Книжный развал

Сергей СЕМАНОВ

"К ТОПОРОВУ ЗОВИТЕ РУСЬ", ИЛИ НЕЧТО О ЕВРЕЙСКОЙ САМОКРИТИКЕ

 Виктор Топоров. Двойное дело. Признания скандалиста. М., 1999.

Не шибко известный, но весьма честолюбивый литератор из провинциального Ленинграда Топоров решил, разменяв уже шестой десяток, прославиться, наконец. Способ теперь известный и, пожалуй, единственный — скандал. Но кого удивишь ныне скандалами! Они в номере любой газеты, а наш березовско-гусинский "телек" только этим и жив. Значит, "скандалист", как сам себя, и не без оснований, именует автор, должен учинить свое скандальное действо на каком-нибудь уж очень остром вопросе. А то не заметят.

Топоров такой вопрос легко отыскал, он шумно стучится в глухой забор, вокруг него возведенный. Как не трудно догадаться, это вопрос о роли еврейства в ельцинской России.

Автор уже на первой странице подробно объясняет свое национальное происхождение: чистокровный еврей по всем предкам, но "русский по паспорту и по фамилии, младенцем окрещенный в православие (переусердствовала первая из моих нянек, за что и была уволена), и, вместе с тем, стопроцентный еврей по крови, по внешности, по целой бездне национальных черт и привычек". Скромным фактом своего происхождения Топоров получил право на полную свободу слова в этом самом "еврейском вопросе", чего лишены его коллеги чукчи, чеченцы, черкесы, чампалы, чуванцы и все прочие бесчисленные народы России. О нас, русских, тут уж и поминать не станем. Относительно Православия умолчим, отметив лишь, что с его "крестной матерью" обошлись довольно сурово.

Приобретя самой природой дарованную "свободу слова", Топоров воспользовался своим законным правом довольно успешно. Вот читаем: "Передали мне однажды отзыв важного (на тот момент) кремлевского сановника, позднее запущенного в космос. "Я не понимаю Топорова, — звучало это примерно так. — Я чувствую, что он — наш: по образу мыслей, по стилистике, наконец, по крови. Почему же он не с нами, а с ними? почему он против нас?" Ну, имя тут сокрыто лишь для простаков, речь идет о Юрии Михайловиче Батурине, многолетнем приближенном Ельцина, его помощнике и секретаре Совета Обороны, главе Комиссии по высшим воинским должностям, кандидате — как писали — на пост министра обороны. Особенно примечательна тут подробность — "наш по крови"... Ведь "значительное лицо" эту мелочь от всех нас тщательно скрывал.

Вот опубликуй подобное литератор русский, и не по паспорту, а по нутру, или чукча, чуванец, кто угодно еще... представить страшно, что стало бы с ним и тем печатным изданием! А Топорову можно. А по его милости и мне можно процитировать, и наше издание не прикроют. Хорошая все-таки штука — свобода слова!

Или читаем такое вот откровение: "Ленинградская писательская организация процентов на восемьдесят состояла из явных или замаскированных евреев (или из людей в браке с евреями)". Поневоле вспомнишь классика: сильно выражается русский народ! Уточним для данного случая — русский по паспорту. Попал тут Топоров в точку, и очень для определенного круга болезненную. Дело в том, что в ленинградской писательской организации так оно и было в недавние времена. Ну, насчет восьмидесяти процентов точно не знаем, но евреев там было очень-очень много, уж около половины точно. Но заикнуться вслух о том было никак невозможно, а те дурачки, которые на это отваживались (как водится в таких случаях, перебрав в буфете Дома литераторов), с теми поступали примерно так, как матушка Топорова с его крестной.

Повзрослевший православный скандалист позволил себе даже углубиться в эту опаснейшую для других тему. Он подробно рассказал, как уже в годы "перестройки" подбирали "прозаика средней руки — русского партийного, но порядочного" во главу Ленинградского союза писателей. Топоров уточняет по этому поводу: "Такие характеристики проверяются в либеральных кругах ничуть не менее тщательно, чем в первом отделе, в особенности же прощупывают человека на предмет истинного или латентного антисемитизма; лучше всего, если "русский партийный, но порядочный" оказывается женат на еврейке — тем самым порядочность гарантируется как минимум до развода". Ну, добавить что-либо к этим наблюдениям — возможно, очень достоверным — мы не решаемся...

Топоров откровенно циничен, охотно и даже не без удовольствия заголяется. Повествует с излишним пристрастием к подробностям о всех своих женах, как он изменял им с их подругами, а они ему с его друзьями, раз похвалился даже "групповухой". Описания эти скучны, банальны, уступают множеству иных подобных. Циничный к себе, он, что естественно, циничен и к другим. Охотно расписывает разного рода обстоятельства жизни многих людей, называя имена, приводя подробности. Кое о ком расскажем, точно следуя за данными нашего источника.

