Житие преподобного и богоносного отца нашего Феодосия,
игумена Печёрского, начальника иноков русских,
которые стали подвизаться в монастырях по уставу

ЕПЕРЬ должно нам увидать второе великое светило Российского неба, святой чудотворной Лавры Печёрской, преподобного и богоносного отца нашего Феодосия. От преп. Антония, как от светозарного солнца, приняв свет равноангельской жизни, он явился прекрасною луною со множеством звёзд добрых дел своих и умножившихся учеников и просвещал ночь нерадения о добродетелях. «Обратите взор к нему и просветитесь подражанием в делах добрых» (Пс. 33, 6).

       «Узнайте, что Господь отделил для Себя святого Своего» (Пс. 4, 4). О славном житии его, украшенном звездочисленными подвигами и чудесами, свидетельствует в достаточном повествовании своём верный свидетель, находящийся уже на небе, преп. отец наш Нестор. Но прежде предлагает обстоятельное предисловие, в котором содержится следующее:

       Достойна удивления такая жизнь, ибо в отеческих книгах пишется, что последний род будет слабым, а преп. Феодосий в этом последнем роде явил себя великим трудником и пастырем овцам словесным, наставником и учителем инокам, который был украшен смолоду чистою жизнию и равноангельскими делами, просвещёнными верою и разумом.

       И вот, я начну описывать жизнь его от юных путей его. Только, братие, слушайте со всяким прилежанием, ибо исполнено это слово пользы для всех внимающих ему.

       Сделав такое вступление, блаженный летописец начинает складывать повествование о равночисленных звёздам подвигах преподобного таким образом.

       Есть город, близ стольного Российского города Киева, именем Васильев или Васильков. В нём пребывали родители преподобного Феодосия, живя в вере Христовой и украшаясь благочестием.

       Когда родился у них сей святой, они на восьмой день принесли его к священнику, чтоб назвать ему имя. Священник же, увидев дитя и сердечными очами прозревая, что с детства отдаст он себя Богу, назвал его Феодосием. Когда прошло сорок дней, младенца крестили, и он рос у родителей, и была на нём благодать Божия (Лук. 2, 40).

       Вскоре родители его переселились далеко, в другой город, именем Курск, по повелению князя, но — скажу я — более по Божию усмотрению, чтоб и там просияло житие доброго отрока.

       Когда ему было тринадцать лет, умер отец его. И с тех пор ещё более стал подвижничать преподобный, так что выходил с рабами своими на поле и работал смиренно. Мать его возбраняла ему в том, приказывала ему одеваться в хорошее платье и играть со сверстниками и говорила: «Одеваясь так, ты делаешь укоризну себе и роду своему». Но он в этом не слушался её, но предпочитал ходить, как нищий, так что часто гневалась она, приходила в ярость и била его.

       Блаженный юноша думал о том, как и каким образом спастись. Слыша о святых местах, где Господь наш ходил во плоти и совершил дело спасения нашего, желал идти и туда, поклониться им; и молился он о том: «Господи Иисусе Христе, услышь молитву мою и сподобь меня посетить святые места и поклониться им».

       Пришли в Курск странники; встретив их, блаженный юноша обрадовался, подбежал к ним и, приветствуя их, расспрашивал, откуда они и куда идут. Они отвечали, что они от святого города Иерусалима, и, с Божией помощью, хотят идти обратно. Тогда блаженный юноша стал просить их взять его с собою и довести до святых мест, и обещали они взять его с собой и довести, и с радостью пошёл он тогда домой. Когда странники стали собираться, они известили юношу о своём уходе. И он ночью, так, что никто не знал о том, встал, покинул дом в одной худой одежде и пошёл вслед за странниками. Но не было в воле всеблагого Бога, чтоб тот, кому от чрева матерня Он назначил быть пастырем словесных овец, постригаемых в чин ангельский, иноческий, ушёл из земли нашей Русской.

       Через три дня мать его узнала, что он ушёл со странниками, и погналась вслед за ним, взяв с собою младшего сына. После долгой погони, догнали их и остановили преподобного. И там, в великом гневе и ярости, мать схватила его за волосы, повалила на землю и топтала его ногами. Укорив странников, она возвратилась домой, ведя сына, как злодея, связанным. И такой гнев был в ней, что, приведя его домой, она била его, пока он не изнемог, затем связала его и заперла в особой горнице. Блаженный юноша принимал всё это с радостью и, молясь Богу, благодарил Его за всё. Через два дня мать вошла к нему, развязала и дала есть. Но, будучи ещё разгневана, она наложила на ноги его тяжёлые железные оковы, опасаясь, что он опять убежит от неё, и так долго ходил он, как узник. Потом мать смилостивилась и начала с мольбами увещевать его, чтоб он больше не бегал от неё; потому что она любила его больше других детей и тосковала без него. Когда он обещался ей, что не уйдёт от неё (если это будет полезно), она сняла железо с ног его и просила его делать, что хочет. А блаженный Феодосий, вернувшись к прежнему подвигу своему, ходил всякий день в церковь Божию.

       Видя, что часто не служат Божественную литургию из-за недостатка просфор, он много о том скорбел, и сам решился по смирению своему исправлять то дело, и сделал так. Стал он покупать пшеницу, молоть её своими руками, печь просфоры и часть приносить в церковь, остальные же продавать; и сколько денег оставалось лишних, давал нищим, а на остальные покупал снова пшеницу и делал просфоры. Такова была воля Божия, чтоб от чистого отрока приносимы были в церковь чистые просфоры. В этой работе провёл он года два или более.

       Услыхав такой ответ, мать удивилась премудрости отрока и предоставила ему свободу. Но враг не отступился от матери, внушая ей препятствовать в его смирении и его труде.

       А блаженный, как и прежде, целыми днями молился Богу и ходил в церковь.

