Предисловие
           Святые — небесные покровители Китая
Глава I
           Церковь на крови мучеников
Глава II
           Российская Духовная Миссия в Китае в 1920-1930 гг.
Глава III
           Церковный раскол в Шанхае
Глава IV
           На пути к автономии
Глава V
           Китайская Автономная Православная Церковь
Приложение 1
           И.А. Дьяков. Аматерасу
Приложение 2
           Православие в Гонконге
Приложение 3
           История Православной Церкви в Синьцзяне
Послесловие

ПРЕДИСЛОВИЕ

Перед Своим Вознесением на Небо Спаситель, посылая апостолов в мир, сказал им: «шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28, 19) Исполняя повеление Господа возвещать истину во всяком народе, святой апостол Фома дошел «даже до конец вселенныя» — до земель Китая, где многих привел ко Христу во исполнение библейского пророчества: «Се сии издалеча приидут… от земли Синим» (Ис. 49, 12).

Свидетельством о Христе Распятом и Воскресшем была вся жизнь апостола Фомы, и, как все апостолы и все святые, он исполнил заповедь Божию: «Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 16)

По разрешению Императора Канси ламаистская кумирня в северо-восточной части Пекина была перестроена для русских пленников, ставших китайскими подданными военного сословия, в православную часовню в память Святителя и Чудотворца Николая, в которой поместили взятый из Албазина образ Святителя. С той поры святитель Николай особо почитается всеми православными в пределах Поднебесной.

История Миссии поучительна: сумев на протяжении столетий сохранить православную веру среди потомков албазинских казаков, смешавшихся с китайским и маньчжурским этносами, члены Миссии немало сделали на поприще дипломатии, науки. Ими были заложены основы отечественного востоковедения, благодаря их трудам Россия и Китай ни разу не воевали. История Миссии неразрывно связана с именами святых — небесных покровителей Китая.

В честь святителя Иннокентия в Китае были основаны Православное Братство, крестовый архиерейский храм в Пекине и миссионерский храм в Тяньцзине. Российская Духовная Миссия особенно чтила его как своего небесного Покровителя. Одной из святынь, хранившихся в Миссии, была митра святителя. Первый епископ Китая, митрополит Иннокентий (Фигуровский), также был наречен в его память.

Двадцатый век, ознаменовавшийся невиданным оскудением веры и умножением беззакония и жестокости, тем не менее, явил многочисленных мучеников и твердых исповедников Православия во всем мире, в том числе и в Китае. История Православия в Китае в двадцатом веке глубоко трагична и, вместе с тем, она является свидетельницей особой святости. В 1900 г. приняли смерть за Христа мученики восстания «ихэтуаней», а в 60-х годах нашего века Китай обогатился новыми мучениками и исповедниками веры, пострадавшими во время «культурной революции». Изгнанничество русской полумиллионной эмиграции в Китае дало обильные плоды святости: чудотворцы нового времени — святитель Иона Ханькоуский и архиепископ Иоанн Шанхайский, благочестивые архипастыри, насельники Харбинских обителей, стяжавшие благодатные дары прозорливости, многие тайные подвижники благочестия, имена которых ведает один лишь Бог… Свое последнее пристанище и упокоение в Китае нашли убиенные в Алапаевске в 1918 г. родственники последнего Российского Государя — Императора Николая II. В Пекине до переезда в Иерусалим своими святыми мощами почивали преподобномученицы Елизавета Феодоровна и инокиня Варвара.

Поистине скорбями и болезнями надлежит нам и нашим современникам исповедовать свою веру. Любовь ко Спасителю — то основное стремление души, которое соединяет нас со святыми минувших времен и делает нас их преемниками. По неложному обетованию Божьему врата ада не смогут одолеть Церковь, и, верим, обетование это касается и Китая, где православная Церковь получила статус автономии в 1957 г.

Полнее всего, пожалуй, освещены начальные годы истории Российской Духовной Миссии в Китае. И наиболее сложными, противоречивыми и малоизученными остаются годы нашего века. Настоящая книга, не претендующая на историческую полноту, — попытка проследить ход истории Православия в Китае в XX в.

ГЛАВА I

Одна из малоизвестных страниц истории Российской Духовной Миссии в Китае — восстание ихэтуаней. 1900 год — переломный в исторической судьбе Китая — стал рубежом и для Российской Духовной Миссии. Этот год известен как время наиболее жестокого выступления ихэтуаней — по своей сути религиозного движения, которое в Европе по неудачному переводу англичан более известно как «боксерское восстание». Оно было направлено против иностранцев, чье влияние на жизнь Китайской империи во многом усилилось с проникновением западных миссионеров. Идеологией этого восстания было антихристианство. Сын первого китайца-священномученика Митрофания Цзичуня, убитого ихэтуанями, прот. Сергий Чан, чудом спасся и позднее так писал об ихэтуанях: «Это было сообщество, имевшее общинное устройство (общинный стол) и прельщавшее народ своим учением о сверхъестественных силах в целях возвышения Китая и уничтожения иностранцев <…> иностранцы именовались бесами, крещеные китайцы — исчадиями их, а некрещеные, но имевшие с ними сношение — вторыми исчадиями; на боксеров же смотрели как на воинство небесное».

Ихэтуани устраивали повсюду свои кумирни, совершали жертвоприношения. До весны 1900 г. официальные власти Китая покровительствовали иностранным Миссиям, но к лету императрица Цыси приказала войскам поддержать восставших в столице. Чиновники, подозреваемые в связях с иностранцами, были казнены. В Пекин бежали все иностранцы из провинций, они искали спасения в Посольском квартале в южной части города. Когда восстание охватило столицу, Начальник Российской Духовной Миссии, архимандрит Иннокентий (Фигуровский) и его соработники покинули Бэйгуань и переселились в Российское посольство. С собою они взяли только древний образ свт. Николая Можайского, привезенный из Албазина еще о. Максимом Леонтьевым в 1685 г., и ценную церковную утварь.

Китайское правительство выставило на охрану Миссии 10 копейщиков, но к 11 июня Миссия была сожжена дотла, погибла ее библиотека, архив, ризница. Ихэтуани замучили 222 православных китайца; которые и стали первыми китайскими святыми-мучениками. Среди них есть и священномученик — иерей Митрофан, первый китаец-священник, рукоположенный в Японии свт. Николаем, просветителем Японии. По ходатайству Начальника Миссии празднование китайским новомученикам установлено Указом Святейшего Синода № 2874 от 22 апреля 1902 г. Их мощи были погребены в усыпальнице храма, освященного в их память — храма Всех Святых Мучеников. Многие из мощей оказались нетленны.

«Выслушав нас внимательно, о. архимандрит тотчас отправил письмо об этом на южное подворье к русскому посланнику. На другой день сам посланник приезжал в Бэйгуань (на северное подворье), чтобы убеждать всех русских миссионеров переехать в посольский квартал под защиту десантов. Посланник считал своим долгом настаивать на этом, чтобы не подвергать опасному риску жизнь миссионеров. Что же касается имущества, то китайское правительство ручалось за его сохранность, и потому, собираясь отъезжать, миссионеры лишь проверили все по описям, но не взяли с собою ничего, кроме древнего образа святителя Николая. В шестом часу вечера Начальник Миссии, архимандрит Иннокентий, иеромонах Авраамий с диаконом о. Василием Скрижалиным отъехали в посольский квартал, к Сретенской Церкви. После этого наши христиане, жившие вокруг Миссии, стали постепенно удаляться: кто к родственникам в южный город, кто на другие квартиры перебирались. Стали циркулировать слухи, что Миссия не сегодня-завтра будет сожжена.

В эти дни, от 13 до 27 мая, слухи о боксерах становились все ближе и ближе. На улицах стало заметно большое оживление, появилась масса нищих и незнакомых, пришлых людей. Боксеры с красными повязками на руках и ногах стали смело появляться на улицах, проходили толпами и военным строем. Некоторые пытались на телеге пробраться в посольский квартал. Один был задержан в немецком посольстве. Вечером 17 мая, а по русскому счислению 31, в 8 часов вечера начались поджоги зданий Миссии. Начиная с южного города и по всему Пекину и за городом мятежники предали сожжению не только жилища европейцев, но кварталы, где жили китайцы-христиане. Вся местность в долине, где расположен город Пекин, осветилась заревом пожаров. Всюду царил ужас, слышались крики и стоны.

В эту же ночь сотни боксеров в сопровождении деревенской толпы и нищих подходили к Бэйгуаню. Главные, то есть настоящие боксеры по степени своего обучения, или, вернее, способности экзальтироваться, разделяются на три класса. По поверию народному, которое разделяют в Китае все, начиная от государя и великих князей до простолюдинов, эти боксеры трех высших степеней совершенно неуязвимы для меча и ружья. Они не имеют нужды пользоваться огнем, чтобы поджигать здания: достаточно только кому-либо из них указать на здание, и оно уже загорается само. Они призывали всех кричать ша — убивай (то есть христиан), и в то время не было, кажется, ни одного человека, который не кричал бы ша.

В 9 часов утра из южного города принеслась весть, что боксеры скоро придут сюда. Я послал извещения об этом по домам христиан. Услышав это, многие христиане вернулись в свои дома, а другие, напротив, удалились из своих домов. Страх заставлял сплотиться. За мной последовало более 30 человек, и мы пошли мимо северо-восточного угла городской стены на юг. Вскоре мы увидели множество людей, двигавшихся к подворью с юга и державших в руках фонари и факелы. Перед приходом боксеров китайские солдаты-охранники ходили вокруг Миссии, стреляли из ружей, а потом вместе с пришлым народом кинулись грабить подворье, после чего показался огонь и дым пожара. Соседи говорят, что при сожжении храма было не более двадцати человек. Мы дошли до Дунчжимэньской улицы, где постовые солдаты утешали нас, говоря, что они сожалеют о разорении христиан, что христиане пришли сюда, в Пекин, не по своей воле, а были взяты в плен еще при начале воцарения здесь маньчжурской династии. С 8 до 11 часов ночи слышны были крики, призывающие к избиению христиан. К 12 часам все стихло, и мы вернулись к своим домам близ подворья. Огонь на пожарище подымался еще высоко, особенно высокий столб пламени стоял над храмом, как будто зарево окружало весь храм. Мы ужасались, видя это, и молились, думая, что за наши грехи Господь попустил сожжение храма. Мы до утра пробыли вместе все и только когда стало светать разбрелись каждый в свою сторону».

Однако главным днем мученической кончины православных китайцев стало 11 июня 1900 г. Вот свидетельство Начальника Миссии об их подвиге:

«Еще накануне по всем улицам расклеены были прокламации, призывавшие язычников к избиению христиан и угрожавшие смертью каждому, кто осмелится их укрывать. В ночь с 11 на 12 июня боксеры с горящими факелами, появившись во всех частях Пекина, нападали на христианские жилища, хватали несчастных христиан и истязали их, заставляя отречься от Христа. Многие, в ужасе перед истязаниями и смертью, отрекались от Православия, чтобы спасти свою жизнь, и воскуряли фимиам перед идолами. Но другие, не страшась мучений, мужественно исповедовали Христа. Страшна была их участь. Им распарывали животы, отрубали головы, сжигали в жилищах. Розыски и истребление христиан продолжались и все последующие дни восстания. По истреблении жилищ христиан их самих выводили за городские ворота в языческие кумирни боксеров, где производили им допрос и сжигали на кострах. По свидетельству самих язычников-очевидцев, некоторые из православных китайцев встречали смерть с изумительным самоотвержением. Православный катехизатор Павел Ван умер мученически с молитвой на устах. Учительница школы Миссии Ия Вэнь была мучима дважды. В первый раз боксеры изрубили ее и полуживую забросали землей. Когда она очнулась, ее стоны услышал сторож (язычник) и перенес ее в свою будку. Но спустя некоторое время боксеры вновь схватили ее и на этот раз замучили до смерти. В обоих случаях Ия Вэнь радостно исповедовала Христа перед своими мучителями…

Среди пострадавших за Иисуса Христа были и албазинцы, потомки тех славных албазинцев, которые принесли свет Христовой Православной веры в 1685 г. в столицу Китая — Пекин <…> Многие христиане, укрываясь от опасности, собрались в дом священника Митрофана. Среди собравшихся были и прежние недоброжелатели о. Митрофана, но он не гнал их. Видя, что некоторые малодушествуют, он укреплял их, говоря, что наступило время бедствия и трудно избежать его. Сам он по нескольку раз в день ходил смотреть на сожженную церковь. 10 июня вечером, часу в десятом, солдаты и боксеры окружили жилище о. Митрофана. В это время там было человек до 70 христиан; более сильные из них убежали, а о. Митрофан и многие другие, преимущественно женщины и дети, остались и были замучены. О. Митрофан сидел во дворе перед домом; боксеры искололи ему грудь, и он упал перед финиковым деревом. Соседи оттащили его тело на место, где была богадельня Миссии. Потом иеромонах Авраамий подобрал тело о. Митрофана, и в 1903 г., когда в первый раз совершался праздник в честь мучеников, оно вместе с другими положено было в храме мучеников под алтарем В семействе о. Митрофана были жена Татиана из фамилии Ли и три сына: старший Исайя, второй Сергей — теперь он протоиерей, и третий Иван. 10 июня вечером Татиана спаслась от боксеров при помощи невесты своего сына Исайи, но на другой день, 11 числа утром, вместе с другими, всего 19 человек казнена была через отсечение головы. Исайя, 23 лет, служил в артиллерии. 7 июня боксеры казнили его через отсечение головы на большой улице около ворот Пинцзэмэнь, так как раньше известно было, что он христианин. Мария, 19 лет, невеста Исайи, за два дня до боксерского погрома пришла в дом о. Митрофана, желая умереть в семье своего жениха Сергей, сын о. Митрофана, трижды пытался убедить ее скрыться, но она отвечала: «Я родилась около Церкви Пресвятой Богородицы, здесь и умру», и осталась на месте, где была Церковь. Вскоре пришли туда солдаты и боксеры, и она мученически скончалась, почитая смерть отшествием в место вечного упокоения. Ивану было тогда 8 лет. 10 июня вечером, когда убили его отца, боксеры разрубили ему плечи и отрубили пальцы на ногах; нос и уши были отрезаны. Невесте брата его Исайи удалось спасти его от смерти, и она спрятала его в отхожем месте. На вопрос людей, больно ли ему, он отвечал, что страдать за Христа не больно. Мальчишки издевались над ним Иван просил у соседей воды, но они не только не дали ему, но и прогнали.

Протасий Чан и Иродион Сюй, тогда еще не крещенные, свидетельствуют, что они видели этого мальчика с израненными плечами и ногами; раны были с вершок глубины, но он не чувствовал боли, и, будучи опять взят боксерами, не обнаруживал страха и спокойно шел. Один старик выражал о нем сожаление, говоря: «Чем виноват мальчик? Вина родителей, что он стал последователем дьявола». Другие поднимали его на смех и поносили, или просто бросали ему презрительные усмешки. Так он веден был, как агнец, на заклание».

В 8-м выпуске «Известий Братства Православной Церкви в Китае» от 1 июля 1905 г. мы находим глубоко трогательные и вдохновенные строки, посвященные православным жертвам злополучного боксерского движения в Китае под заглавием «Похвала убиенным»:

«В предначатии вечной радости сияющие, примите от нас недостойных венок похвалы, сплетенный из воспоминаний о вашей доброй жизни и славной кончине!

1. Ты, иерей Божий, Митрофан Цзи, первым из туземцев призванный к пастырству, много потрудившийся над переводами богослужебных книг и примерной жизнью стяжавший себе уважение паствы; много также ты потрудился над ее духовным развитием, много скорбел о ней, болел душой за болезни других, покуда к концу дней своих не подвергся сам хронической болезни. Тяжелые условия общественной жизни, неимение нравственной поддержки, наконец, зависть соседей были причиной твоего психического расстройства. Но конец твой славен: грудь твоя, израненная копьями врагов креста Христова наподобие пчелиного сота, ископала нам сладостную уверенность, что ты всегда будешь усердным молитвенником о спасении душ твоей паствы, каким ты был во временной сей жизни. Супруга твоя, Татиана, бывшая диакониссой церкви, просвещала светом Евангелия китайских жен, подготовляя их ко святой купели; сама показала нам пример, как нужно страдать за исповедание веры, — несколько раз была мучима, влачима по дворам и обезглавлена. Сын твой, отрок Иоанн, юный летами, но взрослый умом, принес красоту лица своего в жертву Богу: нос и уши его были отрезаны, но он не чувствовал боли, исповедуя всем укрепляющего его Христа!
2. Павел Ван, ты был катехизатором, проповедником Слова, учил словом и примером. Зная, что истина — не «в препретельных словесех человеческой мудрости, но в явлении духа и силы», ты, однако же, озаботился приобретением всех нужных догматических познаний, чтоб дать ответ вопрошающим о вере: состязался с учителями инославных исповеданий, приобретая навык и искусство в словесной борьбе. За несколько дней пред своей кончиной ты утвержден был Российским Св. Синодом к восприятию сана священства и принес Богу первую жертву — себя самого, быв обезглавлен коленопреклоненным, на молитве, которой начало ты положил здесь, а конец ее в будущей жизни. Супруга твоя, Сарра, последовала за тобой в лучшую жизнь!
3. Иннокентий Фань, ты был экономом церкви, печальником о ее материальных нуждах, кормил, одевал питомцев школы миссийской. Вся благотворительная часть Миссии была поручена тебе, и как заботливо и аккуратно писал ты свои отчеты! Теперь еще живы люди, получавшие из рук твоих лепту. Ты упокоил их тело, заботясь и о душе, за то и сам сохранен Богом от тления: через три года по убиении твоем мы видели почти неприкосновенной тлению твою высокую фигуру. Ты был избран во диаконы, и хотя не был еще рукоположен, но управлял хором певцов, певших славу Богу, и выполнял то же дело экономии, которое в древности поручалось диаконам! Супруга твоя, Елена, будучи благочестивой хозяйкой своего дома, воспитала благонравных детей — Евмения, Софию, Надежду. Эти юные отрасли винограда Христова приняли мучение вместе со своей матерью: руки их, с младенческого возраста привыкшие складываться на молитву, были усечены извергами, бросившими тела их в колодезь!
4. Ия Вэнь, ты была руководительницей школы Албазинских девиц и наставницей приходящих к вере Христовой, в мученической кончине своей ты подтвердила долг христианок не только веровать во Христа, но и страдать за Имя Его Святое.
5. Мирон Жуй и Мария, вы в постоянной борьбе с бедностью сумели воспитать в страхе Божием ваше большое семейство, ваши дети — Марфа, Анастасия, Евдокия, Иннокентий, Савва, Нил, Мария и Елена были лучшими в школе, приуготовились для царствия Божия, потому и последовали за вами туда, где нет ни плена, ни горя. Предки ваши были Албазинцы, плененные некогда, а вы теперь сподобились получить «свободу славы чад Божиих!».
6. Андрей Чжу, ты был уже в летах преклонных, когда принял христианство, но, как поздно пришедший работать в винограднике Христовом, ты, не покладая рук, работал над печатанием Часослова и Псалтири, и когда весть о гонении боксерском достигла и твоего слуха, ты решил оставаться на своем деле и не прекратил его, пока не был убит за этой работой!
7. Екатерина Чжунь, почтенная мать большого семейства, будучи вдовой, ты умела управлять домом так, что взрослые дети твои явились полезными насадителями Божией нивы: Витт, Матвей, Никифор, Кирилл, Васса, Елена — известны как сотрудники церковного клира, споспешники проповеди!
8. Афанасий А, ты был убогим калекой, сгорбленным, ползавшим на четвереньках. Низок ты был телом, но высок душой, и высота эта сказалась особенно в последние минуты твоей жизни. Будучи переплетчиком по ремеслу, ты любил бывало петь на клиросе приятной октавой. В годину бедствия не дал ты в сердце своем места никакой тени малодушия или страха, к тому же убеждал и семейство свое: жену Варвару и трех детей, чтоб оставались во дворе Миссии, покинутой всеми. А когда язычники влекли тебя на смерть, ты обращался к ним со словами увещания, ты негодовал на безумие их, говорил невеждам, что они не знают, во что надо веровать и как; ты гордился, что имел своим восприемным отцом известного миссионера, иеромонаха Исаию Поликина; ты категорически заявил своим истязателям, что, если они желают убить тебя, то могут это сделать не иначе, как во дворе Миссии, так как ты желаешь умереть там, где ты и родился духовно!
9. Капитон Ин, происходя из рода знатных маньчжур, ныне царствующей династии, ты с примерным смирением работал как печатник миссийской типографии, как писец нот и как певчий. Твое трудолюбие при жизни этой обеспечивает тебе царственный покой в будущей!
10. Петр Ли, ты был наблюдателем изменений атмосферы, наблюдателем явлений природы, чрез них ты познал Творца своего, к Которому и пожелал возвратиться, не покидая своего поста в минуту гонений!
11. Симеон Си, албазинец, полвека ты прожил во дворе миссийском, неся различные послушания, церковь освещалась свечами твоего изделия, просфоры твои служили для совершения каждодневной литургии, а звон в колокола собирал богомольцев!
12. Климент Куй, ты был споспешником клира в службе церковной! 13) Лев Хай, смиренный сын строптивого отца, много претерпевший от него при жизни; твоя робость вошла у нас в пословицу, но «таковых бо и есть царство небесное!».
13. Анна Жуй, в доме своем ты убита, но ты воспитала слуг для дома Божия: теперь сын твой в диаконском сане служит церкви и нуждам бедных собратий, а дочь руководит школой сестер твоих — албазинок!
14. Афанасий Шуан, молодой человек, кормивший своих родителей и многочисленных братьев, ты достиг большого искусства в чтении Апостола по славянскому тексту!
15. Алексей Чжань-Фу-Жунь, сторож церкви в деревне; простота и непосредственность твоей веры, сердечность и приветливость к приезжавшим к тебе отцам-миссионерам всем нам известны. Ты и семью свою учил тому же, и крестил всех своих домашних, потому они и последовали за тобой в лучшую жизнь.
16. Кир Чжан, Анна Чжан, Иона Гуй, Ольга А, Елена Хо, Анна Линь, Иосиф Фу и другие глубокие старцы, кому нужна была ваша смерть, или кому мешала ваша жизнь, опиравшаяся на клюку? Но вы пали под ножами убийц, ускоривших ваш переход к лучшей жизни и освободивших вас от немощей ветхого тела.
17. Сергий Филиппов Чжан, чуть не полвека ты был певцом в Успенской церкви, да сподобит тебя Господь и во веки воспевать Его величие в сонме святых. Поистине «многая ваша имена и большая дарования, молитеся о душах наших!».

