RUS-SKY (Русское Небо)


Прот. М. Зноско-Боровский

“Правда светлее солнца, дороже золота”, —
Народная мудрость

В ЗАЩИТУ ПРАВДЫ

(Статьи 1952-1977)

“IN DEFENSE OF THE TRUTH” by Mitrophan Znosko-Borovsky · NEW YORK, N.Y. U.S.A. 1983
Copyright © 1983 by the Author · All rights reserved Printed in the United States of America


ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ИЩУЩИМ ПРАВДЫ И ЛЮБЯЩИМ ЕЕ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПОДВИГ ЛЮБВИ И ВЕРНОСТИ ХРИСТУ

  • СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ХРИСТОЛЮБИВОГО ВОИНА-ПАСТЫРЯ
  • ПАМЯТИ АРХИПАСТЫРЯ-ПОДВИЖНИКА
  • ЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВУ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННЕЙШЕМУ Митрополиту ФИЛАРЕТУ, Первоиерарху Русской Зарубежной Церкви
  • КРАСОТА СПАСЕТ МИР
  • СЛОВО У ГРОБА ЕЛЕНЫ МАКСИМОВНЫ ЭЙХГОЛЬЦ
  • ПАМЯТИ МИТРОФАНА МИТРОФАНОВИЧА КОЛТОВСКОГО
  • К ТЫСЯЧЕЛЕТИЮ БЛАЖЕННОЙ КОНЧИНЫ СВ. РАВНОАПОСТОЛЬНОЙ КНЯГИНИ ОЛЬГИ
  • К 60-летию ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
  • ТРАГЕДИЯ МОЛОДЕЖИ
  • ПАМЯТИ ПРОФЕССОРА-НАСТАВНИКА
  • ПАМЯТИ НИКОЛАЯ ДМИТРИЕВИЧА ТАЛЬБЕРГА
  • СЛОВО НА ЧЕСТВОВАНИИ ПРОРЕКТОРА СВ. ТРОИЦКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ о. МИХАИЛА ПОМАЗАНСКОГО
  • ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
  • О ХРИСТИАНСКОМ БРАКЕ — О СЕМЬЕ

  • ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

    “Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы...
    То, что творите вы не только жестокое дело; это — поистине дело сатанинское,
    за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей, загробной, и страшному проклятью потомства в жизни настоящей, земной.....

    Враги Церкви захватывают власть над нею и ее достоянием силою смертоносного оружия”...

    Святейший ТИХОН Патриарх Московский и всея Руси.

    ИЩУЩИМ ПРАВДЫ И ЛЮБЯЩИМ ЕЕ

    От духовенства Православных Русских приходов в Марокко.

    Архимандрит М. Ярославцев, настоятель патриаршего прихода в Рабате, отвечая на предложение о. Митрофана Зноско-Боровского о воссоединении его прихода с Русской Православной Общиной в Марокко под омофором Русской Церкви Заграницей, призванной к жизни святейшим Патриархом Тихоном и возглавляемой, волей Божией, здравствующим членом св. Синода патриарха Тихона м-ом Анастасием, высказывает в письме своем от 9/22 мая 1952 года намерение предать свой ответ о. Митрофану гласности, чтобы — по его словам — “НЕ БЫЛО КРИВОТОЛКОВ ВОКРУГ НАС СРЕДИ НЕЛЮБЯЩИХ ПРАВДЫ”.

    Посему и мы, в целях ВЫЯВЛЕНИЯ ИСТИННОЙ ПРАВДЫ, ВЫНУЖДЕНЫ дать следующее разъяснение по существу письма-ответа архимандрита Митрофана Ярославцева.

    1.

    Архимандрит М. Ярославцев утверждает: “ВАША НЕПРИЕМЛЕМОСТЬ ни в какой форме влияния, исходящего от Московской Патриархии, имеет причины исключительно политического характера, но ОТНЮДЬ НЕ ЦЕРКОВНОГО, ибо положение каноническое Русской Церкви и законность избрания Патриарха Московского и всея Руси — стоит вне всякого сомнения”.

    ОТВЕЧАЕМ: такое голословное утверждение архим. Ярославцева дает и нам право утверждать, что и он со своими единомышленниками подчиняется нынешнему Московскому Патриарху по причинам исключительно политическим. Да ведает архимандрит Митрофан, что дело не в каноническом положении Русской Церкви (оно вне всяких сомнений), а в том, что прежний возглавитель Ее, патриарх Сергий, ВОПРЕКИ ГЛАСУ епископата Русской Церкви, поддержанного “Памятной запиской Соловецких епископов” от 27 мая / 7 июня 1926 г., которая была принята семнадцатью епископами во главе с Архиепископом Илларионом, бывшим ближайшим сотрудником Патриарха Тихона, Пахомием, Евгением, Ювеналием; двумя письмами епископа Виктора Ижевского, ВЫСТУПИЛ с известной Декларацией 16/29 июля 1927 года и, приняв все условия советской власти о легализации Церкви, КОТОРЫЕ ПРЕД ЭТИМ САМИМ МИТРОПОЛИТОМ СЕРГИЕМ И ВСЕМ ЕПИСКОПАТОМ БЫЛИ ОТВЕРГНУТЫ, ПРЕВЫСИЛ свою власть первого епископа И НАРУШИЛ ТЕМ основной канон Вселенской Церкви, требующий, чтобы старший епископ НИЧЕГО НЕ ТВОРИЛ без рассуждения всех, ибо так да будет единомыслие” (34 Ап. Правило), Так патриаршая власть в лице ее местоблюстителя м. Сергия стала неканоничной.

    Этот неканонический поступок м. Сергия вызвал ряд осуждений со стороны епископата, клира и мирян, и это осуждение имеет, как для м. Сергия, так и для нынешней Московской Патриархии решающее каноническое значение. См.: “Открытое письмо с Соловков” от 14/27 сент. 1927 г.; Письменный отзыв старейшего иерарха, Митрополита Кирилла Казанского и Свияжского из ссылки от 30 окт./ 12 ноября 1929 г.; Его же письмо епископу Дамаскину от 16/29 июня 1929 г.; Общее заявление трех заместителей Митрополита Петра: Митрополита Агафангела, Архиепископа Серафима Угличского, Митрополита Иосифа Петроградского, и двух епископов: Варлаама Пермского и Евгения Ростовского; письмо Митрополита Иосифа петроградскому Архимандриту и его же ответ на постановление от 19 октября 1927 г. за №-524; Увещание м. Сергию от Архиепископа Углицкого Серафима от 24 января 1927 г.; Послание ко всей пастве того же Архиепископа от 7 /20 января 1929 г.; Послание м. Сергию Дамаскина, еп. Глуховского летом 1929 г.; послание братьев епископов Пахомия Черниговского и Аверкия, 1927 г.; Акт Димитрия, еп. Гдовского, и Сергия, еп. Нарвского, за подписями их от 14 и 16 декабря 1927 г.; Обращение первое петроградского духовенства к Митрополиту Сергию; Второе обращение того же духовенства; “Каноническое исследование послания м-та Сергия” Еп-па Прилукского Василия (Зеленцова); Письма от октября-декабря 1927 г. Еп-па Виктора Глазовского; “Пятнадцать пунктов мнения трех ссыльных епископов” 1927 г.; Послание к пастве еп-па Алексия, управляющего Воронежской Епархией от 9 января 1928 г.; Послание к пастве Иерофея еп-па Никольского; устный отзыв местоблюстителя М-та Петра Крутицкого, данный участнику научной экспедиции г-ну Н.22 января 1928 года и многие другие документы.

    Так, благодаря самочинию Первого Епископа, отказавшегося от духовного Собора собратий, Собор, как Орган Высшей Власти в Православной Русской Церкви, перестал существовать. Наступила неслыханная в истории Церкви эпоха диктатуры Первого Епископа, не имеющая никаких канонических оснований, которая осуществляется и до сего дня.

    В сентябре 1943 года беззаконное избрание митрополита Сергия в Патриархи: это избрание совершило келейно собрание 18-ти епископов, оставшихся сторонников м-та Сергия, с НАРУШЕНИЕМ церковных правил и с ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕМ постановлений последнего Поместного Собора 1917 г. Достойный канонический ответ дан был ему совещанием восьми русских архиереев, собравшихся в Вене 8/21 октября 1943 г., где указывается, что “Всероссийский Собор 1917-18 г.г. определением своим от 13 августа 1918 года установил порядок избрания Патриарха на будущее время и что Патриарх избирается Собором, состоящим из архиереев, клириков и мирян, и что в лице епископов Собора ДОЛЖНА БЫТЬ ПРЕДСТАВЛЕНА ВСЯ РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ, БЕЗ ВСЯКОГО ИСКЛЮЧЕНИЯ. На Соборе же 1943 года, прежде всего, отсутствовали многие, наиболее достойные, заявившие себя чисто исповедническим подвигом епископы Русской Церкви, лишенные своих кафедр и томящиеся в тюрьмах и отдаленных ссылках, не говоря уже о других епископах Русской Церкви, которые лишены возможности на этом Соборе участвовать, лично присутствовать и прислать своих делегатов или грамот, как это допускается правилами (Перв. 4, Седьм. 3, Карф. 13). “Всякое другое собрание архиереев, хотя бы и наименовавшее себя Собором, будет только видимостью последнего, и ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЕГО НЕ МОГУТ ИМЕТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ ДЛЯ ВСЕХ ЗАКОННОЙ СИЛЫ. Не может быть приравнена к Собору и та группа епископов, которая собралась в Москве на интронизацию патриарха” (Сергия).

    Новый большой Поместный Собор, созванный в Москве в январе 1945 года и избравший Патриарха Алексия, собрался в числе 45 епископов, почти вдвое больше того духовенства и около 50 мирян и монахов и, кроме того, 12-ти иерархов других Поместных Церквей, и должен был явить пред всем миром церковную свободу в России, заставив этим замолчать Зарубежную Церковь. Но Собором он был только ПО ВНЕШНОСТИ, так как на нем не был исправлен тот канонический порок, на который указало Заграничное Совещание Епископов в Вене, отказавшееся признать законность избрания патриарха Сергия: по канонам — ВСЕ ЕПИСКОПЫ РАВНЫ — ОДНИХ ПРАВ И ОБЯЗАННОСТЕЙ и ВСЕ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ ДОЛЖНЫ УЧАСТВОВАТЬ В СВОЕМ СОБОРЕ; КТО ЖЕ ИМЕЕТ ПРЕПЯТСТВИЯ, ТЕ ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ЗАМЕСТИТЕЛЕЙ, дабы СОСТОЯВШЕЕСЯ ТАКИМ ОБРАЗОМ СОБРАНИЕ МОГЛО ИМЕТЬ СОВЕРШЕННОЕ ПОЛНОМОЧИЕ” (27 Прав. Карф. Собора). Не явившиеся без причины подвергаются ЕПИТИМИЙ.

    Так Большой Московский Собор 1945 узаконил беззаконие Собора 1943 г. и УТВЕРДИЛ НЕКАНОНИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ современной Московской Патриархии.

    Спросил ли кто на Соборе 1945 года хотя бы из заграничных гостей: все ли епископы страны явились на Собор, а если нет, то почему? Когда и какой церковный суд и за что отрешил их от кафедр и лишил их участия в общеепископской власти? А если они не могут явиться на Собор только по препятствию насилия, учиняемого гражданской властью, то Собор без них НЕ ПОЛНОМОЧЕН РЕШАТЬ ЦЕРКОВНЫЕ ДЕЛА. Остановившись только на этом одном, формальном, пункте, с неизбежностью надо подтвердить прежний вывод: ввиду того, что многие иерархи Русской Церкви устранены от участия в церковном управлении, ПОСТАНОВЛЕНИЯ СОБОРА 1945 г. НЕ МОГУТ ИМЕТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ ДЛЯ ВСЕХ ЗАКОННОЙ СИЛЫ, и Патриарх Алексий не может быть признан законным и полномочным возглавителем Русской Церкви в качестве Патриарха Всероссийского, хотя бы на Соборе том и присутствовали представители Восточных Церквей.

    Итак, канонична Русская Православная Церковь, но неканоничен путь ее патриархов Сергия и Алексия с подчиненными им иерархами, и для нас НЕПРИЕМЛЕМО ПОДЧИНЕНИЕ ИМ, прежде всего, ПО ПРИЧИНАМ КАНОНИЧЕСКИМ. Посему вполне понятны осторожные (чтобы не обидеть Москву...) отзывы глав Восточных Церквей о том, что с церковно-канонической точки зрения положение Митрополита Анастасия, как главы Русской Церкви Заграницей, НАИБОЛЕЕ ПРАВИЛЬНО. Это суждение подтверждается и их отношением к Митрополиту Анастасию, и той резкой отповедью, которая покойным Сербским Патриархом Гавриилом на Совещании Глав Церквей, по случаю празднования 500-летия Автокефалии Русской Церкви, была дана на предложение Болгарского Митрополита Стефана вынести осуждение Русскому Заграничному Синоду. Патриарх Гавриил, вместе с другими многими иерархами, НЕ ПОДПИСАЛСЯ под протоколом Совещания (Прав. Русь №-22,1948).

    2.

    Архимандрит М. Ярославцев утверждает, что “ДРУГОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ТАМ — в России — НЕТ И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ”.

    Между тем прот. Г. Разумовский, в своей статье, помешенной в №-12 “Журнала Моск. Патриархии” за 1947 г., пишет, что епископ Иоасаф Тамбовский на освящении третьего престола в одном из храмов своей епархии в октябре месяце 1947 г. сказал: “Радость моя омрачена тем, что есть люди, которые, называя себя христианами, на деле не являются ими”. Сказав несколько слов о сектантах, епископ говорит далее о так называемых самосвятах: “Самосвяты клевещут на современную Православную Церковь, распространяют хулу на св. Патриарха и на весь священный чин, а себе приписывают право совершать требы православных христиан: ОНИ КРЕСТЯТ младенцев, хоронят, СОБОРУЮТ и даже ПРИЧАЩАЮТ”. Кто эти “САМОСВЯТЫ” яснее определяет съезд духовенства и мирян Чкаловской Епархии, сообщение о котором помещено на стр. 53 №-3 “Ж.М.П.” за 1947 г., где говорится о самозванных и запрещенных священнослужителях и прочих разлагателях и дезорганизаторах церковной дисциплины и уставов Православия в епархии” и о “мерах для ликвидации САМОЗВАННЫХ СОВЕРШИТЕЛЕЙ ТРЕБ”. — Здесь уже не говорится о “самосвятах”, а о “самозванных совершителях треб”.

    Несомненно, под этими полупризнаниями духовенства скрывается ПРАВДА о существовании в подъяремной России другой Православной Церкви, Церкви “катакомбной”, ибо не сектанты же “крестят младенцев, соборуют и причащают”.

    3.

    Архимандрит М. Ярославцев пишет: “указание на пленение Московской Патриархии безбожной властью ГОЛОСЛОВНО”.

    Самостоятельна ли Русская Церковь в СССР, управляемая Патриархом Алексием, об этом говорят следующие выписки из официального органа Московской Патриархии — “Журнала Московской Патриархии”.

    В речи на молебне, при открытии юбилейных торжеств по случаю 500-летия Автокефалии Русской Церкви, Патриарх Алексий сказал: “Изволением Божиим во главе Советского Содружества Народов в этот грозный час стоит такой величайший деятель, который поднял на супостата всех нас от велика до мала и который мудро руководит нами повседневно и ежечасно — БУДИ БЛАГОСЛОВЕННО ИМЯ ЕГО” — (Ж.М.П. за Август, стр. 43, 1948)”. Таких слов мы еще не слыхали: относить к Сталину — богоборцу псаломское славословие, которое Церковь воздает Господу Богу?... Священное Писание и творения св. Отцев говорят нам, что последний и наиболее полный враг Божий — Антихрист потребует себе божеских почестей, и получит их. Но нового тогда в этом богопоклонении Антихристу изобретать уже не придется: вся ложь, вся лесть, все пресмыкательство уже применены к современному главе богоборческой власти, и ныне, на торжественном собрании — на Соборе Епископов, собравшихся почти со всего света, открыто и во всеуслышание Московский Патриарх воздает божескую хвалу главе богоборцев, который говорил и постоянно продолжает повторять: “Наша партия НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕЙТРАЛЬНАЯ в отношении религии, ОНА ВЕДЕТ антирелигиозную пропаганду против всех и всяких религий и религиозных предрассудков” (“Вопросы Ленинизма”, стр. 122). Насколько важны и руководящи эти слова видно из того, что в инструкторской книжке по антирелигиозной борьбе “Спутник антирелигиозника” они приведены восемь раз на трехстах страницах” (Прав. Русь № 4, 1949 г.).

    Далее, в приветственном адресе по случаю 70-летия Сталина, подписанном Патриархом Алексием, 5-тью митрополитами, 21-м архиепископом и 47 епископами (в 1949 году) СКАЗАНО о Сталине: “Ваша неустанная забота о человеке, проявляющаяся в государственных мероприятиях по охране народного здоровья, ПО ВОСПИТАНИЮ ДЕТЕЙ”... (“Ж.М.П.”). Неужели заботы Сталина, главы и вождя мирового воинствующего АТЕИЗМА, о воспитании детей — БЕЗ БОГА и ПРОТИВ БОГА! — могут быть предметом восторга и восхваления со стороны первоиерарха и иерархов “свободной” Православной Русской Церкви?

    Говоря о своих взаимоотношениях с Московским Патриархом Алексием, Константинопольский Патриарх Максим сказал: “Как известно, Москва послала нам приглашение на “всеправославный Собор”, но такой Собор должен иметь место там, где ЧЛЕНЫ ЕГО СВОБОДНЫ ОТ ВСЯКИХ ВЛИЯНИЙ и ДАВЛЕНИЙ ПОСТОРОННИХ ЭЛЕМЕНТОВ, А ТАКОВЫМ МЕСТОМ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ МОСКВА БЫТЬ НЕ МОЖЕТ” (“Прав. Русь” №12, 1947).

    “Происходившее недавно церковное совещание в Москве в связи с празднованием 500-летия автокефалии Русской Церкви, при участии представителей других Православных Церквей, самой формулировкой своих главных резолюций, носивших ЯВНО ПОЛИТИЧЕСКИЙ характер, показал КТО был ВДОХНОВИТЕЛЕМ последних. Не напрасно представители Константинопольской и Элладской Церквей — наиболее независимых от Советов — ОТКАЗАЛИСЬ ПОДПИСАТЬ определения совещания. В Москве они могли воочию убедиться, какова в действительности свобода Русской Церкви, которую не перестает громко повсюду славить Патриарх Алексий и его ближайшие сотрудники”. (Прав. Русь «№-№-24 и 14 за 1948 г.).

    Газета “Ля Бурс Эжиптиэн” сообщает, что Христофор, патриарх Александрийский, произнес речь, в которой сказал следующее: “Некогда св. Русь выступала в защиту Православия на Востоке. Но с Октябрьской революции не только возлюбленный русский народ, но и Русская Церковь СТРАДАЛИ ОТ НОВЫХ ПРАВИТЕЛЕЙ. Мы не можем забыть, что лозунг “религия опиум для народа” был выдвинут в России. В наши дни мы видим ожесточенную войну против Греции. Русские представители оскорбляют нас и, хотя мы победители, с нами обращаются почти как с подсудимыми. Почему так? Да потому, что мы отказываемся поклониться Ваалу коммунизма”. Патриарх задает вопрос: — “не следует ли поклониться ему ради мира?” и отвечает сам: — “Нет, тысячу раз нет!” (Прав.Русь, №-1.1947). Представитель же “свободной” Русской Церкви в СССР с трибуны “Конференции сторонников мира” говорит о нынешних правителях России, как о СПРАВЕДЛИВЕЙШЕМ ЗА ВСЮ ДЛИТЕЛЬНУЮ ИСТОРИЮ СВОЕЙ СТРАНЫ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ” (Ж.М.П. №-9,1949 г.).

    Наконец, пред нами “Выписка из Журнала №-3 заседания св. Синода Московской Патриархии от 22 февраля 1949 года”: “СЛУШАЛИ: Сообщение патриарха о событии, имевшем место во время крещенского водосвятия на реке в Саратове и в связи с этим о появившейся в печати статье. ПОСТАНОВИЛИ: за проявленное во время крещенского водосвятия в Саратове ПОПУСТИТЕЛЬСТВО, имевшее последствием соблазнительное нарушение общественного приличия и выразившееся в массовом обнажении и купании нескольких сот человек, что никак не составляет церковного обряда, но будучи непосредственно присоединенным к нему, вызвало со стороны печати незаслуженное обвинение Церкви в мракобесии, язычестве и т.д. и послужило т.о. во вред Матери Церкви, св. Синод считает необходимым сделать преосвященному Борису, епископу Саратовскому, признаваемому Синодом виновным в указанном серьезном недосмотре, строгое замечание с тем, чтобы настоящее постановление было напечатано в Журнале Московской Патриархии и особо сообщено епархиальным преосвященным. Вместе с тем запросить преосвященного Саратовского, кто из духовенства поощрял это дело общего купания во время водосвятия”. Так, из-за одного окрика безбожного писаки в “Правде” несчастные возглавители Русской Церкви, дрожа от страха перед “вождем и благодетелем”, поспешили массовое погружение благочестивого народа в св. водах богоявленских назвать купанием, а двухтысячелетний благочестивый обычай, благословляемый Церковью везде, начиная от св. реки Иордана до наших родных прорубей, постыдно осудить... Вслед за иерархами, в таком же духе, превознося безбожную власть, вместо того, чтобы хотя молчать о ней, пишут и некоторые сотрудники “Журнала М. Патриархии”. Напр., г. Александров Г. в очерке за монастырскими стенами” (№-1, 1949), сказав о Донском монастыре в Москве, что он “бережно охраняется, КАК И ВСЕ СОКРОВИЩА СТАРИНЫ”, вероятно не зная (?), что не менее чудные памятники, как Чудов монастырь, Храм Христа Спасителя и многие, многие другие СНЕСЕНЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТЬЮ ДО ОСНОВАНИЯ, в восторге на 96-ой странице повествует: “После длительной и многотрудной борьбы русский народ сбросил с себя ненавистное иго самодержавия''.., неужели также не зная, что великий Пушкин, которым теперь так гордится Советский Союз, в “Борисе Годунове” в известном монологе летописца Пимена в келий Чудова монастыря (из-за одного имени Пушкина нужно было пощадить Чудов монастырь), внушает нам к “ненавистным самодержцам” иные чувства, а именно: “Да ведают потомки православных Земли родной минувшую судьбу, Своих царей великих ПОМИНАЮТ, за их труды, за славу, за добро, а за грехи, за темные деянья, Спасителя смиренно умоляют”.

    Далее г. Александров с еще большим пафосом утверждает: “Народные силы, скованные до этого времени абсолютическим режимом, устремляются на создание совершенно нового, еще невиданного в истории, общественного строя”. Строя — “без всякого” Бога, нужно добавить, ибо, прежде всего, такова природа, богоборческая, коммунистического строя, восхваляемого сотрудником христианского печатного органа. Так, с благословения подъяремных московских иерархов апокалипсический лик антихриста, пробравшийся в Церковь под видом “ангела светла”, открыто восхваляется на страницах органа православной патриархии, где место лишь божественным восхвалениям.

    Этих выписок достаточно, чтобы констатировать, что в лице Патриарха в СССР совершается уже не преклонение, а поклонение антихристову началу (“буди благословенно имя его”), а ЦЕРКОВЬ РУССКАЯ, следовательно, НЕ СВОБОДНА, находясь вольно или невольно в ПЛЕНЕНИИ у БОГОБОРЧЕСКОЙ ВЛАСТИ. Может ли Православная Зарубежная Русь, скажем даже — имеет ли она право, пребывая Промыслом Божиим на свободе, подчиняться распоряжениям этой церковной власти, плененной антихристом, сущностью которой — и в теории и в практике — является хула на Духа Святого? Ответ ясен: НЕТ! Вот почему вся Зарубежная Церковь отвергает подчинение Московской Патриархии: по причине, прежде всего, МОРАЛЬНО-ДУХОВНОЙ, а не ПОЛИТИЧЕСКОЙ, как подчеркивает архимандрит Митрофан, и будет отвергать таковое и впредь, несмотря на все указы, распоряжения и “прещения”, не имеющие законной силы.

    4.

    “ВСЕМ ИЗВЕСТНО” — говорит архимандрит Ярославцев: “что при всяком БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ строе страны архипастыри и пастыри св. Церкви благословляют всеблагие начинания и отвергают злые, но никогда не призывают к насилию и к социальным переворотам. Истинная Церковь — великая молчальница и оружие Ея не меч, не проклятие, а Слово Божие, благочестивая жизнь ЕЕ чад и молитва о всех и за вся, особливо же за несчастных — не знающих Бога и творящих недоброе; по примеру Спасителя Она говорит: “прости им, Господи, не ведают бо, что творят”.

    Видно, архимандрит Митрофан забывает о многих церковно-исторических фактах, из коих приводим следующие:

    Император Юлиан Отступник, известный в истории гонитель христианства, после вступления на престол обратился к своему бесстрашному обличителю святителю Василию Великому и к его другу святителю Григорию Богослову, бывшим своим сотоварищам по школе, с предложением мира, но стойкие святители не только не приняли предложения Юлиана, но принудили и брата Василия Великого — Кесария, занимавшего при императоре должность лейб-врача, покинуть дом императора Отступника. Великий Святитель не раз молился пред иконой Божией Матери о наказании смертию гонителя христиан, а после гибели Юлиана, святитель следующими словами выразил свою радость по этому случаю: — “Прибегайте разделить со мною радость сего праздничного дня все, кто своими слезами, постом и молитвами неотступно молил Бога о прекращении бед, которым мы подвергались. Пророк Исайя призывал небо и землю против народа, восставшего на Бога, а я слова пророка обращаю против гонителя Бога, только что погибшего смертью, заслуженной его безбожием”.

    Позже, в знак протеста против гонений императора Валента-арианина, дьякон св. Василия Великого отказался принять хлеб для св. Евхаристии, с которым император Валент прибыл, согласно обычая древней Церкви, в праздник Богоявления в Кессарийский храм на богослужение святителя Василия, в надежде склонить на свою сторону непоколебимого святителя. Московский митрополит Филипп, обличая жестокость царя Ивана Грозного, говорил: — “Мы, Государь, Богу приносим бескровную жертву, а за алтарем льется неповинная кровь христианская”, и отказался 21 марта 1568 г. благословить Царя и с ним разговаривать, за что поплатился своей жизнью.

    Известный борец за права Церкви митрополит Арсений Мациевич мужественно обличал императрицу , Екатерину Вторую в “сребролюбии, лукавстве и неправде” за ее вмешательство в церковные дела (закрытие монастырей) и умер от голода, холода и лишений замурованным в темницу, куда он был ввергнут в целях изоляции от внешнего мира.

    Конечно, архимандрит Митрофан и эту борьбу Святителей Церкви решится подвести под категорию “призыва к насилию и социальным переворотам” или отнести к разряду “политических выступлении”, в чем он так настойчиво силится обвинить Зарубежную Церковь и наш Архиерейский Синод.

    “Истинная Церковь — великая молчальница”, — пишет архимандрит Митрофан. Совсем не так: ЗЕМНАЯ ИСТИННАЯ ЦЕРКОВЬ есть “ЦЕРКОВЬ ВОИНСТВУЮЩАЯ”, — по определению св. Отцев, в отличие от Церкви Небесной — “Церкви торжествующей”, ибо Спаситель сказал: — “не мир пришел Я принести, но меч” (Матф. 10, ст. 34), конечно, не меч материальный, а меч духовный; но Церковь Христова, для борьбы со злом, благословляет употребление и меча материального, железного, — да ведает сие архим. Ярославцев: меч св. князя Александра Невского против немцев-католиков, мечи Пересвета и Осляби и князя Димитрия Донского, рукою преп. Сергия Радонежского, против татар-язычников. В этой “политике” величайшая мудрость Церкви, выражающаяся в велениях и благословениях земной брани Ее архипастырями, стоящими на законном пути, на пути Истины и Правды. Русская же Истинная Церковь — воистину Великая Молчальница, ибо ОНА — ВЕЛИКАЯ ПЛЕННИЦА; так и в этом случае утверждение архимандрита Митрофана, что Церковь “великая молчальница” идет не в его пользу. И мы горячо протестуем против архимандрита Митрофана и иже с ним, когда он, приводя в своем письме молитву Спасителя о своих распинателях “прости им, Господи, не ведят бо что творят”, хочет видеть в ней и молитву Русской Церкви о своих гонителях в СССР. О, если бы подъяремная московская иерархия только молилась о развратителях детских душ молитвою Спасителя — “прости им, Господи, не ведят бо что творят” (хотя трест мозгов, заседающий в Политбюро, прекрасно знает, что творят), это было бы пол беды, но ведь иерархия, призванная защищать детские души пионеров и комсомольцев от растлевающего влияния богоборцев, благословляет пред лицом своего народа и всего мира вождя растлителей, воистину “ежедневно и ежечасно руководящего ими” и несчастными детьми, церковным благословением, Это НЕ ОСУЖДЕНИЕ и не хула “на сонм самоотверженных служителей”, в чем нас обвиняет архим. Митрофан, — мы лишь приводим свидетельства подъяремности и основания, по которым НЕ ИМЕЕМ ПРАВА, будучи по воле Божией на свободе, ПОДЧИНЯТЬСЯ СЕМУ СОНМУ, несмотря на видимые возможности “сноситься с ним”.

    5.

    Архимандрит Митрофан пишет: “ЧТО ЖЕ КАСАЕТСЯ “Синода” Архиереев Русской Зарубежной Церкви, то его главе — Митрополиту Анастасию было воспрещено Иерусалимским Патриархом священнослужение у Гроба Господня и в других храмах Патриархата”, и “подворье Палестинского Общества отобрано и возвращено законному владельцу — Московской Патриархии”. — “Александрийский Патриарх Блаженнейший Христофор запретил своим священнослужителям иметь литургическое общение с Архиепископом Пантелеймоном в Тунисе”.

    НА ЭТО ОТВЕЧАЕМ:

    Владыка Митрополит Анастасий в сане Митрополита и в звании Главы Синода на св. Земле у Гроба Господня не был, так как в 1935 году он, будучи еще в сане Архиепископа, был вызван из св. Земли в помощь болящему Митрополиту Антонию, а посему ему, как Главе Зарубежной Церкви, и не могло быть воспрещено богослужение как у Гроба Господня, так и в других храмах Иерусалимского Патриархата, В бытность же свою в Иерусалиме Начальником Духовной Миссии Владыка Анастасий НЕ ВСТРЕЧАЛ затруднений со стороны греков в служении у Гроба Господня; он даже принимал участие в ряде епископских хиротоний по приглашению Патриарха Иерусалимского Дамиана. О нормальных отношениях между Иерусалимским Патриархатом и Синодом Зарубежной Церкви свидетельствуют еще и следующие факты: назначение игумений Тамары в прошлом году было принято к сведению Патриархом и назначение архимандрита Димитрия и.д. Начальника Миссии.

    Подворье же было отобрано не властью Иерусалимского Патриарха (напрасно архим. Митрофан соединяет в одном предложении мысль о “недопущении к богослужению” и мысль об отобрании подворья Миссии), а распоряжением правительства Израиля ОДНОВРЕМЕННО С ПЕРЕДАЧЕЙ СОВЕТАМ И ВСЕХ РУССКИХ БЕЖЕНЦЕВ, изгнанных из их стран по политическим мотивам, в обмен за оружие и дипломатическую поддержку, в то время, как другое имущество Русской Миссии, находящееся на территории того же Иерусалимского Патриархата на других правах владения, а также и не находящееся на территории Израиля, доселе состоит в полном пользовании Зарубежной Русской Синодальной Церкви (Прав. Русь №-4, 1949). Относительно же запрещения Александрийским Патриархом своим клирикам служить с Архиепископом Пантелеймоном в Тунисе архимандрит Митрофан допускает заведомо неправильное толкование: запрещение Патриарха Александрийского своим клирикам в отношении Архиепископа Пантелеймона имеет охранительный смысл, не более. Недоразумение произошло из-за прибытия Архиепископа Пантелеймона на территорию Александрийского Патриархата, каковое было принято Патриархом в смысле назначения Архиепископа Пантелеймона на русскую кафедру в С.-Африке без его ведома и согласия. Недоразумение рассеялось после разъяснения св. Синода, что Архиепископ Пантелеймон прибыл в Тунис временно, до получения визы на въезд в Канаду, куда он направляется для занятия постоянной кафедры.

    6.

    Архимандрит Ярославцев пишет: “ПАСТЫРЯМ И ЧАДАМ ПРАВОСЛАВНОЙ РУССКОЙ ЦЕРКВИ (архимандрит М. имеет в виду себя и свой приход) ДЕЛАЕТСЯ неприемлемое предложение о вхождении в неканоническую церковную организацию под руководством Синода Русской Зарубежной Церкви; этот Синод составляют архиереи, находящиеся под прещением Русской Церковной Власти, оставившие свои епархии и не могущие посему создавать самостоятельное церковное возглавление и претендовать на автокефальность их Церкви”, — “Ни одна автокефальная Православная Церковь не признает и Синода Архиереев Русской Зарубежной Церкви, как возглавление самостоятельной Церкви и Она ни в одну из них не входит, что антиканонично”.

    НА ЭТО ОТВЕЧАЕМ:

    А. — Из обозрения А.Г. “Над книгой святителя Алексия, Патриарха Московского и всея Руси: Слова, речи и послания” — (см. январский № “Ж.МЛ.” за 1949 г.) видно: что запрещению со стороны Московского Патриарха подвергся покойный американский Митрополит Феофил с тремя соепископами, как выразивший вначале подчинение Московскому Патриарху; Митрополит же Анастасий, никогда в качестве Главы Синодальной Церкви в подчинении патриархам Сергию и Алексию не находившийся, не мог быть запрещенным, вместе с подчиненными ему иерархами, без суда на свободно и законно созванном и вполне независимом в своих решениях Всероссийском Церковном Соборе с обязательным участием заграничных и особенно заточенных ныне в России епископов.

    Невхождение же Синодальной Зарубежной Церкви ни в одну из православных Патриархий не означает ее непризнания, а НАОБОРОТ — является оказанием ей чести, как одной из крупных частей Великой Русской Церкви, оказавшейся за рубежом, что выражается и в предоставлении ей возможности жить и управляться согласно своим особенностям. Это особенно подчеркнула Сербская Православная Церковь, предоставив на территории своего Патриархата свободно образовывать православные русские приходы, подчиненные Синоду.

    “Из церковной истории мы знаем, что уже очень рано Церковь, признавая поместный принцип нормой, стала по нужде дозволять очень широкие от него отступления. Таково, например, общеизвестное разрешение Шестого Вселенского Собора, позволившего своими 37 и 39 правилами предстоятелю и епископам Кипрской Церкви, переселившимся вследствие гонений в пределы Константинопольского Патриархата, сохранить свою автокефалию и все принадлежащие им права в месте своего временного поселения” (Еп. Нафанаил: “О судьбах Русской Церкви заграницей”). — Следовательно, если предстоятель и епископы небольшой Кипрской Церкви получили право автокефалии на территории чужой патриархии, то и два с половиной миллиона русского православного народа, ушедшего с Родины со своим епископатом,— имевшим к тому времени уже готовую церковную организацию в виде Высшего Церковного Управления, безусловно имеют право на свое церковное временное самоуправление. Так, оказывается, вопреки утверждениям архимандрита Митрофана, — “что Зарубежная Церковь никакими канонами не предусмотрена”, — св. Вселенская Церковь предусматривает существование “зарубежных” Церквей своими канонами, 37 и 39 Шестого Вс. Собора, чего, к своему и нашему общему горю, не знает архим. Митрофан.

    Но да ведает он, что Зарубежная Русская Церковь никогда и не мыслила себя самостоятельной (автокефальной!): всегда и везде она полагала себя частью Русской Православной Церкви, находящейся в настоящее время в пленении у безбожной власти, следовательно — вынужденно автономной частью Ее, и будет полагать себя в таковом положении впредь до освобождения Матери Церкви от ига власти “богоборческой и созыва Поместного Собора. И доселе она выражает свое единство со своей Матерью, прежде всего, литургически, в молитвенном поминовении “страждущего епископства гонимыя Церкви Российския”, что является самой главной и живой нашей связью с Матерью Церковью, а также и в успешном отстаивании прав и Ее достоинств, за что зарубежные иерархи получили выражение признательности от Патриарха Тихона.

    Б. — КАНОНИЧЕН ЛИ СВ. АРХИЕРЕЙСКИЙ СИНОД, управляющий Русской Церковью Заграницей? — Эта власть зародилась на Юго-востоке России, который, будучи оторван фронтом почти трехлетней гражданской войны от центральной Церковной Власти в Москве, должен был церковно самоуправляться, и потому в мае 1919 года на Южнорусском Церковном Соборе в г. Ставрополе Кавказском, на основании 34 Ап. Правила, было образовано Высшее Церковное Управление, которое объединило несколько обширных епархий. Каноничность Юго-Восточного Высшего Церковного Управления была подтверждена Патриархом и высшими органами его управления, признававшими все распоряжения Юго-восточного Церковного Управления.

    После гражданской войны, в конце 1920 года, заграницу пришла многочисленная русская паства. Это был не один лишь исход епископов, “бросивших свои “епархии”, как утверждает архим. Митрофан, а около двух с половиной миллионов православных русских людей, со своими епископами и священниками, которые, распределившись по разным странам, влились частью в некоторые прежние русские приходы и епархии, а главным образом составили много новых. Давно у Русской Церкви существовали епархии в Америке и на Дальнем Востоке, Миссии в Китае, в Корее, в Персии, в Палестине, приходские и посольские церкви в странах Европы и Южной Америки. И все эти заграничные части Русской Церкви признали позже власть Высшего Церковного Управления, которое, прибыв в ноябре 1920 года в Константинополь, составило первый Собор Иерархов, переименовавший Юго-Восточное Церковное Управление в Высшее Церковное Управление Заграницей. И еще более прочным положение Высшего Церковного Управления Заграницей оказалось, в смысле каноническом, после получения Постановления Высшей Церковной Власти в Москве, изданного 7/20 ноября 1920 года за №-362, названного митрополитом Харбинским Мефодием “особым каноном Русской Церкви”, доселе не отмененным, и которым мудро заранее предусматривалась возможность отрыва части епархии от Высшей Церковной Власти, а также возможность того, что сама эта власть прекратит свое существование.

    В 1921 году Заграничное Высшее Церковное Управление переехало, по приглашению Сербского Патриарха Димитрия, в Югославию, где и пребывало в Сремских Карловцах вплоть до эвакуации, во время войны в 1944 году. В течении первых месяцев 1922 года Святейший Тихон посылал письма и указания заграничным архиереям. В одном из писем он приветствовал заграничных иерархов “а наипаче старейшего из них Митрополита Антония”. Патриарх Тихон в своей грамоте на имя Патриарха Димитрия еще 3/16 марта 1922 года приветствовал его с избранием на Сербский Патриарший Престол, о чем — пишет Святейший — “получил сведения от боголюбезных братии наших русских архиереев”, находившихся в Сербии, и Патриарх Тихон горячо благодарит Святейшего Димитрия за его отношение к русским епископам. В последнем письме заграницу 25 марта 1922 года Патриарх Тихон касался дел Северо-Американской Церкви и ни одним словом не выразил неудовольствия Заграничному Высшему Церковному Управлению. Таким образом, еще в марте 1922 года патриарх Тихон не выявлял неудовольствия своего заграничному епископату, напротив, сердечно о нем отзывался. Но в условиях предельного насилия над Церковью, в тяжелых компромиссах с советской властью, надеясь достигнуть облегчения в гонениях, Святейший 22 Апр./5 мая 1922 года был вынужден издать указ о закрытии Высшего Церковного Управления ПО НЕЗАКОННОМУ МОТИВУ, который был указан в самом Указе: “ЗА ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ”, НЕ ИМЕЮЩИЕ ЦЕРКОВНО-КАНОНИЧЕСКОГО значения”. Уже это одно выражение, которым составители Указа от 5 /мая 1922 года намеренно и мудро выдают свои сокровенные мысли и намерения и скрываются в то же время за ним от вымогателей чекистов, ДАЕТ полное ОСНОВАНИЕ НЕ ИСПОЛНЯТЬ ЕГО. Так понял этот указ и Митрополит Евлогий, на которого часто ссылается в своем письме архим. Митрофан. В своем письме Митрополиту Антонию м. Евлогий так писал об указе от 5/мая 1922 г.: — “Указ этот поразил меня неожиданностью и прямо ошеломляет представлением той страшной смуты, которую он может внести в нашу церковную жизнь. Несомненно — ОН ДАН БЫЛ ПОД ДАВЛЕНИЕМ большевиков”. На следующий день после этого указа Патриарх был арестован вновь, а Московское Высшее Церковное Управление разогнано, и 3/16 мая Патриарх передал “всю полноту власти” Митрополиту Агафангелу в смысле именно постановления 1920 года, и Митрополит Агафангел посланием от 18 июня 1922 года просит епархиальных архиереев “управлять своими епархиями самостоятельно”, т.е. в соответствии с тем же постановлением от ноября 1920 г., которое, конечно, было дано не для этого года, а в предвидении времени, когда нормальная деятельность Патриарха и других Высших Церковных органов прекратится.

    Несмотря на все очевидные основания для неисполнения Указа от 5 мая 1922 г., Собор заграничных иерархов постановил принять к исполнению по форме Указ Патриарха и упразднить Высшее Церковное Управление и для организации новой высшей церковной власти созвать Всезаграничный Церковный Собор, на основании того же неотмененного Патриархом Указа от 20 ноября 1920 г. Созванный Всезаграничный Собор образовал временный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей, каковой и получил все права и полномочия Русского Высшего Церковного Управления заграницей. Посему утверждение архим. Митрофана, что Высшее Церковное Управление Заграницей только изменило свое название НЕПРАВИЛЬНО, ибо зарубежный Синод и Собор создавались не в порядке отмахивания от распоряжения Высшей Церковной Власти в Москве, но законно, трудами Всезаграничного Собора и после роспуска Высшего Церковного Управления. Следует отметить, что решения Собора Архиереев, в виде Указа от 31 августа/13 сентября 1922 года за №-1 были подписаны: “За председательствующего Синода, Митрополит Евлогий” и разосланы Главам Автокефальных Церквей.

    Архиерейский Синод осведомлял Патриарха, выпущенного на свободу, о своей деятельности. Патриарх Тихон свое отношение к существованию Синода и к его распоряжениям выражал молчаливым согласием, потому что большевики не раз вменяли патриархии в вину общение с эмигрантским духовенством, как политическое преступление... И все же, по делам Харбинской Епархии, и в споре о Чехословацкой юрисдикции, в своих телеграмме и письме, Патриарх определенно считался, как и прежде —во времена Высшего Церковного Управления, с решением заграничных архиереев. Прежняя деятельность Архиерейского Собора Заграничной Церкви продолжалась, и новых прещений по его адресу ни от Патриарха, ни от его заместителей, НЕ ПОСЛЕДОВАЛО, несмотря на требования большевиков. Указ Патриарха Тихона от 10 ноября 1923 года за №-106 и его предсмертное “завещание” от 1925 года, в которых требуется закрытие Зарубежного Синода и Собора, на которые ссылается архимандрит Митрофан, НЕ ИМЕЮТ канонической силы, согласно канонам Церкви, КАК ВЫНУЖДЕННЫЕ И НОСЯЩИЕ НА СЕБЕ ПРИЗНАКИ ЧЕКИСТСКОЙ ОБРАБОТКИ; ведь в Указе и в “завещании” заграничному духовенству вменяются НЕ ЦЕРКОВНЫЕ КАНОНИЧЕСКИЕ преступленья, а осуждается “вредная и контрреволюционная” деятельность зарубежного духовенства и оно призывается к прекращению своей “политической с врагами нашего народа деятельности”, КАКОВЫЕ МОТИВЫ НЕ МОГУТ быть основанием для закрытия законно-канонических органов управления. И неосновательны указания архим. Митрофана на упомянутый Указ и “завещание” Патриарха еще более потому, что признаваемый им авторитет — Митрополит Евлогий сам ПРИЗНАВАЛ, что “ДОКУМЕНТ (завещание) КЕМ ТО СОСТАВЛЕН И ЧТО НАЗЫВАЕТСЯ ПОДСУНУТ К ПОДПИСИ” — “Я ЗА ЭТИМ ДОКУМЕНТОМ НИКАКОЙ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ СИЛЫ НЕ ПРИЗНАЮ, ХОТЯ БЫ ОН БЫЛ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НАПИСАН И ПОДПИСАН ПАТРИАРХОМ” (“Вечернее время” от 11/24 апреля 1925 года, №-304).

    К глубокому сожалению, архимандрит Митрофан не знает того, что Митрополит Евлогий, которого он — единственного из числа прочих епископов ушедших заграницу — называет “правящим”, хотя он ранее других иерархов очутился в Сербии, БЫЛ НАЗНАЧЕН ДВАЖДЫ ВЫСШЕЙ ЦЕРКОВНОЙ ВЛАСТЬЮ ЗАГРАНИЦЕЙ “Управляющим приходами в Западной Европе” и ЧТО ЭТО НАЗНАЧЕНИЕ после того, когда усомнившийся в нем Настоятель Посольской Церкви в Париже прот. И. Смирнов обратился за разъяснениями, чрез Архиепископа Финляндского Серафима, к Высшей Церковной Власти в Москве, БЫЛО УТВЕРЖДЕНО таковой и от нее на имя Преосвященного Серафима был получен Указ от 26 марта / 8 апреля 1921 года за №-424, в котором говорилось: — “ВВИДУ СОСТОЯВШЕГОСЯ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ВЫСШЕГО ЦЕРКОВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ЗАГРАНИЦЕЙ считать православные русские церкви в Западной Европе находящимися временно, впредь до возобновления правильных и беспрепятственных сношений означенных церквей с Петроградом, под управлением преосвященного Волынского Евлогия”. И ПРИХОДИТСЯ УДИВЛЯТЬСЯ, какую имеет цель архимандрит Митрофан, путая и затемняя простые и ясные определения и распоряжения согласных между собой Высших Церковных Властей в Москве и Заграницей относительно назначения Митрополита Евлогия, и какую цель преследует он, когда в качестве документов о назначении преосвященного Евлогия управляющим приходами в Западной Европе приводит указы Патриарха от 26 марта /8 апреля 1921 г. и 22 апреля/5 мая 1922 года, когда сам преосвященный Евлогий не признает за вторым Указом КАНОНИЧЕСКОЙ СИЛЫ, как “данным под давлением большевиков”, и когда тот же преосвященный Евлогий, первый из всех заграничных иерархов, подписывает постановление Заграничного Собора от 9/22 октября 1924 г. за №-5 о недопущении ухода Митрополита Антония с поста Главы Собора и Синода Русской Церкви заграницей и состоит в числе членов Синода в качестве Заместителя Председателя вплоть до печального разделения в 1926 году. На вопрос этот можно ответить предположением, что архимандрит Митрофан стремится ЗАТУМАНИТЬ ИСТИННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЦЕРКОВНЫХ ДЕЛ, ВНЕСТИ СУМБУР В ПРЕДСТАВЛЕНИЯ СВОИХ ПАСОМЫХ и тем ОТДАЛИТЬ ЧАС ЧАЕМОГО объединения.