       Чрез несколько времени блаженный Феодосий пошёл в кузницу и приказал сковать вериги из железа, обвил их вокруг пояса и так ходил. Железо было узко и вгрызалось в тело, а он терпел, точно не чувствуя никакой боли. Чрез несколько времени мать его в праздничный день стала принуждать его одеться в хорошую одежду, главным образом потому, что все вельможи должны были в тот день собраться к начальнику города, и блаженному Феодосию велено было там быть и служить. Когда он начал надевать праздничное платье, мать его пристально следила за одеванием, и не мог он от неё утаиться: она увидела на рубашке его кровь. Желая знать, откуда эта кровь, она нашла на нём железо и поняла, что кровь происходит оттого, что железо врезается в тело. И, разгорясь гневом, с яростью она растерзала на нём хитон и с побоями сняла с его пояса железо. А блаженный отрок, как будто никем не обиженный, оделся и пошёл с кротостью прислуживать пирующим.

       Придя в Киев, он обходил все (ещё не устроенные тогда по истинному уставу) монастыри и просил живущих в них принять его. Но они, видя убогого юношу, одетого в худое платье, не хотели принять его. На то была Божья воля, чтоб он шёл на то место, куда от чрева матери призывал его руководивший им Бог.

       Тогда-то услыхал он о преп. Антонии, проводившем жестокое житие в пещере. Как бы крылья выросли у его ума, он устремился туда и пришёл к преподобному старцу. Увидав его, он поклонился ему, и со слезами просил его принять к себе в иночество.

       Преп. Антоний сказал ему: «Чадо, видишь, что пещера эта скорбна и тесна, и не вынесешь ты всех трудностей этого места». Говорил же он так, не столько искушая его, сколько пророчески провидя, что он распространит место то и создаст славный монастырь, где соберётся множество иноков. С умилением отвечал Богом вдохновенный Феодосий: «Узнай, честной отец, что Христос Бог, Промыслитель всего, привёл меня к твоей святыне, желая, чтоб спасся я чрез тебя. Потому я сделаю то, что ты мне велишь».

       Тогда сказал ему преп. Антоний: «Благословен Бог, укрепивший тебя, чадо, на такое старание,— вот тебе место, пребывай на нём». Блаженный Феодосий снова поклонился ему в землю, чтоб старец благословил его. И благословил его преп. Антоний, и повелел постричь его блаженному Никону, который был иереем и опытным черноризцем. И он, взяв блаженного Феодосия, как незлобивого агнца, постриг по обычаю святых отцов и облёк в иноческую одежду, на двадцать четвёртом его году, при благоверном князе Ярославе Владимировиче.

       Через несколько дней, придя к блаженному, мать его сказала: «Дитя моё, я исполню всё, сказанное тобою, и не возвращуся более в родной город. Но, по воле Божией, поступлю в женский монастырь и, постригшись в нём, проведу остающиеся мне дни, ибо из наставлений твоих я поняла, что этот маловременный мир — ничто». Услыхав это, блаженный возрадовался духом и, войдя в пещеру, поведал то преп. Антонию. Преподобный же прославил Бога, обратившего её сердце к такому покаянию, и, выйдя к ней, много учил её о полезном для души. Потом рассказал о ней княгине и устроил её в женский монастырь святого Николая, где она была пострижена и, прожив много лет, в добром исповедании с миром упокоилась в Господе.

       А эту часть жития блаженного отца нашего Феодосия, с юности доселе, рассказала мать его одному из братий (который был келарем при том же преподобном отце нашем Феодосии), именем Феодору; услыхав всё это от него, блаженный Нестор записал на память и пользу всем читающим, как и сам здесь о том говорит.

       А о прочих подвигах святого, которым и сам был свидетель, так повествует тот же составитель жития его.

       Вскоре святый отец наш Феодосий оказался в пещере победителем злых духов. По пострижении матери своей и удалении от всякой мирской заботы он стал подвизаться ещё большими трудами на Божие дело. И были видны три святых, сияющие в пещере, молитвами и постом разгоняющие тьму бесовскую — именно, преп. Антоний, блаженный Феодосий и великий Никон. Они пребывали в пещере, молясь Богу, и Бог был с ними. «Ибо,— сказал Он,— где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Мф. 18, 20).

       Когда блаженный Никон отошёл от преп. Антония с одним иноком болгарином, монастыря святого Мины,— преп. отец наш Феодосий, изволением Божиим, по желанию преп. Антония поставлен был иереем. И ежедневно, в великом смирении, совершал литургию. Был он иерей кроткий нравом, тихий мыслию, простой сердцем, исполненный всякой духовной мудрости, имел нелицемерную любовь к братии, которую (числом двенадцать) собрал преп. Антоний.

       Когда же преп. Антоний поставил братии в пещере, вместо себя, игуменом блаженного Варлаама, а сам переселился в другой холм и, ископав пещеру, начал жить в ней, тогда этот благоговейный иерей, преподобный отец наш Феодосий, с блаженным игуменом Варлаамом остался в первой пещере, и с ним вместе поставил над пещерою малую церковь Успения Пресвятой Богородицы, чтоб братия собиралась там на Божественное славословие.

       Во время этой жизни братии в пещере, сколько они приняли скорби и печали, по тесноте её и подвигам своим,— невозможно поведать человеческим языком, но известно только одному Богу. Пищею их там был только ржаной хлеб и вода; иногда лишь в субботу и воскресенье вкушали немного сочива, но часто и в эти дни, за неимением сочива, варили и ели одну зелень. Ежедневно работали они своими руками, плели волну и исполняли другие ручные работы, которые носили в город и продавали; купив на вырученные деньги жито, делили его между собою, и всякий ночью молол свою часть зерна для приготовления хлебов. Затем, собравшись в церковь, начинали утреннюю службу, и, совершив её, трудились над работою, назначавшеюся в продажу, иногда даже торговали в ограде, пока подходило время часов и божественной литургии, которые совершались со всяческим вниманием, причём все собирались в церковь. Потом вкушали немного хлеба, и каждый шёл на своё дело, до времени вечерни и повечерья. И так, постоянно трудясь, пребывали они в любви Божией. Преп. же отец наш Феодосий, почтённый саном священства, превосходил всех в посте, в бодрости, в ручных работах, больше же всего в смирении и послушании, и он служил помощью для всех, иногда нося воду, иногда же дрова из лесу. Иногда, во время сна братии, брал он их разделённое жито, молол часть каждого, и ставил на своё место; и сам целыми ночами бодрствовал на молитве.