Но этот список — лишь малая часть пострадавших в 1900 г. православных китайцев. Начальник Пекинской Духовной Миссии представил в Св. Синод от 11 октября 1901 г. поименный список 222 православных китайцев, убиенных за веру и вместе с тем ходатайствовал о разрешении в память сих первых китайцев-мучеников за веру:

1. устроить на месте разоренной миссийской церкви в Пекине храм в честь Всех Святых Мучеников Православной Церкви, со склепом под алтарем, для погребения в нем костей избиенных православных китайцев, и
2. установить для православной общины в Китае праздновать 10 и 11 июня по следующему чину: 10 июня соблюдать строгий пост, перенося его на ближайшую пятницу, если означенное число случится в субботу или воскресенье, и совершать заупокойную литургию с панихидой по избиенным православным китайцам, а 11 июня отправлять торжественно, по храмовой главе, богослужение во имя Святых Мучеников Православной Церкви, с крестным ходом на месте избиения православных китайцев или вокруг храма, с пением ирмосов «Волною морскою», и, после обычного многолетствия, провозглашать вечную память всем честно пострадавшим за православную веру китайцам.

Обсудив изложенное и со своей стороны не встречая препятствий к удовлетворению настоящего ходатайства начальника Пекинской духовной Миссии, Святейший Синод указом от 22 апреля 1902 г. за № 2874 определил: преподать поименованной Миссии благословение на приведение в исполнение изложенных в представлении архимандрита Иннокентия предположений относительно увековечения памяти православных китайцев, мученически пострадавших за веру во время боксерского восстания в Китае в 1900 г., устройством в Пекине храма в честь Всех Святых Мучеников Православной Церкви, со склепом, для погребения в нем костей избиенных православных китайцев, и установлением для православной общины в Китае ежегодного празднования 10 и 11 июня, порядком, указанным в вышеупомянутом представлении, с совершением в последний из сих дней, если местные условия позволят, крестного хода к местам избиения православных китайцев или вокруг храма.

Вот как описывается это событие архим. Авраамием в его брошюре «Православная Китайская Миссия», изданной в Москве в 1903 г.:

«Накануне, 10 июня, с полудня, с малым крестным ходом, при пении ирмосов погребального канона, совершено перенесение останков мученически пострадавших христиан с места их временного упокоения в склеп под церковью Всех Святых Мучеников. Этому предшествовала работа нескольких дней по открытию, извлечению из земли и колодцев драгоценных останков. Блаженны руки, сподобившиеся прикасаться к ним, составлять в одно растерзанные члены, укладывать кости, пеленать их в шелковые ткани и масляный холст. Четыре трупа оказались настолько сохранившимися, что можно было узнать в них регента Иннокентия и его домашних. К шести часам вечера все останки были снесены в склеп и положены на продолговатом столе. По прибытии владыки Иннокентия началось пение парастаса (заупокойной всенощной), попеременно на славянском и китайском языках. В служении участвовал весь наличный состав членов Миссии при двух клирах (из русской братии) и китайцев с мальчиками-учениками.

Склеп не вмещал в себя богомольцев, зато много их стояло во дворе. Каждый в числе поминаемых имен узнавал имя своего отца, матери, брата… Трогательно было молиться на месте, куда сотни лет собирались для молитвы, поминать знакомые, родственные имена, слышать то китайское, то русское пение! Вот вышел говорить ектенью молодой диакон Сергий Цзи, — китаец, у него в числе убитых есть его отец (православный священник), мать и брат… На глазах многих видны слезы…

По окончании службы в склепе установлена была очередь чтения Псалтири между русскими и китайцами, братией монастыря, беспрерывно до самого утра. В тишине ночи мерно раздается протяжное чтение слов псалмопевца: И в персть смерти низвел меня еси… Да, эта тихая ночь есть символ могильного покоя, за которым последует общее Воскресение! Наутро 10 числа совершена преосвященным Иннокентием заупокойная литургия, а в 3 часа в склепе церкви Всех Святых Мучеников отслужена малая вечерня, в 7 же часов вечера началось всенощное торжественное бдение в трапезной Успенской церкви, по монастырскому уставу, с литией, паремиями и величанием Святым Мученикам. Во время всенощной вся внешность трапезной церкви, архиерейского дома, склепа и все аллеи сада и берега озера расцветились огнями пасхальной иллюминации. Кому удалось пробраться во двор Миссии и видеть все это, тот будет долго помнить эти минуты. Три года тому назад на этом самом месте также гудела тысячная толпа, и окрестность освещалась пламенем пожара. Сердца всех сжимались ужасом смерти, была Варфоломеевская ночь. Замечательно, что избиение христиан в 1900 г. случилось в ночь на 11 июня, когда церковь чтит память апостолов Варфоломея и Варнавы. Теперь же толпа стремится теснее примкнуть к нашему торжеству! А виновники его? как они близки к нам, души их сорадуются нам на небесах, а тела лежат покойно, украшенные цветами, и склеп теперь уже разукрашен зеленью и фонарями; чтение Псалтири там продолжается всю ночь, но обстановка напоминает пасхальную службу: воскреснут мертвии и возстанут сущии во гробех…

Наутро в склепе отслужен водосвятный молебен, а в крестовой церкви шли приготовления к крещению 16 китайцев, получивших имена, соименные святым именам пострадавших мученически более выдающихся китайцев: Павел, Иннокентий, Петр, Варвара, Матрона, Иван, Анна, Антонина и др. Все новокрещенные были приобщены Св. Таин за литургией, на которой 70-летний старец катехизатор Иннокентий, маньчжур по происхождению, говорил на китайском языке слово на текст не бойся, малое стадо! По окончании литургии при пении Волною морскою… крестный ход двинулся к склепу Всех Святых Мучеников. Предшествовали хоругви и иконы, несли Крест, Св. Евангелие и часть мощей Святителя Иннокентия, Иркутского Чудотворца! У входа в склеп шествие остановилось; трезвон колоколов стих, в склеп вошел преосвященный Владыка и торжественно прочел над телами погребаемых разрешительную молитву, могилы освящены святою водою и, при пении ирмоса Не рыдай Мене, Мати, тела мучеников опущены в мраморные могилы с провозглашением «Вечной памяти» всем пострадавшим за веру! От склепа шествие двинулось к местам, где мучимы были христиане; тут были совершены литии. Затем крестный ход отправился за ограду миссийского подворья, по улицам Пекина к городским Аньдинмэньским воротам, за которыми, саженях в двухстах, лежит место мучения нескольких христианских семейств, огражденное кирпичною стеной в виде треугольника, на перепутии больших дорог. На могилах отпета лития, и крестный ход двинулся далее по Калганской дороге миссионеров, чем восстановлены прежнее достоинство и честь кладбища, варварски поруганного боксерами. В два часа пополудни крестный ход, возвращавшийся обратно, достиг трапезной Успенской церкви, где неподалеку от склепа, на месте прежней квартиры начальника Миссии, была разбита палатка из китайских циновок с тремя отделениями, и там предложена поминальная трапеза, за которой была пропета Вечная память новомученикам, достойным первых веков христианства!»

После восстания ихэтуаней китайцы были уверены, что они раз и навсегда покончили у себя в стране со всяким иностранным влиянием и торжествовали победу, но прошло совсем немного времени, и иностранцы вновь вернулись в Китай победителями, и всю политическую и хозяйственную жизнь государства основательно подчинили своему контролю и влиянию. Европейские страны получили права экстерриториальности и богатейшие концессии.

Российская Духовная Миссия не воспользовалась тяжелым положением Китая и переживала расцвет в течение 17 лет после восстания ихэтуаней лишь благодаря деятельности Начальника Миссии — Преосвященного Иннокентия, епископа Переяславского. Именно ему Миссия обязана возрождением и расцветом миссионерской деятельности.

После трагических событий лета 1900 г. в Петербурге поднялся вопрос о переводе Миссии в Порт-Артур и даже о полном ее закрытии. Самого Начальника Миссии предполагалось отправить заведовать Урмийской Миссией. Мнению о необходимости закрытия Миссии в Китае немало способствовало Российское Министерство Иностранных дел, сотрудники которого — часто совершенно неверующие люди — полагали, что в Китае Миссия является только источником неприятностей и беспокойства для осуществления российской политики на Дальнем Востоке. Между тем, они забыли, что Миссия, в течение 150 лет выполнявшая дипломатические функции, смогла сохранить российско-китайские отношения дружественными.

После боксерского восстания по распоряжению императорского посланника сотрудники Миссии были вывезены из Пекина в Тяньцзинь. Тем временем в Петербурге решался вопрос о судьбе Миссии — одна из полученных телеграмм предписывала выехать в Сибирь или Порт-Артур. Это, однако, не было возможно — на попечении сотрудников Миссии находились 70 китайцев-христиан безо всяких средств к существованию. Решено было обосноваться на нейтральной полосе. Наиболее удобным был Шанхай. Начальник Миссии выехал в октябре 1900 г. с двумя китайскими мальчиками-сиротами в Шанхай. После долгих поисков удалось приобрести участок земли, на котором впоследствии был построен первый православный храм. Вместе с землей был куплен и двухэтажный кирпичный дом для школы. После этого архимандрит Иннокентий выехал в российскую столицу, где сумел отстоять Миссию и собрать для нее пожертвования.

26 марта 1901 г. Св. Синод указом № 1348 определил иметь Начальником Духовной Миссии в Китае епископа. В Духов день, 3 июня 1902 г. в Александро-Невской Лавре архиепископ Иннокентий был возведен в сан епископа Переяславского в память свт. Иннокентия Иркутского. В ставленной грамоте епископу Иннокентию повелевалось окормлять православных Китая, Монголии и Тибета.

Осенью 1901 г. китайское правительство в качестве компенсации за ущерб, нанесенный восставшими, отвело Миссии земельный участок в 12,5 русских десятин с усадьбой Сы-Е-Фу — дворцом принца четвертой дайцинской династии — и несколько участков частных владений в Бэйгуане. Частные владения были выкуплены, а за дворец выдано было 5 000 лан серебра наследникам и сверх того 8 лан земли в Южном городе и 80 му пахотных земель в уезде Шун-и-сянь (принадлежали Миссии с 1733 г. по завещанию священника Лариона). Бывший дворец принца Сы-Е-Фу был обращен в храм во имя небесного покровителя Китая — Свт. Иннокентия Иркутского, в правой половине дворца устроены были покои Начальника Миссии. Бэйгуань обнесли каменной стеной.

Были предприняты миссионерские поездки в окрестностях Бэйтайхэ, следствием чего стало образование маленькой церкви из 4 семейств в Тайине — в этом местечке еще 50 человек пожелали научиться истинам Православия. В миссионерской церкви на ст. Маньчжурия служил иеромонах Георгий, в Шанхае — иеромонах Симон (Виноградов).

С 1905 по 1913 г. предприняты были миссионерские поездки в отдаленные провинции страны для крещения китайцев. Православным монахам и китайцам-выпускникам миссийской Семинарии принадлежала заслуга открытия многочисленных миссионерских станов в глубинных районах Китая, причем китайским миссионерам, конечно, было удобнее проповедовать среди соотечественников. Зная об отсутствии достаточных материальных средств, учитывая, что число катехизаторов и миссионеров, желающих нести слово Христово, было минимальным, труды их можно назвать подвижническими.

Среди тех, кто особо много сделал для проповеди Евангелия в Китае, стоит назвать священника Михаила Тана. Окормляя паству в районе Юнпинфу (там в 1905 г. был освящен храм в память Св. Предтечи и Крестителя Иоанна), он опекал около 600 православных китайцев в 40 населенных пунктах. Подобно о. Михаилу Тану подвижнически трудился и священник Михаил Мин. Он заведовал станом в дер. Дундинань и окрестных деревнях.

Российское общество не задумывалось о далеком Китае, пожертвования на Миссию были крайне скудны и не могли способствовать размаху миссионерской деятельности.

Поскольку Миссия не располагала достаточными материальными средствами, миссионерские станы открывались в тех районах, где население могло само обеспечить их существование. Так, например, миссионерская школа в уезде Мяньян существовала на средства православных торговцев Евгения и Капитона Чэнь. Причиной готовности населения китайских деревень поддержать православных миссионеров служила географическая близость русских православных общин (как, например, это было в Ханькоу. Община св. блгв. кн. Александра Невского насчитывала до 700 человек. Близ Ханькоу был основан миссионерский стан в Фынкоу). Миссионерские школы давали возможность получить бесплатное образование и впоследствии работу при Миссии. Просвещение было одной из важнейших задач Миссии — неграмотность населения мешала успешной проповеди. К 1915 г. во всех школах на миссионерских станах обучались 423 ученика. Преподавателями были в основном китайские учителя.

Иногда крестьяне были недовольны притеснениями со стороны католических или протестантских миссионеров, со стороны православных они встречали совершенно иное отношение и часто просили совершить над ними таинство крещения по православному чину. Некоторые желали принять российское подданство. Если учитывать, что Миссия, крайне стесненная в средствах, не могла помочь бедным крестьянам, становится очевидным, что православие принимали в глухих китайских деревнях не из-за материальных соображений. Среди православных китайцев был минимум тех, кого принято называть «рисовыми крестьянами».

Протестанты часто мешали проповеди Православия. Так, в 1903 г. по их наущению в местечке Юаньцзякоу крестьянами была сожжена православная часовня, а проповедовавший в тех местах диакон Сергий Чан покинул миссионерский стан.

На пути проповеди имени Христова стояло немало китайских суеверий, порой стойко сохранявшихся в новообращенных семьях наряду с Православием. Некоторые китайцы-христиане долго не могли отказаться от почитания Конфуция, хранили в домах изображения даосских и буддистских святых. Порой перед православными иконами воскуряли буддистские благовония.

В пров. Хубэй, помимо Фынкоу, к 1917 г. имелось 17 миссионерских станов (в деревнях Дафуцзе, Лугуаньмяо, Лоуцзуй, Синькоу, Юаньцзякоу, Танцзявань, Чжантанкоу и других). При станах часто открывались молитвенные дома и школы. Православные миссионеры немало внимания уделяли борьбе с опиекурением. Так, в Кайфыне катехизатор Матфей Хуан основал общество по борьбе с опиекурением. Его сын, Феодор Хуан, преподавал в школе при миссионерском стане. В пров. Хэнань миссионерские станы строились чаще всего вдоль железной дороги Вэйхуэйфу — Пекин. Иногда китайцы обращались в Православие по особому Промыслу Божию. Так, основание православной школы в Нинелинсяне связано с чудом рождения сына у бездетного местного учителя Се Юйчена. Последний, крестившись, основал школу (она действовала с 1909 по 1912 г.)

К 1905 г. Миссия владела следующими храмами: Успенский монастырь в Бэйгуани (в монастыре — трапезный Успенский храм, домовый архиерейский Иннокентьевский, Всех Святых Мучеников, кладбищенский Серафимовский храм), молитвенный дом при кирпичном заводе, посольская Сретенская церковь, храм в деревне Дундинань, Ханькоуская церковь, Калганская церковь, храм Преображения в Бэйтайхэ, Тяньцзиньское отделение Миссии с домовой Покровской церковью, Шанхайское отделение Миссии с церковью и школой, Юнпинфуское отделение Миссии с церковью и школой, Таинское отделение Миссии, часовня в Юаньцзякоу, миссионерская Благовещенская церковь в Харбине, Иннокентьевская миссионерская церковь на ст. Маньчжурия. Миссия также владела подворьем в Санкт-Петербурге на Воронежской улице. В 1910 г. под Пекином построен был храм и скит в память Крестовоздвижения в горах Сишань на приобретенном участке в 60 десятин в 12 верстах от западной стены Пекина.

В соответствии с разрешением за № 4004 на строительство временного храма, данным Московским митрополитом Макарием 31 июля 1913 г., началась постройка этого храма. Он был освящен 18 октября 1914 г., антиминс выдан по благословению митрополита Макария (резолюция № 4668 от 11 октября 1914 г.) члену Пекинской Миссии архимандриту Авраамию (Часовникову). Последний много потрудился в Москве для подготовки миссионеров к работе в Китае. Считая, что Россия неминуемо подвергнется наплыву китайцев, он указывал на необходимость миссионерства среди китайцев, поселившихся в Москве. Архимандрит Авраамий полагал немало трудов, для того чтобы заинтересовать столичное общество судьбой Пекинской Миссии и, в частности, ее Московского подворья. По благословению епископа Иннокентия (Фигуровского) в Москве было основано «Китайское братство» — миссионерское общество, призванное способствовать распространению Православия в Китае. Его Небесным Покровителем был избран Московский Святитель Патриарх Ермоген.

К 1915 г. на подворье был выстроен небольшой храм в честь Рождества Иоанна Предтечи.

Подворье Миссии давало около 10 000 руб. годового дохода. Но, что важнее, служило местом стажировки китайских семинаристов из Пекинской Миссии.

К 1909 г. в составе Миссии находились 39 человек, в том числе китайцев — 3 священника, 2 диакона, 1 монахиня и 1 послушник. В ведении Миссии состояли, помимо перечисленного выше, 14 миссионерских станов, 1 храм в Даляне, 1 храм в Порт-Артуре, 2 часовни, 5 кладбищ, 15 школ. В 1909 г. открыты 3 миссионерских стана, крещено 334 китайца (всего на конец 1909 г. — 1304 православных китайца). Богослужение в основном совершалось на китайском языке.

До начала 1907 г. Начальнику Миссии были подчинены все храмы полосы отчуждения, то есть КВЖД. Храмы эти начинали создаваться в совершенно особой обстановке — как в Харбине, так и на периферии, в полосе отчуждения и вне ее в Маньчжурии чувствовалось русское влияние. С началом строительства в 1887 г. Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) в Маньчжурию приехало много русских. В полосе строительства дороги создавались селения и города — Харбин, Далянь, Порт-Артур, — строились храмы и возникали кладбища. Особые условия и обстановка на Северо-Востоке Китая отразились и на строительстве храмов — прихожанами их в основном стали выходцы из России, храмы, хотя и подчинялись до 1907 г. Начальнику Миссии, были не миссионерскими, а приходскими. Они строились и содержались на средства КВЖД. Каждый отдельный храм имел свою историю возникновения, свою особенную жизнь. Вместе с тем Указом Синода в 1903 г. была учреждена Православная Духовная Миссия в Маньчжурии, она имела свои храмы на Северо-Востоке Китая. Первая русская православная церковь в Харбине — барак из циновок — была сооружена в Старом Харбине в феврале 1898 г. В конце того же года ее перенесли в уже оборудованное специально помещение и освятили 12 марта 1899 г. Настоятелем этого первого храма посвященного Святителю Николаю Чудотворцу стал о. Александр Журавский. Весной 1899 г. в Новом Харбине (пос. Сунгари) на самом возвышенном участке будущего города заложили новый храм. 18 декабря 1900 г. храм был торжественно освящен, а на следующий день в нем уже праздновался престольный праздник. В 1902 г. правлением Общества КВЖД для конных и пехотных частей Заамурского округа была сооружена Спасо-Преображенская церковь в г. Хайларе. Управлением КВЖД в 1902 г. на станции Бухэду построена Свято-Александринская церковь. К 6 ноября 1903 г. тем же Управлением построена Свято-Серафимовская церковь на ст. Маньчжурия. В г. Цицикар храм Свв. апп. Петра и Павла освящен 1 ноября 1903 г. В 1900 г. построена была Казанско-Богородицкая церковь на ст. Эрцэндзяньцзы. На ст. Имяньпо 19 декабря, 1901 г. освящена была Свято-Сергиевская церковь, а 1 декабря 1901 г. — церковь-школа в память свт. Николая на ст. Пограничная. На ст. Ханьдаохэцзы 1 ноября 1903 г. освящена Св. — Введенская церковь. В 1904 г. построена была церковь в Шуанченпу. В первые годы КВЖД на южной линии дороги построены были следующие храмы: Михаило-Архангельский в Даляне, Введенская церковь в Даляне освящена в 1901 г.; церкви в городах Телие, Ляоян (14 декабря 1903 г.), Вафадян, Инкоу, Гунчжулин (9 ноября 1903 г.); последние пять были закрыты по условиям Портсмутского договора; всего 18 храмов.

Указания государственным властям со стороны Преосвященного Иннокентия и его проповеди о падении нравов среди русских в Маньчжурии, о войне с Японией как о каре за грехи стали причиной недовольства властей. Весь район КВЖД — большая часть паствы, богатейшая часть епархии и уже почти русский город Харбин — были в 1907 г. отторгнуты и переданы в ведение Владивостокского архипастыря. Главным ходатаем об этом называли начальника охранных войск железной дороги.