    Патриарх Тихон мог только радоваться, что заграницей установилась каноническая церковная власть, основанная на Указе от ноября 1920 г.; знал Святейший и то, что Архиерейский Заграничный Собор и его Председатель Митрополит Антоний за время вынужденного в заточении молчания Патриарха выступали в защиту Патриарха (17 мая 1922 г.), выступали против живоцерковников (23 мая 1923 г.), а также в защиту истинного Православия, против которого вели подкопную работу модернисты Константинопольские Патриархи. Последние в 1923-1924 г.г., в угоду советской власти, даже признали “живую церковь” и вынесли постановление об упразднении Патриаршества в России. И Патриарх Тихон просил Финляндского Архиепископа Серафима, имевшего тогда возможность сноситься с Патриархом, благодарить заграничных иерархов за их молитвы, за помощь и хлопоты об его освобождении.

    После кончины Патриарха Тихона и ряда сменившихся Местоблюстителей Патриаршего Престола, систематически советской властью отправляемых в ссылку, во главе Русской Церкви стал Митрополит Сергий, Пока он, считаясь с соборным голосом своих собратьев-иерархов, бывших в заключении и на свободе, стоял на канонических основах, он в вопросе самоуправления Зарубежной Церкви выражал следующее определение и решение. Когда в 1926 году между Митрополитами Антонием и Евлогием возник печальный инцидент, оба иерарха обратились к Местоблюстителю Митрополиту Сергию и просили его разрешить их спор. Митрополит Сергий уклонился от разбора дела двух старейших иерархов Зарубежной Церкви. Он и писал:

    “Святители мои! Вы ПРОСИТЕ МЕНЯ БЫТЬ СУДЬЕЙ В ВАШЕМ ДЕЛЕ, КОТОРОГО Я СОВЕРШЕННО НЕ ЗНАЮ, ЯСНО, ЧТО И СУДЬЕЙ МЕЖДУ ВАМИ Я БЫТЬ НЕ МОГУ. МОЖЕТ ЛИ ВООБЩЕ МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ БЫТЬ ТЕПЕРЬ РУКОВОДИТЕЛЬНИЦЕЙ ЦЕРКОВНОЙ ЖИЗНИ ЭМИГРАНТОВ ПРАВОСЛАВНЫХ, КОГДА МЕЖДУ НАМИ ФАКТИЧЕСКИ НЕТ СНОШЕНИИ? Польза самого дела требует, чтобы Вы общим согласием СОЗДАЛИ ДЛЯ СЕБЯ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ОРГАН ЦЕРКОВНОГО УПРАВЛЕНИЯ, ИМЕЮЩИЙ СИЛУ ПРЕСЕКАТЬ ВСЯКОЕ НЕПОСЛУШАНИЕ, НЕ ПРИБЕГАЯ К НАШЕЙ ПОДДЕРЖКЕ. ВСЕГДА НАЙДУТСЯ ОСНОВАНИЯ ЗАПОДОЗРИТЬ ПОДЛИННОСТЬ НАШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ или объяснить их недостаточной осведомленностью” (“Церк. Летопись”, 1945 г.).

    Спрашиваем архимандрита Митрофана: можно ли после всего сказанного сомневаться в каноничности Церковного Управления Русской Заграничной Церкви?

    Но после того, как М. Сергий, сойдя с канонического пути, решил управлять Русской Церковью, не считаясь с голосами собратий-иерархов, и объявил в 1927 году пресловутую “декларацию”, Заграничный Архиерейский Синод постановил отделиться от неканонического возглавления Церкви Российской, что явствует из следующего постановления Собора заграничных Архиереев: — “Заграничная часть Всероссийской Церкви должна прекратить административные сношения с Московской Церковной Властью ввиду невозможности нормальных с ней сношений и ввиду порабощения ее безбожной советской властью, ЛИШАЮЩЕЙ ЕЕ СВОБОДЫ В СВОИХ ВОЛЕИЗЪЯВЛЕНИЯХ и свободы канонического управления Церковью; ЧТОБЫ ОСВОБОДИТЬ НАШУ ИЕРАРХИЮ В РОССИИ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НЕПРИЗНАНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ ЗАГРАНИЧНОЙ ЧАСТЬЮ РУССКОЙ ЦЕРКВИ впредь до восстановления нормальных сношений с Россией и ДО ОСВОБОЖДЕНИЯ НАШЕЙ ЦЕРКВИ ОТ ГОНЕНИЯ БЕЗБОЖНОЙ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ, заграничная часть нашей Церкви должна управляться сама, согласно святым канонам, определениям Всероссийского Собора 1917-18 г.г. и постановления Патриархии от 7 /20 ноября 1920 года, при помощи Архиерейского Синода и Собора Епископов. Заграничная часть Русской Церкви почитает себя НЕРАЗРЫВНОЙ, ДУХОВНО ЕДИНОЙ ВЕТВЬЮ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ ЦЕРКВИ. ОНА НЕ ОТДЕЛЯЕТ СЕБЯ ОТ СВОЕЙ МАТЕРИ ЦЕРКВИ И НЕ СЧИТАЕТ СЕБЯ АВТОКЕФАЛЬНОЙ” (Смотри: “Церковные законы”, Джорданвилль, 1948 г,; “Ответы на вопросы”, прот. И.Чернавин; “Призыв к прекращению зарубежной церковной смуты” — Апрель-май 1930; “О судьбах русской Прав. Церкви заграницей”, Еп. Нафанаил; “Каноническое положение Высшей Ц. Власти в СССР и заграницей”,прот. М. Полский и др.).

    Здесь считаем необходимым спросить архим. Митрофана, ЗАЧЕМ берется он рассуждать на темы, в которых сам не разбирается, вменяя Зарубежной Церкви “претензии на автокефальность” и считая пороком “невхождение Ее ни в одну из самостоятельных Церквей”, о чем уже была речь.

    В. — Признают ли ПРАВОСЛАВНЫЕ ВОСТОЧНЫЕ ЦЕРКВИ НАШУ ЗАРУБЕЖНУЮ, видно из следующего:

    1. СЕРБСКАЯ ЦЕРКОВЬ.

    О признании со стороны Сербской Церкви мы уже говорили. К сказанному добавим, что Собор Сербской Церкви от 6 декабря 1927 года постановил: ПО КАНОНАМ СВ. ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ, КОГДА ПРАВОСЛАВНАЯ ИЕРАРХИЯ СО СВОЕЮ ПАСТВОЮ ВСЛЕДСТВИЕ ГОНЕНИЙ ПЕРЕЙДЕТ В БЕЖЕНСТВО НА ТЕРРИТОРИЮ ДРУГОЙ ЦЕРКВИ,ОНА ИМЕЕТ ПРАВО САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ И УПРАВЛЕНИЯ, вследствие этого таковое право необходимо признать и за Русской Церковной Иерархией на территории Сербской Церкви, конечно, под защитой и надзором Сербской Церкви”. И напрасно архим. Митрофан связывает с требованием Московской Патриархии о подчинении ей заграничной Церкви (23 марта 1933 г., №-311) имя великого Патриарха Сербии Варнавы. В этом случае роль Святейшего Варнавы была чисто передаточной и Патриарх Варнава, вместе с русскими иерархами, участвовал в работе противоположного направления, а именно, в выработке “Временного положения о Русской Православной Церкви заграницей” и сам подписал это положение 2 ноября 1935 гола.

    2. ГРЕЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ.

    Стоя перед несомненной правотой Русской Зарубежной Церкви в каноническом отношении, Греческая Церковь оказывает ей подобающее благоволение, а именно:

    3. АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ЦЕРКОВЬ

    4. АНТИОХИЙСКАЯ ЦЕРКОВЬ

    Антиохийский Патриарх, начавший переписку с Патриархом Тихоном относительно перевода православных сирийцев в С.-Америке, находившихся в ведении Русской Церкви, в юрисдикцию родной им Антиохийской Церкви, обращается после кончины Святейшего Тихона по тому же вопросу к Архиерейскому Синоду Русской Заграничной Церкви, как к каноничному и законному представителю Русской Церкви заграницей, и с ним ведет переписку, каковая переписка закончилась постановлением Архиерейского Собора в Ср.-Карловцах к полному удовлетворению Патриарха Антиохийского Александра (“Церк. Жизнь”, №-10-11-12, 1949 г.).

    5. КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ. ЭКЗАРХАТ в Зап. Европе.

    После приведенных исторических справок спросим, какую цель преследует Архимандрит Митрофан, УТВЕРЖДАЯ В ПИСЬМЕ СВОЕМ и распространяя СРЕДИ ВЕРУЮЩИХ ЛОЖНЫЕ свои утверждения о нашем “невхождении в Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь”, о “непризнании нашего духовенства восточными Патриархами” и о “безблагодатности” такового? Для нас теперь ясно: Архимандрит Митрофан или совсем не понимает канонического строя Вселенской Церкви, не знает Ее Истории, или ИМЕЕТ ЗЛОНАМЕРЕННУЮ ЦЕЛЬ.

    7.

    Архимандрит М. Ярославцев обвиняет Митрополита Анастасия в том, что в своем пасхальном послании 1948 года и в слове 16/29 июля 1951 г. владыка Митрополит Анастасий “ПРИЗЫВАЛ К ОЧИЩЕНИЮ РУССКОГО НАРОДА АТОМНОЙ БОМБОЙ, ОГНЕМ И КРОВЬЮ”.

    Вот слова Митрополита об атомной бомбе из его пасхального послания: “Атомные бомбы и все другие разрушительные средства, изобретенные нынешней техникой, поистине МЕНЕЕ опасны для нашего Отечества, ЧЕМ НРАВСТВЕННОЕ РАЗЛОЖЕНИЕ, какое вносят в русскую душу своим примером высшие представители гражданской и церковной власти. Разложение атома приносит с собой только физическое опустошение и разрушение, а растление ума, сердца и воли влечет за собою духовную смерть народа, после которой нет воскресения”.

    А вот слова нашего Владыки Анастасия об очищении русского народа “огнем и кровью” из его слова, сказанного 16/29 июля 1951 года: — “Кто Бог велий, яко Бог наш! Он не перестает творить чудеса в нашей истории. Он, Который повелел из тьмы свету воссиять в нашем Отечестве девять с половиной веков тому назад, снова просветит его Светом Своего богоразумия и восстановит Свою Державу и Свое Царство на Руси, очищенной новым крещением огнем и кровью”. Беспристрастному читателю понятно, что в этих словах заключен не призыв к “очищению огнем и кровью”, а глубокая надежда и вера в воскресение Божьего Царства на Руси, уже очищенной “новым крещением огнем и кровью” настоящих и прошлых страданий Русского народа.

    Но если бы кто решился подозревать Владыку Анастасия в чем либо другом, то для тех, в том числе и для Архимандрита Митрофана, бывшего офицера, участника Белой Борьбы, в свое осуждение, похваляющегося тем, что был он сподвижником ген. П. Врангеля, приводим слова, сказанные Митрополитом Анастасием на празднике освящения Храма-Памятника в Брюсселе 6/19 июня 1949 г.: “Напрасно современные верховные правители государств усиливаются восстановить равновесие в мире всеми, способами, в числе коих предусматривается и устрашение наиболее беспокойных и немирных членов международной семьи атомными бомбами и другими разрушительными орудиями. Опыт последней войны показал, что это последнее средство не всегда достигает своей цели. Нельзя гасить огонь огнем и духу насилия и разрушительной жестокости противопоставлять тоже орудие. Это только увеличивает взаимное озлобление воюющих и ведет к полному разложению христианской культуры и самоистреблению человечества” (Пр. Р. №-13, 1949).

    Какими же побуждениями, спрашиваем мы, руководился Архим. Митрофан, ВОЗВОДЯ КЛЕВЕТУ НА Первосвятителя нашей Православной Русской Церкви заграницей?

    8.

    Архимандрит Митрофан пишет: “В Рождественском послании 1948 г. Митрополит Анастасий НЕВЕРНО УТВЕРЖДАЛ, что в “Службе всем святым в Земле Русской просиявшим” вычеркнуты наименования “Царь, Владыка, Царица, Богородица, а также упоминания о злых духах”, обвиняя Митрополита Анастасия следующими словами: — “Для чего это пишется, как не для возбуждения общественного мнения против возглавления св. Русской Церкви — самоотверженных Архипастырей”.

    Вот подлинные слова Владыки Анастасия в указанном послании: “Как глубоко внедряется влияние Советской Власти не только во внешнюю, но и во внутреннюю жизнь Церкви, об этом с особенной ОЧЕВИДНОСТЬЮ свидетельствуют те грубые и часто кощунственные искажения, какие в угоду ей нынешняя Церковная Власть дерзнула внести в величественный чин службы “Всем святым в земле Российской просиявшим”, выработанный на Всероссийском Соборе 1917-1918 г.г. Оттуда изъято всякое упоминание о “новых мучениках и страстотерпцах” Русской Церкви, а равно о нынешних страданиях русского народа. У святых князей и даже Просветителя Руси св. Владимира отняты их титулы. Дерзость исправителей дошла до того, что они Самого Господа сознательно не хотят нигде назвать “Царем” и “Владыкой”, как и Пречистую Матерь Божию — “Царицей” и “Владычицей”. Рядом с этим они изгладили в чине службы все места, напоминающие о злых духах, действующих в мире, и о христианской борьбе с ними”.

    В своих утверждениях архим. Митрофан, видимо, повторяет злобно — клеветнические нападки пресловутой г-жи Н. Каллаш, которая в №-192 пробольшевистской газеты “Русские Новости” за 1949 год, приводя даже несколько выдержек из “Службы всем святым в земле Российской просиявшим” — единственные места во всей службе, которые почему-то уцелели от “чистки” (быть может, это сделано с преднамеренным умыслом, на всякий случай!) и где действительно сохранились слова “князья”, “Царь” и “Царица”, — однако, умалчивает о тех ДЕСЯТКАХ МЕСТ СЛУЖБЫ, где эти слова ТЩАТЕЛЬНО “ВЫЧИЩЕНЫ”. Так, на протяжении всей службы последнего Московского издания Просветитель св. Равноапостольный Князь Владимир и прочие наши благоверные Князья НИГДЕ НЕ НАЗЫВАЮТСЯ князьями, как это было в прежнем издании службы; мало того, выброшена даже вся целиком СТИХИРА, воспевающая наших благоверных князей; равным образом, НАЛОЖЕН ЗАПРЕТ НА СЛОВА “Царь” и “Царица”, как например — в 5-ой песни канона ВМЕСТО “ГОСПОЖЕ и ЦАРИЦЕ” стоит просто “Госпоже”. Целиком выброшена 5-ая стихира на “Господи воззвах” прославляющая “мучеников Христовых преблаженных”; совершенно исключены и заменены другими последние тропари 9-ой песни канона, воспевающие “новых страстотерпцев, веру Христову, яко щит пред учении мира сего державших”, выброшен 3-й и тропарь той же песни, посвященный Святителю Иосифу Астраханскому, пострадавшему от “безбожных мятежников”. В 4-ой песни канона СОВЕРШЕННО ПЕРЕДЕЛАН тропарь священномученику Патриарху Гермогену, очевидно, вследствие того, что он там прославляется, как “другой Златоуст во обличение грехолюбных и мятежных и строитель православного Царствия” ОТОВСЮДУ из службы ВЫБРОШЕНЫ слова и выражения, где говорится о каких-либо нестроениях, мятежах, гонениях на веру, страданиях и скорбях русского народа (смотри стихири на литии, на стиховне, 7-ый тропарь 1-ой песни канона, Богородичен 7-ой песни канона, 1-ый тропарь 8-ой песни канона и Богородичен той же песни). Самым ТЩАТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ “ВЫЧИЩЕНЫ” ВСЕ МЕСТА, где говорится о “тьме неверия” (разве можно по марксо-ленинским представлениям неверие назвать тьмою?!), о злой бесовской силе и о борьбе с нею: СМОТРИ 2-ой тропарь 6-ой песни канона, Богородичен той же песни, первый тропарь 7-ой песни и 7-ой тропарь той же песни, 1-ый тропарь 8-ой песни”.

    Так подозрения архим. Митрофана на Владыку Анастасия “в возбуждении против Возглавления св. Русской Церкви общественного мнения” падают на него самого, ибо из сделанного выше сравнения служб ЯСНО ВИДНА КЛЕВЕТНИЧЕСКАЯ ПРЕДНАМЕРЕННОСТЬ архимандрита Митрофана, вслед за своими единомышленниками из парижских “Русских Новостей”, ОЧЕРНИТЬ маститого Митрополита.

    Нам остается лишь повторить за Владыкой Анастасием: “Так большевистская рука начинает незримо налагать свою печать на самый текст церковных молитв и песнопений, вводя в них не только желательную ей политическую окраску, но и яд религиозного отрицания, благодаря недопустимой уступчивости правящей иерархии”.

    9.

    Клевета на Митрополита Анастасия в связи с благодарственным адресом Германскому Правительству (Гитлеру) от 12 июня 1938 года, в котором Владыка Митрополит, якобы, назвал Гитлера “вождем в мировой войне за мир г правду”, следовательно, ДО НАЧАЛА ВОЙНЫ, так как мировая война началась более чем через год после вручения адреса, повторяется и архим. Митрофаном. Он вместе с единомышленниками не имеет права повторять эту клевету, уже хотя бы потому, что Кремль 23 августа 1939 года заключил договор с ненавистной гитлеровской Германией о ненападении, потом вместе с Гитлером “по братски” разделил Польшу и до лета 1941 года усердно помогал Гитлеру в войне против Англии и Франции всеми ресурсами, — не из желания ли помочь “вождю в мировой войне за мир и правду”? — в чем обвиняется Митрополит Анастасий.

    Всем известно, что означенный адрес явился долгом вежливости и выражением обычной благодарности Государству за сооруженный им в Берлине православный храм, на освящение которого прислали своих представителей Сербская и Болгарская Церкви, а Патриарх Антиохийский Александр и Архиепископ Афинский Хризостом приветствовали это событие особыми грамотами. Архиепископ Хризостом выражал сожаление, что не мог прибыть на освящение храма лично. “Но мысленно — писал он — я был там и благодарил Бога за учреждение православного храма на чужбине. Это событие должно утешать тех, которые или сами страдают от гонений на Церковь в России или следят за этим гонением, которое напоминает гонение первых веков христианства”.

    “Архиерейский Синод никогда не предписывал молитв о победе Гитлера и даже запрещал их, требуя, чтобы русские люди молились в это время только о спасении России” (Из Канцелярии Синода).

    Вся возводимая на Митрополита Анастасия клевета получила достойную отповедь от Архиерейского Синода Русской Церкви Заграницей (см. помянутую выше информацию из канцелярии св. Синода, напечатанную в журнале “Прав. Русь”). Горячую отповедь на эту клевету дал также Сербский Патриарх Гавриил, который, в бытность свою в Лондоне в октябре 1945 года, заявил различным церковным кругам — русским, английским и польским, с ЧУВСТВОМ ГЛУБОКОЙ СИМПАТИИ И ЛИЧНОЙ ДРУЖБЫ к Митрополиту Анастасию, что последний с ВЕЛИКОЙ МУДРОСТЬЮ И ТАКТОМ держался при немцах, был всегда лоялен к сербам, несколько раз подвергался обыскам со стороны немцев и совершенно не пользовался их доверием (“Русско-Американский Православный Вестник”, № 1, 1946), Это свое заявление Патриарх Гавриил с еще большей силой ПОДТВЕРДИЛ в Москве на совещании по случаю 500-летия Автокефалии Русской Церкви, горячо выступив против попыток обвинить Митрополита Анастасия и Заграничный Собор.

    10.

    Почему так много неправды и тенденциозности в ответе архимандрита Митрофана Ярославцева? На этот вопрос отвечает одно из его писем нашему соотечественнику от 8 июня 1945 года, в котором он уже тогда изрыгал хулу на наш народ, утверждая, что наш народ и власть большевиков — одно. В письме том он пишет: “Никто там никого не собирается свергать, как вы думаете, да и не к чему... Там истинная демократия”.

    Мы писали в обращении нашем к архимандриту Митрофану (в миру — Михаил) и к его прихожанам от 29 апреля 1952 года и вновь свидетельствуем, что “не расчет или иные земные побуждения руководят нами в стремлении к миру, но сознание ответственности пред Нелицеприятным Судьей и соображения пользы пастырского дела в Марокко”, — а архимандрит Митрофан пишет нам в ответ: — “оставьте нас в покое, не досаждайте нам своими необоснованными претензиями и не мешайте нам спокойно молиться, превосходящая численность ваших прихожан и лучшие чем у нас материальные возможности способствуют Вам созданию храма лучше и больше нашего”. Это ли пастырский ответ?

    Архимандрит Митрофан сетует, что “многие (не все) члены “Общины” по политическим соображениям чуждаются православного храма в Рабате, где православными священнослужителями совершается строго православное богослужение”. Да, ни один честный и логически мыслящий христианин не может и не должен молиться с ним, пока он не смоет с себя вины в ужасной клевете и не откажется от антихристианских мыслей, заключающихся в следующих словах его вышеуказанного письма соотечественнику: “ЭМИГРАЦИЯ НАША — НИЧТО. ЛЕС РУБЯТ — ЩЕПКИ ЛЕТЯТ. КОГДА СОЗДАЕТСЯ НОВОЕ МОГУЩЕСТВЕННОЕ ГОСУДАРСТВО НИКТО НА ЖЕРТВЫ НЕ СМОТРИТ (неужели не смотрит на них и православный русский пастырь?). РЕКА ВСПЯТЬ НЕ ТЕЧЕТ И НАДО ПРИНИМАТЬ ТО, ЧТО ЕСТЬ (значит, и Антихриста надо принять?) ИЛИ УХОДИТЬ В СТОРОНУ... ОППОЗИЦИЯ ТЕПЕРЬ НИ К ЧЕМУ И ВЫЗЫВАЕТ ТОЛЬКО НЕДОУМЕНИЕ”... Архимандрит Митрофан взывает к прот. Митрофану Зноско-Боровскому: “Надеюсь, что Вы поймете мои чувства скорби о церковных разделениях — в Марокко, НЕ НАМИ, а ВАМИ ВЫЗВАННЫХ”. Неужели о. Архимандрит забыл, что “церковные разделения” в Марокко начались еще в 1946 г., за два года до прибытия в Африку прот. митр. Зноско, что подтверждается следующими документами:

    1. “Объединение Уроженцев СССР в Марокко. Временное Правление, Казабланка, 18 января 1947 года. ИНФОРМАЦИЯ №-3 для членов объединения и соотечественников, проживающих в Марокко... Русский Православный приход в Марокко: Временное Правление с глубоким сожалением прислушивается к НЕКОТОРЫМ РАЗНОГЛАСИЯМ, ПОЯВИВШИМСЯ В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ среди прихожан по вопросу признания юрисдикции Московского Патриарха”...
    2. Письмо Старосты прихода в Казабланке адмирала Русина А.И. от 17 января 1948 года на имя архимандрита Варсонофия: — “Вы мне писали, что подходит время Общего Годового Собрания прихожан, что согласно пар. 75 Тихоновского Устава Вас заменит на собрании о. Митрофан. На эти письма приходится дать следующий ответ: после опыта 15 декабря 1946 года повторение подобного собрания прихожанами храма в Казабланке не может быть допущено. Никакого контроля и никаких указаний ни Вы, ни так называемая Вами администрация, после 16 дек. 1946 г., осуществлять на церковные дела и на храм в Казабланке не может. С ЭТОГО ВРЕМЕНИ вы УШЛИ ОТ НАС, прихожан храма в Казабланке”.

    Где же искренность взываний и где правда архимандрита Митрофана? Оказывается разделение уже существовало с 16 декабря 1946 года, оно — согласно “Информации №-3 уроженцев СССР в Марокко” — продолжалось и в 1947 году, протоиерей же Митр. Зноско-Боровский прибыл в Африку в СЕНТЯБРЕ 1948 года. Так неправда ключом бьет из каждой строки ответа нам архимандрита Митрофана,

    Он, например, пишет: “Вы (имеется ввиду прот. М. 3-Б.) утверждали заведомую неправду, что наша юрисдикция возникла усилиями советских граждан совместно с полпредом”. — Однако, в той же “Информации №-3” в отделе — “Русский православный приход в Марокко” говорится следующее: “Временное Правление с глубоким сожалением ПРИСЛУШИВАЕТСЯ к некоторым разногласиям, появившимся в последнее время среди прихожан по вопросу признания юрисдикции Московского Патриарха... ПОЭТОМУ Временное Правление РЕШИЛО РАСПРОСТРАНИТЬ ДОКЛАД его (архимандрита Варсонофия), предназначенный для чтения на общем Собрании Марокканского прихода в Рабате 9 февраля с.г. и ПРИГЛАШАЕТ всех СВОИХ ЧЛЕНОВ и ВСЕХ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ православного вероисповедания ЛИЧНО и ПО ДОВЕРЕННОСТИ ПРИСУТСТВОВАТЬ на этом Собрании и ПОДДЕРЖАТЬ архимандрита Варсонофия”. Итак, №-3 Информации “Объединения Уроженцев СССР в Марокко” ОПРЕДЕЛЕННО ДОКАЗЫВАЕТ, что юрисдикция Московского Патриарха в Марокко (а следовательно, и разделение православного общества!) возникли ПРИ ЯВНОЙ ПОДДЕРЖКЕ И ВЛИЯНИИ СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПАТРИОТОВ, несомненно — и полпреда, им содействовавшего.

    Далее, архимандрит Митрофан упрекает прот. Митр. Зноско-Боровского в небратолюбном отношении к покойному о. архимандриту Варсонофию. По рассказам людей, знаем почившего, как глубоко верующего, отзывчивого к чужой беде и нужде, прямого в высказывании своих убеждений человека, но о. Варсонофий и о. Митрофан Зноско-Боровский — люди разных взглядов и разного политического положения: о. Варсонофий — гражданин Сов. Союза, а о. Протоиерей — эмигрант. Мы смотрели на о. Варсонофия, как на человека обманутого: вместо возможности служить своему нестрадавшему народу, вместо обещанной ему епископской кафедры, хозяева нашего страждущего Отечества жестоко бросили его у разбитого корыта. В силу такого представления об о. Варсонофий мы не считали возможным тревожить его своими посещениями. Что бы это дало? Всего лишь растеребило раны старца, смиренно несущего свой крест, не считая возможным его с себя снять. С чистой совестью можем засвидетельствовать, что нигде и никогда, за все время нашего пребывания в Марокко, мы не только не выступили лично против о. Варсонофия, но и не оскорбили его и словом. Этим объясняется и совершение в нашем храме в г. Казабланке панихиды по почившем. А может ли архимандрит Митрофан, как долголетний сослужитель о. Варсонофия и его подчиненный, засвидетельствовать во всеуслышание, что он ВЕЗДЕ и ВСЕГДА с уважением отзывался перед прихожанами о почившем своем Настоятеле и что его отношение к о. Варсонофию было корректным и братолюбным?

    Вот пока все, что мы находим нужным сказать в ограждение истины. С настоящим разъяснением мы обращаемся к православной общественности, ТВЕРДО ВЕРЯ В ПРАВДУ БОЖИЮ.

    9/22 июня 1952 г.,
    День всех Святых Земли Российской,
    Казабланка.


    ЧАСТЬ ВТОРАЯ

    Максим Горький о В. ЛЕНИНЕ:
    “РОССИЯ ему БЕЗРАЗЛИЧНА, ОНА
    в его руках ГОЛОВНЯ, чтобы
    ПОДЖЕЧЬ БУРЖУАЗНЫЙ мир”.

    Что такое КОСМОПОЛИТИЗМ?
    “Это общение безнациональных людей,
    точнее — общение хамов, попирающих ногами
    святыню своей и остальных наций”.

    Тертуллиан об ЭКУМЕНИЗМЕ:
    “ДОЛОЙ ВСЕ ПОПЫТКИ произвести пестрое
    Христианство, из стоицизма, платонизма и
    диалектических композиций”.

    ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

    Дорогие мои сомолитвенники, друзья и благожелатели!

    Еще не вошла в нормальную колею жизнь моей семьи и это лишает меня возможности, личным письмом, приветствовать каждого из вас, мои недавние сомолитвенники по Польше, России, Германии, Франции и Сев. Африке, в таком, для нас неожиданном, числе приветствовавшие меня и семью мою с радостью Христова Воскресения и с прибытием в США.

    Вас, из Австралии, Канады, из стран Южной Америки и обоих побережий США, обрадовавших меня доброй о нас памятью, взаимно приветствую со светлым торжеством Пасхи Вечной — Воистину Христос Воскресе!

    Всех Вас всегда молитвенно поминая, молю ада и смерти Победителя, да не даст Он угаснуть в вас Любви к родной Церкви Православной и к Отечеству страждущему и да поможет вам в борьбе за души чад ваших, обуреваемых всюду обильно разлитым злом и тлением.

    Спаси Бог приветствовавших меня с прибытием из Марокко в США. Вместе с вами пройден мною тяжелый путь; пройден в союзе живой Любви к Богу и к ближнему, свидетелями чего являются Успенский храм в Казабланке с приходским домом и “Свято-Сергиевский Благотворительный Фонд”. Верю, что и в этой благословенной стране свободы и изобилия плодов земных не забудете вы наставления Ап. Павла — “друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов”, верю, не забудете вы, что призваны мы, чада российского рассеяния, во Христе жизнь созидать, а не просто жить — “как все живут”.

    Благодарю и тех, кто пишет о тяготах пастырского служения в доселе неведомых мне условиях жизни российской в США.

    — “Молчание есть благо”, — “На многое глаза надо закрыть” — пишете вы. Ложный то путь и пагубный для священника. Если некогда сказано Ап. Любви св. Иоанном Богословом — “Мир во зле лежит”, — ныне мы видим, что весь мир погрузился в утонченнейшую форму зла: ложью окутан. Ныне МИР ВО ЛЖИ ЛЕЖИТ. Ныне ложь является для многих, увы, и в ограде церковной, средством обычным, нормальным в работе и состоянием постоянным (о большинстве трудящихся на ниве общественно-политической и говорить не приходится). Страшное то явление, прежде небывалое. Все это необходимо видеть, чувствовать, и с этим всячески бороться, но не дай Господь”глаза на то закрыть”. Закрывающие глаза и печать молчания положившие на уста свои уже стали участниками зла, лжи. А ведь ложью, тщеславием и в общее дело вносимым своим “Я” Добра не создашь, Церковь не украсишь, спасению Отечества не пособишь. Не только мы, пастыри, но и все во Христа Сына Божия верующие миряне, должны всегда и при всех обстоятельствах руководствоваться единственным желанием, а именно: служить Богу чрез любовь к Человеку, всячески избегая угождения людям, угождения миру, ложью окутанному. С нами Бог! “Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся”.

    1960 г.

    К ЦЕРКОВНОМУ НОВОЛЕТИЮ 1-14 СЕНТЯБРЯ

    Промелькнули златно-голубые дни преображенско-успенского августа. Успением, Пасхой Богородичной завершился годичный круг праздников Христовой Церкви Православной, и постом успенским венчан последний месяц года церковного. Ведь 1/14 сентября “нового лета” начало. И святая Церковь, небесным светом осеняющая начало всякого доброго делания, 1 /14 августа воздвигая Крест Животворящий и возводя нас на гору Фаворскую к беседующим Христу со Илией и Моисеем, ЗОВЕТ НАС, “новое лето” жизни начинающих, ВЗИРАТЬ, в трудах и в подвигах, в радостях и в испытаниях, НА СВЕТ НЕБЕСНЫЙ РАЙСКИХ ВРАТ, на горе Фаворской отверзающихся и открытых Христовым Воскресением и предивным Успением Пречистой, Ее с плотью восхождением от земли на небо: се бо венец дивный трудов и жизни человека на земле.

    В нашем народе всё: жизнь крестьянина, труд, обычаи и обряды народные, — все соткано на дивном полотнище годичного круга праздников церковных, все связано с именами святых, со святцами, с календарем, но не нового стиля, появившимся в результате гордыни ума и греха против Христовой Церкви Вселенской епископ а (папы) римского, а старым Юлианским календарем, которого и поныне держится Христова Истинная Церковь, а с нею и мы, “Правды ради” изгнанные сыны рассеяния российского, верные Христовой Вере, Апостолами и Вселенскими Соборами утвержденной, нам же нашими предками преподанной.

    Историк В.О. Ключевский говорит, что РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК — “наблюдает окружающее, и размышляет о себе, и все свои наблюдения старается привязать к святцам, к именам святых и к праздникам. Церковный календарь — это памятная книжка его наблюдений над природой и вместе дневник его дум над своим хозяйственным житьём-бытьём. Январь — году начало, зиме — середка. Вот с января уже великоросс, натерпевшийся зимней стужи, начинает подшучивать над нею. В крещенские морозы он говорит: трещи, трещи — минули водокрещи; дуй не дуй — не к рождеству пошло, а к великодню (Пасхе)... Однако, 18 января еще день Афанасия и Кирилла; афанасьевские морозы дают себя знать, и великоросс уныло сознается в преждевременной радости: Афанасий да Кирило забирают за рыло. 24 января память преп. Ксении: Аксиньи полухлебницы-полузимницы: пол зимы прошло, половина старого хлеба съедена. Примета: какова Аксинья, такова и весна. Февраль-бокогрей, с боку солнце припекает; 2-го февраля Сретение, сретенские оттепели: зима с летом встретилась. Примета: на Сретение снежок — весной дождёк. Март теплый, да не всегда: и март на нос садится. 25 марта Благовещение. В этот день весна зиму поборола. На Благовещение медведь встает. Примета: каково Благовещенье, такова и Святая. Апрель — в апреле земля преет, ветрено и теплом веет. Крестьянин настораживает внимание: близится страдная пора хлебопашца. Поговорка: апрель сипит да дует, бабам тепло сулит, а мужик глядит, что-то будет. А зимние запасы капусты на исходе. 1-го апреля Марии Египетской. Прозвище ее: Марья — пустые щи. Захотел в апреле щей? 5-го апреля муч. Феодула. Феодул —ветренник. Пришел Федул теплый ветер подул. Федул губы надул (ненастье). 15 апреля апостола Пуда. Правило: выставлять пчел из зимнего омшаника на пчельник — цветы появились. На св. Пуда доставай пчел из под спуда. 23 апреля св. Георгия Победоносца. Замечено хозяйственно-климатическое соотношение этого дня с 9 мая: Егорий с росой, Никола с травой; Егорий с теплом, Никола с кормом. Вот и май. Зимние запасы приедены. Ай май, месяц май, не холоден да голоден. А холодки навертываются, да и настоящего дела еще нет в поле. Поговорка: май — коню сена дай, а сам на печь полезай. Примета: коли в мае дождь — будет и рожь; май холодный — год хлебородный. 5 мая влкмч. Ирины. Арина — рассадница: рассаду (капусту) сажают и прошлогоднюю траву выжигают, чтобы новой не мешала. Поговорка: На Арину худая трава из поля вон. 21 мая св. царя Константина и матери его Елены. С Алёной по созвучью связался лён; на Алёну сей лён и сажай огурцы; Алёне льны, Константину — огурцы”. “ Точно также среди поговорок, прибауток и примет, а порой и “сердца горестных замет” бегут у великоросса и остальные месяцы: июнь, когда закрома пусты в ожидании новой жатвы и который посему зовется июнь-ау; потом июль— страдник, работник; август, когда снопы греют на работе горячей, а вода уже холодит, когда на Преображенье— второй Спас, бери рукавицы про запас; за ним сентябрь — холоден сентябрь, да сыт после уборки урожая; далее октябрь — грязник, ни колеса, ни полоза не любит, ни на санях, ни на телеге не проедешь; ноябрь — курятник, потому что 1-го числа, в день Козьмы и Дамиана, бабы кур режут, оттого и зовется этот день — курячьи именины, куриная смерть. Наконец, вот и декабрь — студень, развал зимы: год кончается, зима начинается. На дворе холодно: время в избе сидеть да учиться. 1-го декабря пророка Наума грамотника: начинают грамоте учить. Поговорка: батюшка Наум, наведи на ум. А стужа крепнет, наступают трескучие морозы. 4-го декабря св. влкмч. Варвары. Поговорка: трещит Варюха — береги нос да ухо”.

    “Так со святцами в руках или, точнее, в цепкой памяти великоросс прошел, наблюдая и изучая, весь годовой круговорот своей жизни”, — говорит проф. Ключевский. “Церковь научила его наблюдать и считать время. Святые и праздники были его путеводителями в этом наблюдении и изучении. Он вспоминал их не в церкви только: он уносил их из храма с собой в свою избу, в поле, в лес, навешивая на имена их свои приметы в виде бесцеремонных прозвищ, какие дают закадычным друзьям: Афанасий — ломонос, Самсон — сеногной, что в июле дождем сено гноит, Федул — ветреник, Акулины — гречишницы, мартовская Авдотья — подмочи порог, апрельская Марья — зажги снега, заиграй овражки и т.д. без конца. В приметах великороссов и его метеорология, и его хозяйственный учебник, и его бытовая автобиография; в них отлился весь великоросс со своим бытом и кругозором, со своим умом и сердцем; в них он и размышляет, и наблюдает, и радуется,и горюет, и сам же подсмеивается и над своим горем, и над своими радостями”.

    1960

    ИЗ КНИГИ БЫТИЯ РУСИ-РОССИИ

    Может ли кто из сынов России сказать, что его не интересует прошлое св. Руси и ее грядущие судьбы? Нет, не скажет так никто из тех, чье сознание определяется не бытием, т.е. не бытом-плотью, но определяется велениями Духа, ибо с судьбой России органически связаны судьба в мире Христианства, судьба Истины-Православия, верностью коему осмысливается наше существование, наше странствование по распутьям мира.

    Чем глубже заглядываем мы в страницы нашей истории, тем большим уважением проникаемся мы к Государям нашим. Поистине, это — рыцари Духа, мужи величайшего благородства, преданные слуги своего народа, вернейшие слуги своего Отечества. А на фоне политических деятелей того времени, и тем более нашего века — это великие праведники, слуги Божии.

    Любовь к своему народу, желание верно видеть живого человека и верно с ним обходиться и из сего вытекающая воля к справедливости, выражавшаяся в готовности поступиться своим во имя угнетенного, это — характерные черты наших Государей, конечной целью внутригосударственных преобразований коих было “создать из нации всенародное братство”.

    Сказанное относим мы не только к Государю Императору Александру 2-му, великие реформы которого были отмечены всем миром, но и ко всем Государям, и нашу правоту подтверждает народ наш в следующих своих поговорках: “Без Царя земля вдова”, — “Без Царя народ сирота”, — “Богом да Царем Русь крепка”.

    Но .. крепостное право...

    “Увижу ль я народ освобождённый и рабство, павшее по манию Царя”? — так, вместе с А.С. Пушкиным, вопрошали и все верные сыны Отечества, так думали и Государи наши. “Только тогда я буду счастлив, когда народ освободится от права крепостного”, — вторил Пушкину Император Николай Павлович. “Существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным”, — заявляет вступающий на Престол Государь Александр Николаевич.

    И еще раньше, из уст Петра Великого, в его указе от 15 апреля 1721 года, слышим мы возмущение по поводу оскорбительного для человеческого достоинства положения крестьян, и Петр Великий называет это положение “обычаем мелкого шляхетства” и повелевает оный пресечь.

    Чуждый христианству, чужд был и русской душе этот обычай, принесенный на Русь, вместе с европейской культурой, из смежных польских и германских земель. “Вам известно, господа, происхождение крепостного права. Оно у нас прежде не существовало”, — заявляет некоторым членам Государственного Совета Державный Рыцарь Александр 2-ой. Как бы от лица всей России,— от лица Государей, от лица народа и верных заветам св. князей Владимира и Александра Невского, от лица искренне лояльных сынов Руси и слуг Трона, А.С. Пушкин в следующих словах выразил неприемлемость для Православной Руси крепостного права: — “Крепостное право тяготит всех нас, так как оно безнравственно, унизительно... это язычество, аномалия в христианском обществе”. Гармонично сливалась воля Государей с народной волей в этом вопросе. Так думал Император Павел Петрович, мужицким царем прозванный, так думали Александр Павлович и Николай Павлович, не только предписавший “христианское обращение с крестьянами”, не только “облекший крестьян правом возбуждать “судебное преследование против помещиков за жестокое обращение”, но и положивший начало работе комиссий по подготовке крестьянских реформ.

    Почему же так затянулась крестьянская реформа, если была она задумана задолго до Государя Императора Александра 2-го? Может показаться странным, но беспристрастная история убедительно свидетельствует о том, что святое дело отмены крепостного права тормозили те круги, представителей которых принято считать “передовыми людьми России”. На желание Государей вывести Россию на путь благодетельных реформ они ответили убийством Государя Павла Петровича, планами новых цареубийств (Александра 1-го и Николая 1-го), заговорами против правительства, военными мятежами и вооруженными восстаниями. Кто же они, эти “передовые люди России”?

    Это — декабристы, помышлявшие об освобождении крестьян по западному образцу — без земли, это — за ними последовавшие: республиканцы, народники, революционеры —практические выученики французской революции, вышедшие из “Великой Ложи”, из “Астреи”, “Союза Благоденствия” и прочих подобных союзов, сетью коих была покрыта Россия. Восприняв от своих западных учителей убеждение, что “республика означает свободу”, а посему она выше монархии, — “к тому же она нас сразу же усовершенствует” (к.-д. Ф. Кошкин), — они решили перестраивать Россию, строить ее без Царя и Бога. И это в то время, когда Государи наши, ограждая Россию От опасностей вовлечения в войну и революцию, поставили перед собой святую цель — мирным путем вывести народ свой на путь реформ.

    “Ах, князь, вы причинили страшное зло России: вы и ваши единомышленники отбросили ее на 50 лет назад”, — совершенно справедливо сказал декабристу кн. Трубецкому ген-адьютант Левашев. “Царь да нищий без товарищей”, — говорит наш народ наблюдательный. В этих словах он совершенно справедливо определил фактическое положение своих Государей. Правоту этих слов народной мудрости подтвердил и Александр 2-ой: — Я более чем когда-либо решился довести до конца крестьянский вопрос ,но никого не имею, кто помог бы мне в этом важном и неотложном деле”,— “Сердце царево в руке Божией”, — говорит наш народ, и Господь, промышляющий о людях Своих, не оставил в одиночестве Государя нашего: на его зов откликнулись искренне лояльные сыны Руси и Трона. С сердцем, исполненным любви к народу и чувства долга перед Богом и Россией, со всею неумолимой решимостью приступил Государь Александр Николаевич к проведению крестьянской реформы, к отмене крепостного права. “По манию Царя”, благороднейшего Государя, пало рабство, правда, самое гуманное в мире. Вскоре, по настоянию Государя, проводится и судебная реформа. “Благо царей в правде судей”, — словами этой поговорки ответил народ наш на введение в России и поныне миру неведомого “Суда скорого, правого, милостивого и равного для всех подданных”.

    Перед нашим народом, перед крестьянством, открылась возможность осуществления его заветных чаянии. Начался естественный переход земли в руки крестьянские. Уже в год реформы половина всех пахотных земель в России перешла к крестьянам, в общинное владение; к 1900 году крестьяне владели, на правах частной собственности, 40 миллионами десятин, а в 1916 году, когда, проведенная Императором Александром 2-м, земельная реформа была закончена Столыпиным, частные крестьянские земли занимали уже 4/5 всех пахотных земель России. Россия выходила на первое место в мире, готовясь стать во главе народов и государств, успевших растерять от предков-христиан полученное духовное наследство и потому впадавших в объятия “мировой закулисы”, к своим рукам прибравшей управление умами и руководство миром. И в это время мы видим кровавую руку, занесенную над Родиной нашей, Россией: благороднейший Рыцарь Александр 2-ой своей кровью, жизнью заплатил за реформы, за любовь к России. Им проведенные реформы, блестяще выявившие творческие силы России, ожесточили беспочвенных республиканцев. Чуткая даровитость Государей, религиозно осмысливших свое служение народу и вдохновлявшихся любовью к нему; демократические реформы, в которые, по мановению Царя, облеклась Российская Монархия (и до коих не дорос современный нам демократический мир), растущая популярность Государя Александра 2-го и монархии в народе, — все это было нестерпимо для республиканцев всех оттенков: им нужны были не реформы, а революция в России. Реформы пресекали и обессиливали возможность революции. И они спешат “вбить клин недоверия между Царем и народом”, спешат смутить народ убийством Царя, вызвать в нем растерянность и чувство страха. Им надо было убить Русь-Россию...

    Естественно, нам, сынам России, вспомнить в сотую годовщину реформ эти страницы нашей отечественной истории. Мы благодарим Господа за светлые образы наших Государей, за те бессмертные страницы нашей истории, на коих золотыми буквами начертаны великие деяния Любви и Верности их Богу и России, за те страницы, в коих мы видим залог грядущего возрождения нашего Отечества.

    Отмечая столетие великих реформ, мы невольно задаем истории вопрос: почему же стряслась над Россией, уже в 20-м веке, революция, повергшая народ в рабство?

    Беспристрастная история сама отвечает на наш вопрос: духовно опустошенному миру, каким мы видим его и ныне, не исключая из его состава и Ватикана, этого извечного недоброжелателя Православной Руси, не угодна была Православная Держава Российская, к стопам которой готов был пасть обездуховленный мир; Россия уже к началу 20-го века являлась моральным регулятором совести мира, а в Гааге русским Государем положенное начало объединению народов, несомненно, привело бы к нашему времени к объединению наций, государств, однако, не на тех антихристовых началах, на которых стремятся ныне объединить народы в Страсбурге и в “международной говорильне” О.Н., а на основах духовного равенства, братства и Любви к Истине и Правде, свободы не во зле, в чем погибает современный нам мир, а свободы в стремлении к Добру, свободы, в которой бы отражался Лик Божий. Таков ответ истории на наш вопрос. Но неужели погибла Русь? О, нет! Перелистывая страницы истории, мы видим, как дивно в жизни России земное с небесным сочеталось, мы обнаруживаем дивную гармонию земного строительства с Горней Правдой. “С молитвой Богу, с благоговением, со страхом и чувством долга” приступает к своим трудам председатель Комиссии составления сводов о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости, граф Я. И. Ростовцев. “Осени себя крестным знамением” — “Призываем благословение Всевышнего на успех” великих дел — так воззвал Император Александр 2-ой к народу, объявляя о реформах. А там, где Небо с человеческой волей сочеталось, не может быть смерти: там испытание, подобное тому, которое испытал Авраам, ведя своего сына на заклание, которое испытывали Апостолы, которые испытывает Церковь Христова на протяжении веков... испытание, венчанное победой Духа над бездуховностью, Истины и Правды над дьявольщиной и ложью, Жизни над смертью.