       Когда блаженный Варлаам, игумен Печёрской братии, был переведён князем Изяславом в монастырь святого великомученика Димитрия и там поставлен игуменом, тогда Печёрская братия, собравшись к преподобному Антонию по общему согласию, просила поставить им игуменом преподобного Феодосия, как искусного в иноческом житии и близко знающего Божии заповеди. Преп. же Антоний, призвав святого Феодосия, благословил его на игуменство. Братии тогда было числом двадцать.

       Выбрав прекрасное место близ пещеры и рассудив, что его достаточно для устроения монастыря, он укрепил себя верою и упованием и стал заботиться о том, как населить это место. И так, по благословению преп. Антония, испросив это место у христолюбивого князя Изяслава, вскоре, при помощи Божией, он соорудил там большую деревянную церковь Успения Пресвятой Богородицы, поставил много келий и обвёл всё оградою. И тогда он переселился из пещеры на то место. И с тех пор, благодатию Божиею, возрасло то место, и прославился монастырь, который и доныне от прежнего жительства иноков в пещере называется Печёрским.

       Преп. отец наш Феодосий во время игуменства своего в применении устава имел следующий добродетельный обычай. Всякого, кто хотел быть иноком и шёл к нему, он не отгонял, ни богатого, ни убогого, но принимал всех с полным усердием, вспоминая при этом, как скорбят те, которые хотят постричься и не встречают в том сочувствия: ведь и сам он претерпел это искушение, когда пришёл из своего города в Киев, желая быть иноком, и обходил монастыри, а его не хотели принять. Но он не тотчас постригал того, кого принял, но приказывал ему ходить в его мирской одежде, пока не привыкнет ко всему монастырскому чину; тогда он облачал его в рясу. Затем, испытав во всех службах, постригал и облачал в мантию; наконец, когда видел, что инок установился в чистом житии, сподоблял его принятия великого ангельского образа и возлагал на него святую схиму.

       Этот преподобный наставник наставлял учеников своих на истинное покаяние. Он имел обычай всякую ночь обходить кельи всех, желая узнать образ жизни и усердие всякого. И когда он слышал, что инок творит молитву,— тогда он в радости прославлял за него Бога. Когда же слышал, что двое или трое, сошедшись после вечерней молитвы, беседуют,— тогда, ударив рукою в дверь и обозначив тем свой приход, отходил в смущении. Призвав их на следующий день, он обличал их не прямо, но заговаривал с ними издалека, притчами, чтобы узнать их усердие к Богу. И если брат был смиренный сердцем и с тёплою любовью к Богу, то, вскоре поняв свою вину, он падал в ноги и, кланяясь, просил прощения. Если же чьё сердце было покрыто бесовским помрачением, такой, считая себя невиновным, думал, что старец беседует о другом, пока преподобный не обличал его, и тогда, наложив епитимию, он отпускал его. И так он учил всех прилежно молиться Богу, не беседовать после вечерней молитвы, не ходить из келии в келию, но молиться, кто как может, Богу в своей келии, ежедневно заниматься ручною работою, имея на устах псалмы Давида. Вот как он поучал их:

       Так этот святой наставник, прежде всего сам исполнявший всякую добродетель, учил братию, а они, как добрая земля, принимали семя его слов и приносили плоды, достойные покаяния,— один сто, другой шестьдесят, третий же тридцать, как сказал Господь.

       И можно было видеть тогда на земле людей, равных жизнию ангелам, и был монастырь Печёрский подобен небу, в котором преп. отец наш Феодосий ясно просиял светом дел добрых, как одно из великих светил небесных. И Бог прославил его так, что он явился источником света вещественного.

       Игумен монастыря архистратига Михаила Софроний шёл в свой монастырь. Была тёмная ночь. И вот, он увидал чудесный свет, стоявший только над монастырём преп. Феодосия. Удивляясь тому, игумен прославил Бога, говоря: «О, сколь велика благость Твоя, Господи, что показал Ты такого светильника в этом святом месте, который так просвещает монастырь свой». Также и многие другие многократно видели это и поведали всем, так что и князь и бояре услыхали об этом свете, осеняющем добрую жизнь преп. Феодосия.

       Тогда стали приходить к преп. отцу нашему Феодосию многие, исповедуя грехи свои, и отходили, получив великую пользу. И, приходя к нему, приносили ему часть имущества своего на содержание братии и на устроение монастыря, другие же давали и земли.

       Особенно же любил святого христолюбивый князь Изяслав, владевший в Киеве престолом отца своего, Ярослава. Часто он призывал его к себе, много раз приходил и сам, насыщаясь его Боговдохновенными словами.

       Преп. Феодосием сделан был наказ вратарю, по окончании обеда не отворять никому ворота, чтоб никто не входил в монастырь, пока не приблизится вечерня, чтоб в полуденное время братия могла отдыхать, ради утомления от ночных молитв и утреннего пения. И в один день, в полдень, приехал христолюбивый князь Изяслав, по обычаю своему, с одним небольшим отроком, потому что, когда он сбирался к преподобному, тогда отпускал своих бояр по домам. Приехав, он сошёл с коня, потому что никогда не въезжал в монастырь на коне. Подойдя к воротам, он постучал и приказал отворить, чтоб ему войти. Но вратарь отвечал ему, что есть приказание великого отца не отворять ворота никому до времени вечерни. Тогда христолюбивый князь, указывая ему голосом, чтоб вратарь знал, кто он такой, сказал: «Это я, мне одному отвори». Тот же, не зная, что это князь, отвечал ему так: «Игуменом мне приказано, если и князь придёт, не отворять ворот. Поэтому, если хочешь, потерпи немного, как придёт время вечерни». Но князь ответил: «Я князь, мне ли ты не отворишь?» Вратарь же посмотрел в ворота и узнал, что он князь. Но не отпер ворот, а пошёл к преподобному, и возвестил ему, что князь стоит у ворот и ждёт. Тогда преподобный вышел и, увидав князя, поклонился ему. Князь же стал говорить: «Каково, отче, запрещение твоё, о котором говорит этот инок, что если и князь придёт, не пускай его?» Преподобный отвечал: «Ради того, господин, сделано оно, чтоб в полуденное время братия, утрудившись от ночного славословия, могла спать. А твоё усердие к Пресвятой Владычице нашей Богородице, приведшее тебя сюда — благо и на успех души твоей, и много радуемся мы о приходе твоём». Тогда пошли они в церковь, преподобный сотворил молитву, и они сели; так христолюбивый князь наслаждался медоточных слов, исходивших из уст преп. отца нашего Феодосия, и, получив от него великую пользу, возвратился в свой дом, славя Бога, и с того дня стал ещё больше любить святого, почитая его за одного из древних святых отцов, и во всём слушался его.