В 1909 г. был закончен перевод Посланий свв. Апостолов, Псалтири, в типографии напечатаны переведенные важнейшие места Пятикнижия, полный китайско-русский словарь, катехизис. Выпускался Православный календарь (на русском, китайском и английском языках). В 1909 г. было напечатано 100 литографий к Библии Г. Доре, 2-я часть Октоиха, толковый молитвослов и часть нового перевода Псалтири.

Благотворительная деятельность Миссии состояла в поддержании приюта для престарелых и увечных (24 человека).

Просветительская деятельность была сосредоточена в школах Миссии. В начальной школе в Пекине учились 47 человек, а общая численность учащихся в школах Миссии по всему Китаю достигала 3 000 человек. В Миссии делу образования отводилась особая роль, что, например, хорошо видно из деятельности шанхайской школы. Так, к февралю 1902 г. в ней учились уже 24 человека. Преподавался русский и церковнославянский языки. Изучение Закона Божия проводилось на китайском языке — в этот курс входили молитвослов, катехизис, Священная история и изучение Священного Писания Нового Завета. Преподавали также китайский язык и географию. Многие из приходивших в эти школы лишь за изучением русского языка впоследствии принимали крещение, так как дух этих школ был православным — преподавали священники, весь ритм жизни связан был с суточным, седмичным и годовым кругами богослужения, занятия начинались и оканчивались молитвой, в дни праздников ученики должны были вместе молиться в храме.

Библиотека Миссии, сгоревшая в 1900 г., к 1915 г. была частично восстановлена и составляла 3 500 томов, главным образом русских журналов. Библиотека помещалась в небольшой комнате. В 1914 г. началась постройка нового здания — комплекса для музея, библиотеки, ризницы.

Особая страница этого периода — время русско-японской войны. В 1904—1905 гг. Россия потеряла убитыми несколько десятков тысяч воинов — они были похоронены на 18 русских военных кладбищах Северо-Востока Китая. 23 февраля 1904 г. в Харбине по инициативе Начальника Миссии состоялось совещание группы лиц для обсуждения вопроса о тяжелом положении раненых и о материальных недостатках их семей, оставленных без поддержки. Для организации помощи им решено было основать «Братство Православной Церкви в Китае» и комитет при нем «для попечения о больных, раненых и нуждающихся воинах и их семействах». В уставе Братства записано: «Борьба с нравственными пороками местного населения, образование церковноприходской жизни на строгих церковных началах, оказание помощи нуждающимся семействам населения во всяких видах — таковы цели и задачи новоучрежденного Братства». Братство возглавил Преосвященный Иннокентий. Был избран «Строительный комитет» по постройке барака — больницы и решено было начать издание журнала «Известия Братства Православной Церкви в Китае» (в 1907 г. журнал стал издаваться в Пекине под названием «Китайский благовестник»); с этим журналом связана впоследствии издательская деятельность Миссии вплоть до ее закрытия. Устав «Братства» был утвержден 11 марта 1904 г.

Говоря в целом о периоде 1900-1918 гг. важно отметить, что эти годы памятны храмостроительством, миссионерством и просвещением китайцев. Преимущественной заботой Миссии стало собственно миссионерство. Вместе с тем на окраинах Китая — в Маньчжурии и Синьцзяне — усилилось русское влияние. Пожалуй, наивысшего расцвета Миссия достигла к 1917 г. — ее капитал приближался к 1 млн. рублей. Миссия владела землями и строениями в Пекине и окрестностях (только пахотных земель ок. 950 му), в западных горах близ Мэнь-тоучунь, в г. Тунчжоу, в Бэйтайхэ, Юнпиньфу (храм св. Иоанна Предтечи в центре города; в этой же провинции Чжили в г. Мэнь-тауцунь куплена усадьба в 38 комнат), пров. Хэннань (84 му пахотной земли, храм и усадьба в 33 комнаты), пров. Шаньдун, пров. Хубэй (здесь еще в 1886 г. освящен был каменный храм во имя блгв. кн. Александра Невского. Вверх по реке Янцзы Миссия владела тремя земельными участками с целебными минеральными ключами), Маньчжурии, на п-ове Квантун, в пров. Цзяньсу, пров. Цзяньси (дом в горах Люлин куплен в 1896 г.), землями в Монголии.

Первый православный епископ Китая — владыка Иннокентий (Фигуровский) — строил китайскую Церковь на крови мучеников восстания ихэтуаней, подобно тому, как в основание храма полагаются издревле мощи святых.

ГЛАВА II

Прервалась связь с церковным центром — Московской Патриархией. Российская Духовная Миссия в Китае, как и другие зарубежные учреждения Русской Православной Церкви, на основании постановления Святителя Патриарха Тихона и Высшего Церковного Совета от 7(20) ноября 1920 г. перешла во временное подчинение Зарубежному Архиерейскому Синоду. Определением Зарубежного Синода в 1922 г. была образована новая епархия — Пекинская и Китайская. Ее возглавил Начальник 18-й Российской Духовной Миссии владыка Иннокентий (Фигуровский) в сане архиепископа (возведен в сан архиепископа согласно постановлению Синода и указу Патриарха Тихона от 13 мая 1921 г.), а позднее — митрополита. Таким образом, сохранив старое название, Миссия стала первой православной епархией на территории Китая и ее административным центром. В пределах Пекинской епархии были в том же году образованы викариатства в Шанхае — во главе с епископом Симоном (Виноградовым) и в Тяньцзине (позднее перенесено в Ханькоу) — во главе с епископом Ионой (Покровским).

На территории Маньчжурии была образована непосредственно подчинявшаяся Зарубежному Синоду Харбинская епархия, управлявшаяся митрополитом Харбинским Мефодием. В ее пределах оказались бежавшие из России архиепископ Мелетий, архиепископ Нестор и епископ Димитрий.

Забота о беженцах из России стала главной задачей Российской Духовной Миссии в Китае, существенно изменив приоритеты в ее деятельности. В 1919 г. на территории Китая были закрыты все православные миссионерские станы.

Чтобы хоть как-то улучшить материальное положение русских беженцев архиепископ Иннокентий отдал им в долгосрочное пользование большую часть имущества Миссии. В начале 1920 г. в Пекине появился ряд русских эмигрантов, предполагавших с помощью аренды собственности Миссии не только помочь себе, но и материально способствовать процветанию Миссию. Среди них прежде всего стоит назвать артиллерийского генерала В. Д. Карамышева, часто появлявшегося на приемах у Начальника Миссии. Эмигранты основали два паевых товарищества: «Восточное Просвещение» и «Восточное хозяйство». Первое получило в свое пользование молочную ферму и участок усадебной земли, а второе — типографию со всеми подсобными учреждениями. Администрирование новых торговых товариществ некоторое время носило неопределенный характер. Вместе с тем Миссия стала походить на оживленный муравейник — насаждались новые деревья, старый сад приводился в порядок, множество китайских рабочих готовили земельные участки для разведения овощей.

В конце 1921 г. торговые товарищества стали приносить убыток. Огородничество и шелководство оказались неконкурентоспособными в Китае, а содержание многочисленного штата служащих поглощало все доходы. Товарищества не имели успеха. Для ликвидации неудачных предприятий Миссии пришлось уплатить 30 000 ам. долл.

К сожалению, русская эмиграция, раздираемая внутренними распрями, часто вместо благодарности Миссии за помощь отвечала ей враждебностью. Монастырское имущество в Пекине было захвачено и расхищалось преемниками упомянутых выше «товариществ».

Так, во время подписания советско-китайского договора от 31 мая 1924 г. Миссия была поставлена под угрозу лишиться всего имущества как якобы собственности советского государства. Со стороны советского посольства в Пекине предпринимались попытки дискредитировать в глазах китайских властей Российскую Духовную Миссию, приютившую беженцев из России. В газетах появлялись статьи о том, что за стенами Миссии скрывается немало вооруженных унгерновцев — офицеров-соратников барона Унгерна фон Штернберга, захватившего Ургу. Писали и о том, что многие офицеры, скрывающие свои истинные намерения при помощи монашеского пострига, представляют несомненную угрозу для безопасности китайской столицы. Статьи эти, впрочем, резонанса в обществе не получили.

Начальнику Миссии удалось доказать китайским властям, что законным владельцем имущества являлась Церковь в лице Российской Духовной Миссии в Китае. Владыка Иннокентий также официально заявил, что Российская Духовная Миссия в Китае именуется Китайская Православная Церковь. Этому содействовало и то обстоятельство, что, предвидя попытки захвата советскими властями имущества Миссии, преосвященный Иннокентий перерегистрировал большую часть имущества на свое имя.

В марте 1928 г. Московский митрополит Сергий (Страгородский) обратился с письмом к владыке Иннокентию. Содержание его сводилось к тому, что владыка Сергий, как Местоблюститель Патриаршего Престола и глава Синода, просил архиепископа Иннокентия доложить о состоянии Православной Церкви в Китае. Архиепископ Иннокентий был глубоко встревожен этим письмом. Полагая, что советское правительство старается использовать авторитет митрополита Сергия в целях противостояния русской эмиграции, в том числе и в Китае, он считал, что Местоблюститель своей декларацией 1927 г. призывает всех эмигрантов быть верными советской власти. Архиепископ Иннокентий, считая, что Московская церковная власть стремиться разрушить зарубежную церковь и отобрать ее храмы в угоду властям СССР, не ответил на письмо митрополита Сергия.

В июне 1928 г. Харбинские архиереи получили Указ Временного Московского Священного Синода от 20 июня 1928 г., обращенный к Карловацкому Священному Синоду и митрополиту Евлогию (Георгиевскому). Суть Указа сводилась к требованию выявления своей позиции по отношению к Московской церковной власти: речь шла о признании иерархами зарубежья власти митрополита Антония (Храповицкого) или митрополита Сергия (Страгородского). В Указе этом говорилось и о том, что всякий клирик признающий Московский Синод, но не вступающий в советское гражданство, отстраняется от несения своего церковного послушания. Ни один из архиереев на территории Китая не посчитал возможным для себя принять этот Указ (впрочем, некоторое время преосвященный Нестор (Анисимов) колебался и даже заявил о признании митрополита Сергия, но позднее переменил свое решение).

Главной заботой Миссии, да и всех архиереев Китая, стала, пожалуй, помощь нуждающимся русским эмигрантам. После утверждения Начальником Миссии архиепископом Иннокентием Устава Православного Братства в Тяньцзине, последнее начало свою деятельность под руководством прот. П. Разумова, а затем — иеромонаха Виктора (Святина). Деятельность Братства стала широко развиваться.

В Шанхае 22 февраля 1923 г. по инициативе известного русского врача-эмигранта Д. И. Казакова было открыто «Русское Православное Братство». Помимо благотворительности, важнейшими задачами Братства были укрепление нравственности среди эмигрантов, сохранение русской культуры, проповедь Православия. Братство организовывало многочисленные общественные собрания и лекции. Православным Братством были построены русская школа в Шанхае и госпиталь для неимущих. Братство владело также Коммерческим училищем и Убежищем для одиноких и престарелых женщин.

Вынужденное ослабление миссионерской деятельности среди местного населения стало использоваться противниками митрополита Иннокентия в качестве повода к реформированию церковного управления в Китае и возбуждению недовольства среди китайцев — священников и мирян. Но Начальник Миссии не был сторонником каких-либо демократических реформ в вопросах церковного управления. Его действия далеко не всегда были согласованы даже с Архиерейским Синодом: фактически Пекинская епархия была самоуправляемой. Все это и явилось причиной нестроений, которые, однако, благодаря хорошим «администраторским» качествам Начальника Миссии проявились только в одном инциденте.

Не было единомыслия среди клириков Миссии и Харбинской епархии. 7 декабря 1928 г. прот. Александр Пиняев, ушедший за штат Пекинской епархии, писал в Париж одному из виднейших иерархов русского зарубежья, митрополиту Евлогию (Георгиевскому): «…Не прекращающиеся судебные тяжбы архиепископа Иннокентия со многими русскими резидентами в Пекине, Шанхае и других городах Китая, особенно за последние 8 лет, довели Российскую Духовную Миссию в Пекине до полного разорения и нищеты… Пекинская Миссия — это фикция. Никаких просветительных и благотворительных учреждений здесь не имеется, здания полуразрушены, вид печальный». В конце этого письма прот. Александр Пиняев просил благословения владыки Евлогия на образование прихода, который непосредственно подчинялся бы последнему. Митрополит Евлогий по этому поводу советовал обратиться в Москву к митрополиту Сергию (Страгородскому), сам начав переписку с Местоблюстителем.

Конечно, церковная жизнь состояла не из одних только нестроений. В Тяньцзине, во многом стараниями тогда еще иеромонаха Виктора (Святина) в 1921 г. было основано Братство Православной Церкви, а при нем — больница, прогимназия и библиотека. В 1928 г. здесь на пожертвования крупного местного благотворителя И. В. Кулаева был пристроен к маленькой часовне каменный храм, освященный архиепископом Иннокентием в честь праздника Покрова Пресвятой Богородицы (иконостас для старого храма был пожертвован еще Императором Николаем II). В 1928 г. усердием Ф. Рублева и Б. В. Бобрищева-Пушкина был открыт Дом милосердия преп. Серафима Саровского. В 1931 г. при нем был сооружен молитвенный дом. Русский Тяньцзинь славился своей благотворительностью.

В пределах Харбинской епархии — основной территории, в пределах которой селились эмигранты — открывались храмы, строились учебные заведения, в том числе и семинария, издавались православные книги, развивалась благотворительность.

Деятельность иерархов, оказавшихся на территории Маньчжурии, проявлялась в неустанных делах милосердия и заботах о страждущих. Так, по инициативе епископа Димитрия Хайларского были созданы «Серафимовский приют» для мальчиков-сирот с целью дать им кров, пищу и «Серафимовская столовая», которая должна была служить беднякам — давать малоимущим обеды за символическую плату, а неимущим — бесплатно.

На земельном участке Спасо-Преображенской церкви Корпусного городка в Харбине прот. М. Филологов создал «Дом-убежище митрополита Мефодия» для вдов, сирот и престарелых из духовного звания. Средства собирались путем концертов, лотерей и сбора пожертвований. Заботы по изысканию средств падали на долю Дамского Комитета при приюте.

Около 1925 г. в Модягоу на довольно большом земельном участке был построен Скорбященский храм Камчатского подворья, более известный как «Дом милосердия». Создателем храма был архиепископ Камчатский Нестор. При Доме милосердия имелись приют для девочек-сирот и престарелых женщин, иконописная мастерская. У самого входа была воздвигнута часовня в память покойных Императора Николая II и сербского короля Александра.

Преосвященный Иона также издавал листки духовно-нравственного содержания и читал курс лекций на Харбинских богословских курсах.

13 сентября 1996 г. Зарубежный Синод определил святителя Иону считать угодником Божиим в лике святых в Земле Российской просиявших.

Обширной была и церковная издательская деятельность. Монастырской типографией Казанско-Богородицкой обители в Новом Модягоу (Харбин) издавался духовный журнал «Хлеб небесный», а также приложения к журналу: «Детское чтение», сборник «Рождественский благовест», сборник «Надежда», «Жития святых», «Христианская жизнь по Добротолюбию», «Церковный энциклопедический словарь», «Путь православного христианина в Царство Небесное», «Краткий очерк возникновения, устроения и жизни Обители».

В 1930 г. началось строительство величественного Софийского храма — украшения всего Харбина. Вообще же в Харбине с 1918 по 1931 г. были построены следующие храмы: Свято-Николаевский при городской тюрьме, Свято-Петропавловский в Сунгарийском городке, Свято-Преображенский в корпусном городке, Камчатское подворье, Богородицко-Владимирская женская обитель (основана в 1924 г. игуменией Руфиной). При обители существовал пещерный храм в память вмч. Димитрия Солунского, Казанско-Богородицкий мужской монастырь в Гондатьевке, Борисоглебская церковь в Цинхэ, Свято-Николаевская церковь в Частном Затоне, Иоанно-Богословская при приюте-училище «Русский дом», Иоанно-Предтеченская при Московских казармах, Пророко-Ильинская на Пристани, Покровская на Старом кладбище. Строили церкви и на железнодорожной линии — Св.-Троицкая на ст. Шитоухэцзы, Свято-Николаевская на ст. Эхо, Свято-Георгиевская на ст. Хайлин, Свято-Владимирская на ст. Яомынь, Спасо-Преображенская на ст. Лаошагоу. В 1922 г. по благословению архиепископа Харбинского Мефодия архимандрит Ювеналий (впоследствии епископ Синьцзянский, а затем — Цицикарский) основал мужской монастырь на Крестовом острове Харбина, но в том же году уехал в Сербию. Во время его отъезда монастырь был перенесен в район Новый Модягоу. Вернувшись в 1924 г. в Харбин, архим. Ювеналий вновь был назначен строителем Казанско-Богородицкой обители. Его трудами воздвигли трехпрестольный храм в честь Казанской иконы Божией Матери с приделами вмч. Пантелеимона и Архистратига Михаила. Монастырь славился и своими подвижниками. Наиболее известные из них — схимонах Михаил и иеросхимонах Игнатий, принявшие от Бога дары прозорливости и непрестанной молитвы. При этой обители также была создана больница имени Казем-Бека.

Главной особенностью этого периода стала оторванность Российской Духовной Миссии и Харбинской епархии от России — это стало причиной перехода в управление Зарубежным Синодом. Собственно миссионерская деятельность, успешно развивавшаяся до 1918 г., стала почти невозможна — в Пекине Миссия столкнулась с неразрешимыми финансовыми трудностями, а в Харбине и на всем Северо-Востоке, да и в Синьцзяне прихожанами в основном оказались русские эмигранты. Часто они и не помышляли о том, что их долг апостольского служения, если бы был исполнен, явился бы камнем, на котором утвердилось бы Православие в Китае. В основном эмиграция жила ностальгическими воспоминаниями о Родине и не старалась найти путь в духовном смысле к сердцам гостеприимно приютивших их китайцев. В этом плане русская эмиграция оказалась несостоятельной — полмиллиона человек, которых Господь на три десятилетия извел из России в Китай, не смогли широко познакомить Китай с Православием. Часто и священники не интересовались китайским народом, считая, что их паства — российские эмигранты. Пожалуй, миссионерскую роль играла благотворительность — в помощи не отказывали всем приходящим, независимо от того, православными были страждущие или нет. И в этом было исполнение заповедей Христовых о милосердии, в благотворительности проявлялась вера в то, что в лице каждого страждущего перед нами — Сам Спаситель. Строительство храмов, почитание кладбищ также свидетельствовали о благочестии православных и вызывали уважение у китайцев .

Задача сохранения Православия среди российских эмигрантов в Китае была исполнена: пожалуй, ни в одной другой стране мира не сохранились в такой полноте традиции, культура, старый уклад дореволюционной России и вера. Так, в Харбине, Циндао, Саньхэ и иных городах Китая Пасха, Рождество и другие церковные праздники были не только праздниками православных эмигрантов, но и праздниками всех местных жителей.

Владыка Иннокентий (Фигуровский) был удостоен сана митрополита в 1928 г. Он подошел к пределу земной жизни, ревнуя о Божественной правде, борясь с пороками в среде русской эмиграции. Он призывал всех к объединению под сенью Церкви, грозно обличая неверие, беззаконие и распущенность части русской эмиграции. Митрополит Иннокентий был также твердым хранителем единства Церкви и непреложности ее канонов.

Митрополит Иннокентий знал не только о том, что приблизился конец его жизни, но знал и день своей кончины. Накануне смерти владыка видел во сне, как в комнату к нему вошло много народа, священнослужители в облачении, с образами. Владыка спросил: «По какому поводу пришли с образами?» Кто-то ответил: «Отпевать…» Владыке Симону, будущему Начальнику Миссии, перед тем как навестить умиравшего митрополита также был сон: видит он себя сидящего на площадке перед покоями митрополита. И вот поднялась птица с цветущей ветвью, затем вид ее изменился в образ ангела с цветущими ветвями в руках. Владыка Симон сказал кому-то: «Вот это ангел…» И кто-то ответил: «Да, это один из двенадцати». Сны эти митрополит понял как указание на смерть. Он преставился 28 июня 1931 г.

Все храмы, дома, строения Миссии в Пекине созданы были митрополитом Иннокентием, жили памятью о нем и воодушевлялись его заветами. Он был погребен в склепе церкви Всех Святых Мучеников на территории Миссии, сооруженной им на братской могиле святых мучеников-китайцев.

Со смертью митрополита Иннокентия завершилась целая эпоха жизни Миссии в Китае. Ушел непримиримый противник демократических начал в Церкви, и еще у его гроба проявилось стремление русских реформаторов воплотить в жизнь свой «революционный» замысел. Они пытались преобразовать церковный строй, существовавший в пределах Духовной Миссии, причем вопросу этому был придан националистический характер.

На место владыки Иннокентия назначен был преосвященный Симон, возведенный в сан архиепископа 26 июня 1931 г.