    Русь, жива ли ты? И из под солдатской шинели, из под лохмотьев колхозника и рабочего, из притаившихся тайников сердец писателей и ученых, верных Христу и церкви Его мы слышим в ответ:

    Жива Русь св. князей Владимира и Александра Невского, Русь св. Георгия Победоносца, Николы, Сергия и Серафима, Русь новомучеников Российских — ЖИВА!

    1961 г.

    ЮБИЛЕЙ РОССИЙСКОЙ ЧЕСТИ

    К 50-летию войны 1914 года

    Русское Зарубежье возносит в 1964 году молитвы о воинах, в войну 1914 года на полях брани за Веру, Царя и Отечество живот свой положивших.

    Во главе воинства российского стоял наш Государь. Россия и Государь были связаны неразрывной связью. Из мук и страданий, из неустанной борьбы, за право своего существования, с внешними врагами, из беспредельной веры в Бога вышла богоносная Россия, вышла вместе с самодержавием, и судьба их была нераздельной, ибо, на путях истории, слились они органически. Посему, поминая воинов, мы, прежде всего, возносим молитву о первом из них — о Государе нашем Николае Александровиче.

    Спасая младенца, утопавшего в океане мирового Зла, Россия подняла меч, чтобы преградить распространение насилия и неправды. Справедливо первая мировая война называется Великой. В ней поднят был меч не для защиты эгоистических интересов государства, а за угнетенных и насилием гонимых братьев славян; в ней русский человек пошел обуздать неправду мировой политики. И наши воины явили себя носителями русской чести, в них явлен образ долга и благородства.

    Когда на фронтах положение становится критическим, а в тылах Думой и так наз. передовой общественностью создается хаос, Государь принимает верховное командование вооруженными силами и тем резко изменяет ход событий на фронте. Но это не успокаивает тылы, Думу и общественность; они спешат купить победу над самодержавием ценою русского позора. Дума не была, для Государя и России, опорой и благой советницей. Она явилась тем факелом, от которого по всей России летели искры внутреннего пожара. Одержимые думцы и недоумки-передовые общественники не понимали, что, в своих преступных действиях против Государя, шли они на поводу или навстречу тем, кому Самодержавный Русский Царь мешал подняться на последнюю ступень мирового могущества, о чем так ярко пророчески писал Ф. М. Достоевский, полным голосом предупреждавший о приближающемся воцарении над человечеством “политической закулисы”, “стремящейся дать миру свой облик, свою суть”. Они, ведомо или неведомо для себя, шли навстречу тем, о которых, еще прежде Достоевского, писал в статье “Россия и революция” Ф.И. Тютчев: — “Давно уже в Европе существуют две реальные силы — революция и Россия. Эти две силы теперь противопоставлены одна другой, и, быть может, завтра они вступят в борьбу. МЕЖДУ НИМИ никакие переговоры, никакие трактаты невозможны; существование одной из них равносильно смерти другой”. “От исхода борьбы, возникшей между ними, величайшей борьбы, какой когда-либо мир был свидетелем, — продолжает Ф.И.Тютчев, — зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества... Революция прежде всего — враг христианства. Антихристианская настроенность есть душа революции”.

    Государь стоит во главе Армии. Россия явно идет к победе. И в эти дни слышим мы из уст ген. Алексеева слова, обращенные к пресловутому Гучкову: — “Не странно ли вам, что сумасшедшая атмосфера в столице начала сгущаться особенно в тот момент, когда мы победоносно подошли к концу войны?” Крамольный тыл, распропагандированный наемными агитаторами и поддержанный Думой и “передовой” общественностью, решил свалить Великий Дуб, их так обильно питавший. “Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России”, — говорит в своей книге “Мировой Кризис” В. Черчиль, которого никак нельзя заподозрить в дружбе к Государю или к России Православной. “Ее корабль — пишет Черчиль, — пошел ко дну, когда гавань была уже в виду... фронт был обеспечен... Тот строй, который воплощался в Николае 2-ом, которым Он руководил, которому Он личными свойствами придавал жизненную искру — выиграл войну для России. Но... вмешивается ТЕМНАЯ РУКА... Царь сходит со сцены... Его память порочат” и Россия — продолжает Черчиль — “держа в руках своих победу, заживо на землю пала”. Да, судьба России решалась не на фронте, а где... в ином месте. Русскому интеллигенту хотелось во всем быть западником, и он пошел... пошел на поводу у “закулисы”, которую В. Черчиль назвал “темной рукой”.

    В войне 1914 года было поставлено на карту не только бытие маленькой Сербии, на карту поставлен был вопрос: “быть ли человеку человеком или зверю быть”. Пала Россия. Она сейчас в плену. Да, она в плену. Запад в войну 1914 года похоронил Верность и Честь, а с ними погребен и мир во вселенной. Его нет, и, без России Православной, не будет. Все в мире озверело. Лик “отца лжи” вышел на мировую сцену. Ему предшествовали Каин и Хам в лице Спинозы-Фрейда и Маркса-Ленина.

    Не мученицей, а священномученицей вышла Россия из войны 1914 года. Война та была для нее ступенью к Голгофе и на ней все еще распинается наша общая мать — Россия Православная. Все и всё, ныне в мире правящее, отвернулось от нее, каждый спешит лишь продлить недуг России, страдания ее, и с презрительной усмешкой говорит о ее Историческом прошлом. Пусть смеются. Не страшен нам смех их, их насмешки. Россия — православная, русская Россия — смело может и ныне каждому смотреть в глаза: она никогда и никого не предала, она спасала Честь мира. А ныне несёт она свой Крест — Крест поругания Чести и Благородства.

    В воображении своем Запад давно похоронил Россию. Но, рано ее хоронить. Наши воины Великой Войны 1914 года это — героическая легенда, из нее растет та сила, на которой вырастет подлинная свобода и Правда грядущих поколений.

    Господа политики похоронили наш народ, Россию похоронили? Народы гибнут, когда они изживут все свои творческие силы, а Россия, юная Православная Россия, только переступила порог Культуры и, переступив его, сразу дала равнодушному и ныне враждебному к ней миру плеяду непревзойденных гениев во всех областях человеческих достижений. Рано её хоронить. Да, она вся ныне в руинах, но сквозь эти руины разве не пробиваются живые ростки духовного величия ее православных сынов подъяремных, ростки воскресающей жизни? Наши воины — герои духа. В тяжком подвиге борьбы за Правду и за братьев славян ушли они в Обители Вечные. Сколько их на полях Чести и Славы легло — имена их Ты, Господи, веси! Мы верим, могилы наших жертвенных воинов явятся колыбелью грядущих победителей над тем Злом, которым так бесчестно сразили Россию.

    1964 г.

    РОССИЙСКОЕ ХРИСТОЛЮБИВОЕ ВОИНСТВО

    Изучая историю первых веков христианства, мы невольно обращаем внимание на замечательное явление: 1. Христианство, религия мира, оказывало на людей меча какое-то особое притяжение; 2. Ни одна группа населения Римской Империи, в течение первых веков, не сделала столько для распространения христианства, как армия. Через армию учение Христово проникало в самые глухие места Римской Империи. Св. Пахомий, один из величайших пустынножителей Церкви Христовой, свидетельствует, что он впервые узнал о Христе, когда был взят в солдаты. Смело можно сказать, что христианство во многом обязано своим торжеством воинам Римской Армии. Среди мучеников, пострадавших во время гонений при римских императорах, мы встречаем много офицеров в генеральском чине (трибуны и стратилаты), а также множество воинов, рядовых солдат.

    Христиане никогда не отказывались от служения в армии. История раннего христианства не знает случаев, чтобы воин-христианин “снял с себя пояс”, т.е. отказался от военной службы. Призываемые к воинской службе, христиане воспринимали армию, как один из важных подготовительных центров для приобретения дара Духа Святого — Духа Крепости. Приобретая этот дар в чуждой им по вере среде, воины христиане вступали на высшую ступень воинского служения — служения Христу. Служение Христу рассматривалось ими, как высшая форма воинского служения. И эта мысль имеет свое основание в св. Писании, где христианин часто именуется воином. Крест и меч — духовно сливались, лучшие воины царя земного становились лучшими воинами Царя Небесного.

    Эти дивные черты, так характерные для воинов ранней поры христианства, восприняло Российское Христолюбивое Воинство. Мы всецело относим мысли, возникающие при чтении Житий Святых, к нашему православно-русскому воинству. И в нашей истории армия являла собою подготовительную школу для воинов Царя Небесного, для возвышенного небесного мужества. Мы встречаем воинов среди русских знаменитых старцев, их много в сонме достойнейших святителей-архипастырей, они в числе пастырей, скромных иноков и подвижников.

    Российская Императорская Армия, в отличие от армий других европейских стран, всегда была носительницей двойного служения. Не службу, а служение совершал русский воин, и в этом служении совмещались два элемента: религиозный и национальный. “Не в силе Бог, а в Правде” — это девиз нашего воинства на протяжении всей истории Руси-России Православной. Элемент религиозный выражался в защите духовных основ государственности, в защите Веры Отцов — Православной Веры, а служение национальное — в преемстве национально-государственного делания. Эти два элемента воинского служения дивно, гармонично сочетались в великом воине полководце благ, князе Александре Невском. Благоверный князь-воин, он же инок Алексий. Принятием иноческого чина князь Александр Невский засвидетельствовал, что источником всех его великих дел, коими спас он Русь-Россию Православную от опасностей и с Востока и с Запада, были Вера, Любовь к Богу и непрестанное стояние — сердцем, разумом и волей — в Церкви Христовой. Свидетельствуя принятием иноческого чина неразрывность религиозного и национального элементов в воинском служении, в служении Отечеству, благ, князь Александр Невский начертал путь и Российской Армии будущего. “Мы русские — с нами Бог!”— воскликнул бессмертный воин-подвижник А. Суворов, ведя своих чудо-богатырей в бой. “С нами Бог”— повторял смело воин Армии Российской, всегда соблюдавший желание сохранить верность Богу. Не поэтому ли Российская Императорская Армия была единственной в мире по своей моральной высоте, по своей военной этике и, смело можно сказать, — единственной в мире по глубине христианской.

    Крест и меч. Меч не с целью убийства поднимаемый, а используемый как преграда распространению Зла, насилия и неправды, благословляется Крестом, и они духовно сливаются. “Разве не знаешь, что я служу Истине?”— говорит Небесный покровитель Русского Воинства, святой влкмч. трибун Георгий римскому императору, — “и эта Истина есть Христос”. Так и в сознании русского воина, воина Российской Армии — на протяжении всех веков ее истории, его христианское звание освящало и возвышало звание воинское.

    Тяжелый путь пройден русским воином. Этот путь, несомненно, убедил его в том, что в бывшей на Руси гражданской войне действовал дух Сатаны, прежде духовно растливший ряд государств на Западе. Пройденный тяжелый путь убедил русского воина и в том, что только в Христолюбивом воинстве добродетель храбрости получает свое полное осуществление, что с духом Сатаны можно успешно бороться только “облекшись в броню Правды и Истины”, а Истина есть Христос, что для успеха борьбы нужна, как справедливо замечает И.А.Ильин, “Белая Идея, отражающая стремление русских людей — россиян — к борьбе не за личные интересы, а к борьбе за Истину-Христа, за достоинство человека, за крещеного и в своем крещении со Христом сочетавшегося русского человека”.

    Пишу эти строки, посвященные Христолюбивому Воинству Российскому, в связи со спором, который нашел, в последние годы, отражение на страницах некоторых русских журналов на тему “Армия и религия”, в коих склонны считать фикцией возможность существования Христолюбивого Воинства. Это фикция для тех, к кому можно отнести слова нашего наблюдательного и вдумчивого писателя А.П. Чехова: русский интеллигент безбожен и материалистичен, — и для тех, кто сам отрекся от Христа и внутренне ушел из Церкви Его.

    1964 г.

    25 ОКТЯБРЯ — 7 НОЯБРЯ

    День скорби. Ныне не только нашей, российской скорби, но и скорби всего мира, ибо то, что умышленным попущением культурного Запада случилось с Россией, угрожает ныне всему миру.

    Когда Сатана производит смотр своих сил, перед нашим взором проходят многие миллионы жертв — наших братьев, за Веру и за Церковь, за Русь Православную, за свободного человека жизнь свою отдавших. Никого не пощадили “марксовы чада” — сатанисты: ни светлого Государя с его ангельски чистыми детьми, ни великий сонм святителей с патриархом Тихоном, митрополитами Владимиром и Вениамином во главе, ни пастырей скромных, ни простых людей — тружеников земли и фабрик.

    “Христос моя сила. Евангелие — в нем жизнь наша. Крест Христов — наше знамя”. Так воспринимала Русь, в лице своих князей и многих Государей, в лице народа православного, слово о Христе; так воспринимали они Благую Весть о восстановлении союза Бога с человеком. И на фундаменте этого вечного союза росла и крепла Русь. Она зашаталась, когда для многих сынов России Христос и Евангелие перестали быть самой жизнью, а стали всего лишь символом и учением; когда вместо единого знамени — Креста Христова, на национальных знаменах российских начертали лживые лозунги, призывающие к свободе не “внутреннего человека”, как “новую тварь во Христе”, а гордыню ума и распущенность страстей необузданного плотского человека.

    Зашаталась Русь. В течении многих десятилетий расшатывали ее ветры иноземные. Заколебалась твердыня Российская — Русь св. князей Владимира и Александра Невского... и пала она, когда сыны российские окончательно ушли искать Правду “на страну далече”, когда поклонились они искусителю, некогда в пустыне Христом отверженному. Пала Русь... и полилась неповинная кровь мучеников Земли Русской.

    Со скрытой улыбкой, а часто и с нескрываемой насмешкой проходили и ныне проходят владыки мира свободного мимо страданий и крови старцев, женщин и детей-малюток российских.

    Почему, почему и откуда это равнодушие и эта жестокость Запада в отношении нашего страждущего народа особенно проявляемая? “Моя хата с краю”? О, если бы равнодушие и молчание Запада были следствием только этого отжившего, уже архивного принципа! Но, нет! В ином лежит причина холодного и жестокого отношения Запада к страданиям и крови, в которые повержен наш народ. Если бы на Западе рожденный марксизм представлял собою явление только характера социального, он, как Западу неугодный, себя не оправдавший, давно был бы сметен с лица земли; но марксизм, по существу своему представляет явление Христоборческое, как новая религия, он противопоставляет себя Христианству, стремясь стереть Христианство с лица земли. Вот почему вдохновители политики свободного мира всячески поддерживают на страждущей Руси систему и власть, выросшие на догме марксизма и поныне питающиеся его соками. Благодаря поддержке со стороны Запад ведущих антихристианских сил, система сатанинского насилия поныне господствует в России и над многими другими народами. Да и существует ли ныне свободный мир?

    А не свидетельствует ли кровь многих миллионов российских мучеников о слабости воцарившегося на Руси сатанизма? Не свидетельствуют ли миллионы наших мучеников о том, что жива душа народа нашего? Их кровь это — семя грядущего возрождения. Уже сейчас дает это священное семя всход: на наших глазах возрождается вера, обновляется душа народа нашего, побеждающая страх... И мы верим, что, вопреки логике Маркса-Ленина, растущее древо веры нашего народа, питаемое кровью мучеников, привлечет под свою спасительную сень, под благодатный покров России возрожденной, многие народы, ищущие исцеления ран душевных и утоления глада духовного.

    1961 г.

    25-го ОКТЯБРЯ — 7-го НОЯБРЯ

    Движимые чувством неумирающей любви к жертвам в России господствующего марксова коммунизма, движимые любовью и к Отечеству страждущему, каждый год собираемся мы в храмах, чтобы поклониться жертвенному подвигу страстотерпцев российских, о них и о Державе Российской молитву вознести.

    Марксов коммунизм-интернационал... царство рабства, царство садистской жестокости... десятки миллионов жертв... Вот плоды этого царства.

    Не раз пытался народ наш, в течении истекших десятилетий, свергнуть это иго рабства, страха и голода. Непрестанно взывал он к народам свободного мира, но мир свободный не только не хотел слышать душу раздирающие вопли кровью залитой страны, но и всячески препятствовал возможности выявления и организации в России национальных сил, готовых выступить против колосса мирового интернационала, волею Запада оккупировавшего Россию и засевшего в Кремле. Руководители политики свободного мира, несомненно идущие на поводу “закулисы”, продолжают и поныне, вопреки совести и правде, клеветать на наш народ и на нашу историю, разглашая о том, что система Маркса-Ленина вытекает из прошлого русской истории, что большевизм является благом для народа нашего. Ведь так недавно, в этом году, ближайший советник президента Кеннеди по русскому вопросу, г-н Ростов (?), рекомендовал президенту и его правительству более мягкую политику в отношении СССР, так как правительство той страны и его действия вполне отвечают принципам демократии... Несчастная Америка, тебе советники президентов твоих гибель готовят. В этом усомниться может лишь слепец.

    Русская революция. Кто может ныне серьезно говорить о русской революции, — правильно заметил некогда Авва м. Анастасий. Ведь это старый процесс революционный, в предшествовавших веках прокатившийся по странам Европы по мановению “палочки волшебной”, а в России вступил он всего лишь в новую фазу своего развития.

    Принцип Нечаева “для тела насилие, для души ложь” и лозунг Ленина “долой любовь, да здравствует насилие” явились лишь повторением того, что давно уже вошло в плоть и кровь западной материалистической революционной морали и мысли. “Свободу надо установить насилием” — воскликнул некогда Марат, а его единомышленница Жульен добавила: “Если хочешь цели, надо хотеть и средств. Долой варварскую человечность”. “Россия есть цель революции” — провозгласили некогда на Западе революционеры. Своей цели они достигли. На теле в прах поверженного народа российского, принявшего яд революции, начаша беззаконницы интернациональные злодеяния свои.

    Прошли десятки лет. Рожденный растлевшим духом Запада и вскормленный истязанием сынов российских, открыто вышел марксов-коммунизм из границ в прах поверженной России Православной и зашагал по большим дорогам мира, обнажив свое зловещее, гнусное лицо Зверя. Зловещий знак “серпа и молота” готов опуститься уже на главу Запада для жатвы кровавой, для окончательного уничтожения им раздробленных, но еще сохранившихся здоровых сил христианства. А Запад? — по слову Аввы нашего м. Анастасия, Запад продолжает идти под руку с Иудой Искариотским, хотя и носит название христианского. Где же христианство Запада? В президентах и в правительствах? в “мировом совете церквей”? Все они под руку с Иудой шествуют. И неопровержимым тому доказательством являются улыбки, расточаемые Западом палачам народа российского. Доказательством тому является молчание президентов, правительств свободных стран и “Мирового Совета Церквей” пред лицом новых гонений на Церковь Христову, на духовенство и простых верующих людей, волна которых с невероятной силой вспыхнула и продолжается с 1960 года. По заявлению советника президента Кеннеди г. Ростова (!?) правительство СССР вполне отвечает принципам демократии... против чего же протестовать? Америка, Америка, вторая наша Родина, куда ты идешь? Оплакивая жертвы марксова-интернационала в России, мы с ужасом вглядываемся в страницы твоего ближайшего будущего. Чтобы миновала Запад грядущая на него чаша горьких испытаний, он должен, вместе со всем нашим народом страждущим, склонить главу свою перед страстотерпцами российскими — жертвами интернационала; он должен прислушаться к голосу народа российского, а не к подставным голосам “оттуда”, он должен признать свою политику в отношении правительства СССР ложной и для себя пагубной и протянуть братскую руку народу российскому, вот уже десятки лет под оккупацией марксова интернационала страждущему.

    Хватит ли на это ума и мужества у Запада?

    1962 г.

    ЧЕРЧИЛЬ, ПРАВИТЕЛЬСТВО США И ПОДЪЯРЕМНАЯ РОССИЯ

    Еще в 1954 году Черчилль заявил: “Надо убедить правительство и народ Советского Союза в том, что Запад отдает должное той гордой и блистательной роли, которую исполняет Кремль в развитии рода человеческого”. В тон В. Черчиллю, советник президента Кеннеди по русскому вопросу рекомендовал президенту и его правительству “более мягкую политику в отношении СССР, так как действия правительства СССР вполне отвечают принципам демократии”. И нынешний президент неоднократно высказывался в духе этой рекомендации.

    О какой “гордой и блистательной роли, которую исполняет Кремль в развитии человечества”, — говорит Черчиль? Что он имеет ввиду? Не имеет ли он ввиду посев Марксовым Кремлем во всем мире “спасительных семян” интернационал-большевизма, спасительных лишь для весьма незначительной части человечества — играющей в экономике мира, и, вообще, в политике руководящую роль? Оставь улыбку, читатель! Некоторые “ученые” социологи, на наших глазах, с высоких трибун Университетов свободного мира проповедуют коммунизм Карла Маркса, как мессианскую идею, как продолжение мессианизма ветхозаветных пророков. Увы, но это так. Не в том правда, что коммунизм добро и благо, а правда в том, что таковым проповедуют его в университетах США.

    Для людей, чьи мыслительные способности не ограничены партийными и разных организаций рамками; для людей, сохраняющих свою индивидуальность и свободу мышления, и Черчилль и советники г.г. Президентов США — все это люди с гуттаперчевой совестью. Да, им бывают свойственны проблески чистого сознания и тогда они высказывают чистую Правду, но свобода их воли и действий ограничены партией и тем общественно-политическим организмом, тайным и явным, к которым они принадлежат.

    Как же наяву выглядит “гордая и блистательная роль” (Марксова) Кремля в развитии рода человеческого? Как выглядят “отвечающие принципам демократии действия правительства СССР”? Обратимся к фактам. Еще в 1954 году Специальная Комиссия ООН, после двухлетнего обследования, УСТАНОВИЛА, что в СССР находится в концентрационных лагерях на положении рабов, по меньшей мере, ДЕСЯТЬ миллионов человек, а в тюрьмах восточной Германии в 1955 году, по обвинению в неповиновении коммунизму, томилось 14.600 несовершеннолетних; за один 1963 год закрытое СССР свыше 5-ти тысяч православных храмов; храмы превращаются в клубы, музеи, в склады, и кино; чтобы лишить рабочих и служащих возможности молиться за Литургией, в большинстве городов и в поселках, запрещают служить ранние Литургии, которые обычно совершались для служащих и рабочих; запрещают в Жировицкой Обители, в день ее храмового праздника, совершать богослужения, чтобы не допустить стечения в этот день богомольцев в обитель; священникам запрещено, без специального разрешения уполномоченного Ком. Партии, хоронить, крестить, посещать на дому больных умирающих и, тем более, посещение домов верующих со св. водой и молитвой; жесточайшему разгону, вплоть до ссылок и принудительной отправки в дома для душевнобольных, подверглись иноки Почаевской Лавры, а 70-летний старец игумен Иосиф был, в сентябре 1962 года, избит представителями власти и отправлен в психиатрическую больницу за то лишь, что отказался покинуть стены Лавры; всячески затрудняется поступление молодежи в духовные семинарии и в духовную академию: власти не дают студентам академии и семинарии разрешения на жительство в городах и пригородах, где находятся эти духовные школы; кандидаты в духовные школы подвергаются, со стороны властей, запугиванию и террору; с 1961 года запрещено детям от 3-х до 18-ти лет посещать храм, участвовать в богослужении, приступать к исповеди и Причастию; детей, появляющихся в храме, силой удаляют из храма особо на то уполномоченные властью, а в школе эти дети подвергаются издевательствам и преследованию; родителям детей, посещающих храм, угрожают отправкой в психиатрическую больницу, были случаи отнятия у них детей; ...и вот все это высокими представителями правительства США определяется, как “действия, вполне отвечающие принципам демократии”, а В. Черчиль назвал “гордой и блистательной ролью в развитии рода человеческого”! Для нас же, сынов Свободы, бросивших вызов насилию и рабству, от кого и откуда бы они ни исходили, для нас, несущих знамя Духа и Свободы, с предельной ясностью видно, что свободным именуемый западный мир сам участвует в том насилии, которое творится именем Маркса-Ленина над изможденной и в прах поверженной Россией, в насилии над душей народа нашего —над Православием. Перед нашим взором со всею очевидностью развертывается картина новых беспощадных гонений на Православие в СССР, направленных к ликвидации Христовой Церкви. И в этом участвует “свободный мир”. Слова Черчиля и представителя правительства США подтверждают этот печальный факт.

    1963.

    РОССИЯ НА ПУТИ К БЛАГОДЕНСТВИЮ?

    На днях пришлось услыхать эти слова из уст профессора одного из Университетов Америки, побывавшего в СССР. Он не один так рассуждает. Официальные представители Запада, в большинстве, в выступлениях перед массами и в прессе, с ученой миной знатоков вопроса, утверждают, что Марксов Интернационал принес российскому народу облегчение от “векового деспотизма русских царей”... и народы России, наконец-то, свободно вздохнули и сыто зажили. Так говорят они, люди свободного мира.

    Когда поведал я ученому профессору о временах сталинщины, о ежевщине, о Берии и Хрущеве, о десятках миллионов замученных, где там, он руками замахал, мол, — “все это было когда-то, а теперь там народ в тепле и сыто живет, свободой пользуется, и страна на пути к тому благосостоянию, которым вправе гордится Америка”. Народу дана свобода, ущемления совести там нет, прежнее в небытие ушло, — завершил свою, передо мною, речь профессор. Мы не можем воспринять подобного свидетельства о жизни в СССР иначе, как свидетельство ЛЖИ.

    А вот что читаем мы в письмах из подъяремной России. Из Киева мне пишут: “У нас мало радости ...наша жизнь так тяжела и грустна”... С той же Украины пишет заслуженная труженица-рабочая: “Боже, Боже, что будет. Зябнем и мерзнем как цуцыки. Зима как-то особенно дает себя знать в этом году. Не знаю, выйду ли я из нее с моим бедным мальчиком... Греемся примусом”. Из Харькова пишет работница Финансового Отдела, пишет о свободе: “Когда в финотдел приходили по делам налогов батюшки, они заходили ко мне, сидели, разговаривали со мною. Они, наши батюшки, нуждаются в совете. И что же, эти разговоры поставили мне на вид, сказали, чтобы священники ко мне не подходили, а если будут подходить ко мне, то меня с работы уволят. Раньше меня премировали к каждому празднику победы социализма, а теперь нет, хотя я работаю также, как и прежде стараюсь. А вот видишь, обходят меня. Значит премия теперь идет не только за работу, нужно еще чем-то угодить. Нужно отказаться от веры, от храма и священника”. В письме с бывшей территории Польши пишет знакомый, ему сейчас 55 лет: — “Встречали мы праздник Пасхи (в 1963 году) в тоске и горечи... Церковь у нас закрыли... В пасхальную ночь мы поехали под сильным дождем в храм соседнего прихода, чтобы поговеть и святить пасху. В семь часов вечера выехали, к полночи прибыли к храму. Для этого наняли подводу, своей лошади у нас уже нет. Детей моих, под угрозой увольнения с работы, заставили на Пасху работать. Подумай, в воскресенье, в первый день великого праздника погнали на работы”. В этом же году, в письме того же гражданина читаем: — “В прошлом году жаловался, что на Пасху ездили в соседний храм, а в этом году сидели на Пасху дома, и там церковь закрыли. Вместо церковной службы нас согнали слушать приехавших из центра активистов, все это “борцы за науку” против нашей веры. Не только церкви мы лишились, нет у нас в этом году и коровки. Нечем было кормить дорогую коровушку, продали ее, раздобыли поросеночка, но уже и его у нас нет, зарезали — кормить нечем”. А вот из письма моей знакомой. Живет она в Париже, пишет ей родная сестра с бывшей территории Польши: “Спасибо, родная, что прислала мучицы. Ты нам праздник сделала, а то бы сидели мы на Рождество не только без пирога, но и без хлебушка”...

    Таковы в действительности “тепло и сытость”, “свобода и благоденствие и демократия”, которыми, по свидетельству Западных мужей политики и науки, щедро одарил народ наш Марксов Интернационал, сто лет тому назад призывавший народы Запада “подорвать Русский Колосс взрывчатой силой идей” и “разгромить варварскую Россию”

    1964 г.

    ДОРОГИЕ МОИ СОМОЛИТВЕННИКИ
    по Польше, России, Германии, Франции и Северной Африке!

    “ХРИСТОС НА ЗЕМЛИ” — РАДОСТИЮ ВОЗВЕСЕЛИТЕСЬ!

    Как веселиться нам, скажете вы, когда вершители судеб мира, с трибуны ООН провозглашая принципы свободы, с улыбкой жмут руки рабовладельцам современным, узаконяя тем неслыханное в истории мира рабство XX века; когда официально призывая с мировой трибуны к законности и охране прав человека, облекшись в маску лжи, они поощряют беззаконие и неслыханные в истории мира цинизм и попрание достоинства личности и прав гражданина; когда, даже в странах свободного мира, прославление Христа походит скорее на кощунство и богохульство; когда водители современного мира объявили войну Христу.

    Лик Христа и антихриста ясно противостоят ныне друг другу. Сборный антихрист нашего времени, в лице марксизма-социализма-расизма-современной демократии, исключив Христа-Бога из школ, пытается изгнать Его и из храмов христианских, и из сердец человеческих. Он прилагает все усилия к тому, чтобы себя поставить на место Христа-Бога, и в стремлении к этой цели облекается обычно в ризы ангела светла. Он же сеет и рознь между народами, создает и поддерживает очаги войны, чтобы довести человечество до морального истощения и крайнего физического утомления, когда власть в мире сама падет к ногам его... И все же реку вам: радуйтесь! Ибо к нам сошел с Высот Небесных НЕПОБЕДИМЫЙ! Тяжелая действительность не только не умаляет значение для мира исторического явления во плоти Мессии-Христа, Сына Божия, но наоборот, эта тяжелая действительность свидетельствует о том, что Христианство есть Великое Всемирное Дело. Потому-то и беснуется против Христа и Церкви Его по стогнам мира разгуливающий сборный антихрист. Дорогие, Христос не есть величина прошедшего. Он всегда остается живой силой и настоящего и будущего. Не смущайтесь тем, что вожди современного мира избрали правду и мир без Христа. Эти вожди уйдут бесславно со сцены, а Христос всегда господствует над миром и историей.

    Знаем мы с вами, что нынешнему господству, на землях наших, лжи, насилия и отрицания ценности личности Человека предшествовала вековая и упорная работа слуг антихриста и не редко честных, но близоруких и обманутых людей, начавшаяся с разложения нравственных устоев, с проповеди непротивления Злу и умаления авторитета Христовой Церкви, и завершившаяся вызовом Богу в пронесшемся над Россией урагане. И знаем мы с вами, что возвращение наше ко Христу является единственным условием спасения народа нашего; что в этом единственная возможность господствующее в России богохульство претворить в прославление нас ради Пришедшего Христа-Богомладенца, нынешнюю скорбь народную в радость претворить. А с возрождением России придет духовное возрождение и умиротворение всего мира.

    Еще не поздно нам правде в глаза посмотреть. Наша свободная воля ничем не стеснена в выборе пути: со Христом или с антихристом. Торжественной ангельской песни Любви и Мира не должны заглушить в нас неистовые крики современных глашатаев мнимого братства и прогресса на дно адово.

    Приветствуя вас с торжеством явления в мир Непобедимого, желаю, чтобы праздник Рождества Христова для всех нас был праздником рождения Его святой воли в сердцах наших. Тогда не будете вы вопрошать, “как нам радоваться и веселиться”, ибо сердца ваши вольются в благодатный хор ангелов и вы, не только в дни праздника, но и во все дни жизни вашей будете радоваться о плоть ради нас приявшем Спасителе мира — Христе, прославляя Его не устами, а жизнью своей.

    Да благословит всех вас с Небес к нам сошедшая Любовь и да соединит в единстве сердца и мысли всех во отечествии страждущих и в рассеянии сущих сынов российских.

    1965 г.

    “ВОЗСИЯ МИРОВИ СВЕТ РАЗУМА”

    Сомолитвенников моих и соработников на Ниве Христовой по Польше, России, Германии, Франции и Северной Африке приветствую со светлыми праздниками Рождества-Богоявления и со вступлением в Новолетие. В глубокой вере в Промыслительную Десницу Господню, легко преодолевая жизненные испытания, с радостью друг о друге будем и в наступающем Лете Благости Господней совершать наше спасительное шествие ко Христу, к Любви Неизреченной, к нашему Свету и Цели нашей жизни.

    Сын Божий, Истина-Христос сошел на землю. К нам пришел Он. Пришел незаметным образом, неузнанный, хотя и ясно начертанный пророками и чрез них Богом в мире проповеданный. Не люди, а Ангелы возвестили о Его в мир пришествии, и, по слову пророка Давида, вся земля поклонилась Рожденному: у города Ермополя, при бегстве в Египет, священное древо язычников затряслось и склонило свою верхушку-главу до земли, кланяясь Создателю своему; у села Натареи смоковница, под которой остановилась Дева с Младенцем, разделилась на двое и образовала род дупла, в котором Пречистая могла отдохнуть от пути; у хижины, в которой нашли приют Беженцы, тотчас забил источник. Так приветствовала Природа Творца своего. Склонила главу свою пред Истиной-Христом и Наука в лице волхвов. Пришли поклониться Ему и люди Труда, дети природы — пастухи. Кто же не поклонился Ему и не послужил Ему?

    Не поклонились Ему и Ему не послужили дельцы. Между Природой и Наукой, между людьми науки и труда, существует прослойка, это так называемые “люди дела”, повседневную жизнь творящие дельцы. Вот они-то и не поклонились Ему. Не поклонились Ему Ирод, первосвященники, книжники, фарисеи, творившие политику своего народа и чаявшие мессию — земного царя.

    Центром жизни и внимания этих людей является “дело, успех в делах своего общественного и политического “я”. Истина, для познания и принятия, которой необходимо от земли взор свой оторвать и “возвести очи свои на небо”; Истина, требующая землю Небом осветить и освятить все дела мирские, является помехой в их расчетах, в их политике. Посему-то они Истину-Христа или преследуют, или отвергают или же извращают так, чтобы можно было Ее использовать (Христа и Церковь Его), именно использовать в своих мирских, часто явно антихристианских замыслах.

    Если первый период истории Христианства был периодом открытых гонений; если во второй период Истории Христовой Церкви, — от Константина Великого до революции 1917 года, — борьба со Христом велась в недрах самой Церкви, это: ереси, расколы, секты, стремление подорвать силу христианского сопротивления Злу созданием, в ограде Церкви и вне ее, религиозно-философских течений, стирающих грань между Добром и Злом, проповедующих идеи “отвлеченного добра”, свободной морали и непротивления Злу;

    то в третьем периоде Истории Церкви Христовой, в котором мы с вами живем, все — и наука и природа — находятся в руках “прослойки”, в руках дельцов, ведущих государства и руководящих народами. На наших глазах, они беззастенчиво стремятся использовать Истину, Церковь-Христа, для антихристова дела.

    Пусть беснуется тварь в своем походе против Творца. Мы знаем, мрак людской гордыни не может внести в мир Света и Радости. Посему никогда не замолкнет в сердцах наших Слава СВЕТУ Разума, возлюбившему нас Господу. В Его к нам Любви черпаем мы силы. Подумайте, сколько радости и Света вливает в сердца наши Его к нам сошествие: Творец и Промыслитель принимает на Себя вину Человека, во Христе раскрывается полнота Его к нам Любви! И если, хотя бы слегка, приоткроешь тайну Искупления, не только созерцаешь величие Христианства, но и убеждаешься в его несокрушимости. И веселее становится, на мир смотришь бодрее.

    1966 г.

    ДЕЛО К. МАРКСА

    К 100-летию выхода в свет 1-го тома “Капитала”

    В 1967 году исполнилось СТО лет со дня выхода в свет 1-го тома “Капитала” Маркса. Еще до появления создавшего имя Марксу, крайне устарелого и имеющего ныне архаический характер, труда, автор “Коммунистического Манифеста” К. Маркс призывал Западную Европу и Америку “подорвать Русский Колосс поступательной силой масс и взрывчатой силой идей”.

    Маркс напряженно ожидал реакцию, полагая, что “Капитал” произведет во всей Европе впечатление взрывающейся бомбы, окружит его ореолом гениальности и даст ему неограниченную власть над международным рабочим движением. Он был уверен в том, что труд его станет мгновенно знаменитым, разойдется во многих тысячах экземпляров и принесет ему крупные материальные выгоды.

    В то время надежды его не оправдались. В ноябре 1867 года Маркс раздраженно писал: “Судьба моей книги меня тревожит. Я не слышу и не вижу ничего”... Никто не придавал “Капиталу” значения нового откровения и книга прошла в Европе, в первые годы, почти незамеченной. Маркс с горечью говорил, что полученные за “Капитал” деньги не окупили выкуренных им за его составлением сигарет.

    Лишь через несколько десятилетий начали сбываться надежды Маркса. Его “Капитал” явился, поистине, “взрывчатой силой” для России. Первый иностранный язык, на который был переведен первый том “Капитала”, был русский язык. И единственной страной, в которой “Капитал” бойко расходился, была ненавистная Марксу Россия. 12 октября 1878 г. К. Маркс писал Кугельману: “Это ирония судьбы, что РУССКИЕ, ПРОТИВ КОТОРЫХ Я НЕПРЕРЫВНО в продолжении 25 лет БОРОЛСЯ не только по-немецки, но и по-французски и по-английски, всегда были моими благожелателями. От 1843 до 1844 года в Париже тамошние русские аристократы носили меня на руках. Моя первая работа против Прудона (1847) нигде не нашла большего сбыта, чем в России. И первая иностранная нация, которая переводит “Капитал” — это русская”...

    Чем объяснить успех идей Маркса в России? На этот вопрос отвечает нам сам К. Маркс, он говорит: “Русская аристократия в юношеских годах всегда гоняется за крайними крайностями, которые ей поставляет Запад”, а Бердяев восполняет ответ Маркса, свидетельствуя о том, что русское общество того времени находилось во власти “лож и тайных обществ, подготовлявших в России политический переворот. Таким первым тайным обществом был “Союз Спасения”, был “Союз добродетели”, “Союз благоденствия”. “ Это было время крайнего увлечения Западом, овеянного боязнью отстать от “передовой мысли” Запада. Отсюда и увлечение социальным мифом Маркса, оказавшимся падалью, заразившей российский организм.

    Давно наука отвергла К. Маркса, как вдумчивого ученого, а его “научный социализм” рассматривается серьезными учеными как миф, как мираж, как бред одержимого. Человек без совести, неудачник в жизни и тунеядец, существовавший на подачки своих немногочисленных друзей (преимущественно Энгельса), трус и шантажист, непрестанно озиравшийся, чтобы не потерять первенство среди ему подобных бунтарей, К. Маркс был одержим жгучей, все затемняющей ненавистью к Христианству и патологической жаждой мести и профанации всего, что христианским сознанием почитается возвышенным и святым. Из этой одержимости и родились труды Маркса, выросло дело его. Маркс, первый в истории, решительно, нагло и лживо пренебрег теми духовными ценностями, на которых зиждилась ненавистная ему христианская государственность, и внес в мир оружие свой мести — свой союз “с князем мира сего”, с Сатаной. В этом он “великий Маркс” и таким продолжают его почитать лишь те, кто на развалинах Христианской Культуры и государственности готовится строить “новый мир”, “новое общество” — общество рабов. Сам К. Маркс назвал им вдохновленный и поныне им же вдохновляемый коммунизм “РЕЖИМОМ, ПРИКОВЫВАЮЩИМ ЛЮДЕЙ К СКАЛЕ, как УСТРИЦ, бок о бок, БЕЗ ДВИЖЕНИЯ и БЕЗ ЧУВСТВА”. 50-летний опыт марксизма в России красочно ярко подтверждает эту оценку, данную коммунистическому режиму его творцом — К. Марксом.

    Прошло 50 лет. “Свободный мир” не только не думает о привлечении на скамью подсудимых виновников национальной и религиозной дискриминации в России, палачей целого народа, он им руки пожимает... и питает...

    Новая эра жизни во всем мире, новой жизни, “основным принципом которой будет полное и свободное развитие человеческой Личности к Добру”, может начаться с того лишь дня, когда угнетенная масса российских рабочих и колхозников свергнет власть рабовладельцев 20-го века — магнатов Интернационала, Ком. Партии — этих отпрысков подлого Маркса.

    1967 г.

    СОВЕТСКИЙ РЕЖИМ И КАРЛ МАРКС

    К 50-летию господства Интернационала над Россией

    Невозможно иметь правильное суждение о Коммунистическом Интернационале, под оккупацией которого находится Россия, и о советском режиме, минуя личность творца Интернационала и вдохновителя современного коммунизма — Карла Маркса, как невозможно говорить и о Христианстве, не зная Христа. Однако многие впадают в эту ошибку. И, в результате этой ошибки, в гигантомании вождей СССР, в смешанном со страхом величайшем преклонении пред ними их окружения, в коварстве системы, в свойственной коммунистическим вождям черте— мало считаться с кем-либо, в готовности в любой момент, по одному лишь подозрению, отправить на расстрел или в концлагерь любого гражданина страны, отравить или путем операции избавиться от любого из своих приближенных, чем-либо не угодивших, видят “возрождение в Кремле традиционных черт византийского двора”.

    В подобном суждении проглядывают клевета или недоумие, боязнь сказать правду о коммунизме или же сознательное желание отвести потоки коммунистического яда и зловония от их источника — Карла Маркса.

    Ленин, Сталин и К°, искалеченные, потерявшие человеческий облик, безобразные и звероподобные существа, с полной атрофией нравственных чувств, с чудовищным властолюбием и честолюбием, с чудовищно развитой злобой и ненавистью, являются учениками школы К. Маркса. Той школы, которая раздула революционное движение во всем мире, породила Нечаева с его принципом “для тела насилие, для души ложь”, породила фанатика-революционера Азефа, в своем моральном извращении обрекавшего на виселицу и на деньги обменивавшего своих друзей. Из этой школы вышла и система советского режима, адские черты которого находят свою разгадку в личности Карла Маркса.

    И ныне, когда адская система коммунистического режима в России отмечает свое 50-летие, уместно присмотреться к вождям и режиму СССР на фоне личности самого Карла Маркса. Что же представляет собою К. Маркс — этот абсолютный авторитет и духовный отец коммунизма?

    Следует отметить, прежде всего, его жгучую ненависть к Христианству, к христианской государственности и культуре. Таковые, по Марксу, должны быть опрокинуты и уничтожены. В проповеди христианства Маркс видел “все качества канальи”, для него не было ничего более ненавистного, чем Крест. “Вся жизнь Карла Маркса была ответом и реваншем” на (вынужденное) крещение его отца, — говорит Вильгельм Либкнехт, друг семьи и последователь Маркса. Ответ и реванш... ненависть и жажда мести — это фон, на котором, как на канве, выводил Маркс узоры своего творчества.

    При первой встрече, Маркс произвел впечатление на Энгельса, впоследствии ставшего его последователем и кормильцем, впечатление человека одержимого и носимого духом Зла... Энгельс в следующих словах дает нам портрет Карла Маркса:

    “Что это мчится вслед с дикой свирепостью? Из Трира черный человек, УДИВИТЕЛЬНОЕ СТРАШИЛИЩЕ.

    Он идет, не прыгает, а скачет на пятках, И полный бешенства неистовствует, словно хочет схватить Далекий свод небес и свергнуть его на землю. Протягивает он руки свои высоко вверх, Сжат ЗЛОЙ кулак, и так неистовствует он без отдыха, Как будто ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЧЕРТЕЙ ТЯНУТ его за хохол”.

    Этот портрет Маркса восполняется свидетельством о нем М. Бакунина. Маркс и Бакунин — друзья и недруги. Несмотря на различие в характерах и во взглядах, индивидуалист Бакунин и коллективист Маркс слились в потоке жажды разрушения и мирового пожара. О Марксе Бакунин говорит: “Маркс любит самого себя куда больше, чем своих друзей и своих апостолов, и НИКАКАЯ ДРУЖБА не может устоять перед малейшим поранением его гордыни. Чтобы быть им любимым, надо ПРЕД НИМ преклоняться, СДЕЛАТЬ ИЗ НЕГО КУМИР; чтобы быть ИМ ТЕРПИМЫМ, надо, по крайней мере, ЕГО БОЯТЬСЯ. Он любит окружать себя карликами, лакеями, льстецами. Несмотря на это в его окружении находится несколько выдающихся людей. Но, в общем, можно сказать, что в интимном окружении Маркса существует ОЧЕНЬ МАЛО братской искренности; напротив, много задних мыслей, много дипломатии. Существует некий вид СКРЫТОЙ БОРЬБЫ — компромисса между честолюбцами отдельных лиц; а там, где царит честолюбие, нет места для братства. ВСЕ ОКРУЖЕНИЕ Маркса это — какой-то БЕЗМОЛВНЫЙ ДОГОВОР между составляющими его честолюбиями. В нем Маркс главный распределитель почестей, но одновременно ОН и ВОЗБУДИТЕЛЬ, — всегда коварный и лукавый, никогда не свободный и открытый, — ПРЕСЛЕДОВАНИЙ, направленных против тех, кого он не любит, или против тех, которые имели несчастье не суметь доказать ему своей преданности в ожидаемой им мере. Как только он приказывает открыть преследование, ОН уже НЕ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ ни ПЕРЕД какой ПОДЛОСТЬЮ, ни перед какой НИЗОСТЬЮ. Будучи сам евреем, он окружил себя в Лондоне и во Франции, но особенно в Германии целой массой еврейчиков, более или менее разбитных интриганов, проныр, спекулянтов... агентов коммерции или банков, литераторов, политиков, корреспондентов газет самых разных оттенков, одним словом — литературных маклеров, которые, как и биржевые маклеры, находятся одной ногой в банке, другой — в социалистическом движении и задом на ежедневной германской прессе... Эти... литераторы особенно одарены в искусстве подлых, злобных и коварных инсинуаций”.

    Таков портрет Карла Маркса. Его лик ярко и с поразительной полнотой отразился в вождях СССР и в коммунистическом режиме.

    1967 г.

    ЭТО БЫЛО 48 ЛЕТ ТОМУ НАЗАД — ОСТАЕТСЯ В СИЛЕ И СЕЙЧАС

    К 50-летнему юбилею коммунистического режима в России.