       Преп. же отец наш Феодосий не величался тем, что князь и вельможи почитали его, но был поистине светилом, которое сияло тем ярче, что светило как в темноте, в смирении, в поучение всем ученикам. И тогда-то он ещё больше смирялся, трудился целыми днями ручным трудом и повелевал делом, а не словом.

       Часто он входил в пекарню и, будучи сам игуменом, работал с пекарями, меся тесто, делал хлебы, не зарывая таланта телесной крепости, утешая и ободряя других, не ослабевал в своём деле.

       Однажды, накануне праздника Успения Богородицы, не было воды в поварне, и пришёл к преподобному названный выше келарь именем Феодор, говоря, что некому носить воду. Тогда преподобный встал и начал сам носить воду из колодца, и один из братии, увидев его в таком труде, пошёл немедленно рассказать это другим; они же поспешили с усердием наносить воды до избытка.

       В другой раз не было заготовлено дров для варки пищи. Тот же келарь Феодор пришёл к преподобному, говоря: «Повели, отче, одному из братий, который празднен, приготовить нужные нам дрова». Преподобный отвечал ему: «Я празднен, я пойду». Приближалось же время обеда. Блаженный повелел братии идти к трапезе, а сам взял топор и стал рубить дрова. И братия, вышедши после трапезы, увидели преподобного своего игумена секущим дрова; они тоже взяли топоры и нарубили столько дров, что их хватило на много дней.

       Когда блаженный Никон (который постриг преподобного, а затем отошёл от пещеры) возвратился в Печёрский монастырь, тогда преп. отец наш Феодосий, хотя и был игуменом, почитал его как отца. И часто, когда блаженный Никон сшивал и скреплял книги, будучи чрезвычайно искусен в этом деле, он прял для него веревки. Таковы были смирение и простота этого боговдохновенного мужа, так трудился он во всяком послушании. И в этом подражал он Христу, истинному Богу, Который смирил Себя и был послушен.

       К тому же и одежда его была смиренна и убога, не смотря на его сан; на теле его была колючая власяница, а сверху другая весьма худая одежда, которую он надевал на себя для того, чтоб не показывать своей власяницы. И многие непонимающие люди укоряли и поносили его за эту одежду. Но он с радостью принимал поношение их, вспоминая слова Господа: «Блаженны вы, когда будут поносить вас» (Мф. 5, 11).

       Всё это рассказал братии тот самый отрок, преподобный же не говорил никому, но постоянно он учил братию, что иноку не должно ничем возноситься, но быть смиренным и считать себя ниже всех. Он учил их иметь и внешний вид смирения, ходить со сложенными на груди руками и при встречах кланяться друг другу, как подобает инокам. Больше же всего поучал он их смирению в том, чтобы во всяком деле брали сперва благословение от старшего, ибо, говорил он, сеющий так дела свои в благословении, в благословении и пожнёт от них сладкий плод. И таким образом показал он силу этого учения.

       Когда приходили к нему благочестивые люди, ради пользы, тогда, по божественном поучении, он предлагал им трапезу из монастырских блюд, хлеб и сочиво. Часто и сам христолюбивый князь Изяслав приходил и вкушал этих блюд. Однажды, когда он с удовольствием ел их, он сказал преподобному: «Ты знаешь, отче, дом мой полон всеми благами мира; но никогда не ел я в нём всласть, как теперь у тебя. Когда рабы мои приготовляют мне пищу, блюда разнообразны и многоценны, но не так сладки, как эти. Прошу тебя, скажи мне, откуда такая сладость ваших блюд». Боговдохновенный же отец Феодосий, желая привлечь его к Божьей любви, отвечал: «Если, милостивый владыка, хочешь узнать это, послушай, я объясню тебе. Когда у нас братия собирается варить пищу и печь хлебы, на то у них положен такой устав. Прежде всего, брат, исполняющий это послушание, подходит к игумену и принимает его благословение. Потом, поклонившись троекратно пред святым алтарём, зажигает свечу от святого алтаря и тою свечою разводит огонь в поварне или пекарне. Когда же надо вливать воду в котёл, послушник говорит старшему: «Благослови, отче»,— и тот отвечает: «Бог да благословит тебя, брат!» и так всё дело совершается с благословением, потому и выходит в сладость. Твои же рабы, думаю я, работают, ссорясь, ропща и клевеща друг на друга; часто же приставники и бъют их, и так всё дело совершается с грехом, и не бывает в сладость». Услыхав это, сказал христолюбивый князь: «Воистину, отче, всё так, как ты говоришь».

       Когда случалось преподобному в монастыре своём услышать, что послушание совершено не с благословения, а с преслушанием, он называл его «вражьею участью» и не позволял, чтоб кто-нибудь из его благословенного стада вкусил от такой пищи, но приказывал выбрасывать иногда в речную глубину, иногда в горящую печь, чему примером является следующий случай.

       Явил он и любовь, милосердствующую о бедных. Если он видел какого-нибудь нищего или убогого, скорбного и в дурной одежде — он сожалел, печаловался о нём и со слезами помогал ему. И ради них устроил он двор у своего монастыря, с церковью святого первомученика Стефана, и там приказал пребывать нищим, слепым, хромым, прокажённым, которым он от монастыря подавал потребное, а от всего монастырского имения уделял на них десятую часть. Всякую субботу посылал он воз хлебов сидящим в темницах и заключении.