Владыка Симон (в миру Сергий) родился в 1876 г. в семье настоятеля Сретенского храма во Владимире на Клязьме, прот. Андрея Виноградова. С отроческих лет он мечтал о монашестве и стремился к уединенной аскетической жизни. Окончив духовное училище и семинарию во Владимире, он поступил в Казанскую Духовную Академию. Еще будучи студентом Академии, был пострижен в монашество 7 мая 1899 г. епископом Антонием (Храповицким) и наречен Симоном, а через два дня возведен в диаконский сан. В 1901 г. он стал иеромонахом. Окончив Академию в 1902 г. со степенью кандидата богословия, иеромонах Симон был назначен в Российскую Духовную Миссию в Китае. Прибыв в Пекин он занялся усердно миссионерским служением и восстановлением разрушенной во время восстания ихэтуаней Миссии. Некоторое время он служил на подворье Миссии в Харбине, затем был назначен помощником Начальника Миссии. В праздник Успения Пресвятой Богородицы в 1907 г. его возвели в сан архимандрита, а 17 сентября 1922 г. в Харбине совершилась его хиротония во епископа Шанхайского, первого викария Пекинской епархии. С появлением в Китае русских эмигрантов владыка Симон проявлял особую заботу о страждущих соотечественниках.

Преосвященный Симон являл собою образец смирения и послушания. Усердный молитвенник, он был и аскетом, старающимся всю жизнь быть незаметным. Отличительной его чертой, помимо аскетизма и совершенного смирения, была строгость к себе в исполнении обязанностей. К ближним он всегда относился с любовью и добросердечностью. Он обладал даром слова. Многие помнят его как старца, стяжавшего мир духовный и украшенного добродетелью прозорливости.

Краткое время правления 19-й Миссией не было спокойным. Оно было омрачено попыткой раскола со стороны китайского духовенства, возглавляемого старейшим священником-китайцем, сыном священномученика Митрофана Цзи (первого православного священника из китайцев), прот. Сергием Чан. Последний по кончине вл. Иннокентия обратился к Нанкинскому правительству с просьбой о назначении его Начальником Духовной Миссии как старейшего священнослужителя Китая. В этих своих стремлениях он руководствовался тем, что вл. Иннокентий не оставил письменного завещания Китайской пастве. Основным мотивом, конечно, было желание завладеть имуществом Миссии. При вл. Иннокентии прот. Сергий помогал ему вести все судебные тяжбы, имел связи в китайском суде, знал многих влиятельных лиц и был хорошо осведомлен во всех юридических вопросах. Прот. Сергий Чан считал, что основная задача Миссии — проповедь православия среди китайцев — была заменена несправедливой, на его взгляд, заботой о российских эмигрантах. Нанкинское правительство, рассмотрев просьбу прот. Сергия, утвердило его на посту Начальника Миссии — формально он стал хозяином имущества Миссии. Но фактически Миссией владел архиепископ Симон.

И все-таки владыка Симон должен был уступить в вопросах о расторжении браков. Он с большим трудом пошел по пути пророка Моисея, разрешившего давать разводное письмо «по жестокосердию народа израильского». Но, учредив Совет Миссии по бракоразводным делам, он удалил его из Пекина в Шанхай и передал в ведение шанхайского викария.

В виду настояний Высшего Церковного Управления осуществить в Китае демократические реформы в церкви вл. Симон поручил архимандриту Виктору (Святину) разработать Положение об управлении Российской Духовной Миссией в Китае как Китайской епархии Православной Церкви. Убедившись, что в Европе священноначалие не вполне ясно представляет себе особые условия существования Миссии в Китае, он в 1932 г. командировал архимандрита Виктора как своего представителя на Архиерейский Собор в Сремские Карловцы (Югославия). Результатом этой командировки стало более правильное осведомление Синодом о делах Миссии. Российская Духовная Миссия была организована как епархия из пяти благочиннических округов.

Особую заботу вл. Симона составляло возведение постоянного храма в Шанхае. После поражения революции 1925-1927 гг. в Китае правительство партии гоминьдан объявило себя Центральным правительством Китайской Республики и перенесло столицу из Пекина в Нанкин. В Китае началась гражданская война. Кафедральный Богоявленский собор Шанхая, основание которого было заложено еще в 1903 г., в марте 1927 г. оказался в эпицентре военных действий. Духовенство Собора, под охраной полицейского отряда международной концессии Шанхая и Шанхайского Русского Полка, было эвакуировано на территорию французской концессии Шанхая. Туда же переселилось и все русское население Шанхая. Собор был ограблен китайскими солдатами. На территории французской концессии началась постройка нового храма в честь иконы «Споручница грешных» — в старом Соборе богослужения возобновились лишь в 1929 г., однако большая часть прихожан перешла в новый собор, там же служил и архиерей.

Старый Богоявленский Собор и дом землячества при нем сохранялся вплоть до 1932 г., когда 28 января в ходе военных действий японский снаряд, попав в колокольню храма, стал причиной пожара, уничтожившего первый православный храм Шанхая. Удалось перенести в архиерейский храм лишь священные сосуды и незначительную часть церковной утвари. Японские власти, хотя и признали свою вину и обещали восстановить храм, заняв Шанхай на месте Богоявленского Собора проложили дорогу и с того времени уже ничто не напоминает о старом Соборе.

Начальником 20-й Миссии Зарубежный Архиерейский Синод назначил епископа Виктора. Он родился в семье диакона Виктора Святина в г. Верхнеуральске Оренбургской губернии 2 августа 1893 г. и был назван Леонидом. Окончив Семинарию в Оренбурге, поступил в Казанскую Духовную Академию. Через два года Леонид Святин — горячий патриот — отправился в действующую армию на Кавказский фронт. Там застала его революция. После неудачных попыток восстановить нарушенную дисциплину в частях и после окончательного развала боевого фронта, он прибыл в Челябинск, где был назначен Начальником Организационного отдела Оренбургской белой армии. После долгой и упорной борьбы с красноармейскими отрядами в тургайских и семиреченских степях, он в составе отряда генерала Бакича отошел к границе Китайского Туркестана. Вместе со многими безнадежно больными тифом, штабс-капитан Леонид Святин был вывезен в Китай. Оправившись от болезни, он в составе группы под начальством генерала Г. П. Жукова добрался через Ханькоу до Пекина, где в стенах Российской Духовной Миссии нашел приют и духовного наставника — будущего Начальника 19-й Миссии, архимандрита Симона. Леонид Святин принял монашеский постриг с именем Виктор. Сохранился текст его прошения на имя преосвященного Иннокентия о пострижении в монахи: «Мой покойный отец очень желал видеть меня служителем Церкви Христовой и был рад когда я, по милости Божией, окончив Оренбургскую Духовную Семинарию, поступил и учился в Духовной Академии. Я вполне разделял его взгляды, но Господь судил иначе. Мировая война бросила меня в бурные волны житейского моря, а налетевший шквал революции разбил мой отчий кров. После долгих скитаний, тяжелых испытаний, несчастий и утрат всего, что дорого сердцу, я вновь, по воле Всемогущего Бога, оказался близок к путям прошлой жизни.

Настоящая жизнь светских людей с ее политикой, гнусными интригами и окольными путями, меня совершенно не удовлетворяет, не по душе она мне, и я чувствую сильный позыв уйти от зияющей пустоты светской жизни.

Силы еще не изжиты, душа еще не угасла, энергия имеется, душевных способностей я не утратил, годы имею молодые, и надеюсь под опытным руководством развить свои духовные силы и принести посильную помощь делу Церкви Христовой, а потому прошу Вас, Ваше Преосвященство, разрешения и благословения на пострижение меня в иноческий чин.

Надеюсь на Господа Иисуса. Он поможет мне очистить душу от греховных страстей, укрепит и наставит меня. Я верю, что Сын Божий не оставит меня и раскроет в моем грешном сердце источник христианской спасительной любви, а «любовь рождает знание», следовательно, мне не так будут страшны часы испытаний и дни уныния. Я буду знать и чувствовать, что стою на единственном пути, который ведет к познанию добра, правды и красоты жизни.

Прошу Вашего разрешения при пострижении дать мне имя отца, т.е. назвать меня Виктором.

Здесь вскоре он был рукоположен во пресвитеры и в 1921 г. распоряжением Начальника Миссии епископа Иннокентия был командирован во Владивосток, в Восточный институт — для изучения китайского языка. До 1922 г. последние остатки белой армии сражались в Приморье, но к октябрю были вынуждены покинуть его пределы.

Волна беженцев снова принесла иеромонаха Виктора в Пекин. Он в том же году был назначен Настоятелем Тяньцзиньского храма. В Тяньцзине о. Виктор всецело отдался служению ближним. Он старался всех приютить, одеть, накормить, помочь, устроить на службу. В сущности его квартиру в те годы можно было бы назвать Домом милосердия отца Виктора. Эмигранты называли ее «Отель Виктор». В 1929 г. во время великого освящения Покровского храма в Тяньцзине отец Виктор был возведен в сан архимандрита. Во время командировки на Собор в Сремские Карловцы председательствовавший на Соборе митрополит Антоний (Храповицкий) предложил возвести архимандрита Виктора в сан епископа и назначить викарием Пекинской епархии в Шанхай. Решение это было неожиданностью для архимандрита, и он упросил отложить его исполнение, поскольку не было формального согласия Начальника Миссии вл. Симона. Архимандрит Виктор выехал в Китай, но был возвращен с пути митрополитом Антонием, получившим по телеграфу необходимое согласие архиепископа Симона. 6 ноября 1932 г. в Белградском Соборе состоялось рукоположение отца Виктора во епископа Шанхайского.

Возглавив в июле 1934 г. Российскую Духовную Миссию в Китае, вл. Виктор, как и его предшественник, архиепископ Симон, столкнулся с неприятием со стороны китайского духовенства.

9 февраля 1934 г. старейший китайский священник Миссии прот. Сергий Чан обратился с письмом к Местоблюстителю Патриаршего Престола митрополиту Сергию (Страгородскому) в Москву с жалобой на нового Начальника Миссии, епископа Виктора, утвержденного Зарубежным Синодом по смерти архиепископа Симона якобы без ведома миссийского духовенства в должности и в управлении Пекинской епархией. Прот. Сергий Чан также сообщал о том, что именно он, прот. Сергий, утвержден Нанкинским Правительством в правах законного преемника митрополита Иннокентия на посту Начальника Российской Духовной Миссии в Китае и обладает юридическими правами на недвижимость Миссии. В этом же письме прот. Сергий Чан просил митрополита Сергия принять его и верную ему паству под свой омофор. В разгоравшийся внутримиссийский конфликт прот. Сергий попытался втянуть московских иерархов.

11 апреля 1934 г. Тяньцзиньская русская газета «Новая заря» опубликовала текст ответной телеграммы митрополита Сергия прот. Сергию Чану: «Принимаю Вас в ведение Московской Патриархии. Временно поручаю Вам заведывание православными приходами в Китае. Жду подробного доклада. Митрополит Сергий». Местоблюститель в нарушение церковных канонов принял в свою юрисдикцию не принадлежавшие ему приходы. На Пасху 1934 г. прот. Сергий за богослужением возносил молитвы о здравии митрополита Сергия, не признанного ни одной поместной православной Церковью.

С канонической стороны это была попытка церковного раскола, причем нарушались все правила и церковные каноны — прот. Сергий не известил о письме в Москву владыку Виктора, лживо говоря ему, что признает его главой Миссии и при этом добивался разрешения в Нанкине на получение для себя юридических прав Начальника Миссии. Как мог прот. Сергий не подчиниться митрополиту Антонию и, хотя бы временно, признать Начальником Миссии владыку Виктора? В своих стремлениях захватить Миссию прот. Сергий Чан опирался на националистически настроенное китайское духовенство, желавшее безраздельно властвовать в Миссии, еще не созрев для этого.

Отметим, однако, что в цитированном выше письме прот. Сергий упомянул о том, что владыка Виктор уже в 1935 г. думал о возможных путях воссоединения с Московской церковной властью при наступлении благоприятных обстоятельств.

В Церкви ничто не совершается без законного благословения епископа. И ни один священник не вправе своевольно решать вопрос о «канонической силе» или благодатности той или иной Церкви помимо законного Собора, решающего подобные вопросы. Кроме того, священник может прекратить подчиняться своему архиерею лишь в случае, если последний открыто еретичествует и упорствует в заблуждении. Но все знали владыку Виктора как ревностного пастыря, любили и помнили его благотворительность. К счастью для Миссии, прот. Сергий Чан немногих склонил на свою сторону. В основном это были клирики его прихода в Тяньцзине. Большая часть китайского духовенства, и особенно мирян, была благодарна русским пастырям за их подвижнические миссионерские труды в сложных условиях и за ту любовь к Китаю, которую имели священники, промыслом Божиим оказавшиеся в этой стране. Однако попытка раскола в 1935 г. с целью подчинения церковной власти в Москве неожиданно обнаружила разномыслие среди клириков Миссии. Владыке Виктору и его пастве удалось убедить Нанкинское правительство в своей правоте, и раскол сам собою затих.

Владыка Виктор в силу сложности внутриполитической обстановки в Китае оказался перед необходимостью проведения полной централизации управления Миссией. Прежде всего указом от 3 мая 1938 г. он перенес местопребывание Совета Миссии из Шанхая в Пекин и учредил Управление Духовной Миссии, состоящее из Совета, Хозяйственного Управления и Канцелярии. В основу Управления Российской Духовной Миссией как епархией было положено следующее:

1. Возведение Начальника Духовной Миссии в сан епископа явилось основанием Китайской Православной Церкви, что подтверждено Архиерейским Собором Русской Зарубежной Церкви, установившим тогда титул Начальника Миссии — «Епископ Пекинский и Китайский».
2. Российская Духовная Миссия в Китае являлась правящим центром этой епархии, Духовная Миссия и епархия были неотделимы.
3. Признан неприменимым церковный строй по Уставу Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 гг. в силу предполагаемой временности эмиграции. Ввиду этого в соответствии с указами Зарубежного Архиерейского Синода (№ 1917 от 20 июля 1930 г.) о назначении вл. Виктора возглавить Управление Миссии, последнее сосредоточено было в месте пребывания Начальника Миссии для действительного руководства им Управлением Миссии. Совет и Хозяйственное управление признаны были органами совещательными, канцелярия — исполнительным. Совет Миссии состоял из Заступающего место Председателя Совета Миссии (лицо в пресвитерском сане), трех членов Совета Миссии в пресвитерском сане и двух мирян. Секретарь Совета входил в его состав по должности. Для замещения членов Совета Миссии назначались два заместителя — мирянин и пресвитер. Совет Миссии подразделялся на отделы: миссионерский, просветительный и учебно-воспитательный, церковно-приходских и благотворительных организаций, церковно-административный и судебный, бракоразводный.

Упорядочен был учет церквей, духовенства, заведены клировые ведомости, усилено было наблюдение за положением церквей епархии, заведены были приходно-расходные книги, отчетные ведомости, печатались приходские книги и книги для описи имущества. Введены были программы по Закону Божию для преподавания в школах. Миссионерская деятельность заключалась в разработке и осуществлении проекта открытия катехизаторских курсов для китайского населения, предполагалось открытие закрытых в 1919 г. миссионерских станов. Намечено было открытие на больших приходах противосектантских миссионерских курсов и проведение бесед, издание противосектантских листовок. Продолжал издаваться журнал «Китайский благовестник».

Хозяйственное управление состояло из Председателя в лице Наместника, Заступающего место Председателя Совета Миссии, казначея, бухгалтера, 12 заведующих отделами Хозяйственного управления и контролера Хозяйственного управления. Хозяйственное управление ведало вопросами материального характера. Прежде всего необходимо было упорядочение отчетности и улучшение отдельных отраслей хозяйства.

Канцелярия Миссии ведала делопроизводством по всем делам управления и действовала под непосредственным руководством Начальника Миссии.

Все предпринятые вл. Виктором меры привели к улучшению финансового положения Миссии. Этому способствовало и упрочение материального положения всей русской эмиграции на Дальнем Востоке. За время управления Миссией владыкой Виктором были открыты молитвенные дома и храмы в Пекине, Калгане, Чифу, Цзилине (Гирине), на Дамбе, в Сянгане (Гонконге), Гуанчжоу (Кантоне), Аомыне (Макао) и даже Маниле, построен монастырь близ Даляня (Дальний), храм в Лаошани, другие храмы. Завершено было строительство многих храмов, начавшееся ранее, приобретено несколько новых земельных участков.

Для самого владыки Иоанна его посвящение во епископский сан было полной неожиданностью. Когда его вызвали в Белград, он считал, что приглашение получил по ошибке, так как посвятить во епископы должны были какого-то другого иеромонаха Иоанна. Когда он, ссылаясь на свое косноязычие, пробовал воспротивиться хиротонии, ему указали на то, что и Пророк Моисей имел тот же недостаток.

Преосвященный Иоанн был назначен епископом в Шанхай, куда прибыл на праздник Введения Божией Матери во Храм 4 декабря 1934 г. Владыка Иоанн восстановил в шанхайской пастве церковное единство, нарушенное расколом прот. А. Пиняева, установил дружественные связи с православными греками и сербами Шанхая и занялся завершением постройки величественного Собора в честь иконы Божией Матери Споручница грешных. Владыка Иоанн был вдохновителем постройки многих православных храмов в Шанхае.

Владыка Иоанн особое внимание уделял монашеству. Его глубоким убеждением было мнение о том, что монастыри — хранители крепости и чистоты православия. Стараниями преосвященного Иоанна 20 марта 1936 г. в Шанхае было открыто подворье Пекинского женского Покровского монастыря. Первоначально оно располагалось на улице Поль Анри (совр. Синьюэ), № 78. Его первой настоятельницей была игумения Матрона. Прибывший на освящение подворья по благословению Начальника Миссии епископ Синьцзянский Ювеналий в проповеди особо обратил внимание на то, что подворье призвано помогать неимущим женщинам из русской эмиграции в Шанхае. Впоследствии на подворье подвизались около 15 сестер.

Считая, что Господь неслучайно извел из России в Китай полумиллионную эмиграцию, владыка Иоанн был глубоко убежден в том, что одной из важнейших задач эмиграции является проповедь православия в языческом Китае. Его мнение, к сожалению, разделяли далеко не все. Трудами владыки Иоанна 24 июня 1935 г. в Шанхае было создано Китайское Православное Братство. Его главной целью было объединить вокруг Православной Церкви в Шанхае как русских эмигрантов, так и китайцев. Деятельность братства была призвана послужить началом самостоятельной Православной Церкви в Китае. Братство должно было заниматься переводами православной литературы на китайский язык, проводить церковную и культурную работу среди китайского населения, проповедовать. Владыка Иоанн считал, что Православие не может быть достоянием одного лишь народа, например русского. Господь пришел как Спаситель всего мира и Его Слово должно быть проповедано всему миру.

В 30-х годах более всего трудов по просвещению китайского народа положил протоиерей Николай Ли Сюнь И. Его отец — Иосиф — первоначально служил при русском Посольстве в Пекине. Общаясь с русскими, он пришел к вере во Христа и воспитал своего сына в Православии. Николай получил образование в школе при Миссии в Пекине. В 19 лет он закончил 1-й курс Семинарии. После этого стремлением его жизни стала проповедь Евангелия в Китае. Он был назначен катехизатором, чтецом и учителем православной школы. В середине 30-х годов он был посвящен во диаконский сан, а в 1936 — в пресвитерский.

Возглавлял Китайское Православное Братство Юй Цяцин (Андрей Павлович Юй), известный в Шанхае как бизнесмен и общественный деятель, занимавший видные государственные посты. Его заместителями были адвокат Петр Чжан и священник Илья Вэнь Чзичжэн. Казначеем Братства назначен был Мелетий Ши.

Русская Православная Церковь, видя в деятельности Братства перспективы углубления взаимопонимания между русскими эмигрантами и китайцами, всемерно поддерживала деятельность Братства.

При Братстве была открыта китайско-русская школа. Были созданы также курсы русского языка и вечерняя школа. Братство способствовало не только изучению русского языкам китайцами, но, даже в большей мере, ставило своею целью обучение русских эмигрантов китайскому языку.

Особую любовь владыка Иоанн снискал за свою святость — она была очевидна для всех. Он, принимая участие во многих светских делах, жил совсем иным миром — миром горним. Сегодня опубликованы многие свидетельства чудес святителя Иоанна — случаи исцелений, прозорливости, помощи в опасностях.

Правилом владыки Иоанна было ежедневное совершение Литургии. Он заботился об оживлении литургической жизни в Шанхае. Так, например, 18 декабря 1939 г. в Шанхае владыка в сослужении духовенства совершил древнюю Литургию Апостола Иакова, о чем сам владыка поместил сообщение в «Православной Руси» (№ 23, 1939 г.) Позднее, в день памяти Трех Вселенских Святителей Литургию апостола Иакова вместе с владыкой Иоанном совершал и владыка Синьцзянский Ювеналий.

Русская Православная Церковь Заграницей прославила архиепископа Иоанна (Максимовича) в лике святых в Сан-Франциско 2 июля 1994 г.

18 сентября 1931 г. командование японской Квантунской армии отдало приказ о наступлении на северо-восточные провинции Китая и к утру 19 сентября ввело войска в города Шэньян (Мукден), Чанчунь, Аньдун и другие. В начале 1932 г. японские власти, установив контроль над всей территорией Маньчжурии, создали государство Маньчжоу-го, правителем которого стал последний китайский император — Пу И. Было узаконено военное, политическое и экономическое присутствие Японии в Маньчжоу-го. Фактически установился колониальный режим. В таких условиях русская эмиграция оказалась в тяжелейшем положении.

В июле 1937 г. Япония начала военные действия в Китае с целью подчинить себе всю Китайскую Республику. 28 июля был взят Пекин, 29 — Тяньцзинь. Началась оккупация Японией Китая. Русские эмигранты в те годы подвергались строгому полицейскому контролю и притеснениям со стороны японских властей. Японцы желали подчинить себе Начальника Миссии и священнослужителей Миссии и Харбинской епархии, завладеть церковным имуществом. Они часто действовали прямо против Церкви. Так, оккупационными властями Японии был разрушен храм-памятник в Тяньцзине, в Чжалайноре был убит иеромонах Павел, до смерти был замучен настоятель храма в Калгане — о. Александр Жуч, убит священник Федор Боголюбов. Японцы захватили часть церковного имущества — в Тяньцзине были отобраны школа, больница, дом милосердия и библиотека.