    1920 год. Эпоха бесконечных голодных очередей, “хвостов” перед пустыми “продовольственными распределителями”, эпическая эра гнилой промерзшей падали, несъедобных суррогатов. От голода умирающие на обледенелых тротуарах; для пропитания рвут на части палых лошадей, съедают собак, кошек, крыс... “Зимой замерзли все уборные... Нечем мыться... Замерзли клозеты... В будни лепешки жарились на человеческом кале, в праздники на лошадином”. Я сжег свою мебель. Один мой друг топил книгами. Разбирали и жгли деревянные дома”... “Тащит мужчина на санках гроб, дети маленькие, маленькие скелеты подталкивают и плачут... На ногах были раны, царапины гноятся, у всех руки перевязаны тряпочками, очень грязными; от недостатка жиров лопнули сосуды. Заживать и выздоравливать нечем. Раны без жиров не заживают”...

    И вот осенью этого года приехал в Петербург ЗНАТНЫЙ иностранец: английский писатель Герберт УЭЛЛС. 18-го октября ученые, писатели, художники принимали знаменитого визитера в “Доме Искусств”. По распоряжению Продовольственного Комитета Петербургского Совета в кухню “Дома Искусств” были доставлены редкие продукты. Максим Горький, перед десертом, приветствовал гостя заранее приготовленной речью. В ответ знатный гость, С АНГЛИЙСКОЙ СИГАРОЙ В РУКЕ и С УЛЫБКОЙ на губах, выразил УДОВОЛЬСТВИЕ, полученное им иностранцем — от возможности ЛИЧНО НАБЛЮДАТЬ “курьезный исторический опыт, который развертывается в стране, вспаханной и воспламененной социальной революцией”.

    Герберт Уэллс не мог видеть действительной картины событий и жизни, он наблюдал лишь то, что было ему показано, так же как и нынешние знатные иностранные туристы видят только ПОКАЗУХУ. 1920 год. Тогда еще не был окончательно зажат в тиски народ, еще не успела опуститься на уста русского человека — писателя, художника, ученого — стальная рука “самого свободного в мире, коммунистического режима”; писатель Амфитеатров взял слово и, обращаясь к Уэллсу, сказал: Вы ели здесь рубленые котлеты и пирожные, правда, несколько примитивные, но вы, конечно, не знали, что эти котлеты и пирожные, ПРИГОТОВЛЕННЫЕ СПЕЦИАЛЬНО в ВАШУ ЧЕСТЬ, — являются для нас ЧЕМ-ТО БОЛЕЕ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМ, БОЛЕЕ ВОЛНУЮЩИМ, ЧЕМ НАША ВСТРЕЧА С ВАМИ, чем-то более соблазнительным, чем ваша сигара. Правда, вы видите нас пристойно одетыми; как вы можете заметить, есть среди нас даже один смокинг. Но я уверен, что вы не можете подумать, что МНОГИЕ из нас, и, может быть, наиболее достойные, НЕ ПРИШЛИ сюда ПОЖАТЬ вашу руку ЗА НЕИМЕНИЕМ приличного пиджака, и что ни один из здесь присутствующих не решится расстегнуть перед вами свой жилет, так как под ним не окажется ничего, кроме грязного рванья, которое когда-то называлось “бельем”...

    Наступила напряженная тишина... После минутного молчания, Виктор Шкловский, большой знаток английской литературы, сорвался со стула и закричал в лицо бесстрастного туриста: — Скажите там, в вашей Англии, скажите вашим англичанам, что мы их презираем, что мы их ненавидим! Мы ненавидим вас ненавистью ЗАТРАВЛЕННЫХ ЗВЕРЕЙ за НАШУ КРОВЬ, которой мы истекаем, за МУКИ, за УЖАС и за ГОЛОД, которые нас уничтожают, за все то, что с высоты вашего благополучия вы спокойно называли сегодня “курьезным историческим опытом”! — Слушайте вы! Равнодушный и краснорожий, — кричал Шкловский — будьте уверены, английская знаменитость, какой вы являетесь, что ЗАПАХ НАШЕЙ КРОВИ ПРОРВЕТСЯ однажды... и положит конец вашему идиллическому, трам-трамтрам, и вашему непоколебимому спокойствию!

    Вернувшись в Лондон, УЭЛЛС опубликовал свои впечатления, где, между прочим, говорилось: “Я НЕ ВЕРЮ В ДОБРУЮ ВОЛЮ МАРКСИСТОВ, для меня КАРЛ МАРКС — СМЕШОН”.

    Эти строки, взятые из книги Ю. Анненкова “Дневник моих встреч”, сохраняют силу и к шестому десятку лет оккупации России Марксовым Интернационалом, т.е. коммунистической партией. Ибо, исключая центры — некоторые города и колхозы, доступные взору иностранных туристов и гостей, население подъяремной России и ныне страждет и от недоедания, и от голода и холода, от недостатка средств на топливо, на обувь и одежду, страдает от сатанинского зажима свободы и контроля совести, не говоря уж о страданиях за Веру и Церковь. Сказанное подтверждается многочисленными письмами, получаемыми от граждан СССР, проживающих на перифериях страны, подтверждается свидетельствами и живых людей “оттуда”, с которыми удается встретиться в свободных условиях на Западе. И если Максим Горький, корифей советской литературы, определил время, прожитое им в СССР, — “максимально горьким”, что может сказать о своем положении, о своей жизни в советском раю любой советский гражданин? Он, будь он свободен, несомненно бросит в лицо ЦК Коммунистической Партии слова Блока: “мы задыхаемся”... “нам опротивела марксистская вонь”.

    1968 г.

    ПО ПОВОДУ ПЕРЕДАЧИ “ТАСС” 19 Дек. 64
    ЗАЯВЛЕНИЯ ПИМЕНА

    Митрополита Коломенского и Крутицкого

    Зарубежная Русь, как живая часть России, всегда жила и ныне живет жизнью целого, переживая скорби и страдания своей Отчизны, как свои личные страдания и скорби. Естественно нам, зарубежникам, интересоваться всем, что происходит там, где стонет в тисках Интернационала, слезами и кровью истекает наш народ, где лишают его права верить в Бога Живаго и молиться. Естественно посему, что с 1959 года начавшаяся новая волна страшных гонений на Церковь вызвала протесты, как со стороны, хотя и разделенной на юрисдикции, но единой по существу Церкви Зарубежья и, при ее содействии, протесты со стороны свободной части Западного мира. Самым ярким выступлением Русского Зарубежья было, в 1964 году, выступление Епископа Женевского и Западно-Европейского Антония. На его выступление ответило советское правительство устами Пимена, митрополита Коломенского и Крутицкого.

    Какой странной неправдой звучат слова подневольного иерарха порабощенной Церкви в СССР, м. Пимена, когда говорит он, что сведения, распространяемые еп. Женевским Антонием, — “далеки от правды”, что “лишены основания утверждения, касающиеся закрытия церквей”, что “права верующих защищены соответствующими статьями конституции СССР”...

    Кто из честных и беспристрастных наблюдателей может сказать или поверить, что Православная Церковь в СССР свободна и защищена законом, когда сам основной закон “Положение об управлении Русской Православной Церкви”, которым регулируется жизнь Церкви и ее взаимоотношения с правительственными органами СССР, со всей очевидностью свидетельствует о том, ЧТО Церковь в СССР лишена свободы и самостоятельности, ЧТО фактически управление Церковью, епархиями и приходами, осуществляет “Совет по церковным делам при Совете Министров СССР” с его сетью уполномоченных — членов Ком. Партии, ЧТО Церковь в СССР не обладает имуществом, ЧТО она бесправна.

    Нам уже приходилось слышать и читать в “Журнале М. Патриархии” слова неправды несчастных подъяремных иерархов о положении плененной Церкви. В годы 40-ые и в 50-ые годы они писали на страницах “Ж.М.П.”: — “У нас гонений нет... и не было преследования верующих. . . пострадали лишь некоторые за свои враждебные выступления против сов. власти. Церковь в СССР абсолютно свободна”. Так говорили и писали несчастные заложники, так и сейчас они говорят. Говорят вопреки очевидности, свидетельствовать Правду они не могут — не дано им это богоборческой властью. Частицу правды услыхали мы в ноябре 1954 г. из уст Главы Ком. Партии и Правительства СССР, из уст самого Хрущева. В своей “Декларации” от 11 ноября 1954 г. Н. Хрущев сказал: — “ЦК. Партии СССР располагает фактами, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИМИ О ТОМ, что допускаются оскорбительные выпады против духовенства и верующих, отправляющих религиозные обряды. ИМЕЮТ МЕСТО случаи, когда на страницах печати и в устных выступлениях служители культов и верующие БЕЗ ВСЯКОГО НА ТО ОСНОВАНИЯ изображаются людьми, не заслуживающими политического доверия... Со стороны МЕСТНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ и отдельных лиц ДОПУЩЕНЫ СЛУЧАИ АДМИНИСТРАТИВНОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА в деятельность религиозных групп и объединений, а также ГРУБОГО ОТНОШЕНИЯ к духовенству”.

    Как же согласовать заявление м. Пимена и других иерархов с тем, что свидетельствует сам Глава Правительства и КПСС Союза? Никак не согласуешь. Подневольные иерархи говорят: “Церковь у нас абсолютно свободна”, а глава Правительства утверждает факт вмешательства органов государственно-партийной богоборческой администрации во внутренние дела Церкви. “Права верующих — говорит м. Пимен — защищены соответствующими статьями конституции”, а Н. Хрущев утверждает, что гос. административные органы “допускают против духовенства и верующих оскорбительные выпады... грубое отношение”, политическую травлю в прессе, причем — “без всякого на то основания”, говорит Хрущев.

    Наивные люди Запада полагали, что своей “Декларацией” Н. Хрущев положил начало свободной жизни Церкви в СССР. Нет, это новый призыв к борьбе с Христовой Церковью, но к борьбе осторожной, более продуманной и хитрой. Коммунистическая Партия НЕ МОЖЕТ относиться нейтрально к религии... Наша Партия всегда считала и считает СВОЕЙ НЕПРЕКЛОННОЙ ОБЯЗАННОСТЬЮ ВСЕМИ СИЛАМИ и СРЕДСТВАМИ вести идейную борьбу с религиозной идеологией, имея своей целью освобождение верующих людей от религиозных предрассудков” — говорит устами Хрущева в той же “Декларации” и поныне правящая Ком. Партия. Сдержанности в ненависти к Христу не на долго хватило у заправил ЦК КПСС и их “легиона” приспешников. Одержимые сатанинской ненавистью к Свету, они быстро сорвались снова с цепи и вернулись к тем грубым методам борьбы с Церковью, которые так характерны были в годы самых жестоких ленинских и сталинских времен.

    Итак, неправда высказываний м. Пимена и всех подъяремных иерархов, когда они вынужденно выступают по вопросу о положении Церкви в СССР, изобличается свидетельствами заправил ЦК КПСС. Для нас эти высказывания заложников — иерархов плененных, наших скорбных и страждущих собратьев, являются новым и верным доказательством их ужасного порабощения. Находясь под прессом сатанинского аппарата принуждения, этого природного атрибута Интернационала, сила действия которого нам не совсем ведома, несчастные иерархи лишены возможности говорить и свидетельствовать Правду перед внешним миром. История знает разные случаи ущемления прав Церкви. Но того страшного унижения и полного порабощения, в которых находится Православная Церковь Христова в СССР в настоящее время, история прошлых веков не знала. К удивлению нашему молчит “Мировой Совет Церквей”. Почему он молчит?

    1965 г.

    ГОЛОС РОССИИ ПОДЪЯРЕМНОЙ

    Перед нами слезами и кровью российских страдальцев писанный документ — “Открытое письмо патриарху Алексию” двух пастырей г. Москвы. Письмо писано в ноябре 1965 года. В нем отражен весь крестный путь, которым многие десятки лет шествует за Христом Церковь Российская. Ленин, Троцкий, Ярославский, Дзержинский — это лица, положившие начало Крестному пути нашей Матери-Церкви. Сталин, Хрущев, Брежнев — лишь продолжают их, Каиново и Иудино, дело, дело Интернационала.

    Зарубежная Русская Церковь, призванная жить не своей лишь зарубежной жизнью, но жить жизнью Матери-Церкви Российской, с первых дней своего существования, смело и открыто свидетельствовала перед всем миром ту Правду, о которой открыто пишут московские пастыри в письме на имя п. Алексия. За это свидетельство Правды многие невзлюбили Русскую Церковь Зарубежную. ЕЮ, в защиту страдалицы Матери-Церкви, возглашаемая Правда была неприятна не только ГПУ-НКВД-КГБ, она была неприятна и некоторым деятелям в Зарубежье, потерявшим чутье к Правде и Истине, изменившим Церкви и своему народу, оказалась она неприятной, даже, и некоторым епископам Зарубежья, попавшим в тенета “закулисы”, как назвал И.А. Ильин в мире действующую, от обывательского ока скрытую, но реальную силу. За свидетельство Правды, силы Зла, пользуясь человеческой слабостью некоторых русских политиков, общественников и церковников, расчленили единое Православно-Русское Церковное Зарубежье, и, вместо единой Русской Церкви Заграницей, появились юрисдикции.

    Какую же Правду возглашала и возглашает Русская Зарубежная Церковь? Эта Правда всецело совпадает с тем, что пишут пастыри г. Москвы п. Алексию. Скажем о ней словами этих пастырей-исповедников. В “Открытом письме п. Алексию” они говорят, —

    Православное Русское Зарубежье, несомненно, найдет пути к тому, чтобы вопль этот проник в сознание Глав Правительств свободных стран Запада, всех, кому дорог дар Свободы, как свидетельство того, что Советский Союз и поныне остается страной неслыханного в истории человечества рабства, что СССР нельзя рассматривать, как Демократическое Государство.

    Не подскажет ли этот голос сынов подъяремной Матери-Церкви и главам существующих в Зарубежье юрисдикции, их пастырям и верующим мирянам, что приспели последние сроки, чтобы пересмотреть им их церковные позиции и слиться во Единую Семью верных чад Страдалицы Матери-Церкви, гонимой и страждущей, вернуться, в своем зарубежном бытии, к норме церковной жизни до 1926 г. и утвержденной Соборным Сознанием Православного Зарубежья в 1936 году.

    1966 г.

    МЫСЛИ ИЗГНАННИКА

    над “Открытым письмом Святейшему Патриарху” пастырей г. Москвы, посланном в Высшие органы правительства СССР.

    Читая “Открытое письмо” пастырей г. Москвы на имя п. Алексия, чувствуешь, как прикасаешься к зияющим ранам родной Матери-Церкви, чувствуешь, что стоишь у свежей могилы, волею Сатаны поглотившей многие десятки миллионов лучших сынов России Православной — крестьян, рабочих, воинов, людей пера и науки, благоговейных иереев, иноков и архипастырей, во главе с митрополитом Киевским Владимиром и ангельски чистой Августейшей Семьей; слышишь стоны в концлагерях и тюрьмах за Веру и Церковь, за Любовь к России Христовой томящихся братьев наших. И из сердца рвется к ним, нашим страдальцам, победное ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! Непобедим Христос, непобедима и Церковь Его! “Врата ада не одолеют Ее”. Сам Христос, чрез своего Первозванного Апостола Андрея был сеятелем вечного Семени на нашей земле Российской, а преемниками Апостола явились, впоследствии, великий князь Владимир и другие благоверные князья русские. Глубоко вложили они в душу народа российского благое Семя Святой вести о Спасителе. На союзе с Христом, как на вечном фундаменте, строили князья наши, вместе с пастырями, великую Державу — Дом Пресвятыя Богородицы. Евангелие, Псалтырь и Жития Святых стали содержанием жизни народа нашего. Но, подобно тому как в раю пред первыми людьми предстал искуситель и, обещая что станут они “как боги”, поверг прародителей наших в неисчислимые страдания, появился и на Руси Искуситель, который предложил России, в лице ее сынов, вкусить от плода “западной свободы на дно адово”. Пошли за ним сыны российские, и явился у нас новый сеятель — в лице декабристов, тайных лож, Л. Толстого и разного толка социалистов. Они сеяли чуждое России семя, сеяли “волчцы и тернии”, чтобы ими заглушить в душе народной прежде посеянное Семя Христово. Широко разлились на Руси ложные учения, распространяемые потерявшими Истину и сбившимися с пути псевдоучеными. Христос и Евангелие перестали быть для кругов, народ ведущих, самой жизнью, а стали лишь символом и отвлеченным учением. Вместо единого Христова знамени, зовущего Человека к великому званию соработника Богу в обновлении мира, появились лживые лозунги, зовущие к свободе гордыню ума и распущенность необузданных страстей. Как некогда поверили искусителю Адам и Ева, так поверили сеятелям на Руси новых семян русские люди... и потянулись они к тому мнимому счастью, которое сулил им Запад. Они не заметили, что уже в то время руководители и закулисные вдохновители политики мира искали гибели России, как Христу верной страны, духовно стоявшей во главе обездуховленной Европы. Водители мира полагали свое счастье в гибели Православной Национальной России. И, руками самих руссов, они распяли Россию.

    Потянулись русские люди за сулимым им с Запада счастьем и обрели вместо Правды — сатанинскую Ложь, вместо Хлеба — насилие, вместо Свободы — неслыханные в истории мира по жестокости тюрьмы и концлагеря.

    Надо было нам, руссам, пережить революцию и две войны, чтобы увидеть, как на трудно досягаемой взору вершине слились Третий и Золотой Интернационалы, в своей сатанинской гримасе торжествующие над Россией.

    Мы благодарим Господа за то, что вывел Он нас из мрака и ада кромешного, господствующих на нашей бедной Родине. ОН вывел нас, однако, не для того, чтобы мы удобно устраивали наш быт в условиях свободы, а для того, чтобы мы, духовно во Христе созревая, вооружались для борьбы с мировым злом, беспрепятственно в мире действующем в лице Маркса-Ленина и Фрейда. На свободу нас вывел Господь для борьбы, но отнюдь не для покоя. Кто предается покою, тот сам будет раздавлен зловонною силой Зла. И он и дети его раздавлены будут.

    Свободный мир нынешнего дня уже не тот, каким мы знали его 20-30 и больше лет тому назад. Мы должны о нем со всею откровенностью сказать: он дает относительно свободную и вполне сытую жизнь, но какой здесь мелкий, в общей массе — убогий и пошлый тон жизни! И как легко и здесь, на свободе, идут люди в сети той Лжи, которою окутана ныне Россия. Не люди, а тени управляют ныне миром, тени злой силы. Мы живем в царстве теней. Даже Римский Первосвященник выступает как тень этого Зла. В правителях современного мира есть душа животная, но нет в них Духа Животворящего. Они отвергли Личного Бога — Бог для них является лишь философской формулой, отвлеченным понятием. Кажется нам, что, и духовные вожди свободного мира так воспринимают Бога. Если бы это не было так, не дали бы они своего согласия на пересмотр Евангелия, не вносили бы корректуру в Книгу Жизни, в Христовы Слова... И что удивляться нам, что умаляется ныне достоинство Человека, что упраздняется Личность. Раз нет Личного Бога, раз нет личной ответственности пред Всевышним за жизнь свою, о какой личности может быть речь? Нынешний человек легко и свободно уравнивает себя с животным, человечество превращается в стадо.

    В наши дни существуют специальные кладбища для собак и кошек. Знамение времени! Это не просто участки земли, отведенные для закапывания трупов этих животных, нет, это благоустроенные кладбища. Там разбиты могилки, на могилах красуются богатые памятники, встречаются даже Кресты, с трогательными надписями. Памятники мраморные... Животное возвышается до степени человека, Человек же опускается на ступень № в стаде...

    Мы не говорим, что все на Западе плохо, но то, что сказано, является общим фоном, фоном официальным жизни в мире свободном. Это — результат сеяния “пророка” Маркса и Фрейда, сеяния того же Интернационала.

    Думая о России, многий полагают, что с Запада придет спасение ее. От кого с Запада может прийти спасение России? Ведь народ наш распят на Кресте не просто Коммунистической Партией, местной российской партией, его распинает Зло мирового Интернационала! Так неужели нет у нас надежды на спасение Отечества? ибо кто из земных “выведет из темницы душу его”?

    Есть у нас Спаситель. Его мы видим в лице Сеятеля Жизни, в Сыне Божием Иисусе Христе. Он, как некогда Петру утопавшему, Сам простирает Руку Свою страждущим и к Нему взывающим. Христос непобедим. И ныне народ наш возвращается к Христовой Правде, во всем мире попираемой, попираемой и на Родине некоторыми предателями в рясах. Мы слышим, что исстрадавшийся народ наш не желает расстаться с Христовой Правдой, ибо в Ней он чувствует и видит незаменимую основу жизни. Знаю, некоторые, а может быть и многие скептически отнесутся к тому, что говорю я о народе нашем, есть и такие, которые безнадежно махнули рукой на народ. Но их посрамляет ныне голос подъяремных пастырей, который раздался в “Открытом письме”, посланном ими в высшие органы государственной власти СССР. Я же припомню, что от народа нашего не отрекся Пушкин, не отрекся он и от истории России, заявив, что предпочитает ее всякой другой истории. Не отрекся ни один великан России. “Нет народа — говорит И.С. Шмелев — с таким тяжким историческим бременем и, вместе с тем, с такою духовною мощью, как наш народ; не смеет никто судить временно павшего под крестом мученика; зато выстрадали себе и дар незримо возрождаться в зримом умирании — да славится в нас Воскресение Христово”.

    Процесс незримого возрождения под Крестом лежащего мученика-народа несомненно происходит. Об этом, невольно для себя, свидетельствует советская пресса. В ней мы читаем слова Гали Сизовой: “Нас родили без души, и теперь мы сами должны, бродя в потемках, искать ее. Счастлив тот, кто ее находит. Ее, собственную душу, а не разум, не инстинкт.” А молодой студент, как бы вторя этой русской девушке, отвечает Марксу К.: “С душой или без души? Ты задаешь себе вопрос. Так ты, друг, запиши, что без души ты только тлен, физический отброс” Поистине физическим отбросом Карла Маркса и поныне отравляется весь мир.

    В стране; где силой насаждается торжество Марксова Интернационала, молодежь, на страницах печати, спорит о смысле жизни и среди ответов на эту тему читаем мы следующие высказывания: “Если нет ничего святого, вечного, то что же тогда истинно и непреходяще?! Что? Должно быть Что-то или Кто-то вечное в космосе, во вселенной, в надзвездных мирах! Не может не быть! Интуитивно чувствую, знаю, верю и надеюсь: Бог должен быть!” “Смысл жизни и счастье — пишет другой студент — совпадают, если жить в вере, в правде и в любви”; а “для меня смысл жизни в Боге. В Нем я имею все: и смысл, и счастье, и радость, и красоту жизни; в Нем я имею мир, которого у меня никто не отнимет и ничто не нарушит, в Нем я имею истинную, совершенную радость, не преходящую, а вечную”, — слышим мы из уст другого студента. Так открыто пишет молодежь в стране рабства, где, с помощью служителей некоторых религиозного культа, в святительский сан облеченных, извращается учение Иисуса Христа, Спасителя мира.

    Семена Жизни, чрез Апостола Андрея, на Руси Христом посеянные и взращенные святыми князьями, Христовой Церковью, и напитанные священной Кровью Российских Новомучеников и Страдальцев, приносят плод. Сам Христос-Пастыреначальник ведет в подъяремной России и пасет стадо словесных овец. Там, по свидетельству иностранных туристов, “из уст в уста передаются сказания, главной темой которых является НЕУТОЛИМАЯ ЖАЖДА Правды и нетленная Красота души, осиянной Светом Христовым”. Эта неумолимая жажда Правды и является свидетельством исключительной духовной силы народа нашего. “Не может Правда рушиться” — говорит народ наш, — “она Должна восторжествовать над Злом”. Некоторые епископы, и “там” и заграницей, стали на путь лукавства, идут под руку с Иудой. Они стали на путь широко распространенного на Западе умничанья о Церкви и об Истине, народ же наш не умничает, а жить хочет Истиною. Жизни в Истине требует он и от своих пастырей и архипастырей. В вере народной, что “не может Правда рушиться” и в его требовании к архипастырям и пастырям не умствовать, а жить Истиною-Христом Сыном Божиим лежит залог грядущего возрождения России Православной.

    1966 г.

    “ЦЕРКОВЬ ПЛЕНЕННАЯ И ГОНИМАЯ”

    Пало в сентябре 1939 г. государство Польское. Вошли немцы. Следом за ними вступила на территорию восточной Польши Красная Армия. Когда-нибудь поделимся с читателями впечатлениями от встречи этой армии православно-русским населением Польши, сейчас же внезапная смерть в Москве митрополита Николая (Ярушевича), б. Крутицкого, побуждает нас кратко поделиться с Русским Зарубежьем скромными воспоминаниями о встречах с этим иерархом в годы, предшествовавшие лживым сталинско-хрущевским декларациям 1943 и 1954 гг. о “даровании свобод Церкви” и возможности с нею “мирного сосуществования”.

    С занятием Красной Армией территории Западной Украины и Белоруссии, с вхождением этой территории в состав области Церкви Российской, местоблюститель Патриаршего Престола м. Сергия назначил своим экзархом для западных Украины и Белоруссии митрополита Пантелеймона, известного исповедника Православия, гонимого польским правительством. Не долго оставался м. Пантелеймон на этом посту. К началу 1940 года он уже был правящим Гродненским архипастырем, а на пост экзарха Украины и Белоруссии прибыл к нам митрополит Николай Ярушевич.

    Помню торжественную встречу его в нашем соборе. Храм до отказа переполнен. Яблоку негде упасть. Великий сонм духовенства. Все в трепетном ожидании прибытия архипастыря гонимой церкви Российской, представителя страдалицы Матери-Церкви. Знали мы, что вскоре придется и нам разделить участь наших собратий в СССР, что ожидают нас допросы в НКВД, лишения, тюрьма и ссылка. Хорошо мы это знали. И все же радовались, всеми переживалась неизъяснимая радость. Радость, возможно, о том, что закончилось томительное пребывание в неканонической автокефалии Православной Церкви в Польше, радость от сознания, что и мы не только прикоснемся теперь к ранам изъязвленного Тела Матери-Церкви, но и разделим, как Ее верные чада, участь Ее. Пострадать вместе с Матерью, за нее пострадать, — что может быть выше этого подвига?

    В храм кто-то весть принес, что Владыка ехал в поезде в штатском: подрясник подобрал под пальто, волосы скрыты под шляпой, ряска в чемодане. Молниеносно разнеслась эта весть по храму и была принята, как свидетельство преследований духовенства в СССР.

    Владыка идет... зашумели в храме. Все насторожились. Боже, что творилось в храме, когда порог его переступил седой, наш, родной архипастырь... Народ плакал, плакало духовенство, плакал и Владыка. Задушевное слово старшего протоиерея. Краткий молебен. Дивное ответное слово Владыки. Он зовет всех к подвигу, к подвигу Любви — к Богу, к Церкви... в ней и только в ней наше спасение. Краткое его слово, но какой силы исполнено! Родная Мать-Церковь, как радостно быть с Тобою в страданиях Твоих...

    Внимание молящихся невольно обратила на себя черная фигура небольшого человечка. Он, как призрак, с трудом передвигаясь в толще народной, с места на место в храме переходил, прислушивался к разговорам, к шепоту молящихся. Это был Владыку сопровождавший, от НКВД к нему приставленный “деловод”...

    Покои благочинного. Сидят там Владыка Николай, благочинный и “деловод”. Распахнулась дверь, и в покои благочинного вошли батюшки. — Владыка святый, мы несказанно рады приветствовать Вас и в Вашем лице нашу страдалицу Церковь. Владыка, расскажите нам о жизни Ее... — С этими словами вошли батюшки, Владыку в храме встречавшие.

    Заметно растерялся Владыка Николай, буквально заерзал на стуле, а его “деловод” насторожился... Ответа на вопросы батюшек не последовало. Владыка как бы и не слышал этих вопросов, он продолжал свой разговор с благочинным, попутно обращаясь к батюшкам присутствующим. В 1948 году смельчак-батюшка, от имени духовенства обратившийся к владыке Николаю с вопросами, был арестован и отбыл 10 лет ссылки.

    Бедная наша Церковь подъяремная. Как неописуемо тяжело нести “там” подвиг апостольства. Всем было ясно, что архипастырь “оттуда” не только лишен свободы, но вынужден ходить и все творить “пред лице ясное” телохранителя своего — чина НКВД-КГБ, выступающего при нем в роли епархиального “деловода”.

    На следующий день Владыка выехал в Луцк. После торжественной встречи в Луцком соборе Владыка выразил желание посетить местное кладбище. Долго, в сопровождении настоятеля собора о. С. Гр-ко, ходил он по кладбищу. Грустный был Владыка. Он говорил о страданиях вообще, о необходимости несения Креста, и вдруг, резко остановившись, сказал: дорогой батюшка, вот место для моего погребения на случай моей смерти. — Что Вы,

    Владыка, Вам едва 50 лет, а Вы уже о смерти говорите. Раньше меня, старика, похороните, — возразил о. Стефан Г. — Нет, дорогой мой, никто из нас не знает ни дня, ни часа смерти, как не знаем, как и от чего умрем. Я вам, батюшка, на случай моей внезапной смерти место указываю. Время-то какое, разве не знаете? — ответил Владыка.

    Внезапная смерть... она пришла через 20 лет. Не помогли ли ему умереть? Не сбылось ли, через 20 лет, предвидение владыки Николая? — “Сегодня, 13 декабря, в результате разрыва сердца, скончался в Москве, в возрасте 69 лет, митрополит Николай”... такова официальная версия, в газетной хронике помещенная.

    От декабря 1939 года по май 1941 года восемь раз встречался пишущий эти строки с владыкой Николаем. Это был исключительно одаренный проповедник и глубокий, искренний молитвенник. В нем чувствовалась глубокая вера во Христа, в Его всепобеждающую силу, вера в непобедимость Церкви, преданность Ей и скорбь, глубокая скорбь...

    К этой скорби присоединяем мы, от лица нашего народа страждущего, от лица гонимой Церкви, укор свободному миру, не только не оказавшему Белому Русскому воину нужной помощи в его борьбе с нахлынувшим на Россию сатанизмом, но и поныне питающему его своей политикой.

    1962 г.

    ЕЩЕ О ЦЕРКВИ РОССИЙСКОЙ, ПЛЕНЕННОЙ И ГОНИМОЙ

    На основании лично пережитого писал я в 1962 году, посвящая строки памяти б. п. митрополита Николая (Ярушевича), как тяжело нести в СССР подвиг пастырского служения. Сейчас же, прочитав в “Открытом письме патриарху Алексию” свидетельство московских батюшек о том, что “со времени местоблюстительства митроп. Сергия (Старогородского) высшее церковное управление... пошло по пути прямой ликвидации церковной свободы”, что Московской Патриархией фактически управляют атеисты — члены Ком. Партии, чиновники, припомнились мне встречи с почившим митрополитом Пантелеймоном (Рожновским), неустрашимым исповедником Православия в Польше, бывшим, в период 2-ой мировой войны, митрополитом Минским и Белорусским. Считаю долгом моей совести перед всей Церковью сообщить о том, что лично пришлось мне слышать от старца м. Пантелеймона.

    Назначенный в 1939 г. Москвой, с занятием Красной Армией Западных Белоруссии и Украины, экзархом этих областей, митроп. Пантелеймон дважды, по вызову из Москвы, посетил Первопрестольную. Возвращался он оттуда пасмурный и безмолвный. Ничего не говорило своих официальных встречах и беседах с м. Сергием, очень скуп был в рассказах о посещении Москвы, но с радостью на лице говорил о Свете Христовом, излучающемся из сердец богомольцев, народа-страдальца, и с усмешкой щедро повествовал о богатых угощениях, которыми потчевали его хозяева страны и Московской Патриархии.

    Но вот началась война 1941 года и старец м. Пантелеймон рассказал следующее, им лично в те посещения Москвы пережитое: — наш м. Сергий это — пленник безмолвный. Молитесь о нем и о всей страдалице Церкви. Церковь пленена, но враги Христа боятся Ее и в Ее поверженном состоянии. Приехал я в первый раз. Торжественно меня встретили. Тепло, уютно, кругом красота неописуемая... а на сердце Крест, перед глазами свежие капли Крови священной... Сидим мы с м. Сергием, после официальных встреч и беседуем, но что это? — беседа в ее деловой, главной части, происходит в письменной форме. Что это? — то ли по глухоте, старец Сергий боится громко говорить — за стеной подслушивают? или может быть, повел разговор в письменной форме, чтобы легче было перед “недремлющим оком хозяев” отчитываться: не надо лично для ответа к ним являться и устно докладывать, берите мол, и сами читайте... А вот когда приехал я в Москву во второй раз, из уст самого м. Сергия услыхал свидетельство о том, что он пленник, что Церковь там бессловесна. Сижу у м. Сергия, к концу приближалась моя с ним вторая встреча. Раздается стук в дверь: “молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас”, — слышу дорогие мне, иноку, слова, и отвечаю за м. Сергия: Аминь, Входит инок, на вид инок, а кто он в действительности — один Господь знает. — Владыка, автомобиль подан, — промолвил инок и удалился, — Ах, да, поедем осматривать наши храмы московские, — сказал мне м. Сергий и, подойдя вплотную, шепнул мне на ухо: владыка, помолитесь прежде, не я вас везу храмы осматривать, а нас везут... куда завезут нас, сам я не знаю...

    Вот и судите, каково там, в стране социалистической свободы, положение Церкви. Ложь миром управляет. А Отец Лжи, по слову Христа Спасителя, есть Дьявол, — закончил м. Пантелеймон.

    1966 г.

    “ХРИСТОС НА ЗЕМЛИ — ВОЗНОСИТЕСЯ”

    Дорогие братья страждущей Руси, вновь, по милости Божией, приветствуем мы вас со светлыми днями Рождества Христова. “Христос Иисус пришел в мир”— “Слово стало плотью” — возглашают Апостолы: —”мы видели, мы рассматривали нашими глазами, руки наши осязали”, —”Жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем и возвещаем вам сию вечную Жизнь, которая была у Отца и теперь открылась нам”.

    Приветствуя вас, мы зовем вас, братья, к радости: радуйтесь и бодрствуйте? — ибо к нам сошел Непобедимый, к нам снизошла спасающая Любовь Божия, во Христе открыт смысл жизни, лучами снизошедшей Любви освещается жизнь наша.

    Вас смущают некоторые успехи “мировой закулисы” в ее походе против Христа и Церкви Его? Действительно, мы наблюдаем не только разделения в нашей среде; мы видим, как — осторожно и незаметно, но настойчиво и планомерно — лукавством новозаветных жрецов, объединенных в “Мировом Совете Церквей”, под руку идущих с Иудой и с Иродом, изгоняют из храмов христианских Христа-Сына Божия и силятся Церковь Христову превратить во всемирный храм культа. Социализм-интернационал-экуменизм. Есть нечто существенно общее в этих течениях нашего века, один у них корень. Это — ветви одного ствола. НО не страшны они для Христа и Церкви Его. Не впервые, в рубищах, стоит Христос пред “князем мира сего”. Логика Творца, во Христе явленная высшая Логика Истины, Любви, всегда побеждает тварную логику лукавнующей гордыни мудрецов.

    “Логос — Сын Божий вошел в мир наш”, — приобщился плоти и крови” (Евр. 2, 10) — однажды это совершилось — и от Него на весь поток мировой жизни павший Свет неизгладим, как неизгладимы и стремления человечества к доброй воле, к любви и к миру. Сын Божий — Спаситель мира Христос навсегда останется силой животворящей, питающим центром жизни и нашего народа. В этом спасение наше, в этом залог избавления России от оккупации ее карло-марксовым Интернационалом.

    1968 г.

    К ПРАВИЛЬНОМУ ПОНИМАНИЮ СМУТЫ ЦЕРКОВНОЙ ЗА РУБЕЖАМИ РОССИИ

    1.

    В книге “Путь моей жизни”, изданной Имка—Пресс, митрополит Евлогий говорит: — “Из Чехословакии о. Владимир Соколов явился ко мне в Париж и просил принять его в МОЮ юрисдикцию” (стр. 551). — “Свою позицию я объяснил и своей пастве. Так на общем собрании приходов МОЕЙ юрисдикции в Лондоне”... (стр. 620). “Когда возник у МЕНЯ конфликт с митрополитом Сергием” (стр. 519). “О. Алексий Селезнев... держится крепко со своей маленькой паствой, противостоя “карловчанину” Остроумову, настоятелю каннской церкви, которого “карловчане” в 1936 году СДЕЛАЛИ архиереем. В этом году я СДЕЛАЛ о. Алексия Протоиереем” (стр. 536). “Можно сказать без преувеличения, — наши девочки СВОИМИ НОЖКАМИ ВЫТАНЦЕВАЛИ — выстроили чудный храм в Рабате” (стр. 551).

    “Моя юрисдикция”, “моей юрисдикции “сделали архиереем”, “сделал протоиереем”, “храм ножками вытанцевали” — в этих выражениях ярко и предельно точно отражена бездуховность создателя церковного раскола и порочные основы от Единой Заграничной Русской Церкви отколовшихся юрисдикции.

    В обширной статье “Возрождение и Белая Идея” Г. Мейера, напечатанной в тетради журнала “Возрождение” №42 за 1955 г., привлекают наше внимание следующие слова автора статьи: — “Милюковская партия ПОМОГАЛА НЕКОТОРЫМ ИНОСТРАННЫМ СООБЩЕСТВАМ, проводившим исподволь в эмиграции, посредством влияния на Церковь и на молодежь, коротенькую, но вредоносную идейку непротивления злу: “Да здравствует начавшаяся советская эволюция”... велась работа по сокрушению здорового эмигрантского ядра”... “Если не считать канонического и политического шатания некоторых высокопоставленных служителей Церкви, крайне вредоносного, духовно развращающего паству, никто не поработал так над разложением эмиграции, как Милюков и его ближайшие соратники” — “первым и самым тяжким ударом для нас, недавних военных участников белого движения, и для всех по духу нам близких людей, было сознание того, что ЗДЕСЬ В ЭМИГРАЦИИ, мы не только НЕ ИЗБАВИЛИСЬ ОТ ФЕВРАЛЬСКИХ ЛИБЕРАЛОВ, от революционной напрошенной “элиты”, от самозваных свободолюбивых наставников, но наоборот, оказались БЕЗВОЗВРАТНО ОПУТАННЫМИ и ОКУТАННЫМИ их НЕУСТАННЫМ ВНИМАНИЕМ и НЕЖНЫМИ ЗАБОТАМИ”... “Православные церковные общины, за немногими исключениями, вскоре ПОПАЛИ В РУКИ НЕВЕДОМЫХ СООБЩЕСТВ; стремившихся посредством многообразного, но скрытого ВОЗДЕЙСТВИЯ на ЦЕРКОВЬ, к политическому перевоспитанию неопытной молодежи, к ПОСТЕПЕННОМУ РАЗЛОЖЕНИЮ в ту пору духовно цельного и крепкого эмигрантского ядра. Бывший царский министр, ныне покойный, сыграл в этом отношении ОЧЕНЬ ТЕМНУЮ и ДО СИХ ПОР еще до конца НЕ ВЫЯСНЕННУЮ РОЛЬ”.

    2.

    По настоянию кн. Авалова П., без ведома своих “телохранителей”, прибыл в 1934 году в Белград митрополит Евлогий. Прибыл из Берлина для ликвидации церковного раскола. Пишущего эти строки привел Господь присутствовать в св. Троицком храме в Белграде на богослужениях в дни пребывания там м. Евлогия, проводить многие часы ежедневно в покоях Аввы м. Антония и участвовать в устройстве торжественного обеда в честь двух маститых иерархов Аввы Антония и м. Евлогия. Ожил Белград в чаянии мира в ограде Церкви. Встречи двух митрополитов, слова любви и верности ученика м. Евлогия своему учителю м. Антонию... как не радоваться! Но... нить света и радости внезапно оборвалась; м. Евлогий получил из Парижа телеграмму: НИКАКИХ ШАГОВ по вопросу о слиянии с Собором Зарубежной Церкви НЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ... Телеграмма была подписана б. царским министром Коковцевым. Притих м. Евлогий. Тогда юнцы поднялись. Воспитанники Богословского Факультета Белградского У-та устроили в честь двух Митрополитов, в одном из лучших ресторанов Белграда, торжественный прием. Одна у них цель: убедить м. Евлогия подписать акт о прекращении смуты, не покидать Белграда не окончив благого дела, ради которого Господь стопы его в Белград направил.

    Немощной старец Авва Антоний прибыл к началу обеда. М. Евлогий не пришел. Он появился лишь по окончании обеда, через минут десять после ухода м. Антония, когда мы доедали остатки, смачивая их слезами горечи, подъехал извозчик и вошел м. Евлогий. — Владыка, умоляем Вас, не покидайте Белграда, не подписав акта о прекращении смуты... Мы вас не выпустим, пока не сделаете этого. — Я вам не мальчишка, что вы меня поучаете, — сердито крикнул в ответ на наши просьбы м. Евлогий. Но через несколько минут снова пошли мы в атаку, настаивая на прекращении церковного раскола, и услыхали из уст м. Евлогия следующие слова горькой правды: — Вижу перед собою юных, но вижу и старцев, сединой убеленных, а все вы рассуждаете как дети. Вы НЕ ПОНИМАЕТЕ В КАКОЕ ВРЕМЯ МЫ ЖИВЕМ: НЕ МЫ РУЛЁМ УПРАВЛЯЕМ, А ТЕ, КТО СИЛЬНЕЕ НАС...

    Пишущий эти строки сидел все время у левой руки м. Евлогия. “Имеяй уши слышати, да слышит”.

    3.

    В 1958 г., будучи в командировке от м. Анастасия в Париже, посетил я проф. А. Карташева, в беседе с которым провел около двух часов. Это было прощеное воскресенье. Живо вспоминаю страдальческое лицо дорогого Профессора и его беседу-исповедь. — Подумайте, правые до сих пор бранят меня за дела мои и мысли, а левые, в эмиграции, считают меня черносотенцем и тоже травят. Круг заколдованный, — слышу я от почтенного Профессора, перед тем объяснившегося в любви к моему Родителю, труд которого об Унии скромно стоял среди тысяч томов библиотеки ученого Профессора.

    — Профессор дорогой, — говорю я, — что недовольны правые, понятно. Они судят о вас по тем делам и вашим высказываниям, которые особенно запечатлелись в памяти их, а вашего покаянного подвига и не заметили.

    — Да, но за что травят меня левые, какой я черносотенец? А ведь таким считает меня “ИМКА”. Я сын св. Руси и ей хочу верность сохранить. Разве это черносотенство? Да, там в СССР свободы нет. Но вы не имеете представления о страшной духовной подъяремности русского православного ученого и здесь, в зарубежье. Тяжелый наш путь. Говорят, что “деньги не пахнут”. Неправда. Они не только пахнут, в них страшный яд кроется. Вот вам, к примеру, наша Парижская Духовная Академия. Ее студенты, несомненно, выше нас бывших российских академиков в смысле знания красоты православного богослужения, но, увы, они духовно выхолощены. Всегда говорю им о том, что история и жизнь призовут их еще к одному экзамену; там, в России свободной, Мать Церковь их спросит “како веруеши” и, поверьте, они не сдадут этого экзамена. Подумайте, когда говорю им на лекциях о св. Руси, они смеются, для них это легенда, пустой звук. С чем же они туда придут? Горькую чашу разочарований и унижения испиваю я, — продолжал Профессор. — Перед вами мои многотомный труд “История Русской Церкви”. Это труд всей моей жизни. Если хотите, это оправдание моей жизни и мое последнее слово предсмертное Матери Церкви Российской, Труд готов к печати, а издать не могу. Уж очень дорогую цену требует издательство “ИМКА-ПРЕСС”. Они требуют переработки отдельных отделов истории, кое-что выбросить, а кое-что изменить. Иначе говоря, я должен отказаться от того, что так важно и существенно в истории нашей Церкви и в жизни нашего народа. Сколько пережил я, — продолжал Профессор, — когда хлопотал об издании моей книги “Воссоздание св. Руси”. И тогда “ИМКА-ПРЕСС” потребовала многое изменить в тексте. Пошел я им на уступки, кое-что изменил, но они потребовали еще и еще новых изменений, на что я никак не мог согласиться, и книга так бы и осталась неизданной, если бы не взял на себя хлопоты мой благодарный ученик, нынешний епископ Сильвестр.

    4.

    Осенью 1960 года вхожу я в собвей. В поисках места прохожу несколько вагонов. Ко мне подходит священник американской Митрополии, садится рядом и говорит:

    — Извините, когда вы вошли в собвей, я решил с вами познакомиться. Ваш внешний облик свидетельствует о том, что вы православный и русский, не так ли? Получив от меня положительный ответ, узнав, что я недавно прибыл в США из Африки, где свыше 10 лет нес церковное послушание, батюшка продолжил: — Вижу, что вам можно довериться. Хочу открыть перед вами свою душу, хочу поведать о наших тяжких страданиях, о той ране, которая нанесена нашей Православной Церкви в Америке. Я карпаторосс. Некогда, хитростью и насилием Рима, мы были оторваны от Православия. Мы всегда скорбели об этом. Ведь от Истины отторгли нас. Как луча небесного, как Пасхи чаяли мы возвращения к Церкви Истинной, к Вере Апостольской. И день радости пришел, мы снова стали чадами Христовой Церкви, частью Православной Русской Церкви. Однако не долго продолжалась наша радость. Ныне положение нашей Церкви в Америке настолько грозное, что мы допускаем мысль об измене Православию наших первосвященников. Вы здесь новичок. Присмотритесь внимательно, и вы увидите, что наш Церковный Корабль впрягли в “триумфальную колесницу” протестантства, объединенного в “Экуменическом движении”. Нас ведут епископалы, ведут нас масоны, да еще какие... Для большинства толков протестантства, в “Мировом Совете Церквей” объединенного, Христос уже не Сын Божий, ими утеряна Истина... И плетется наша Американская Митрополия, в лице некоторых епископов, священников и светских деятелей порабощенная, плетется она в колеснице протестантства, путь антихристу уготовляющего. Из тенет папства рвались мы к Истине, а вот куда угораздили, — со слезами на глазах закончил свое повествование грустное священник-карпаторосс.

    1963 г.

    СМЕЕМ ЛИ МЫ ЗАМАЛЧИВАТЬ?

    К познанию Правды

    Вопрос “Смеем ли мы замалчивать” исходит от Редакции газеты “Русская Жизнь”. Редакция возвестила всему Зарубежью о том, что взвесив серьезно этот вопрос, она “не смеет замалчивать мнения и высказывания людей, пишущих для всех соотечественников, в общих, а не личных интересах”.