       Такое же чудо случилось ещё раз, показывая, что воистину Бог хранит в монастыре эту церковь преподобного. Однажды случилось одному из бояр христолюбивого князя Изяслава ехать ночью через поле, в пятнадцати поприщах от монастыря преп. отца нашего Феодосия. И вот, издалека увидел он церковь, стоящую над облаками. В ужасе он поскакал с отроками, чтобы узнать, какая это церковь, и, когда доехал до монастыря преп. Феодосия, то на его глазах церковь спустилась и стала в монастыре на своём месте. Он постучал в ворота и, когда вратарь отворил, вошёл и поведал преподобному то, что случилось. И с тех пор часто приходил к нему, насыщаясь его боговдохновенными словами и подавая из имения своего на устроение монастыря и украшение Богом хранимой церкви.

       Было также явлено чудотворное промышление Божие не только о самой церкви, но и об имениях, принадлежавших монастырю Феодосиеву. Однажды схватили разбойников и связанными вели в город, к судии. И когда, по изволению Божию, случилось им идти мимо одного хутора Печёрского монастыря, тогда один из тех связанных злодеев кивнул на тот хутор, говоря: «Однажды ночью пришли мы к этому хутору, чтоб разграбить его и похитить всё то, что в нём есть. Но увидели здесь высоко ограждённый город, так что нельзя нам было приблизиться к нему». Таким образом Бог, благой хранитель, оградил имение монастырское молитвами уповающего на него пр. Феодосия, который всякою ночью обходил монастырь, творя молитву и ограждая этою молитвою монастырь со всем имением его, как крепкою стеною.

       Этот наставник нестяжания уповал, что сам Господь попечется подать и то, что служит не столько к удовлетворению нужды, сколько к украшению. И это упование преподобного было подтверждено силою Пресвятой Матери Господа таким образом.

       Боярин названного выше князя Изяслава, именем Судислав Геуевич, во святом крещении Климент, отправляясь однажды с князем своим в поход, положил такой обет: «Если я здрав возвращусь домой, то дам Пресвятой Богородице, в монастырь блаженного Феодосия, две гривны золота, скую ещё венец на Её икону». Когда началась битва, много пало народу с обеих сторон, в конце концов враги были побеждены; и спасшиеся Киевляне возвратились домой. Боярин забыл свой обет. И вот, чрез несколько дней, когда он в полдень спал в доме своём, раздался страшный голос, звавший его по имени — «Климент!»

       Он встал, сел на постели и увидел икону Пресвятой Богородицы, из монастыря преп. Феодосия — стоящую пред постелью его, и услыхал от иконы такой голос: «Отчего, Климент, не дал ты Мне того, что обещал? Говорю тебе теперь: постарайся исполнить обещание своё». После этого гласа икона стала невидима. А боярин в великом страхе взял столько золота, сколько обещался, и, сделав золотой венец для украшения иконы Пресвятой Богородицы, отнёс в Печёрский монастырь к преподобному Феодосию, который и не помышлял о таком украшении, и отдал ему.

       Но больше всего упование своё на Бога в пополнении оскудения и недостатков доказал этот преподобный нестяжатель многими бесчисленными чудесами, из которых вспомним следующие:

       Однажды пришёл к преподобному Феодосию из города пресвитер, прося вина для служения Божественной литургии, и преподобный, призвав строителя церковного, велел ему налить вина в сосуд священника. Он же отвечал: «Немного у меня вина — едва на три или четыре литургии». Преподобный же сказал ему: «Вылей всё этому человеку, а о нас попечется Бог». Тот же нарушил приказание святого и влил пресвитеру в сосуд мало вина, оставив на литургию следующего дня. Пресвитер же показал преподобному, как ему мало влили. Тогда преподобный снова призвал строителя и сказал ему: «Не сказал ли я тебе: вылей всё, а о завтрашнем дне не беспокойся? Неужели же Бог оставит здесь завтра церковь Матери Своей без службы? Ещё нынче подаст Он нам вина с избытком». Итак, строитель пошёл, вылил всё вино священнику и отпустил его. И вот вечером, когда кончилась трапеза, по предсказанию преподобного, привезли три воза с бочками, полными вина, которые прислала одна женщина, распоряжавшаяся всем в доме христолюбивого князя Всеволода. Видя это, церковный строитель прославил Бога, удивляясь предсказанию преподобного Феодосия, который сказал: «Сегодня Бог пошлёт нам вина до избытка»,— что на самом деле и случилось.

       Тот же церковный строитель был свидетелем другого, равного этому, чуда, бывшего по молитвам преподобного.

       И не оскудевали чудеса, молитвами преподобного пополнявшие оскудение. В числе их было и следующее.

       И так ежедневно преподобный отец наш Феодосий учил свою братию, утешая и запрещая ослабевать в нестяжании и прочих добродетелях, но всё усиливать подвиги. А Господь помогал ему и подтверждал слова его столь великими происходившими чудесами.

       Во время игуменства своего, кроме сказанных, подвизался он и другими трудами, не только ради своего спасения, но и спасения вручённого ему стада.

       Никогда не видали его лежащим, но когда, по телесной немощи, хотел он уснуть после повечерия, тогда он засыпал немного, сидя, и затем, встав на ночное пение, клал поклоны.

       Также никогда не видали, чтоб он лил воду на своё тело, но умывал только руки и лицо. Если же для братии бывало угощение, то он сам всегда ел сухой хлеб, зелень, сваренную без масла, и пил воду. Никогда не видали его сидящим на трапезе дряхлым или насупившимся, но с лицом веселым, светящимся благодатию Божиею.

       Ежегодно, на пост святой четыредесятницы, преп. отец наш Феодосий уходил в пещеру (где потом было положено честное его тело) и там затворялся наедине, до наступления цветоносной недели. В пятницу же пред тою неделею, во время вечерни приходил к братии и, став в церковных дверях, поучал их и утешал за их подвиг в посте и себя уничтожал перед ними, как будто он в сравнении с ними на постился и одной недели.

       Часто преподобный от пещеры этой, в которой, с ведома братии, затворялся, вставал ночью, тайно, и уходил один на монастырский хутор, и там пребывал один в пещере, в сокровенном месте, о чём знал один Бог. И оттуда, опять ночью пред пятницею, раньше цветоносной недели, приходил в первую пещеру, и потом выходил из неё к братии, так что они думали, что он провёл в ней все дни поста.