После создания Маньчжоу-го владыка Виктор был принудительно вызван японскими военными властями в Харбин, где под страхом объявления его военным преступником было предложено ему передать священнослужителей церквей и подворий Российской Духовной Миссии на территории Маньчжурии в ведение Харбинской епархии. Доверенность на управление имуществом была дана митрополиту Мелетию, проживавшему на миссийском подворье в Харбине. Начальник Миссии в Пекине не пользовался ни доверием, ни уважением оккупационных властей. Однако в силу того, что Начальник Миссии имел большой авторитет среди российских эмигрантов в Пекинской епархии, оккупационные власти были вынуждены считаться с его влиянием. Вопреки его собственному желанию владыку Виктора даже назначили Председателем Антикоминтерновского союза Северного Китая, что впоследствии использовалось гоминьдановскими властями как повод для ареста по обвинению в сотрудничестве с оккупантами.

Российская Духовная Миссия в Китае в 30 — 40-х годах не прекращала своей миссионерской деятельности, хотя последняя и была серьезно затруднена. Ввиду военного времени и подозрительного отношения оккупационных японских властей ко всякой миссионерской работе она была почти невозможна. Другой важной помехой была скудость материальных средств Миссии. И все-таки эта работа велась. Прежде всего приходилось противостоять униатам, образовавшим в Китае «Русскую католическую Церковь». Особенно сильным было их влияние в Харбине, Тяньцзине и Шанхае. Целью их было подчинить, по возможности, русские храмы в Китае Папскому Престолу. Занимались этим преимущественно монашеские ордена Базилиан и иезуитов. Католики для обращения православных использовали многочисленные социальные благотворительные программы, основывали школы и институты, издавали немало периодики и иной литературы.

Развивалась также деятельность протестантов — методистов, баптистов, адвентистов. Из иных христианских конфессий стоит упомянуть старообрядчество. Старообрядцы «австрийского согласия» в Харбине имели храм и своего епископа. Миссионерская противосектантская деятельность Миссии была успешной — русские католики и протестанты часто возвращались в ограду Православной Церкви.

Распространение Православия среди китайского населения шло медленно. В основном китайцы принимали крещение через обучение в школах Миссии или через браки с православными. Много помогали и китайцы-священники. Богослужение часто совершалось на китайском языке.

Традиционной для православной церковной жизни оставалась благотворительная деятельность. В Пекине Миссия со всеми ее подворьями была убежищем для всех нуждающихся. Все свободные помещения были заняты ищущими приюта русскими и китайцами. На территории Миссии в конце 30-х годов проживало 130 человек русских и примерно столько же китайцев. В миссийской школе бесплатно обучались до 150 детей из бедных семей. Для православных китайцев, помимо жалованья, обычно выдавались пособия на лечение, погребение, при крещении, бракосочетании. Если кто-либо оказывался в нужде, то всегда мог надеяться на поддержку Миссии.

В Тяньцзине в ведении Настоятеля Покровского храма и Церковного Православного братства находились школа, больница, дом милосердия, библиотека, ясли, кладбище. В Циндао также существовали церковная школа и больница.

Харбинская епархия и находившиеся в ее пределах архиереи по-прежнему оставались независимыми от Миссии и составляли самостоятельную церковно-административную единицу.

На полном иждивении Харбинского церковного Управления находились следующие приюты:

1. Приют Дома милосердия при Митрополичьем подворье на 147 человек.
2. Приют-убежище для престарелых на 92 человека.
3. Серафимовский приют на 107 человек при Св. Иверской Церкви.
4. Ольгинский приют на 56 человек при женском монастыре.

Общая численность призреваемых в приютах была около 400 человек. Всех нужно было обогреть, одеть, накормить, и Церковь в Харбинской епархии успешно справлялась со всеми непростыми задачами благотворительности.

Однако осуществлять эту благотворительную деятельность было неимоверно трудно — связь с Начальником Миссии в Пекине была прервана и Харбинская епархия не имела возможности совещаться с владыкой Виктором по многим вопросам, в решении которых необходимо было единство во взглядах и действиях. Некоторые священнослужители Харбинской епархии из-за отказа поклоняться богине Аматерасу были принудительно переведены из Харбинской епархии в Пекин. Другие вынуждены были бежать из Маньчжурии, бросая свои дома и семьи.

В условиях гражданской войны в Китае и сложной политической обстановки русская эмиграция вскоре оказалась перед выбором: вернуться на Родину — в неведомый СССР, или продолжить свое изгнанничество, храня в сердцах любовь к той России, которую уже невозможно вернуть. Перед этим же выбором оказалась и Церковь в Китае. Ее голос во многом определял выбор ее паствы.

Речь шла о признании юрисдикции Московского Патриарха или о пребывании в подчинении Зарубежному Архиерейскому Синоду. И, вслед за своими иерархами, многие из русских эмигрантов, признав своим главой новоизбранного в Москве Патриарха, вернулись в Россию. Значительная часть эмигрантов уехала из Китая в Австралию или США. Судьбы и тех, и других во многом сложились трагично. Однако их утверждала вера, начало которой было положено православными пастырями в Китае.

ГЛАВА III

Ход церковной жизни в Китае по окончании второй мировой войны, ее внутренние коллизии и перипетии и поныне мало известны.

В Послании от 2 августа 1946 г. православной пастве святитель Иоанн Шанхайский писал: «Ввиду перерыва сообщений с иными странами мы в то время в течение нескольких лет были оторваны от Высшего Церковного Управления Заграницей и временами на значительные промежутки бывали отрезаны от епархиального центра, вынужденные тогда самостоятельно руководить местной церковной жизнью, но принимая все возможности к восстановлению сношений.

С 1941 г. православная Церковь в Китае оказалась в изоляции от всего православного мира: связь с Заграничным Синодом была прервана в результате военных действий в Европе и Азии и освободительной борьбы Китая против Японии. Представителем Заграничного Синода в Китае являлся Высокопреосвященнейший митрополит Мелетий, живший в Харбине. Титул епископа Пекинского и Китайского принадлежал архиепископу Виктору, Начальнику 20-й Миссии. Харбинская епархия была вполне самостоятельна в своем управлении. Кроме того, после создания Японией марионеточного государства Маньчжоу го со столицей в Синьцзяне эта епархия как находящаяся за пределами Китайской Республики с трудом могла совещаться по вопросам церковной жизни с Начальником Духовной Миссии в Пекине. Православные испытывали гонение — японская администрация требовала ото всех граждан символического поклонения богине Аматерасу — родоначальнице императорского дома Японии. Убиты были священники Александр Жуч и Феодор Боголюбов, иеромонах Павел, некоторые священнослужители были в принудительном порядке переведены из Харбинской епархии в Пекин.

В июле 1945 г. состоялось Епископское Совещание в Харбине по вопросу о принятии новой юрисдикции. Решено было просить Патриарха Алексия о переходе в Московский Патриархат.

1 октября 1945 г. делегации в составе епископа Ростовского и Таганрогского Елевферия и священника Григория Разумовского был выдан мандат № 1263 за подписью Патриарха с поручением посетить Харбин и «воссоединить находящихся в расколе» на территории Маньчжурии архиереев. Сделать это было несложно, ибо империя Маньчжоу-Го оказалась к этому времени оккупирована советскими войсками. Собственно Китай посетить не удалось в связи с военной обстановкой. Все иерархи и почти весь клир на территории Маньчжурии с радостью приняли юрисдикцию Московского Патриарха, однако советскими властями это обстоятельство стало использоваться для принуждения принять и советское гражданство (из числа видных церковных деятелей не принял юрисдикцию Патриарха сын архиепископа Димитрия Хайларского — архимандрит Филарет. Он впоследствии возглавил Зарубежный Синод).

Регулярное почтовое и телеграфное сообщение внутри Китая было затруднено по причинам военных действий, поэтому телеграмма Патриарха, отправленная 11 января 1946 г. о принятии под свой омофор Пекинской епархии, получена в Пекине не была, соответственно, и в Шанхае не знали ничего о решении Патриарха. Вопрос о подчинении законной церковной власти в Шанхае, да и в Пекине оставался открытым, однако владыка Иоанн еще до получения известий из Москвы сам начал поминать Патриарха. Так же поступил и владыка Виктор в Пекине. Тем временем, 28 сентября 1945 г. Преосвященный Иоанн Шанхайский получил телеграмму из Женевы от митрополита Анастасия — Первоиерарха Зарубежной Церкви — с уведомлением о том, что Зарубежный Синод действует (телеграмму было бы невозможно послать вл. Виктору в Пекин из Женевы, потому она и была направлена его викарию в Шанхай). Из Шанхая 29 сентября 1945 г. вл. Иоанн передал в Пекин телеграфное сообщение о запросе митрополита Анастасия — возможно, эта телеграмма и не дошла. Естественным и самым разумным в такой ситуации было решение, принятое вл. Иоанном — сознавая необходимость подчинения высшей церковной власти, епископ Иоанн возобновил свои прежние отношения с Заграничным Синодом, получая от него отдельные распоряжения и приводя их в исполнение.

В субботу 1 июня, перед всенощным бдением вл. Иоанн посетил вл. Виктора: необходимо было решить вопрос о совместном служении. Проблема была в том, что вл. Иоанн благословил служить запрещенных вл. Виктором священников. Всенощную служил протопресвитер Михаил Рогожин, оба архиерея молились в алтаре. В воскресенье 2 июня, раннюю литургию в Соборе с запрещенными священниками служил вл. Иоанн, позднюю — вл. Виктор.

Накануне Троицы, 8 июня, всенощную в Соборе архиереи совершали совместно. После полиелея протоиерей Илия Вэнь, угрожая кулаком в алтаре владыке Виктору и, называя его обманщиком, упрекал в том, что он унижает китайское духовенство. Его поддержал протодиакон Елисей Чжао. Позднюю литургию на Троицу оба владыки также служили вместе. 11 июня вл. Виктор с сотрудниками Генконсульства СССР в Шанхае отправился в Нанкин для представления начальствующим лицам китайского правительства.

За время пребывания вл. Виктора в Нанкине епископ Иоанн обнародовал телеграмму Зарубежного Синода о возведении его в сан архиепископа и предоставлении ему прав самостоятельного епископа (Указ № 108 от 9 июня 1946 г.). 10 июня вл. Иоанн издал Указ № 109, в котором призывал Божие благословение на клир и паству своей епархии. Этими Указами было положено начало бытию самостоятельной Шанхайской епархии — по времени прежде, нежели приняты были иные решения в Москве. На вопрос протопресвитера Михаила Рогожина о том, подчиняется ли вл. Иоанн Начальнику Миссии и Патриарху, он ответил, что не подчиняется юридически, но признает Патриарха. 14 июня вл. Иоанн в беседе с прибывшим из Нанкина вл. Виктором подчеркнул, что он самостоятельный епископ Шанхайской епархии.

Тем временем 11 июня 1946 г. Святейший Патриарх Алексий I издал Указ № 665, которым постановил преобразовать Восточно-Азиатский Митрополичий округ в Восточно-Азиатский Экзархат Московского Патриархата. Экзархом был назначен высокопреосвященный Нестор с присвоением титула митрополита Харбинского и Маньчжурского (в виду кончины митрополита Мелетия). Этим же указом викарием Харбинской епархии определено быть по пострижении в монашество протоиерею Леониду Викторову с титулом Епископа Цицикарского.

20 июня вл. Иоанн объявил Указ от 19 июня 1946 г., где говорится, что радиограммой из Архиерейского Заграничного Синода, собравшегося 20 мая 1946 г. в Мюнхене решено выделить Шанхайский округ в самостоятельную епархию во главе с вл. Иоанном, а архиепископа Виктора разрешить от управления Шанхайской епархией. Важно заметить, что Заграничный Синод на территории Пекинской епархии без согласия и ведома правящего архиерея открыл самостоятельную Шанхайскую кафедру в нарушение церковных канонов. С этого момента совместное служение двух архиереев стало невозможным. Вопрос о Шанхайской епархии не являлся принципиально новым вопросом. Еще в 1938 г. архиепископом Нестором был представлен Зарубежному Синоду подробный проект распределения епархий на Дальнем Востоке — в нем определялись границы Шанхайской епархии. Владыка Иоанн, в то время представитель Начальника Миссии в Синоде, не счел возможным согласиться на этот проект, и он был отослан на отзыв вл. Виктора и вл. Мелетия, вскоре лично прибывшего на Собор. Телеграфное известие из Мюнхена, объявлявшее Шанхайское викариатство самостоятельной епархией, было неожиданностью для вл. Иоанна, но он воспринял свое назначение на эту кафедру как церковное послушание и не отказался от него.

7 июля, в день 25-летия служения вл. Виктора, вл. Иоанн первоначально согласился на то, чтобы вл. Виктор служил в кафедральном Соборе. Узнав, однако, что на богослужение придут 10 000 советских граждан, проживавших в Шанхае (они уже приняли советское гражданство), из опасения возможных беспорядков и волнений в пастве вл. Иоанн при поддержке мэра Шанхая отказался от своего согласия. Вл. Виктору пришлось служить и литургию, и благодарственный молебен в Свято-Николаевском храме, а не в кафедральном Соборе, чем был обижен. 20 июня вл. Иоанн издал указ об освобождении от обязанностей настоятеля Свято-Богородицкого Собора Шанхая протопресвитера Михаила Рогожина и о назначении временного исполняющего обязанности настоятеля протоиерея Илии Вэня. О. Михаил сообщил об этом указе вл. Виктору и заявил, что не подчиняется ему, так как служит в Пекинской епархии, а решение отстраненного от управления викарного епископа силы не имеет. 22 июня протоиерей Илия Вэнь и протодиакон Елисей Чжао не допустили протопресвитера Михаила ко служению Всенощного бдения в Соборе. 29 июня по распоряжению вл. Иоанна церковным старостой Богомоловым и протоиереем Илиею была изъята касса Собора. Указом № 715 от 28 июня 1946 г. вл. Иоанн протопресвитеру Михаилу Рогожину поручал возглавить Совет по епархиальным делам, Указом № 727 от 2 августа ему предложено было представить свои соображения по указу № 715. О. Михаил никак не отвечал на эти указы, следствием чего стал Указ № 728 от 2 августа об освобождении о. Михаила «от всех его обязанностей по Шанхаю» с предложением передать все дела, документы и имущество протоиерею Илие Вэню. На все эти указы о. Михаил объявил, что не может подчиниться указам отстраненного от управления викариатством вл. Иоанна.

В июле вл. Иоанн принял китайское гражданство (паспорт № 91).

16 августа вл. Иоанн обратился к Министру внутренних дел Китайской Республики с просьбой утвердить его в должности Начальника православных церквей Шанхая, на что власти дали свое согласие.

18 августа 1946 г. по просьбе православных жителей Вэйсайда (заречный район Шанхая) в арендованном на имя вл. Виктора помещении был освящен храм в честь Казанской иконы Божией Матери, где служили впоследствии вл. Виктор и духовенство, не подчинившееся вл. Иоанну. По благословению вл. Виктора при этом храме были открыты пастырские курсы. Их впоследствии окончили шесть человек, из которых двое были рукоположены в священники, двое в диаконы и двое в иподиаконы. Вл. Иоанн и верное ему духовенство служили в Свято-Богородицком соборе, четырех домовых храмах при учреждениях Миссии, а именно: церкви при убежище для престарелых женщин, церкви в здании коммерческого училища и храме в здании приюта им. свт. Тихона Задонского и церкви в женской гимназии. В состав новой шанхайской епархии вошли добровольно подворье Харбинской женской обители в Шанхае с храмом и часть прихода на Вэйсайде (три последних храма находились в наемных помещениях).

Из 11 священников Шанхая верными вл. Виктору оставались протопресвитер Михаил Рогожин, протоиерей Алексий Филимонов (настоятель Свято-Николаевского храма), протоиерей Сергий Бородин и иеромонах Герман. В епархии владыки Иоанна состояли в клире 12 священников и три протодиакона. С объявлением о новой епархии православное население Шанхая разделилось на две юрисдикции: Патриаршую — до 10 000 и вл. Иоанна — до 5 000 человек. Первые все состояли в гражданстве СССР, последние оставались эмигрантами.

25 августа вл. Иоанн объявил, что он совершает Литургию в Свято-Николаевском храме, в котором до сего времени служил вл. Виктор. Храм этот был построен на арендованном участке и срок аренды ко времени церковной смуты в Шанхае уже истек. По договору участок мог быть выкуплен, но это невозможно было сделать в годы японской оккупации Шанхая, и владелица участка стала требовать через суд передачу ей храма. В это время часть членов приходского совета этого храма заключила с владелицей участка новый арендный договор, признав, таким образом, ее право на владение храмом. При поддержке полиции Шанхая этот храм был отдан сторонникам вл. Иоанна.

Вл. Иоанн издал и обнародовал в иностранных газетах Шанхая указ о том, что он является единственным законным начальником православных церквей в Шанхае, а потому аннулирует все распоряжения архиепископа Виктора, за вновь издаваемые распоряжения будет преследовать его по закону.

Рапорт этот написан был по поводу беспрецедентного события. Утром 19 октября 1946 г. Начальник Миссии архиепископ Виктор в своих покоях в Архиерейском доме в Шанхае был арестован китайскими властями и препровожден в тюрьму на Вард Род в общую камеру с китайскими преступниками, на его рясу был поставлен арестантский номер. Случилось это по наветам китайского духовенства Шанхая. На следующий день об этом подробно сообщили все газеты.

Тогда же было опубликовано распоряжение Заступающего место Председателя Совета Российской Духовной Миссии в Китае протопресвитера Михаила Рогожина о том, что все распоряжения в отношении Миссии, ее имущества и приходов, исходящие не от его лица, недействительны. Таким образом, Миссия обрела временного возглавителя. Своим заместителем в Пекине о. Михаил назначил архимандрита Гавриила, а в Шанхае — протоиерея А. Филимонова.

Китайские власти инкриминировали вл. Виктору участие в Антикоминтерновском союзе Северного Китая и русских фашистских организациях, а также сотрудничество с японскими оккупационными властями. Предъявлено было около 15 пунктов обвинения.

На вопрос об организации вл. Виктором антикоммунистических комитетов в Северном Китае Начальник Миссии отвечал, что его пути совпадали с путями антикоммунистических комитетов и японских военных лишь в вопросах идеологии. Как бывшему царскому офицеру, вл. Виктору после коммунистической революции 1917 г., конечно, больно было видеть позор России при подписании Брестского мира и разложение армии. Во время революции вл. Виктор потерял родного и двух двоюродных братьев. Все годы эмиграции он жил памятью о смутном революционном времени. Несомненно, он был антикоммунистом, но — идейным, так как его церковный сан не позволял ему участвовать в действиях практического организационного характера. Он, конечно, не был начальником антикоммунистического комитета, а только его почетным членом, что, впрочем, доставляло немало хлопот Миссии. Японцы и члены антикоммунистического комитета желали подчинить Начальника Миссии и миссийских священников себе, завладеть церковным имуществом. Да и вообще они часто действовали против Церкви: оккупационными войсками Японии был разрушен храм-памятник в Тяньцзине, убит в Чжалайноре иеромонах Павел, замучен до смерти настоятель храма в Калгане о. Александр Жуч. Захватили японцы и часть миссийского имущества: в Тяньцзине у Церкви были отобраны школа, больница, дом милосердия и библиотека. В период оккупации Маньчжурии вл. Виктор был принудительно вызван японскими военными властями в Харбин, где ему под страхом объявления военным преступником предложили временно, до окончания войны, передать священнослужителей церквей и подворий Миссии, находящихся в Маньчжурии, под юрисдикцию Харбинской епархии. Доверенность на управление имуществом получил митрополит Мелетий, проживавший на миссийском подворье в Харбине. Во всяком случае Начальник Миссии не пользовался ни доверием, ни уважением оккупационных властей.

Далее вл. Виктору было предъявлено обвинение в формировании и возглавлении вооруженного казачьего отряда в станице близ Тяньцзиня. Начальник Миссии опять же отвечал, что был лишь ее почетным членом из-за своих родовых казачьих корней, но далее почетного членства деятельность его не простиралась. На вопрос, почему владыка заснят на многих фотографиях с японскими военными, он заметил, что как официальное лицо, занимающее определенное положение, обязан был присутствовать на всех официальных торжествах, представляя всю русскую колонию. Владыка не допускал возможности, чтобы были официально приглашены на торжества Антикоминтерновского комитета православные священнослужители — китайцы. Однако он не отказался от авторства речи, произнесенной его подчиненным во время первой годовщины Антикоминтерновского комитета в Тяньцзине (она носила явно коллаборационистский характер), и весьма сожалел об этом событии: в результате этого собрания пострадал настоятель Тяньцзиньского Свято-Покровского храма архимандрит Гавриил, который срочно в административном порядке был выслан в Шанхай.

По поводу награды — ордена Антикоминтерновского комитета — владыка объяснил, что получил его в самом начале деятельности комитета, «за официальное положение», а не за заслуги. Владыка отверг обвинения в издании шанхайской прояпонской газеты Савинцева, сказав, что никогда не был газетным работником, что всем хорошо известно.

На вопрос о том, почему было сдано в аренду японцам здание бывшей миссийской мельницы в Пекине, архиепископ Виктор ответил, что сделано это было в принудительном порядке, причем военные отобрали это здание у гражданского лица, который ранее арендовал мельницу.