    Преследуя исключительно общие интересы русских людей, для коих Христос является Спасителем мира и Сыном Божиим, для коих Церковь является не обществом, возглавляемым служителями культа, а является “Столпом и утверждением Истины”, Христовым Телом и душей нашего страждущего народа, полезно ознакомить православную общественность со следующими двумя стихотворениями, вышедшими из под пера двух сынов России, разных по положению, но объединенных, казалось бы, одной верой и одним отечеством.

    К ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЮ КОНЧИНЫ РОССИЙСКОГО КЛАССИКА графа Л. ТОЛСТОГО

    Стих. Митрополита ЛЕОНТИЯ, главы Американской Митрополии

    Почтим мистическим молчаньем
    Родимых образов творца,
    По вере той, что пониманьем
    Достиг он лона всех Отца.
    Пусть дозволял себе он много
    В речах . и образах своих
    Но стать ли нам судить то строго,
    Как Ноя Хам?... Будь сонм наш тих.
    Не всем дано плыть вслед Гомера —
    Былые годы воскрешать,
    И не у всех найдется вера —
    Греховность ближнему прощать,
    А быть подобным Магдалине,
    Забыть гордыню, смех и грех,
    Увы, не всем дается ныне...
    А он, Толстой, один из тех.
    Пройдут века, сменятся вехи:
    Умрет, быть может, наш язык
    НАЙДУТСЯ НОВЫЕ УТЕХИ.
    И примет Русь... БЕЗЛИКИЙ ЛИК.
    Но не погаснет Божья “Свечка”,
    Спасутся “Три”, моляся “Трем”, —
    Талант и гений не осечка:
    Им — “память вечную поем”.

    Отклик мирянина Н.Н. Кадьяна на стихотворение м. Леонтия:

    Прочли мы с ужасом немым
    Стихи архиерея...
    Митрополит перед Толстым
    Стоит благоговея;
    И призывает всех
    “Почтим Молчаньем Корифея”.
    Что это? бред, кошмарный сон?
    Иль светопреставленье?
    Толстой от Церкви отлучен
    За дерзкое ученье:
    Ведь над Христом глумится он
    В романе “Воскресенье”.
    Яснополянский еретик
    Все отвергает смело:
    Хулит кощунственный язык
    Христовы Кровь и Тело.
    До самой смерти злой старик
    Творит Иуды дело...
    Безумной гордостью объят,
    Он Бога отрицает.
    Его идей тлетворный яд
    Россию отравляет.
    Недаром весь советский ад
    Толстого прославляет.
    И вот — старик Митрополит
    “В мистическом молчаньи”
    Стихами гению кадит
    Потомству в назиданье,
    И память вечная звучит
    За ... Бога отрицанье.
    “Осечка” вышла иди нет?
    Прости меня, о Боже,
    Что написал я свой ответ.
    Теперь я “Хам”, но все же
    Мне Истины Христовой Свет
    Толстовской лжи дороже.

    Что означают в стихотворении Высокопреосвященного Автора слова — “сменятся вехи”, “найдутся новые утехи” и “примет Русь безликий лик”? На этот вопрос не удалось получить от вл. Леонтия ответа. Не относятся ли эти слова почтенного Автора к Христианству и к Православию, которые дерзнул “реформировать” Л. Толстой, в которые облечена душа русского народа, а с нею и вся великая культура Руси-России? не пророческие ли это слова Автора, допускающего возможность победы анти — Христовых сил над Христианством, допускающего и возможность превращения ими России с ее православным верующим народом в “хрюкающее стадо” обезличенных рабов? Если оправданы наши предположения, почему же почтенный Автор, по своему положению в Церкви Христовой (“Ея же не одолеют врата ада”) являющийся глашатаем Истины, Христовым Благовестником, зачисляет в разряд “ХАМОВ” всех, кто видит в лице Л.Н. Толстого духовного развратителя народа русского, всех — кто не приемлет Л. Н. Толстого, как мыслителя и народного учителя, использовавшего во ЗЛО Творцом ему данный талант.

    Пишу об этом с единственной целью пролить свет на многих волнующий и мучащий вопрос — “откуда в зарубежье разделения”. И еще маленький штрих к правильному пониманию в Зарубежье возникшего разделения: часть русской эмиграции признала в свое время “вождем и учителем” своим “товарища царского министра” г. Милюкова и, когда этому изменнику и предателю России исполнилось 80 лет, его “Очерки по истории русской культуры” были названы на страницах одной из эмигрантских газет “евангелием русской интеллигенции”.

    “Имеяй уши слышати, да слышит”. Истина и Правда, Вера и Верность — вот девиз Руси Зарубежной и Американской Руси, поскольку чада их не подменили Христа, Сына Божия — Спасителя мира, тем Христом, который проповедуется в современных журналах Америки, Объединенных Наций, в колледжах и в советской безбожной литературе.

    1965 г.

    ПО ПОВОДУ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО СОБРАНИЯ ГРУППЫ ПРОТИВНИКОВ Архиепископа ИОАННА (Максимовича)

    Впечатления священника

    13 августа 1963 года СОБОР Епископов Р. 3. Церкви ПРИНЯЛ решение: УТВЕРДИТЬ вл. Архиепископа Иоанна правящим епископом Сан-Францисской Епархии. Это решение принято после длительного, свыше года, всестороннего изучения Сан-Францисской смуты. Изучал и Синод и Собор Епископов. И лишь после расследования дела специальной комиссией, составленной из преосвященных владык во время заседаний А. Собора в октябре-ноябре 1962 года, на основании докладов этой комиссии, как равно и на основании повторного изучения этого дела Синодом и всем Собором Преосвященных Владык, вызванного в начале 1963 года возникшими новыми осложнениями, ВЫНЕСЕНО окончательное решение об утверждении А. Иоанна в Сан-Франциско.

    Итак, дело изучено нашим Собором А. тщательно и всесторонне. Казалось бы, что все верующие православные люди должны склонить главы свои перед этим решением Высшего Органа Управления Церкви, перед нелицеприятным голосом Собора Епископов. И владыки и пастыри и верующие миряне, казалось бы, должны смириться, слыша этот соборный голос Церкви, если не своему “Я” в Церкви служат они, если не “своего” в церковной ограде ищут, а служат Истине и Правде. Спор... склока... как все это гнусно, особенно когда это происходит в ограде церковной.

    Своим решением от 13 августа СОБОР Епископов вторично возгласил: братья, верующие и Христа любящие, довольно, образумьтесь! в склоках не бывает невиновных, не ищите виноватых, все вы виновны, и каждый вину ищи, прежде всего, в себе самом и кайтесь, объединяясь вокруг человека Божия, вашего нового Архипастыря, великого молитвенника и печальника о сирых и страждущих, — его сердце исполнено Христовой Любовью ко всем вам.

    Странно и больно, что на этот призыв Собора Епископов некоторые ответили созывом “Чрезвычайного собрания Инициативной Группы противников А. Иоанна”. Собрание состоялось в Сан-Франциско 18 августа. Оно представляет собою протест “инициативной группы” против решения Собора Епископов.

    Впервые в руки мои попала газета “Новая Заря” № 8618 от 20 августа 1963 года. В этом номере помещен подробный отчет об этом собрании. Горечью исполняется сердце о тех, кто так неуклюже выступая в пользу Церкви, фактически наносит Ей явный вред. Дорогие, опомнитесь! Вы выступаете на защиту Правды? — но посмотрите, все, что происходило на этом собрании, свидетельствует о том, что вы от Правды отступили. Вы выступаете в защиту законности в Церкви? — но ведь весь отчет о проведенном вами “чрезвычайном собрании” свидетельствует о том, что вы вышли из рамок законности и о ней, видимо, имеете совершенно превратное представление. Вы говорите, что выступаете на защиту попранной любви? но все собрание проникнуто злобой и духом неприязни. Читая отчет об этом собрании, убеждаешься в том, что “противники А. Иоанна”, поистине, не во имя любви и не для объединения всех в молитве созвали собрание, но для того, чтобы поглумиться над Любовью и над церковной законностью, чтобы ввести в заблуждение и ввергнуть в соблазн “малых сих”, честных мирян, не знающих церковных законов, не имеющих и ясного представления о Церкви.

    Да, да, братья и други, не во имя пользы Церкви Христовой было проведено собрание 18-го августа. Подумайте, не желающих подчиниться решению Синода и Собора Епископов от 13 августа, успокаивают на этом собрании и подбадривают следующими словами: “Группа, стоящая за чистоту Синода (т.е. группа Гириловича), НЕ ОДИНОКА... На окружение архиепископа Иоанна УЖЕ ОБРАТИЛ ВНИ— МАНИЕ Американский Союз Церквей, КОТОРЫЙ ОБЕЩАЛ ПОДДЕРЖКУ”... Что это? Совесть православных епископов Р.З. Церкви вы хотите связать УГРОЗОЙ вмешательства во внутренние дела нашей Церкви неправославной организации? что это? — не запугиваете ли? И неужели это и является выражением вашей, братья, православной церковности, вашей любви к Церкви, вашей заботы о законности в ней? Говоря о вашем “чрезвычайном собрании противников А. Иоанна”, нет нужды останавливаться на восьми пунктах ваших обвинений против Владыки-праведника, человека строгой законности, порядка и духовной дисциплины. Все эти 8 пунктов свидетельствуют о вашей — а) незрелости в знании законов церковных, б) голословном разглагольствовании и в) желании взять на себя функции Верховного Судьи Церкви, а посему и представляют ГОРЯЧИЕ УГЛИ, которые падут на ваши головы. Бойтесь, братья, греха против Церкви.

    Все, что говорили на вашем собрании 18-го августа против владыки А. Иоанна и других Владык, со всею силою свидетельствует против вас, дорогие инициаторы и руководители “чрезвычайного собрания противников”. Вы говорите: — “уже полгода вл. Иоанн ведет переговоры с Греческой и Сербской Церковью... чтобы перейти в одну из них... и для этой— то цели и стремится он завладеть имуществом Скорбященского Собора”, и дальше говорите: “вл. Иоанн окружил себя людьми с коммунистическим прошлым”... Что это? — фантазия больного воображения или злая одержимость, побуждающая говорить вещи несуразные? Ведь это — явная клевета, ложью приправленная.

    Праведник архиепископ Иоанн, являющийся нашей духовной твердыней и украшением верующего Православно-Русского Зарубежья, ГОВОРИТЕ ВЫ, и “есть главная причина разгоревшегося в Сан-Франциско пожара и его надо удалить и... назначить в Сан-Франциско ВЕРНОГО (?) Архиерейскому Собору архиерея”... Разве вы не замечаете, что вы поставили себя ВЫШЕ и СИНОДА и А. СОБОРА Русской Зарубежной Церкви? Бойтесь, братья, греха против Церкви. Ваш грех это грех Корея, Дафана и Авирона и сурово карает этот грех Сам Господь Пастыреначальник. Вы усвоили, в отношении Синода и А. Собора, ТОН КОМАНДОРСКИЙ. К тому же, сваливая вину за все происходящее в течении полутора года в Сан-Франциско на владыку Иоанна, вы грешите и исторически, грешите против действительности. Нет правды в ваших словах.

    Присмотритесь, дорогие члены “Инициативной группы противников А. Иоанна”, ведь вы бросили плевок в адрес нашей Церкви, Синода и Собора Епископов, сотканный из неправды, лжи и клеветы. И ваше “чрезвычайное собрание” 18-го августа явило собою нечто подобное событиям 1917 года с его советом солдатских и рабочих депутатов. Вы оклеветали на этом собрании лучших епископов нашего Зарубежья: архиепископа Иоанна, владык — Савву серба, Леонтия и Нектария. Устыдитесь и поспешите всем принести извинения ваши. “Епископ Савва — серб, — пишете вы, — неизвестно каким образом попавший в Русскую Православную юрисдикцию”. Несчастные, неужели думаете ввести этим в заблуждение многих и подорвать авторитет этого достойнейшего Архипастыря и авторитет нашей Церкви? О, если бы все наши преосвященные “русского происхождения” были Веры и Духа владыки Саввы-серба, не было бы у нас и юрисдикции в Зарубежье, была бы Единая Церковь. А в Зарубежную Русскую Церковь, нищую и извне злом терзаемую, пришел вл. Савва-серб для служения Истине и Правде. Вы, инициаторы “чрезвычайного собрания” упорны и настойчивы в клевете. Вы пишете: —”Владыка ЛЕОНТИЙ чилийский хиротонисанный ПАТРИАРХОМ АЛЕКСИЕМ, неизвестно как попал заграницу и одно время бывший под запрещением. Епископ НЕКТАРИЙ сеатлийский — бывший КОМСОМОЛЕЦ и, КАК ИЗВЕСТНО, в СССР близко стоявший к компартии”. На основании каких данных вы утверждаете ложь и клевету на достойнейших архипастырей нашей Церкви? Вы говорите: “как известно” — кому и откуда? От “Отца Лжи” вы почерпнули эти “точные” сведения? Православные русские люди, до чего дожили мы? На свободе, за рубежами страждущей Родины-России, выступающие, во имя Правды, на “защиту Церкви” говорят ЛОЖЬ; выступая на защиту законности — творят беззаконие и клевещут. Историческая Правда о владыке Леонтии неумолимо свидетельствует следующее: не патриархом Алексием, как говорите вы, хиротонисан владыка Леонтий Чилийский, а в день ап. Филиппа, в ноябре 1941 года, в Почаевской Лавре на Волыни, СОНМОМ епископов — Митрополитом Волынским Алексием, Архиепископом Дамаскиным и Епископом Вениамином. Из этих трех иерархов — митрополит Алексий принял мученическую кончину от врагов Православия и России, архиепископ Дамаскин, бывший наместник Почаевской Лавры — также закончил свой земной путь мучеником, а архиепископ Вениамин, из иноков Почаевской Лавры, томится в ссылке в СССР. Никогда не был Владыка Леонтий и под запрещением. Пишущий эти строки знает Вл. Леонтия с первых дней его хиротонии. Такова ваша “правда” и о Владыке Нектарии. У нас имеются многочисленные свидетельства о Владыке Нектарии от лиц, до войны 1941 года живших в СССР, и мы гордимся и хвалимся его чистотой и мужеством в исповедании Христа и преданности Церкви в годы его пребывания, в юные — молодые годы в СССР. Среди этих свидетельств о Вл. Нектарии выделяется светлыми яркими красками свидетельство протопресвитера о. Адриана Римаренко. Владыка Нектарий — юноша и инженер — и комсомол: лишь больная голова и злом одержимое сердце могли родить такую фантазию и клевету, сказал нам о. Адриан. Мы гордимся пребыванием в нашей среде и глубокочтимого Вл. Леонтия, архипастыря неустрашимого и горячего в своем служении Истине. Он прибыл в Русскую Зарубежную Церковь, неся на теле своем и в сердце глубокие раны Матери Церкви, и мы преклонили пред ним, пережившим гонения и тюрьмы, главы наши, любовию лобызая в его лице страждущую нашу Матерь-Церковь.

    Опомнитесь, дорогие устроители и участники “чрезвычайного собрания противников архиепископа Иоанна” омойте себя покаянием и причастием св. Таин и вернитесь в Церковь, вернитесь Ее верными, Христа любящими чадами.

    1963 г.

    О “НОВОМ УЧЕНИИ”

    “Правды, правды ищи, чтобы ты был жив”
    (Второз. 16)

    В № 540 газеты “Наше Время” от 3/16 ноября 1963 г. была напечатана статья “Новое ученье. По поводу церковной смуты”.

    Появление этой статьи вызвано моими выступлениями в “Н. Р. Слове” (статья “Враг во образе ангела светла”, 1962 г.) и в “Русской Жизни” (“По поводу чрезвычайного собрания группы противников А. Иоанна”). Автор статьи “Новое учение”, как сам говорит, преследует почтенную цель — “обличить и устранить человеческие злоупотребления в установлении Божием”, т.е. в Церкви. Да, ничего не скажешь, цель действительно почтенная. Но автор, г. Сигида, хотя и говорит, что пишет “согласно имеющихся в его распоряжении документов”, очевидно пользовался слухами, мало почтенными или недостаточно проверенными источниками и впал в тяжкий грех клеветы и неправды.

    Он негодует, “что епископов облекают в мантию непогрешимости, а пасомых в лохмотья и бесправие париев”. Кто облекает? Обвинение не по адресу. Каждый верный Христу радуется участию мирян в жизни Церкви, ибо Церковь это — Епископ, клирик и мирянин — соборне, в союзе Любви и единомыслия совершающие Дело Божие на земле. Но Церковь никак не может и не должна быть орудием или служанкой в руках групп политиканов.

    Автор “Нового учения” видит в моих выступлениях скрытую и, затем, — “с развернутыми знаменами” атаку солидаристов; “постановка дела — говорит он — чисто солидаристическая, в порядке партийной дисциплины заставившей “впервые” попасть в руки прот. Зноско-Боровского газету “Новая Заря”. Какое совпадение! Какое солидаристическое чудо!” — восклицает г. Сигида. Да, номер “Новой Зари” с описанием позорного собрания противников А. Иоанна был первым номером этой газеты в моих руках. Прежде этой газеты я не видывал, и получил я тот номер в Синодальном Доме из рук Владыки Леонтия. Что же касается моей статьи “Враг во образе ангела светла”, то это был отклик пастыря на пасквиль некоего Григоровича в адрес Синодального Дома, этого духовного центра всего Зарубежья, оберегать авторитет которого является долгом совести и чести каждого православного русского человека, и тем паче иерея. Благодарю Господа, внушившего мне, в обоих случаях, выступить не в защиту людей, а во имя Церкви и справедливости.

    Автор “Нового учения” говорит, что он имеет “документы о натиске солидаристов на Православную Зарубежную Церковь, начавшемся еще в лагерях германского рассеяния” и “знает о деятельности прот. Зноско-Боровского в Казабланке”. Будем ожидать выхода из печати документального труда г. Сигиды о походе на Церковь одного из “измов”. Кстати, появление такого труда является своевременным. Некогда А. Михайловский совершенно справедливо определил солидаризм, как “чертово копытце”. Это определение следует отнести ко всем “измам”, вторгающимся в Церковь и разрушающим Ее.

    Имея, в служении Богу и людям, чистую совесть пред Пастыреначальником Иисусом Христом и Его Непорочной Невестой — Церковью, и будучи готов дать ответ каждому вопрошающему нас, нахожу необходимым сказать следующее: пожалуй редко кто из моих собратьев по Германии был так свободен от “УНРА-ИРО” и от лагерных начальников, как я в лагере под Касселем; не помню случаев отказа мне, со стороны органов управления лагерями, в помощи в моей работе по организации церковной жизни и духовному окормлению лагерей, по спасению от смерти и от новых страданий наших соотечественников, измученных войной и затравленных слугами интернационала, но не помню и случаев вмешательства их в область Церкви, на подчинении уставам которой и согласовании всего строя лагерной жизни с Ее велениями я всегда настаивал. Также свободен был я и в Казабланке, во все одиннадцать лет моих пастырских и административных трудов в Северной Африке. И хотя автор “Нового учения” — “согласно имеющихся в его распоряжении документов”, — уже осудил меня за мои труды на Ниве Христовой, верю, что за труды в Германии и Северной Африке милостив будет ко мне Господь. “Язык клеветника подобен жалу змеи; и даже безопаснее жить со змеями и скорпионом, нежели с клеветником. Многие грехи гораздо простительнее клеветы. Клеветник и тот, кто его слушает, вместе с ним получает одинаковое осуждение. Итак, не стыдитесь удаляться от него, иначе он заразит вас ядом”, — говорит нам св. Антоний Великий.

    Норма нашего поведения, пастыря и архипастыря, начертана в церковных канонах. “Определил великий и святой Собор, чтобы никто впредь ни Епископ, ни клирик, ни монашествующий... в распоряжение мирскими делами не вступал” (IV Вс. Соб., прав. 3). “Епископ, клирик-пресвитер или диакон да не приемлет на себя мирских попечений. А иначе да будет извержен от священного чина” (6 Ап. Прав.). Не вкусам и политическим вожделениям плотских людей служат наши архипастыри, как архиепископы Иоанн, Афанасий, Леонтий, Савва, Аверкий и епископы Савва, Нектарий, и пресвитеры, нет, — они служат Богу и его святой Церкви. Они, поносимые “русской” прессой, а вместе с ними и другие архипастыри и пастыри, ЗНАЮТ, что принадлежностью к любой политической партии (монархической, солидаристической, социалистической, коммунистической и иной) священнослужитель САМ отсекает себя невидимо от Тела Христова — от Церкви, лишается благодати священства, становится наемником, перестает быть слугою Христа. Связавший себя с любой партией, священнослужитель уже не воин Христов, а всего лишь служитель вторичного добра.

    “Господь пришел на землю, чтобы мы Ему служили в святости и Правде”. Так совершающие свое служение архипастыри наши не нуждаются ни в чьей защите, и грешит против правды г. Сигида, называя их моими “подзащитными” и вменяя владыке А. Иоанну в вину то, в чем он никак не повинен. Имею ввиду послевоенное состояние нашей западно-европейской епархии.

    Некогда, в преддверии падения Руси, смеялись в России над праведностью и святостью в лице батюшки о. Иоанна Кронштадтского, ныне смеются над чистотой и праведностью в Русском Зарубежье, и о ужас! — в этом походе против чистоты и праведности участвуют епископы и пресвитеры. Знамение времени! В суждениях о Церкви и о лицах духовных пишущий сам должен быть духовен, чист, и ни в коем случае не должен строить суждений и выводов на основании слухов и сплетен. “Не внимай пустому слуху, не давай руки твоей нечестивому... удаляйся от неправды. Не следуй за большинством на зло и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды” — говорит Господь (Исх. гл. 23).

    В моей статье, на которую откликается автор “Нового Учения”, я писал о том, что вл. Леонтий Чилийский был хиротонисан в Почаевской Лавре, а не в Москве. Категорически отвергает г. Сигида мое свидетельство, он пишет: “Перейду к разбору “исторической правды” протоиерея об архиеп. Леонтии... Я буду занят только ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ НЕПРАВДОПОДОБНОСТИ ДАННЫХ, приводимых прот. Зноско-Боровским... Странно, что прот. Зноско-Боровский, “знающий архиеп. Леонтия с первых дней его хиротонии” НЕ ЗНАЕТ ТОЧНО участников этой хиротонии”. И далее г. Сигида говорит, что мои данные о хиротонии вл. Леонтия “не соответствуют действительности” и обвиняет меня во лжи, утверждая, что в послереволюционное время, кроме лютую смерть от сатанистов приявшего еп. Дамаскина (Глуховского) — “другого Дамаскина, ни епископа ни архиепископа НЕ БЫЛО, НЕ МОГ ОН БЫТЬ и в Почаевской Лавре (тем более из иноков Лавры)... Не было в этой Лавре НИКОГДА и еп. Вениамина (тем более из иноков Лавры)... Еп. Вениамина в Почаевской Лавре, из ее иноков, обнаружить не удалось”... Так авторитетно и безапеляционно утверждает г. Сигида свою “историческую правду”. А я, все же, вынужден повторить: я точен в приведенных исторических данных. Если бы автор воистину “Нового учения” заглянул в книгу А.К. Свитича “Православная Церковь в Польше и ее автокефалия”, 1959 г., он бы на стр. 196 нашел, что — “в 1940 г. был хиротонисан во епископа архимандрит ВЕНИАМИН (Новицкий), секретарь Духовного Собора Почаевской св. Успенской Лавры”. О той же хиротонии он мог бы узнать и из брошюры С. Раневского “Украинская автокефальная церковь”, изданной в 1948 г. в Джорданвилле. А если бы он заглянул в книгу К. Фотиева “Попытки украинской церковной автокефалии в XX веке”, изданную в Мюнхене, он бы нашел на 77 странице список епископов Автономной Церкви на Украине в период немецкой оккупации. В этой книге перечислены 15 архиепископов и епископов, возглавленных митрополитом Алексием (Громадским). В перечне епископов на четвертом месте — еп. Полтавский ВЕНИАМИН (Новицкий), на шестом месте — еп. Каменец Подольский ДАМАСКИН (Малюта) и на восьмом месте — еп. Житомирский ЛЕОНТИЙ (Филипович).

    Безапелляционно обвинивший меня в “смертных грехах” автор “Нового Учения” события 1940-41 г.г. проверял по “Черной Книге”, изданной в Париже в 1925 году. Об этом он сам пишет Скажите: не наваждение ли? В 1941 и в 1942 году принимал я названных Владык у себя в Брест-Литовске, где в то время я был настоятелем, а бедный г. Сигида утверждает, что эти владыки, из иноков Почаевской Лавры, никогда не существовали... О ты, правда человеческая!

    1964 г.

    “Возсия мирови Свет Разума”

    В святые дни Рождества-Богоявления вспоминаю, как горячо и искренно молились мы в родных храмах России, и затем — со множеством наших страждущих братии — в лагерях Германии и в Африке. Все мы жили верой в возрождение России, надеждой на скорое падение цепей, которыми скована Держава Российская, интернационалом полоненная. Не свершились наши чаяния. А истекшие десятилетия поставили нас перед лицом новых страшных явлений.

    — Первое. Всемирный Совет Церквей, устами своих возглавителей, в числе коих и иерархи Плененной Страждущей Церкви Российской, волею богоборцев — хозяев страны, втянутой в эту антихристианскую организацию, пытаются убедить свободный мир в том, что революционные движения в мире преследуют благую цель: они, якобы, осуществляют во вселенной евангельский закон. О помрачение рассудка! Но увы, это может быть и сознательной ложью, преподносимой доверчивым слепцам сытого Запада и его бывших колоний. Мы, православные христиане, знаем сущность всех бывших и ныне в мире совершающихся революционных движений. Их сущность —непримиримая вражда к христианству, прежде всего. Они проповедуют не братство во Христе, вытекающее из сознания ценности каждой человеческой личности, где нет “ни эллина, ни иудея”, они проповедуют “равенство и братство голов в скотском загоне”, управляемом “народом дворянином”. Христианам России чуждо преклонение пред любой революцией, перед ее вождями всех времен, ибо всякое революционное движение это — не просто антихристианство, это скрытый сатанизм. Этому движению направленному против всех государств, выросших на христианской основе, и против национального сознания, мы — христиане противопоставляем нашу верность Христу, Его Разумом питаемые сознание и сердце.

    — Второе. Навязчиво предлагает нам так наз. Экуменическое Движение нивелировку веры. Но мы, повторяя за великим Тертулианом: “Долой все попытки произвести пестрое христианство из стоицизма, платонизма и диалектических композиций”, отвергаем зов экуменистов. Мы считаем нашим нравственным долгом стремиться понимать других; наш долг со всеми быть в союзе любви, но мы отвергаем ложное примиренчество, следуя завету Всевышнего: Правде научитеся живущии на земле, — отымите лукавство от душ ваших. Ложным примиренчеством оказывается дурная услуга делу мира возрождающей веры, делу духовного сближения. Мы ищем, — и это наш долг, — в инославных того, что нас единит, но — с сохранением нашей верности Христианскому Благовестию. В 1962 году Бен Гурион, в своем новогоднем обращении, возвестил, что к 1984 году иудаизм будет доминирующей религией мира. Сознательно ли или невольно, но Всемирный Совет Церквей к этому и ведет свою лихорадочную работу.

    Однако, несмотря на эти страшные явления, нет основания, думая о России, впадать во власть пессимизма. Да, боязнь возврата России к тем духовным ценностям, силою которых была создана Православная Держава Российская, и неизвестность — какой путь в политической жизни изберет стряхнувшая с себя путы марксова — интернационала Россия, — вызывают у ведущей ныне мировую политику “закулисы” тревогу, потому и тормозит “закулиса” падение власти интернационала в СССР. Все, что долетает до нашего слуха из Края Родного, — от приезжающих ли, или из, в общем, России враждебной западной прессы, определенно свидетельствует о том, что народ наш, — в толще своей, в лице молодого поколения и мыслящей части интеллигенции, — возвращается к февралем-октябрем попранным ценностям, на Русь Христианством принесенным.

    Первые шаги своего сатанинского разбоя в Христианской России вожди коммунистического интернационала начали с призыва — “долой Любовь, да здравствует ненависть”, — “наплевать нам на Россию” (Ленин). Верностью к Свыше нам сошедшей Любви, верностью Христу и Любовью к Родине России будет побежден наш враг, мировой сатанизм. Духовное возрождение народа, его внутренняя жизнь не могут не отразиться на грядущих событиях.

    1977 г.


    ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

    ПОДВИГ ЛЮБВИ И ВЕРНОСТИ ХРИСТУ

    “Не ищи любви ближнего,
    лучше сам покажи любовь к ближнему”, —

    Государыня Императрица АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА

    СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ХРИСТОЛЮБИВОГО ВОИНА-ПАСТЫРЯ

    Тяжело и страшно бывает одиночество. Его я в полной мере испытал в первые годы моего служения в Африке, будучи оторван и от моего правящего архипастыря Аввы Анастасия и от собратий пастырей. Ближайший сосед священник служил в 2.500 километров от меня. Два года длилось это мучительное одиночество, изнурившее меня не только морально, но и физически. Ведь две трети каждого месяца приходилось проводить в разъездах по Марокко, чтобы собрать в одну семью в 22-х пунктах, по всей стране разбросанных русских людей. Поездки, в большинстве, были крайне утомительные; в целях экономии времени, совершались они преимущественно ночью, поездом или в арабских автобусах, без обычных удобств и, даже, достаточного притока свежего воздуха. Всюду надо было поспеть и в Великом Посту, и в период светлой Пасхи, и в рождественские дни, ежедневно совершая Литургию или вечернюю службу в разных пунктах рассеяния русских людей. Нужда во втором священнике была очевидной. Сознавал это и Авва Анастасий, но назначаемые в Африку кандидаты, узнав о примитивных условиях, в те годы, жизни священника в Марокко (квартира без воды и удобств, без обычных окон, без пола и потолка), отказывались принять послушание в этой стране. На третьем году моего служения прибыл в Марокко, с назначением на должность помощника настоятеля Прав. Русской Общины, прот. о. Григорий Баранников.

    Встретив на пристани своего помощника, я сразу почуял в нем не только доброго пастыря и моего верного соработника, но и наставника своего. Девять лет дружно, друг друга восполняя, работали мы с о. Григорием на ниве Христовой, единым сердцем предстоя у Престола Всевышнего. Молитва и послушание, глубокая вера в ведущую Десницу Господню, смирение и боязнь греха, страстная любовь к России и чувство ответственности за Зло, полонившее Русь, жажда поклониться родным могилкам и облобызать кровью праведников и исповедников обильно орошенную землю Русскую, — этим жил о. Григорий. И в его лице дал мне Господь, воистину, образец мудрости и духовного бодрствования. В этом отношении и был он для меня учителем моим.

    “Живем ли — для Господа живем... всегда Господни” (Рим. 14, 8). Эти слова ап. Павла всецело осуществил о. Григорий. Христу он отдал себя решительным актом своей воли; его жизнь была состоянием постоянного духовного возрастания, достигаемого победой именем Христа, смирением перед Творцом, сознанием личной нищеты духовной, простотой и сердечной добротой. Над простотой о. Григория некоторые подсмеивались, им она не нравилась и говорили о нем, как о “деревенском батюшке”. Так о нем думали и говорили духовно слепые, привыкшие “по одежке встречать, по карману провожать”. За поразительной простотой батюшки о. Григория скрывалась исключительной глубины духовность, недюжинные знания и большой ум. Глупость и ограниченность никогда не поймут, что кичиться свойственно только людям ограниченным и глупцам.

    Помню, получив известие о назначении помощником мне о. Григория, я полагал, что приедет ко мне батюшка с матушкой своей. Это предположение было вызвано присланной мне о. Григорием, до его прибытия в Марокко, его статьей, подписанной “Григорий и Клавдия Баранниковы”. — Батюшка, я вот вас приветствую, а где же матушка? —спросил я своего незабвенного батю, встречая его на пристани. — Я в одиночестве, моя матушка осталась в России. Всего лишь шесть месяцев жили мы с нею. Долг служения кровью истекавшей России призвал меня на фронт, а там — борьба с новым врагом, с самим Сатаной... вот мы и расстались с Матушкой. — Почему же вы, батюшка, подписываете статьи Ваши “Григорий и Клавдия Баранниковы”, — спрашиваю я, — если так давно вы в разлуке с с матушкой и она фактически не принимает участия в ваших литературных трудах. — Вы ошибаетесь, — возразил мне о. Григорий. — Да, мы в разлуке уже 30 лет, даже больше, но мы с матушкой едины и она действительно (я подчеркиваю это слово) трудится со мною: пишет статьи, вместе со мною молится, дает мне новые мысли; неужели вы видите в браке только физическую сторону? Нас Господь сочетал во едино сердце, наши души слились в Любви, и кто нас может разлучить? С какой нежностью вспоминал о. Григорий свою матушку, друга своего, Ей посвятил он свой дневник, в котором запечатлевал свои мысли и переживания. Он полагал, что некогда, при встрече, передаст своей матушке этот дневник, как отчет о своем скитании по стогнам мира.

    Патриархальный быт семьи, в которой родился и вырос о. Григорий, наложил на него неизгладимый отпечаток. Со Шмелевской красочностью и живостью любил он рассказывать о своих Родителях, о дяде дьяконе и о его наставлениях юному племяннику. Рассказывал о. Григорий, как, будучи мальчонкой, решил он, под дурным влиянием товарищей, бросить учение. “И без учения можно хорошо устроить жизнь. Вот колбасник сосед не учился, а как хорошо живет, и так вкусно питается”... Рассказывал, как Мама решила его, ленивца, отвезти в уездное училище и поместить его там в общежитии, как он, в пути, во время перевала, пытался бежать, но пойманный Матерью, под тяжкими ударами кнута, дал слово, что больше не будет ни бежать, ни лениться. И слово свое сдержал, в чем был ему помощником старший брат, учитель. С глубокой благодарностью вспоминал о. Григорий свою строгую Маму и брата благодетеля. Успешно закончил он церковно-учительскую семинарию и, на радость Матери, стал усердным и образцовым учителем. Вспоминая своих усопших сродников, священно и церковнослужителей, Мать не скрывала перед Гришей своего желания, чтобы и он стал на путь пастырского подвига. “Тогда буду спокойна за тебя, когда иереем станешь”, — говаривала Мать. Иереем хотела видеть своего юного супруга и юная жена Клавдия. Но война и революция оторвали Гришу от семьи. Пройдя тяжкий крестный путь Белого Воина, он вошел в ряды Хора Донских Казаков под управлением Жарова. Обладая прекрасным низким басом, отличным знанием нотной грамоты, от природы музыкальный, поручик Григорий Б. не получил искомого духовного удовлетворения в рядах хора. Он думает о Матери и супруге своей. Неумолкаемым колокольчиком звенят в душе его их голоса: ты должен быть иереем. “Сердца Мамы и супруги были, несомненно, неугасимой лампадой за меня пред Господом, — говорил о. Григорий, — и это по их молитвам я подал прошение о рукоположении меня во иерея, что совершилось в 1923 году”. С этого года начинается его пастырская деятельность в Прикарпатской Руси, где Православие было притесняемо и гонимо. Неустрашимым борцом за Православие и национальный русский облик местного населения явил себя о. Григорий, за что и был вскоре изгнан чехами из пределов “Чешско-Словенской республики”. Так как православно-русская епархия в Прикарпатской Руси находилась в церковной юрисдикции Сербского Патриарха, изгнанный из Чехии о. Григорий был назначен на один из приходов сербских в Югославии, где и священствовал до второй мировой войны. Заслуживший уважение своей паствы, искренне почитаемый сербскими батюшками собратьями, высоко ценимый и иерархами Сербской Церкви, о. Григорий скоро стал благочинным. Узнав, что он много лет в разлуке с женой, Патриарх предлагает ему принять монашество с последующим избранием во епископа Сербской Церкви. Но скромный и смиренный пастырь решительно отказался от монашества: — я венчан с любимой супругой моей, и если она жива, кто может расторгнуть то, что Сам Господь сочетал! нет, отрешите меня от иноческого послушания, греха боюсь. Таков был ответ о. Григория Патриарху, предлагавшему ему путь архипастырского служения.

    С началом второй мировой войны, побуждаемый чувством религиозного и патриотического долга, о. Григорий вступает в ряды борцов за Россию. Разве можно согласиться с тем, что лишь один в мире народ израильский имеет право на свою национальную и религиозную самобытность, а другие народы, в том числе и наш, должны быть обращены в дермократическое интернациональное стадо?” — говорил о. Григорий. В рядах Русского Корпуса прошел он тяжкий путь обмана и унижения. “Духовный человек о духовном думает. Когда началась война немцев против, как мы думали, коммунизма, и моя душа устремилась к одной цели: на поле брани положить душу свою за измученную душу народа нашего, за Церковь, за поруганное Православие. Вот почему вступил я в ряды Русского Корпуса”, — так рассуждал дорогой мой друг и сопастырь. Исключительным было его доброжелательство ко всем, и к благожелателям и к осуждавшим его. Исключительным было и его гостеприимство. Сидя один дома, ничего батюшка себе не готовил. Съест яблоко, апельсинчик, хлебушка с чаем, а вот когда заглянет к нему гость, так тут-то и открывается в нем сердечный хозяин-хлопотун. В лавчонку сбегает, вкусно все приготовит, не выпустит гостя без чарочки и без сладкого, хотя сам то горилки не любил. А как попадет в какой дом с утра, когда хозяйка только обдумывает меню к обеду, отстранит хозяйку от плиты: сегодня я у вас за кухарку. Сбегает на базар, купит продукты, замесит тесто, да такие блюда сготовит, что пальчики облизываешь. Кнэдли, ленивые пирожки, вареники и классический пилав были специальностью о. Григория. И хозяйка радуется, и батюшка улыбается, благодушествует. Разъезжал он, посещая прихожан в разных городах и поселках, всегда с портфелем, туго наполненным пластинками. Страстный любитель музыки, он появлялся во многих домах, где любили музыку, с операми “Град Китеж”, “Жизнь за Царя”, “Евгений Онегин” и др. и, таким образом, вносил разнообразие в жизнь прихожан своих, отвлекая их от повседневных забот, облегчая тяготы их переживаний. Внешне жизнь его многим казалась беспорядочной. Если не было Литургии, батюшка поздно вставал, и за это его многие осуждали. Но лишь немногие знали, что ночи проводил он в молитве, с рассветом спать ложился. Как-то говорю батюшке: батенька, куда ж ты в полдень вздумал утренние молитвы читать, а он мне в ответ: исчисление времени для подготовки “к дальнему путешествию” дано, чтобы не впали мы в духовную спячку; не грех прочитать молитвы утра в полдень, грех их совсем опустить. Днем он посещал страждущих и скорбящих, занимался с детьми, сидел за книгой. Не забуду моих частых с ним встреч. Каждая встреча и обогащала и духовно укрепляла Большинство встреч носило характер исповеди, полной и громкой. Происходили они в позднюю пору ночную, а завершались утром разрешительной молитвой. Эта частая исповедь сослужителей Алтаря не только сближала, но и сливала воедино наши сердца и волю. Помню, когда рассказал я об этом моим собратьям на одном из совещаний духовенства Восточно-Американской Епархии, некоторые посмеялись, иные просто не реагировали на мой рассказ. Как сослужитель, он был неутомим и быстр к исполнению любого послушания. А в хлопотах о постройке храма в Казабланке, часовни на кладбище и обеспечении прихода собственным домом, его помощь была неоценимой. Как-то, перед моим отъездом в США, сказал мне о. Григорий: батюшка, плохой вы начальник, вот за девять лет я так и не почувствовал вашу руку. Эти слова являются лучшим свидетельством его благостного характера, для меня же они были лучшей наградой. Не верил о. Григорий в мой отъезд из Марокко, где за 11 лет отдано столько сердца и вложено физических сил на устроение Божиего Дела, и лишь когда увидал в руках билеты, обнял меня и заплакал, шепотом упрекая: вы меня в одиночестве оставляете. Нет, он не был одинок. Его любила паства, но о. Григорий терял в лице моей матушки и детей родную семью, его любившую и искренне его почитавшую. В первом своем письме мне в США он писал: — “я все надеялся, что вы из Парижа в Казабланку вернетесь, но самолет поднялся и, как мне сообщили, унес вас; вас нет, я одинок, не знаю, как долго смогу в одиночестве нести подвиг служения”. Действительно, не долго служил о. Григорий — через полтора года, после моего отъезда в США, его не стало. Он скончался скоропостижно. Утром не вышел из своей комнаты, не пришел к столу добрейшей Елизаветы Семеновны, принявшей на себя заботу о добром пастыре, и после полудня. Ночью слышна была его молитва, а в три часа дня, заглянув в его комнату, нашли батюшку лежащим на полу. Лежал он бездыханный с перстами, сложенными для Крестного знамени. Отошел в лучший мир во время молитвы. А похоронить его было некому... Греческий священник, воспитанный на св. Горе Афон, принял участие в постигшем русскую паству горе и тяжком испытании. “Мы знаем, что когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворный, вечный” ( 2 Кор. 5, 1). Знаю это, но несмотря на пятилетие со дня кончины доброго друга-пастыря, скорблю, вместе с его паствой, о его преждевременной кончине. Себя виню в этом, ибо полагаю, что смерть пришла от крайней степени переутомления.

    Тяжело и страшно одиночество, когда оторван ты от общения с собратиями. Но еще более тяжко и страшно, когда одиноким себя чувствуешь в многолюдной семье собратий.

    1965 г.

    ПАМЯТИ АРХИПАСТЫРЯ-ПОДВИЖНИКА

    К годовщине смерти Архиепископа ИОАННА (Максимовича)

    “Не забудьте, что рядом с Богословским Факультетом в Белграде, куда направляю я вас на добрая и душеполезная учения, находится “живая Академия”, это — наш Авва м. Антоний, мой бывший наставник и благодетель, а ныне великий учитель и святитель Вселенской Христовой Церкви. К нему чаще заходите, ибо от него получите и почерпнете то богатство знании и мудрости, которые вряд ли даст вам современная духовная школа”. Такими словами напутствовал меня в Югославию, в январе 1932 года, Блаженнейший Дионисий, когда нависла надо мною угроза удаления из Варшавского Университета, вызванная протестом против последовавшего из министерства запрета студентам пользоваться, на собраниях Богословского Кружка, родным, материнским языком.

    Как родного принял меня Авва м. Антоний, его любовью, лаской и вниманием обильно я пользовался, и Старец обижался, делал выговор, если, бывало, вечером или в течении дня не зайдешь к нему. В скромных покоях м. Антония познакомился я и с иеромонахом о. Иоанном (Максимовичем). Неоднократно наблюдал, как отечески ласков был старец Митрополит к о. Иоанну; в движении его глаз, в каждом слове, обращенном к о. Иоанну, светились радость о сыне духовном, полное доверие и благодарность за то, что приумножает он Богом данный ему талант.

    Несколько раз бывал я и в доме Родителей о. Иоанна. Поражало паломничество к нему студентов сербов. Сербы — не поклонники своего монашества, а вот, как только появится в Белграде о. Иоанн, студенты сербы буквально осаждали его. Праведная жизнь инока подвижника, непривычная в миру строгость к себе и любовию исполненное сердце — привлекали к нему внимание и сердца сербского студенчества.

    Привел Господь быть на хиротонии о. Иоанна во епископа, встречаться с ним, уже епископом, и в покоях м. Антония. — Смотри, владыка, чтобы не испортил тебя сан архиерейский... не увлекись вкусными блюдами, ведь архиереев любят попотчевать вкусненьким... да и красавица прильнет к тебе, — шутя говорил старец Антоний аскету, подвижнику молодому Архиерею, и лицо Старца сияло радостью о новом Святителе Божием.

    Любит народ наш архиерейские службы, охотно их посещает. Но, как наблюдал я в Белграде, Литургия, совершаемая владыкой Иоанном, привлекала необычное, при служении других архиереев, количество молящихся. Косноязычный, служит невнятно, а молящихся тьма...

    В начале 1935 года вернулся я в Польшу на пастырское служение. В 1936 году получил от владыки Иоанна, из Шанхая, письмо и, через некоторое время, несколько его проповедей. А в 1958 году, в Париже, лично беседовал с ним. Многие в Париже не понимали Владыку, их смущал его внешний вид, что босой он ходит. Рассказывал мне П. С. Лопухин, что были и жалобы на Владыку митрополиту Анастасию. В одной из жалоб просили, чтобы Первосвятитель приказал владыке Иоанну носить ботинки, М. Анастасий откликнулся на эту просьбу, написал Владыке письмо, а обрадованные этим прихожане поспешили преподнести своему Архипастырю новые ботинки. Владыка принял дар, поблагодарил, и носил ботинки... под мышкой, но их не надел. Снова жалоба Митрополиту, снова пишет Авва владыке Иоанну о послушании и получает от него ответ: — Ваше предписание исполнил, Выписали, чтобы я носил ботинки, но не написали, чтобы я их одел, вот я и носил их... а теперь одену. И владыка Архиепископ зашагал по Парижу в ботинках.

    — Странное впечатление производит ваш владыка Иоанн. Своей внешностью он многих отталкивает от себя, но одно в нем несомненно — он человек Божии, подвижник и великий молитвенник, сказал мне прихожанин Русского Экзархата в Париже Д.Н. Федченко, и поведал мне следующий случай из жизни владыки Иоанна в Париже. — В одном из госпиталей Парижа неподвижно, в неисцелимом недуге лежала русская женщина. Врачи, облегчая ее физические страдания, примирились с мыслью о ее смерти и больничные сестры ожидали ее кончины. В вечерние часы, в преддверии, как думали больничные сестры, ее последней ночи, вошел в палату, где лежала умирающая, владыка Иоанн. Сам пришел, не по чьей либо просьбе, и остановился у постели ее. Долго молился Владыка, благословил в бессознании лежавшую больную и удалился. Больничные сестры и сиделки видели, как молился, стоя у ложа больной, “странный русский священник”. И что же, к полночи больная поднялась с постели и потребовала свою одежду, желая покинуть стены госпиталя. Удивленные сестра и сиделки, — ведь больная не была в состоянии подняться, а вот сейчас бодро встала и так же бодро направилась к ним, — вызвали врача. Освидетельствовав больную, врачи признали ее совершенно здоровой, и при опросе выяснили, что к ней “приходил кто-то в черном, сказал, что она здорова и может идти домой”. Больная не назвала имени “посетителя в черном”, приказавшего ей встать и идти домой, но врачам не трудно было установить, что это был владыка Иоанн.