       Великие скорби и искушения творили тогда в пещере злые духи преподобному: наносили ему раны, как рассказывают о святом Великом Антонии Египетском. Но Тот, Кто явился тому подвижнику, повелевая дерзать, Тот и преп. Феодосию невидимо с неба подал силу на победу над ними. И, как ни гнали его враги, он пребывал один в такой тёмной пещере и не убоялся множества полков князя тьмы, но стоял крепко, как добрый воин Христов, молитвою и постом отгнал их от себя, так что потом они не смели приступить к нему, но только издали искушали его помыслами.

       Однажды, когда по повечерии, он хотел немного уснуть и сел (потому что никогда он не лежал) — раздался в пещере громкий вопль множества бесов, как будто одни ездили на колеснице, другие били в тимпаны, иные сопели в сопелки и производили вместе такой шум, что и пещера тряслась. Слыша всё это, преподобный не убоялся, не ужаснулся, но, оградив себя оружием креста и вставши, начал петь псалтирь, и тогда тот шум и голоса притихали. Когда же после молитвы он садился, опять слышался, как и прежде, голос бесчисленных бесов. А преподобный вставал опять и начинал пение псалмов. Так много дней и много ночей досаждали ему злые духи, не давая ему нисколько уснуть, пока он не победил их совершенно благодатию Божиею и получил над ними такую власть, что они и издали не смели приступить к тому месту, где преподобный творил молитву, но бегали от него. Это подтвердилось многими чудесами, из которых скажем следующее:

       Однажды пришёл к преп. отцу нашему Феодосию брат из одного монастырского селения и сказал: «В хлеве, куда запираем скот, теперь жилище бесов, и они делают большой ущерб, не давая скоту есть. Часто и священник читает молитву, окропляя хлев святой водою, но нет никакого успеха». Тогда преподобный вооружился молитвою и постом и пришёл в то село. И вечером вошёл в хлев, затворив двери, и в молитве пробыл там до утра. И с того часа бесы не являлись на том месте, как и в пекарне, и никому не могли приносить в том селе вреда.

       Не только сам преподобный побеждал бесовскую силу, но если он слышал, что кто из братии терпит брань от бесовских мечтаний, он призывал его, поучал и наставлял стать крепко противу козней диавольских, не колебаться и не ослабевать от нападения их, не отходить от того места, но ограждаться молитвою и постом и призывать всегда Бога на победу злого беса. Рассказывал он им и случай, бывший с ним самим.

       «В одну,— говорил он,— ночь, когда я в келлии пел обычные псалмы, стал предо мною черный пес, так что мне нельзя было положить поклон. Долго стоял он предо мною и, когда я хотел ударить его, он стал невидим. Тогда страх и трепет объял меня в такой степени, что я бы захотел бежать с того места, если бы Господь не помог мне. Немного придя в себя от ужаса, начал я прилежно молить Бога и класть частые поклоны, и так страх сошёл с меня, так что с тех пор я не стал бояться искушений бесовских, если они и являлись пред глазами моими». Кроме этих, говорил он им и другие слова, укрепляя их против злых духов, и так отпускал их радующимися и славящими Бога за такое наставление доблестного наставника и учителя их.

       Вот что о том же самом рассказал блаженному Нестору один из братии, названный выше Иларион: «Великое досаждение причиняли мне в келлии злые бесы. Когда ложился я ночью на ложе моё, являлось множество бесов и, взявши меня за волосы, топтали и волочили меня. Я, не могши более терпеть, рассказал об этой пакости преподобному Феодосию, и хотел с того места перейти в другую келлию. Преподобный же умолял меня, говоря: «Нет, брат, не уходи, чтоб не похвалились над тобою злые бесы, что победили тебя и обратили в бегство, и тогда начнут делать тебе ещё большее зло, как получившие власть над тобою. Но молись прилежно Богу в келлии своей, и Бог, видя терпение твоё, подаст тебе победу, так что они не посмеют и приблизиться к тебе». Я же снова сказал ему: «Прошу тебя о том, отче, потому что с этих пор не могу оставаться в этой келлии, ради множества живущих в ней бесов». Тогда преподобный перекрестил меня и сказал: «Иди, брат, в келлию свою, и с этих пор лукавые бесы не будут более издеваться над тобою, и не будешь ты более видеть их». Я же с верою поклонился преподобному и ушёл, и с тех пор пронырливые бесы не смели приблизиться к моей келлии, быв изгнаны молитвами преп. Феодосия».

       С таким мужеством против врагов невидимых соединял препод. отец наш Феодосий мужество и против врагов Божиих.

       Имел он обычай часто вставать ночью и тайно ходить к жидам, и мужественно препираться с ними за Христа, укоряя и досаждая им, нарицая их отступниками закона и богоубийцами. Много желал он быть убитым за исповедание веры Христовой, особенно же, как истинный подражатель Христов, от руки тех, которые убили Христа.

       Вместе с тем, мужественный сей преподобный желал пострадать и за исповедание правды, и вот что достоверно было.

       Чрез несколько дней князь Святослав, узнав, что преподобный Феодосий преложил свой гнев или, лучше сказать, обличения свои, был очень тем обрадован, ибо уже давно желал беседовать с ним и насладиться его боговдохновенными словами. Поэтому он послал к преподобному спросить, позволит ли он прийти ему в свой монастырь. Когда же преподобный благословил прийти, он с радостью отправился в путь и пришёл с боярами в его монастырь. А преподобный с братиею, выйдя из церкви, встретил его по обычаю, причём все, как следует, поклонились князю. Князь же, после привета преподобному, сказал ему: «Я не дерзнул прийти к тебе без позволения, думая, что, гневаясь на меня, ты меня не пустишь в свой монастырь». Преподобный же отвечал ему: «Разве может что-нибудь, благий господин, сделать гнев наш с державою твоею? Но нам подобает обличать и говорить то, что на спасение души, а вам должно повиноваться тому». Войдя в церковь, они сотворили молитву, и после молитвы сели. Тогда преп. отец наш Феодосий, начав говорить от Божественных писаний, много поучал князя о братской любви. А князь взводил много вины на своего брата, и потому не хотел мириться с ним. И после долгой душеполезной беседы отошёл князь в свой дом, славя Бога, что сподобился беседовать с таким мужем, и с тех пор часто приходил к нему, наслаждаясь духовною его пищею больше меда и сота.