Один из вопросов коснулся случая с избиением на территории Миссии детей китайских священнослужителей, обвиненных русскими в воровстве, но владыка в тот день находился в Бэйдайхэ, вернувшись, он выяснил, что пострадавшие не виновны. Отвечать за чужие драки он, конечно, не мог.

После допроса прокурор взял с вл. Виктора слово священнослужителя, которым обязал его оставаться в Шанхае до суда. Вл. Виктор должен был оставить свой паспорт прокурору и представить денежное поручительство двух торговых учреждений.

Указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I за № 1424 от 22 октября 1946 г. архиепископ Пекинский и Китайский Виктор был утвержден в должности Начальника Российской Духовной Миссии в Китае. Аналогичного содержания указ за № 2544, поручающий исполнять обязанности Начальника Миссии архиепископу Шанхайскому Иоанну, был издан Архиерейским Синодом Русской Православной Церкви Заграницей 26 ноября 1947 г. Китайское правительство в Нанкине признало законным Начальником Миссии вл. Иоанна.

Вл. Иоанн открыто говорил, что он как признанный Китайским Правительством законный Начальник Миссии мало думает о захвате церковного имущества: миссийское и епархиальное имущество должно было бы перейти к нему по праву, так как правовое положение его точно определено и санкционировано. Шанхайским церковным имуществом вл. Иоанн уже владел. Целью вл. Иоанна было сохранение церковного имущества для того, чтобы впоследствии вывезти его за пределы Китая. В связи со сложной политической ситуацией в Китае и приближающейся победой коммунистической революции эмигранты бежали из городов Северного Китая. Они мало что могли с собою взять или сохранить. Можно было предвидеть, что с приходом атеистической власти многие церковные святыни будут отобраны или просто уничтожены. Так впоследствии и случилось. Атеистическая же советская власть попустительствовала разрушению храмов Миссии и разграблению ее имущества и библиотеки.

Стремясь сохранить церковное имущество, в августе 1948 г. вл. Иоанн прибыл в курортный город Циндао и как признанный Министерством внутренних дел гоминьдановского правительства Начальник Миссии поселился в священническом доме Свято-Софийского прихода в Циндао. Около половины прихожан это храма отказались от советского гражданства и собирались в ближайшее время покинуть Китай, другая же половина решила принять советское гражданство. Тем не менее обстановка в приходе была мирной во многом благодаря выдержанному и миролюбивому характеру настоятеля прихода о. Садока, который своим епархиальным архиереем признавал вл. Виктора, но не отказывал в гостеприимстве и вл. Иоанну. Между прихожанами, весьма уважавшими вл. Иоанна за его поистине подвижнические труды, аскетизм и многие другие удивительные и редкие в наше время черты духовного облика, и священниками этого храма возник спор о каноническом подчинении Свято-Софийского прихода. Спор решен был с помощью полиции — ключи от храма оказались в полицейском участке и выдавались для службы вл. Иоанну или назначенному им новому настоятелю храма о. Кириллу Зайцеву. Особым указом архиепископ Иоанн объявил о роспуске Свято-Софийского церковного братства в Циндао и восстанавил старую церковную организацию: «Русское Христианское Эмигрантское Общество в Циндао». Ее члены не признавали Начальником Миссии архиепископа Виктора и подчинялись вл. Иоанну. Имущество было перерегистрировано. Это спасло впоследствии имущество храма от уничтожения. Богослужения в Свято-Софийском храме Циндао совершались поочередно священниками, подчиненными вл. Иоанну и вл. Виктору. Так продолжалось до отъезда эмигрантов из Циндао на Филиппины в 1949 г. При этом большая часть имущества и архивов храма была вывезена эмигрантами в Америку и Австралию. Тоже случилось и с большой частью шанхайского церковного имущества, вывезенным вл. Иоанном из Китая.

Что же послужило причиной такого разделения среди духовенства и мирян Шанхая, Циндао и Тяньцзиня?

Сотни тысяч эмигрантов в Китае, оторванные от Родины в течение тридцати лет, совсем не представляли, что там происходит. Они продолжали жить памятью о разгроме Церкви и убийстве Царя, политике властей, приведшей к подписанию Брестского мира, в результате которого Россия так и не смогла воспользоваться плодами победы в первой мировой войне, атеистической идеологии и многом другом, что заставило людей покинуть Родину. О Сталине мало кто знал что-то определенное. Знали лишь, что Германия повержена, новые земли присоединены, восстановлено Патриаршество, открыты семинарии. В газетах и кинофильмах, которые усиленно распространяли советские консульства, говорились слова о счастливом советском народе, который имеет все свободы. Эмигранты намеренно вводились в заблуждение, для того чтобы склонить их к принятию советского гражданства. Многие наивно полагали, что, как и в прежней Царской Империи, Церковь охраняется и защищается государством. Им казалось естественным, подчинившись Патриарху, принять и советское гражданство.

Это была правда. Но всей правды вл. Виктор, пожалуй, не знал. Как, возможно, не знали ее и многие, убеждавшие эмигрантов принимать советское гражданство и возвращаться на Родину. Паства шла за своими архиереями — не зная того, шла часто на смерть. Но не вся. Вл. Иоанн во многом был прозорлив — поминая Святейшего Патриарха за богослужением (а также служа благодарственные молебны о победе русского оружия во второй мировой войне и собирая пожертвования для России), он вовсе не намерен был принимать советское гражданство, заявляя во всеуслышанье о том, что подобный шаг еще не свидетельство патриотизма. Шанхайское духовенство было на стороне своего владыки, миряне разделились во взглядах. 5 000 шанхайцев впоследствии эмигрировали в Америку и остались живы, о судьбе 10 000 выехавших в СССР можно только гадать — некоторые вышли живыми из сталинских лагерей… Для вл. Иоанна советское гражданство было как раз тем неприемлемым идеологическим условием, о котором он предупреждал вл. Виктора.

Попытка советских властей оказать давление на иерархов, а также не вполне достоверные сведения о полной свободе совести в СССР стали основной причиной церковного раскола в Шанхае — так и бывает при вмешательстве светской власти в дела церковные.

ГЛАВА IV

Определением Синода от 27 декабря 1945 г. за № 31 по слушании доклада преосвященного Елевферия, епископа Ростовского и Таганрогского, о результатах поездки делегации Московской Патриархии в составе преосвященного Елевферия и протоиерея Григория Разумовского в Харбин было решено считать воссоединенными с Русской Православной Церковью с 26.10.45 архипастырей: митрополита Харбинского Мелетия, архиепископа Димитрия (Вознесенского), архиепископа Нестора (Анисимова), архиепископа Виктора (Святина), епископа Цицикарского Ювеналия и Начальника Корейской Миссии архимандрита Поликарпа (Приймака), клир и мирян Харбинской епархии. В пределах Китая и Кореи был образован единый митрополичий округ с присвоением митрополиту титула Харбинский и Восточно-Азиатский.

Хайларское и Цицикарское викариатства Харбинской епархии упразднялись. Высокопреосвященнейшему митрополиту Мелетию по болезни предоставлялся отпуск, временно управлять митрополичим округом назначался архиепископ Нестор. Архиепископ Димитрий и епископ Ювеналий возвращались в Россию.

Митрополиту Нестору предписывалось направить все православные силы на возобновление и развитие миссионерской работы, причем особое внимание следовало обратить на реорганизацию учебного дела в Маньчжурии. Московская Патриархия отказывалась от установленных церковных отчислений в пользу развития миссионерской деятельности.

Патриаршим Указом от 11 июня 1946 г. за № 664 Митрополичий Округ был преобразован в Восточно-Азиатский Экзархат. Патриаршим Экзархом был назначен архиепископ Нестор с возведением его в сан митрополита Харбинского и Маньчжурского. Российская Духовная Миссия в Китае состояла в непосредственном ведении Московской Патриархии.

В 1922 г. Харбинская епархия была выделена из Владивостокской епархии Заграничным Высшим Церковным Управлением, ее правящим архиереем был назначен архиепископ Мефодий.

Открытие Харбинской епархии было фактически признано Всероссийской церковной властью: ее не приписывали к соседней Пекинской епархии и не назначали в Харбин нового архиерея. Владивостокским архиереям Харбинская епархия не подчинялась. Вместе с тем Московская Церковная власть не подчиняла Харбинскую епархию каким–либо иерархам, находившимся за рубежом. Епархия эта, выделившаяся из состава Владивостокской, подобно Благовещенской должна была быть рассматриваема как каноническая территория Русской Православной Церкви, находящаяся в пределах Китая.

Вопрос о выделении Харбинской епархии в самостоятельную стоял еще в 1907 г., поднимался он и на Поместном Соборе 1917-1918 гг.

В силу своего особого канонического статуса Харбинская епархия претендовала на первенство на Дальнем Востоке. Вероятно, именно это и побудило в 1946 г. учредить центр Восточно-Азиатского Экзархата Русской Православной Церкви в Харбине, а не в Пекине. Немаловажным обстоятельством было и то, что Маньчжурия, куда советские войска вступили в августе 1945 г., оказалась в сфере влияния Советского Союза.

22 октября 1946 г. Священный Синод постановил утвердить в должности Начальника Российской Духовной Миссии в Китае архиепископа Пекинского Виктора (Святина) и считать его находящимся по епархиальным делам в юрисдикции Экзархата, а по делам Миссии — в личной юрисдикции Экзарха. Этим же определением Пекинская епархия и ее Шанхайское викариатство были утверждены в составе Восточно-Азиатского Экзархата.

Таким образом, на территории Китая сформировались два церковных центра — Экзархат в Харбине и Миссия в Пекине.

Деятельность Высокопреосвященного владыки Нестора на посту главы Экзархата была необычайно многосторонней. Достаточно лишь упомянуть том, что Московская Патриархия в те годы часто пользовалась печатными издании Харбинской епархии. В Экзархате владыка Нестор всемерно поддерживал традиции церковной благотворительности.

13 июня 1948 г., в Неделю свв. Отец, в кафедральном Соборе Харбина духовенство епархии служило молебен о собирающемся в путешествие — в Москву на Собор — Экзархе, митрополите Несторе. Рано утром в понедельник 14 июня Экзарх был задержан китайскими властями. Одновременно с ним были задержаны секретарь Епархиального Совета Е. Н. Сумароков, секретарь владыки Нестора, священник Василий Герасимов и монахиня Зинаида (Бридди). Китайское правительство (коммунистическое) информировало Генеральное Консульство СССР в Харбине о том, что митрополиту Нестору инкриминируются деяния политического характера. 22 июня консульство было информировано о том, что заключенные не подлежат освобождению и депортируются, — вероятно, по просьбе дружественных советских властей — в СССР. В Хабаровске митрополит Нестор на суде был обвинен в антисоветской деятельности — она заключалась в написании книги «Расстрел Московского Кремля» — и совершении панихид по убиенным в Алапаевске родственникам семьи Императора Николая II. Владыка Нестор 8 лет провел в заключении в мордовском пос. Явас.

Во временное управление Экзархатом вступил преосвященный Никандр, епископ Цицикарский, хотя последним внутренним распоряжением митрополита Нестора от 31 мая 1948 г. епископ Никандр в случае выезда Экзарха в Москву отстранялся от всех дел по Экзархату. Епископ Никандр все-таки был утвержден в должности Управляющего Экзархатом.

После капитуляции Японии в Китае началась гражданская война между сторонниками гоминьдановского правительства и китайскими коммунистами. К моменту окончания второй мировой войны на территории Китая сложились два государственных формирования: официальное правительство, контролировавшее большую часть территории страны, и «освобожденные районы» — эти территории, расположенные на севере страны, управлялись китайскими коммунистами. В конце июня 1946 г. армии Чан Кайши начали общее наступление против «освобожденных районов». В июле 1947 — августе 1948 гг. военные действия были перенесены на территории, контролируемые гоминьданом.

Затруднено было церковное управление православными приходами и в самой Харбинской епархии. Так, например, Мукденское благочиние временно перешло в ведение Пекинской епархии.

Долгое время прервано было железнодорожное и телеграфное сообщение между Пекином и Шанхаем.

Положение осложнялось и тем, что Шанхайский епископ Иоанн (Максимович) вернулся в ведение Зарубежного Синода. Гоминьдановское правительство, враждебно относившееся к Начальнику Миссии владыке Виктору, принявшему советское гражданство, покровительствовало владыке Иоанну, признавая его законным представителем интересов Православной Церкви в Китае. Гоминьдановское правительство также признало его Начальником Китайской Православной Миссии, заявляя, что существование Российской Духовной Миссии в Китае незаконно.

Владыка Иоанн предпринимал меры к перерегистрации и переоформлению церковного имущества. Бэйгуань — Северное подворье Миссии в Пекине — предполагалось сделать китайской собственностью. Интересы владыки Виктора в Китае защищали представители советских властей. Для того чтобы сохранить за архиепископом Виктором имущественные права на территорию Миссии в Пекине, использованы были документы, подписанные китайской и советской сторонами 31 мая 1924 г.; в них говорилось, что Бейгуань является собственностью СССР. В свое время Начальник 18-й Духовной Миссии митрополит Иннокентий (Фигуровский) сохранил Бэйгуань за Миссией лишь потому, что ему удалось оспорить этот документ и доказать китайским властям, что правопреемником Церкви на владение имуществом не может являться атеистическое советское государство. Через двадцать лет Начальнику 20-й Миссии для сохранности Бэйгуаня пришлось доказывать обратное, фактически безвозмездно отдавая советским властям церковные земли.

Нужды Миссии были всесторонни. Необходимо было, прежде всего, восстановить правовое положение Миссии и ее Начальника, не хватало опытных священников, наконец, катастрофически не хватало денег. Довольно трудно было наметить какие-то определенные мероприятия, так как Китай в те годы находился на перепутье своей истории — в стране не было определенности. Ясно было, однако, что новым приоритетом деятельности Миссии (в отличии от ставшего за годы эмигрантской истории Миссии окормления русских беженцев) должна стать проповедь Православия.

Положение Миссии в гоминьдановском Китае осложнялось и враждебным отношением к ней со стороны инославных миссионеров — все они видели в Миссии «советское учреждение» в Китае. Впрочем, именно так ее называли иногда и русские архиереи.

К концу 1949 г. Национальная Освободительная Армия Китая (НОАК) одержала победу над гоминьдановскими войсками. 1 октября 1949 г. в Пекине была оглашена Декларация Правительства о создании Китайской Народной Республики. Началась массовая эмиграция иностранцев. К осени 1948 г. в Шанхае проживало 8 000 белоэмигрантов. Еще до вступления НОАК в Шанхай среди эмигрантов усилилось стремления покинуть Китай из опасения коммунистических репрессий. Первый пароход, «Хван-Лен», с группой в шестьсот русских беженцев вышел из Шанхая 14 января 1949 г. Владыка Иоанн (Максимович) приехал на пароход и отслужил напутственный молебен, после которого благословил каждого в путь.

До конца 1948 г. правительство Филиппин приняло 6 000 эмигрантов из Шанхая, около 5 000 из которых были выходцами из России. Среди них был и архиепископ Шанхайский Иоанн (Максимович) со своей паствой и клиром. Он покинул Шанхай 4 мая 1949 г. Большая часть имущества была вывезена, документы Совета Миссии частично уничтожены.

По данным Управления Общественной Безопасности Шанхая, с сентября 1949 по декабрь 1950 г. город покинули 8 200 иностранцев, в том числе около 1 300 российских эмигрантов. Подобное происходило и в других городах Китая.

Православная Церковь в Китае и Российская Духовная Миссия стояли перед новыми задачами — перехода от епархиальной и приходской деятельности к миссионерскому служению среди населения Китая. Начинался новый этап истории Православия в Китае, и в начале этого этапа все с надеждой взирали на будущее.

Далее Начальник Миссии писал о том, что, по его мнению, Миссия призвана была служить звеном связи между народами России и Китая.

Первым вопросом и задачей церковных властей было выяснение правового положения Миссии в Китае при новом государственном строе и формальное закрепление за Миссией недвижимого имущества (имущество было записано не только на Миссию, но и на приходские организации или на частных лиц).

Владыка Виктор предлагал определить деятельность Миссии пятью основными направлениями: миссионерским, монастырским, культурным, хозяйственным и благотворительным.

Для миссионерства, означавшего проповедь Православия среди китайского населения, прежде всего необходимы были священнослужители, готовые к делу проповеди. Владыка Виктор предлагал установить живую связь с Духовными школами в России, организовать богословские занятия в Пекине для китайских священников, открыть вновь миссионерские станы, закрытые еще при митрополите Иннокентии с началом русской эмиграции в Китай, основать в Пекине, Тяньцзине и Шанхае духовные училища, а также создать комиссию по переводам богослужебной литературы на китайский язык.

Культурно-просветительная деятельность, по предложению владыки Виктора, должна была состоять в открытии низших русских образовательных школ, издании российско-китайской периодики, проведении разнообразных лекций и курсов, открытии новых библиотек в миссионерских станах и на приходах.

Давней традицией Российской Духовной Миссии в Китае была благотворительность. Владыка Виктор предлагал и впредь осуществлять ее силами Миссии. Начальник Миссии считал, что следует руководствоваться тем, чтобы благотворительная помощь оказывалась только вдовам священников, детям, старикам и больным. Помощь же остальным должна была компенсироваться их трудом.

В Сишани — заняться разработкой каменноугольных месторождений, завести пасеку и животноводческую ферму.

В Бадаханьгоу — открыть сельскохозяйственную школу, заняться разработкой рудных ископаемых, поставить лесоводческое хозяйство.

В Бэйдайхэ — реконструировать миссийский санаторий, а также заняться золотодобычей.

В Циндао — организовать производство минеральной воды, построить на морском побережье дома отдыха.

В Ханькоу — заняться развитием чайного дела (в прошлом эта отрасль хозяйства была связана с русскими купцами).

Святейший Патриарх Алексий I 24 января 1950 г. на рапорте владыки Виктора оставил свою резолюцию, определившую в дальнейшем ход истории Православия в Китае почти на десять лет.

Таким образом, задача Миссии была ограничена церковно-миссионерской деятельностью. Впервые говорилось о необходимости создания Китайской Православной Церкви.

Культурно-просветительская и благотворительная деятельность не были возможны, пока не была ясна позиция китайских властей по поводу принципиальной допустимости этих сторон деятельности Миссии.

Экономическая сторона также должна была быть согласована в каждом отдельном случае с китайскими властями, дабы не оказаться незаконной или убыточной.

Патриарх направил письмо Председателю по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР Г. Карпову с просьбой выяснить в МИДе СССР отношение правительства КНР к правовому статусу Миссии в части ее миссионерской и хозяйственной деятельности.

Синьцзян как провинция в составе КНР также должен был находиться в юрисдикции Пекина.

Вместе с тем владыка Виктор писал о том, что миссионерская работа зависит от оплаты труда миссионеров-китайцев. Научно-богословские, синологические и философские силы Миссии позволяли осуществлять миссионерскую деятельность.

Для миссионерства большое значение имела и работа двух миссионерских и одной общеобразовательной школ Миссии — в последней учились все дети северо-восточного Пекина.

22 августа был решен вопрос о правовом статусе Миссии. Указом Святейшего Патриарха № 1170 архиепископ Пекинский Виктор (Святин) был назначен Патриаршим Экзархом Восточно-Азиатского Экзархата и Начальником 20-й Российской Духовной Миссии в Китае. Резиденция Экзарха располагалась в Пекине. Епископ Цицикарский Никандр назначался Заместителем Начальника Миссии с резиденцией в Харбине. В составе Экзархата были учреждены епархии:

Пекинская (храмы в Пекине, Ханькоу, Гонконге), Харбинская, Шанхайская (храмы в Шанхае и прилегающих районах), Тянцзинская (храмы в Тяньцзине и Циндао. До назначения правящего архиерея управлялась Экзархом), Синьцзянская (до назначения правящего архиерея оставалась в ведении Московской Патриархии).

Тем же указом Святейшего Патриарха резиденции и делопроизводства Восточно-Азиатского Экзархата, Российской Духовной Миссии в Китае и Совета Миссии в Шанхае были объединены в Пекине. Совет Миссии был преобразован в Экзарший Совет, ему присвоено было звание Епископского Совета.

До вступления в силу Положения о Восточно-Азиатском Экзархате при Экзархате учреждалось Временное Управление, включавшее в себя миссионерский, административный, хозяйственный и общий отделы.

Архиепископ Виктор полагал, что в Китае фактически невозможна открытая миссионерская работа — об этом красноречиво свидетельствовала история всех христианских миссий. Проповедь христианства почти никогда не вызывала у властей благосклонного отношения. Переходили обычно из язычества в Православие китайцы, которые своей работой были связаны с Миссией — рабочие и служащие фермы, типографии и т. д. Для китайцев с их прагматизмом, в том числе и в вопросах веры, важно было почувствовать свою выгоду. Начальник Миссии полагал, что через участие в экономической деятельности Миссии к ним придет вера.

На ниве миссионерского служения предстояла большая работа по переводу на китайский язык богослужебной литературы. Переводы XIX в., выполненные на старом языке — вэньяне, для многих были недоступны. Большие проблемы для Миссии создали первые шаги нового правительства КНР — оно пошло по пути обложения имущества Миссии чрезмерными налогами. Части имущества, особенно земельного фонда, предстояло перейти во владение китайских государственных органов. Аграрная реформа должна была отобрать от Миссии все земли, не оговоренные советско-китайским договором 1924 г., и возвратить их потом на правах аренды.

