу писал следующее: “В чем же выразились преступления русского народа, повлекшие за собой гибель России? Прошло уже 10 лет с момента этой гибели, а между тем и до сих пор нет единства в понимании причин ее. Каждый по-своему объясняет катастрофу, оправдывая себя и обвиняя других, однако же все вместе откровенно или прикровенно сваливают всю ответственность за гибель России на Государя Императора, обвиняя Царя в самых разнообразных преступлениях и не догадываясь о том, что эти обвинения обличают не только их собственное недомыслие, но и являются именно тем преступлением, какое и вызвало гибель России.”

Так что грубая хула на Царя и настойчивое желание облить грязью его память, все эти набившие оскомину известные клише — все это уже устарело. И старое зло, которое всегда стремится “творчески” разнообразить свои методы, предлагая нам все новые и новые соблазны, начинает уже смотреть на эти свои устаревшие штампы как на брак в работе или старается использовать их в качестве отвлекающего маневра. На повестку дня выдвигается новое зло, новая и, надеюсь, последняя в этом ряду хитрость дьявола.

Как отмечала еще до канонизации Государя православная пресса: “Еще совсем недавно на прокатолическом Христианском церковно-общественном радиоканале ...в обсуждении темы канонизации Царственных мучеников услышать хоть что-нибудь мало-мальски положительное о Государе было невозможно. Мнения отцов канала не отличались каким-либо разнообразием, чаще всего в передачах повторялось в виде основных доводов против канонизации все то, что мы с вами на протяжении многих лет слышали в советских школах: “Николай Кровавый”, “довел страну до революции”, “Кровавое воскресенье”, “Распутин” и т.д. Некоторые слушатели высказывали удивление — откуда такое единодушие классиков марксизма и отцов ХЦОКа?”

Однако с некоторого времени тон высказываний этих же радио-активных “отцов” резко меняется: “Может быть, Николай II и не был чудовищем, может быть, он был вполне достойным человеком — мы на все согласны. Но только ни в коем случае не прославляйте Царственных мучеников!” (“Радонеж”, № 5, 1997,с. 10).

С чего бы это такая перемена? Не удивлюсь, если завтра эти же противники духовного возрождения русского народа не будут возражать и против состоявшейся канонизации. Но только они захотят, чтобы эта канонизация прошла по их рецептам, ибо и здесь у дьявольской лжи есть свой резерв.

Какой же это резерв и какие рецепты? А они известны давным-давно. И о них, о подобной “канонизации” святых Господь сказал следующее: “Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников, и говорите: если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков; таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков” (Мф. 23, 29-31).

Казалось бы: парадокс! Люди сооружают раки праведников, чтут их память, а Господу это неугодно. Почему же? Да потому, что делается это без покаяния. И даже наоборот: делают это, желая сим делом подчеркнуть, что они не виновны в грехах отцов и им не надо в этих грехах каяться.

Такое фарисейское, лицемерное почитание праведников, стремящееся не столько их почтить, сколько свою мнимую праведность выставить напоказ, подобно как фарисей хвалил Бога с той лишь целью, чтобы прославить себя (Лк. 18, 11-12), — неугодно Господу.

К этому грозит скатиться канонизация, проведенная Российской Зарубежной Церковью. Пока мы видим у них лишь бесконечные претензии к Русской Православной Церкви (“Московскому Патриархату”, “Московской Патриархии”) за реальные и выдуманные грехи “сергианства”.

Но даже если бы члены Зарубежной Церкви действительно все как один сплошь и рядом были бы святыми, абсолютно не виновными в “сергианстве”, а также блистали бы массой чудотворений и других явных признаков благодати Божией, то и тогда, мню, их позиция была бы неугодна Богу, Который более радуется об одном грешнике кающемся, чем о 99 праведниках, не имеющих нужды в покаянии.

Однако на самом деле зарубежники, как это показал покойный владыка С.-Петербургский Иоанн, так же как и мы (правда, в меньшей степени, чем мы), виновны в том грехе, который они ошибочно называют “сергианством”. И который начался отнюдь не в 1927 г. известной декларацией митрополита Сергия, а в феврале-марте 1917 года, когда после вынужденного отречения Государя и насильственного упразднения Российского Самодержавия вся Церковь, весь народ Божий (в том числе ее виднейшие иерархи, среди которых была вся иерархия зарубежников) промолчали, таким образом добровольно подписавшись под своим приговором идти в новый плен Вавилонский.

Это грех всей Церкви (я разумею народ Божий), как Русской, так и Зарубежной, а не одной какой-то ее части. И уврачуется этот грех только через совместное покаяние, а не через врачевание действительных и надуманных (из Нью-Йорка плохо видны наши реальный струны) язв “сергианства”, которое, думаю, является лишь симптомом болезни, а не самой болезнью.

Если же соответствующего покаяния со стороны членов Зарубежной Церкви не будет, то их канонизация Царственных мучеников окажется не только втуне, но, согласно словам Господа (Мф. 23, 29-31), она будет Ему неугодна и окончательно подпадет под определение: “Горе вам...”

Думаю, что рано или поздно под это же горе враг попытается подвести и нас, стараясь незаметно сделать так, чтобы произошедшая канонизация не вызвала в народе покаяния. Это видно из публикаций уже упоминавшихся околоцерковных лиц либерального направления, у коих вызывает раздражение такая “канонизация Николая Александровича”, которая “являлась бы актом, утверждающим самодержавие как идеальную с точки зрения Русского Православия форму государственности” (“Радонеж”, там же).

Вот где камень преткновения! Вот в чем дело! Русский народ совершил тягчайший апокалиптический грех, став соучастником свержения Самодержавия и злодейского убийства Государя и его Семьи. За этот грех он был тяжко наказан и наказывается до сих пор.

Для того, чтобы омыть грех, прекратить действие наказания за него и вернуть себе благодать, милость Божию, русские люди должны совершить дела, противоположные первым, ибо, по словам святых, благодать может вернуться лишь чрез ту дверь, чрез которую она вышла.

Совершенно очевидно, что такими противоположными делами будет восстановление Самодержавия или желание его восстановления, стремление к нему.

На этом пути покаяния канонизация Царственных мучеников является лишь этапом, и этапом весьма существенным, но только при том условии, что эта канонизация будет воспринята богоугодно, не как “строительство гробниц пророков и украшение памятников праведников”, а как акт всенародного покаяния. По преимуществу выражающийся в желании восстановления Российской монархии в виде Самодержавия, как это угодно Богу, но не так (конституционная монархия), как этого хотят некоторые нечистоплотные и готовые на все политики.

Вот этого как раз и не хотят враги России, а значит, должны желать мы. И не надо бояться мерещащихся на этом пути непреодолимых трудностей. Не нам их преодолевать, а Богу. По законам православной аскезы от подвижника требуется лишь желание спасения, а не само по сути содеяние сего спасения, ибо это дело Божие и “человекам это невозможно, Богу же все возможно” (Мф. 19,26).

Так и в деле спасения России: когда стремятся спасать ее, полагаясь лишь на свои слабые силы, получается одно посмешище для демонов и иных наших ненавистников. Когда же дают место действию Всемогущего Бога, могущего и мертвых воскрешать, то с позором бежит враг, как невидимый, так и видимый, сколь сильным, процветающим, превозносящимся и триумфирующим ныне он бы ни казался. Сокрушаются его узы, опутавшие наши души, и освободившаяся душа совоскресает со Христом.

Потщимся же, братие, к тому, чтобы совоскресла со Христом душа нашего народа, душа России!