       Часто потом и сам преп. отец наш Феодосий ходил к державному этому князю Святославу, напоминая ему о страхе Божием и о любви к брату.

       Однажды пришёл к нему преподобный и, вступив в покой, где сидел князь, увидел многих играющих пред ним; одни извлекали звуки из гуслей, другие играли на органах, третьи ещё на других инструментах, и все веселились, как это бывает обыкновенно пред князем. Преподобный же смотрел на это, поникнув головою. Потом, немного подняв голову, сказал ему: «Будет ли так в том, будущем веке?» Князь умилился словам преподобного, прослезился и велел играющим замолчать, и с тех пор, если когда, по его приказанию, играла музыка, а он узнавал о приходе преподобного, всегда повелевал музыкантам стоять тихо и молчать.

       А преп. отец наш Феодосий все дни и ночи молил Бога о христолюбивом князе Изяславе, велел также поминать его на ектениях, как стольного князя и старейшего из всех, а этого, как не по закону седшего на том престоле, не велел поминать в своём монастыре. Потом, едва умолённый братиею, повелел и этого князя поминать с тем, но сперва Изяслава, а потом Святослава.

       Видя такие раздоры между русскими князьями, вышеназванный святой Никон (который во всём содействовал постриженному им преп. Феодосию), ушёл с двумя иноками на остров Тмутараканск, где поставил монастырь. Преп. же Феодосий много молил его не разлучаться с ним, пока они оба живы; но, не умолив его, остался на прочие труды жизни своей без него.

       Так, исполненный добродетелями и наполнив монастырь братиею, уже не вмещавшеюся в первоначальном монастыре, преп. отец наш Феодосий начал подвизаться, прилежно моля Бога, как и куда бы переселиться на более просторное место и соорудить большую каменную церковь, тоже во имя Пресвятой Богородицы; Бог же явил, что молитва его о том — благоприятна, а место на переселение и сооружение церкви проявил дивными чудесами. К числу их относится следующее.

       Один благочестивый и богобоязненный человек шёл горою мимо первоначального Печёрского монастыря; была тёмная ночь. И вот увидел он чудесный свет только над тем монастырём (как и прежде игумен Софроний, но ещё больший того) — и посреди того света увидел преп. Феодосия стоящим пред церковью, с руками, воздетыми на небо, творящим прилежно молитву к Богу. Пока он смотрел и изумлялся, явилось другое чудо: громадное пламя вышло из церковного верха и, приняв вид дуги, перешло на другой холм, и там стало тем концом, где впоследствии преп. отец наш Феодосий начал строить новую каменную церковь. А пламя казалось дугою, стоящею одним концом на верху старой церкви, а другим на месте новой, пока человек тот не зашёл за гору. Потом он всё это правдиво рассказал в монастыре преподобного. Бог показал также и другое чудо, о том же самом, людям, близ живущим.

       Однажды ночью они слышали бесчисленные поющие голоса. Поднявшись с постелей, они вышли из домов и, став на высоком месте, смотрели, откуда те голоса. Над Печёрским (старым) монастырём сиял великий свет, и в этом свете они увидели множество иноков, выходящих из старой церкви и идущих на место новой. Одни из них несли икону Пресвятой Богородицы, а прочие, идя вслед, пели, держа в руках своих горящие свечи; пред ними же шёл преподобный отец их и наставник Феодосий. Дойдя до того места, отправив на нём пение и молитву, они возвратились назад и снова с пением вошли в старую церковь. Видение это видели не один, не два, но много людей и рассказывали о нём. Так как ни одного из братии там не было, поняли, что видели ангелов, так входящих и исходящих, и потому прославили Бога, прославляющего то место молитвами преподобного Феодосия, и говорили с Иаковом патриархом: «Господь присутствует на месте сем, и страшно сие место! Это не иное что, как дом Божий, это врата небесные» (Быт. 28, 16—17).

       И сам преподобный всякий день прилежно подвизался с братиею, трудясь над сооружением того святого храма и, вместе с тем, созидал в себе храм Святому Духу, всё более возрастая изо дня в день в добродетелях, являясь отцом сиротам, заступником вдовицам, помощником обижаемым; а внешним благообразием храма тела своего совершенно пренебрегал, так что те, кто видел его подходящим к рабочим, не думали, что он сам игумен, но один из кухонных послушников. Однажды преп. отец наш Феодосий шёл к рабочим, трудившимся над стройкою церкви, и его встретила убогая вдова, которую обидел судья, и сказала ему: «Черноризец, скажи мне, в монастыре ли ваш игумен?» Преподобный ответил ей: «Зачем он нужен тебе? Он человек грешный». Женщина сказала ему: «Не знаю, грешен ли он; знаю только то, что многих избавляет он от печали и напасти. Потому и я пришла к нему, чтоб он помог мне в обиде, нанесённой мне против справедливости судиею». Узнав причину обиды её, преподобный сжалился и сказал ей: «Женщина, иди теперь в дом свой. Когда же придёт наш игумен, я расскажу ему о тебе, и он избавит тебя от печали». После этого ответа женщина вернулась домой. Преподобный же пошёл к судье и, рассказав ему о женщине, избавил её от насилия, и судья велел возвратить ей всё, что у неё с обидою было отнято.

       Вот какими достойными неба делами занимался преп. Феодосий во время построения небеси подобной церкви, и если он при жизни своей не соорудил её до конца, то по смерти своей молитвами своими, близкими к Богу, помогал блаженному Стефану, который после него принял игуменство и довершил его дело.

       Когда преп. отец наш Феодосий, после богоугодной жизни, приблизился к концу, тогда, предузнав отшествие своё к Богу и день покоя своего, повелел собрать всю братию, находившуюся не только в монастыре, но и на хуторах, или при иных послушаниях, и всех служителей. И стал наставлять всех, чтоб всякий проходил со всевозможным прилежанием и страхом Божиим порученную ему службу; со слезами поучал всех о спасении души и богоугодной жизни, о посте и усердии к церкви, и стоянии в ней со страхом, и любви и покорности не только старшим, но и сверстникам. После этих слов он благословил и отпустил их.