При всех новых сложностях прежде всего необходимо было воспитать китайских священников, монахов и архиереев, требуя от них более всего и в первую очередь глубокой веры, нелицемерного благочестия и отказа от честолюбия.

На одном из заседаний Синода по Китаю в июле 1950 г. в Москве было принято решение поставить прот. Феодора во епископа Тяньцзиньского. 23 июля он был пострижен в Троице-Сергиевой Лавре и принял имя Симеона. 27 июля состоялось наречение архимандрита Симеона во епископа Тяньцзиньского, а 30 июля в Богоявленском соборе состоялась его епископская хиротония — ее совершил Патриарх Алексий.

Таким образом, поставлением первого епископа-китайца было положено основание для миссионерских трудов по созданию Китайской Православной Церкви.

Вернувшись из Москвы в Пекин, новоназначенный Патриарший Экзарх и Начальник Миссии архиепископ Виктор оказался перед задачей практического строительства Китайской Православной Церкви. Прежде всего, стоял вопрос о посвящении в сан иереев и диаконов китайцев для создания национального клира. Положительное отношение китайского духовенства к идее строительства Китайской Церкви у некоторых из них было смешано с шовинистическими и националистическим настроениями.

Оба они, конечно, желали создания Китайской Православной Церкви и трудились на ниве миссионерства. Таким было и настроение всего китайского духовенства.

Миссия стояла перед тяжелыми материальными проблемами — они возникли по причине чрезмерно высоких земельных налогов. Положение было столь сложным, что новопоставленным священникам Начальник Миссии не в состоянии был выдать деньги на пошив ряс, сами же молодые батюшки также не могли себе их пошить за скудостью получаемого содержания.

Первым шагом на пути к созданию китайского клира должна была стать катехизаторская школа в Пекине. Таковая существовала при Миссии, заведовал ею архимандрит Василий (Шуан). В состав катехизаторской школы входили, помимо кандидатов в священнослужители, все священники и диаконы Миссии. За недостатком преподавательского состава основной формой работы в ней, пожалуй, являлись самообразование и самосовершенствование.

Одновременно с катехизаторской школой в Пекине была открыта Женская школа прикладных знаний. Ею заведовала китаянка игумения Фива.

Кроме миссийских школ Пекина, существовал также Лицей блгв. кн. Александра Невского в Харбине — среднее учебное заведение. При храме в Ханькоу была открыта средняя школа для китайских детей; близ этот города располагались несколько селений, в которых проживало до 2 000 православных китайцев. Служил в Ханькоу ревностный миссионер-священник Никита Ду.

В Пекине учреждена была переводческая комиссия, в состав которой входили шесть китайских священнослужителей и два мирянина-переписчика. Комиссия должна была заняться переводами богослужебной литературы на современный китайский язык.

Предполагалось начать переговоры с китайскими католиками, заявившими о своей независимости от Папы Римского, а также с протестантами об объединении в союз, возглавляемый Патриархом Московским и всея Руси.

«Было это между июнем и августом 1951 г. Мои родители и я жили в то время в Тяньцзине (2 часа на поезде от Пекина) и я проводил летние каникулы в Российской Духовной Миссии. В Иннокентьевской крестовой церкви, переделанной из старинной китайской кумирни и прилегающей к покоям архиепископа Виктора, было множество старинных икон, привезенных из России в течение более 250 лет. Одна из икон была Великомученика Георгия Победоносца, традиционного письма, т. е. изображение Великомученика на коне, пронзающего копьем змия, или, как у нас принято называть, дракона. Интересно и то, что стены храма (бывшей кумирни) были резного дерева, и на них также в нескольких местах были вырезаны драконы. Все иконы были настолько древние и темные, что почти ни одного лика нельзя было рассмотреть. Богослужения в Иннокентьевской церкви шли полным, ежедневным кругом, т. е. литургия, вечернее богослужение, и, в 12 ночи, полуночница. Служили поочередно, обычно новорукоположенные китайцы (потомки албазинцев). Богослужения шли главным образом на китайском языке. За всеми службами пел хор, составленный из китайских детей, учеников Миссийской школы. Молящихся в будние дни было мало, и поэтому всякое новое лицо обращало на себя внимание.

Так и случилось с неким китайцем Ли, который уже и раньше, время от времени, появлялся в храме. В июне 1951 г. от стал приходить к вечернему богослужению почти каждый день. Однажды по окончании службы он подошел к архиепископу Виктору, молившемуся на клиросе, и попросил разрешения с ним поговорить. Архиепископ пригласил его в свои покои на чашку чая, пригласил и меня как переводчика, несмотря на то, что сам очень хорошо знал китайский язык. Оказалось потом, что незнакомец Ли сам очень хорошо говорил по-русски, но разговор в тот вечер шел на китайском языке. Он представился архиепископу как Заведующий Отделом христианских религиозных культов Пекинского Городского Совета и объявил нам, что все старинные иконы по праву принадлежат Китаю, и он должен просить архиепископа передать их в Музей религиозных культов, который давно открылся в Пекине. Архиепископ отказался. Последовали еще две, три встречи.

Чиновник Ли прибег к угрозам, и архиепископу не оставалось другого выхода, как согласиться отдать иконы. В один из вечеров, довольно поздно, чтобы не привлекать особого внимания, приехал грузовик, и все старинные иконы, а их было около 30 и все большого размера, были сняты, погружены на грузовик и увезены. Жителям Миссии, китайскому духовенству и т. д. это было объяснено тем, что иконы будут реставрироваться. Знали правду, кроме архиепископа Виктора и меня, лишь два человека — митрофорный протоиерей, управляющий делами Экзархата, и мирянин, секретарь Миссии. Чиновник Ли продолжал посещать храм, но реже, и через некоторое время совсем исчез. На стены были повешены другие иконы — из других храмов Духовной Миссии. Через месяц архиепископ получил срочное сообщение, что его «просит» к себе на квартиру чиновник Ли. С архиепископом поехал и я. Нас приняли довольно любезно и проводили в роскошную гостиную, где сидел Ли в черных очках. Оказалось, что он почти ослеп. Случилось это внезапно — врачи не могли установить причин его слепоты. Сам Ли приписал это иконам, которые, по его словам, принесли ему несчастье и которые вместо музея лежали у него в сарае. Довольно грубо он сказал архиепископу, что мы все иконы можем забрать обратно. Весь разговор был по-русски, и тогда мы узнали, что чиновник Ли совершенно свободно объясняется на русском языке. Оказалось, что он учился в Москве. По возвращении в Бэйгуань (китайское название Миссии), архиепископ велел секретарю Миссии и мне привести иконы обратно в Миссию, что и было сделано в тот же вечер. После вечернего богослужения и до полуночницы в запертом храме мы развешивали иконы на их прежние места. Архиепископ сам освятил их. Когда подошли со святой водой к иконе Георгия Победоносца, архиепископ обратил наше внимание, да мы заметили и сами, что лик Великомученика посветлел, вся икона как бы стала новее, и даже глаз у дракона сверкал. Была ночь, и нам это могло показаться, так как в храме горели лишь свечи и лампады — электричества в Иннокентьевской церкви не было — и отблеск от них мог быть отражен на иконе. Но на утро, как только посветлело, часов в 5 и задолго до начала ранней литургии, мы четверо снова собрались в храме — лик святого действительно был светел, было хорошо видно и коня и дракона. Архиепископ Виктор, который не отрицал чудес, связанных с обновлением икон, но очень осторожно относился к этому, стараясь избегать всяческой шумихи вокруг этого вопроса, зная, что в эмиграции было много эксплуатации чудес, велел снять икону и унести ее к себе в покои. Тогда же архиепископ взял с нас слово, что только когда один из нас останется в живых, этому явлению можно дать огласку…

Владыка считал, что Экзарх в Китае упускает тот момент, когда можно было бы, пользуясь государственными реформами и благорасположением китайских властей к СССР на фоне неприязни к Ватикану и Западу начать образовывать Китайскую Православную Церковь.

К 1951 г. все китайские религиозные объединения сформировали союзы и имели представителей в Государственном управлении — кроме Православной Церкви. Владыка Симеон не мог официально представлять Церковь не имея полномочий Экзарха, а владыка Виктор и владыка Нестор — поскольку были иностранцами.

Начальник Миссии, посетив в конце 1951 г. Харбин, убедился в том, что и Харбинская епархия почти ничего не сделала для перехода Китайской Церкви к автокефалии. Основной причиной, как и в Шанхае, было отсутствие духовной школы и инертность русского духовенства, привыкшего к приходской работе с русскими. Единственным ревностным священником-миссионером в Харбинской епархии был протоиерей Даниил Хэ.

Первым шагом к осуществлению плана создания Китайской Церкви в Маньчжурии было учреждение Миссионерского Попечительского Совета при подворье Миссии в Харбине. Совет подразделялся на отдел кадров и школьный — его задачей было воспитание китайского духовенства, отдел организации православных китайских приходов — он должен был заняться формированием русско-китайских приходов по примеру приходов, существовавших в Трехречьи, отдел патриотического воспитания — заведовал изучением государственных законов и идеологии и переводческий отдел.

Владыка Виктор был убежден в том, что для подготовки китайских священно-церковнослужителей для всего Экзархата в Харбине, как епархиальном центре с наиболее мощными преподавательскими кадрами, необходимо открывать Духовные школы. На это, однако, у Экзархата не было средств. К концу 1951 г. не определены были границы епархий, не было утверждено Положение об Экзархате, Тяньцзиньская и Синьцзянская кафедры оставались без епископов. Пожалуй, самое важное, что удалось сделать — посвящения китайских клириков, совершенные Начальником Миссии в Пекине.

Перед Экзархом и Начальником Миссии на пути к исполнению определения Патриарха Алексия I об организации Китайской Православной Церкви в десятилетний срок возникли немалые сложности. Малочисленность китайской православной паствы, отсутствие собственно китайских приходов, недостаток образованных кандидатов в клир, отсутствие духовных школ, недостаток святоотеческой литературы на китайском языке, нехватка православных переводчиков и, наконец, несмотря на немалое недвижимое имущество Миссии, почти полное отсутствие экономического фундамента Православной Церкви в Китае — все это заставляло задуматься о том, что поспешность в действиях может серьезно повредить в деле строительства новой Церкви.

Результатом этого отношения стали некоторые «запретительные меры» со стороны китайских властей, препятствовавшие нормальному ходу церковной жизни. Так, в силу трудностей с получением разрешений на поездки иностранных граждан по Китаю, почти отсутствовала живая связь между епархиями и приходами Экзархата. Журнал Миссии, выходивший в течение 48 лет, должен был за отсутствием разрешения прекратить существование; та же участь постигла типографию Миссии и переплетную мастерскую.

Недостаточной была связь с Патриархией. Отношение последней к Экзархату часто сводилось к посылке в Пекин и Шанхай явно недостаточных сумм денег. Миссия, между тем, лишилась доходов за аренду своих хозяйственных построек, дачи в Бэйдайхэ, доходов от подворий в Маньчжурии.

Тем не менее Миссия принимала все меры по подготовке церковной жизни к переходу к автокефалии. Помимо создания Экзаршего Управления и Совета Миссии с китайским возглавлением, все административные и хозяйственные должности были распределены между китайскими священнослужителями.

В Миссии работали 3 школы для китайских детей — в них бесплатно обучались почти 600 детей. Открыты были катехизаторская школа и школа для переводчиков. Из числа благочестивых китаянок был организован Женский комитет церковного благолепия. При Миссии работал бесплатный детский сад на 140 детей.

В 1951-1953 гг. в Пекине было крещено 310 китайцев. В Пекинской епархии богослужение совершалось на китайском языке.

Не дожидаясь ответа из Москвы, владыка Симеон разослал всем православным китайцам в пределах этих епархий анкеты, в которых просил высказать их мнение о его проекте создания Автокефальной Церкви в Китае.

Объективных оснований к тому, чтобы епископ Симеон возглавил Православную Церковь в Китае не было. Шанхайская епархия, так же как и Пекинская, стояла перед проблемами материального порядка. В 1952 г. денежный приход епархии сократился на 60 % в основном из-за продолжающегося разъезда русского населения из Шанхая. Тем не менее удалось в 1952 г. продолжить издание Церковного листка и даже начать постройку нового Свято-Архангельского храма. В катехизаторской школе обучались 6 человек.

Следующий, 1953 г. был для Шанхайской епархии тяжелее. К его началу всего русских и других европейцев в Шанхае оставалось около 2 500 человек, к концу года не более 1000, из них православных — не более 300 человек. За скудостью средств деятельность епархии в основном ограничивалась духовным окормлением русской паствы, миссионерская работа носила эпизодический характер. В начале 1953 г. положение настолько ухудшилось, что епархия встала перед проблемой содержания храмов — владыка Симеон прелагал закрыть все храмы, оставив открытым только кафедральный собор. За неимением средств была закрыта катехизаторская школа. К лету 1954 г. в Шанхае оставалось около 200 человек русских, китайская же паства не насчитывала и 70 человек. Единственным источником существования служило очень незначительное пособие от Патриархии.

Массовый отъезд русского населения, тяжелое материальное положение, отсутствие определенного юридического статуса и влияние преосвященного Симеона на духовенство привели к тому, что во всех неудачах Экзархата стали винить Начальника Миссии. По выражению преосвященного Никандра, владыка Виктор оказался «Бэйгуаньским узником и круглым сиротой».

Харбинский епископ, преосвященный Никандр, русское духовенство Экзархата были извещены о том, что все желающие выехать в СССР должны обращаться в советские консульства для получения въездных виз. Начальнику Миссии было предложено по завершении реорганизации церковного управления в КНР приехать в СССР.

Все недвижимое имущество Экзархата подлежало передаче Китайскому Правительству. Недвижимость Экзархата в Пекине (Северное подворье — Бэйгуань) должна была быть передана советскому Посольству. Вместе с этим Экзарх предписывал преосвященным епископам Симону и Никандру, независимо от мероприятий по передаче недвижимости, обеспечить непрерывность совершения богослужений в храмах вверенных им епархий.

Решение о закрытии Экзархата вызвало законный вопрос у китайского духовенства об участи остающихся в КНР православных. Какова должна была быть судьба албазинцев, в течение трех столетий живших в Бэйгуане? Для православных китайцев не было ничего более дорогого, чем Храм Мучеников на территории бывшей Миссии, под которым покоились святые мощи мучеников восстания «ихэтуаней». Необходимо было решать вопрос о сохранении этой земли в неприкосновенности и оптимальным вариантом признали возможную передачу Бэйгуаня советскому Посольству.

Передача 73 храмов, часовен, молитвенных домов и монастырей Правительству могла быть воспринята как насилие над совестью верующих и поругание святынь.

Для решения всех возникших вопросов в Китай были командированы преосвященный Илларион, епископ Мукачевский и Ужгородский и прот. Николай Наумов. Делегация Патриархии прибыла в Пекин в августе 1955 г. Ей, прежде всего, предстояло разобраться в вопросах того юридического статуса, которые имел Экзархат. «Положение об Экзархате» так и не было утверждено в Москве, юридически существовала «Российская Духовная Миссия в Китае», на имя которой было записано церковное имущество. Китайские власти продолжали направлять на ее имя деловую переписку.

Харбинский епископ смотрел на Экзарха как на лицо «титулярное», облеченное административной властью лишь в пределах своей Пекинской епархии — даже за богослужением в Харбинских храмах Экзарха поминали как «Господина», опуская местоимение «нашего».

Подобный же взгляд утвердился и в Шанхае. Епархии Экзархата фактически жили автономной жизнью, часто даже не извещая центр Экзархата о важнейших вопросах церковной деятельности. Миссионерская деятельность в Харбинской и Шанхайской епархиях фактически не осуществлялась. К августу 1955 г. в составе священнослужителей-китайцев имелись в Шанхайской епархии 1 епископ, 1 священник и 1 диакон, в Харбинской — 1 священник, и лишь в Пекинской — 17 священников и 5 диаконов.

Преосвященный Никандр противился пополнению клира своей епархии священнослужителями из числа китайцев, сохраняя приходы для оставшихся русских священников. Епископ Симеон противился переводу китайских священников из Пекина в Шанхай.

Шанхайский епископ, стремясь к возглавлению Экзархата, обвинял архиепископа Виктора в продаже китайскому государству недвижимого церковного имущества. Этот вопрос был для него, пожалуй, самым болезненным. Преосвященный Симеон полагал, что вся недвижимость должна быть передана ему, как епископу-китайцу. К приезду в Шанхай 10 сентября 1955 г. делегации Патриархии во главе с епископом Илларионом, он организовал совещание четырех священников-китайцев (из Пекинской, Харбинской, Тяньцзиньской и Шанхайской епархий) и подписание этим совещанием прошения на имя Патриарха Алексия о назначении епископа Симеона главой Китайской Православной Церкви.

Таким образом, противодействие епископов Экзарху препятствовало осуществлению планов по переходу к автокефальной форме управления Церковью в Китае.

11 октября 1955 г. архиепископ Виктор разослал преосвященным Никандру и Симеону официальное письмо, в котором говорилось:

«1. Все недвижимое церковное имущество Восточно-Азиатсткого Экзархата.., состоящее в земельных участках с имеющимися на них сооружениями и постройками, подлежит передаче Китайскому Правительству через представителей Церкви.

Владыка Симеон, отказавшись взять публично обратно свое мнение, еще раз просил об увольнении его на покой.

Все эти действия дискредитировали преосвященного Симеона в глазах Экзарха и Патриарха, и сделали невозможным его назначение на пост главы Китайской Церкви. Находившаяся в Пекине делегация Патриархии и Экзарх обратились к архимандриту Василию (Шуану) с просьбой согласиться на хиротонию в сан епископа. Еще в июле 1951 г. архимандрит Василий по представлению Начальника Миссии был определен к епископской хиротонии с поставлением на Тяньцзиньскую кафедру. Он, однако, по глубокому своему смирению отказывался от хиротонии вплоть до сложившейся к октябрю 1955 г. критической ситуации. Архимандрит Василий согласился быть епископом 23 октября 1955 г. Ему предлагалось возглавить Китайскую Православную Церковь, о чем был извещен и советский Посол в КНР, П.Ф. Юдин.

29 октября 1955 г. Экзарх был приглашен в Религиозный Отдел при Центральном народном Правительстве КНР, где ему было сообщено, что отныне ведать церковными делами будет не иностранный, а религиозный Отдел и что все назначения и переводы священнослужителей должны согласовываться с ним. Через этот отдел предлагалось решать и все нужды православных людей КНР. Было указано и о желательности представления Отделу мнений Экзарха о реформах управления Церковью в КНР.

Владыка Симеон не мог примириться с тем, что его план реформ управления так и не был принят. Он предлагал объединить всю церковную жизнь в КНР в одну автономную епархию, возглавляемую епископом-китайцем с титулом «Пекинский и Китайский», а русские храмы объединить в одно благочиние. Недвижимое имущество должно было быть передано новой епархии. Возможно, этот шаг был бы действительно оптимальным, но в Москве не хотели видеть епископа Симеона во главе церковного управления в КНР и потому его план был временно отвергнут. Владыка Виктор, впрочем, полагал, что удовлетворять прошение епископа Симеона об отставке нецелесообразно, и оно так и не было благословлено.

Решение же имущественного вопроса фактически зависело не от церковных, а от государственных властей. Ни католики, ни протестанты в КНР не передавали своего недвижимого церковного имущества Правительству. Московская Патриархия полагала, что добровольная передача недвижимости, без компенсаций, будет нормальным прецедентом разрешения иностранного миссионерского имущественного вопроса в КНР. В последующем, впрочем, надежды на лояльность по отношению к Православию со стороны властей в связи с этим благородным жестом не оправдались.

Как иностранное религиозное учреждение, Экзархат был поставлен перед необходимостью ликвидации своих учебно-воспитательных учреждений и подсобных мероприятий. Между тем, на 15 октября 1955 г. в школе Бэйгуаня обучался 281 человек, а в детском саду — 240 детей.

Преосвященный Никандр по распоряжению Патриархии покинул Харбин 27 февраля 1956 г. Епархиальный совет был обеспокоен вопросом о судьбе движимого имущества десятков храмов, расположенных вдоль железнодорожной линии — приходы были закрыты, прихожане, на чье попечение было оставлено имущество, покидали Китай.

24 апреля 1956 г. Начальник Отдела культов при Госсовете КНР Хэ Ченсян дал свое согласие на назначение архимандрита Василия (Шуана) епископом Пекинским. Он должен был также временно исполнять обязанности главы Китайской Православной Церкви. Архиепископу Виктору было предложено сдать ему все церковные дела и имущество Пекинской епархии. В Отделе культов было высказано мнение о желательности сохранения православного центра КНР в Пекине. Было обещано построить новый храм и жилые помещения для священнослужителей и православных китайцев — бывших насельников Бэйгуаня.

30 марта многомиллионное недвижимое имущество Русской Православной Церкви в Китае было безвозмездно передано государственным властям КНР. Движимое имущество подлежало передаче в собственность Китайской Православной Церкви через назначенных китайских священников.

Подсобные предприятия Экзархата, долгое время служившие источником доходов и дававшие значительные средства для существования Миссии, были переданы советскому Посольству, как и вся территория Бэйгуаня с его старинными храмами.

Последний русский архиерей, архиепископ Виктор, выехал из Пекина 24 мая 1956 г. и пересек границу КНР 26 мая.