    3/16 мая 1963 года, в разговоре о Сан-Францисской смуте, сказал мне м. Анастасий: — Я не узнаю владыку Иоанна. Прежде тихий, молчаливый и кроткий, он проявляет настойчивость, оживился, неуступчив ... Что же произошло с Архипастырем подвижником? Вся его жизнь была всецелой отданностью Богу и служением Церкви, исключающим личные интересы или, тем более, кружковые. Кружковщина, как отрицательное, а в ограде церковной и пагубное явление, была абсолютно чужда владыке Иоанну. Но она существовала и существует. Владыка видел происходящую в ограде церковной подмену ПРИНЦИПА соображениями кружковой и личной выгоды или заинтересованности, и он оживился, стал настойчивым и неуступчивым. Его отношение к тому или иному вопросу церковной жизни всегда вытекало из принципиального значения данного вопроса, а оценка событий и фактов никогда не ставилась в зависимость от того, кто является автором, виновником данного вопроса, явления или события. А. Иоанн не умел жертвовать объективностью ради личной дружбы, ради личной привязанности или, тем более, приносить объективность в жертву за личные, ему оказанные услуги.

    Необычно строгий в вопросах канонических и в верности православно-русским традициям и обычаям, владыка Иоанн, в то же время, был чужд церковного провинциализма. Эта черта ярко в нем выявилась в почитании и прославлении им, в бытность Архиепископом Западно-Европейским, святых Франции, живших до разделения Церкви; эта его черта ярко выявилась и в вопросе сохранения за переходящими в Православие их прежних имен, полученных в крещении, если данный святой жил, подвизался и был прославлен до разделения Церкви Христовой.

    — Скажите, как вы относитесь к митрополиту Антонию и о. Иоанну? – как-то спросил меня заведующий библиотекой Богословского Факультета Белградского Университета В. Ф. Фрадинский. Прошло со дня того свыше 35 лет. За эти годы со многими церковными деятелями привел Господь встретиться, многое слышать и видеть в ограде церковной, а вопрос В.Ф. Фрадинского — “как вы относитесь к м. Антонию и вл. Иоанну” звучит по нынешний день. Ответом на этот вопрос В.Ф. Фрадинский измерял меру духовности вопрошаемого и определял степень его пригодности для служения Церкви. Этот вопрос актуален и ныне. Он и поныне остается верной меркой для определения духовной качественности и деловой пригодности трудящихся на Ниве Христовой.

    1967 г.

    ЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВУ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННЕЙШЕМУ Митрополиту ФИЛАРЕТУ, Первоиерарху Русской Зарубежной Церкви

    Ваше Высокопреосвященство,

    причт и миряне св. Серафимовского храма в Си Клиффе, объединенные верою в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, и верностью Церкви Его, приветствуем Вас, Первосвятителя Православной Церкви Российской за рубежами страждущей Отчизны нашей, России. В Вашем лице мы приветствуем и грядущий Собор Архиерейский, каковой милостью Божией состоится в дни Пасхи т.г.

    Большевики поразили в России не только государственный строй, посадив Хама на место Богом данного Вождя и Начальника Страны; его яд проник в аппарат и церковного управления, и мы видим, как бродит он в Зарубежьи. Его действия мы усматриваем в разделении Единой Церкви Русского Зарубежья на юрисдикции, его мы видим и в тех событиях в ограде нашей Русской Зарубежной Церкви, свидетелями коих, в последние годы, все мы являемся.

    Зарубежная Церковь — не юрисдикция. Она плоть от плоти, кость от кости нашей Матери Церкви Российской; посему-то Россией правящая рука мирового Зла так настойчиво простирает свои щупальца в ограду нашей Русской Православной Церкви за рубежами России. Но, как присутствие среди Апостолов Иуды предателя ничем не умалило значения Апостольского Собора и его силы для возрождения погибавшего мира, так и действия современных “иуд” ничем не умаляет значения Русской Зарубежной Церкви в деле сохранения Истины и возрождения Православной Руси. Мы счастливы, что являемся верными сынами Православной Церкви Российской, каковая сохраняется и существует лишь в Российских катакомбах на оккупированной Интернационалом нашей Родине и в Зарубежье. Наше пребывание заграницей мы рассматриваем, как длительную командировку, мандат на которую дан нам, — епископам, клирикам и мирянам, — нашей Матерью Церковью; этот мандат остается в силе лишь при условии единодушия и единомыслия Ее Епископов, клириков и мирян, Ее внутреннего единства, и при условии нашего единства с Матерью Церковью. Нарушение одного из этих двух элементов лишает наш мандат командировочной силы.

    Приветствуя Вас, нашего Первосвятителя, Пастыреначальником поставленного блюсти Истину и Правду Церкви Христовой, мы молим Бога о том, чтобы грядущий Собор явил перед лицом мира единство сынов Зарубежья и засвидетельствовал перед нашей страдалицей Матерью Церковью наше с Нею единство в исповедании Христа и в готовности принять любые муки и испытания за Церковь Его. Мы молим Господа и о том, чтобы грядущий Архиерейский Собор засвидетельствовал перед нашими гонимыми братьями в России, из катакомб, из тюрем и ссылок к свободному миру взывающими о творимой над Церковью неправде, что мы их слышим и не перестаем пред всем миром свидетельствовать Правду о том сатанинском насилии над Человеком и над даром Свободы, под игом которого вот уже свыше 50 лет изнемогает наш народ-христианин.

    И в тот день, когда Матерь Церковь свободная призовет все Русское Зарубежье к ответу, да Явит себя наша Зарубежная Церковь Евангельской мудрой Девой, достойной наших катакомбных братьев на страждущей, Интернационалом порабощенной Руси.

    1967 г.

    КРАСОТА СПАСЕТ МИР

    “Красота спасет мир”
    — Ф. М. Достоевский

    О человеке, на которого Промыслителем возложено бремя служения Красоте, нельзя сказать: он что-то делает. Нет, он творит, жизнь творит. А для того, чтобы творить жизнь, необходимо непрестанно идти против течения, совершать подвиг хождения против течения; это значит: почти всегда находиться в состоянии конфликта со средой, с общественным мнением, почти всегда оставаться непонятым, быть объектом клеветы, насмешек, упреков и т.п.

    В таком положении находился Р.Н. Верховской — служитель Красоты, памяти которого и посвящаю эти строки. Разно говорили о Романе Николаевиче в кругах общественных и церковных. Скажу откровенно: видимо также разно говорили и в Евангелии запечатленные священник и левит о впавшем в разбойники еврее, мимо которого они спокойно прошли, несмотря на то, что впавший в разбойники, как и они, был “сыном Авраама”. Но особенно некрасиво прозвучали эти тяжелые голоса о почившем, когда Роман Николаевич очутился в лечебнице для душевно больных: неверующий... сумасшедший...

    Поскольку, в эти тяжелые для Романа Николаевича годы 1965-1967, Господь на меня возложил послушание духовного общения с Романом Николаевичем в удручающей обстановке дома для душевно больных, с ним беседовать и молиться, его исповедая и причащая св. Тайн Тела и Крови Господних, считаю долгом пастырской совести о нем свидетельствовать и рад поделиться со знавшими его моими мыслями, тем — что от него я слышал лично, что видел и сам переживал. Впервые встретился я с Р.Н. Верховским в конце 1959 г., вскоре по моем прибытии в США. Барин по натуре — в хорошем смысле этого слова, орел со связанными крыльями, морально надломленный, Роман Николаевич томился. Таким я чувствовал его, таким я видел его при каждой с ним встрече. Эти встречи случались в Синодальном Доме и в храме, куда и я, как странник, заходил.

    Не удивительно, что Роман Николаевич был раздражителен, подчас резок и груб. Это вызывалось мещанством и полуправдой, с которыми ему постоянно приходилось сталкиваться как в общественной, так и в церковной ограде. Лишь нежное внимание митрополита АНАСТАСИЯ, которого почивший художник-скульптор глубоко почитал, согревало Романа Николаевича во “мразе его жизни”. Будучи сам рыцарем духа, Авва Анастасий как бы не замечал в этом одаренном человеке его недостатков: одаренность и таланты покрывали в его глазах недостатки Романа Николаевича, частично вызванные отсутствием условий и жизненных данных для применения его талантов.

    Под влиянием разных разговоров, с опаской ехал я, в первый раз, в лечебницу к Роману Николаевичу: как примет он священника, причастится ли он? И вот, с несказанной радостью слышу от него: — Господи, какая радость! но, батюшка, ведь я не приготовился к великому таинству, надо поговеть, в храм походить, ведь я грязный, грешный, не приготовился к принятию Святыни, — говорил мне русский мытарь,— И господь принял его, омыв в таинстве покаяния и преподав ему Семя вечной Жизни в таинстве Тела и Крови Своих. Роман Николаевич молился, преклоняя колени, истово осеняя себя крестным знаменем, и со слезами благодарности прощался со священником. Такова была первая моя встреча со служителем Красоты в дни его “заточения”.

    Роман Николаевич прекрасно знал, где он находится, чья воля держит его в этом страшном, для душевно здорового человека, заведении. Он удивлялся, что его держат в этой лечебнице. Да и не только Роман Николаевич, и доктор и все санитары удивлялись, как попал он в эту обстановку. Тихий, занятый своими думами, сидящий над книгой, которые ему привозила Ирина Васильевна К., или над листом бумаги — для будущего чертежа, проекта, Роман Николаевич пользовался там общей любовью. Человеку здравого рассудка и в твердой памяти, каким все эти годы принудительного заточения видел я Романа Николаевича, попасть в среду грубых, шумных, буйных тяжелых больных — равносильно самой ужасной пытке. Это трагедия жизни. И все же, Роман Николаевич не потерял себя и в этой удручающей обстановке. “Я живу внутренней жизнью” — говорил он. Он старался шутить, не жаловался, а на вопрос — как себя чувствует, отвечал с горькой, еле уловимой улыбкой: постель хорошая, еда не плохая, отношение хорошее, чего же больше надо...

    Легко могло создаться впечатление, что окружающая обстановка мало на него действовала. Но это было бы ошибкой. Когда уходили от него его навещавшие, он плакал, просил его не забывать. Ему было тяжело, когда санитар задерживал его, не разрешая проводить уходящего посетителя. В одно из посещений его со св. Тайнами, в беседе слышу от него: батюшка, мне тяжело, и если бы не решетки в окнах, я бы выбросился через окно на мостовую... хотя... нет, это грех, я не имею права лишить себя жизни, которую дал мне Господь. Это вопль исстрадавшейся души, который может быть принят нами, как упрек “мимо впавшего в разбойники прошедшим священнику и левиту”, и вместе с тем — это слова, выдающие в нем человека, обладающего верой в Бога. Роман Николаевич был несомненно человек верующий, в нем был и страх Божий. Да, он был чужд лицемерия, напускного благочестия, чужд был и фальши в его отношениях к людям. Он был человек на редкость прямой. А прямых людей не любят. Ныне нужны “дипломаты”, жизнь строится фарисейством, лукавством, лицемерием и подхалимством.

    С детской радостью принял Роман Николаевич от Ирины Васильевны К. крестик, освященный на Гробе Господнем, и сразу надел его на шею, и радовался, когда сказали, что ему будет дана возможность побывать на церковной службе. Часто, желая его морально поддержать, говорили ему при посещениях о возможном переводе его из этого дома в дом отдыха для стариков. “Как было бы хорошо уйти отсюда”, — отвечал страдалец. Но вот в 1967 году, на те же слова утешения, сказал он мне следующее:— Да, было бы хорошо уйти отсюда, поселиться в своей комнатке; хотя знаете, батюшка, после столь продолжительного пребывания в этом доме буду ли я в состоянии жить в нормальной обстановке? Здесь за мною смотрят, я чистый, сыт, не обижен — все ко мне хорошо относятся, а там —справлюсь ли я сам с собою, не буду ли кому-либо в тягость? Не примириться ли мне с существующим положением и не остаться ли “частью государственного инвентаря”, — с горькой улыбкой сказал мне Роман Николаевич и закончил: а за хлопоты всем, все же, спасибо... Не слышим ли мы в этих словах голос здравого рассудка, человека трезво смотрящего на действительность. Трезвость, горечь и деликатность в этих его словах.

    — Батюшка, да вы здесь мне целый храм соорудили, большое вам спасибо, — восторженно произнес Роман Николаевич при одном из посещений его, увидав на столе в отведенной для молитвы комнате Образ Пречистой, Дароносицу со св. Тайнами, перед ней горящую лампаду и Крест. — Спасибо за Икону, как хорошо, ведь с детских лет это мой любимый Образ Богоматери. Господи, как хорошо, — шептал он, готовясь к исповедальной молитве и к Причастию. Всякий раз, когда посещал я Романа Николаевича со Святыней, он говорил: какое великое дело поручено Господом священнику, вы возрождаете души человеческие и за это не оставит вас Бог.

    27-го января 1968 г. Ирина Васильевна была у него последний раз. Перед Рождеством он причастился. Роман Николаевич жаловался на тяжелое состояние здоровья. Он был болен. — Тяжело, очень тяжело, все тяжело, и сон тяжелый. — говорил он Ирине Васильевне со взором ввысь устремленным, как бы отсутствуя. Пробовал он шутить, но шутка не удавалась. В это посещение Ирины Васильевны К. он написал свое последнее письмо любимой племяннице. “Все хорошо — писал он — только письма твои для меня Россия, старая, невозвратная, незабываемая Россия... на все смотрю глазами потустороннего мира”. Да, он уже был вне этого мира. Господь готовил его к отходу из мира, который, в последний период его жизни, оказался для него таким жестоким, отвернулся от него... Но, несмотря на это в Романе Николаевиче не было злобы, хотя основания для этой спутницы человеков у него были большие. В больничную палату вошел Роман Николаевич с Евангелием — с Благой Вестью в руках, Сыном Божиим —Искупителем нам принесенной о Крестном пути на земле Красоты и о Воскресении» На следующий день, после операции, ушел от нас Красоты служитель, верю, ушел совлекшись “ветхого человека”.

    1968 г.

    СЛОВО У ГРОБА ЕЛЕНЫ МАКСИМОВНЫ ЭЙХГОЛЬЦ

    Трудно выразить глубокую скорбь, которую мы, прихожане св. храма сего и друзья Почившей, переживаем у гроба Ее. А ее исключительная скромность заставляет нас умолчать о многом, что следовало бы поведать при прощании с ней. Но — “от избытка сердца глаголют, уста”... и, не нарушая протеста Ее скромности, считаем нашим долгом сказать о дорогой нашей Елене Максимовне несколько скромных слов.

    Получив с детства от своих благочестивых Родителей, наряду со светским образованием, глубокое религиозное воспитание, всем своим существом приняв — еще в юные годы — основы Христианского учения: искреннюю Веру, твердую Надежду, нелицемерную к Богу Любовь, Елена Максимовна не знала в своей жизни и не допускала каких-либо колебаний в своих религиозных убеждениях и в своем отношении к Христовой Церкви. Как человек, который в жизни своей руководился Верой, Надеждой и нелицемерной, нелицеприятной Любовью, и как прихожанка — своей редкой преданностью Божьему Делу и своим благочестием, строгим к себе отношением — ЕЛЕНА Максимовна не только для большинства людей, но и для нас, пастырей, являла достойный пример для подражания. Скажите, часто — ли встречается в наши дни, как среди мирян, так и среди священнослужителей, человек, способный из искренней Веры и нелицемерной Любви исходящий Принцип поставить выше личных отношений, выше дружбы или родственной привязанности? Эта великая светлая и редкая черта в полной мере была присуща нашей дорогой Елене Максимовне.

    Неленостная участница всех храмовых богослужений, Елена Максимовна почитала за грех появляться к бож. Литургии и даже к вечерней службе с опозданием, не к началу службы. Неустанной и сосредоточенной молитвой за богослужениями, участием во всех тяжких переживаниях, посетивших приход наш за последние десять лет, в коих Елена Максимовна проявила недюжинную нравственную силу в правильной оценке происходившего, с честью отдав себя, во славу Божию, на служение приходу, ПОЧИВШАЯ снискала исключительное к себе доверие, уважение глубокое и искреннюю любовь.

    Сама всю жизнь неся крест тяжких физических и моральных страданий, не для себя жила Елена М-вна. Жила для ближних — во имя Господне. Жила для Семьи. Любовь к своей Семье всегда была для Елены М-вны крестоносной, да это и понятно, так как Любовь подлинного христианского Материнства и есть Крест. Но Елена М-вна не ограничивала круг ближних родными, родственниками и друзьями. Ближним для нее был всякий, впавший в нужду. Сама, находясь в более чем скромных материальных обстоятельствах, она спешила с помощью всюду, откуда раздавался стон страданий; она поддерживала и отверженных так наз. общественным мнением, и, будучи сама физически немощной, готовила обеды для тех, от кого отворачивались ближайшие соседи и знакомые. Елена М-вна широко прикасалась к ранам скорбящих и помощи требующих”, и в этом дивно сочетались в облике Почившей ХАРАКТЕРНЫЕ черты двух евангельских сестер — Марфы и Марии. И верю я, что в инобытии уготована Господом нашей дорогой Елене М-вне ТА РАДОСТЬ, о которой повествует нам ап. Павел: “НЕ ВИДЕЛ ТОГО ГЛАЗ, НЕ СЛЫШАЛО УХО, И НЕ ПРИХОДИЛО НА СЕРДЦЕ, ЧТО ПРИГОТОВИЛ БОГ ЛЮБЯЩИМ ЕГО”,

    Аминь.

    ПАМЯТИ МИТРОФАНА МИТРОФАНОВИЧА КОЛТОВСКОГО

    Слово в 40-й день кончины М.М. Колтовского

    Есть люди, которые, хотя и не занимают сколько-нибудь заметного места в общественной или иной области жизни, но, в силу своей яркой индивидуальности и особенностей своей личности, оставляют в сердцах и памяти людей, их знавших, глубокий и прочный след. К таким людям и относится покойный Митрофан Митрофанович Колтовский, 40-ой день кончины которого сегодня мы молитвенно отмечаем.

    Многокрасочна была жизнь этой богатой прирожденными свойствами натуры. Лучшие годы его жизни протекли в духовно-крепкой обстановке русской военной семьи, в которой сердце матери было неугасимой молитвенной лампадой пред Господом о чадех ея; затем — служба в офицерских чинах в Императорской Армии. Уже в эти молодые годы Митрофан Митрофанович уделяет исключительное внимание духовной стороне жизни солдат; он заботится о благолепии полкового храма и сам выступает усердным храмостроителем. По свидетельству друзей его детства и молодых лет, с которыми встречался я в Тунисе, Митрофан Митрофанович уже в те годы был неустрашим в стоянии за Правду, деятельность его, молодого офицера, была разнообразной и исключительно благотворной. Во всем выступали его любовь к Армии, чувство Долга и Чести.

    Революция круто изменила характер жизни Митрофана М-ча. Но и теперь он воинствует, он выступает как Христов воин. Он воинствует за Церковь. В годы жесточайших гонений на Христа и на Церковь Его мы видим Митрофана М-ча в роли иподьякона богоборческой властью гонимого святейшего ТИХОНА, патриарха Московского и всея Руси, а затем — видим его во главе отряда добровольцев по охране Святейшего. Его вызывает к себе известный Гучков, он выступает на диспуте против Луначарского. Тяжелые испытания выпали на долю Христова воина Митрофана за его ревность о Христе и о Церкви. Господь ведет его чрез теснины советских ссылок. Тюрьмы и Колыма это — новый этап его жизненного пути. И этот тяжкий путь он проходит с теми мужеством и крепостью, которые издревле отличали людей глубокой живой веры в Промысел Божий, лучших русских людей.

    Волна второй мировой войны выбросила его на берег неприветливого Зарубежья. Долго ждал Митрофан М-ич встречи с русским Зарубежьем, но... оно во многом разочаровало его. Всегда ищущий творческой работы, он никогда и никак не мог примириться с теми, кто общественное делание сводил к кружковщине, к партийщине, — к служению своему “Я”, что так ярко и часто выступает в большинстве общественных деятелей Зарубежья. Митрофан М-ич всегда говорил: существует единая ОСНОВА всех основ нашего общественно-национального делания на пользу народа нашего и страждущей Родины, это — Церковь Христова; без объединения в ее лоне и без активного участия в ее жизни НЕВОЗМОЖНО эмиграции, особенно же ее молодому поколению, сохранить православно-национальный свой облик, немыслимо внести и в общественно-политическую работу Зарубежья здоровые целебные и творческие начала.

    Скитания по лагерям Германии, живая деятельность по оказанию помощи обездоленным русским людям, скрывавшимся в польских, балтийских лагерях и в лесах от “охотников за черепами”, это — следующий этап жизни Митрофана М-ча. Никогда не забуду первой моей встречи с ним. Лагерь. У шоссе расположен храм и квартира священника. Раздается стук в дверь и входит странник с супругой своей. — “Здравствуйте, батюшка, скажите, кто ваш духовный глава: Евлогий или митрополит Анастасий?” Услыхав от меня имя м. Анастасия, странник с радостью воскликнул: “Ну, так благословите, батюшка! Благословите и в этом лагере поселиться” Это был Митрофан М-ич с ныне скорбной супругой своей. Этот маленький штрих свидетельствует о его несокрушимой принципиальности.

    Через полтора года после этой встречи, по недосмотру друга-врача, Митрофан М-ич лишился ноги. Пред ним, когда вернулся он из госпиталя, весь в слезах — на коленях стоит виновник его несчастья, и что же — Митрофан М-ич не только его не упрекнул, но с великой христианской кротостью и любовью обнял виновника потери ноги и, успокаивая его, сказал: — “Дорогой мой, без воли Всевышнего не упадет и волос с головы человека; в том, что со мной случилось, вижу действие Промысла Божия: лишив меня ноги, любящий Господь исцеляет мою грешную душу”. По возвращении из госпиталя, Митрофан М-ич снова рвется к работе. Мы видим его в роли заве дующего “Фондом помощи нуждающимся братьям” при лагерном храме. С трудом, на костылях, добираясь к храму, он не пропускает ни одной церковной службы.

    Затем мы встречаем его в Марокко. На наших глазах протекала здесь вся его страдальческая жизнь. Пока позволяют силы передвигаться, он ежедневно ездит в город на работу — обивает ящики, зарабатывая тем скудные гроши на пропитание. Благородство пасынка Юрия Борисовича, которого так любил покойный, дало возможность Митрофану М-чу жить, не надрывая поездками в город остатка своих сил. Когда не было в Марокко священника, Митрофан М-ич собирает вокруг себя лагерную детвору, беседует с ними, занимается Законом Божиим. До последних дней его жизни дети постоянно наполняли его комнату, приходили послушать рассказы старца. Дети любили его. Мы видели, как глубоко переживали дети смерть Митрофана М-ча, как выражали они любовь к нему, неся в своих чистых ручонках цветочки к его гробу и подходя попрощаться с ним пред закрытием крышки гроба.

    В страшных сердечных припадках, буквально ползая по полу, он готовит полное внутреннее оборудование храма, в котором мы ныне молимся о нем. Все здесь — и иконостас, и аналогии, и паникадило, и подсвечники — плод его личных трудов и забот, плод его любви к Спасителю и веры в загробную жизнь.

    Мы видели его здесь, в Марокко, в подлинно нищенской обстановке, но как богат был он крепостью духа, как богат был он жаждой творчества! — и не это ли привлекало в его убогую лачугу ежедневно большое количество посетителей, приходивших с ним побеседовать, от него многое впервые услыхать, у него многому поучиться, да и скорби оставить свои.

    Как любил Митрофан М-ич “Кадетское Объединение”, эту единственную организацию, к которой он принадлежал, и ее возглавителя Геринга. За день до смерти, он с гордостью свидетельствовал мне об этой организации, скромно, без шума и рекламы, творящей святое дело объединения кадет на основе призыва апостола Павла: “Друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов” Им была зажжена первая неугасимая лампада в се. Троицком храме Казабланки, первая в Зарубежье, в память за Веру, Царя и Отечество на полях брани убиенных, в смуте умученных и в мире скончавшихся Кадет.

    Митрофан Митрофанович был человеком, который умел Любить и ненавидеть. Он до последних дней своей жизни, почти с юношеским пылом, продолжал любить и защищать все то, что считал добрым, светлым, вечным, и ненавидеть и клеймить все, что искажает нашу личную и общественно-национальную жизнь, что губит душу человеческую. Достаточно было хотя бы один раз зайти в его убогое, нищенское жилище, его послушать и просмотреть книги, журналы и газеты, которые он прочитывал, чтобы увидеть, как широк был круг его интересов, как живо и страстно воспринимал он все, что его волновало, радовало, огорчало и возмущало.

    Когда вспоминаем мы Митрофана М-ча, пред нами встает образ не просто хорошего человека, отзывчивого, мягкого к чужому горю, к чужой нужде, — пред нами встает образ, поистине, православно-верующего человека — большого патриота русского. Тяжелый путь жизни, исполненный невероятными физическими страданиями и сердечной скорбью о Церкви и Родине ( он не отделял Церковь от Родины), — не сломил его натуры; он утомил его физически, но, благодаря исключительной вере, вере детски чистой, осмысленной, крестный путь его жизни духовно его укрепил и обогатил душу далеко не ординарного русского человека. Он предчувствовал свой близкий отход из этой жизни и готовился к нему непрестанной домашней молитвой, частой исповедью и частым принятием св. Тайн Тела и Крови Христовых.

    Митрофан Митрофанович Колтовской — это одна из самых ярких и красочных фигур русского Зарубежья, Человек Принципа и богатырь Духа.

    К ТЫСЯЧЕЛЕТИЮ БЛАЖЕННОЙ КОНЧИНЫ СВ. РАВНОАПОСТОЛЬНОЙ КНЯГИНИ ОЛЬГИ

    В 1969 году исполнилось 1.000-летие со дня блаженной кончины св. равноапостольной княгини Ольги, являющейся “корнем правоверия во Отечествии нашем и основополагающим началом его христианского просвещения”.

    Если говорить о первых семенах христианского просвещения нашего Отечества, следует назвать прежде всех, имя св. первозванного Ап. Андрея, посетившего землю Русскую и первым бросившего в ее почву семена Веры Христовой. Этот знаменательный исторический факт говорит нам о том, что и “Русская земля не ниже других, получивших христианское просвещение от самих Свидетелей Слова”, от св. Апостолов. О проповеди ап. Андрея на землях русских говорят древние историки; так Евсевий Кесарийский говорит: “Из святых Апостолов и Учеников нашего Спасителя, которые рассеялись по всему миру:... Андрей получил Скифию” (территорию б. Скифской империи), а у св. Иоанна Златоуста мы читаем: “...и скифы и сарматы переводя св. Писание на свой язык, философствуют об этих словесах”, свидетельствуют о проповеди ап. Андрея на землях русских и некоторые жития Апостола, и Византийский император Михаил VII (XI век), писавший сыну Ярослава Мудрого — Всеволоду, что “одни и те же Самовидцы евангельской проповеди провозгласили Христианство и в Византии и на Руси”, и история Валаамского монастыря.

    В нашей отечественной Истории принято говорить о варягах — иноземцах, принесших нам Христианство и положительные зачатки государственности. Господу слава! — в результате археологических раскопок на территории древнего города Танаиса, произведенных в наше время, и добросовестных исторических исследований, эта теория ныне отвергнута, как не имеющая достаточных оснований. И действительно, какая может быть речь об исключительной роли варягов в просвещении нашей страны, когда уже в договоре князя Игоря 944 года прямо говорится о русских людях-христианах, уже в то время имевших значительное влияние в военно-государственной жизни Руси; и в то время, когда в Скандинавии христианство, в середине X века, только начинало делать свои первые успехи, на Руси, по свидетельству окружного послания Константинопольского патриарха Фотия, писанного в 867 году, руссы не только исповедали христианство, но и имели своего епископа, а Византийский император Константин Багрянородный (912-959), в составленном им жизнеописании императора Василия (867-886), прямо говорит о принятии в эти годы христианства русским племенем. Не подлежит никакому сомнению, что наши предки-руссы, жившие по северному берегу Черного Моря, которое византийцы называли “Русским морем”, были просвещены светом Евангелия уже в начальном периоде христианской эры. Но поворот в исторических и духовных путях развития нашего Отечества связан с именем св.равноапостольной княгини Ольги.

    Кто она — Ольга равноапостольная? Она крестьянская дочь из села Выбуты, под Псковом. Родители, хотя сами и были язычниками, воспитали ее в правилах честной, рассудительной и целомудренной жизни. К ним смело можно отнести слова ап. Павла: “Егда же языцы, не имуще закона, естеством законное творят” — “они показывают, что дело закона написано в сердцах их” (Рим. 2, ст. 14-15). Промыслительная сила Божия коснулась сердец их, и это было передано ими дочери — Ольге.

    Ольга работала перевозчицей через реку Великую в родном селе Выбуты. Как же стала она княгиней — князя Игоря супругой? Охотившийся в этом крае молодой киевский князь Игорь встретил Ольгу — перевозчицу во время своей переправы через реку Великую, беседовал с ней и был поражен мудростью, целомудрием и мужеством простой крестьянки-перевозчицы. А когда пришло время Игорю жениться, его выбор пал не эту девушку.

    Недолго княжил Игорь. Он был предательски убит древлянами, и Ольга, за малолетством своего сына Святослава, стала самостоятельно управлять одним из крупнейших государств Европы того времени. Государственные интересы побудили ее, тогда еще язычницу, применить к жестоким, хитрым и мстительным древлянам, те же меры, которые применяли и они против Киевского княжества. Летописец реально передает это событие, связанное с покорением Киеву могущественного племени древлян. Летописные и житейныё сведения говорят об исключительной государственной мудрости и полководческом таланте княгини Ольги. Они свидетельствуют о ней как о милостивой правительнице для своего народа, справедливом судии, нищелюбивой и щедрой к убогим.

    Оставшись вдовой, княгиня Ольга, вопреки языческим обычаям, не вышла второй раз замуж, и это поразило древнерусских летописцев. “Кто не удивится сея блаженныя Ольги премудрости и мужеству и целомудрию? аще и не крещена бе и земного царствия власть управляя, по лишении же мужа не изволи посягнути по другому мужу, уподобися горлице единомужней” — с восхищением пишет автор ее жизнеописания.

    И вот, глубокая мудрость в сочетании с душевной чистотой, которые отмечаются всеми авторами Житий Княгини и летописцами, направляют ее в Константинополь, где Ольга принимает от Патриарха крещение во Имя св. Троицы. Принять крещение значит “пережить новое рождение”, “приобщиться к Древу Жизни”, и княгиня Ольга возвращается в Киев духовно возрожденная, соединившись в св. крещении с Тем, к Кому всегда влекла ее душа и Кого, как Источник Премудрости, не мог обойти ее глубокий ум. Восприемником при крещении был сам император Константин Багрянородный, а крестивший княгиню патриарх пророчески возвестил: “Благословена ты в русских женах, яко возлюби Свет, а тьму остави. Прославлять тебя будут сыны русские до последнего рода”.

    Имя княгини Ольги становится широко известным в Европе того времени. Об ее крещении пишут немецкие историки. Вернувшись в родную землю с именем, во св. крещении, св. равноапостольной царицы Елены, княгиня Ольга не скрыла от своих подданных обретенных ею духовных сокровищ. Узрев во св. Живоначальной Троице образ единства в Любви, княгиня Ольга водружает на берегу родной ей реки Великой Крест и строит храм в честь Пресвятой Троицы. Обратив ко Христу многих киевлян, княгиня предпринимает ряд миссионерских поездок по своим необъятным владениям, водружая на распутиях дорог св. Кресты, особо высеченные из камня, чтобы всякий русс, проезжающий или проходящий той дорогой, устремлялся мыслию и духом ко Христу Спасителю. “Повесть временных лет” говорит о том, что “иде Ольга по Дерьвстей земле с сыном своим и дружиною, уставляющи уставы и уроки” и “устави на Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани”. Здесь указывается на то, что с деятельностью княгини Ольги связан принципиально новый этап государственной организации и административного устройства древней Руси. До кн. Ольги не существовало практически ни постоянного налогообложения, ни государствено-административного делания. Все это было установлено княгиней Ольгой.

    Вернувшись после крещения в Киев, кн. Ольга старалась склонить и сына своего Святослава к христианству, но, окруженный дружинниками варягами, увлеченный походами, Святослав, хотя и не препятствовал желающим креститься, оставался глух к призыву своей матери. Княгиня Ольга отнеслась к этому, как подлинная христианка: “Воля Божия да будет” — сказала она. — “Аще хощет помиловать род мой и землю русскую, да возложит им на сердце обратиться к Богу, якоже и мне дарова”. Кн. Ольга избрала св. Крест — оружие непобедимое — для сокрушения идолов на земле своей и для избавления народа от “пленения вражия”. “Требища (идолов) бесовския сокруши” — говорится о княгине Ольге. И хотя эти “требища” и оставались еще стоять на Земле Русской до времени князя Владимира, все же сила их уже была сокрушена равноапостольным подвигом княгини Ольги.

    Внук ее, кн. Владимир завершил то, чему начало положила кн. Ольга. Для кн. Владимира св. Ольга была и первой наставницей и водителем ко Христу, Кн. Владимир, несомненно, был больше связан со своей прабабкой, чем с отцом, который постоянно отсутствовал в Киеве, и даже, помышлял столицу на Дунай перенести. Богомудрой Ольге обязан кн. Владимир своим воспитанием.

    Сравнительно с недавнего времени память св. равноапостольного кн. Владимира стали отмечать, как День Русской Культуры. Почему это так? Может быть, с некоторого времени, значение св. князей Ольги и Владимира, как Крестителя Руси, стало казаться недостаточным для их особого прославления? Может быть, с упадком религиозности, стало казаться, что просвещение Руси христианством — факт недостаточной широты, чтобы в его воспоминании можно было бы объединить всех русских людей для общего прославления сих Державных Святых? Или культура Руси действительно связана с Христианством, с Православием и крещение Руси действительно положило начало Русской Культуре?

    Велика способность забвения у людей! Велика и гордость человеческая! Еще так недавно странно было бы в известных кругах интеллигенции (нашей и иностранной, одинаково) связывать две столь разные, по ложному мнению некоторых, области духовной деятельности человечества. Еще раньше, в век так наз. просветительных идей, предшествовавших французской революции, эти две области прямо противопоставлялись: религия это — невежество, это “частное дело” каждого, в общем — рабство; а культура это — знание, прогресс, свобода; для полного расцвета культуры, — так говорили на Западе, — необходимо освободиться от оков религии. Мы не будем говорить о богоборчестве марксизма, о нем все знают, и, в конце концов, марксистов никак нельзя считать представителями науки и выразителями общекультурной мысли. Однако были времена, когда антирелигиозно или, по крайней мере, арелигиозно был настроен цвет нашей интеллигенции, принесшей с Запада в Россию семена раздора между культурой и Церковью. Даже некоторые ученые солидной эрудиции верили, что культурный рост человечества совершенно независим от религии. Перед их глазами, совсем на виду, стояли народы различных религий с разительно выраженными особенностями своих культур, а эти ученые господа ничего не видели. Перед историками развертывалась документированная повесть о разделении Церкви по культурным очагам различного характера, а они — ученые этого не замечали и не понимали; с великой натугой выжимая из себя определения европеизма, одно другого натянутее и туманнее, не видели самого яркого признака европеизма — Христианства. Оставляли без внимания тот красноречивый факт, что Европа была единственным христианским материком мира. И не удивительно, что, в понятиях некоторых, крещение Руси только потому следовало считать началом русской культуры, что греческие монахи, для церковных нужд, научили русских читать и писать.

    В наши дни пелена ученого суеверия и ослепления спадает с глаз людей. Правда, далеко еще до истинного возврата народов к Вере Истинной, незатемненной человеческими измышлениями, но поворот от неверия к Вере ясно обозначается в человеческой психике. И мы верим положительно, что именно этот поворот и является причиной того, что день памяти внука блаженной княгини Ольги — св. Владимира из чисто храмового праздника становится празднеством Национальным. Часто бывает в истории, что, словами еще не высказанная идея, смутно бродит уже в подсознании человеческом. Иначе чем можно объяснить тот факт, что новая идея нередко в удивительно короткий срок овладевает массами? Как могло бы это произойти, если бы массы не были уже внутренне подготовлены к ее восприятию?

    Все больше и больше ныне внедряется сознание о том, что всякая культура тесно связана с религией. И все мы знаем, что, даже утратив веру, народы сохраняют неизгладимые черты своего характера, определившиеся в века религиозности. Знаем и то, что вне религиозных начал нет морали. Правда, приходится и ныне слышать слова, что де “и не верующий может быть хорошим и нравственным человеком”, но для многих ли ясно, что такой человек нравственность свою получил из веры своих отцов, но не всю нравственность, ибо взяв ценное из Святого Источника, он отрекся от этого Источника и назвал дарованное ему своим произведением.

    Следует признаться: многое еще туманно в нашем сознании, от многого не могут еще отрешиться россияне, чтобы смело взглянуть в лицо Истины, но предчувствие поворота уже волнует нас; если не понимают руссы, то чувствуют, что идем мы во мраке, что не можем так больше идти, что нужно к Свету выходить. И в самом деле: если мы не повернем к Свету, то потеряем и воспоминание о Свете. На фоне современной нам эпохи не будет пророчеством, если скажем, что если не утвердимся в христианстве, не удержать нам и остатков той культуры, которой вправе гордиться и гордимся. Возможно, что без христианства вырастет некая новая культура, но не будет она иметь ничего общего не только с нашей культурой, но и с нашим понятием о культуре. Не останется ничего, что мы ценим, ибо все-таки ценим мы, часто того сами не замечая, духовные плоды культуры христианской.

    Не грамотность положила начало нашей культуре, а христианское понятие о Человеке, о его назначении, его долге, его ответственности за жизнь свою перед Судьей Нелицеприятным. Потому-то и связана память о св. равноапостольных Князей Ольге и Владимире с прославлением русской культуры.

    Не задался я в этом очерке обрисовывать особенности нашей культуры, хочу лишь коснуться некоторых ее узлов. И прежде всего необходимо вспомнить, что св. князь Владимир выбирал веру, т. е. ему представлялась возможность выбора как религии, так и вероисповедания христианского. И выбор его остановился на Христианстве, а в христианстве — на восточно-греческом облике его, а от этого выбора зависело многое. Нам говорят, что де “его выбор был предустановлен, ибо, имея связи лишь с Византией, Русь ничего не могла бы получить практически от римского-католичества”. Удивительнее всего, что такие мысли выражали историки, которым исторические факты должны быть известны. А факты говорят следующее: даже и приняв веру от византийцев, Русь поддерживала после этого самые тесные связи и сношения и с римо-католической Европой: внучка св. князя Владимира АННА стала французской королевой; его внуки и правнуки женились на принцессах венгерских, германских, польских; внучки и правнучки выходили замуж за германских и венгерских принцев, одна была даже супругой знаменитого императора Генриха IV. Внук его Всеволод был приглашен быть посредником в споре германского императора с венгерским королем. И все это несмотря на принятие византийского православия.

    Нет, не из-за выгод, конечно, и межгосударственных связей пошел за своей прабабкой и избрал князь Владимир Православие, а потому, что интуицией высокоодаренной личности верно угадал, что Православие полнее всего может удовлетворить духовной жажде русского народа, потому что именно только православно может принять Христа и Его Благую Весть, по православному может русский человек верить и молиться, — и не как не иначе.

    Но скажут нам, а разве можно это доказать? Может быть, приняв римское-католичество, русские также хорошо бы верили, разве что пути нашей истории были бы иными. Позволим в ответ на это только указать на карту разделения Церкви: впервые Церковь разделяется по линии Адриатического моря, т.е. по той же линии, по которой когда-то разделилась Римская Империя; следовательно, разделение это уже не было случайным: налицо деление мира романского и эллинистического; далее от римского-католичества отпадает север Европы, т. е. делятся миры романский и германский; наконец Англия, соединение своеобразное и отличное от обоих миров, создает свою отдельную церковь. Ясным становится, что народы определяют свои вероисповедания в соответствии с особенностями своей психологии. Заслуга кн. Владимира в том, что Он не опытом определил место нашего народа в Лоне Церкви, а каким-то чудесным проникновением, избавив нас от необходимости появления Руссов, Лютеров, Цвингли, и с ними связанных потрясений. Если у нас и был раскол в XVII веке, то он совершенно не касался сущности Православия: между патриархом Никоном и протопопом Аввакумом никогда даже не поднимался вопрос о каком-либо догмате; этот раскол был вызван неумелой защитой своей самобытности и обостренной боязнью ее потерять. В тесной связи с этим становится важный религиозно— культурный вопрос об отношениях между церковной и государственной властью. Этот вопрос важен не столько сам по себе, сколько по тому, что он наиболее иллюстрирует то согласие между славянской психологией и Православием, о котором сказано выше. Этот вопрос разрешался в римском-католичестве веками и, в конце концов, разрешен не был; в Византии церковная власть просто-напросто была поглощена властью государственной. А у нас? у нас этот вопрос никогда и не поднимался пока власть была чисто-православной, т.е. до времен Петра Великого. Совсем незадолго до Петра ясное понимание вопроса нашим духовенством получило свое выражение на суде над патриархом Никоном. Неуместным усердием грека Лигарида в текст судебного акта была внесена фраза о том, что де “патриарх во всем должен быть послушен царю”. Смиренно, но твердо и мужественно русское духовенство отвергло такое определение. “Итак да будет положен конец слову. Да будет признано, что царь имеет преимущество в делах гражданских, а патриарх — в церковных, дабы таким образом сохранилась целой и непоколебимой во век стройность церковного учреждения”; государь — глава государства, патриарх — глава Церкви, патриарх послушен государю в делах государственных, государь послушен патриарху в делах церковных: вот ясная и простая мысль, которая соответственно и просто вылилась из уст нашего духовенства. Ведь и самый суд над патриархом Никоном состоялся потому, что патр. Никон, первый из наших архиереев, неудачно и неуместно поднял вопрос, который не существовал в нашем понимании; и, несмотря на свои великие достоинства, патр. Никон должен был вернуть посох св. Петра, ибо безрассудно возмутил спокойное море наших воззрений, пытаясь на православной почве Руси возродить идеи Гильдебранта и Иннокентия III. Следующий вопрос нашего культурного бытия беспредметен по существу, но важен в области наших взаимоотношений с западной Европой: европейцы ли мы или азиаты? И то, и другое мнение высказываются и поныне. Укажу на два основных признака европеизма, и приложим их к себе для испытания. 1. — Несомненно, что христианство является отличительной чертой европеизма: на других континентах христианство разбросано мелкими вкраплениями и нигде не составляет такого компактного блока, как в Европе; Новый Свет — Америка и Австралия — христианские ровно постольку, поскольку они населены европейской колонизацией. Мелкие очаги Ближнего Востока — в конце концов — лишь греческие колонии, остальное может свободно не идти в счет. 2. — вторым отличительным признаком европеизма является понятие гражданственности. Впервые в истории мы наталкиваемся на граждан в Греции; ни Азия, ни Африка гражданственности не знали, и дело здесь вовсе не в высоте культуры: Восток знал очень высокие культуры и очень развитые, но никогда не дал и намека на гражданственность. Там всегда были только подданные, а не граждане. Между тем у нас, с самых первых шагов общественной и государственной жизни существовало вече — собрание граждан для решения важнейших вопросов. В Новгороде вече, в силу особых условий, сохранило свое значение очень долго, но и в Киеве вече не раз выступало решающим образом: смещало князей и призывало других по своему выбору. Наша гражданственность была удушена, в конце концов, внешней опасностью. Но там, где это было возможно, она долго и упорно вновь возрождалась. В этом смысле очень характерно создание казачьих республик, в самых казалось бы неподходящих условиях, на самой границе с антигражданственной Азией. Наш государственный центр в Москве был слишком обременен внешней опасностью, чтобы позволить себе роскошь гражданского развития, но и там, лишенный гражданских прав, народ наш долго сохранял понятие о гражданском долге, и только это понятие и спасло Русь в Смутное Время. Думается, что наличие гражданского чувства в русской самобытности не подлежит сомнению.

    Но если мы и европейцы в широком понимании этого слова, то, все же, наша культура достаточно своеобразна, чтобы говорить о некоем противопоставлении ее с культурой западноевропейской. Определяющим мерилом в этом смысле может послужить характер и обстоятельства перехода от культуры чисто-церковной к культуре внецерковной. Этот переход произошел и в Западной Европе и у нас, но какими путями? Здесь мы наталкиваемся на факт, который далеко недостаточно принят во внимание историками и еще менее оценен по существу. В Западной Европе тяга к внецерковной культуре зародилась вопреки Церкви; там Церковь явилась оковами, которые нужно было разбивать снизу, церковь казалась препятствием к культурному развитию, как понималось оно европейской так называемой передовой мыслью. Увлеченные этим течением, там и сами князья церкви уходили фактически во внецерковную культуру, что особенно часто бывало в эпоху Возрождения. У нас же выход к вне церковной культуре был совершен насильственно, сверху, властью государственной, которой пришлось не без потрясений ломать сопротивление масс. Выходит так, что западноевропейская мысль задыхалась в церковной ограде и искала себе выхода из нее, а мы и ничего другого и не желали, как только оставаться в церковной культуре, и нас пришлось насильно тащить из нее по соображениям государственным, — правильно или неправильно понятым, — иное дело. В этом основной узел своеобразия нашей культуры, характеризующий еще раз внутреннюю связанность и согласованность нашей психики с Православием.

    Конечно, наша церковная культура и наш быт XVII столетия не были совершенными, они нуждались во многих реформах и дополнениях, что исподволь и проводилось нашими Царями, Церковью и наиболее развитыми элементами общества. Однако все эти реформы, по своему духу, совершенно не означали отрыва от церковной культуры, и действия благочестивейшего из царей Алексея Михайловича являются тому красноречивым свидетельством.

    Наконец еще одной характерной особенностью нашей культуры является отсутствие вкуса к рационализму. В самом деле, пока философия оставалась рационалистической, Россия не дала ни одного имени в этой области. Для верующего человека философия, как таковая, излишня. Он все важное получил в Откровении. Но и с ослаблением веры, с уходом из культуры церковной, русские люди не приобрели вкуса к рациональным построениям, ибо душа наша жаждет Истины полной, в то время как рационализм дать таковой не может. В рационалистической философии столько построений, сколько философов. Одно это должно было натолкнуть на мысль, что должно быть разум наш не способен САМ ПО СЕБЕ найти Истину, поскольку установлено им столько истин, сколько существует философских школ. И только с возникновением философии интуитивистической, с этого момента, когда было признано, что Истину можно скорее постичь непосредственным восприятием, появляются в России философские величины, как Соловьев, Лосский и, даже, Бердяев и др. Хотя вышедшие не из лона Церкви, эти философы тем не менее близки к церковной культуре, если не по содержанию, то по характеру искания, ибо непосредственное восприятие несравненно ближе, по духу, Откровению, чем умозрительные построения; как будто бы вдруг русским людям открылась дверка в ту сферу, из которой они были изгнаны палкой Петра, и если эта сфера не совсем та, что была раньше, то она во всяком случае как-то близка к ней, и может быть где-то в соседстве мы можем обрести ту старую, исконную, вечную, в которую были введены св. князьями Ольгой и Владимиром.