       Пришёл и благочестивый князь Святослав посетить преподобного, и он, открыв уста свои, изливающие благодать, начал поучать его о благочестии, как надо держаться православия и иметь попечение о святых церквах. Между прочим сказал: «Молюсь Господу Богу и Всенепорочной Матери Его о твоём благочестии, да подаст Он тебе тихую и безмятежную державу. И вот, поручаю твоему благочестию этот монастырь, Дом Пресвятой Богородицы, который Сама Она изволила создать. Пусть не властвует над ним ни архиепископ Киевский, ни кто другой из софийских клиров, но пусть заведует им твоя держава, а по тебе дети твои, и так до последних из рода твоего».

       Потом, ознобляемый холодом и распаляемый огнём, изнемог преподобный и лег на одре, на который никогда прежде не ложился, говоря: «Да будет воля Божия. Как благоволил Он обо мне, так и да сотворит. Но молюсь Тебе, Владыко мой Иисусе Христе, милостив будь к душе моей, да не устрашит её лукавство врагов, но да примут её ангелы Твои, проводящие чрез тёмные мытарства и приводящие к свету милосердия Твоего». Сказав это, он умолк. Братия же была в великой скорби и печали, что он не мог три дня ни с кем говорить, ни поднять глаза, так что многие могли бы думать, что он умер, если б не видели ещё в нём легкого дыхания.

       Преподобный, утешая их, говорил: «Обещаю вам, братия и отцы, что если телом отхожу от вас, то духом всегда буду с вами».

       После этого наставления преподобный отпустил всех, не оставив у себя никого.

       Один из братии, который всегда служил ему, сделал маленькую скважинку и смотрел в неё, и вот преподобный встал, пал ниц на колени и молился со слезами милостивому Богу о спасении души своей, призывая на помощь всех святых, особенно же Пресвятую Владычицу нашу Богородицу, Которой он поручал своё стадо и то место. После молитвы он лег опять на ложе своё и, по коротком сне, посмотрел на небо и сказал громогласно, с веселым лицом: «Благословен Бог! Если это так, то я уже не боюсь, но в радости отхожу от этого мира». Так сказал он, видев, как кажется, некоторое явление. Потом он правильно лег, вытянув ноги и крестообразно положив руки на грудь, и предал святую душу свою в руки Божии, и соединился со святыми отцами, в год от сотворения мира 6582, от Рождества же Христова в 1074, месяца мая в 3 день, в субботу, как предсказал сам, после солнечного восхода.

       Тогда братия подняла по нём великий плач, и потом, взяв его, понесли в церковь и, по обычаю, отправили священное пение. Как будто по какому-то божественному явлению стеклось множество верных, которые с усердием собрались сами и сидели пред монастырскими воротами, ожидая, пока вынесут преподобного. Братия же, затворив ворота, не пускали никого и ожидали, пока разойдутся все, чтоб тогда погребсти его, как он сам заповедал.

       Благоверный же князь Святослав был тогда недалеко от Печёрского монастыря, и он видел огненный столп от земли до неба, над монастырём, и через то он понял, что преподобный преставился, и сказал тем, кто был с ним: «Мне кажется, что сегодня преп. Феодосий преставился от земли на небо». Князь раньше этого дня был у него и видел, что болезнь его очень тяжкая. Послав туда и узнав наверное о преставлении, он сильно оплакивал преподобного.

       В тот год, молитвами преп. отца нашего Феодосия, умножились всякие блага в монастыре его, и на землях его было обилие, и приплод скота в небывалых размерах. Видя это и поминая обет святого отца, братия прославила Бога, что их учитель и наставник сподобился такой благодати. Но не только тогда, но и доныне Бог молитвами преп. отца нашего Феодосия не оставляет его обители. Ибо истинно то, что говорит Божественное писание: «Праведники живут во веки, и мзда их от Господа, и Вышний печется о них» (Премудр. 5, 15). И по истине, если этот преподобный отлучился от нас телом, то, как сказал он сам, духом он всегда с нами, что можно видеть из многих чудес его по смерти.

       Один человек, собираясь в дорогу и имея у себя ковчежец, полный серебра, принёс его в монастырь преподобного отца нашего Феодосия и дал его на сохранение одному черноризцу, именем Конону, как своему знакомцу и другу. Это видел один из братий, именем Николай, и, соблазнённый бесом, украл и скрыл серебро. Войдя в келлию свою и осмотрев её, Конон не нашёл того серебра. Поверженный в великое беспокойство, со слезами молился он Богу, призывая часто преп. Феодосия, чтобы помощью его не быть посрамлённым пред тем, кто дал ему серебро на сохранение. После молитвы он немного уснул и видел во сне преп. Феодосия, говорящего ему: «То, о чём ты беспокоишься, по дьявольскому наущению взял черноризец Николай и скрыл в пещере». Преподобный показал ему и место, говоря: «Иди и, никому не говоря о том, возьми своё». Проснувшись, он был в великой радости и, поспешно встав и зажёгши огонь, пошёл на указанное место, где нашёл по слову святого отца. Взяв серебро, он принёс его в свою келлию, хваля и славя Бога и прославляя угодника Его, преп. Феодосия.

       Было и такое событие. Один из клириков святой великой Софийской церкви тяжко болел, сжигаемый огненным недугом; придя немного в себя, он молил Бога и преп. отца нашего Феодосия об ослаблении болезни; и, едва он уснул, увидел преп. Феодосия, дающего ему свой жезл, со словами: «Возьми и ходи с ним». Проснувшись, он почувствовал, что горячка покинула его, и болезненность его прекратилась, и поведал бывшим с ним о явлении преподобного. Таким образом, придя в силу, он пошёл в Печёрский монастырь и рассказал братии, как исцелился от болезни молитвами преп. Феодосия. Они, слыша это, прославили Бога, давшего такую благодать своему рабу, их отцу.

       Вот ещё что произошло силою преподобного спустя немалое время от кончины его, о чём и вспомним при конце этого нашего повествования.

Из книги КИЕВО-ПЕЧЕРСКИЙ ПАТЕРИК в переводе Е. Поселянина, Издательство имени святителя Игнатия Ставропольского, Москва, 1996 г., репринт 2-го издания 1900 г.