ГЛАВА V

После отъезда из Пекина архиепископа Виктора китайское духовенство продолжало передавать церковное имущество китайским и советским (в Посольстве) властям. 16 июля 1956 г. в Пекине был закрыт храм Табынской иконы Божией Матери. Иконостас его был перевезен в Свято-Серафимовский храм на кладбище, а ризница была перемещена в библиотеку (на территории Бэйгуаня). Свято-Серафимовский храм пострадал во время дождей — необходим был ремонт крыши. Отдел культов отказал помочь, полагая, что ремонт церковного здания целиком должен быть выполнен за счет Церкви.

До устроения нового храма Отдел культов дал разрешение совершать богослужения в Свято-Иннокентьевском храме бывшей Миссии.

19 июля 1956 г. детский сад и школа были окончательно переданы китайским властям. 23 июля была завершена передача молочной фермы, а 31 июля была передана типография. 8 августа были переданы документы на Бэйгуань, Южный парк, кладбище и район Си-мяо. В сентябре завершилась передача здания ризницы.

К середине ноября 1956 г. были снесены мост через улицу Дунчжименьней (у колокольни), водокачка, мыловаренный завод и огород женского Покровского монастыря. Южный парк Миссии переделывался в Городской сад.

Для духовенства и бывших насельников Бэйгуаня городские власти построили в районе Си-мяо многоквартирный дом, однако здание для ризницы и библиотеки найти не удавалось. Новый храм предполагалось расположить за забором Бейгуаня с западной стороны. Для постройки храма решено было использовать дом бывшего секретаря Миссии, М. А. Успенского. Иконостас нового, Успенского храма был взят из Покровского придела Храма Мучеников, туда также были перенесены иконы из Крестовой архиерейской церкви.

Секретарем Пекинской епархии назначили протоиерея Николая Ли, он же эконом, казначей, ключарь, регент и певчий.

Единственным епископом в пределах Китая оставался Шанхайский преосвященный Симеон (Ду). Поскольку архимандрит Василий (Шуан) еще не был рукоположен во епископа, владыка Симеон предпринимал все меры к тому, чтобы самому возглавить Православную Церковь в Китае. Так, например, он настаивал на том, что за богослужением следует поминать его как единственного епископа-китайца. До получения известий из Москвы о назначении архиепископа Виктора (Святина) на Краснодарскую кафедру, продолжали за богослужением в Пекине поминать его как правящего архиерея. После поминали одного лишь Патриарха.

В Тяньцзине три прихода объединились в одном храме — в старом Свято-Николаевском с новым именем Свято-Покровский приход. По приглашению старейшего тяньцзиньского священника прот. Иоанна Ду (родственника владыки Симеона), шанхайский преосвященный в сопровождении секретаря Шанхайской епархии Чжана Хвай-дэи протодиакона Евангела Лу 11 октября 1956 г. прибыл в Тяньцзинь для освящения «нового» храма. Событие это он предполагал использовать для утверждения своей кандидатуры на Пекинскую кафедру китайским клиром. Архимандрит Василий (Шуан), сославшись на болезнь, от приглашения в Тяньцзинь отказался. Часть пекинского духовенства, однако, без его ведома отправилась на Покров в Тяньцзинь, где приняла участие в торжествах по случаю освящения нового храма.

Владыка Симеон 19 октября прибыл в Пекин, где остановился в архиерейских покоях бывшего Начальника Миссии. За время своего пребывания в Пекине владыка Симеон дважды устраивал собрания, на которых поднимал вопрос о возглавлении Китайской Православной Церкви. Он предлагал упразднить вдовствующие кафедры. Однако отчасти потому, что взгляд властей на структуру Православной Церкви в Китае был уже частично сформирован, ему пришлось отказаться от этого плана и настаивать лишь на том, чтобы самому возглавить церковное управление. И все-таки попытка владыки Симеона утвердиться в Пекине не удалась.

Неопределенность положения архимандрита Василия и промедление в решении вопроса о сроке его хиротонии растрачивало его силы. Многим хотелось сопровождать о. Василия в его поездке в Москву, что приводило к ненужным спорам и разногласиям. Мягкость характера и нерешительность архимандрита Василия усугубляла тяжесть создавшейся ситуации. В конце концов по совету архиепископа Виктора сопровождать о. Василия были назначены протоиерей Леонид Лю и от Харбинской епархии протоиерей Аникита Ван.

К тому времени в Москве в срочном порядке обсуждались планы столь затянувшейся и уже не терпевшей отлагательства церковной реформы в Китае. Отдел культов при Госсовете КНР был извещен о мнении Патриархии по организации управления Православной Церкви в КНР. 23 ноября 1956 г. в заседании Священного Синода под председательством Патриарха проект о даровании автономии Китайской Православной Церкви был утвержден, как и представление о хиротонии во епископа Пекинского архимандрита Василия (Шуана).

Наступивший вскоре 1957 г. ознаменовался первым разрушением православных храмов на территории КНР. В то время, когда муниципальные власти Пекина за стенами Бэйгуаня устраивало для православных китайцев новый Успенский храм (по адресу Чжен-у-мяо, 1, 4-й восточный район Пекина), на территории Бэйгуаня новые хозяева — Посольство СССР по распоряжению посла П. Ф. Юдина разрушили величайшую святыню православного Китая — храм Святых Мучеников, воздвигнутый на крови мучеников восстания «ихэтуаней». Мощи святых мучеников и останки митрополита Иннокентия (Фигуровского) и архиепископа Симона (Виноградова) по благословению Патриарха в январе 1957 г. были перенесены из храма Мучеников в Свято-Серафимовский храм на кладбище.

Эта же участь постигла колокольню. Успенский храм был переделан в посольский гараж, ризница — в консульский отдел, а Свято-Иннокентьевский храм — в зал для приемов и гостиницу посольства. Советские власти уподобились разрушителям Миссии — «ихэтуаням», сравнявшим с землей Бэйгуань в 1900 г. По свидетельству очевидца событий 1957 г., так же как и полвека назад горела никому не нужная библиотека Миссии, частично переданная архиепископом Виктором посольству. Все «внимание высоких советских властей» к Православной Церкви, да и к истории своей страны, отразилось в этом кощунственном разрушении храмов Бэйгуаня.

В начале января 1957 г. Отдел культов при Госсовете КНР дал свое согласие на поездку архимандрита Василия в Москву и на его хиротонию во епископа Китайского. Архимандрит Василий в сопровождении протоиерея Леонида Лю и протоиерея Аникиты Вана выехал в Москву 16 мая и прибыл через 8 дней, 24 мая 1957 г.

Отец Василий (в миру Игнатий Яо Фуань) родился в Пекине 23 декабря 1888 г. В Православной Духовной Семинарии он получил богословское образование и 11 мая 1915 г. был рукоположен в сан диакона епископом Иннокентием (Фигуровским), Начальником 18-й Российской Духовной Миссии в Китае. Через 33 года диаконского служения, в 1948 г., о. Игнатий был рукоположен во иерея. В том же году 30 августа он принял монашество с именем Василий, возведен в сан игумена и определен духовником Успенского мужского и Покровского женского монастырей Миссии. В 1950 г. указом Святейшего Патриарха о. Василий был возведен в сан архимандрита и в декабре того же года назначен заведующим катехизаторской школой и членом Управления Восточно-Азиатского Экзархата, а в феврале 1951 г. — членом Совета Русской Духовной Миссии. В 1951 г. Синод назначил о. Василия на архиерейскую кафедру Тяньцзиньской епархии, но он по своему смирению уклонился от хиротонии и до 1957 г. оставался Настоятелем Пекинского Успенского монастыря, а в последние годы — временно управляющим Пекинской епархией.

По возвращении в Китай новопоставленный епископ Василий должен был, согласно каноническим нормам, быть избран главой Китайской Православной Церкви. Для этого необходимо было созвать Собор. Однако позиция епископа Симеона, фактически способствовавшего разделению клира на два соперничающих лагеря, помешала созванию этого Собора.

Между тем, ужесточалась внутренняя политика в КНР по отношению ко всем религиям. В 1958 г. в Харбине Благовещенский храм был закрыт и превращен в цирковое училище. Останки приснопоминаемого Харбинского митрополита Мелетия покоившиеся в этом храме, были осквернены. В том же году были разрушены оба православных кладбища Харбина, Покровское и Успенское (около 100 000 могил). Надгробными плитами была вымощена набережная реки Сунгари. По распоряжению китайских властей для захоронения был предложен участок земли в районе Санкешу, приблизительно в 25 километрах от центра Харбина. Всем было предложено перенести прах ранее захороненных на этот участок, но немногим это удалось сделать. На новом участке в Санкешу была построена церковь Рождества Иоанна Предтечи — она не был разрушена. В эту церковь были перенесены Престол и святыни из Борисоглебского храма в Ченхе.

В конце 50-х уже повсеместно чувствовалось приближение «культурной революции». В письме от 29 января 1958 г. епископ Василий писал архиепископу Виктору: « Мы в неделю два раза учимся политграмоте…». К этому времени около 70 % пекинских служащих были переведены на сельскохозяйственные работы — движение это коснулось и бывших насельников Бэйгуаня. Иногда епископ Василий отправлял письма в Краснодар архиепископу Виктору — они сегодня, пожалуй, единственный и немногословный источник сведений о православии в Пекинской епархии в начале 60-х годов. Из Шанхая же от епископа Симеона регулярно поступали лишь официальные поздравления с Пасхой и Рождеством на имя Патриарха — и более ничего.

Вскоре китайские власти предложили покинуть пределы КНР всем русским, не имевшим гражданства КНР. В силу новых обстоятельств православных китайцев оставалось совсем мало. И даже если такой ревностный священник-миссионер, как протоиерей Иоанн Ду, родственник епископа Симеона, просил о новом месте служения в России, это свидетельствовало о том, что церковная жизнь почти полностью замерла.

Накануне дня памяти китайских мучеников, 23 июня 1961 г. его состояние резко ухудшилось — упав с кровати, он сломал бедро правой ноги.

Епископ Василий преставился 3 января 1962 г. Он умер от инсульта в 9 часов вечера. Облаченный в архиерейские одежды, он был перенесен в Успенский храм, где и служили первую панихиду.

Сам он со дня преставления владыки Василия вступил в должность управляющего Пекинской епархией. За богослужением после имени Патриарха стали поминать имя епископа Симеона. В середине 1964 г. в Пекине был закрыт последний храм. Он был превращен в склад. Имущество храма было без ведома священников увезено в неизвестном направлении.

Протоиерей Николай Ли писал о том, что многие насельники Бэйгуаня тяжко болели. Многие преставились — протоиерей Михаил Мин, монахиня Фива, монахиня Олимпиада и другие… Русская Православная Церковь в то время ничем не могла помочь Церкви в Китае — как из-за непростой внутриполитической ситуации в СССР, так и из-за крайне напряженных отношений между СССР и КНР.

В Харбине по отъезде в Австралию архимандрита Филарета (Вознесенского) 23 февраля 1962 г. было закрыто Камчатское подворье и Дом милосердия, основанные ранее владыкой Нестором (Анисимовым). По распоряжению властей в дни Рождества был закрыт кафедральный Свято-Николаевский Собор. Богослужение на праздник пришлось совершать в Иверской часовне. В Соборе вновь разрешили служить на храмовый праздник, 19 мая 1963 г.

В начале 1963 г. китайские власти запретили распространение в КНР Журнала Московской Патриархии. К марту 1963 г. в Харбине оставались только два русских священника — протоиереи Николай Стариков и Виктор Черных.

10 июля 1965 г. в Пекине скончался настоятель Харбинского Преображенского храма протоиерей Фотий Хо. Единственный на территории КНР монастырь в Харбине закрылся 28 августа 1965 г. с отъездом в США его последней насельницы, игумении Ариадны.

6 февраля 1966 г. из Гонконга в Москву о положении Церкви в КНР сообщал последний русский священник, покинувший Китай — протоиерей Виктор Черных. Он просил исключить его из списков Китайской Православной Церкви и из состава Харбинского епархиального управления.

В Харбине, согласно его сообщению, осталось 4 священника — протоиерей Аникита Ван, протоиерей Стефан У, священник Григорий Чжу и иеромонах Симеон. Действовали Иверская церковь и храм бывшего женского монастыря. В Пекине оставались протоиерей Николай Ли, протоиерей Леонид Лю, иерей Александр Дэ и протоиерей Иоанн Ду. Во Внутренней Монголии служил священник Николай Дуйсин, а в Трехречьи (там еще были открыты два храма) служил священник Антоний Хо.

Сегодня немногое известно о разрушении и закрытии православных храмов в Китае. Подробно описано очевидцами лишь разрушение кафедрального Свято-Николаевского Собора в Харбине. 7 декабря 1966 г. на имя Святейшего Патриарха Алексия из Пномпеня было отправлено письмо от русских эмигрантов — беженцев из Китая. В нем и сообщалось о разрушении Собора.

18 августа 1966 г. в Свято-Николаевском Соборе совершалось торжественное всенощное бдение. В то же время неподалеку от Собора хунвейбины собрали митинг, на котором решалась судьба Собора и других храмов Харбина. Последняя литургия в Соборе была отслужена протоиереем Стефаном У на следующий день, на Преображение. Во время службы в Собор вошли несколько молодых китайцев, говоривших по-русски. Назвавшись студентами Пекинского Политехнического института, они попросили разрешения подняться на хоры, где они простояли всю литургию. Прощаясь, они сказали, что еще вернутся.

Разрушение Собора было обставлено особенно торжественно. В городе проходили митинги, демонстрации. В течение трех дней не смолкал барабанный бой.

Утром 23 августа харбинские хунвейбины во главе со студентами, бывшими на Преображенской литургии в Соборе, с барабанным боем, криками и плясками ворвались в Собор. Поспешившие к храму прихожане увидели, что вся ограда Собора заполнена хунвейбинами. Одни из них забирались на крышу Собора, чтобы поставить красные знамена, другие выносили из храма святые иконы и церковную утварь, бросая их в огромные костры. На этих кострах были сожжены все иконы Собора, в том числе и великая святыня города — чудотворный образ святителя Николая, ранее находившийся на городском вокзале. Были сожжены и иконы Свято-Алексеевского и Иверского храмов. Во время сожжения икон в течение трех дней хунвейбины беспорядочно звонили в колокола храмов. В некоторых парках и рабочих клубах для всенародного поругания также были выставлены иконы.

24 августа началась разборка крыши и стен Собора. Сначала с помощью пожарных лестниц разобрали главный шатер и окружающие его кровли и купола. Затем приступили к бревенчатым стенам, с которыми разобрались молниеносно. 27 августа, в канун Успения, от Собора не осталось уже ничего кроме фундамента. На его месте был выстроен высокий памятник, посвященный «Бойцам культурной революции». Сейчас на месте Собора разбит сквер: клумбы, фонтан, дорожки. Ничто не напоминает о том, что ранее на месте этого сквера стоял величественный Собор.

После закрытия Свято-Иверского храма в нем была устроена пошивочная мастерская. Свято-Софийский храм был превращен в рабочее общежитие. Свято-Алексеевский храм перестроен под столовую и продуктовый склад. В мужском монастыре в Гондатьевке оборудован завод по изготовлению щитов из прессованной стружки. Все храмы железнодорожной линии были закрыты еще в 1958 г.

В дни бесчинств хунвейбинов пострадало и православное духовенство. Священников наряжали в шутовские халаты, измазывали лица сажей, увешивали плакатами с кощунственными надписями, давали в руки кресты и в таком виде водили по улицам. Их избивали, толпа поносила их, издеваясь над православными святынями.

Более всех пострадал протоиерей Стефан У, последний настоятель Свято-Алексеевского храма в Модягоу. Перед его храмом поставили стол, на который насыпали острый щебень, а на щебень поставили на колени протоиерея Стефана. Его одели в шутовской халат, на голову водрузили колпак, набитый металлическими стружками. Лицо его измазали сажей. В течение двух суток отца Стефана избивали деревянным молотком по голове, били стальными палками по плечам, плевали на крест, пока, полумертвого, его не отвезли в тюремную больницу. Подлечив его немного, там же в тюрьме и расстреляли. Останки этого новомученика покоятся на православном кладбище Санкешу близ Харбина.

Остальных священников после всенародных издевательств судили и приговорили к длительным наказаниям на работах в шахтах и каменоломнях. До смерти Мао Цзэдуна в КНР нельзя было гласно вспоминать о Православии — в эти годы «культурной революции» Церковь сохранялась в сердцах немногих оставшихся православных христиан. Они не могли совершать богослужений, но могли молиться. Православные китайцы, не имея возможности открыто прославлять имя Божие, хранили в своих сердцах верность вере и Церкви.

Послесловие

Возрождение Православной Церкви в Китае началось в середине 80-х годов. Первым открытым храмом стал Свято-Покровский храм в Харбине.

Немногие оставшиеся в Харбине русские и православные китайцы получили разрешение молиться в нем в 1986 г. В настоящее время это — единственный православный храм на территории КНР, в котором совершаются богослужения. Настоятелем храма был назначен иерей Григорий Чжу. Сегодня в его приходе около 120 прихожан, русских из них всего лишь 7 человек. Богослужение совершается по-славянски — китайские богослужебные книги утеряны. За богослужением о. Григорий поминает Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. В Харбине есть и второй храм, построенный в честь Рождества Честнаго и славнаго Предтечи Господня Иоанна. В 25 километрах от центра города, в местечке Санкешу, находится новое православное кладбище, возникшее уже после образования КНР. Власти провинции Хэйлунцзян выделили около 80 000 юаней (10 000 ам. долл.) на реставрацию этого храма. В августе 1995 г. реставрация храма была завершена. Власти провинции сегодня заботятся о возрождении исторического лица Харбина.

В сентябре 1997 г. завершена реставрация Свято-Софийского храма, бывшего некогда украшением Харбина. После визита в Китай в 1993 г. делегации Русской Православной Церкви во главе с Митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом состоялся ряд визитов отца Григория Чжу в Хабаровск и Москву. Посещал Харбин и Епископ Читинский и Забайкальский Иннокентий. В Урумчи в 1986 г. трехтысячная община русских, проживающих в Синьцзяне, добилась разрешения на строительство Свято-Никольского храма. Строительство было завершено к 1990 г. Богослужения в храме, однако, не возобновились — в Синьцзяне нет священников. Храм так и остался неосвященным до сегодняшнего дня. По праздникам и в воскресные дни православные Синьцзяна собираются сами в храм для молитвы. Власти Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР объявили Рождество Христово нерабочим днем для православного населения.

В дни Пасхи местные власти устраивают для православных праздничный банкет. На территории Посольства России в Пекине по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия 19 апреля 1997 г. был установлен Поклонный Крест в память истории Миссии, православных китайцев и русских китаеведов. В Приветственном Адресе по случаю освящения этого Креста 4 мая 1997 г. Святейший Патриарх выразил надежду на то, что этот Крест будет свидетельствовать грядущим поколениям о подвижнических трудах всех, чья жизнь была связана с Миссией во имя добрососедства между народами наших стран. На территории Посольства сохранился бывший Успенский храм, переделанный в гараж. В августе 1997 г. по инициативе Посольства была отреставрирована и фактически восстановлена часть Западной стены бывшей Миссии, примыкавшая к Успенскому храму.

Особую признательность за память к истории Пекинской Миссии и слова благодарности хочется сказать в адрес Посла России в КНР И. А. Рогачева, его заместителей — А. И. Денисова и В. К. Петрова, а также всех, кто своими трудами и молитвой содействовал установлению Поклонного Креста и сегодня готовит открытие Музея Истории Миссии. В Пекине вокруг территории Посольства России — бывшей территории Российской Духовной Миссии — до сегодняшнего дня живет около 300 албазинцев. Все они сохранили веру, смогли тайно в годы «культурной революции» крестить своих детей и внуков. В Пекине проживают также два священника — иерей Александр Дэ и иерей Иаков.

Оба они, несмотря на преклонный возраст, неоднократно обращались к городским властям Пекина с просьбой открыть для православных пекинцев храм, однако всегда получали отказ. Религиозное законодательство КНР не позволяет им совершать неофициальные богослужения, они могут только молиться в своих домах. О былой истории Миссии в Пекине сегодня напоминают только камни — остатки надгробий русского кладбища за бывшими Аньдинмэньскими воротами города. Еще в 1986 г. на территории Парка Цинняньху, в который было обращено кладбище, был разрушен Свято-Серафимовский храм. Бывшая Посольская Церковь в районе Наньтан разрушена была в 1991 г. В пекинском Музее колоколов хранятся два русских колокола — один снят с колокольни Миссии, другой — со Свято-Серафимовского храма. В одном из музеев Пекина хранится надгробная плита Начальника 1-й Духовной Миссии, архимандрита Иллариона (Лежайского). Около 30 православных китайцев, священник Михаил Ли и протодиакон Евангел Лу живут в Шанхае. Так же как и в Пекине, власти не соглашаются до сего дня открыть в Шанхае Православный храм. Городские власти Шанхая объявили архитектурными памятниками и взяли под свою охрану два сохранившихся православных храма города — кафедральный собор в память иконы Божией Матери «Споручница грешных» и Свято-Николаевский храм, воздвигнутый в память об убиении Императора Николая II.

Рядом с кафедральным собором сохранился архиерейский дом. В самом соборе открыт банк и ресторан, а в Свято-Николаевском храме — склад. 7 февраля 1997 г. Священный Синод Русской Православной Церкви постановил в связи с исполняющимся в 1997 г. 40-летнм юбилеем дарования автономии Китайской Православной Церкви в более полной мере осуществлять попечение о пастве Китайской Автономной Православной Церкви. Принято было также решение о том, что впредь до избрания Поместным Собором Китайской Автономной Православной Церкви своего Предстоятеля каноническое попечение о приходах на территории КНР осуществляется Патриархом Московским и всея Руси.