    Указанные черты русской культуры свидетельствуют, насколько наша культура, в своих первичных источниках, слита с Православием, т.е. насколько факт Крещения Руси действительно связан, в самых глубинах, с началом Русской Культуры. И естественно приурочивать День Русской Культуры к памяти или ко дню св. равноапостольных князей Ольги и Владимира. Россияне нашего времени не должны быть “Иванами, не помнящими своего родства”.

    1969 г.

    К 60-летию ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

    Русские дети, народ и Запад

    “Только наша глупость может соединить воедино народ и коммунистическую власть”.
    — Говард Фавст

    В русских зарубежных учебных заведениях была проведена в 1924 году анкета на тему “Мои воспоминания”. 2.400 учащихся представили свои сочинения. Воспоминания писаны юношами, но относятся они к переживаниям их детского возраста, выпавшим на 1917-1920 годы. Обзор этих сочинений дает нам яркое свидетельство отвержения нашим народом коммунистического интернационала еще на его заре в России.

    Имеются веские основания полагать, что настроение и мысли нам современной молодежи в СССР совпадают с переживаниями юнош-детей-кадетиков, переживших так наз. “бескровную” с оружием в руках, выброшенных за пределы России. Это и побуждает нас остановить внимание наше на ценном забытом памятнике Благородства, Долга и Чести русских детей-подростков. Из них многие находятся среди нас, это ныне — отцы и деды, сохраняющие свою верность Исторической России.

    В своих сочинениях, запечатленных в книге “Дети Русского Зарубежья”, 1925 г., русские дети — кадеты и гимназисты — дают полную картину развернувшемся в России революции в октябре 1917 года, дают и свой ответ на эти события. В данном случае дети являются выразителями настроения и мышления широких слоев российского населения. Дадим слово самим авторам воспоминаний:

    А свободный мир вот уже 60 лет спокойно наблюдает и потешается над русским народом, готовя тем и себе незавидную будущность. Ведь с того времени ничего в странах Марксова коммунизма не изменилось. Вспомним свидетельства из Румынии на Запад недавно бежавшего пастора; священнослужителей там привязывают ко кресту, повергают крест на землю, выводят из камер заключенных и заставляют их испражняться на страдальца, ко кресту привязанного, приговаривая: ведь и ваш Христос так страдал... Это было не в двадцатые, а в шестидесятые годы просвещенного XX века.

    Куда бежали? Поднялась борьба за Россию. В этой борьбе участвуют не только воины, сохранившие верность Вере, Царю и Отечеству. В их ряды включаются гимназисты и кадеты, русские отроки. Им было по 11—12 лет. И вот что пишут они: — “Мобилизации никакой не было, но все кадеты и гимназисты добровольно шли в армию”. — “Мне было 11 лет, я был записан в конвой, одет в форму, с маленьким карабином за плечами”. — “Я кадет 2-го класса, мне удалось уйти из дома и поступить в один из полков”. — “Я одиннадцатилетний мальчик долго ходил из части в часть, стараясь записаться в полк”. — “Мне было 12 лет. Я плакал, умолял, рвался на фронт всей душой, прося брата взять меня с собой, и когда мои просьбы не были уважены, решился сам бежать на фронт защищать Россию”.

    Перед нами глубоко волнующее и знаменательное явление. Дети оставляют Родителей, свой отчий дом и уходят на фронт. Никто их к тому не побуждает, никто не уговаривает на этот шаг, сами стремятся на фронт. Ни строгость родительская и слезы Матерей, ни приказы командования, ни отказ в приеме некоторыми военными начальниками, — ничто не могло удержать детей, они обходят все препятствия. Они летят на зарево пожара, Интернационалом на Руси и во всем мире раздутого, летят окрыленные любовью к Родине-России, побуждаемые чувством долга перед Отчизной. — “Я рвался на фронт отомстить за поруганную Россию. Два раза убегал, но меня ловили и привозили обратно. И как я был счастлив, когда Мать благословила меня”. — “Видя Родину в море крови, я не мог продолжать учение — мое прямое дело, и с винтовкой в руках пошел с отрядом биться за Честь и за Благо России”. — “Было больно и хотелось кричать: “Спасите... Спасите. Россия зовет! Я слышал этот призывной голос и повиновался ему, со счастливой улыбкой взял я винтовку в слабые руки. С радостным лицом шли мы в бой, провожаемые родными”... “Сколько там погибло дорогих нам кадет”... “Сколько было героев, еще мальчиков, беззаветно отдавших жизнь свою за Правое Дело”...

    За ПРАВОЕ ДЕЛО... Эту борьбу народ наш продолжает, десятками миллионов погибая в ссылках, в концлагерях, в тюрьмах, а ныне и в домах для душевно больных, в психушках, куда сатрапы ЦК Коммунистической Партии ссылают всех, кто им опасным кажется. За Правое Дело. Кадеты, по возрасту дети, своим юным чутьем, чистым сердцем сразу почуяли сатанинскую сущность революции и правильно оценили события 1917-1920 годов. Поняли они, что Россия попадает под ОККУПАЦИЮ анти — Христовых сил, полчищ Интернационала. — “Когда началась революция, несмотря на мои десять лет, я сразу понял, что все кончено”. — “В грязь падало все, и нравственность, и глубокая религия, которую я унаследовал от моих Родителей”. — “Нравственная жизнь в эти годы была ужасна. Жил и чувствовал, как будто Я ЖИВУ в ЧУЖОЙ СТРАНЕ”. — “Большевики все больше и больше забирали русскую землю”. — “Пришли — разграбили русские владения. ЭТО БЫЛИ ГАДЫ, пропитанные кровью, которые не знали ничего человеческого”, — пишут юноши.

    Нельзя не обратить внимания на слова: “Пришли большевики”, “Забирали русскую землю”, “разграбили русские владения”. В представлении детей — очевидцев “бескровной”, большевики это — не русские, это гады, они откуда-то пришли... Действительность отражена в этих словах: с помощью полчищ сброда Интернационального Коммунизма Ленин, Троцкий, Свердлов и Ко. в бараний рог согнули русский народ. — “Я спрашивал у своей Матушки: зачем все это, разве наша Родина будет НАСЕЛЕНА ДРУГИМИ?” — “Я понял, — пишет другой кадетик, — что при большевиках нам русским хорошо НЕ БУДЕТ.” А когда одного мальчика спросили: “ты коммунист? — он ответил: НЕТ, Я ПРАВОСЛАВНЫЙ”.

    Дети свидетельствуют в своих воспоминаниях и о том, что и народ наш правильно оценил события и в поддержке коммунизма не повинен. — “Когда отец мой шел домой, то просился в какую-нибудь избу и его спрашивали, откуда и куда он идет; и он отвечал, что из тюрьмы, тогда его спрашивали: “кто его посадил” и когда он говорил, что большевики. ЕГО принимали КАК РОДНОГО ГОСТЯ”. —”Помню крик одной старушки по адресу большевиков: у... проклятые! Ишь понацепили красного тряпья, так и Россию кровью зальете”. — “А в одной деревне нам предсказал один дурак, что от большевиков разве только в колодезь спрячешься, и верно”. Устами крестьянки и юродивого парня вещали чутье и народное сознание.

    Наша так наз. “передовая интеллигенция”, оторвавшаяся от Православия и от народа, безмерно увлекшись суррогатами западной философии, широко распахнувшая российские двери в светлые ризы облекшемуся — в лице Христу враждебных, враждебных христианской культуре и государственности ученых, философов и политических деятелей Запада — Сатане, значительно позже разобрались в сущности коммунизма, поняли, что и сами в ловушку попали... А. Тыркова-Вильямс пишет: “Мои сверстники и современники, а вместе с ними и я, были твердо уверены в непрерывности прогресса и в том, что в России главным препятствием к победоносному шествию этого, всеми чтимого прогресса является самодержавие. Только МНОГО ПОЗЖЕ я поняла, КАК ПЛОХО МЫ ЗНАЛИ САМОДЕРЖАВИЕ, его историю, ВООБЩЕ ИСТОРИЮ нашей РОДИНЫ, которую мы так страстно, так простодушно стремились перестроить. Нами РУКОВОДИЛИ НЕ МЫСЛИ, продуманные и ответственные, А ЭМОЦИИ”, — добавим: и боязнь отстать от Запада. Розанов, Струве, Булгаков, Зеньковский и многие другие марксисты вернулись ко Христу, вошли в Церковь Его, из Савлов стали российскими Павлами. На этот путь, по свидетельству внешних, в массе возвращается и подъяремная в СССР интеллигенция.

    “Человечество не понимает, — пишет русский юноша, — может быть не может, может быть не хочет понять кровавую драму, РАЗЫГРАННУЮ на нашей Родине. Если бы оно перенесло хоть частицу того, что испытал и перечувствовал каждый русский, то на стоны, на призыв оставшихся в ТИСКАХ ПАЛАЧЕЙ ответило бы дружным криком против нечеловеческих страданий несчастных людей”. Эти слова русского юноши, обращенные к свободному миру, приводят на память слова Тургенева, некогда им Герцену писанные: “Особенно мне было обидно, что мог ты вообразить, будто бы французам (добавим от себя: правителям стран Запада) нужна истина о чем бы то ни было, не говоря уж о России”. Правители стран Запада сами не свободны, связаны, спутаны... и сами Правды боятся. Правда нужна лишь российской нации, нужна как орудие, силою которого с лица российской земли будет сметен Марксов Интернационал.

    У Джорджа Кеннэна, в его статье “Русская революция — ее природа и ее последствия”, читаем: “Ленин однажды с гордостью и воодушевлением воскликнул, что советский режим продержался дольше, чем Парижская Коммуна, просуществовавшая 72 дня. Но вот этот режим продержался уже 50 лет”. 72 дня и 50 лет. В те времена Франция сама решала свою судьбу, имея к тому же и Российского Монарха за собою; вмешательство и влияние “мировой закулисы” в государственную жизнь отдельных стран в те времена было ограниченным. В случае же революции в России — ее судьбу решали правители некоторых стран Европы и Америки, и отдельные личности Запада, задавшиеся целью крушением Православной монархии и, затем, анархией разрушить Россию или, во всяком случае, затормозить быстрый рост России в ее свободах, в ее аграрных и социальных реформах. 60 лет скитаний по всем странам мира убеждает нас в том, что Россия Самодержавного Монарха была самой свободной, самой демократической страной в сравнении со всеми демократиями современного республиканского мира. Уместно привести заключение немецкой экономической комиссии, направленной в Россию незадолго перед войной 1914 года и возглавленной известным экономистом и знатоком России проф. Аугагеном: — “Российская Империя уже шагнула за последние годы и продолжает шагать ТАКИМ ТЕМПОМ на пути государственного и экономического развития, ЧТО, если ЭТО НЕ ПРИОСТАНОВИТЬ, Россия СТАНЕТ в БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ второй Америкой и будет непобедимой” (См. Др. Ю. И. Лодыженский: “Душа Российской Империи”).

    На 50-ом году коммунистического режима в России услышали мы из уст представителей Запада Правду о коммунизме и нашем народе. Дж. Кеннэн вынужден признать, что коммунистическому режиму, несмотря на 50-летие его существования, — “не удалось достичь полной стабильности в его отношениях с тем великим народом, на который распространяется его власть”. — “В отношениях со своим народом советский режим также не добился устойчивости” — повторяет Дж. Кеннэн и он указывает, в чем этот режим должен измениться, чтобы спасти себя. Иначе думает наш народ. Он думает о спасении России, а не советского режима. И знает наш народ, что для спасения России надо свергнуть идола — К. Маркса, — на местах где стоят памятники Марксу и Ленину следует устроить общественные уборные, — и России вернуть ее Историческое лицо.

    “Будущее коммунистической партии будет решено самим народом данной страны”,.. “только государства Запада могут помочь коммунистической партии остаться в живых”, — так пишет в своей книге “Голый бог” Говард ФАВСТ, писатель американец, в недавнем прошлом член Ком. Партии, ряд лет проведший в СССР. Спасибо Фавсту и Кеннэну за слова Правды. Да и кто из честных наблюдателей и политиков может отрицать очевидный факт, а именно, ЧТО Коммунистический режим в России обязан своим долголетием Западу! — “Нет той области творчества, которую советский (поправим: русский) народ, его рабочие, инженеры, ученые, учителя и художники не могли бы понять и осилить”, — говорит Говард Фавст, и продолжает: — “Освободившись от паразитического слоя, каким является коммунистическая партия, и установив у себя демократическое управление на основе собственной социальной базы, они В САМОМ СКОРОМ ВРЕМЕНИ дадут своей стране благоденствие и достаток. НАМ НУЖНО ЭТО ОСОЗНАТЬ”.

    В ночь на 7-ое ноября н.ст., после ареста членов Временного Правительства, Ленин произнес речь, закончив ее следующим призывом: “У нас имеется та сила массовой организации, которая победит все и доведет пролетариат до мировой революции. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВСЕМИРНАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ”. Этот призыв Ленина также остался, как бы, неуслышанным правителями Западной Европы и Америки, хотя он остается законом и неизменной целью правящего Россией Коммунистического Интернационала.

    Уместно обратить внимание на оценку Ленина некоторыми учеными на Западе. Так, проф. Др. Эрих Фромм, в годы 1923-34 бывший профессором Университетов Берлинского, Мюнхенского и Франкфурта на Майне, по прибытии в США работавший в Международном Институте Социальных Изысканий, профессор Колумбийского и Иельского У-тов и Национального У-та Мексики, в одном из своих выступлений в Нью-Йорке, 23 мая 1960 г. назвал Карла Маркса выдающимся социологом и философом, ПОСЛЕДОВАТЕЛЕМ Мессианизма Ветхозаветных Пророков. Главным последователем К. Маркса — сказал проф. Э . Фромм — явился Ленин, который частично обратил его теорию в реальность... коммунизм не есть что-то новое на пути развития человечества, это — логическое продолжение Мессианизма в политике, ведущее свое начало от пророков Ветхого Завета. Не один Э. Фромм так оценивает значение в истории К. Маркса. Маркс “остается специфической фигурой пророка и освободителя”, — говорит Ф. Кан, а еврейский историк Дубнов пишет о нем: — “Оторванный от источников еврейской культуры, идеолог социал-демократии не подозревал, что сам он... проповедует, при помощи новой терминологии, социальные идеалы израильских пророков”.

    В книге Ю. Анненкова “Дневник моих встреч” читаем мы следующие наставления Ленина, верного последователя Маркса: — “Лозунг “Догнать и перегнать Америку” не следует понимать буквально. “Догнать и перегнать Америку” — это означает, прежде всего, необходимость возможно скорее ВСЯЧЕСКИМИ мерами ПОДГНОИТЬ, РАЗЛОЖИТЬ, РАЗРУШИТЬ ее экономическое и политическое равновесие, “ПОДТОЧИТЬ его, и таким образом, РАЗДРОБИТЬ ЕЕ СИЛУ К СОПРОТИВЛЕНИЮ”. На наших глазах проводится в жизнь и это наставление. Коммунистический Интернационал верен ему. А забывчивость Запада приближает наступление новой эры, эры всечеловеческого рабства.

    — “Каменщик, каменщик в фартуке белом, — Что ты там строишь, кому?— “Эй, не мешай нам! Мы заняты делом: строим мы, строим тюрьму”..., а может быть и скотский двор?! Кажется уже подоспело время, чтобы свободолюбивые народы Запада, Европы и Америки, громко возгласили за Блоком: “Мы задыхаемся, мы все задохнемся! Мировая революция превратилась в мировую грудную жабу”... Проснутся ли народы свободолюбивые? Увы, в наше время богатый Моська на поводу ведет Слона. Скажете: фантазия? О нет, это действительность. В этих нескольких словах — огромная скорбная глава из книги Бытия о положении современного мира.

    * * *

    Вернемся к Российской трагедии, прислушаемся дальше к голосу кадет и гимназистов. — “Боже, мало люди отличаются от скотов”, — пишет юноша, — “и нечего верить в прогресс”. — “Чувствовать, что у себя на Родине ты чужой — это хуже всего на свете”. — “Прощай, прощай, больная Мать”...

    — “Наступил день эвакуации... Большевики были в 40 верстах и мы, перекрестившись на кадетскую икону, подобравши сумочки, тихо стали выходить из корпуса... Все молчали... У командира, который смотрел на мальчиков кадет, блеснули слезы на глазах... Мы бодро ступали по дороге с винтовками за плечами... среди нас были слабенькие, мы ободряли, облегчали их, помогали нести вещи, Чувствовалось сильное воодушевление”. — “Особенно жалко было смотреть на малышей, среди которых попадались 8-ми и 9-ти летние завернутые в огромные шинели с натертыми до крови ногами, плелись за обозом. Кадеты помогали друг другу и шли, шли и шли”... — “Идти было очень трудно, особенно маленьким, которые плакали и часто падали в глубокий снег, но все-таки продолжали идти вперед”... — “Обернувшись на оставшиеся позади здания кадеты шептали: прощай, прощай, прощай! Прощай дорогое нам гнездо кадет, прощайте зеленые горы”... — “Помню, как в самую последнюю минуту я вдруг вернулся и отдал Маме свои часы-браслет, оставшийся мне от Папы. Еще несколько раз поцеловав Маму, я побежал... чтобы где-нибудь в уголке пережить свое горе”. — “С глубокой тоской, — пишет другой кадет, — простилась Мамочка со мной и благословила меня в тяжелый путь”...

    Дети ушли на чужбину, на подвиг пошли, на подвиг за поруганную Россию. Материнской рукой благословила их Родина-Мать и это Святое Благословение почиет на всех, кто, за рубежами России подъяремной, ведет борьбу за Честь Отчизны Православной.

    * * *

    Пройден тяжелый скорбный путь. — “От всего виденного и пережитого я устал жить. Это звучит смешно для тогдашнего моего возраста, но... да, я устал жить”. — “Все погибло, — пишет другой кадет, — все надежды... и я принял отраву, но, к счастью, меня вылечили и внушили, что мне нужно жить, что позорно и стыдно умирать, испугавшись жизни. Я глубоко благодарен профессору X за его наставление”. — “Хотя я была маленькой девочкой, но я поняла что такое Родина и что такое любовь к ней”, — пишет гимназистка. “Я верю, придет время, когда мы будем нужны России. Я с гордостью готовлюсь к этому”, — говорит кадет. — “Но что же можем мы, восемнадцатилетние старцы, искалеченные и измученные, ведь мы знаем, что мы изуродованы”, — перекликается с ним сверстник.

    Мысль о Родине переплетается у детей с религиозным моментом. Нужна молитва о Матери-Родине. — “Попросим же Бога о том, чтобы Он вновь взял под Свою защиту поруганную и униженную, но, несмотря на все гонения, не забывшую Христову Веру нашу дорогую святую Русь”. Сознают юноши, что одной молитвы недостаточно, что “вера без дел мертва”. Во многих сочинениях повторяется: “нужно жить, работать и бороться”. На чужбину заброшенные дети, отроки и юноши российские, устремились в учебные заведения, в русские школы. — “Бесконечно рада, что после страшных невзгод представилась возможность продолжать образование, а по временам находил ужас при мысли, что ввиду тяжелых условий придется остаться неучем. Это для меня равносильно смерти” — “...у меня сознание, что я хорошо должен кончить образование, чтобы помочь моему папе и нашей дорогой Родине всем, чем я смогу”... — “В конце 1918 года я прибыл в Добровольческую Армию (автор этих строк в 14 лет пошел на Германскую войну), прослужил всего лишь два месяца и потерял ноги. Один счастливый случай в Константинополе помог мне исполнить мою заветную мечту, а именно — поступить в гимназию, хотя я имел уже 20 лет... да притом ушел я на войну из 2-го класса городского училища. Но я все-таки добился и поступил в 5-ый класс, хотя не знал ни одного языка, а о математике и говорить нечего, это была для меня китайская грамота, но в течение двух лет я заставил себя догнать по всем предметам. В настоящий момент я в 6-ом классе и учусь на круглых пятерках... На свете нет ничего невозможного: чего бы человек не пожелал, всего он может добиться”.

    Откуда в измученных, истерзанных детях эта жажда знаний, усердие в учении? От любви к Отечеству, из желания осмысленной и полезной жизни. — “Мы любим Россию и снова желаем видеть ее могучей и сильной страной”. Они сознают, какое громадное значение в их стремлении к осмысленной и полезной жизни, в их желании послужить Родине имеют Церковь и Школа. Отрываясь от родной Церкви и Школы, дети быстро начинают линять — и в религиозном и в национальном отношении, превращаются в бесформенный сплав зловонный международного котла. — “Училище это все, что осталось у нас вдали от Родины. И когда входишь в него, то чувствуешь все родное, русское, которое вносит оно в наши души”. — “Церковь и школа это для нас как бы островки Родины”, — пишут кадеты и гимназисты, — “и если Россия уходит вдаль — наши церковь и школа не дают нам совсем оторваться от родного, от прошлого Родины... Они сознают, что для того, — “Чтобы свергнуть большевистское иго, нужны хорошие силы, чистые убеждения, нужны для будущей России образованные люди, которые помогли бы ей стать на прежнюю высоту”, и понимают, что — “не в революции только дело, не во внешних только событиях мы можем найти ответ на все происшедшее, а надо искать его глубже:... это вечная борьба зла с Добром, которая ведется от сотворения мира. Я верю, Правда восторжествует и Россия спасется Светом Христовой Веры”. — “Тяжки наши страдания, но они еще больше закалили наш характер, укрепили веру в Божественного Учителя Христа, Веру и в Отечество”...

    1977 г.

    ТРАГЕДИЯ МОЛОДЕЖИ

    “Весь мир — тюрьма”
    (Гамлет)

    Весть о трагической смерти Игоря Иванова вмиг проникла во все уголки уютного местечка на Лонг-Айленде. Еще вчера, прощаясь на фабрике с соработниками, живо сказал он — “до завтра”. Трагическое завтра принесло страшную весть — “повесился”. Быстро заработали мозговые центры” знавших покойного: “повесился”... “повесили” или — “заставили повеситься”?..

    Игорь Иванов, моряк-механик, лет 23, женатый, имеет ребенка. Год тому назад перешел на положение невозвращенца. Жена и ребенок остались в СССР. Около полугода Игорь в США. “Хофстра Колледж” широко открыл перед ним свои двери. — “Там, в стране рабства, так и закончил бы я свою жизнь механиком на пароходе”, — говорил Игорь, переживая радость поступления в высшее учебное заведение. — “Подумайте, здесь я чужак, никто меня не спрашивает о родителях, о происхождении и как широко все идут мне навстречу: за мое нравоучение будут платить фабрика, на которой я работаю, и церковная организация”, — говорил он. Несколько раз Игорь был в моем доме. За три дня перед трагической кончиной говорил о пошивке нового костюма. Купить готовый или же пошить у портного, — что вы мне советуете?..

    Выше среднего роста. Брюнет, с большими вдумчивыми глазами. Скуп на слова. Крещеный. Рос сиротой у своей крестной матери. Из двух кратких разговоров, участником и свидетелем коих пришлось быть пишущему эти строки, было видно, что Игорь хорошо знал не только казенное учение материализма, марксизма, но и знал его слабые стороны в его отношении к религии. Производил Игорь впечатление человека ищущего и, казалось, выходившего, правда — еще робко, на путь религиозного осмысления цели жизни. Два-три замечания, сделанные им одному из участников беседы о религии и науке, обнаружили в нем строгую логичность мышления и неумолимую строгость к марксизму. И вдруг... такая неожиданная трагическая смерть...

    14 сентября прах его предали земле. Собрались у могилы друзья покойного. — “Приими, Господи, с миром душу раба Твоего Игоря, прости ему грехи его и, ради Родителей, в Твое Имя его крестивших, не вмени ему в грех совершенного им, ибо повинны в том Россией правящие сатанисты”... Так молились Любви Неизреченной стоявшие у свежей могилы. В то же время всех мучил вопрос: что случилось, почему? Вопрос этот остается без ответа.

    Однако, при любом ответе, эта смерть является суровым приговором, как советскому режиму, так и материалистической системе школьного образования, господствующей в СССР и с неумолимой настойчивостью проводимой в учебных заведениях США. Эта система воспитания и образования нарушает в человеке гармонию сил, опустошает его, разрушает Личность. Молодежь (человек) превращается в робота, голодного-полуголодного или пресыщенного мещанством, это не существенно. И там, в СССР, и здесь — в США, молодежь стоит над пропастью. Ужас бесцельности поражает ее...

    Для чего жить? — для фарисейско-буржуазного самодовольства? Для чего трудиться? — чтобы, по образному выражению Ф.М. Достоевского, “быть навозом для гармонии будущих поколений”? — т.е. для кладбища? ибо умрут и следующие, одно за другим, поколения. — “Если я потеряю веру в смысл моей работы, я не доживу до утра”. Так писала народная учительница в России.

    Имеет ли ВЕЧНУЮ, АБСОЛЮТНУЮ ЦЕННОСТЬ цель, которая ставится перед молодежью в современных школах, или же она всего лишь мираж, приводящий к фарисейскому буржуазному самодовольству, а там..., в конечном итоге, к кладбищу, к тлению? Действительно, мир, при нынешней системе воспитания и образования, каким мы его видим, представляет собою духовную тюрьму и кладбище. Отсюда-то и ужас бесцельности, поражающий волю.

    Материализм, насаждаемый в школах СССР и, увы, с неменьшей настойчивостью в учебных заведениях США, с его отрицанием Духа, Бога, бессмертия, с отрицанием призванности человека к вечности, НЕ МОЖЕТ насытить человека. Это подтверждает опыт управления Россией интернациональным коммунизмом, подтверждает это и из Канн (Франция) недавно принесенная весть о трагической смерти писателя Всеволода Кравченко. — “Я больше НЕ МОГУ БЫТЬ коммунистом”... “ мои мысли отвергаются моими товарищами... Сначала хотел я избрать свободу, но потом решил покончить с собой”... “прошу прощения у моей страны, прошу прощения у моей жены и детей”, таковы предсмертные слова В. Кравченко, запечатленные им на бумаге. Ужас бесцельности естественно рождает ужас бессилия. Человек должен знать: кто Хозяин его, для чего он трудится, для чего живет. Не может оставаться он роботом, “Если охладеет в тебе касание иным мирам, ты станешь к жизни равнодушен и даже возненавидишь ее”, — говорит Ф. М. Достоевский.

    Две свежие могилы, могилы жертв марксова интернационала. В них, как в капле воды, отражается трагедия нашей Родины — России, трагедия нашей молодежи. Пред совестью (еще) свободного мира звучит из свежих могил приговор и коммунизму и всей системе современного образования.

    Родители, призадумайтесь. А наша молодежь, от этих свежих могил, должна обратиться своим сердцем туда, откуда Свет вечный исходит, обратиться ко Христу, ибо смысл бытия, истинный и вечный, оправданный историей и биологией ЖИЗНЕННЫЙ СМЫСЛ, а не философско-отвлеченный, открывается нам только во Христе.

    1961 г.

    ПАМЯТИ ПРОФЕССОРА-НАСТАВНИКА

    Ушел от нас проф. Н.С. Арсеньев. Недостаточно сказать о нем: светлый, любовью и верой озаренный, верный Христов раб и сын св. Руси. Ушел от нас неутомимый глашатай Благой Вести, вести нашего усыновления Богу чрез Слово, ставшее плотью, чрез Христа, Сына Божия и Сына Человеческого.

    Настойчиво напоминая нам о том, что был среди нас Тот, Который есть Жизнь и Свет, Николай Сергеевич всей жизнью свидетельствовал о своей всецелой отданности Христу. “Я все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа... я решил ничего не знать у вас, кроме Христа, распятого и воскресшего”, ибо знаю и сердце мое вещает, что “так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного”.

    Николай Сергеевич скончался во время всенощного бдения в канун памяти его Небесного Покровителя. Что это, случайность? Нет случайностей у Господа, Жизни Начальника.

    Образ св. Николая всегда светил в душе Николая Сергеевича. Его любящее смиренное сердце всегда было устремлено в жизнь. Николай Сергеевич никогда не замыкался в себе, он жил любовью к другим. Строгость в личной жизни, скромность, ласковость и доброта, направленные на ищущих полезных знаний, духовного просвещения и Правды жизни, помощь впавшим в беду — это характерные черты всей жизни профессора Арсеньева. И в этом он близок своему Небесному Покровителю. Близок по духу Николай Сергеевич св. Николаю и в его отношении к Западу, где св. Николай является любимым, чтимым святым у римо-католиков и единственный почитаемый в миру святой — у лютеран. В Николае Сергеевиче дивно сочетались верность в Православии хранимой Истине с преклонением перед Христу верными Запада, перед благочестием братьев — христиан Запада; он объединил в себе лучшие черты Христианского Востока и Христианского Запада. И в этом его близость его Небесному Покровителю.

    Из сознания факта всех объемлющей Любви Христовой исходил проф. Арсеньев в теме христианского единства. Эта тема особенно волновала Николая Сергеевича, он глубоко скорбел о любом разделении. Но ему был чужд дух современного экуменизма, с его фальшью, лицемерием, с его открытым отречением от сущности Благой Вести. Единство — говорил Н.С. — может быть только во Христе, Христос же не есть “абстрактный небесный человек”, каким представляется Он экуменистам нынешнего дня, Христос есть Сын Единородный, Слово ставшее плотью, и, вместе с тем, конкретное историческое Лицо. Не к объединению на фальшивой основе, а к единству во Христе стремиться надо.

    Как бы уподобляясь своему Небесному Покровителю, Николай Сергеевич на всем пути своей жизни проявляет безграничную любовь ко всем, без различия национальности и вероисповедания. Особенно трогательна его любовь к юношеству, его желание пробудить в нем веру, оживить стремление к Свету Христову, вложить в молодые сердца знание того святого и светлого, чем созидалась и жива была св. Русь, привить любовь к светлому дореволюционной России.

    “Для меня жизнь — Христос, смерть— приобретение”, слышали мы неоднократно из уст ушедшего Наставника. Догмат, Истины Христианства были для него не теоретической формулировкой, не темой для философского разглагольствования, а НОРМОЙ ЖИЗНИ. И к нему, во Христе утвердившемуся, тянулись люди, шла молодежь, как жизнь тянется к солнцу. Подобно апостолу Павлу, он был захвачен “преизбыточествующим присутствием Божиим в мире”, он Им жил, и все что он писал, все что он говорил и делал было освящено сознанием присутствия Божия и этим питалось.

    Помню, в 1930 годы, разговоры студентов Варшавского Университета, где Николай Сергеевич читал лекции. Под тяжестью ущемлений, которым подвергалось Православие в прежней Польше, под тягостным впечатлением массового разрушения и закрытия православных храмов, многие студенты, в растерянности и в упадке духа, спешили к проф. Арсеньеву. — Иди на лекции Арсеньева, от его пламени веры воспламенится и твой угасающий светильник, — говорили студенты. И это так и было. — Вы боитесь зла? — говорил Николай Сергеевич, — зло овладевает внешней поверхностной жизнью, как можно его бояться, когда в глубине нас Христос и святые! Христос непобедим! И не бойтесь общения “с самарянами”, не уподобляйтесь древним иудеям, оберегавшим внешнюю чистоту своих риз! идите ко всем — и к гонителям, и к неверным, и к заблуждающимся, — говорил нам Николай Сергеевич. Так учил, ибо и сам весь был в людях, в молодежи, нуждающейся в просвещении и просветлении душ. И его, уподобившегося своему Небесному Покровителю, св. Николаю Мир Ликийских чудотворцу, в его служении и верности Христу, в Небесные Чертоги призвал Господь в день святителя Николая.

    ПАМЯТИ НИКОЛАЯ ДМИТРИЕВИЧА ТАЛЬБЕРГА

    (К 10-летию со дня кончины — 29 мая 1967 г. — 197? г.)

    “Поминайте наставников ваших”.

    Следует признать, что за 60 лет скитаний русская эмиграция сохранила свое лицо: остается верной Богу и Исторической России. Потому сохранила лицо свое, что водима наставниками, верными тем духовным ценностям, из которых выросли Русская Государственность и Русская Культура; водима наставниками, в понимании которых —”мощь и величие государства в своих глубинах, основах и истоках, восходит к непреложным религиозным началам”; в понимании которых “государство Российское отнюдь не представляет просто технического приспособления, а есть некий таинственный сосуд национальной, духовной и жизненной энергии, и оно духовно никнет, мельчает, корни его свободного бытия иссыхают, когда оно отрывается от религиозных начал”.

    Благодаря своим наставникам достойным, русская эмиграция не только явила себя верной хранительницей русских культурных традиций, но и вносит живительные зерна русской культуры в жизнь других народов. К ним, странствующим по распутиям мира, мещанской сытостью свою совесть усыпляющего, вполне приложимы слова глашатаев Благой Вести — Апостолов: “Мы во всем являем себя с оружием Правды в правой и левой руке, — в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах: нас почитают обманщиками, но мы верны; мы гонимы — но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах — но не отчаиваемся; мы нищие — но многих обогащаем; мы ничего не имеем — но всем обладаем”. В них поражают нас вера в необходимость своего дела, настойчивость и упорство в их святом делании, скромность и способность жертвовать всем ради Идеи, которой служат. В отношении всей эмиграции, особенно же — в отношении молодежи, они являются настойчивыми “будителями русского духа”, напоминающими о нашей принадлежности к великому русскому народу, напоминая молодежи о ее священном долге знать свой родной язык, язык великих сынов человечества, и историю своего народа, о которой А. С. Пушкин сказал: “Клянусь моей честью, я ни за что не согласился бы переменить отечество или иметь другую историю, чем та, которую нам послал Бог”.

    Одному из “будителей русского духа” в эмиграции и посвящены эти строки.

    * * *

    Николай Дмитриевич Тальберг родился в 1886 году в семье профессора Киевского Университета, доктора уголовного права. В 1907 году он окончил с золотой медалью Императорское Училище Правоведения, до последнего дня своей жизни сохранив к нему нежную любовь. “А какое завтра число?” — спросил в канун своей кончины, лежа на смертном одре, Николай Дмитриевич свою любимую сестру Татьяну Д. “Двадцать девятое” — ответила та. — “Значит, — тихо сказал Николай Дмитриевич, — завтра 60 лет, как я окончил Правоведение”. И в этот день шестидесятилетнего юбилея, 29 мая 1967 года, ушел от нас в светлые обители вечной радости один из выдающихся сынов российского рассеяния, самоотверженный патриот Державной России, горячо верующий христианин, человек духовной свободы и честности мысли.

    “Образцовый правовед” яркий хранитель благороднейших традиций родного Императорского Училища Правоведения, являющий пример непоколебимой верности”. Державной России, — так свидетельствовали о Николае Дмитриевиче в 1965 году его друзья правоведы, отмечая 50-летие избрания его в 1915 г. членом Комитета Правоведческой Кассы, объединявшей правоведов в одну дружную семью. Это не были слова товарищеской вежливости. В них однокашники отметили подлинный лик своего старшего друга, выявившего свою идейную крепость и бескомпромиссность еще в стенах Училища, когда выступил он на торжественном акте, по окончании Училища Правоведения, с блестящей речью, и еще раньше, юношей, явившись одним из главных организаторов отпора тем, кто решился на дерзкую попытку внести в стены Училища политическую агитацию.

    * * *

    Николай Дмитриевич умственно сложился и вырос в духовно здоровой атмосфере благороднейших традиций Императорского Училища Правоведения и олицетворявшего славу и величие России блистательного Петербурга. 1905 год, год начала открытого всероссийского беснования, когда явным стало, что социальная и политическая отрава, широким потоком прорвавшаяся с Запада в Россию, уже захлестнула значительную часть образованного и правящего слоя народа, этот 1905 год и определил окончательно жизненный путь Николая Дмитриевича. Его призвание лежало в живом служении Отечеству, России и народу. И он, по окончании Императорского Училища Правоведения поступает на службу в Министерство Внутренних Дел, где в течение 10 лет занимает ряд ответственных должностей. Начав в 1907 г. службу в Отделе Личного Состава Департамента Общих Дел Министерства Внутренних Дел, — в 1908 г. он направляется в Ригу для усиления Канцелярии Прибалтийского Генерал-Губернатора, — в 1909 году он советник Курляндского Губернского Управления, — в 1910 году советник Киевского Губернского Управления, — в 1911 году переводится в С.-Петербург, в 1914 году — чиновник особых поручений при Министерстве Внутренних Дел, с откомандированием в канцелярию Министра; ему поручается заведование делопроизводством по выборам в Государственный Совет и в Государственную Думу. Одновременно Николай Дмитриевич состоит, с началом войны, секретарем благотворительного Комитета Министерства Внутренних Дел, а в 1915 г., к тому же, избирается и членом Совета Помощи Русским Беженцам. В 1916 г. Николай Дмитриевич представляет Министру Внутренних Дел обзор общественно-политических настроений по губерниям и степени подготовленности к выборам в 5-ую Государственную Думу; — в 1917 г. на него возлагаются еще и обязанности помощника управляющего делами сенаторской ревизии. Не “служакой честным”, а человеком Чести и Долга явил себя в эти годы десятилетнего пребывания на Императорской Государственной службе Н. Д. Тальберг, а постоянная связь с самыми широкими кругами российского общества и ознакомление с самыми важными сторонами жизни государства укрепили его в сознании необходимости для России Державного Скипетра. Недостаточно сказать о Николае Дмитриевиче: он честно служил, нет — он самоотверженно нес подвиг служения.

    * * *

    “Февраль” погубил Россию. Николай Дмитриевич аттестовал виновников “февраля”, как недоумков и предателей, поддавшихся тем искушениям сатаны, которые отверг в пустыне Христос-Спаситель. “Октябрь” был лишь логическим завершением “февраля”. Николай Дмитриевич однако, верит в возможность восстановления на Руси законного порядка; сразу же, после российской катастрофы, он отдается этой великой цели, пренебрегая грозившей ему, в революционные годы, опасностью ареста. Он вступает в Петрограде в тайную монархическую организацию, во главе которой стоял Н.Е. Марков, по ее поручению выполняет ряд ответственных поручений, совершая поездки в Москву и в Киев, а в мае 1918 г. участвует в тайном монархическом съезде в Киеве.

    Очутившись в 1920 г. в Берлине, Николай Дмитриевич продолжает политическую борьбу за Россию. Как в революционные годы в истекавшей кровью России, так и за рубежами ее жизнь Николая Дмитриевича представляет редко встречающееся проявление последовательного и всецелого посвящения себя и своих сил служению Вечному в организме Державы Российской и защите той высшей Истины и Правды, на основе которых создавалась и крепла Российская Государственность.

    Российская эмиграция это — Зарубежная Русь, и является она частью единого целого, частью великого живого организма российского, частью России. История эмиграции это — история России за рубежом. В этом историческое значение эмиграции, из этого вытекает и призвание ее. На страницах этой истории мы часто встречаем имя Н.Д. Тальберга. Мы видим его в поездках в Сербию и Грецию, подготовляющим созыв 1-го Монархического Съезда, состоявшегося в Рейхенгале в 1921 г., на котором Николай Дмитриевич был избран на должность управляющего делами Высшего Монархического Совета, оставаясь на этом посту вплоть до 1938 г., а после Зарубежного Съезда в 1926 г. в Париже он сотрудничает и с проф. И.П.Алексинским, Председателем образовавшегося тогда Патриотического Объединения. Николай Дмитриевич хорошо знает и работает на политическом и церковно-общественном поприще со многими выдающимися представителями Русского Зарубежья. Члены Императорского Дома, Главы Церкви — особенно Авва Митрополит Анастасий, нежно его любивший и прибегавший к Николаю Дмитриевичу за справками и советами, генералы Врангель, Кутепов, Миллер, Краснов, Богаевский, Туркул, Науменко, Крейтер, проф. Головин, Крупенский, светл. князь Горчаков, Шмелев, Лукаш и многие другие были для него живыми людьми, с которыми он общался, и они ценили его.

    С первых лет эмиграции Николай Дмитриевич приобретает всезарубежную известность и по своим талантливым статьям, помещаемым им в различных органах русской независимой мысли, и по докладам, с которыми он выступает во всех странах свободной Европы. “Бесценны были его статьи и все мы, патриоты, не зная, кто такой Тальберг, учились по его статьям”, — писал мне секретарь Русского Просветительного Общества в Филадельфии.

    Из под пера Николая Дмитриевиче вышли следующие труды: “Возбудители раскола”, “Святая Русь”, “Муж верности и разума — К. Победоносцев”, “Император Николай I — православный Царь”, “Император Николай I в свете исторической правды”, “Святая земля”, “Гоголь — глашатай Святой Руси”, “Св. Митрофан Воронежский”, “Миссионерский подвиг Русской Православной Церкви”, “Православное храмоздание Императорской России в Европе”, “Трагедия русского офицерства”, “Царская Россия и Восточные Патриархи”, “Филарет, Митрополит Киевский”, “Отечественная быль”, “История Вселенской Церкви”, “К сорокалетию пагубного Евлогианского раскола” и многие другие. Коснусь его трудов лишь постольку, поскольку это необходимо для понимания и характеристики личности и деятельности Николая Дмитриевича.

    * * *

    Для личности и деятельности Николая Дмитриевича, как то вытекает из его литературного наследства, питающей основой является та духовная реальность, которую он видел, которую он лично пережил и осознал с исключительной силой, а именно: Христова Россия Державная, Россия — исполненная веления Духа Жизни, того творческого Духа, силою которого князья и государи наши, совместно с князьями Церкви и народом, создавали Русь — Державную Россию; того Духа Жизни, от Отца чрез Сына в мир исходящего, Которым может быть преображена жизнь всего мира. Вот именно эта реальность и была основанием и источником веры в возрождение России, источником вдохновения жизни и деятельности Николая Дмитриевича.

    Летописно излагая знаменательные события в жизни России, Николай Дмитриевич ярко выявляет благотворное влияние Православной Церкви на исторические судьбы русского государства и народа. Он далек от увлечения внешней эффектностью, показным в истории России, а раскрывает в своих трудах летописных те духовные корни российской жизни, коими постепенно изменялась и перерождалась жизнь народа в ее основах. Николай Дмитриевич говорит в своих исторических трудах о глубинном в наших Государях, о той творческой динамике их духа, которой определилась внешняя жизнь и творилась История России.

    Несомненна заслуга этого чистого патриота в том, что он восстановил в своих летописных исторических трудах подлинный облик наших Государей, очистив их лики от налетов той безобразной лжи и гнусной клеветы, которыми окутала их и всю историю Православной Державной России “мировая закулиса”, на протяжении столетий пытающаяся по-своему творить и изображать историю народов, стремившаяся издавна и ныне стремящаяся к уничтожению России, как Православного Царства.

    “Если сравнить какую-нибудь эпоху Русской Истории с одновременными ей событиями в Европе, то беспристрастный читатель усмотрит, что род человеческий везде имел страсти, желания и намерения, и к достижению употреблял нередко одинаковые способы” — сказала некогда Императрица Екатерина Великая, об удивительной простоте жизни которой повествует в своих трудах Николай Дмитриевич. Ведь это она, во время царствования которой “высоко взлетел Орел Двуглавый” и “низко перед ним склонились племена”, говорила: “лучше десять оправдать виновных, чем одного невинного казнить”.

    Как бы вторя Екатерине Великой и повторяя слова А.С. Пушкина, Николай Дмитриевич говорит: у русского народа нет оснований краснеть перед другими народами за свое прошлое, а если нам указывают на времена Иоанна Грозного, то пусть посмотрят, что в то же время, на Западе творилось: как в Англии Генрих VIII казнил своих жен и приближенных; как дочь его, римо-католичка, прозванная кровавой, жестоко, бесчеловечно преследовала протестантов; как в Испании, при короле Филиппе II, множество народа пало жертвой инквизиции; как в Нидерландах с необычайной жестокостью расправлялся испанский герцог Альба; как во Франции, при Карле IX, в так называемую “Варфоломеевскую ночь” было организованно убито 20.000 кальвинистов.

    Наиболее оклеветаны в нашей истории Государи Павел I, Николай Павлович и Николай Александрович, наш Царь-Мученик. Руками русских “попугаев” и бенигсенов, так подло и жестоко лишенный жизни Павел Петрович — к правде стремившийся, величественный и, вместе с тем, простой в обращении, человек исключительной доброты, великодушия и мужества, защитник слабых, человек наблюдательный и меткого ума, народный Государь — что и ускорило удаление его с Престола Российских Государей. А ведь еще и сейчас русские недоумки и враги России пытаются представить его в смешном, карикатурном виде.

    С трогательной любовью восстанавливает Николай Дмитриевич подлинный образ Государя Николая I, которого и поныне духовные уроды из русской среды и сатанисты из среды иностранной пытаются именовать “Палкиным”. На основании свидетельств современников, иностранцев и отечественных, перед нами встает образ легендарного героя-великана, Самодержца Российского, человека нежного и заботливого, бережно относившегося к жизни человеческой, и не только к жизни своих подданных и солдат, но и воинов врага на поле брани, черпавшего счастье в чистоте совести перед Богом и в своей Семье; Николай Павлович — народный Царь, поражает иностранцев своим благородством и великодушием, производит на них впечатление “владыки мира”. Прусский король, современник Николая I, писал о нем: Император Николай это “один из благороднейших людей, одно из прекраснейших явлений в истории, одно из вернейших сердец и в то же время один из величественнейших Государей этого убогого мира”. Наши Государи велики своей скромностью и своей христианской настроенностью. “Ничто так не украшает величия дела, как скромность, в этом я нахожу величайшую красу, истинную доблесть”, — писал Государь Николай I.

    Благоговейно пишет Николай Дмитриевич об оклеветанном “мировой закулисой” и ослами из русской среды Царе-Мученике Николае Александровиче. “Кажется мне — писал еще в 1836 году Император Николай I, — что среди всех обстоятельств, колеблющих положение Европы, нельзя без благодарности Богу взирать на положение нашей матушки России, стоящей как столб и презирающей лай зависти и злости, платящей добром за зло и идущей смело, тихо по христианским правилам к постепенным усовершенствованиям”. В этих словах Государя начертан величественный путь всей Российской Истории. И вот в то время, когда в царствование Государя Императора Николая II Россия, — говоря словами Государя Николая I, — тихо, но смело шла “по христианским правилам к постепенным усовершенствованиям, которые должны (были) из нее на долгое время сделать сильнейшую и счастливейшую страну в мире,” — как говорит В. Черчиль: “вмешалась темная рука, облеченная безумием”, а социальной и политической отравой с Запада пораженные г.г. профессора и руководители некоторых политических партий, приняв лай зависти и злости за голос доблести и правды, поддержали эту руку заговорщиков — рухнула Россия Державная. Николай Дмитриевич помогает русским людям сбросить с глаз своих пелену обмана и ядовитого чада клеветы, которыми отравлены умы россиян в их оценке светлого лика Царя-мученика и других наших Государей.