Вот говорится о низком нравственном уровне современной адвокатуры (автор знает сюжет, его мать была видным защитником в Ленинграде): "Есть особо отвратительная разновидность политиканствующих адвокатов: лощеные, юридически полуграмотные господа... Самый, пожалуй, активный из них — Генри Резник, в прошлом работник прокуратуры, по собственному признанию, зарабатывавший себе на хорошую жизнь игрой в карты — то есть шулер, что ли?.." Мы поминаем имя мало кому интересного Резника только потому, что именно он защищал в суде телекомпанию Гусинского, когда Союз Христианского возрождения протестовал против показа сатанинской кинокартины. Выступал тогда Резник и в самом деле "особо отвратительно", хотя пытался казаться "лощеным".

Особенно много пикантных подробностей поведал Топоров о своих земляках-писателях. Настоящая фамилия поэта-переводчика Михаила Яснова, оказывается, Гурвич, приводится и эпиграмма на него автора (мы воспроизводим ее только потому, чтобы хотя бы раз показать уровень его, так сказать, эстетики): 

"Яснов, понятно, псевдоним, 
А что скрывается под ним, 
Еще написано на роже 
И кое-где пониже — тоже". 

Или вот о недавнем председателе Ленинградского союза писателей: "Сменивший Чупурова на посту председателя правления Владимир Арро как истинный демократ и личный друг Собчака греб все под себя" и т. п.

Много места уделяет Топоров рассказам о делах в редакции популярного в прошлом ленинградского журнала "Звезда". Процитируем лишь небольшой кусочек: "Входила во вкус и питерская литературная шваль, делегировав в журнал честного и небездарного, но патологически глупого и кланово повязанного крест-накрест Якова Гордина. Прочили Гордина в главные редакторы, но в результате внутрижурнальной интриги они с Арьевым стали соредакторами — и отлично спелись... Бывает, что интеллектуалы решают издавать журнал для интеллектуалов. Бывает, что представители элиты решают издавать массовый журнал для посредственностей. Со "Звездой" же — при Арьеве с Гординым — произошло нечто третье: собрались посредственности и решили издавать журнал для элиты". Ну, землякам виднее, пусть сами разбираются...

Впрочем, в ёрническом тексте Топорова есть по крайней мере один сюжет, который заслуживает серьезного внимания. Речь идет о его понимании роли и места евреев в нынешней российской действительности: "Если человеку угодно ощущать себя российским евреем, то он, гордясь Левитаном и Пастернаком, не должен забывать и о Розе Землячке. То есть — брать на себя ответственность и за Землячку... Это обидно, это отвратительно, это, наконец, нестерпимо — но дело обстоит так и только так". Мысль не очень нова и совсем уж не глубока, но напомнить о том в нашей накаленной обстановке сейчас явно нелишне.

Наконец, есть и одно весьма дальновидное предупреждение нынешнему поколению российских евреев, которое наверняка заслуживает заинтересованного внимания с разных сторон. Вот чем встревожен, и кажется, искренне, Топоров: "Евреи (и те, кто ощущает себя таковыми, и те, кто всего лишь рассматривает себя и своих близких как неизбежные жертвы грядущих утеснении и репрессий) сделали в массе своей капита­листический, "демократический", проельцинский выбор (имеется в виду Ельцин образца 1992 — 1994 гг.), волей-неволей — а точнее, с великим энтузиазмом! — взяв на себя тем самым часть ответственности за общегосударственные и социально-экономические метаморфозы самого пагубного свойства. Огромную часть ответственности. И в очередной раз проявили национальную беспечность — хотя бы потому, что эту ответственность рано или поздно возложат только на них". Ну, "только" — это, конечно, сильное преувеличение, на которые очень горазд автор, однако над предупреждением его кое-кому следовало бы задуматься.

Итак, перед нами еще один случай, так сказать, еврейской самокритики. Да, сегодня в разваленной стране евреи оседлали Кремль, финансы, все центральное телевидение и часть прессы. Вроде бы некоторый переборчик получается. Помню, как земляк и соплеменник Топорова покойный литератор Александр Дымшиц любил в подобных случаях шутить: "Нельзя переполнять корабль, он может потонуть!"

Вот год назад попытался выступить с подобной "самокритикой" российско-американский литератор Эдуард Тополь. А через пару месяцев пожаловался: "На Еврейском конгрессе в Москве меня предали анафеме за то, что я первый заговорил об угрозе погромов. Но это все равно что обвинять метеосводку в том, что завтра в Москве пойдет снег" ("Литературная газета". 23 декабря 1998 г.).

Итак, Тополя его собратья дружно и сурово одернули. Любопытно, что ждет в этой связи Виктора Топорова?

... Наша заметка была уже подготовлена к печати, когда появился положительный отзыв о книге Топорова, написанный известным литератором, который уравнивает его со средневековыми еврейскими философами Спинозой и Акостой. Рецензент очень смел в историческом размахе, но вряд ли прав. Нам кажется, что Топоров действительно немного похож на Акосту. Только на другого. При Петре Великом был привезен португальский еврей с таким именем и долго развлекал императора своими солеными и веселыми остротами. При петербургском дворе по штатному расписанию он был шутом.

Сергей СЕМАНОВ
"Наш современник" №10, 1999