    Хотя современники наших Государей, ринувшиеся на социальные и общественно-политические приманки Христу-Богу изменившего Запада, и не заметили главного в отечественной истории, а именно: призвания России содействовать росту духовных сил в мире, быть регулятором совести мира, а некоторые из ведущих партийцев и отвергли то, не признали перед Россией Провидением поставленной задачи, все же, семена, посеянные в мире Россией Державной, принесут плод, не пропадет труд Государей наших. Николай Дмитриевич печатным словом и примером своей жизни, зовет русских людей — верностью Исторической России и личным трудом — приблизить сроки плодов, ибо все мы, и, прежде всего русские зарубежники, призваны к великому всемирному труду восстановления России и тем — христианского возрождения всего мира.

    * * *

    Николай Дмитриевич — монархист, но его монархизм особенный. Он не спорит с инакомыслящими, не проявляет воинственной напористости, что свойственно людям, исповедующим партийные программы. Он бережно и тщательно, спокойно и мужественно раскрывает в своих трудах историческую Правду о России, излагает свои взгляды и убеждения. Его монархизм исходит из принятого им целостного христианского мировоззрения, дающего ответ на вопросы не только моральной и духовной жизни человека и семьи, но и освещающего проблемы общественной и государственной жизни. Этим объясняется и та спокойная радость, которой веет от Николая Дмитриевича и его писаний.

    В своих исторических трудах Николай Дмитриевич выступает убежденным сторонником “симфонии власти”, раскрывая в глубоких истоках Российской истории следы извечного тяготения материального к духовному, обоюдное стремление и Церкви и Государства — совместить заботу о народе, о нации в целом. Статьи и книги Николая Дмитриевича, посвященные прошлому России, это гимн Прекрасному, которое неизбежно открывается пред каждым историком, беспристрастно анализирующим прошлое Императорской России. И вместе с тем, не обнаруживаем мы в его трудах национального самодовольства и самохвальства.

    * * *

    Николай Дмитриевич знаток не только русской и всеобщей истории, он и церковный историк. В его исторических трудах и очерках нет ничего надуманного. Он всесторонне исследует вопрос-тему и, затем, говорит об очевидном.

    “В день похорон, когда еще так живо чувствовалась его душа среди нас, рука невольно потянулась к подаренному им экземпляру Истории Русской Церкви”, — говорит протопресвитер о. Михаил Помазанский, и продолжает: “бегло перелистывая книгу, можно подумать: обычное школьное пособие... компилятивная работа. Однако — раскройте хотя бы историю Патриарха Тихона, или прочтите весь отдел периода патриаршества, или борьбу за Православие в Литве и Польше. Вы скажете: нет, эта книга не компиляция, здесь вы чувствуете жизнь во всей ее сложности, вы переживаете историю, вы встретите захватывающие страницы рассказа. Это не по заказу написанное пособие с сухим изложением фактов, не школьный учебник, избегающий острых углов и скользких моментов; перед вами открывается религиозная жизнь в ее полноте, вы видите как тесно переплетены в истории жизнь общественная и государственная с жизнью церковной и какие сложные временами возникают из — за этого моменты... Автор выбирает, суммирует и предлагает нам самое ценное, удачное, характерное, что он находит у наших самостоятельных и, в большинстве, лучших историков Церкви... Такой способ изложения в условиях нашего времени ценен тем, что здесь подводится итог историческим изысканиям и в то же время мы знакомимся с точками зрения и с характером изложения целой плеяды русских историков”. Он далек от механического понимания истории. История, это — непрестанная духовная борьба, борьба за Правду Божию, и центром этой борьбы является духовный рост и внутреннее изменение единиц, общества и всего народа — в чем первое место принадлежит Церкви Христовой.

    Николай Дмитриевич — борец. Вторая мировая война застала его в Югославии. “В эти грозные годы — пишет сотрудник Николая Дмитриевича по Югославии — Николай Дмитриевич работал в Управлении . Делами Русской Эмиграции в Югославии, как один из наиболее близких и влиятельных сотрудников главы эмиграции — генерала «рейтера. Воспитанный в духе добросовестного служения и в традициях русской имперской Государственности. Николай Дмитриевич вложил весь свой опыт и отзывчивое сердце в дело помощи русской эмиграции, в дело сохранения ее национального и культурного лица, обеспечения деятельности русских учебных заведений — кадетского корпуса, института, гимназии, школ, госпиталей, клиник, мастерских, библиотек, всевозможных курсов. Это делалось в очень тяжелых, политически и экономически, условиях мировой войны, оккупации Югославии и гражданской войны. Сейчас этот белградский период страничка истории, значение и поучительность которой выходят за пределы Югославии. После трех лет напряженной работы в оккупированном Белграде, Николай Дмитриевич покинул в сентябре 1944 года Югославию, предварительно приняв ответственное участие в организации эвакуации русской эмиграции, не пожелавшей оставаться под подступающим красным сапогом”.

    Николай Дмитриевич многогранен в своей деятельности. После несбывшихся, в период 2-ой мировой войны, надежд на освобождение России от красного ига, перед Николаем Дмитриевичем открывается новая страница жизни и доселе незнакомое поприще деятельности.

    Если русскому человеку, интеллигенту, было свойственно всю жизнь простаивать пред дверью, вводящей человека в познание Истины, пред дверью, в которую влекло его сердце и весь склад души, но которая оказывалась для него закрытой его собственным высокомерием и своеволием, Николай Дмитриевич, видимо с юных лет, легко вошел в эту дверь и принял Христа, как Кормчего всей своей жизни. Отсюда — благородство его души, чистота, ясность мысли, строгая принципиальность, крепость духа и прямота. Он понимал и жалел людей, духовно обездоленных отсутствием твердой веры, никакими сомнениями непоколебимой. Массы этих несчастных он видел перед собой. И как человек живой веры, Николай Дмитриевич не мог не волноваться при виде, как духовно чахнут и гибнут другие. Ведь для России должны они жить и трудиться, к тому и детей своих обязаны готовить. Единожды дается нам земная жизнь и она должна быть прожита бодро, осмысленно и с пользой для России, возрождение которой немыслимо без Веры и без возврата молодых поколений к родному, национальному, к здоровому прошлому Российской Империи, И Николай Дмитриевич, со свойственной ему энергией, берется за важнейшую работу — обеспечения среднего образования и национального воспитания детей русский беженцев в Австрии. Он достигает этой цели, став директором смешанной русской гимназии в лагере Парш, прежде приняв живое участие в ее создании.

    Николай Дмитриевич явил себя одаренным педагогом и воспитателем юношества. Ученики гимназии не только сохранили добрые воспоминания о своем учителе-наставнике, разлетевшись по многим странам свободного мира, но и не порывают с ним связи, пишут в Америку уехавшему Николаю Дмитриевичу, благодарят его за прошлое, делятся с ним радостями и скорбями, обращаются, как к духовному наставнику, за советами. С его отъездом в США пишут ему и оставшиеся в Австрии. — “Не знаю, как Вас благодарить за Ваше доброжелательство”, — пишет некий Коля из Парша в 1952 году: “Мы стараемся быть идеалистами, другим примером служить... Икону, которую Вы мне прислали в благословение, повесили мы ее и молимся каждое утро и каждый вечер. Научился по-славянски. Но от лени отучиться не успел”. — “Мы ходили на прогулку на очень большую гору”, — пишет другой воспитанник: “в разные игры играли, сами варили кушать. Когда солнце начало выходить из-за горы, то мы стали на молитву, знаете как это было красиво, солнце как красный шар выходит из-за горы и в это время мы славим Бога. У меня бывают минуты, когда я не хочу жить, а сейчас, т.е. в то время, не хотел пережить тот момент. Я тогда думал, что вот сейчас этот момент пройдет и тогда опять начнется мученье. Мне жизнь без России тоже смерть. Я чувствую, я Родины не достоин”... Он же 13 марта 1953 года пишет: “Милый Николай Дмитриевич. Великую радость принесло мне Ваше письмо. Искренне благодарю за советы и простую откровенность ко мне. Не могу описать Вам мою благодарность. Вы все равно, что отец. Не знаю как Вас за все благодарить. Если бы Вы меня не поддержали, я давно перестал бы быть сыном Православия, Вашими письмами Вы мне магическую силу придаете, а вот что Вы прибаливаете то плохо, Николай Дмитриевич, возьмите кастрюлю с кипящей водой, накройте полотенцем и старайтесь носом пар вдыхать, а ртом выдыхать. После этого закусите аспирином, под одеяло лягте и старайтесь пропотеть. Этот способ часто мама на мне испробовала.

    “Получил Ваше милое письмо. Сердечно благодарю”, пишет из Австрии питомец: “Вы единственный человек, с которым могу откровенно говорить. Даже родителей исключаю. До сих пор вел я очень странную жизнь. Ее приходилось самому строить. Не было человека, который бы меня мог обрубывать. И как мне удалось 6 классов кончить, сам не знаю. Многим обязан Богу и Вам. Если посмотрю на моих друзей бывших, то спрашиваю, за что мне такая честь. Наверное за то, что я в жизни много мучился. Родился я в 36 году, т.е. перед войной. Вырос в лагерях без призора. В семье нашей я много неприятного пережил. Но не забываю, что я у родителей великий должник. Моя мать имеет золотое сердце. Отец грубый мужик (так нельзя об отце говорить, но это правда), хотя и очень одаренный. Он ко мне строг, ему я благодарен, что не вышел из меня вор и разбойник, но вышел из меня какой-то дикарь. У меня нет ни одного друга. В меня сейчас перелом. Бросаю школу. Надоело сидеть на отцовских хлебах, захотелось жизни испробовать. Не знаю, что из этого выйдет. Пока Бог не оставлял, а ведь я Его столько раз хулил и отступал от Него, иногда вовсе ни во что не верю. Молитесь обо мне. О Вас молюсь редко — какой я хам! Буду стараться быть лучшим”. Какая дивная искренность и доверчивая откровенность юноши к своему бывшему учителю, в котором он чувствует своего друга.

    Из дальнейших писем этого юноши, — из них я приведу несколько выдержек, — мы узнаем о благотворном влиянии наставника-друга на душу и волю своего бывшего ученика. — “В этом году” — пишет юноша: “было у меня много переживаний. Несколько раз становился атеистом, потом верил до самопожертвования. Это вольнодумство, которое иногда ко мне в голову лезет настолько сильно, что думаешь, что ты с ума сходишь, и думаешь — стоит ли жить? Если бы иметь какой-нибудь жизненный путь, но я его еще не имею”; в следующем его письме читаем: “Николай Дмитриевич, скажите, пожалуйста, почему считают Толстого выше Достоевского. Я думаю, Достоевский несравним с Толстым. Допустим, Толстой был великий талант, но человека он глубоко не знал и не видел, как Достоевский. Скажите что-нибудь на эту тему. Милый дедушка, не сердитесь, что я так Вам пишу”. Цитированные строки свидетельствуют о том, что юноша переборол мрак душевный и вышел на светлую дорогу. — “Насчет Достоевского и Толстого спасибо. Я думал, что я Толстого не понимаю, еще не дорос до этого”, — пишет он в другом письме Николаю Дмитриевичу. — “Часто я принимался за чтение Толстого, но не читал с особым удовольствием, кроме “Война и мир”. А Достоевский совсем другое, хотя иногда кажется, что он болезненно пишет. Как глубоко он видел человеческую душу! Вы спрашиваете меня, что я намереваюсь делать в будущем. Трудно мне на этот вопрос ответить. Скажу одно: что Бог даст. Интересует меня литература и люблю красоту. Но не знаю, насколько я способен. Месяц тому назад я написал для немецкого журнала маленький рассказ, или просто набросок мыслей под названием: “Загадочное странствование”. Писал по-немецки. Если Вас интересует, могу прислать”. — Из той же Австрии другой бывший ученик пишет: “Поздравляю Вас с днем Ангела... Думаю, что и Вам бывает иногда грустно. Кругом чужие и из великодушия нас терпят. Очень трудно между двумя культурами воспитываться. Иногда почвы не чувствую под собой”. — И еще краткая выдержка от ученика, с родителями оставшегося в Австрии: “На Рождество посетил наш бывший лагерь. Сердце сжимается, смотреть страшно... Живущие в городе стали другими, как на глазах прямо все меняются. Не только в нарядах, но и в нравах заметны перемены. Не сказал бы, что живут счастливо. Работают, как животные, а остальное время, как видно, сидят в кино. Церкви пустеют. Отчего бы это? Нет у людей идеи. А может быть что-нибудь другое? Как Ваше мнение о нашем времени? Очень трудное время, трудно светскому человеку идти путем истинным”.

    Пишут, благодарят за прошлое ученики из Франции и из стран заокеанских. Из Канады: “Вы приносите большую пользу и много добра и должны быть счастливы, так как все ученики Вас любят и не забудут.” — “Осип и я рады Вашему благословению. Я всегда получаю от Вас самые драгоценные вещи: первое было — учение, второе — икона. Кто Вас знал, тот никогда Вас не забудет, и Вы должны быть этим горды”. Из Австралии: “Я думаю, что все ученики, которые уехали в заокеанские страны, не забыли Вас и пишут Вам, такому человеку, как Вы, который, не жалея себя и не смотря на свою старость, старался помочь нам и дать нам то, что надо знать каждому русскому человеку”. — “Я стараюсь писать Вам как другу и как своему учителю, который так недавно старался навести на путь истинный мальчика, на некоторое время сбившегося с правильного пути и немного потерялся, но теперь этот мальчик вернулся на правильный путь и старается его держаться”. — “Очень благодарю Вас за иконы” — читаем мы у третьего корреспондента из Австралии: “Если Вам не будет очень трудно, пришлите мне два или три картона американских папирос. Конечно, я Вам сначала пошлю деньги, и тогда Вы мне сделаете эту услугу”, а в следующем письме тот же юноша пишет: “Радует меня, что Вы мне отказали в посылке папирос. Я бросил курить. За все спасибо Вам”.

    Из Аргентины: В 1949 году: “Вспоминаю, как я украшала нашу гимназическую церковь под Вашим руководством. И как бы я хотела, чтобы Вы были с нами в день нашей свадьбы... Вынесенное мною из гимназии по истории и русскому языку доставляет мне большую радость. Я с ужасом вспоминаю о том, что могла быть лишена этих знаний. Гимназические годы незабываемы и я так благодарна Вам за то, что мне удалось окончить 7 классов. За эти счастливые годы я обязана Вам и только Вам, который направил меня на правильный путь,” В 1955 году пишут: “Мы все, собравшись здесь в Аргентине, никогда не забудем Ваших уроков по истории, одного из самых важных предметов для молодежи, находящейся вдали от любимой Родины. Спасибо Вам, дорогой Николай Дмитриевич”. И в 1956 г. из той же Аргентины: “Вам пишут и шлют свои лучшие пожелания Ваши воспитанники 3-го выпуска и желают Вам еще многие годы продолжать труд на пользу нашей Родины — труд воспитания молодежи в национально-религиозном духе. Ваши благодарные воспитанники (следуют подписи)”. Из Венесуэлы: Девушка изливает душевную боль о том, что после 35 лет супружеской жизни, разошлись ее родители, семейный очаг перестал быть уютным и привлекательным уголком, который так манил к себе все прошлые годы. Она просит совета и моральной поддержки. А вот молодой человек подробно пишет о своей любви к девушке, о своих интимных переживаниях, о том, что он вскоре станет “на новую, более тяжелую, сложную, но радостную дорогу”, и восклицает: “я теперь не один, со мною И...”, а избранная им спутница жизни, также бывшая ученица Николая Дмитриевича, описывает свои и мужа чувства и переживания перед венцом и во время венчания: “Перед нами открылась новая страница нашей жизни и мы оба сознаем, что ждет нас впереди не только веселье, но и много трудностей. Ваши советы глубоко запали в наши сердца; оба мы молоды и очень нуждаемся в советах наших друзей”.

    Тем, которые затрагивают бывшие воспитанники в письмах своему учителю, масса. Они пишут о личных, интимных переживаниях, о своей первой любви, об ожидании ребенка, о переживаниях в период ожидания и при рождении ребенка, просят наставлений; много в письмах скорби о происходящем в мире, о церковных разделениях, жалуются на расцерковление жизни части русского общества, на недостатки духовенства, и многое другое.

    Приведенные выдержки из писем достаточно свидетельствуют, а сотни писем к Николаю Дмитриевичу, данные мне для прочтения его сестрой, со всей очевидностью утверждают, что Николай Дмитриевич умел будить души у молодежи, возбуждать в них жажду знаний, знания объективного, честного. Сила его педагогического воздействия объясняется его любовью к человеку и, между прочим, его глубоким уважением к чужой свободе. Он особенно внимателен был к тем, кто был заклеймен кличкой “озорника”. Он умеет временно стать на их точку зрения и помогает им искать правду и правильный путь. Суровый в своей политической и церковной принципиальности, Николай Дмитриевич легок в обращении, полный сердечности и добродушия. Он, любящий каждого человека, чуждый напыщенности, — ценил простоту и непосредственность. Это и привлекало к нему сердца молодежи и детворы.

    * * *

    Прибыв в США, Николай Дмитриевич поселяется в Свято-Троицкой Обители в Джорданвилле и здесь всецело отдается просветительной, литературной и педагогической работе в качестве профессора Св. Троицкой Духовной Семинарии. Живет он монастырской жизнью, но продолжает питаться теми широкими общественными и церковными интересами, в коих проходила вся его полувековая, крупная по значению деятельность. Он принимает участие в создании Русского Просветительного Общества “Беседа — к Познанию России” в Филадельфии, поставившего своей целью “отмывание от грязи и клеветы великое прошлое России”, становится “крестным отцом” этого общества, его постоянным советником, лектором и попечителем.

    Мудрость, проявляемая им в области общественно-политической, и особенно — церковной, и “неизменно просветляемая чуткой христианской совестью”, — говорит архимандрит Константин, — “делала его привычным советником многих людей, не только созревших, но иногда даже стоявших на высокой свешнице церковного служения и являвшихся столпами в той или иной сфере жизни. И тут никогда дело не сводилось к чему-то лишь деловому, профессиональному: неизменно налицо была религиозно-просветленная связь, в глубочайшей основе которой лежала любовь во Христе. Не случайно такой человек, как архиепископ Тихон, неоднократно и очень настойчиво рекомендовал Николаю Дмитриевичу стать епископом”.

    * * *

    Была ли у Николая Дмитриевича личная жизнь? На этот вопрос отвечает архим. Константин (Зайцев), на глазах которого протекали жизнь и деятельность Николая Дмитриевича за последние 15 лет. — “Личная жизнь для Николая Дмитриевича”, — говорит о. Константин, — “исчерпывалась до конца дней его жизни любовью, особенно нежной к сестре и к тем людям, с которыми сближала его жизнь, а особенно с подрастающим поколением, к которому следует отнести не только подростков и даже молодежь, но и всех в жизнь еще входящих, но не имеющих должного жизненного опыта...” “Много есть выдающихся людей”, — продолжает о. Константин, — “которые всецело отдают себя какой-нибудь деятельности. Но это бывает всегда заметно — по одному признаку внешнему: отрешения, в той или иной форме, или в той или иной степени, от людей “вообще”, с преимущественным, а иногда и почти с исключительным устремлением своего внимания на людей, связанных с тем именно предметом, которому данный человек служит. Николай Дмитриевич, напротив того, совершенно неограниченно общителен, на редкость общителен. И это не была привычная “светскость”, им смолоду усвоенная. В каком-то смысле эта общительность была его природой. Эта окрашенность личности с особенной отчетливостью обозначилась в жизни Николая Дмитриевича, когда стал он педагогом, вступив в некое обязательное и постоянное общение с подрастающим поколением разных возрастов. Это совершенно новое поприще оказалось для него родной ему стихией. Прочные, ничем неразрушимые связи возникли у него с питомцами, подопечными. А затем, как-то совершенно и все в его кругозоре появлявшиеся подростки становились его подопечными, что сказалось с разительной силой и на самом закате его дней, когда эта сила истекающей от него любви объединила вокруг него милую молодежь, которая прибыла в духовную семинарию и оказалась в теснейшем соседстве с Николаем Дмитриевичем. Воспитательная забота Николая Дмитриевича об этих мальцах и их ребяческая абсолютная доверчивая устремленность к нему сливались в некое трогательное целое. В этом общении с подрастающим поколением не было никакой сентиментальности, это была любовь старшего к младшим, пронизанная желанием помочь им своим опытом. Во имя чего? — во имя христианской любви. Любовь Николая Дмитриевича к людям, определявшая его личность, была любовью во Христе, и это налагало на всю его политическую и церковно-общественную деятельность особый отпечаток, отепляя ее. Это именно и позволило Николаю Дмитриевичу, не имея личной жизни, не затвердевать, не засыхать, не замыкаться, не отчуждаться”.

    * * *

    Идейный борец и участник общественных треволнений, Николай Дмитриевич много внимания уделяет и церковной жизни русской эмиграции, явив себя правдивым летописцем церковных событий всего Русского Зарубежья. Он пишет статьи по вопросам церковной жизни; в 1927 году выходит в свет его книга “Возбудители раскола”, в 1930 году, вместе со светлейшим князем Горчаковым, издает он книгу “Итоги политики митрополитов Сергия и Евлогия”, а в 1967 году издан его ценнейший труд “К сорокалетию пагубного евлогианского раскола”.

    Церковная ограда это — идеальный союз в Истине, в Любви и в Правде. И Николай Дмитриевич болеет душой при виде боязни Правды в области церковного управления, при виде трусости и раболепства в духовной иерархии, наблюдая широкое применение “лжи во спасение” там, где всякая неправда и ложь должны быть в омерзении. Он скорбит о том, что под предлогом “змеиной мудрости” допускаются сделки и компромиссы, подрывающие авторитет иерархии, ослабляющие уважение к авторитету Церкви и вызывающие в ней разделения. Все это происходит от чрезмерной земляности церковных руководителей, от недостатка веры в силу Истины и от смешения понятий Кесарева и Божия. Многие унесли с собой за пределы Интернационалом поверженной Державы Российской ложный взгляд на Церковь, как на одну из общественных или государственных функций, как на часть государственного или общественного организма, отправления коей должны быть подчинены общей цели этого организма и обязаны соображаться с его задачей. При таком отношении к Церкви, при таком Ее понимании, Церковь становится проводником чуждых Ей воли и целей, в ней происходит удушение Истины и, таким образом, Церковь низводится на степень общественного или политического орудия, перестает быть Церковью, превращается в “учреждение культа”.

    В своих трудах, посвященных церковной смуте, Николай Дмитриевич смиренен перед лицом Истины и Правды. Пишет он мужественно и смело вскрывает те темные силы и персонаж, которыми внесено в Зарубежье разделение церковное, но писания его лишены совершенно духа вражды и ненависти. В его трудах горячая Любовь к Церкви и глубокая скорбь о происходящем в Ее ограде.

    Раскол в церковное Зарубежье введен “темной силой”, и на Востоке и на Западе действующей, посредством “Братства св. Софии” и “Религиозно-философской Академии”, в числе учредителей которых был Н. Бердяев, еще в 1905 году участвовавший в Петербурге, в квартире писателя-философа еврея Минского, в “причащении” человеческой кровью (кровь была взята от укола еврея музыканта и какой-то еврейки, разболтана в стакане с вином и выпита всеми присутствующими), а — в первые годы своего пребывания в эмиграции — заявивший: “Довольно кланялись вельможам, поклонимся пролетариату”; в числе учредителей был ряд и других богословствующих философов, которые принимали в 1904 и в последующие годы участие в так наз. “Христианском братстве борьбы”, занимаясь печатанием воззваний с черным крестом и расклеиванием прокламаций к духовенству и войскам. А вошел раскол через митрополита Евлогия, “по натуре своей не способного плыть против течения, беспочвенного иерарха-интеллигента”, добровольного пленника учредителей “Братства св. Софии”, и через митрополита Платона, еще в 1917 г. благословившего вел. князя Николая Николаевича, будучи вызван им для совета, послать Государю телеграмму с просьбой отречься от Престола.

    Николай Дмитриевич сторонник неограниченного права Правды в ограде церковной. Ибо только Правда, не стесненная Правда, в состоянии сохранить и укрепить нравственные силы православно-русской общественности, укрепить и спасти нашу Церковь.

    * * *

    Аскет в личной жизни, служитель Истины и Правды, его не интересовало удобное ложе, не тревожил вопрос питания и одежды, не проявлял он заботы о своем материальном благополучии, раздавая от трудов своих получаемые крохи своим питомцам и на общественные нужды. Всего себя посвятил Николай Дмитриевич (говоря словами И.А. Ильина) жертвенному “Предметному служению” — служению святому делу возрождения Православной России Державной. Вся его политическая и церковно-общественная, литературная и педагогическая деятельность была обращена всецело к задаче восстановления Правды об Исторической России и “не только не забудется в Истории его имя, но не останется втуне и практически вся деятельность” этого великого и, вместе с тем, необычайно скромного в жизни человека.

    Для себя он от жизни ничего не требовал. Даже зимняя куртка на нем в 1967 году была та же, которую получил он в австрийском лагере беженском в сороковые годы. Он был глубоко укоренен в Русской Православной Церкви, ощущал ее красоту, Ее значение в жизни государства, и влекся к светящемуся в ней образу Христа.

    * * *

    Человеку врождена потребность счастья, к нему в своем земном бытии, и стремится человек. Где же найти его русскому человеку, да еще после тех потрясений и потерь, которые пережиты им за истекшие пол века? На этот вопрос нам ответил Н.Д. Тальберг. Ответил всей своей жизнью. Потеряв Родину, потеряв возможность блестящей служилой, а может быть и научной карьеры, очутившись на распутьях холодного Запада, Николай Дмитриевич мог сказать о себе словами Ф.М. Достоевского, в ссылке со скрижалей сердца в “Дневник писателя” занесенными: — “Нет, — я не уныл и не упал духом. Жизнь везде жизнь, жизнь в нас самих, а не во внешнем. Подле меня будут люди и быть Человеком между людьми и остаться Человеком навсегда, в каких бы то ни было несчастьях, не уныть и не пасть, — вот в чем жизнь, вот в чем задача ее”. Николай Дмитриевич Тальберг это задачу выполнил: он на всем пути своей долгой жизни явил себя Человеком и, как Человек, нашел счастье. Нашел его в том, что жил и трудился во имя Божие — для России, для других и, прежде всего, для молодого поколения, подвигом верности Христу и подвигом живой Веры и любви к Отечеству которого Россия будет спасена от иноземного ига, именуемого Интернационалом.

    СЛОВО НА ЧЕСТВОВАНИИ ПРОРЕКТОРА СВ. ТРОИЦКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ о. МИХАИЛА ПОМАЗАНСКОГО

    8/21 ноября 1978 г.

    Глубокочтимый о. Михаил,

    90-летие и свыше полувека учено-просветительной деятельности в по-революционных условиях, это такой тернистый и трудный путь, пройдя который усталому путнику приятно сознавать, что он честно донес свое бремя-послушание до заветной меры. И не удивительно, если ближайшие свидетели его трудов, те, кто шел с ним и за ним, чувствуют потребность не только воздать должную дань уважения, но и поддержать в нем готовность на новые усилия и труды. И что может быть естественнее и целесообразнее в этом случае, как не указание тех сторон его характера и деятельности, благодаря которым она получает признание не только благотворного труда на безграничном поле Христовой Нины, но и указания и образцы для других. Вот в чем, мне кажется, истинный смысл юбилейного торжества, на котором и мне предоставлена высокая честь приветствовать Вас, достопочтимый о. Михаил, и быть выразителем тех чувств, которые собрали нас здесь в настоящий момент.

    Когда говорят о лице, являющемся, подобно Вам, представителем одной из отраслей Науки, в его деятельности обыкновенно различают две стороны: собственно научную и педагогическую. В том и в другом отношении Ваше Имя давно пользуется вполне заслуженными уважением и известностью. Как автора научных и многочисленных статей, посвященных разнообразным живым вопросам, к разрешению которых Вы всегда умеете подойти с прямотою убежденного человека и во всеоружии научного знания, знает Вас широкий круг читателей, как в Зарубежье, так и на родной Земле. Да будет же и мне позволено, на основании личного весьма многолетнего знакомства с Вами, общения и кратковременного в Германии служения у св. Престола, на основании свидетельства Ваших учеников по Ровенской Гимназии и сотрудников по Варшаве, с некоторыми из коих встретился я так недавно — в октябре текущего года, отметить некоторые черты, характерные в Вашем служении.

    Как преподаватель, Вы заявили Себя двумя драгоценными качествами: прекрасным знанием своей науки и примерной любовью к своему делу. Соединяя в себе общительный и мягкий характер с любящим сердцем, в отношении учащихся Вы были строги и снисходительны, ценили свободные усилия учащихся и были далеки от всяких искусственных мер, от всякого принуждения. Подобные меры совершенно были не в Вашем духе и претили Вашей мягкой, благородной натуре.

    Ваши ученые и литературные труды составляют видную сторону Вашей жизни. В них наглядно проявились обширные знания, ученость и редкое трудолюбие. У нас, за Вами идущих, впечатление, что Вы не знаете устали и перо Ваше одинаково работает, как над ученым трудом, так и над небольшой статьей, вызванной потребностями дня. С честью проходите Вы святое служение на Ниве Христовой, строго охраняя чистоту Истины, Православия. Вы раскрываете глубокие истины церковной веры, сами усвоив их сердцем во всей полноте. Нельзя не выразить удивления по поводу чрезвычайной разносторонности Ваших научных интересов, запечатленных в изданных сборниках и статьях, писанных еще в Вашу бытность в Варшаве в должности Синодального миссионера. Отличительной чертой в них является — согласие мысли и слова, как отличительной чертой и жизни Вашей является согласие мысли и дела. Жизнь Ваша — это непрерывное и неустанное исполнение долга Пастыря и Учителя.

    Знаю Вас в течении 48 лет, как необыкновенно скромного, необыкновенно сдержанного, никогда не говорившего о своих заслугах, не позволявшего себе никакого резкого, неловкого слова, со всеми пребывающего в самых лучших отношениях, безропотно, полагаясь на Всеблагий Промысел Любви Неизреченной, переносящего невзгоды и испытания, которыми обильно усеян путь Вашей жизни. Таким видят Вас и Ваши ученики по Ровенской Гимназии и сотрудники Ваши по Варшаве, просившие меня Вас приветствовать.

    Наша Зарубежная Церковь и св. Троицкая Духовная Семинария могут только радоваться и должны благодарить Пастыреначальника за то, что дал им редкого труженика, который по своим нравственным достоинствам принадлежит к числу немногих.

    С чувством глубокого уважения приветствуя Вас, досточтимый о. Михаил, с исполнившимся 90-летием, искренно желаю, чтобы служение Ваше продолжалось еще многие годы на пользу повсеместно гонимой и изнутри человеческими слабостями раздираемой Страдалицы нашей Матери Церкви.

    ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

    Дорогие, прославляя подвиг Жен Мироносиц, мы, прежде всего, обращаем наш взор к Благодатной и Ей восклицаем: Радуйся, Твой Сын воскресе!

    Вместе с женами Мироносицами, прославляет ныне Церковь и Женщину-Христианку. Современный мир стремится к тому, чтобы вытеснить из наших сердец Образ Пречистой и Жен Мироносиц, как идеал Женщины и Матери. Для этой цели установлен “День Матери”. Но ведь мы, христиане, прославляем не просто мать-родильницу, ибо и скоты рождают детей своих, мы прославляем Мать, как Женщину, которая своей устремленностью к Свету и Любовью к Истине-Христу достигает дивной гармонии между чувством и рассудком; мы прославляем ту Женщину — Мать, которая навеки остается идеалом Женщины. Ни в чем так не нуждается современный мир, как в Женщине — Супруге и Матери, идущей к Свету-Христу, отдающей свое сердце Богу, движимой, по чувству ответственности за своих детей, Словом Божиим, учением Христа. Именно по ней то и тоскует ныне ребенок, без нее погибает духовно опустевший современный мир.

    Если на Западе, где всё живет модой и гонится за миражами, редко встречаем мы матерей, как чистых дев, способных сказать мужчине Доброе Слово Веры и Правды, коими созидается душевно здоровая личность; если видим мы ее здесь “подобной кукле, стремящейся физически господствовать над мужчиной, превращающей их в хрюкающее стадо”, чему содействуют и антихристианские организации, в которые, по расчету, вовлекаются многие; то верим мы — в Интернационалом полоненной России, объятой страшным пламенем ненависти ко Христу, “не с зеркальцем и пуховкой в руках выступает Женщина-Мать на семейное и общественное поприще”, а с Евангелием, с молитвой, с живым Христом, запечатленным в ее сердце и в ее сознании. В этом подвиге русской женщины спасение России.

    Убоялись некогда Апостолы и, на время, оставили своего Божественного Учителя. Враги полагали, что все кончено, что они победили. Но смотрите: это они — мироносицы приводят Апостолов к пещере “идеже бе лежало тело Иисусово”. С началом жестоких гонений жены-мироносицы направились с Благой Вестью о Распятом и Воскресшем в другие страны, в нынешние Францию и Италию, не убоявшись предстать и перед императором Тиверием.

    В светлый день памяти Жен Мироносиц наши сердца и взоры обращены к Женам Мироносицам Руси подъяремной, к Матери Христианке в нынешнем Советском Союзе. В жертвенности страдалиц Матерей, несущих в порабощенной сатанинским интернационалом России подвиг Любви и Верности Христу, есть элемент первохристианства. И мы верим, что она — Мать-Христианка — исполненная глубокой, крепкой верой, смирением, всепрощением и духовной бодрости, выведет Россию из окутавшего ее мрака, вернет ее Христу. В этой христианской настроенности, впереди наших страдалиц Матерей, предстоит мученица Александра Федоровна, 60 лет тому назад, вместе со своими ангельски чистыми детьми, оплеванная, гонимая, и поныне управляющими Россией сатанистами Интернационала убиенная. Находясь в заточении, окруженная врагами Христа и Церкви Его, готовясь к мученической кончине, Государыня Александра Федоровна оставила, дошедшие до нас, следующие свидетельства своей всецелой преданности Господу и неподкупной верности России Православной: “Я буду лучше поломойкой, но я буду в России. Предпочитаю умереть в России, нежели быть спасенной немцами. ...Мы должны мужественно переносить ради Господа все, подобно храбрым воинам. Подвергаться преследованию — неотъемлемая принадлежность Истины... Желающий быть подражателем Христу должен благодушно и терпеливо переносить все случающиеся с ним скорби, обиды, поругания от людей и наветы от невидимых врагов. Господь в свое время воздаст каждому должное... Не ищи любви ближнего, лучше сам покажи любовь к ближнему”. Таковы мысли и чувства, которые от Христа восприняли Женщина-Мать-Христианка с Ее светлыми Детьми, находясь в окружении звероподобных своих истязателей. Эти мысли и чувства являются духовным завещанием и наставлением вам, Матери-Христианки, несущие Крест материнства в обстановке неутихающих гонений на Христа и на Церковь Его.

    Христос Воскресе!

    1978 г.

    О ХРИСТИАНСКОМ БРАКЕ — О СЕМЬЕ

    Для нашего общего назидания, особенно для назидания молодежи, обращу ваше внимание на одно из самых страшных явлений нашего времени: на искажение в христианской среде понятия о браке и о семье.

    В современном обществе некая злая сила окончательно исказила понятие о браке и чувство брачной чистоты. Программы телевидения, фильмы в кино, рекламы, циничные рекламы, учителя в школах и колледжах — эти моральные убийцы, преступники с их проповедью “свободной любви” и упразднением 5-ой заповеди “Почитай Отца твоего и Матерь твою, чтобы хорошо было тебе и чтобы ты долго жил на земле”, добрачные сношения молодежи, — все это делает для человека почти невозможным благоговейное и чистое отношение к жене, как к будущей Матери. К тому же не только наша христианская молодежь, но и большинство Родителей не имеют правильного понимания христианского брака. БРАК НЕ ЕСТЬ СОЖИТЕЛЬСТВО, ЭТО И НЕ СРЕДСТВО, только ПРЕДОХРАНЯЮЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА ОТ ГРЕХА, от блуда.

    БРАК — это божественное учреждение, что видно, как из Библии (Быт. 1, ст. 27; 2, ст. 24), так и со слов Спасителя: “Он сказал им (фарисеям): не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их. И сказал им: посему оставит человек отца и матерь и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью” (Мтф. 19, 4-5). Через таинство брака муж и жена достигают полноты человека — таинственного “два в плоть едину”. Ап. Павел говорит: “Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и Церкви Его”. (См. Еф. 5,ст. 24-33).

    БРАК — это великое таинство (великая тайна) единения двух душ в образе единения Христа с Церковью. В таинстве брака — в брачном союзе отображается Божественный СОЮЗ МЕЖДУ ГОСПОДОМ, пожертвовавшим Собою для Церкви Своей, И ЦЕРКОВЬЮ, составляющей Его Тело и живущей Его благодатью. БРАК — семья — это домашняя церковь (Кол. 4, ст. 15), это живая клетка церковного организма, Тела Христова, это первая школа Любви, это подвиг великого христианского делания. “Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее”.

    ЦЕЛИ БРАКА не личные только, а цели Церкви. Вступающий в брак не для себя вступает, а для Церкви, и служит Ей для создания Божией Церкви тем, что он содействует росту идеала Христова на земле. БРАК есть союз взаимоосвящения. На это указывает и Ап. Павел, когда говорит, что неверующий муж освящается — ведется ко спасению верной женой. Брак имеет целью взаимное совершенствование двоих: муж и жена, нравственно влияя друг на друга, помогают друг другу в развитии в себе нравственной крепости и духовной силы.

    ВСТУПАЯ В БРАК, мужчина перед лицом Божиим берет на себя ответственность за другую жизнь.

    Эта ответственность преследует его всюду, и от нее некуда уйти; уйти от этой ответственности означает уйти от самого Бога. Религиозное возрастание мужа и жены в их дальнейшей семейной судьбе совершается лишь по линии углубляющейся и расширяющейся взаимоответственности друг за друга и за другие жизни — за жизнь детей. В христианском браке человек отдает свою душу ДРУГОМУ, обещает жить жизнью ДРУГОГО, отрекаясь от собственного самолюбия. Кто этот ДРУГОЙ? Это, по началу, муж и жена, а затем — дети. В лице детей муж и жена хотят (и должны) дать жизни лучшего слугу, чем они, детям передоверить святое Дело служения Церкви как Телу Христову.

    Как отсвет Христова союза с Церковью, брак выражается во взаимном отречении мужа и жены от себя в пользу будущего ребенка, который и должен быть одним из будущих строителей Церкви на земле. Отец и мать, муж и жена берут на себя огромную обязанность блюсти за собой с гораздо большей, чем до брака, бдительностью, “ходить чистым и непорочным пред очами чад своих”. Муж и жена, отец и мать нравственно обязуются помнить, что каждое их недоброе слово, каждое их недоброе движение повторяется душой тех будущих людей, которых они дадут миру и Церкви.

    Итак, БРАК есть соединение двух жизней НЕ РАДИ самого сожития, но ради высших нравственных ценностей, целей. На почве взаимного нравственного самоограничения, в браке устанавливается единство воли, дающее семейной жизни благодатную гармонию, мир и согласие. Мы уже подчеркнули, что брак есть школа Любви. А что такое Любовь? Это самоотречение. Воспитавшись в браке, Любовь затем должна выйти из круга Семьи на всех. А так как брак есть школа и факт самоотречения, мы слышим в чине венчания слова: “Святии мученицы, иже добре страдавше и венчавшеся молитеся ко Господу помиловатися душам нашим”. Брачные венцы — это венцы победы над чувственностью, так как нормальный брак заканчивается целомудрием.

    Тяжело и больно наблюдать искажение святой тайны брака тем, что угождение плоти и (мираж) наслаждения ставятся целью брака. В результате этого получается жалкая картина жизни: громадный процент разводов, до драк доходящие недоразумения в семьях, духовно пустая жизнь Семьи, душевно уродливые дети и страдания Родителей.

    Часто приходится слышать жалобы на тяжесть жизни. Кто же в этом виноват, не сам ли человек? Отсутствие продуманности, легкомыслие и отсутствие чувства долга, чести и ответственности — это обычные спутники как Родителей, так и “плода их сеяния” — детей.

    Да будут дети и внуки наши радостью и оправданием нашей жизни. Помоги в этом всем нам Христос, Истинный Свет, просвещающий всякого человека, к Нему приходящего.

    * * *

    Дорогие мои и во Христе родные, мир Вам!

    Приветствую всех Вас со светлыми днями Рождества-Богоявления, всем желая и в Новом Году стойко и бодро совершать путь жизни в Вере и Благочестии, в Христовой Правде, любви и Милосердии, приношу Вам, дорогие прихожане и друзья, глубокую благодарность за любезное поздравление и внимание к моим скромным трудам приходского священника, за те часы радости, которые вы мне оказали и в этом году, в торжественной обстановке, за семейно-приходской обильной “чашкой чая” в память моего Небесного Покровителя св. Митрофана Воронежского.

    Не забываю наставления Спасителя нашего: “Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоющие, потому что сделали лишь то, что должны были сделать” (Лк. гл. 17). С моей стороны не вижу заслуг, ибо живу и движим тем, что получил от Бога чрез моих дорогих Родителей. Вы знаете, что в евангельской притче одобрены и призваны принять награду НЕ за ТО, что получили много талантов, а ЗА ТО, ЧТО они УДВОИЛИ их, удвоили своими усилиями, трудами во славу Божию. Кто может сказать, что он удвоил Богом данные ему таланты? Оглядываясь на уходящий год, могу говорить лишь о немощах моих и считаю ваше ко мне внимание незаслуженным.

    Для укрепления и духовного роста прихода требуются заботы и труды не одного настоятеля, а общие совместные усилия настоятеля и всех прихожан, как братьев и сестер во Христе. Ибо приход не клубное объединение, не собрание случайно сошедшихся людей; приход это — союз, живой организм, часть Тела Христова, Христовой Апостольской, Соборной Церкви. И если мы дерзаем говорить о некотором моральном и материальном успехе нашего св. Серафимовского прихода, то этот успех достигнут благодаря единодушному отклику и участию всех в жизни нашей приходской семьи. Это единодушие вытекает, — верю я, — из чувства долга и ответственности каждого, члена приходской семьи за Божие Дело на земле.

    Свидетельствуя перед вами о положительной стороне жизни нашего прихода, не могу не отметить и замеченного мною грозного явления: в работах на пользу и укрепление нашего прихода принимают участие активное преимущественно люди старшего возраста. Это не относится к нашему жертвенному хору-труженику, объединяющему в своих рядах преимущественно молодых людей, хотя и хор уже требует пополнения. Многие из недавних малюток выросли и воспитались, вступили в возраст совершенный в храме Божием, и нормально ожидать, чтобы все они, побуждаемые чувством долга перед Богом и чувством ответственности за свой приход, ближе подошли к нуждам прихода, включили свои силы в церковноприходскую работу. Кто повинен в грехе невнимания к приходу — выправьте ваш недостаток в следующем году.

    Когда смотрю на юношей и девушек, воцерковивших свои сердца и утверждающих ум и волю во Христе, как источнике мудрости и силы, радостью наполняется сердце. И, вместе с тем, боишься за многих, особенно за тех, которых привлекает их окружающая молодежь, мальчишки и девчонки, с самодовольной пустотой в голове бегущие из родительского дома, уходящие от Родителей с неспособностью к самобытной мысли и с хвастливой готовностью насвистывать чужую песню, воображая, что она сложена ими самими. Эти юноши и девушки мнят себя возмужалыми, НО ЭТО ВОЗМУЖАЛОСТЬ ГНИЛАЯ. Только ДОЛГОЕ ДЕТСТВО и ДОЛГАЯ ЮНОСТЬ приготовляют ЗДОРОВУЮ ВОЗМУЖАЛОСТЬ. Не спешите жить, молодые люди, не спешите говорить: мы сами с усами... Мысли и планы отрывающихся от родного корня, от Родителей, не крепче паутины, которую сплетает паук. Трудитесь над собой, не спешите поучать Родителей и Церковь, ибо вы сами еще нуждаетесь в просвещении. Вам нужно, прежде всего, внутри себя создать крепкие устои, которых не могла бы сломить улица, против Бога и Христа настроенная школа, стихия “духа времени”.

    Священник живет жизнью и нуждами своих прихожан, стараясь мысленно заглянуть в их души, представить их думы, тревоги и надежды.

    Взор наш обращен и к Голгофе нашей Церкви. И как больно и тяжело на душе, когда слышишь что-либо непродуманное в адрес нашего крестоносного народа, который является первой жертвой “измов” с их Интернационалом, создавшими во всем ныне мире неумолимую грозную действительность. О нашем же народе скажу словами писателя — пророка Ф.М. Достоевского: “я знаю наш народ, жил с ним довольно лет, спал с ним и сам “к злодеям был причтен”, работал с ним настоящей мозольной работой, в то время как другие решали на лекциях и в журнальных фельетонах, что народ наш “образа звериного и печати его”. Не говорите же мне, что я не знаю народа! Я его знаю: ОТ НЕГО я принял ВНОВЬ в мою душу Христа, Которого узнал в родительском доме еще ребенком, НО КОТОРОГО утратил было, КОГДА ПРЕОБРАЗИЛСЯ В “ЕВРОПЕЙСКОГО ЛИБЕРАЛА”... Вот что неоспоримо в нашем народе: в своем целом он никогда не принимает, не примет и не захочет принять своего греха за правду! Он согрешит, но всегда скажет, рано ли, поздно ли: я сделал неправду. Если согрешивший не скажет, то другой за него скажет, и правда будет восполнена... важно, во что народ верит, как в свою правду, что ставит своим лучшим желанием что возлюбил... А идеал нашего народа — Христос... Грех есть смрад, и смрад пройдет, когда воссияет Солнце вполне. Грех есть дело преходящее, а Xристос ВЕЧНОЕ” (Дневник писателя).

    Разве непонятно, почему Марксовы “измы” с сатанинским озверением и жестокостью обрушились на душу нашего народа: на веру Православную, на Христа и на Церковь Его?

    НО ХРИСТОС НЕПОБЕДИМ, Свет вошел в мир и удалить Его из жизни человечества не сможет никакая сила, никакие усилия сатаны и слуг его.

    “Так возлюбил Бог мир, что отдал за него Сына единородного”. Не должно быть места унынию. Он к нам пришел, ибо возлюбил Он нас, Он, о Котором возгласил глас с Неба: “Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение”.

    Итак, мои дорогие, — “Кто Бог велий, яко Бог наш!..


    RUS-SKY (Русское Небо) Последние изменения: 01.10.07